Чурила Плёнкович (продолжение).
Вот и продолжение истории про богатыря Чурилу. Старше поколение жителей города Турова помнят ещё сказки, про злого колдуна, что полонил весь город и проезжих обижал, да про отважного богатыря что укорот ему дал.
- А и ехал то дорогой нехоженой славный русский вой – Чурила Плёнкович. Да не просто так в седле сидел, а кручинился. Сердце рвёт тоска, да скука чёрная. На семь вёрст вокруг ни сопутника, ни стоялища. – примерно так декламировал здоровенный парень в дорожном платье, сидевший в седле могучего коня серой масти. В общем, так - вторую неделю уже плетётся верный конь чурилин – Саврас, да тащит на себе неподъёмную тушу своего товарища. Саврас изнемогает от непоседливого богатыря, то и дело привстающего в стременах, да крутящего всем своим дородным телом (в отсутствие шеи у богатырей, её функции частично брал на себя торс). А Чурила, свет, Плёнкович изнывал от скуки, вот и вертелся в седле, выискивая хоть мало-мальское приключение. Дорога, как назло, легла под копыта нехоженая, да пустынная – ни перемолвиться с кем, ни поозорничать. До города Чернигова ещё с триста вёрст, хоть и малый путь в сравнении с проделанным, но и тот не по силу молодцу, снедаемому жаждой поделиться с кем-нибудь своей радостью. А поделиться было чем – Чурила ехал на родину с конкурса красоты среди добрых молодцев всего Старого Света (про Новый пока не ведал никто). И не просто так ехал, а с победой! Никто из жюри, а тем более зрителей, не смог устоять перед чурилиным одеянием, выкроил и сшил которое себе сам наш герой. Не пропали даром уроки наставницы Велеславы! И вот шуршит притороченный к седлу кусок чинского шёлка – первый приз конкурса. И вот вертится в седле беспокойный богатырь – порадовать хочет хоть кого-нибудь вестью, что не только силою, но и статью наши витязи самопервые. И тут из кустов придорожных высунулась пятерня громадных размеров – такая и коня обычного заграбастать в охапку может. Чурила было обрадовался – есть, есть с кем поделиться! Да пятерня нечеловеческих размеров, словно на червя громадного воздвигнута была – всё лезла и лезла из кустов в сторону путника.
-Эй, слышь! Добрый человек! Ты мне брось эти фокусы! Я и не такого в загранице видывал. – зычно гаркнул свет, Плёнкович и осадил Савраса немного назад. Пятерня ускорилась и вскоре уже деловито ощупывала бока боевого коня, не обращая внимания на справедливое возмущение нашего героя. Совсем уж было собравшись садануть палицей по наглой конечности, Чурила вспомнил виденного однажды слепца – тот так же щупал всё до чего мог дотянуться. Это вроде как вместо вежд пальцы мир видят. Немного успокоившись, богатырь позволил пятерне ощупать и своего коня, и себя, что было немного щекотно, но что ж не сделаешь, чтобы угодить убогому? Однако, невесть чья рука на этом не успокоилась, нащупав мягкий и нежный шёлк, пятерня схватила его, и дёрнулась было восвояси, но богатырь всегда начеку. Тем более, когда дело касается его собственных вещей. Чурила схватил руку за руку и грозно потребовал вернуть приз обратно. Чудная рука дёрнулась сильнее. Молодой витязь, в свою очередь, тоже дёрнул. Рука скривилась, но шёлка не выпустила. Тогда богатырь, придерживая вороватую конечность одной рукой, другой потянулся за верной саблею. На что пятерня вдруг разжалась, и бесценный чиньский материал полетел в дорожную пыль. Добрый молодец выпустил ненужную уже руку и потянулся схватить свой выигрыш, но хитроумная конечность тут же рванулась к мотку шёлка, и была такова уже с добычей. Ошарашенный вероломством неведомого калеки, Чурила Плёнковичь поморгал глазами, похлопал ушами и позевал варежкой, после чего пришпорил Савраса и пустился вдогон своему выигрышу. Рука стремительно удалялась, ломая кусты и натыкаясь на небольшие деревья. Саврас изо всех сил молотил копытами по гулкой лесной земле и мечтал стать обычной сельской клячей. Отсутствие приключений вдруг обернулось неожиданным и вовсе неприятным дорожным происшествием. Чурила решил - во что бы то ни стало догнать неведомого грабителя и примерно наказать. Безобразие! Среди бела дня грабить красу и гордость русского воинства! Вот уж и лесок редеет – стремительно втягивается рука в ворота небольшого городка, стоящего прямо на пути любого путника идущего этой дорогой. Саврас подрысил к воротам как раз под стук засова, с обратной стороны вложенного в стальные петли. Богатырь долбанул по воротине от всей души кулаком. Крепкое дерево отозвалось низким гулом.
- ЭХЭЭЭЭЙ! А, НУ ОТВОРЯЙ, ТАТЬ БЕССТЫЖЫЙ! ТЫ НА КОГО ХАВЛО РАЗЗЯВИЛ! – блеснул знанием разбойной фени Чурила. Никакой реакции. Тогда молодой витязь отвёл в сторону своего верного друга Савраса и наклонившись к его уху жарко зашептал:
-Ты сейчас разбежишься и перемахнёшь через воротину, тут и росту в ней никакого – сажени три всего! Приземляйся в самую гущу татей, да топчи их, покамест я буду приз свой разыскивать. Уяснил? – Чурила для верности сжал холку Савраса. Боевой конь опустился на траву всеми возможными точками, показывая крайнюю степень утомления. Богатырь разочарованно развёл руками и пошёл к воротам пешим. Уже подходя, услышал знакомое шуршание – Ба! Да это ж пятерня собственной наглой персоной ползёт, прячась в траве, явно с недоброй целью, к нашему герою. И пока Плёнкович примерялся поудобнее ухватиться, его сжала за плечи вторая пятерня, ещё более незаметно подкравшаяся с другой стороны. Тут бы и конец пришёл богатырю, ежели бы не был он таковым. Богатырём, то есть. Две гигантские пятерни мяли доброго молодца, желая, видимо, почувствовать хруст молодых косточек, но Чурила только усмехнулся натужно, плечами повёл эдак разухабисто и сбросил с себя странные конечности. Руки в замешательстве опустились. Потом та, которая по сути своей была правой, озадаченно ткнула добра молодца пальцем. Больше подобного обхождения победитель конкурса красоты среди витязей терпеть был не намерен и схватив вытянутый палец, сломал его об крутое своё колено. За воротами взвыл визгливый голос:
- Уйя!!!
- Щас я тебе устрою «Уйя»! А ну отдавай взад мой шёлк! – гневно возопил оскорблённый и обокраденный витязь. Руки стремительно убрались из виду, но спустя несколько мгновений появились вновь, уже вооружённые огромными дубинами. Молодой богатырь не стал соревноваться в крепости с морёным деревом, а просто схватил пятерни за запястья и дёрнул, что было сил. А сил у него было много. Очень. Надо сказать, что богатыри вообще и Чурила, свет, Плёнкович в частности, обладали неизмеряемой физической мощью. Которую, то и дело, норовили к чему-нибудь, или кому-нибудь приложить. И чем больше они её прикладывали, тем больше её у них становилось. Такой вот парадокс. Впрочем, не забудем о нашей повести. Дёрнув руки, Чурила вовсе вырвал их из плеч супостата, и теперь задумчиво вертел в руках съёжившиеся конечности. Только сейчас до юного витязя стало доходить, что руки те были не простые, а волшебные. И стало быть дело имел он с колдуном или волшебником. Времена были и вовсе дремучие и с волшебниками старались не ссориться. Чурила прикидывал, сможет ли он извиниться перед колдуном, если прикрутит руки обратно? Однако вспомнился ему украденный чиньский шёлк, и богатырь откинул в сторону оторванные руки и подошёл к воротам.
- Открывай, негодяй! Покажи своё, наверняка, неприятное лицо! Я буду его бить, пока ты не вернёшь мне мой приз и не раскаешься в жизни своей неправедной!
- Убирайся, отважный и прекрасный воин! Ты и так мне все руки оторвал! Или я за себя не отвечаю! – такой или примерно такой диалог происходил под стенами городка в ворота которого ломился добрый молодец. Некоторые эпитеты, которыми награждали друг друга соперники, могут показаться немного не соответствующими ситуации, но автор лишь дословно передаёт рассказ самого Чурилы.
- Сейчас я тебе твои руки волшебные в гнездо засуну! А ну, отдавай мой шёлк!
- Тебе меня не одолеть! Ворота моего города заговорённые – их ни одно оружие не берёт! А на крайний случай, у меня Несокрушимый Щит имеется – его ничем не проймёшь! Так что убирайся, благородный и неустрашимый витязь!
- Я тебе в гнездо не только руки твои бесстыжие, а ещё и щит твой запачканный засуну!
- Диаметр не тот!
- Порвём, где надо. – Мрачно пообещал Чурила и с силой пнул воротину правой пяткой. Створка прогнулась. Чурила ещё раз пнул воротину. Она треснула.
- Прекрати безобразничать! Рук-то у меня нет вовсе, как я тебе открою? – принялся давить на жалость с той стороны гнусный голос волшебника. Чурила методически обрабатывал толстую створку, правой пяткой. Наконец, дерево не выдержало, и облегчённо хрустнув, сломалось. Богатырь откинул в сторону обломки и вошёл в город. Город как город. Узкие улочки, невысокие дома, грязь под ногами – типичное поселение для этой дикой и мрачной эпохи. Жители только по домам сидят да смотрят в окна с испугом. Пошёл витязь к центральной площади города, разумея, что враг его, по всем законам жанра должен быть там. Центральную площадь украшала (или уродовала, смотря на чей вкус) блестящая выпуклость, нескольких сажень в диаметре. Это и был Несокрушимый Щит, которым похвалялся неведомый вор-волшебник. Чурила по привычке пнул Щит ногой и болезненно поморщился – отшиб ногу. Другой бы кто сломал, а Чурила отшиб только. Присев на корточки, постучал по гладкой поверхности.
- Эй, вылазь! Вернёшь шёлк, не сильно бить буду. – миролюбиво произнёс богатырь.
- Фигу! Ты меня не возьмёшь! И шёлк твой у меня. И ничего ты со мной не сделаешь. Думаешь ты один такой отважный и красивый?! Другие тоже пытались со мной справиться, даже через ворота проходили, но вот Щита моего никто не одолел! Погорюешь и дальше пойдёшь. Скажи «спасибо», что живой.
- Ты мне не папка, чтобы тебе спасибу говорить. Я тебя как хошь достану – я упрямый. – заключил богатырь и стал просовывать под край щита ноготь. Ноготь был красиво ухоженный и заботливо покрашенный отечественным лаком ХВ.
- Ковыряй, ковыряй! –злорадно посмеивался злодей, укрывшийся под эгидой щита. Плёнкович, в ответ, молча сопел и царапал ногтем поверхность Щита. Не получается. Витязь, в досаде, снова пнул ногой несокрушимую преграду. Никакого эффекта. Как же быть? Мало того, что без приза в его победу никто не поверит, так ещё и планы были у Чурилы на драгоценный отрез. Страстно желал прекрасный витязь, сшить себе шёлковую пижаму, какую видел на восточном вельможе, будучи с миссией от Князя в далёкой стране. Приз надо было вернуть, во что бы то ни стало. Чурила снова пнул Щит ногой, и снова отшиб ступню. И тогда обратился он за помощью к той, которая всему его и научила, которая была ему вместо матери, которая наставляла его в науках воинских и светских:
- О, Велеслава! Помоги мне мудрым советом! Как быть в такой щекотливой ситуации?!
Мы, люди современные, и мы прекрасно знаем, что разговаривать с умершими совершенно бесполезно – только воздух сотрясать. Но в те невежественные времена, люди этого не знали, и потому спокойно общались с умершими родственниками и друзьями. В воздухе соткался дебелый образ могучей волшебницы. Она строго взглянула на распустившего нюни своего ученика и потыкала указательным пальцем себе по лбу:
- Головой работай! Головой! – и напоследок указала глазами на огромный железный столб, торчавший посередине площади. В голове у современного молодого человека, сразу всплывут афоризмы Архимеда, но не таков наш Чурила. Он поняв жест своей учительницы в единственно правильном для него ключе, просветлённо хлопнул себя ладонью по лбу и радостно рассмеялся:
- Точно! Надо головой поработать! – после чего молодой витязь подошёл к железному столбу, развернулся к нему спиной и как следует оттолкнувшись от него пятками бросился вперёд головой…
Лоб Чурилы пришёлся как раз в самую кромку Щита. Щит, кувыркаясь, улетел за стену города, и с тех пор никто его не видел. Чурила встал на ноги, слегка пошатываясь, и подошёл к поверженному врагу. Голова молодого витязя немного кружилась, а его лоб украшался растущей прямо на глазах великолепной шишкой. На земле лежал, съёжившись, гадкого вида мужичонка с бородой и без рук. Тщедушным тельцем мужичонка прикрывал кусок драгоценного чиньского шёлка. Ннда. Советы мудрой учительницы хоть и оказывались частенько очень болезненными для исполнителя, но всегда были действенными. В очередной раз враг повержен. Занятый разглядыванием своего неудачливого противника молодой витязь не расслышал разочарованного вздоха донесшегося как-будто с небес. Верещащий и сучащий ножками колдун, вовсе не представлялся серьёзным врагом, и потому Чурила просто его отпустил, предварительно вырвав из зубов, зажатый ими свой драгоценный приз. Вдогон крикнув истерически рыдавшему противнику: «Отныне, все потомки твои Безруковыми будут! Чтобы не забывал народ, что их предку за воровство, да, за вздорный характер оторвали!»