Детская ревность и страшная месть⁠⁠

На фоне воспоминаний из детских садов, я тоже припомнил историю. Коль уж пошла такая пьянка…

Так вышло, что в детский сад я пошёл позже других детишек: они с осени перезнакомились, а я к ним только весной в группу попал. Естественно, человек новый, ребятам непривычно, да и я, мягко говоря, не в своей тарелке. Но всё это оказалось мелочью по сравнению с той событием, которое вообще никто предвидеть не мог.

А дело вот в чем: до моего прихода в группе было поровну мальчиков и девочек. И на прогулки все ходили чётко устоявшимися парами. Выходили, строились под присмотром воспитательницы, и разбивались на тендемы: мальчик-девочка, мальчик-девочка. А тут появился я и стройную систему сломал. Меня поставили в пару с милой девочкой Настей (первая любовь, все дела), а её бывшего кавалера – толстенького и замкнутого мальчика Витю – пары лишили, и отныне он на прогулках шёл последним, в гордом одиночестве.

То была присказка, а теперь – самое главное. Спал я во время тихого часа на втором ярусе кровати, и – надо ж такому случиться! – не было у меня ограждающей сетки, чтобы ребёнок не вывалился во время сна. В принципе, почему – понятно: никто не ожидал, что в последней трети «учебного» года к ним новенький заявится. Воспитательницу и нянечек я смог убедить, что сплю спокойно, не кручусь и падать не собираюсь, так что волноваться не о чем. И мне даже поверили. И несколько дней я действительно спал совершенно нормально, вызывая зависть сверстников: все с «антивываливающимися» сетками спят, а ему, вишь как доверяют!

Но однажды тихий час был грубо нарушен сразу двумя громкими звуками: первый – моё падение с кровати на пол; второй – дикие крики Вити. Как выяснилось, уязвленный и мстительный Виктор не забыл и не простил того факта, что его лишили близости с ненаглядной Настасьей. И потому он решил избавиться от конкурента в моём лице кардинальным способом: выбросив меня со второго яруса двухэтажной кровати! Нет человека – нет проблемы!

К несчастью молодого ревнивца от падения я совершенно не пострадал, в глазах сверстников (и – особенно – Насти) стал иметь ещё больший вес, а его самого – размазывающего слёзы и сопли по лицу ещё долго успокаивали смеющиеся нянечка и воспитатель. А мы, молодёжь, ещё долго не могли понять, почему Витю все взрослые, которые были в курсе этой истории (нянечка, воспитательница, заведующая, мои и его родители), называют каким-то непонятным «Отеллой»…

Витя! Если ты сейчас это читаешь – чес-слово, я на тебя зла не держал и не держу!