Zim90

Этот рассказ о моей прабабушке – Прасковье Степановне Беличенко (Шатохиной). Она воспитывала мою маму и вместо сказок рассказывала ей истории о семье и о своей жизни. Например, как она ходила в школу или о том, как ее принимали в пионеры. Именно благодаря ей мы смогли сохранить так много сведений о нашей семье. К 9 мая мы с мамой постарались вспомнить и записать все ее рассказы, сохранив прабабушкин стиль повествования.

Родилась Прасковья Степановна в селе Остабное Курской губернии 1 октября 1908 года. О ее родителях и детстве - в моем прошлогоднем посте.

Свидетельство о крещении Шатохиной Прасковьи Степановны.

В 1927 году Паша окончила среднюю школу в г. Славянске (Донецкая область). Ей было восемнадцать лет. В те годы в средней школе учились семь лет, а в начальной – четыре года. Довольно долгое время она не могла найти работу – девушка со средним образованием нигде не была нужна. Были востребованы бригады рабочих: плотников, столяров, землекопов.

Первая работа Паши была временная: она получила назначение в частный книжный магазин в Краматорске на период переучета. За две недели заработала 8 рублей. На эти деньги ей купили кашемиру на юбку, батисту на блузку и пошили обновки.

Потом Паша работала техническим секретарем на Старокраматорском машиностроительном заводе. В 1929 году с завода ее направили работать секретарем сельсовета в Красногоровку. Председатель тамошнего сельсовета был мужчина малограмотный, умел только расписываться. Тогда многие взрослые, особенно в селах, не умели читать и писать. Там с ней вышла неприятная история.

Когда председатель сельсовета был в отлучке, мужики из соседнего села привезли продналог. Паша не имела права принимать продналог, но мужики ее очень просили – "Дивчино, прими, у нас волы устали, нам ночевать негде, детишки малые дома одни плачут!" Ну и упросили. Паша согласилась, приняла деньги (всего 365 рублей - в то время это были большие деньги) Уложила в сейф, заперла на ключ, а ключ положила в ящик стола председателя сельсовета. На следующее утро деньги из сейфа исчезли. Был суд. Пашу обвинили в должностном преступлении и хищении денег. Дали ей условно один год. По суду стали вычитать деньги из ее зарплаты (25% зарплаты). Вычесть успели только два раза – вскрылось, что кражу совершил председатель. Он повторно похитил деньги из сейфа, думал, что опять с рук сойдет. Его исключили из партии и осудили. Пашу полностью оправдали, судимость сняли, только вычтенные деньги не возвратили.

В Красногоровке Паша познакомилась с Василием - своим будущим мужем. Он был освобожденным секретарем ячейки комсомола и заведовал Красной избой (так тогда называли сельский клуб). Он написал пьесу, в которой Паше досталась роль бабки-самогонщицы. Играла она плохо - ей было стыдно, что у нее такая роль, и после представления плакала из-за своего провала. Василий утешал девушку и, возможно, это их сблизило. В Красногоровке Паша поступила кандидатом в комсомол. В то время в комсомол не брали ровно с 14 лет и всех желающих, как в 70-80 годы в СССР. Нужно было не меньше года пробыть кандидатом. Из-за истории с продналогом Паша свой кандидатский стаж не прошла, а заново подавать заявление не стала.

Матери Паши, Евдокии, Василий не нравился. Два раза он приходил в дом в качестве жениха, но Евдокия не пожелала с ним разговаривать. Отец Паши - Степан Васильевич все время был в поездках. В третий раз Василий решительно отказался от неприятного визита. Он привез Пашу к своим родителям (его семья жила в Славянске, в районе Славкурорта на улице Коллонтаевской) и представил как свою жену. Родители Василия, Трофим и Маруся, тоже выбор сына не одобрили (невеста без приданного), но были вынуждены принять невестку.

Василий Беличенко (справа) с отцом и младшим братом. 1933 г.

Трофим Беличенко в молодости во время службы в армии был поваром-денщиком генерала Пржевальского и участвовал в одной из последних экспедиций знаменитого путешественника. До революции Трофим владел каменным домом, лавкой, рестораном и записывался купцом второй гильдии. Имел личное дворянство. После революции 1917 года по просьбе старшего сына-коммуниста Трофим в 1918 году добровольно сдал имущество городскому Совету, а сам остался работать шеф-поваром в бывшем ресторане, после революции ставшей столовой. Старший сын погиб во время гражданской войны.

Трофим Беличенко дожил до 94 лет, примечательно то, что он ни разу ничем не болел, даже зубы у него до конца жизни оставались целыми и здоровыми.

Паша после замужества стала жить в семье Беличенко. В 1930 г. у них с Василием родился старший сын Евгений. А в 1932 г. райком послал Василия на годичные бухгалтерские курсы в город Сталино (Донецк).

Прасковья и Василий Беличенко с сыном Евгением и родителями Василия. 1933 г.

В голодный 1932 г. Паша работала машинисткой в горисполкоме, получала зарплату и продуктовый паек. Все это она отдавала свекрови. Ела Паша только то, что давали в столовой на работе – борщ из крапивы, котлеты из лебеды, салат из зеленых помидоров. Дома свекровь варила ту же самую бурду. Свекор Трофим никогда из столовой продуктов не выносил, а сам дома никогда не готовил и не ел.

Паша (во втором ряду вторая справа) с коллегами из горисполкома. (еще в детстве моя мама спрашивала у бабушки: "почему у тебя такое худое лицо и запавшие щеки, а другие выглядят вполне упитанными?". Бабушка отвечала: "Они были девушки незамужние и жили с родителями. А я - со свекрухой.")

Паша голодала. Но были люди, которым приходилось еще хуже. Славянск наводнили беженцы из других районов, сильнее пострадавших от голода. Паша вспоминала: «Иду на работу, вдоль дороги сидят, милостыню просят, раздам им деньги, какие были, иду обратно – они уже не живые. Утром иду - уже другие сидят». В тот год стояла страшная засуха, земля от жары потрескалась, деревья, под которыми сидели беженцы, стояли голые, безлистые - то ли облетели от жары, то ли голодные объели.

Хлеб, отобранный у невесток, Маруся на базаре выменивала на золото и ценные вещи. Паша об этом узнала случайно. Однажды вторая невестка, Татьяна, уронила за комод зеркальце, и чтобы достать его, они с Пашей комод отодвинули. Задняя стенка комода отстала, и они увидели, что весь комод набит пайками хлеба…

Паша не смела пожаловаться на свое бедственное положение даже родителям, так как вышла замуж против воли матери. Только когда вернулся муж, она рассказала ему все. Паша и Василий приняли решение не жить больше с родителями. Василий в тот же день получил направление на работу колхозным бухгалтером в Нью-Йорк (Сталинская область) – бывшую немецкую колонию (теперь это поселок Новогородское Донецкой области). Там не было голода.

Немцы-колхозники были работящими и непьющими, у них считалось позором взять чужое. Паша вспоминала: «Как только приехали, идем с Васей по улице, а улица обсажена яблонями. А яблочки спелые висят, много падалицы на земле. Я с голоду наклонилась яблочко поднять, а Вася как схватит за руку - "Не смей! Меня же с работы выгонят! У бухгалтера жена - воровка! " Паша всю жизнь удивлялась таким порядкам.

Через какое-то время Василия с повышением перевели в город Старобельск Ворошиловградской области. Василий стал главным бухгалтером в банке. Государство выделило служебную 3-х комнатную квартиру. Василий хорошо зарабатывал, Паша не работала. Она занималась детьми и домом. Держала кур, уток, гусей, огород. В сажик каждый год сажали поросенка, а то и двух.

Библиотека в г. Старобельске.

Конец 30-х Паша вспоминала, как лучшее время своей жизни. В 1936 г. родилась дочь Людмила (моя бабушка), в 1937 – сын Леонид. Паша с Василием жили дружно. Василий любил детей, в свободное время много занимался с ними. На нем также была мужская работа по хозяйству. Вечером, придя с работы, он, прежде всего, приносил воду из колодца в огромную бочку и выносил помои, а только потом садился ужинать.

Летним воскресным утром 1941 года Паша с Василием купили на базаре поросенка. Поросенок убежал, и его украл сторож городской больницы, расположенной напротив дома, где жила семья Беличенко. Нашлись люди, которые это увидели, и Паша пригрозила сторожу судом. Тот согласился вернуть поросенка, и Паше пришлось идти с ним к его дому на другом конце города. Так она провозилась целый день и только к вечеру узнала о начале войны.

Василий сразу пошел в военкомат и стал на учет. Но еще несколько месяцев его не забирали в армию – он был ценным специалистом. Три раза он получал повестку – явиться с вещами на призывной пункт. Там отмечали явку мобилизованных и распускали по домам. В четвертый раз повестку принесли ранним утром. Дети еще спали, и Василий запретил жене будить их, чтобы проститься. С Пашей он тоже попрощался наскоро: «Вот схожу, отмечусь и вернусь». Больше им никогда не судилось свидеться.

Летом 1941 года немцы стремительно наступали. Госпиталя были переполнены ранеными. Проводив Василия, Паша поступила на ускоренные курсы сестер милосердия. Училась она лучше всех на курсе и заранее радовалась тому, что будет помогать раненым солдатам. Паша пришла работать в госпиталь, но попав в перевязочную, при виде открытых ран и крови упала в обморок. Ее привели в чувство и велели больше в госпиталь не приходить.

Летом 1942 года немцы начали наступление на Сталинград и Кавказ. Фронт приблизился вплотную к Старобельску. В августе 1942 г. в Пашином огороде расположилась артиллерийская батарея. Однажды Паша попросила красноармейцев зарезать свинью (ту самую, которая выросла из украденного поросенка). Свинья оказалась «мясной породы», сала с нее удалось засолить только маленький ящичек. И один красноармеец украл это сало, хотя Паша отдала солдатам почти все мясо. Вора быстро нашли, и командир приказал расстрелять его за мародерство. Узнав об этом, Паша бросилась к командиру в ноги и упросила пощадить виновного.

Во время бомбежек и артиллерийских обстрелов Паша старалась спрятать детей вглубь комнаты, подальше от окон, под кровать, забрасывала их подушками и одеялами. Сама же стояла посреди комнаты, ни в состоянии даже пошевелиться от страха. Тогда же она получила контузию и оглохла на одно ухо.

Когда Старобельск заняли немцы, они выгнали Пашу с детьми из дому. Почти все вещи, документы и фотографии семьи Беличенко были утеряны. Паша с детьми заняла другую квартиру, стоявшую пустой – хозяева уехали в эвакуацию. Жили там в чуланчике. Им неслыханно повезло, эта квартира оказалась в итальянском секторе оккупации. Итальянцы были не такими жестокими, как немцы. В немецком секторе оккупации всех, кто не хотел выселяться из квартир или пытался уйти с вещами, немцы тут же пристреливали, а трупы выкидывали в окна. В городе было 3 комендатуры: немецкая, итальянская и румынская, и три сектора оккупации. Румыны были самыми жестокими.

В новом Пашином жилище расположились два офицера. Один из них, помоложе и пониже чином был относительно добрым, другой же – Паша звала его Паулетти (а что это – имя или фамилия?), - был настоящим фашистом. В квартире на стене висел портрет Ворошилова – остался от прежних хозяев. Почти месяц итальянцы не обращали на него внимания (Ворошилов был в кепке - луганский слесарь Клим). Но однажды Паулетти (очевидно ему было скучно и хотелось разлечься) принялся убеждать Пашу в превосходстве вооруженных сил Германии и Италии: «Красная армия разбита! Наш дуче – великий полководец! У вас никто с ним не сравнится!». Паша не выдержала и сказала ему: «А у нас есть Ворошилов! Он победит вашего дуче!». «Какой еще Ворошилов?» - удивился итальянец. Паша показала на портрет. Паулетти очень рассердился, угрожал повесить Пашу, а портрет приказал немедленно снять.

Во время оккупации Паша работала в итальянском ресторане – мыла посуду, стирала и гладила скатерти, салфетки. Ей за это каждый день давали маленький хлебец (граммов 200). Как-то у нее сломался примус, и она не смогла выгладить скатерти (в то время гладили чугунными утюгами, которые нужно было нагревать на печке или примусе). Паша попыталась объяснить итальянцу - директору ресторана ситуацию: «Примус – капут! Примус – капут!», но тот только непонимающе смотрел на нее. Паша, уже чуть не плача, воскликнула: «Что же делать? Вот ведь рассердится, чертов гад!». А итальянец вдруг сказал ей по-русски: «А я не рассержусь». А потом добавил: «Не бойтесь, скоро придут большевики». Паша потом почему-то решила, что этот итальянец на самом деле был русским разведчиком. Уже через много лет после смерти бабушки, я читала, что в Старобельске была группа итальянцев-антифашистов, связанных с нашим подпольем.

В январе 1943 г. Старобельск был освобожден. В память об этом в нашей семье сохранилась книга, подаренная советским солдатом Евгению Беличенко – старшему сыну Паши. Эта книга - «Кобзарь» Тараса Шевченко. На развороте надпись: "На добрую память хорошего, но короткого знакомства – семье Беличенко, и особенно Евгению Беличенко, от Струк А. А. 2 02 1943 год. г. Старобельск".

После освобождения Старобельска Паша с детьми вернулись на старую квартиру. Паша устроилась на работу в детский сад нянечкой. Младшие дети были при ней в том же саду. Возобновилась переписка с Василием. Но в 1943 г. (точную хронологию не удалось восстановить) Паша узнала о том, что ее отец Шатохин Степан Васильевич казнен немцами. Затем, в 1944 г. – известие о гибели на фронте младшего брата Николая. Паша еще успела написать об этом мужу. Сохранилось его ответное письмо, в котором он выражает ей сочувствие. Это письмо было последним. Лейтенант Беличенко Василий Трофимович, командир пулеметного взвода, погиб смертью храбрых в бою 26 июня 1944 года и похоронен в братской могиле на западной окраине деревни Ола Жлобинского района Гомельской области.

Паша приняла решение переехать в г. Славянск к матери, которая нуждалась в поддержке после смерти отца. С матерью жили две невестки – жены Пашиных братьев Ивана и Федора. Вначале Пашу приняли радушно. Они с невестками стали совместно вести хозяйство: вместе готовили, вместе садились за стол.

Славянск находился под властью оккупантов дольше, чем Старобельск (до сентября 1943 г.) и пострадал намного сильнее. Паша долгое время не могла найти постоянной работы. Когда у нее кончились деньги и продукты, привезенные из Старобельска, невестки и мать отказали ей в помощи: «Вы ешьте свое, а мы будем свое». Паша и дети голодали. На детей государство платило пенсию, благодаря которой они как-то выжили. Только после войны, когда стали восстанавливать машиностроительный завод, Паша устроилась туда разнорабочей.

Беличенко Прасковья Степановна прожила 86 лет. В последние годы жизни она была инвалидом. Она сама воспитала и вырастила детей. Я хорошо ее помню, несмотря на то, что была тогда еще маленькой девочкой. Она рассказывала и мне свои истории. Помню, как она пела мне песню о рябине, а потом плакала. Я тогда еще не понимала, что она вспоминала погибшего мужа.

- Ох уж этот насморк...

- Как я Вас понимаю.