zadrotisha

Приехала я, значит, домой после командировки, прокралась на цыпочках в квартиру, а ребёнок мой (тот, который Демьян) вдруг подскакивает и начинает плакать.

– Что случилось? – говорю я ему взволнованно, скидываю обувь и бегу вытирать детские слёзы ладонями.

– Я так хотел увидеть диназаврав! – всхлипывает он. – Но этат плахой, плахой, вредный метиарит...

– Я понимаю, сынок.

– Ну пачиму, пачиму он взял и упал? Зачем он сделал периад этат ледниковый? Пачиму ани вымерли, мама? Ну пачиму?!

– Не знаю, солнышко.

Через минуты три страдалец с горем пополам успокоился, и я отправила его в ванную умыть лицо.

Но когда он вернулся в комнату, то прежде, чем лечь в постель, подошел к открытому балкону, поднял глаза в ночное небо и прошептал:

– Оптимус Прайм, я знаю, што ты существуешь. Я очинь хачу тибя аднажды увидеть... Пажалуйста, будь астарожным. Ни падхади к метиаритам.