Детство до 10 лет

Я родилась в ноябре 1985, когда матери был 31 год, а моему брату 10 лет. За полгода до моего рождения мать с моим отцом поженились и уехали из города поднимать деревню, где им от совхоза дали двушку (в городе давали только комнаты и однушки). После моего рождения они развелись из-за пьянства отца, отец уехал сначала далеко, потом еще дальше, а потом в Латвию. Себя помню лет с четырех. На мой четвертый др мать собрала родственников, посидели дома, потом пошли сидеть на природе, на обрыве над местной мелкой речкой. Там матери и ее брату пришла идея на миллион - он подкидывает именинницу, стоя на краю обрыва, мать фотает на Зенит. Это штобы мне, неблагодарной, была память потом. Он подкинул-поймал меня 2,5 раза, и матери не удалось поймать ни красивого кадра, ни меня.

Бабушка с дедушкой тоже были на том моем др, и они как раз жили в городе, куда меня увезла скорая. Бабушка легла тогда со мной в больницу, потом выписали к ним домой, на процедуры ходить было ближе от их дома, чем возить из деревни. Потом она никак не хотела отдавать меня матери, так что с 4х лет и до почти 7 я жила у них.

у них была огромная трешка в сталинке, с низкими подоконниками, паркетом и минимумом мебели. Мне от спальни отгородили часть комнаты метров на 10, чтобы держать на виду. Когда заходит речь о счастливом детстве, вспоминаю время с 4х до 7ми лет.

В конце августа, когда мне оставалось меньше трех месяцев до семи лет, приехала мать и после скандала со своими родителями забрала меня оттуда в деревню.

В деревенской квартире было паршиво, между общей комнатой и прихожей не было перегородки, брат в свои 17 закончил 9й класс и отдыхал перед учебой со своими друзьями как раз в этой комнате. Мать отдыхала от шума в спальне, или готовила в кухне, мне было нельзя ничего трогать и заходить в спальню и кухню без разрешения матери, а в комнату без разрешения брата. Первый день сидела на ящиках под вешалкой, потому что прихожей по сути не было. К вечеру мне выделили раскладное кресло в спальне матери. Потом они уехали устраивать брата на квартиру и закупать мне принадлежности и одежду к школе (все закупленное бабушкой с дедом она выкинула в окно во время скандала), оставив меня одну в квартире. Квартира была захламлена, везде поделки из сушеных цветов, веток, камней, шпагата разных видов, одежда и обувь валялись повсюду. Под ванну вообще все было утрамбовано вперемешку, тряпье, тазы, банки. В кухню страшно было зайти. Потом она вернулась и наорала на меня, что я не прибралась, а бабушке-то помогала. 1 сентября мать пошла провожать меня в школу, все с ней здоровались, она со всеми вежливо разговаривала, меня это удивляло, потому что, пока жила у бабушки, ее такой не видела. Проучившись до выходных, я попросилась к бабушке, мать сказала, что отвезет на мой др меня к ним.

Мать работала воспитательницей, и после школы я должна была идти к ней в садик помогать. У нее были взяты ставки воспитателя и нянечки, так что мне приходилось ходить протирать все тряпками, расставлять игрушки, следить за группой, пока она ходит за едой. По утрам она вставала в 6 утра, включала везде свет и брякала всей мебелью сразу. После отъезда брата я стала спать на диване в общей комнате, так что все было сразу слышно. А вечером часов в 8 она говорила, что ей вставать в 6 утра и выключала везде свет. Я лежала по несколько часов, пялясь на потолок, пока не засыпала. По выходным она пыталась прибираться, заставляла меня помогать, но ничего нельзя было выкидывать. Ни подаренные ей тучу лет назад рисунки давно выросших детсадовцев, ни тем более ветки и прочие дары природы, из которых она собиралась сделать охуительные вещи. Но делать охуительные вещи ей было некогда, потому что она то работала, то прибиралась, а помощи никакой. Раза два-три в неделю она приводила бедного ребенка, или бедных детей. В деревне было с десяток семей многодетных алкашей, это было их отродье. В такие дни я ложилась спать на кресле в спальне, зато попозже, и можно было посмотреть телевизор, благодаря тому, что бедные дети хотели его посмотреть. Бедные дети оставались на ночь на моем диване, который обоссывали, срали где-нибудь за кучей хлама поближе к окну, чтобы подтереться занавеской, ползали руками в кастрюли и сковородки в холодильнике и считали мою мать охуенно доброй женщиной, которая мне все разрешает и покупает красивую одежду. Я ходила в школу в люрексовых платьях, которые царапались как стадо ежей, потому что майки носят только на физкультуру, и в блестящих туфлях, которые были мне малы, потому что я назло начала расти так быстро. Школьную форму, закупленную в августе, почему-то запретили носить еще в первую четверть, а нормальная моя одежда осталась у бабушки.

Я из всех сил искала отдушину в школе. Первая моя учительница выдавала очень интересные идеи. Как-то на уроке природоведения она сказала всем принести с собой трехлитровые банки, потому что надо запастись водой, чтобы завтра отправиться в пустыню на вертолете и посмотреть все самим. Банки принесли не все, потому мы не отправились в пустыню из Северо-Западного региона России. У нас бы не хватило воды. У нее было много идей. К новому году она попросила принести из дома побольше очков, чтобы нас в классе была гирлянда, сверкающая такая, какой нет больше ни у кого. Очков нанесли, гирлянду из них так и не сделали, а после НГ ее уволили за алкоголизм. После нее пришла старушка, которая всех, умеющих читать и писать, пересадила за задние парты, чтобы не мешались, и стала в срочном порядке давать программу первого класса оставшимся 4-5 дислексикам.

На мой др мать, так и не простив бабушку с дедом, и не желая везти меня к ним, сказала вместо этого, что они хотели вырезать мне сердце живьем, но она приехала вовремя и спасла меня. Я пару дней плакала, а потом поверила. А куда мне было деваться.

К весне я более-менее перестала страдать по прошлой жизни, подружилась с одноклассниками и после школы шла играть на улицу, портя люрексовые и шифоновые платья, благодаря чему мать купила мне спортивный костюм. На бирке к нему было написано, что это пижама, но он был почти одноцветный, так что я все равно стала носить его в школу.

Где-то с зимы матери стали задерживать зарплату, потому в начале лета 1993 она взяла меня и поехала к бабушке с дедом, рассчитывая помириться с ними, чтобы они посадили нам картошку. Я при виде них впала в истерику, потому что они же хотели вырезать мне живьем сердце. Но они все равно приехали, привезли картошку и посадили ее.

Наш дом в деревне представлял из себя трехэтажную панельку на три подъезда, за которой был огород для жителей этого дома. Поля под картошку были примерно в полукилометре от дома, а подвал, где мы хранили потом картошку, в подвале другого дома, он стоял чуть ближе к полям, чем наш. Наш участок был на 10 соток, ближе остальных к лесу и дальше остальных от большой дороги, так что у нас ни разу не воровали картошку.

В это же лето, примерно с середины июня, мать договорилась, что я буду пасти коз в очередь соседки, взамен соседка стала давать литр козьего молока каждый день. Стадо коз было голов в 120-150, и пасли его обычно 3-4 человека, то есть очередь была примерно раз в неделю, может, чуть чаще. Такая частая очередность была из-за того, что очередь считалась по числу хозяев коз, а не самих животных. Коз пасла обычно так - вижу, что происходит что-то непонятное, и бужу бабку/бабок, которым досталась очередь со мной, а они говорят мне, куда бежать и что делать. Немного ломало вставать в 5 утра, но это было ничто в сравнении со скандалами дома. Дело в том, что литр молока каждый день в семье из троих человек, один из которых каждый день празднует окончание первого курса техникума всем подряд, от бражки до обтирочного одеколона, вторая на своих двух ставках завтракает-обедает-ужинает в садике, а третья ест хлеб с луком в огороде, лишь бы не пить козье молоко, мягко говоря, был ни к чему. Вот прям вообще никак никуда никому. Но ведь лето 1993, жрать нечего, жить не на что, а тут литр халявного молока! И моя мать поступила как взрослый умный человек, трезво глядящий на настоящее и умеющий просчитывать будущее, и взяла котенка, чтобы он пил это молоко. Она так удивилась, когда литр молока не влез за день в котенка, что сделала то, чего не делала ни до этого, ни после, никогда не делала. Она заорала на меня на деревенской улице, что это я во всем виновата, потому что это я пасу коз, а ща стою и лыблюсь гадина. Я лыбилась не переставая, потому что первый раз увидела вживую маленького котенка, а не взрослую кошку. В городе котят топил дворник, а в деревне они до взрослого возраста дикие и сидят под сараями. И сейчас помню свой восторг по поводу пушистенького, как он ел, спал, пытаясь во сне подтянуть короткий хвостик к носу, все время издавал звуки. В то утро мать, уходя на работу, сказала заметить, сколько молока он выпьет, так что я вышла ее встретить во дворе и сообщила, что полуторамесячный котенок вобрал в себя полстакана.

На ее крики подтянулись люди, и она пожаловалась им, что я не пью козье молоко, хотя она, якобы, готовит его в разных видах пользы ради. Хотя она до того дня готовила дома только три вида еды - каша с яйцом, макароны с рыбными консервами, суп из тушенки с вермишелью. К осени в домашнее меню добавилась картошка. Ну и салаты из того, что само выросло в огороде, потому что до лета следующего года там само ничего не росло, кроме зимнего лука и огурцов, которые пихали в наши гряды те, у кого весной было лишка рассады, только на следующее лето мы занялись огородом.

В общем, она выдала все так, типа она мне готовит всякие вкусности из молока, а я не жру их. И ей сказали, что ведь на молоке можно и выпечку делать, а она такая - так и выпечку не жрет, прям не знаю, что и делать. Но через несколько дней купила сразу три мешка муки и мешок сахара, и взяла у поварихи в садике рецепт булочек. Итого, с июля 1993 и до 1999 основным блюдом в том доме были булочки и иногда пироги, иногда даже с начинкой.

Я продолжала пасти коз, и когда уже сентябрь начался, мне подбивали очередь так, чтобы выпало на выходные. Иногда еще кого-то подменяла, и мне за это что-то давали, вроде яблок, ягод, грибов. Иногда пасли коз ближе к лесу, и 1-2 бабки в козий сончас ходили со мной за грибами. По моему, в октябре, заморозки уже были, но коз все равно выводили, у одного из охотников в деревне или сломался вольер с собаками, или собаки сделали подкоп, короче, собаки вырвались и побежали. А мы, я и две бабки, сидели на небольшом холме, метров пять, а внизу была небольшая равнина, потом река. И я так помню, сижу, смотрю на стадо, до него метров 30, козы ходят, что-то выискивают, и вдруг одна из них падает на колени передних ног и начинает ими скрести как лошадь. Я одну из бабок толкнула, говорю - там коза упала и дергается, и обе смотрим - еще с другого края так же падает, и все стадо заворачивает и начинает набирать скорость бежать вдоль реки к лесу. Я было рванула наперерез к ним, и тут мне по плечу клюка прилетела, оглядываюсь - бабки обе орут к ним идти щяжже. Клюку подобрала, вернулась, они ни хуя не объяснили, только семенят наверх, приговаривая - бегом-бегом отсюда. А самое ближнее здание амбулатория, она у нас была вынесена за деревню, мы туда зашли, бабки больных растолкали, в кабинет фельдшера обе дверь вынесли, бегут и кричат - волки! волки! Та сразу и в милицию, и в лесхозяйство, и в лесничество, и везде позвонила. Потом-то выяснилось, что это собаки охотничьи сбежали и вырвали вымя нескольким козам, но к тому времени в школе успели собрать линейку и дать мне грамоту и будильник. А я этих собак даже не видела тогда, и не заметила, что между коз кто-то бегает. Так в тот год сезон выпаса закончился раньше времени, но соседка с козой и зимой нам продолжала давать молоко, взамен на наши очистки и корки от хлеба, и мать из садика ей носила хлеб.

И лет до десяти так себя и помню - летом коз пасу, огород, ягоды, грибы, зимой делать нечего, нельзя говорить бабушке с дедом, что нам нечего есть, дома вечно бардак, из новой одежды мне покупаются наряды "мечта Леонтьева и Киркорова", потому донашиваю некоторые вещи после брата, дома если приберешь, мгновенно засирается отродьем алкашей, мать дома орет шепотом а на людях сюсюкает, тащит в дом всякие красивые ветки и черепки, из которых когда-нибудь что-нибудь создаст, а если вдруг взрослые гости - жалуется им, что я захламила квартиру, ибо в душе художник. На 1 сентября второго класса так пожаловалась бабушке с дедом, и они пообещали оплачивать мне художку, материалы и поездки в нее до города, и оплатили, за что мать упрекала меня до окончания художки. Потому что она, конечно, не стала бы брать те деньги, но на них столько всего можно купить. Так что когда я просила купить себе что-то, она напоминала, что я и так эгоистично учусь в художке, вместо того, чтобы помочь родной матери на работе или прибраться дома.

Тот котенок вырос в кошку, которая дожила до своих 14 лет.

Вы смотрите срез комментариев. Показать все
46
Автор поста оценил этот комментарий

"После моего рождения они развелись из-за пьянства отца"
Судя по последующему описанию поведения матери тут не всё так однозначно.

раскрыть ветку (1)
36
DELETED
Автор поста оценил этот комментарий

Ну он из-за этого и запил, как потом сказал

Вы смотрите срез комментариев. Чтобы написать комментарий, перейдите к общему списку