"Добрая бабушка".
Привет, пикабу. Давно не писал историй, был в режиме рид онли. Но сегодня решил дополнить копилку своих '' ох..тельных" историй.
Жил я давно с барышней одной, молод был да глуп. Жили в ее квартире, которая досталась ей от мамы. Увы мать погибла , поэтому дочка и сын остались одни. Ну собсна к делу. Осталась бабушка барышни, у нее была тяжелая операция по эндопротезированию тазобедренного сустава и естественно мы взяли ее к себе в квартиру, не оставлять же человека после такого ( операция+смерть дочери) одного. Я тогда переехал к девушке ,ибо был полон благородных порывов помочь в сложной ситуации, нашел работу и началась совместная жизнь. Но дальше началось веселье. У бабушки оказался жуткий характер, от нее просто веяло гнетущим тяжелым настроем. Она ненавидела все и всех, особенно меня. внучке постоянно капала на мозг,чыто я плохой и наркоман и вообще хочу квартиру забрать. Вся история семьи этой бабки это лютый трэш в традициях игры престолов. Житье в квартире было невыносимым, когда я приходил с работы, то настрой сразу становился ужасным. Ибо бабка сидела с костылем как мрачный жнец и злобно буравила глазами меня. потом приходила внучка и бабка запевала старую песню, про то как: мужика не будет, разойдетесь, у нас на роду все бабы одни оставались, он плохой, наркоша и урод. Сами понимаете жизни не было никакой. Этот старый вампир сидел в доме и просто заражал негативом все вокруг на манер разбитого реактора. Еще был у бабки котик, такой же е.нутый на весь чердак, как и хозяйка. Эта тварь бросалась с когтями на все живое и нещадно рвала до жутких ран. Но после хорошей оплеухи шваброй киса поняла, что лучше в мою сторону не бежать, вздыбив шерсть.
Как вы понимаете, наша лодка любви к херам разъ.алась об скалы. Мы разошлись, но когда я вернулся домой, почувствовал, как стало легче. исчез негатив, не было ненавидящих подслеповатых глаз, сверлящих тебя насквозь. Не было проклятий в спину.
Эт я к чему, пожилой не значит мудрый и уважаемый. если ты был паскудой. то и в старости ты будешь паскудой, только с морщинами.
...я как обычно возвращался с работы, уставший ни столько за день, сколько от осознания того, что меня ждёт: эта проклятая корга, этот энергетический вампир и комок, скопление ненависти ко всему живому, это ходячее, кладбище и болото, - вот как её можно было бы описать и с чем сравнить. Сложно было бы найти другого человека с такой нелюбовью ко всему живому. Даже милейшего котёнка, что мы с подругой когда-то завели в тщетной, как впоследствие оказалось, попытке исправить нрав старой ведьмы, как кто она умудрилась вырастить в яростную, злую, вечно взлохмаченную тварь. Цветы вяли и гнили в её присутствии. С каждым шагом приближаясь к входной двери я ловил усиливающееся зловоние старого, немытого тела. Провернув в замке ключ и отворив дверь, мне предстала знакомая картина: картина запустения, в темноте, а свет она не выносила, казалось, он ей вредит (она всегда ходила за нами по квартире и выключала его, стоило нам только пересечь порог комнаты, причитая при этом) я различил уже знакомый силуэт и очертания её: фигуру в грязных лохмотьях, иссохшуюся трость, - она восседала, а иначе не скажешь, словно какой-то ставленник мрачного и королева отвратительного. Причмокивая, бережв слюну, она завела свою шарманку, от кторой вяли уши: "Верулся! Урод. Наркоман. Вор. Бандит. Сволочь." Каждое слово она глухо чеканила, словно монеты, и они гулко отзывались в прихожей, будто гром, будто где-то забивали сваи. "Не могла моя внученька найти кого-нибудь хорошего, нашла тебя, гада", - губы её дрожали от злости, - "дура тупая, что взять, как и её мать-покойница, потаскуха". Я задержался на мгновение на месте, уже собираясь продолжить привычный, происходящий изо дня в день ход вещей, когда, вот сейчас, успокаиваешься, миришься, пытаясь не обращать внимания на эту, наверное, бедную женщину, пожалеть её просто и двигаться дальше... но нет. Не сегодня. Сегодня было иначе. Я так больше не мог. "Не будете вы больше отравлять жизнь ни мне, ни моей подруге, довольно!" "ДОВОЛЬНО!"- я выкрикнул это. Нет, не выкрикнул. Это было большее: мои слова звучали так, как звучит глас небесный, как его изображают в кино: громогласно. На секунду старуха опешила, но потом захохотала: "И что ты мне сдела...!?" - она не успела договорить: я рывком поднял её с насиженного места, заключив в своих железных объятиях. Сильно сжав её, я услышал, как немного хрустнуло её трухлявое тело. Я сжал её со всей силы, кости захрустели, словно ломающиеся ветки, суставы выворачивались, а из груди вырывались хрипы, словно одержимого покикидал злой дух; и поднятая над землёй, она дрыгала ногами. Я разомкнул объятия. Тело глухо опустилось на пол. Но этого было недостаточно: она была всё ещё жива: словно вот-вот сломающийся механизм пытается выполнить свою функцию, она тихо дышала. Я склонился над ней, придпвив её грудь ногой, чтобы услышать шёпот, что молвил: "Вызови скорую... пожалуйста..." В глазах её были слёзы и читалось раскаянье, как могло показаться. На секунду это овладело мной. "Что же я сделал?!"- подумалось мне. Но только на мгновение я позволил этому овладеть мной. "Нет", - прошетал я ей. "Ты меня не обманешь" Хохотал теперь уже я. Я хохотал во всю мочь. Давно мне уже не было так хорошо. Я сжал в тиски своих рук её голову, писк, что она выдала в то короткое мгновение, что я ещё не раздавил её голову, словно гнилой орех, был одной из самых прекрасных музык, что мне довелось услышать...