Tavill

Ссылка на предыдущую часть: https://pikabu.ru/story/afyora_chast_5_6610693

Поздно вечером, по окончании ночных стрельб, прапорщик Кантемиров ждал своего друга у стелы полигона, на повороте к домику казармы. Ночь выдалась звёздная, машин на дороге не наблюдалось, и приближающийся тёмный силуэт прапорщика Тоцкого был виден издали. Тимур выкрикнул из тени стелы:

– Стой, кто идёт!

Тень человека упала в кювет и затаилась.

– Толян, вставай. Ты убит.

– Тимур, кончай так шутить, –  Толик подошёл с пакетом и протянул руку. – Я уже думал всё, пиздец. Засада!

– Здорово, здорово, шпиён! Это чтобы ты нюх не терял и не забывал, что находишься на вражеской территории. Пойдём домой, жрать охота. Я повару сказал, чтобы мне сегодня большую порцию на ужин приготовил. Маме сервиз  купил?

– Купил. Столовый, на шесть персон. Тяжёлый, зараза! Оставил на вокзале в камере хранения. Вот квитанция, оставь пока у себя.

– Толян, блин! И нахуя ты на вокзал попёрся? А если патруль?

– Тимур, я что – совсем тупой? Какой патруль в это время?

– Тогда, кто- нибудь из наших, – прапорщик Кантемиров положил руку на плечо товарища. – Толик, больше на вокзал не суйся. Только на автобусную станцию, там наших сограждан практически не бывает. А в пакете что?

– Пиво и булочки с колбаской захватил.

– Вот это гут.

Друзья опять повторили заход домой через окно бани. Абрек, каждый раз получая кусок сахара при очередном нелегальном проникновении на территорию советского отдельного гарнизона, начал привыкать к прапорщику Тоцкому в гражданке и дополнительному пайку. Даже приветливо помахивал хвостом, глядя на источник своего собачьего довольствия. Тимур проинструктировал Толика, оставил его в бане, закрыл книжную полку и пошёл за ужином. Вернулся вместе с дневальным, который с интересом зашёл в домик своего командира и забрал освободившийся разнос. За что получил бутерброд с колбасой. Боец даже не спросил, зачем прапорщику вдруг понадобились на ужин одновременно вилка и ложка. Не две же вилки тащить в дом. Конспирация, и ещё раз – конспирация!

После плотного ужина с пивом, Тимур сообщил Толику о том, что Симона будет ждать его завтра в девять вечера у дома своей тёти. От этой новости товарищ  даже пивом поперхнулся:

– И ты до сих пор молчал?

– Толик, не хотел тебе и себе аппетит портить.

– С чего это вдруг?

– Ничего хорошего в этой встрече я не вижу. Валить тебе надо, Толик, отсюда быстро и навсегда. А не с местными бабами ночные рандеву устраивать в центре Дрездена.

– Вечером там наших не бывает, магазины же закрыты. И, Тимур, тебе не понять. Я ради Симоны  готов на всё!

– Да куда нам. Я ж с Урала! Давай спать, Ромео. Завтра опять ранний подъём.

Утром при расставании друзья договорились так, что если Толик не приходит сегодня вечером в назначенное время к стеле стрельбища, значит, остался у Симоны. Где она  спрячет своего любимого и как  – пусть нелегал сам и придумает. На полигоне оставаться опасно. Да и надоело уже из-за товарища каждый раз просыпаться в пять утра. Этим утром прапорщик Тоцкий захватил  одну пачку из своих денег. На карманные расходы…

Прапорщик Кантемиров тоже оставил себе одну пачку марок, остальные завернул в пакет вместе со своими дойчмарками, уложил в пустой цинк из-под патронов и после  ночных стрельб, отпустив оператора директрисы БМП, спрятал совместно приобретенное  богатство в секретной нише под кабелем трансформаторного узла на первом этаже вышки, куда допуск и ключ от замка был только у начальника стрельбища. Эту нишу ещё три года назад рядовой Кантемиров  сделал сам при смене силового кабеля на войсковом стрельбище Помсен. Планировал  прятать там свой дембельский альбом. Вот и пригодился секретный схрон  под кабелем с напряжением в 380 вольт и с огромной силой тока.

Прапорщик Тоцкий после дальней и долгой разлуки наконец то встретился со своей иностранной возлюбленной. Молодым повезло, во всяком случае – советский прапорщик и немецкий преподаватель так думали. Родная тётя Симоны слегла в больницу, дом пустовал и был в полном распоряжении двух влюблённых сердец. Симона не могла оставаться на ночь, дома ждали сын и мама. Законопослушная фройлян перед отъездом твёрдо проинструктировала своего русского друга: из дома не выходить, окна зашторить, верхний свет не включать. И на всякий случай оставила на листке два своих телефона: рабочий и домашний.

 Не самый законопослушный советский прапорщик заскучал  уже к обеду. С утра включил телик, ничего не понятно, одни новости.  Любимые эротические передачи показывали только ночью. Вот там всё было доходчиво и ясно даже без перевода. Погонял радиоприёмник по различным волнам – надоело! Гарному хлопцу Анатолию банально «деньги жгли ляжку», и эту пачку надо было обязательно «взлохматить».  Какой же русский, находясь за границей, удержится от этого соблазна – потратить свою валюту? В нашем случае – социалистическую.

Толик был далеко не дурак  и начал продумывать маршрут пробежки по местным магазинам, где он гарантированно не мог встретить соотечественников. Маршрут быстро сложился в голове бывшего начальника вещевого склада, и нелегал спокойно выдвинулся тратить заработанные своим горбом денежные знаки. Если бы гвардии прапорщик Тоцкий знал, что ещё день назад он случайно столкнулся с двумя милыми соотечественницами на дрезденском вокзале, он бы, конечно остался дома и даже не высунул свой  украинский нос из-за штор огромных окон исторического саксонского здания.

Анатолий не знал, что при сдаче им столового сервиза «Мадонна» в камеру хранения вокзала, мимо него буквально прошмыгнули две молоденькие женушки командиров взводов родного мотострелкового полка. Две подружки – москвички, пока их мужья – лейтенанты воевали на учениях, решили избавиться от гарнизонной скуки и тайно съездить в Восточный Берлин. Запретный плод всегда сладок. Одна из подружек по имени Наталья владела разговорным немецким и подговорила землячку Марию съездить полюбоваться легендарной Берлинской стеной. Москвичкам повезло, в столице ГДР они не напоролись на советский патруль и спокойно вернулись в Дрезден, где и случайно встретили красавчика  Тоцкого. Ошибиться подружки не могли в принципе. Кто же не узнает этого гарнизонного ловеласа, способного по десять раз за ночь? Так гласили местные девчачьи легенды…

Жёны лейтенантов испугались, удивились и спрятались за колонну. Затем  проводили томным взглядом живую легенду дрезденского гарнизона и, смеясь, побежали на трамвай. На следующий день подруги не выдержали и поделились своим секретом с соседкой по общей кухне, женой прапорщика, начальника продовольственного склада. Если в закрытом гарнизоне тайну знают три женщины, но это тайное совсем скоро становится явным.

Вскоре до особиста мотострелкового полка, майора Яшкина Якова Алексеевича, в части более известного, как «ЯЯ» (произносилось по немецки – яа, яа), дошла информация, что поздно вечером на железнодорожном вокзале двумя лейтенантскими жёнами был замечен бывший начальник вещевого склада, прапорщик Тоцкий. Майор только усмехнулся над этим большим бабским секретом: «Вот девкам неймётся! Всё им Тоцкий мерещится. Скучают бабы без своих мужиков…»  Начальник особого отдела  полка только сделал в своей голове особую заметку – после учений пообщаться с мужьями на предмет поздних прогулок их юных жён вдали от гарнизона.

Напротив тётиного дома Симоны жила – была другая заслуженная пенсионерка Социалистической Единой партии Германии (СЕПГ), в квартире которой в своё время был установлен телефон за счёт местной полиции, куда пожилая дама и постукивала периодически, но постоянно.  Фрау знала, что её подруга по партии находится сейчас на лечении, и очень удивилась, заметив незнакомого симпатичного юношу, выходившего из соседнего дома. Молодой человек был похож на истинного арийца, никуда не спешил и производил впечатление воспитанного человека. На всякий случай почтенная фрау позвонила и сообщила о незнакомце куда следует.

Анатолий увлёкся, как бы сейчас назвали – шоппингом, и весело тащил к тётиному дому два тяжелых пакета с подарками для Симоны с Дедриком, продуктами, пивом и вином. Нелегал слишком поздно заметил ожидающий его полицейский ВАЗ-2103. Бросать пакеты и бежать было уже нельзя. Догонят! Два здоровых сотрудника полиции  вышли навстречу, вежливо представились и попросили предъявить документы. Толик смог поздороваться и предъявил стражам правопорядка своё удостоверение прапорщика Советской Армии. Заодно протянул бумажку с номерами телефонов Симоны. Один из сотрудников поднялся в дом напротив, второй остался с любителем городских магазинов. Полицейский вернулся быстро, произнёс: «Ist schon gut» (нем. – всё в порядке) и, переписав данные удостоверения Толика в свой блокнот, вернул документ хозяину. Прапорщик Тоцкий выдохнул вслед отъезжающему полицейскому автомобилю советского производства. Вечером Симона и Толик под пиво и вино со смехом обсудили неожиданную встречу с  правоохранителями и вновь посчитали, что им и в этот раз сильно повезло. Но, всё же благоразумно решили менять место ночлега. Одна из подруг преподавателя русского языка из пригорода Дрездена под названием Оберлошвиц  уехала на два месяца на учёбу в Берлин и оставила ключи Симоне – поливать цветочки. Поздно ночью, когда бдительная соседка уже спала, прапорщик с подругой покинули этот не совсем гостеприимный дом.

На следующее утро комендант гарнизона подполковник Кузнецов Пётр Константинович получил от переводчика комендатуры сводку происшествий от местной полиции за сутки с советскими гражданами. Всё было спокойно, кроме проверки документов в центре города у молодого офицера по имени Anatoli Tozki. Кузнецов точно знал, что этот  Anatoli Tozki ещё две недели назад убыл на новое место службы в Советский Союз. Перед самой заменой начальник вещевого склада мотострелкового полка по деликатной просьбе самого  коменданта гарнизона ещё раз купил ему на дойчмарки французские духи в Интершопе.  Семья коменданта гарнизона собиралась в отпуск, и это был шикарный подарок тёще подполковника. Жена старшего офицера осталась очень довольна покупкой, как и в прошлый раз.

Кузнецов снял трубку и приказал соединить его с начальником особого отдела мотострелкового полка. Трубку снял майор Яшкин и получил повторную информацию о прапорщике Тоцком. Первая мысль особиста: «Вот сукин сын! Отгулял отвальную, и теперь в городе с немками догуливает свою визу в паспорте»

Это был пока просто непорядок и далеко не первый случай, когда холостые заменщики старались максимально продлить радость удовлетворения с немками перед заменой в Союз.  Майор решил проверить в строевой части срок выдачи визы любвеобильному прапорщику. По испуганному взгляду и дрожащим рукам помощника начальника строевой части, прапорщика Хабибуллина контрразведчик сразу понял, что с визой бывшего начальника вещевого склада полка что-то не так. Опытному офицеру ничего не стоило расколоть строевика прямо на месте. В кабинет начальника особого отдела были деликатно приглашены командир полка и начальник штаба полка. Подполковника Григорьева на месте не оказалось, КП прямо после развода выехал на стрельбище Помсен, где стрелял 3МСБ. Начальник штаба, майор Ремез внимательно ознакомился с объяснением своего подчинённого, из которого выяснил, что прапорщик Тоцкий в этот раз покинул родной гарнизон совсем не навсегда. А это уже было не то чтобы непорядок, это было ЧП масштаба группы войск в Германии. Советский военнослужащий, целый прапорщик, по своей воле незаконно находится на территории, хотя и дружественного, но чужого государства.

Теперь майор Яшкин был вынужден сообщить коменданту гарнизона о подтверждении информации о нелегальном присутствии прапорщика Тоцкого в ГДР. В свою очередь подполковник Кузнецов по инструкции доложил о незаконном пересечении нескольких государственных границ советским гражданином в местный отдел КГБ. Петр Константинович спокойно поговорил об этом неординарном событии с Виктором Викторовичем, директором дрезденского Дома советско – германской дружбы. Офицеры договорились выдвинуться в штаб мотострелкового полка.

Комендант заехал за Директором, и по дороге подробно рассказал о проверки документов немецкими стражами правопорядка убывшего две недели назад по замене  в Советский Союз  прапорщика. Решили перед прибытием в воинскую часть сами ещё раз проверить адрес вместе с нарядом полиции. Старший немецкий офицер постучал в дверь, затем сходил в дом напротив. От информатора узнали, что уже сутки из этого дома никто не выходил и не заходил. Было бы странно, если бы прапорщик Тоцкий после встречи с полицейскими остался в адресе. И почему он выбрал именно этот дом? Решил спрятаться подальше от гарнизона? Что прапорщик здесь забыл? Когда он вернулся в ГДР? Вопросов было много, а за ответами подполковник Кузнецов предложил всем офицерам съездить на войсковое стрельбище Помсен в гости к прапорщику Кантемирову, который наверняка должен знать, где прячется его дружок. Заодно и доложить командиру полка о произошедшем ЧП.

Часть 7.
В этот день, с утра пораньше ничего не подозревающий о грядущих событиях начальник войскового стрельбища Помсен рутинно получал конкретных пиздюлей от своего командира полка. Сегодня паузы в работе мишенного поля постоянно сбивали и так неудачную стрельбу мотострелков. И чтобы прапорщику не было скучно и мучительно больно за бесцельно прожитую жизнь,  командир полка давал разгон Кантемирову вместе с командиром 9МСР, старшим лейтенантом Чубаревым. Получать пиздюлей от командира полка, а потом быстро переносить все тяготы и лишения воинской службы всегда было легче коллективно. Быстро – потому что, иначе было нельзя. КП своих приказов в гневе дважды не повторял.

Подполковник Григорьев хотя и был жёстким командиром, но считал себя вполне воспитанным и интеллигентным человеком. Поэтому он деликатно удалил старшего оператора с Центральной вышки, сам уселся во  вращающееся  кресло за главным пультом полигона и строго взглянул на своих понурых подчинённых.  Подполковник, строго следуя субординации, начал с командира роты:

– Михаил Юрьевич, Вы разучились командовать? Вы сегодня мне с этим студентом показали не стрельбу, а извиняюсь за выражение – какую то хуйню!

Командир мотострелковой роты тяжело вздохнул и с тоской вспомнил своих дембелей. Начиная с этого периода службы, гвардейский 67МСП попал под новые модные армейские течения в духе гласности, перестройки и борьбы с дедовщиной – службы солдат в ротах только одного периода. Деды 9МСР, составляющие костяк роты успешно дембельнулись, опытных Черпаков, последние полгода зарабатывающие авторитет и уважение среди солдат, раскидали по другим ротам. Натасканные спецы роты тоже были отданы в другие подразделения. В роте осталась пехота полугодичной службы из различных окраин нашей необъятной Родины и только что прибывшие из учебок Чебаркуля и Елани командиры отделений, операторы-наводчики и механики-водители.  Все второго периода службы в Советской Армии.

Отслужившие полгода стрелки АК, РПК и РПГ, в основном родом из Средней Азии и Кавказа, без контроля старослужащих почувствовали себя крутыми бойцами и неприветливо встретили новых военспецов, но получающих марки больше местных в два раза. В мотострелковой роте возник конфликт интересов, и сейчас офицеры и прапорщики, вместо того чтобы нормально проводить учебный процесс, словом и делом восстанавливали прежний порядок в подразделении. Пока получалось не всегда, экипажи не были натасканы, пехота неохотно подчинялась младшим сержантам своего периода службы, и гвардейская 9МСР из лучшей в части быстро скатилась вниз по всем показателям.

И сегодня, как назло всю ночь шел саксонский дождь, который прекратился только к утру. Накрытое мишенное поле вымокло, и если практически во всех направлениях стрельб оборудование и кабели были новыми, то на пятом и шестых направлениях, где стреляли из автоматов и пулемётов, в земле лежал старый кабель, который от сырости начал коротить. Мишени могли подняться и опуститься самопроизвольно вне заданной программы. Все эти погрешности дневной стрельбы вкупе и вызвали праведный гнев командира полка. Внимание подполковника быстро переключилось на прапорщика:

 – Студент, поднял голову и посмотрел честно в глаза своему командиру. Что ты мне за танцы сегодня устроил? У тебя мишени сами пляшут, заметь – без твоей команды! А у нас в дивизии через неделю московская проверка. Что будем делать?

Начальник войскового стрельбища Помсен, техник-электрик четвёртого разряда, честно глядя в глаза, попытался объяснить своему командиру  теорию электромагнитных волн в сырой саксонской земле полигона, но был неинтеллигентно послан:

– Прапорщик, пошёл на хуй со своими волнами! Я Вам обоим, служивые, задаю конкретный вопрос – что будем делать?

– Менять кабель, товарищ полковник! Примерно метров шестьсот, – перешёл на конкретику начальник полигона.

– Где взять этот кабель?

– Товарищ полковник, ко мне тут на днях подходил новый командир полка связи с предложением  успешной сдачи у нас итоговой проверки москвичам. Просил «химию» подключить.

– Так. А ты чего?

– К Вам послал.

– Это правильно. Думаю, с кабелем решим вопрос. Марку и длину мне напиши, студент. Что ещё нужно?

– Человек десять рабочей команды с лопатами дня на два, лучше в выходные. До понедельника спокойно сделаем.

– Прапорщик, не надо спокойно. Надо срочно!

– Сделаем срочно, товарищ полковник.

Удовлетворённый командир полка  успокоился и крутнул кресло в сторону командира роты:

– Чубарев, давай дрочи своих спецов как хочешь, но чтобы к проверке экипажи были готовы.

– Есть подготовить экипажи!

– Вот так, Миша, не подведи. И приготовь человек десять из пехоты со старшим для Кантемирова. Справитесь вдвоём с задачей? Вы же друзья, ядрён – батон.

Друзья не успели ответить своему командиру полка, в дверь постучал наблюдатель, зашёл и доложил, что к вышке подъезжают два УАЗа. Подполковник Григорьев поднялся с кресла:

– Кого ещё чёрт принёс?

В этот раз армейский чёрт занёс на Центральную вышку войскового стрельбища Помсен начальника штаба мотострелкового полка, начальника особого отдела полка, коменданта гарнизона и директора Дома советско-германской дружбы. В этом порядке все и поднялись на крутую металлическую лестницу вышки. Глядя на эту вереницу незваных гостей, входящих в зал вышки, подполковник Григорьев понял, что сегодняшние неприятности только начинаются. Начальник войскового стрельбища Помсен тоже догадался, по какой причине и по чью душу прибыл весь этот сплоченный коллектив с человеком в штатском, но постарался сохранить спокойствие. Командир 9МСР ничего не понимал, но обрадовался, что грозовая туча командира полка только коснулась его краем и прошла мимо…

       Командир мотострелкового полка внимательно посмотрел на вошедших, особенно на сотрудника в штатском. Директор  предъявил подполковнику своё удостоверение. Григорьев, протягивая ладонь, спросил:

– Так всё серьёзно?

– Серьёзней некуда, товарищ полковник, – спокойно ответил капитан КГБ, пожимая руку командира полка. Все старшие офицеры и один прапорщик, стоящие в зале Центральной вышке полигона тут же поняли, кто здесь главный. Самый главный перевёл взгляд на Кантемирова:

– А вот и виновник нашего торжества здесь стоит. Товарищ полковник, предлагаю отпустить старшего лейтенанта. Думаю, у него и без нас задач по службе хватает, зачем отвлекать офицера?

Командир полка только кивнул ротному, как Чубарев в два длинных шага преодолел  расстояние до двери, и все услышали стук быстрых шагов по металлической лестнице. Как Тимуру хотелось сейчас также сбежать быстро вниз и скрыться где-нибудь в закоулках стрельбища. Прапорщик незаметно вздохнул. Основной вопрос –  «Взяли Толика или нет?» – был ещё не раскрыт, и Тимур пока не знал, какую выбрать позицию.  Начальник штаба полка в двух словах доложил командиру возникшую ситуёвину с заменщиком, прапорщиком Тоцким. Подполковник Григорьев уселся в кресло и посмотрел на начальника стрельбища:

– Что скажешь, Кантемиров?

– Товарищ полковник, да мы с друзьями отвальную Тоцкого здесь на Помсене отмечали. Всё было нормально.

В голове начальника особого отдела мелькнула непроверенная информация о недавней поездке двух голых прапорщиков на немецком мопеде «Симсон» по советскому полигону. Майор Яшкин сам не верил в эту историю, слишком походила на очередную прапорщицкую байку. Однако, особист быстро спросил:

– Это когда вы тут голыми на немецком мопеде развлекались?

– Откуда Вы знаете, товарищ майор? – от неожиданности вопроса опешил Тимур.

– Кантемиров, служба у меня такая! – особист полка победно взглянул на своего конкурента в штатском. Капитан КГБ кивком подтвердил мнение коллеги.

– Так, Кантемиров, – подполковник Григорьев подошёл вплотную к прапорщику. – Понимаешь, в чём дело? Я, командир полка, уже боюсь тебе, начальнику стрельбища,  вопросы задавать. С каждым твоим ответом я начинаю узнавать такое, что мне и в страшном сне не привидится. Голые прапорщики на немецком мопеде! Выкладывай всё по порядку!

– Товарищ полковник, да не было ничего плохого! На мопеде приехали прапорщики с ОТБ. «Симсон» не угнанный, а купленный у немцев в магазине, с документами. Двое из наших решили просвежиться после бани, обмотались простынями и поехали в сторону батальона. Когда проезжали мимо Центральной вышки, дали газу, простыни и слетели в грязь. Прапорщики вернулись без простыней и в одних кроссовках. Всё!

Все офицеры посмотрели в огромные окна Центральной вышки и представили двух пьяных и голых прапорщиков, проезжающих мимо на немецком мопеде. Первым начал ржать командир полка, за ним все остальные. Вот так и рождались легенды ГСВГ…

А начальнику стрельбища было совсем не смешно. Тимур стоял и всё пытался понять – взяли Толяна или пока ещё нет? И что уже известно этим преследователям? Майор Яшкин отсмеялся, посмотрел на прапорщика, покачал головой и задал конкретный вопрос:

– А теперь, Кантемиров, также честно расскажи нам, где ты Тоцкого прячешь?

– Почему я его должен прятать? Он же в Союзе. Да я его сам лично проводил на вокзал и на поезд посадил.

– Проводил, а потом встретил, –  произнёс Директор и задумчиво добавил: – Или в Гере, или в Лейпциге…

Этими словами «или в Гере, или в Лейпциге…» капитан КГБ непроизвольно дал подсказку прапорщику. Во-первых, Толяна ещё не взяли. Во-вторых, у офицеров нет полной информации о нелегале. А в третьих, на этот момент Тимур и сам не знал, где прячется Тоцкий. Подполковник Григорьев посмотрел на прапорщика:

– Где Тоцкий?

– Не могу знать, товарищ полковник!

Комендант гарнизона вплотную подошёл к начальнику стрельбища:

– Кантемиров, а если мы сейчас у тебя поищем и чего – нибудь такого, криминального  найдём?

В голове Тимура сразу возникла цинковая коробка, набитая деньгами и валютой, спрятанная под силовым кабелем полигона с табличкой: «Не влезай – убъёт!». Прапорщик  вежливо улыбнулся подполковнику:

– Товарищ полковник, а у Вас ордер на обыск имеется?

С другой стороны тут же приблизился особист полка:

– Кантемиров, ты ещё у нас адвоката потребуй!

– И потребую! А потом жалобу Генеральному прокурору отправлю. Через немецкую почту заказным письмом. Обязательно дойдёт.

Старшие офицеры переглянулись и все разом посмотрели на капитана КГБ. У всех на памяти ещё сохранился невероятный случай в соседнем гарнизоне города Гера. А дело было так. Старший сержант сверхсрочной службы из полковой канцелярии, и по совместительству – переводчик штаба, познакомился с немкой, и возникла у них большая и чистая любовь. И хорошо зная, что за связи с немками офицеров гарнизона отправляли служить в Союз, а прапорщиков и сверчков иногда даже увольняли из армии, интеллигентный молодой человек, не долго думая, взял и написал письмо самому Генеральному секретарю КПСС товарищу Горбачёву М.С. Написал подробно про свою любовь и сколько офицеров и прапорщиков пострадали в последнее время из-за своих нежных чувств. В письме были подробно указаны должности, звания и фамилии офицеров и прапорщиков, пострадавших от произвола командования. Штабной переводчик добавил, что решил твёрдо жениться на своей возлюбленной и, более того, они ждут ребёнка. Заказное письмо было отправлено через немецкий почтамт.   И что интересно – это письмо дошло до адресата! Михаил Сергеевич лично наложил резолюцию: «Браку не препятствовать» и отправил письмо назад в штаб ГСВГ.

Не менее трёх автомобилей «Волга» выехали из Вьюнсдорфа в штаб армии, где к ним присоединились ещё пару «Волги» и несколько УАЗов. Около штаба  полка всем места не хватило, автомобили заняли часть плаца.  Старший сержант сверхсрочной службы очень удивился такому неожиданному вниманию со стороны больших отцов – командиров. Генералы, называя сверчка поочередно или «сынком», или «долбоёбом» начали вправлять мозги непутёвому подчинённому. В итоге жениться разрешили, но из Советской Армии уволили.

           Что можно было ждать от прапорщика, студента  юрфака ЛГУ, сейчас никто из присутствующих не знал. Ещё год назад с этим бурым прапором даже говорить бы не стали. На третий год перестройки служить становилось сложней...

Подполковник Григорьев тяжело вздохнул:

– Кантемиров, ты знаешь сколько мне до замены осталось?

– Два месяца, товарищ полковник.

– Это хорошо, что ты следишь за сроком службы своего командира. А вот скажи мне – сколько прапорщиков служит в нашем полку?

Тимур задумался:

– Не могу знать. Много!

– Так вот, прапорщик, ты можешь, ядрён- батон, прослужить эти два месяца нормально? Как все прапорщики нашего полка?

– Буду стараться, товарищ полковник!

Подполковник Григорьев встал посреди вышки:

– А скажи - ка мне вот что, любезный – твои бойцы смогут без тебя кабель заменить на пятом и шестом направлении?

– Смогут, товарищ полковник. Ничего сложно, старший оператор сам всё разрулит. Главное, чтобы кабель был.

– А вот теперь, прапорщик, слушай меня внимательно. Я объявляю тебе трое суток ареста!

– За что, товарищ полковник?

– Прапорщик, ты как стоишь перед командиром полка? Застегнись! Смирно! За нарушение формы одежды. Иди и готовь своих бойцов для смены кабеля.

– Есть трое суток ареста, – Тимур печально махнул ладонью к фуражке.

       Тут в воспитательную беседу командира мотострелкового полка со своим  подчинённым вмешался комендант гарнизона:

– Владимир Викторович, надеюсь, Вы не будете возражать, если я от своего имени этому прапорщику ещё пару суток добавлю?

– Да с Вами, Петр Константинович, я только буду солидарен.

       Подполковник Кузнецов ласково посмотрел на начальника стрельбища:

– Всё понял, прапорщик?

– От Вас то за что?

– За неуставную причёску. Кантемиров, тебя хоть раз в жизни целый подполковник постригал?

– Никак нет.

– Именно сегодня тебе будет оказана такая честь. Вот теперь иди и готовься к новой модельной стрижке.

          Начальник стрельбища вздохнул и обратился к командиру полка:

– Товарищ полковник, разрешите собрать личный состав по громкоговорителю вышки?

– Валяй!

         Тимур подошёл к пульту, включил громкую связь и через микрофон дал команду:

– Полигонная команда, срочно собраться всем у казармы, – повернулся к командиру полка. – Разрешите идти?

- Прапорщик, ты сейчас в ФРГ не сбежишь?

-Товарищ полковник, я Родину люблю.

– Тогда жди нас около своего домика.

Офицеры взглядом проводили прапорщика…    (продолжение следует)

© Рамиль

Ссылка на предыдущую часть: https://pikabu.ru/story/afyora_chast_4_6610668

Дарья Михайловна Потапова была обыкновенной советской девушкой, воспитанная в духе марксизма - ленинизма. Хотя Даша со своим упрямым характером была совсем не подарок, всё же она была хорошим человеком и старалась вести себя правильно. Девушка, как и её родители, родственники и друзья, всегда подчинялась власти, и ей было так удобно жить. Социалистическое государство опекало своего гражданина с самого рождения: детский садик – не всегда получалось, школа – это обязательно, даже двоечники  заканчивали свои восемь классов образования, работа (в СССР безработных не было) и гарантированная зарплата, жильё – минимум комната в бараке была у всех граждан. Квартиры получали по очереди, но далеко не все.

         Добросовестный гражданин повиновался власти и за это получал вполне комфортную жизнь с минимальным, но здоровым продуктовым набором. В плане продовольствия многих советских граждан выручали сады, огороды и своё подсобное хозяйство. Одежды и обуви в магазинах в основном тоже хватало, но качество и количество желали лучшего. Именно эта жизнь, больше похожая на выживание, особенно в провинциях нашей необъятной Родины и делала советских людей абсолютно инфантильными. Инициативу граждане могли проявить только в социалистических соревнованиях. Начать свое дело, создать свою организацию и защитить свои права – это было не для советского человека.

          Простой русский педагог Потапова, хотя и работающий за границей, но в социалистическом государстве, очень старалась быть такой, как все советские граждане и «не выходить за флажки». И если все события, произошедшие с ней после знакомства с прапорщиком Кантемировым, были лишь забавными приключениями, то сейчас она сама реально столкнулась и приняла активное участие в действиях, направленных против воли своей родной страны. И всё это безобразие Дарья осознала только при виде огромной по её меркам и реальной суммы денег. Таких деньжищ у нашего гражданина не могло быть в принципе… «Наши граждане в булочную на такси не ездят»

          Дарья, как и большинство советских граждан, боялась больших денег. Она старалась не говорить о деньгах с коллегами по работе, молодой учитель просто боялась попросить у директора школы о прибавке к зарплате. Такая просьба в советской школе была бы верхом неприличия и жадности. Это была запретная тема. Табу! Всю обратную дорогу девушка просто молчала, разглядывая весенние пейзажи за окном вагона электрички. Тимур после нескольких безуспешных попыток расшевелить подругу и вернуть её в нормальное состояние, решил немного вздремнуть. Толик всю дорогу спал.

           Прапорщик Тоцкий, нелегально пересекший несколько государственных границ туда и обратно, по совету своего товарища сдал номер и выехал с немецкой гостиницы. Прапорщик Кантемиров решил, что сможет пару суток спрятать нелегала у себя в домике на полигоне. А там дальше видно будет.

Дарью с джинсовыми платьями в сумке проводили до дома. Девушка всё ещё находилась под впечатлением пачек денег в пакете Тимура и распрощалась с друзьями довольно холодно. Прапорщики Кантемиров и Тоцкий поспешили обратно на автовокзал, примыкающий к конечной железнодорожной станции. В автобусе Толик спросил у Тимура:

– Что случилось с Дашей?

– Сам не могу понять. Денег, что ли испугалась.

– А чего ей бояться, дочке генерала? Папа прикроет.

– Да хрен его знает, Толян. Сложно всё с бабами. Тебе ли не знать, товарищ прапорщик. Ладно, потом разберемся. Слушай сюда – на стрельбище я тебя вначале проведу через задний двор, пойду первым, чтобы Абрек не залаял. Он ночью у нас на цепи сидит. Позову тебя и оставлю около окна в баню. Абреку прикажу охранять, поэтому стой и не дергайся. Пёс молодой, азартный. Сам зайду с ворот, заодно дневального проверю, чтобы видел меня, что я один домой пришёл. Потом пройду через домик в баню и открою тебе окно. Всё понял?

– Тимур, а без Абрека никак? Он же меня только в форме видел.

– Поэтому и говорю – стоять и не дёргаться, – усмехнулся начальник войскового стрельбища и вожак немецкой пастушьей собаки и добавил: – Я Абреку по - немецки скажу, что ты, Толян – овца. Не бойся, пёс овец не кусает.

– Сам ты, братан, овца, – обиделся бывший начальник вещевого склада мотострелкового полка.

– Вот это нашему Абреку и скажешь, – обнял друга за плечо Тимур.

            Студент заочного отделения юридического факультета ЛГУ знал, что такое заранее обещанное укрывательство преступления. Прапорщик Кантемиров был в одной связке с прапорщиком Тоцким, и в этот день уже совершил одно тяжкое преступление, сдав контрабандный драгоценный металл в немецкую скупку. Сейчас прапорщик с прямым умыслом собрался прятать у себя в жилище товарища, незаконно пересёкшего несколько государственных границ. Потому что прятать друга было больше некому и негде. Не к Симоне же везти советского прапорщика – нелегала?

          В дрезденском гарнизоне были ещё два человека, для которых Тимур готов был так же рискнуть. Это был тренер по каратэ гарнизонного спортзала вольнонаёмный Лёва Гриднев и старшина мотострелковой роты Адам Алиев, которые подстраховали его в гаштете на разборке с местным уголовным миром. Участвуя в том памятном мероприятии, Адам с Лёвой тоже сильно рисковали, как минимум – принудительным выдворением в Союз в течении 24 часов. А про максимальное наказание даже думать не хотелось. Всё было не так просто в этом советском гарнизоне ГСВГ.

          Отбой давно прошёл, солдаты полигонной команды в основном спали. Только горел свет в ленинской комнате, где старослужащие смотрели западное телевидение. Начальник войскового стрельбища Помсен с бывшим начальником вещевого склада аккуратно прошли с тыла казармы к хозяйственным воротам, где нёс охрану немецкий пёс пастушьей породы по кличке Абрек. Ещё у забора Тимур вполголоса позвал своего четвероного друга, поэтому охранник только молча помахивал хвостом. Но, увидев второго человека в гражданке рядом со своим хозяином, угрожающе зарычал. Толик сразу отстал и спрятался за березу. Прапорщик подошёл к псу и потрепал по холке: «Свои, Абрек, свои» Затем подозвал Тоцкого: «Здесь стой»

          Прапорщик Кантемиров обогнул казарму и вошёл с основных ворот. Дневального не было на тумбочке, в это время ему разрешалось сидеть на табурете у окна столовой. Главное – не спать! Начальник стрельбища вошёл в помещение казармы. Дневальным сидел боец второго периода службы, оператор пятого направления, рядовой Михайлов Александр. На внезапное появление своего командира, хотя и в гражданке, солдат среагировал правильно – натянул повязку и выскочил из столовой с докладом. Тимур успокоил дневального:

– Вольно, солдат! Всё в порядке?

– Так точно, товарищ прапорщик!

– Почему в ленкомнате свет горит?

– Уже не горит.

– Это правильно. На, держи, пару штук твои, остальные дедам. И не спать на посту, боец Красной Армии!

– Спасибо, товарищ прапорщик!

         Прапорщик протянул солдату упаковку с десятью пончиками, купленных на дрезденском вокзале. Хорошо, когда всегда есть марки в кармане. Тимур постоянно баловал своих солдат чем - то вкусным, да и себя не забывал. Начальнику стрельбища ничего не стоило перед прибытием на полигон заскочить в деревенский магазин и купить своим бойцам колбасы или творога на завтрак или, например, пару куриц на обед. Суп – лапша! Главное, знать меру и не светить постоянно лишними деньгами. Что делать с семью тысячами марок прапорщик Кантемиров пока не знал…

        В домике начальника стрельбища Помсен в углу шкафа всегда стоял свёрнутый матрас на всякий случай. Иногда не каждый гость прапорщика Кантемирова мог сразу уехать домой после молодецких застолий с баней, так и оставался ночевать на полигоне. Периодически ночевали молодые офицеры и прапорщики мотострелкового полка после дискотеки в Оттервише. И в этот раз Тимур развернул для товарища свой дежурной матрас, выдал комплект постельного белья и поставил электрочайник. Спать не хотелось, адреналин всё ещё гулял в крови, да и пачки денег на столе приятно будоражили молодой организм. Заварили и разлили чай, открыли вторую упаковку пончиков с вокзала. Прапорщик Тоцкий, задумчиво помешивая чай в кружке, спросил:

– Товарищ, что будем с деньгами делать?

– Сам постоянно думаю об этом, – Тимур посмотрел на Толика. – Конечно, было бы здорово, смотаться в Берлин к югославам, купить штукарь дойчмарок за пять к одному и сбагрить вьетнамцам в Лейпциге за шесть или за шесть с полтиной. Вот тебе ещё штука марок. А то и полторы!

– Было бы классно, – Анатолия потянуло на следующую авантюру.

– Толян, а потом, что с деньгами делать? Тем более тебе?

– Я бы Симоне с Дедриком оставил.

– Опять Симона! Братан, ты сейчас должен быть рад до жопы, что так всё удачно у нас получилось. И металл провёз, и сдали всё нормально. Закупай быстрей подарки для всех: и для себя, и для мамы, и для подруги с её сыном; и сваливай нахрен из этой «страны дождей, бл…дей и велосипедов». Да здравствует Союз нерушимый республик свободных! Толик, больше нехрен тебе здесь делать. Себя спалишь, и меня подставишь.

– Да понимаю я всё, Тимур!

– Толик, ещё пару ночей здесь переночуешь, потом надо будет искать другое место. И вообще, товарищ, оставаться тебе в ГДР больше недели рискованно. Надо валить на Родину – мать.

– Тимур, мне надо будет конкретно договориться с Симоной насчёт заявления о браке в посольство ГДР в Москве. Я ей деньги оставлю, возьму все данные и через маму оформлю вызов в Союз. И в Москве мы оба подадим заявление.

– Ладно, Толян. Я завтра получаю продукты в полку, попробую свинтить и сгонять к Дарье в школу. Пусть Симону предупредит. Заодно и с Дашей надо бы поговорить. Может, уже успокоилась.

– Было бы здорово!

– Теперь, Толик, всё. Давай спать. Завтра подъём в пять утра, я тебя проведу мимо Абрека и до развилки провожу. Завтра вечером, ближе к одиннадцати сам подойдёшь к этому повороту. Также вместе пройдем к домику.

– И что мне делать завтра целый день?

– Съезди в Майсен, купи маме чайный сервис «Мадонна».

– Точно так, товарищ прапорщик! И день пройдёт.

– Только не покупай столовый сервис.

– Почему? Маме же в подарок.

– Тяжелый, заколебаешься тащить.

        Утром друзья повторили тот же путь: через окно бани, мимо Абрека и на дорогу Помсен – Оттервиш. После обеда начальник войскового стрельбища выехал с бойцами в полк получать продукты и менять бельё. Прапорщик специально постоял у всех на виду около продовольственного и вещевого складов, забежал якобы по делу в штаб полка, мелькнул на глазах подполковника Григорьева и свинтил в город. Солдаты полигонной команды сами знали, что и где получать. А благодаря взаимовыгодной дружбе с начальниками складов проблем при получении продуктов и смене белья не должно было быть в принципе. В запасе у прапорщика Кантемирова было около двух часов.

         Когда преподаватель немецкого языка вышла из школы, начальник войскового стрельбища Помсен стоял в форме, в окружении развеселившихся старшеклассниц и с остатками букета алых роз. У каждой девушке в руке красовалось по цветку. Появление Дарьи Михайловны сразу прервало оживлённый диспут о любви молодого человека ко всем девчатам. Даша так посмотрела на конкуренток, что те сразу с хохотом сбежали вниз по лестнице крыльца, где картинно разом вздохнули запах роз и пошли, смеясь и покачивая бедрами. Тимур проводил взглядом девушек, улыбнулся и протянул букет подруге. Даша посмотрела на цветы:

– Здесь осталось четыре штуки.

– Даша, какая разница? Сама же говорила, что немцы никогда не парятся по поводу чётного количества цветов в букете. Что за предрассудки, meine Liebe?

– Тимур, нам надо взять паузу.

– Не понял?

– Нам надо немного побыть вдали друг от друга.

– Хорошо, подруга. Немного – это сколько?

– Пока не знаю.

         До дома командующего гвардейской 1 Танковой армии шли молча. Тимур нёс букет с чётным количеством роз и сосредоточенно размышлял о чём то своём, прапорщицком. Около дома остановились. Молодой человек вначале вручил девушке одну розу:

– Маме от меня передашь?

Даша приняла цветок, Тимур протянул оставшиеся три:

– А это для тебя лично.

Девушка улыбнулась. Прапорщик Кантемиров посмотрел подруге в глаза:

– Даша, постой немного и слушай внимательно. Может быть, но может и не быть, через некоторое время нас с тобой начнут спрашивать про Толика.

– Подожди, Тимур. С чего вдруг? – глазищи подруги расширились от испуга.

– Даша, я и говорю – может и не быть. На всякий случай – ты Толика видела последний раз на немецкой дискотеке вместе с его Симоной. А в тот день в Лейпциге мы с тобой вначале зашли в магазин «Sowjetisches Buch» (нем. – советская книга), затем были в зоопарке, после чего ты осталась на скамейке парка около вокзала, а я сходил в общежитие университета и вернулся с двумя джинсовыми платьями. И мы поехали домой. Всё! Никакого Толика Тоцкого. Всё поняла?

        Дарья Михайловна также внимательно посмотрела в глаза прапорщика и молча кивнула. Тимур улыбнулся:

– И последняя просьба. Даша, позвони, пожалуйста, Симоне и скажи ей ждать завтра вечером Толика у дома её тёти в Дрездене. Он подъедет в девять часов. Хорошо?

        Девушка вновь молча кивнула, чмокнула друга (или уже не друга?) в щёчку и пошла в отчий дом...

Автор: Рамиль

Ссылка на предыдущую часть: https://pikabu.ru/story/afera_chast_3_6443646

С верхней части дома, вниз по лестнице послышались торопливые шаги грузной женщины. Матеус снял трубку телефона с аппарата висящего на стене заведения и повернулся спиной к клиенту. Тимур взглянул на свой товар, разложенный на прилавке, и сделал ещё один шаг к немцу, сократив расстояние до связки ключей от входной двери. Прапорщик действовал уже на уровне инстинктов -  схватить свёрток с металлом, открыть дверь, с ключом на улицу, закрываем дверь на ключ и быстрым шагом, не привлекая внимания, на автовокзал.

А дальше – как повезёт. И стоянка такси там рядом. А потом пусть полиция с комендатурой ищут советского военнослужащего ГСВГ, примерного комсомольца по имени Тайсин Фердаус Халяфович. А бывшему механику-водителю БМП-1 Феде сейчас в его солнечной Башкирии наверняка опять икается... Ещё с лестницы немка вдруг громко спросила супруга:

– Матеус, что случилось?

В этот момент Тимур шагнул к стойке и протянул руку за ключами. Немец начал набирать номер телефона и спокойно ответил спускающейся жене:

 – Ангелика, у нас не хватит денег для Фердауса, надо срочно идти в банк. Посмотри, сколько наш друг принёс нам товара. А я пока звоню нашему сотруднику банка и закажу деньги на сегодня.

Тимур бросил руку вниз и шагнул назад. Жена ювелира прямо с лестницы широко улыбнулась незваному гостю:

– Добрый день, Фердаус! Мы Вас так давно не видели.

– Добрый день, фрау Ангелика! Я тоже очень рад Вас видеть.

Матеус договорился с банком о получении сегодня наличных денег и широким жестом руки показал супруге весь товар Тимура. Фрау Ангелика только радостно воскликнула: «Мой бог!» и поспешила собираться перед посещением единственного банка в этом саксонском городке. Перед уходом заботливая женщина оставила постоянному и такому щедрому клиенту прямо на прилавке небольшой горячий кофейник, чашку и вазочку с домашним печеньем. Чтобы не скучал! А молодому человеку совсем не было скучно. И весело тоже не было. У Тимура зашкаливал адреналин в крови и тряслись руки. А сердце стучало как после третьего раунда...

Ювелир только разложил свой инструмент на столе, включил лампу и собрался было работать, как вежливый русский интеллигентно поинтересовался, как мужик у мужика, нет ли у хозяина этого дома немного водки в укромном месте? Немец поднял голову, внимательно взглянул на ошарашенное лицо парня и всё понял:

– Похоже Фердаус вчера хорошо погулял с друзьями?

– Мой товарищ вчера вернулся из отпуска и привез русской водки. Вот и посидели с ним до утра. Его товар тоже здесь, – советский сбытчик золотого лома честно показал на прилавок.

– Мой дорогой Фердаус, будет тебе шнапс. Только моей Ангелике ни слова! А я потом тоже выпью с тобой, но только после расчёта. Договорились?

Немец, не смотря на свой возраст, быстро метнулся наверх и принёс шкалик «Дабл кёрна» и пару стаканчиков. Налил гостю, пододвинул печенье. Закусывай! Второй стаканчик Тимур налил себе сам. Дрожь в руках прекратилась, мандраж в теле вроде отпустил. Запивая немецкую водку крепким кофе, Тимур внимательно наблюдал за работой немца. Матеус аккуратно разложил кусок ткани на столе, брал в руки каждое изделие и специальной лупой внимательно рассматривал пробу. Затем слегка царапал надфилем кольцо и капал кислотой со специальной золотой иголки, потом сравнивал цвет иглы и цвет царапины на кольце после кислоты. При работе с серебром уже использовалась другие реактивы. И тряпочка тоже менялась. А микрочастицы после надфиля очень аккуратно стряхивались в баночки: золото в одну баночку, серебро в другую. И так, изделие за изделием. И на заключительном этапе работы идёт взвешивание на специальных весах с точностью до миллиграмма. После проверки и взвешивания каждого изделия ювелир делал запись на отдельном листочке.

Из глубины дома послышался звон колокольчика, вернулась хозяйка из банка. Хозяин заведения и дома как раз заканчивал общий подсчёт и жестом показал Тимуру быстро спрятать шкалик и стаканчики под прилавок. Затем Матеус взглянул на цифру окончательно расчёта с клиентом, удовлетворенно кивнул головой, молча показал Тимуру итоговую цифру, улыбнулся и пошёл наверх за деньгами.

Всего получилось 14200 марок ГДР. Для любого советского военнослужащего, кроме штабных финансистов, конечно, это была просто огромная сумма! Даже прапорщики Кантемиров с Тоцким ни разу не держали одновременно таких бешеных денег. Зарплата прапорщика составляла около 500 марок в месяц, полученная сегодня сумма равнялась денежному довольствию примерно за два года службы. Матеус занёс общую сумму в специальный журнал, где Тимур, как обычно, размашисто расписался не своим почерком словом «Федя». Затем ювелир заполнил квитанцию и выдал русскому марки новыми банкнотами в специальных банковских упаковках. Пачки денег были аккуратно завернуты в полотенце и сложены в пакет. А мелочь просто спрятана в карман.

Фердаус с Матеусом тайно  приняли по стаканчику на ход ноги и распрощались очень довольные друг – другом. Выходя из ювелирной лавки Тимур (он же Федя, он же – Фердаус), обратил внимание на табличку с надписью «Закрыто» на витрине заведения, усмехнулся, мотнул головой и спокойно двинулся к автобусной станции. Запас времени ещё был и у молодого человека вдруг появился зверский аппетит. Надо было срочно восстанавливать нервные клетки, потраченные только что в огромном количестве в лавке ювелира. Надо же, чуть пожилого немца не вырубил из-за своего страха. Уже сидя в автобусе, Тимур на обратной дороге с удовольствием вдыхал проникающий сквозь советское полотенце запах новых немецких денег. Наверное, так и пахнет настоящее богатство…

В Лейпциге, по договоренности друзья ждали Тимура в айс-баре подальше от  вокзала и рыночной площади  за  городским концертным залом Гевандхаус (нем. Gewandhaus).  Когда сбытчик драгоценного металла вошёл в кафе, друзья заканчивали уже по третьей порции мороженого. И по тому, как взволнованно улыбнулся Толик и по вспыхнувшим глазищам Даши, молодой человек сразу догадался, что всё это время ожидания друзья обсуждали только его. Ещё бы! Тайно сдать контрабандного драгметалла на четырнадцать тысяч марок – это Вам не мороженку скушать. Это уже получается твёрдая пятилеточка на ударной стройке народного хозяйства на просторах страны где-то в сторону Северного полюса. Но, как мы все знаем, что:  «Ende gut – alles gut!» Означает, что если что-то хорошо закончилось, то не важно, сколько человек до этого натерпелся, или какой урон понёс. Главное, что закончилось всё хорошо! А для друзей всё только начиналось…

Дарья не выдержала, вскочила и крепко обняла своего  друга. Затем отстранилась и по - учительски спросила строго:

– Всё хорошо, mein lieber?

– Kein Problem, – Тимур честно посмотрел в глаза подруги и добавил: – Всё просто отлично, Даша.

Прапорщик Тоцкий встал из-за столика и крепко пожал руку товарищу.

 – Волновались мы.

 – Всё нормально, Толик.

 Друзья сели за стол, Даша пододвинула свою порцию мороженого:

– Кушай. А мы всё обменяли на платья и джинсы. И у нас даже пять штук платьев получилось! Вот мама обрадуется. Надо будет ещё тёте Насте показать. И у меня ещё деньги остались.

Тимур посмотрел на Толика, тот кивнул.  Прапорщик Кантемиров задумчиво доел мороженое, пододвинул чашку кофе и взглянул на подругу:

 – Даша, оставь деньги себе. Выберете с мамой по одному платью, остальные отдашь обратно. И больше никаких продаж и обещаний ни дома, ни в школе.

 – Да, ладно! Просто тётю Настю  тоже порадовать хотела.

 – А потом её дядя Толик меня с прапорщиком Тоцким к стенке поставит и прилюдно расстреляет. Без шуток, Даша, никому не говори про эти платья. И маму хорошенько предупреди.

 – Тогда я тёте Насте своё платье отдам! – преподаватель немецкого языка так посмотрела на своих друзей, что обоим сразу стало стыдно за свою сверхосторожность. Было видно, что подругу не переубедить. Папин характер! Тимур вздохнул:

 – Хорошо, Даша. Пообещай от моего имени, что я достану для твоей тети Насти точно такое же платье, как у тебя. Примерно через неделю. Эти платья мы пока продавать не будем. Потом из них сама и выберет,  – Тимур внимательно посмотрел в лицо подруги. – Даша, пойми нас правильно  – не надо сейчас жене командующего Первой Армии вместе с женой начальника Особо отдела штаба армии вдруг одновременно нарядиться в одинаковые джинсовые платья и появится в гарнизоне. Возникнут вопросы.

– Ой, да ладно! Договорились, конспираторы. А тётя Настя свой человек, я её с детства знаю.

 – Зато её супруг не совсем свой, – парировал упрямую подружку начальник стрельбища.  И тут в оживлённый диспут двух любящих сердец влез третий:

 – А я хотел одно платье Симоне подарить.

– И этот туда же! – Тимур посмотрел на влюбленного в немку советского прапорщика. – Тогда я оставляю одно платье  себе. Захвачу с собой в учебный отпуск. Там, в Ленинграде или продам, или подарю.

 – Стоп, товарищ прапорщик! – Дарья резко повернулась к другу, придвинула ближе стул и положила под столом руку на колено молодого человека. – Кому собрался дарить платье в Ленинграде?

 – Студенткам, – заулыбался Тимур. Рука Даши медленно поползла вверх по внутренней части бедра навстречу к одному очень важному органу мужского организма.

– Товарищ учитель, Вы что делаете? Кругом люди, –  смог выдохнуть прапорщик Кантемиров. Прапорщик Тоцкий с улыбкой наблюдал за манипуляциями Дарьи, которая повторила свой вопрос:

– Так, кому прапорщик подарит платье?

– Студентке одной, молоденькой. Зовут Дашенька Потапова.

Скромный советский учитель немецкого языка звонко шлёпнула под столом по ляжке своего друга:

– Вот это правильный ответ!  – затем обвела обоих друзей победоносным взглядом и пошла попудрить носик.

–  Ну, чего там? Сколько получилось?  – Прапорщик Тоцкий наклонился над столом.

– Четырнадцать тысяч с небольшим, – прапорщик Кантемиров приблизил лицо к другу. – Как с куста, товарищ прапорщик!

– Ни хрена себе! Я только на десяточку рассчитывал, – с улыбкой откинулся назад бывший начальник вещевого склада мотострелкового полка и спросил: – Как делить будем – по честному или по братски?

– Толян, ты же понимаешь, что я сейчас могу легко набить тебе морду и забрать все деньги? – боксёр внимательно и без улыбок посмотрел на нелегала. Толик взглянул на пакет, лежащий на свободном стуле рядом с Тимуром. Прапорщик Кантемиров аккуратно приблизил ногой стул к себе. Прапорщик Тоцкий испуганно посмотрел на товарища:

– Тимур, ты серьёзно?

– Здоровый армейский юмор, коллега! – Улыбнулся начальник войскового стрельбища Помсен. – Толян, ты уже нюх потерял и совсем гражданским стал. Это тебе за платье для Симоны. О деле надо думать, братан. А не джинсовыми платьями расшвириваться направо и налево.

– Тимур, я люблю Симону!

– Толик, первым делом – самолёты! А немочки – потом. Достал ты меня своей любовью. Ты хотя бы подумал, где сегодня ночевать будешь? В твоей гостинице уже нельзя оставаться.

– Почему?

– По морде твоей, прапорщик! У тебя наш синий служебный паспорт. Ты просто обязан в течении суток по приезду в ГДР встать на учет в Лейпцигской комендатуре и жить в нашей советской гостинице с её  тараканами и клопами. А ты тут кайфуешь в немецкой гостинице с ночным баром и местными проститутками. Анатолий, а если завтра война?

– Тимур, типун тебе на язык!

– Толик, прапорщик ГСВГ должен быть всегда готов, как пионер, ответить на любые происки НАТО. А вот ты, гвардии прапорщик Тоцкий, ни хрена не готов. Ты только про свою Симону и думаешь днём и ночью. А другом надо размышлять за границей нашей необъятной Родины, Толян. – Тимур глотнул кофе, увидел приближающуюся Дарью и закончил свою речь: – Толик, быстро по деньгам – делим строго поровну – тебе семь и мои семь. Есть возражения? Возражений не последовало, морду бить сегодня никому не буду. А хотелось очень…

Даша подошла к столу и внимательно обвела друзей взглядом:

– Мальчики, о чём спорим? Девушку не поделили? Вы ещё тут мне подеритесь, горячие советские прапорщики.

– Деньги делим, Дарья. Вот, смотри, – Тимур аккуратно, не вынимая деньги из пакета, развернул полотенце. Перед взором молодого советского учителя с зарплатой в триста пятьдесят марок в недрах пакета открылись четырнадцать пачек новых банкнот. Четырнадцать тысяч марок ГДР. Для Дарьи, дочери советского генерала, одна из этих пачек уже была целым состоянием, о котором девушка даже и не мечтала. Три месяца работы... Даша присела на стул:

– Ребята, ну вы даёте!

Тимур с гордостью посмотрел на подругу и вдруг заметил в её прекрасных глазах только растерянность, страх и смятение...

Автор: Рамиль

У меня тоже есть шрам над бровью. История его появления вполне вписывается в гороскоп "типичного Близнеца"- в давние-давние годы к̶о̶г̶д̶а̶ ̶т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ ̶ч̶т̶о̶ ̶о̶т̶г̶р̶е̶м̶е̶л̶а̶ ̶п̶о̶ ̶з̶е̶м̶л̶е̶ ̶в̶о̶й̶н̶а̶,̶ ̶ж̶и̶л̶ ̶н̶а̶ ̶с̶в̶е̶т̶е̶ ̶м̶а̶л̶ь̶ч̶и̶ш̶ меня веслом по лбу хватил родной и единственный отец. Наверное, где-то я уже это рассказывала, но найти не могу, поэтому расскажу еще раз

Отец у меня - отважный человек. Фамильное шило в филейных частях досталось мне, видимо, как первенцу, и дальнейшая биография пошла ему только на пользу, поэтому сейчас, с высоты собственного материнства взирая на личное детство, я не успеваю возвращать на место выползающие на лоб глаза. За все свои известные подвиги я нынешняя запросто бы задушила подушкой себя тогдашнюю, а ведь сколько еще добра осталось за кадром...

Да, так я про шрам.

Семи, по-моему, лет от роду мне посчастливилось отправиться с отцом по речке Вороне на байдарке. Из пяти человек я одна только представляла слабый пол, остальные были мужчины: сам отец, его стариный приятель Георгий, Владислав Константинович (или просто Константиныч), с которым они познакомились прямо на этой же Вороне двумя годами ранее, и его племянник Максим, приехавший погостить к дядьке из тогдашнего Фрунзе. Место жительства Макса пленило меня необычайно - незадолго до того я прочитала в ЖЗЛ биографию Фрунзе, из которой у меня в памяти сейчас остался почему-то один фанерный чемодан, но тогда я этот город представляла себе исключительно по иллюстрациям в книге, и довольно сильно удивилась, узнав что Максова семья живет в панельной пятиэтажке, а не в саманной махалле (что-то я опять отвлеклась...)

Ворона меня поразила тем, что собравшись, мы поплыли против течения. Я до последнего момента была уверена, что рябь на воде указывает направление движения, но это оказался просто ветер.

В новеньком "Таймене" место мне определили в багажном отсеке, отец сидел спереди, а Георгий, как самый крупный, помещался сзади. Остаток дня я развлекалась, обстреливая окружающих картечью непрерывных вопросов, и вылавливая из реки всякий водоплавающий мусор. Кстати, интересно, был на мне спасжилет, или нет? Не помню напрочь.

То самое, знаменательное, случилось у нас на следующий день. У ближайшей деревни через реку был перекинут мостик - две металлические трубы по полметра диаметром, на которые сверху настелены доски. Мостик явился нам неожиданно, за довольно крутым поворотом. Густо поросшие ивняком берега в этом месте смыкались, и река резво неслась под трубы, оставляя свободный просвет высотой сантиметров восемьдесят. Из поворота байдарка вышла по диагонали, и, не успев развернуться на струе, с размаху ткнулась носом в берег. Корму тут же потащило к мосту. Крикнув Георгию чтобы тот табанил, папка изо всех сил пытался освободить нос, и, когда ему это наконец удалось, байдарка уже стояла практически поперек русла. Титаническими усилиями они по сантиметру разворачивали посудину, чтобы сдать назад, и причалить к берегу, не угодив при этом под мост. Именно в эту минуту мне привиделсь, что если я брошусь за борт, то им будет легче это сделать. Полная решимости спасти всех, я поднялась на ноги. Не успел сидящий сзади Георгий открыть рта, как отец, поймав нужный момент, мощным гребком откинул от берега нос, и противоположная лопасть весла прилетела мне прямо в лобешник. Мир вокруг потемнел, и, не издав даже писка, я шлепнулась на место, где и осталась сидеть в полном изумлении.

Это рассказывать долго, а тогда все уложилось в считанные секунды - даже Константиныч не успел свалиться нам на головы, хотя дистанция была не такая уж и большая. Когда байдарка была надежно зачалена в ракитнике, и отец повернулся, я всё ещё сидела с безумным взором, зажимая обеими руками разбитый лоб. Как ни странно, крови почти не было, и, придя в себя, мы благополучно протиснулись под трубы, улегшись в байдарках на дно.

Следующий подвиг не заставил себя долго ждать. В один из дней речка свихнулась, и принялась петлять по местности, резко поворачивая примерно каждые триста метров. К вечеру у всех уже кружилась голова, а стадо, пасшееся на одной из излучин, за полдня успело настолько намозолить глаза, что его исчезновение было отмечено всеобщим облегченным вздохом. По такому случаю на ночёвку решили встать пораньше, что и сделали незамедлительно на первом же подходящем месте. Свободного времени оказалось ещё много, и, оставив Гошу на хозяйстве, остальные отправились на прогулку к роднику.

Топать было прилично, к тому же мы по дороге то и дело паслись в ежевичных кустах, поэтому обратно вернулись уже в сумерках, как раз к ужину, прихватив с собой незадачливого ежа, которого нелегкая принесла к роднику одновременно с нами.

Макарон с тушенкой ежик есть не захотел, и жестокие мужчины предложили кинуть его в кусты, чтобы он убирался восвояси. Представив, сколько времени бедное животное будет добираться домой на своих коротких лапках, я мысленно зарыдала, и, улучив момент, втихую закатила его в кепку и почесала к роднику.

На самом деле я все расчитала правильно - заблудиться там было невозможно, тропа шла вдоль берега. Надо было только вернуться раньше, чем меня бы хватились. Туда я шла быстрым шагом, временами переходя на рысь. Проклятый еж исколол мне все руки, и злобно фырчал от тряски, но это все же была живая душа, а вдвоем в темном лесу не так страшно. Сунув бедолгу в кусты у родника, я перевела дух, пожелала ему счастливого пути, и во все лопатки припустила обратно. Где-то на полдороге тропа ныряла в густой ельник. После освещенного луной берега он казался зловещим и живым. Я недолго потопталась на опушке, но по счастью решила, что обходить его страшнее, чем пробежать насквозь, и, подвывая от страха, ринулась в него, как в пропасть. Каким чудом при мне остались все мои глаза и ноги-руки, сейчас не возьмусь ответить, но страшно было просто до визга.

Естественно, меня хватились раньше, чем я вернулась. Крики и свет фонариков метались по обрывистому берегу, и когда я, исцарапанная и зареванная, выскочила из тьмы к костру, я уже заранее прикрывала руками то место, где они могли понадобиться.

- Тыыыыы!!! Ты где была?!!!...
- Я... я... ыыы... Я ёжика домой носила...
- Какого ёжика? Какого, чтоб он издох, ёжика?!!!
- Он сам бы залудился, ыыыы... Ему далеко идтиииии... Вдруг бы его по дороге съел кто-нибудь...

Меня даже не выпороли - до сих пор не пойму, почему. Видимо, отца остановило то, что стоящую в лодке меня будет тяжело транспортировать.

На следующий день я утопила в реке самый удобный из отцовских ножей.

Нож этот достался ему совершенно случайно - в своей первой жизни он был сантиметров тридцать длиной, и предназначался для кухни. Отличный немецкий нож с толстой спинкой и удобной даже для моих детских пальцев рукояткой. Его кулинарная карьера закончилась в тот день когда маме вздумалось расчленить кусок мороженого мяса, у которого внутри оказалась кость. Половина лезвия еще долго валялась потом в кухонном столе, а остаток ножа папка аккуратно обточил, приспособил в качестве ножен кусок резинового шланга от стиральной машины, и стал брать с собой в походы. "Ножны" дополнительно обвязывались шнурком, чтобы не соскочили.

Наутро после моего ежового подвига, когда я была полна благих намерений загладить вину, этот нож попался мне на глаза. Байдарка только-только отчалила, и медленно дрейфовала к струе, пока народ возился на своих местах, окончательно устраиваясь. Я решила, что ножны недостаточно плотно сидят, и хорошо бы перевязать их потуже. Честное слово, я до сих пор не понимаю, как оно вышло. Шнурок, единожды обвитый вокруг резиновой трубки, и растянутый за концы в разные стороны, оказывается, срабатывает как катапульта. При звуке "бульк" отец замер, а потом очень подозрительно спросил: "Что это было?"
Не дождавшись ответа, он повернулся, увидел мое лицо, и переспросил: "Нож?"

От отчаяния я готова была прыгнуть за борт, и нырять за проклятым ножом, пока не утону.

- Вы чего тут? - подтянулся сзади Константиныч.
- Нож утопили.

В ответ раздался протяжный присвист.

- Дааааа... Тут метров восемь будет. Жалко. Отличный ножик был.

Жить не хотелось категорически.

"Будьте осторожны в желаниях - иногда они сбываются". Придумано это не нами, да и по тогдашнему малолетству знать мне это было неоткуда. Тем не менее, пару дней спустя случай представился. При плановой закупке еды я, видимо, недостаточно тщательно обтерла о штаны один из прикупленных помидоров, и уже к вечеру активно пыталась избавиться от всех своих внутренностей.

Байдарка причаливала к берегу каждые десять минут, я плакала в кустах, светясь от температуры, и пыталась посчитать, успеет ли мое тело доехать до ближайшего жилья, не протухнув по дороге, потому что могилу копать совершенно нечем, кроме весел.

На другое утро большой совет постановил напоить ребенка рисовым отваром.

Раздербанили раскладку, сварили эту дрянь, и, несмотря на отчаянное сопротивление, добились-таки желаемого. Я подозреваю, в чем сакральный смысл рисового отвара, но в тот раз организм решил, что ему виднее, и избавился от "лекарства" в течение нескольких секунд. Дальнейших репрессий не последовало, и весь ходовой день я провела на дне байдарки в позе эмбриона в обнимку с фляжкой крепчайшего чая. Единственное воспоминание о нем - ажурные арки железнодорожного моста в невообразимой высоте, на фоне белых облаков и голубого неба.

Следующий восход я уже встретила на гигантском обрыве, над которым зеленой стеной стояла кукуруза.  Мы влезли туда вдвоем с отцом, когда все остальные еще спали. Немытые помидоры остались в прошлом.

Напоследок, уже перед самым Борисоглебском, я успела отличиться еще раз. Запасы еды снова иссякли, и мы прогулялись на ближайший рынок. Не помню, что это было за место, но народу там было полно, деревянные дома стояли вперемешку с каменными, была площадь с колокольней, и могучий ж/б почтамт. Вот возле него меня и хватил тепловой удар, хе-хе...

Отец выскочил из переговорного пункта как раз к тому моменту, когда Георгий с Максом вовсю поливали меня из ближайшей колонки.

Задним числом я ужасаюсь, каково было папке в тот отпуск - всего за две недели дитя четырежды пыталось лишить себя жизни различными способами. И после всего этого он не принес в полнолуние кровавую клятву: "Да чтоб я ещё раз!..", а продолжал возить меня везде и всюду.

Благословенны будьте, Отцы.

(с) Хухоля

Ссылка на предыдущую часть
https://pikabu.ru/story/afera_chast_2_6436170

Следующим ранним утром понедельника прапорщик Кантемиров, как штык, стоял у генеральского дома. Ещё вчера, прямо перед уходом Тимур успел предупредить Дашу, что лучше будет выехать в Лейпциг на первой скоростной междугородней электричкой  Deutsche Reichsbahn (Германская государственная железная дорога). В Лейпциге будем уже к девяти утра.

Подруга выпорхнула из дома во время, схватила дружка под руку и сразу потащила  от дома:

– Тимур, не тормози! Давай быстрей уйдём от окон, пока папа не увидел.

– Не гони, подруга, успеем. А твой папа меня завтра на моём же стрельбище не расстреляет, что без мамы уехали?

– Не ссы, прапорщик. Нам сегодня, главное, эти чертовы джинсовые платья домой привезти, а мама уж сама с генералом разберётся.

– Даша, нам сегодня, главное, весь товар Толика нормально сдать в скупку, в Миттвайде.

– А он много чего привез?

– Да хрен его знает…

Так, за милым разговором  советская молодёжь быстро добежали до вокзала, купили билеты и уселись в вагон скорого поезда «Дрезден – Лейпциг». Немцев в вагоне было много, особенно немецкой молодёжи, студентов Лейпцигского университета, которые после выходных спешили на свои занятия.Тимур с Дашей после секретной поездки в Берлин были уже опытными путешественниками, оделись как обычные немецкие парень с девушкой. Дарья сходила в туалет, смыла косметику, распустила волосы, сняла из-под футболки бюстгальтер и стала практически неотличима от немок. Почти неотличима. Дарья была очень красивой девушкой и сразу привлекла внимание некоторых представителей мужской части этого вагона. И даже, не смотря на присутствие рядом её друга, правда небольшого роста, худенького и одетого, как простой работяга, несколько парней сделали попытку познакомиться с красоткой. Дорожное, так сказать, приключение. Тимур только с улыбкой посмотрел на борзых парней, а воспитанная советская девушка так ответила нахалам парой фраз по - немецки из блокнота прапорщика Кантемирова, что весь вагон вздрогнул от хохота. Особенно развеселились местные студентки. Есть ещё женщины в саксонских селениях!

А за окном вагона после дрезденской депрессивной зимы с её пронизывающим холодом и ледяными дождями началась яркая саксонская весна. И если ещё деревья стояли голыми, но на земле во всей красе зеленела трава и начали распускаться первые цветы. Пришли  настоящие теплые дни, уже стало возможным днём скинуть верхнюю одежду и наслаждаться весенним саксонским солнцем. Мир той весны в Саксонии казался огромным, как в детстве, и был теплым и солнечным. Тимур с Дашей были молоды, в данный момент окружены такими же молодыми, весёлыми и интересными людьми, и в их жизни все было прекрасно. Было тепло, душевно и хорошо...

Вот только Тимура вновь терзали какие то смутные предчувствия в глубине души. Вроде бы всё хорошо. И Дарья рядом, и Толик пересёк границы туда и обратно с товаром и контрабандой. Основная опасность уже позади, но сердце парня «скребли кошки», душа была не на месте, и Тимур никак не мог понять своё душевное состояние. Один раз в жизни молодой человек уже испытал подобное непонятное смятение несколько лет назад на областном призывном пункте. В то время также было всё хорошо: Тимур к призыву в армию успешно окончил техникум, выполнил разряд КМС по боксу и твёрдо знал, что будет служить в спортроте не далеко от дома. А в итоге, как всё обернулось? Спортивная карьера боксёра закончилась в первые же дни в войсках, Тимур прошёл Еланскую учебку и оказался за тыщи вёрст от родного дома. Предчувствия не обманули! Недаром тренер  Борис Степанович на полном серьёзе рассказывал своим воспитанникам, что мозги боксёра от постоянных ударов по голове начинают работать на опережение действий противника гораздо быстрей, чем у простого спортсмена. Боксёр всегда чувствует опасность! Тимур не раз слышал от тренера, что настоящего боксера отличает не только хорошая физическая подготовка и техника. В первую очередь, это – думающий спортсмен, способный «читать» и предвидеть действия противника. Вот и сейчас вроде и нет причин, чтобы волноваться, но все равно неизвестность пугает, и молодой человек чувствовал беспричинное волнение и беспокойство.

Прапорщик Кантемиров, глядя на мелькающие весенние пейзажи за окном вагона, так глубоко задумался над своим непонятным состоянием своего "нестояния", что даже его Даша легонько ткнула кулачком в бок боксёра и потрогала голову. Не заболел часом? Тимур в ответ только грустно улыбнулся и прижался к подруге. Всё в порядке! Ещё до отъезда в Союз прапорщика Тоцкого друзья договорились, что будут встречаться в Лейпциге на скамейках парка прямо рядом с вокзалом, чтобы лишний раз не соваться в немецкую гостиницу. Зачем светиться перед местным персоналом всем остальным участникам нашей преступной группы? И Толик знал, что или сегодня, в понедельник, или завтра кто-то из своих обязательно приедет в Лейпциг. Место встречи изменить было нельзя! Когда Тимур с Дашей подошли к оговоренным скамейкам, то с удивлением обнаружили полное отсутствие прапорщика Тоцкого. Присели, немного подождали. Только птички поют...

 «Ну, вот и началось…» – с тоской подумал прапорщик Кантемиров. Предчувствия начали сбываться. Надо было что-то делать, но как исправить ситуацию, которая пока ещё даже не началась? Подруга вертела своей прекрасной головкой в надежде первой узреть приближающегося Анатолия. А бывший начальник вещевого склада мотострелкового полка так и не появлялся на лейпцигском горизонте. Начальник войскового стрельбища Помсен посмотрел на подругу и принял волевое решение:

– Дарья, надо идти в гостиницу и прояснить ситуацию. Сейчас мы с тобой ничем не отличаемся от местной молодёжи. Но, стоит мне заговорить, как в гостинице тут же поймут, что я иностранец. Даша, у тебя и внешний вид нормальный, и немецким ты владеешь лучше меня, почти без акцента.

Тимур пододвинулся плотней к подруге и обнял за плечи:

– Даша, слушай внимательно. Заходишь в гостиницу и на стойке оформления спокойно спрашиваешь, в каком номере остановился русский по имени Анатолий Тоцкий. Скажешь, что он должен был привезти тебе книги из Советского Союза. Даша, смотри, если администратор вдруг снимет трубку городского телефона и начнёт хоть что-то говорить, сразу, молча разворачиваешься и выходишь из гостиницы. Затем быстро прямиком в парк, здесь рядом стоянка такси, возьмём машину и быстро уедем куда-нибудь в сторону зоопарка. А дальше по обстоятельствам. Всё поняла?

Дочь генерала выслушала молча, ни разу не перебила, кивнула и пошла к гостинице. Прапорщик принялся ждать и вновь просчитывать ситуацию. Подставит он свою подругу или нет, если Толика уже взяли и в этой гостинице засада? Может, надо было пойти самому?  И где же этот грёбанный Толик?Ход тревожных мыслей прапорщика прервали выкрики из глубины парка. Тимур поднял голову и напрягся. Из-за поворота вдруг показался смеющийся и бегущий рысцой Толик с пакетом, прижатым к груди, а за ним гнавшая его буквально пинками и тычками в бок дочь генерала. Тимур выдохнул, а Толик радостно закричал:

– Товарищ, успокойте свою подругу! А то я не донесу подарки.

– А ты ближе ко мне подойди, я и тебя успокою, – произнёс Тимур, встал со скамейки и тепло обнял подбежавшего товарища.

– Он проспал! – гневно доложила боевая подруга и ещё раз ткнула кулачком Толика снизу в печень, как учил её личный тренер по боксу, прапорщик Кантемиров.

Прапорщик Тоцкий даже присел от удара:

– Всё! Харэ. Я всё понял. Больше не буду. Просто вчера в ночной бар сходил, оттянулся немного. Вот и проспал встречу.

– Ах, в ночной бар? Я всё Симоне расскажу, – не унималась Дарья за все свои прожитые только что волнения в немецкой гостинице и всё награждала опоздавшего на встречу агента Тоцкого тумаками. – Мы тут за него волнуемся, ночей не спим, а он в ночном баре решил оттянуться. Толик, как тебе не стыдно?

– Даша, прошу, не говори ничего Симоне, пожалуйста. Я сам с ней разберусь.

– Так, прапорщик Тоцкий, а теперь докладывайте по делу, – с улыбкой перебил своих друзей прапорщик Кантемиров.

– А чего докладывать? Вот смотрите…

Толик оглянулся вокруг, положил свой пакет на скамейку, аккуратно развернул свёрток и перед глазами друзей возник целый клад с сокровищами пещеры Алладина. Прапорщик Тоцкий смог провести через две государственные границы комплект серебряных ложек, вилок и ножей по шесть штук каждая, семь обручальных золотых колец, больше похожих на небольшие обрубки водосточных труб и два серебряных портсигара. И ко всей этой куче Толик снял с пальца печатку, добавил в общак и гордо произнёс:

– У меня ещё золотая цепочка есть, но я её решил Симоне подарить. А в гостинице остались радиоприёмник «Океан», фотоаппарат «Зенит» и ручные часы. Всё на продажу.

Тимур обвёл взглядом сокровища, подержал на вес тяжёлый портсигар и посмотрел на друга:

– Гвардии прапорщик Тоцкий, Вы выполнили и перевыполнили наш план. Поздравляю!

– Рад стараться! – Толик пожал руку коллеге, – что будем делать, товарищ гвардии прапорщик Кантемиров?

– Присаживайтесь. Толик, сворачивай драгметалл.

Друзья уселись на скамейку, Тимур по центру. Прапорщик немного подумал, посмотрел на подругу и дал указания:

– В Миттвайду я поеду один. Сдавать столько металла разом опасно. Всё может быть. Даша, останетесь с Толиком в Лейпциге и купите в общаге университета джинсовые платья. Вот у меня ещё деньги есть. Даша, вместе с твоими должно хватить на четыре штуки. Толик, попробуй продать радиоприёмник, фотоаппарат и часы арабам, или обменяй на джинсы. Особо не торгуйся, сдавай всё, нафиг, оптом. Нам надо быстрей избавляться от всего товара. Это улики! Всем всё понятно? После обеда, примерно к трём часам я буду в Лейпциге.

Анатолий, только согласно кивнул. А Даша, как бы ей не хотелось дальнейших приключений в поездке вместе с другом в загадочную Миттвайду, хорошо понимала весь риск этой поездки и только воскликнула: "Яволь, майн генераль!" Друзья рассмеялись и распрощались на время… 

В автобусе, следовавшим до Миттвайды, Тимур вновь задумался о днях грядущих. Что делать дальше? Ясный пень, Толяну оставаться в немецкой гостинице больше двух суток становится опасно. Возникнут вопросы. С чего это вдруг русский военнослужащий долго живёт в отеле около вокзала, когда совсем рядом есть советская комендатура и при ней гостиница лейпцигского гарнизона ГСВГ? Странный какой-то русский! А о странных людях местный гостиничный персонал был просто обязан сообщить куда надо…

Начальник войскового стрельбища Помсен тяжело вздохнул. Чем дальше продвигалась их авантюра, тем больше становилось хлопот и тревог. Где сегодня ночевать товарищу? Секретная операция становилась всё рискованней и опасней. И какое то постоянное чувство тревоги внутри никак не отпускало прапорщика Кантемирова. Тимур, в самом деле, впервые сдавал разом такое большое количество серебра и золота. Обычно прапорщик выезжал в Миттвайду примерно раз в два месяца, собрав энное количество заказов от сослуживцев по сдаче металла. Советские военнослужащие обычно сдавали в приемку золотые кольца и сережки, а золотые цепочки старались сбыть с рук знакомым немцам, т.к. было совсем не выгодно сдавать лёгкие цепочки по цене золотого лома.

Наши люди серебро сдавали редко, хотя по деньгам получалось намного выгодней. Особенно, если в Союзе драгметалл покупался в комиссионных магазинах. Но, изделия из серебра были намного крупней и тяжелей, и шанс попасться на границе возрастал вместе с весом контрабанды. В этот раз прапорщик Тоцкий рискнул и провёз столовый набор на шесть персон в специальной коробке под видом изделий из мельхиора, которые тоже пользовались спросом у немцев.Тимур слышал от Толика различные истории, когда на границе в Бресте военнослужащих и членов их семей ловили с неоформленными в декларации золотыми изделиями, держали сутки до следующего поезда и плотно с ними работали. Затем отпускали вместе с контрабандным золотом и с подпиской работать на КГБ или Особый отдел.Хотя, какая на хрен разница? Отдаёт тебе сослуживец колечко на продажу, получает оговоренные марки и тут же бежит стучать особисту. Хотя Тимуру уже приходилось сдавать пару золотых изделий начальника особого отдела своей воинской части. И в тот день командование полка отпустили его на целый день без всяких лишних вопросов. Все мы люди, все мы человеки…

Всё зависело от количества контрабанды. Если бы взяли с таким весом, как у Толяна, не было бы никакой вербовки. А было бы уголовное дело по контрабанде за «незаконный вывоз, ввоз, пересылка и перевод за границу и из-за границы валюты СССР, валютных ценностей, платежных документов в рублях, приобретаемых за иностранную валюту без права обращения их в такую валюту, ювелирных и других бытовых изделий из драгоценных металлов и драгоценных камней и лома таких изделий…» И за такие деяния санкция предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок от трех и до десяти лет с конфискацией имущества.Всё было серьёзно, и у всех спецслужб Советского Союза был свой план, своя отчётность и статистика. Советское государство очень не хотело ни с кем делиться своей монополией на внешнюю торговлю. Впрочем, как и на валютные операции с торговлей водкой. Попадаться с поличным по статьям 79 и 88 УК РСФСР было себе дороже…

Прапорщики Кантемиров и Тоцкий, хотя и были патриотами своей страны, но явно не являлись самыми законопослушными гражданами советского государства. Оба имели авантюрный склад прапорщицких мозгов, обоим нравились неординарные ситуации и оба сознательно шли на различный риск. И в этот раз Тимур ехал в немецкую скупку драгоценных металлов в городе Миттвайда, где его хорошо знали под именем Фердаус. Хозяин скупки был пожилой высокий немец, его звали Матеус (нем. – Matthäus), и который сразу обратил внимание на созвучие имён продавца и покупателя в этой необычной лавке. Матеус ещё в первый день совместной сделки тут же поинтересовался у Фердауса (он же – Тимур), откуда будет родом молодой советский человек? И когда пожилой немец услышал на вполне сносном немецком о башкирских деревнях на Урале, где распространены имена, пришедшие к башкирам и татарам из немецкого, английского, латинского и других языков, то вполне был удовлетворён грамотным ответом молодого собеседника.А когда Тимур (он же – Фердаус, он же Федя) быстро и навскидку привёл в пример имена своих друзей и подружек детства из деревни его бабушки: Альберт, Алиса и Альбина (в этой деревне очень любили давать имена на букву «А»), то пожилой немец даже расчувствовался, предложил русскому чашку кофе и познакомил со своей супругой по имени Ангелика. Одну Ангелику Тимур уже хорошо знал, но скромно умолчал о своей бывшей немецкой подружке.

А после того, как советский военнослужащий с комсомольским билетом в кармане пиджака для укрепления знакомства добавил ещё пять штук консервов « Килька в томате», то местный скупщик лома драгоценных металлов быстро переписал данные молодого человека в свою записную книжку и искренне посоветовал новому постоянному клиенту в следующий раз приезжать без документа. Можно с «Килькой в томате», а документ уже не нужен. Зачем лишний раз рисковать? Все данные комсомольца у него есть. Так и завязалось приятное и взаимовыгодное сотрудничество немца Матеуса с русским Фердаусом.

В этот раз русский приехал без «Килек в томате», но с большим и тяжелым пакетом. Повезло, что в лавке не было посетителей. И когда Тимур поздоровался с немцем и развернул перед ним на прилавок весь свой товар, то у Матеуса просто глаза на лоб полезли.Пожилой человек сноровисто вышел за прилавок, закрыл изнутри входную дверь на ключ, перевернул табличку на окне и громко позвал жену с верхнего этажа, где располагалась жилая часть дома. Тимур напрягся, взглядом проконтролировал расстояние до немца и сделал шаг в сторону двери. Ключ оставался в замке…

(с) Рамиль

Во всей этой вроде бы простой и хорошо продуманной преступной операции незаконного пересечения нескольких государственных границ и крупной контрабанды драгметалла оставался открытым только единственный вопрос – как в дальнейшем поставить обратный штамп в заграничный служебный паспорт прапорщика Тоцкого, и теперь уже для законного и окончательного выезда из ГДР в СССР? 

Вроде бы ответ напрашивался сам собой: пособнику, прапорщику Кантемирову, забрать у своего коллеги по преступному сговору документ после нелегального прибытия в ГДР, спрятать глубоко в карман прапорщицкого ПШ, при получении продуктов в полку зайти в строевую часть якобы по своим делам к другому пособнику, прапорщику Родину и, шепнув заветное словечко и передав долю малую в марках, отдать ему паспорт нарушителя госграниц. Через день забрать паспорт с нужным штампом из строевой части и передать организатору преступления. Всё! Вроде бы это всё просто. Но, только в этом случае гвардии прапорщик Кантемиров легко превращается из пособника в соучастника и уже вместе с прапорщиком Тоцким при печальном исходе всей этой афёры проходит по уголовному делу в составе организованной группы лиц. А это уже другой пункт уголовной статьи и лишняя пятилеточка для обоих на крайних стройках народного хозяйства. Оно нам надо?Да и работник штаба полка, прапорщик Родин пока не знал об участии в деле прапорщика Кантемирова, да ещё с Дашей и Симоной в придачу. Да и знать об этом ему не надо. А при вручении паспорта придётся рассекретиться хотя бы одному участнику этой преступной группы.Толик с Тимуром однозначно решили не вмешивать в эту операцию со служебным паспортом своих подруг. И приняли волевое решение оставить этот вопрос открытым до дня нелегального возвращения в ГДР. Оставалось только ждать…

Нервное ожидание несколько успокоил звонок Анатолия из Киева на домашний номер Симоны с сообщением о том, что контрабанда в Союз прошла успешно, товар хорошо распродаётся. А сам контрабандист жив и здоров, чего желает всем участникам преступного сговора. Ждите, мол, гостя с подарками с нашей необъятной Родины. Через неделю Симона передала Дарье второе секретное сообщение о том, что её друг вчера выехал в направлении Бреста. Вечером Тимур встретился с Дашей и обсудил предстоящую встречу. При удачном нелегальном пересечении границ и прохождении таможенного досмотра надо было для уничтожения всех улик, не теряя времени, быстро сбыть разом весь драгметалл.

У прапорщика был постоянный покупатель золото и серебра в городке Миттвайда, который находился в сорока километрах от Лейпцига, и рядом с которым не было наших воинских частей. Этот пункт сбыта показал ему старый прапорщик с противотанкового батальона, армянин по национальности, после того, как Тимур достал для его дочери, старшеклассницы фирменное джинсовое платье. В благодарность, так сказать… Об этом пункте приёма лома золота и серебра из советских граждан ближайших гарнизонов мало кто знал. Во всяком случае, прапорщик Кантемиров в этом городке ни разу не столкнулся со своими коллегами по службе. И, если в Дрездене и Лейпциге при сдачи в приёмку драгметалла надо было обязательно предъявлять удостоверение личности, то в этом городке приёмщику вполне хватало комсомольского билета продавца. А у прапорщика Кантемирова их было даже два…

Первый свой, родной, выданный ещё в Челябинском Политехническом техникуме (ЧПТ) и второй, тайный, со своей фотографией и чужими данными - для своих личных корыстных и незаконных целей. Ещё когда Тимур только остался на прапорщика, на первом же комсомольском собрании молодого прапорщика единогласно выбрали секретарём комсомольской организации полигонной команды войскового стрельбища Помсен. У прапорщика появилась ещё одна обязанность проводить раз в месяц комсомольское собрание на актуальные темы в мировой политике и службы в Советской Армии. И вот как то раз, к новоиспечённому комсомольскому вожаку стрельбища подошёл боец и смущенно сообщил, что он вроде где-то на полигоне посеял свой комсомольский билет. Это было ЧП! Комсомолец не мог так просто нести свои воинские обязанности и переносить тяготы армейской службы без комсомольского билета в нагрудном кармане…

Бойца звали Фердаус Тайсин, он служил механиком-водителем БМП, стоявшей на качалке бокса Директрисы. И тем более, перед этим солдатом уже маячил дембель на горизонте, а молодой человек собирался после армии поступать в ВУЗ. Да и боец то был неплохой, даже можно было бы про него сказать – отличник боевой и политической подготовки. И со стороны начальника стрельбища к Феде (он же – Фердаус) не было никаких нареканий. Опять же земляк – татарин с Урала! Бойца надо было срочно выручать. Это было политически важно для секретаря комсомольской организации. Прапорщик Кантемиров решил обратиться к своему коллеге, прапорщику Звягинцеву Валерию, комсоргу 3МСБ, где в 9МСР стоял по штату наш рассеянный боец со своей учебно-боевой машиной. А комсорг батальона на удивление своего коллеги даже обрадовался такому ЧП и с ходу предложил бойца Тайсина вновь принять в комсомол. С личной комсомольской карточкой он решит вопрос сам.

 Вот какая разница для Феди – в какой раз его примут в комсомол? А для комсорга батальона будет большой плюс в его работе с личным составом. Главное состоять в нашей организации (хотя других организаций и не было) и правильно понимать политику партии и правительства. И тут комсорг батальона спросил коллегу строго:

– А рядовой Тайсин Фердаус правильно понимает политику партии и правительства? Вы, товарищ прапорщик, ручаетесь за своего бойца!

– Правильней некуда. Ручаюсь полностью! – звонко, по - комсомольски ответил секретарь комсомольской организации войскового стрельбища Помсен.

Вот так гвардии рядовой 67МСП, товарищ Тайсин стал дважды комсомольцем, а комсорг 3МСБ перевыполнил план батальона по приёму солдат в ВЛКСМ. Все остались довольны. И вдруг перед самым дембелем к прапорщику Кантемирову снова обратился рядовой Тайсин и смущенно сообщил, что он только что случайно нашел в своей БМП ранее потерявшийся комсомольский билет. И теперь у него целых два удостоверения ВЛКСМ. Это было ЧП вдвойне! В Советской Армии вот так просто терять свой комсомольский билет, вступать заново в комсомол и затем вновь находить потерянный документ – было никак нельзя! Ибо, нарушались устои нашей политической жизни. Поэтому начальник войскового стрельбища Помсен спокойно забрал первый документ и взял с бойца торжественную клятву, что он об этом никогда и никому не расскажет. Иначе подведёт в первую очередь себя, а затем и обоих прапорщиков, которые пошли ему навстречу, вновь приняли в комсомол и даже организовали отличную характеристику и направление в ВУЗ. Фердаус был смышленым солдатом, быстро врубился в ситуёвину и благодарно пожал руку своему боевому командиру. А комсомольский билет на имя Фердауса Тайсина так и остался у начальника стрельбища.

И как то раз, уже после дембеля бойца Феди, к нему обратился сам комсорг батальона Валера Звягинцев с просьбой негласно продать пару золотых колечек супруги за долю малую. Тимур возмущенно отказался от своей доли, но выдвинул встречное предложение – шлёпнуть комсомольскую печать на один комсомольский билет. Комсорг даже удивился такой пустяшной просьбе. Да хоть, весь билет заштампуем. Говно – вопрос! В священном для всех кабинете замполита и комсорга батальона оба прапорщика аккуратно сменили Федино фото на фотку Тимура и закрепили свой успех печатью ВЛКСМ. А заодно и проставили все штампики уплаты комсомольских взносов на пару лет вперёд. Обе стороны этой сделки остались довольны друг – другом…

Вот так у гвардии прапорщика Кантемирова появился вполне легальный документ с его фотографией, но на имя Фердауса Халяфовича Тайсина. И каждый раз, когда Тимур сдавал драгметалл в Миттвайде, он живо представлял, как сейчас Феде в далёкой и солнечной Башкирии наверняка очень икается… Но, на поездку в славный городок Миттвайда из Дрездена и обратно нужен был целый рабочий день. В выходные дни немецкая скупка не работала.А кто же освободит начальника войскового стрельбища от выполнения его прямых воинских обязанностей на целые сутки? Тимур внимательно посмотрел на свою подругу:

- Даша, нам с тобой обязательно нужно придумать, как мне слинять на целый рабочий день со своего стрельбища, встретиться с Толиком в Лейпциге, махнуть в Миттвайду и успеть ночью вернуться обратно.

Дочь генерала думала не долго:

– Мой юный друг, а не вы ли обещали нам с мамой, между прочим, в присутствии папы, помочь купить нам фирменные джинсовые платья?

– Даша, ты что, собралась маму захватить с собой в Лейпциг на встречу с Тоцким? – удивился «юный друг».

– И всё же, какие вы все, мужики, тупые! – вздохнула подруга.

– Объясни толком!

– Я договариваюсь с мамой, что сама привезу ей платье. У нас даже размер один и тот же. Затем мы вдвоём обрабатываем папу. Ты приходишь к нам в гости на ужин, а генерал приказывает прапорщику сопроводить дочку с мамой в Лейпциг. Мы уедем, мама останется дома и сама разберётся с папой. У нас дома главный мама, а не генерал. Всё понял, глупенький ты мой прапорщик?

– Так точно, meine Liebe!

– Это правильный ответ. Иди ко мне…

И только через два дня в доме учительницы русского языки Симоны раздался долгожданный звонок. В эти вечера молодая женщина буквально дежурила у телефона и схватила трубку. Для конспирации прапорщик Тоцкий пытался говорить по немецки, но Симона быстро сообщила, что она дома одна. Мама с Дедриком гуляют во дворе. Украинец Анатолий быстро перешел на родной русский язык:

– Симона, я здесь, в Лейпциге. Всё в порядке. Записывай отель.

На следующее утро Симона быстро заскочила к коллегам в советскую школу и поделилась с русской подругой радостной новостью. Глаза подруг блестели, тайное дело перешло в следующую стадию, а они участвуют в этой секретной операции на равных с мужчинами. Как в кино про красивых разведчиц с обязательным хеппи – эндом.Ни одна из молодых женщин даже не подозревали, чем обернётся вся их совместная афёра для Тимура с Толиком. Особенно для пока ещё прапорщика Тоцкого…

А прапорщик Тоцкий за этот период времени быстро через маму распродал весь товар, снял со своей книжки военнослужащего всю сумму, накопленную за последний год службы и закупился на все деньги конкретной контрабандой через хорошего знакомого мамы в местном комиссионном ювелирном магазине. Два дня были потрачены на то, чтобы через других маминых знакомых профессионально спрятать золотые изделия в различных вещах, одежде и даже в радиоприёмнике «Океан», который тоже шёл на продажу, но вполне легально. На границе в Бресте перед посадкой в поезд Брест – Эрфурт прапорщик Тоцкий добросовестно заполнил декларацию, где указал разрешенные для провоза тридцать советских рублей в виде трёх червонцев, золотую печатку на пальце и золотую цепочку на шее. На руке прапорщика красовались отечественные механические часы марки «Полёт». Анатолий также был одет в демократическую гдровскую одежду, зашёл в вагон с радиоприёмником, дорожной сумкой через плечо и небольшим чемоданом, где на самом видном месте расположились четыре бутылки водки «Пшеничная» при разрешенных для вывоза с Союза трёх бутылок. Лёгкий риск! Какой же украинец не любит русскую водку… В вагоне пожилой таможенник обратил внимание только на приёмник «Океан» на столике у окна и, рассматривая перстенёк на пальце прапорщика, сверил с декларацией и задал профессиональный вопрос:

– Приёмник на продажу везёте?

– Если получится, – спокойно ответил пассажир, глядя таможеннику в глаза.

– Сколько бутылок водки в сумке? – последовал дежурный вопрос.

– В чемодане четыре бутылки «Пшеничной».

– Почему одна бутылка сверх разрешенной нормы?

– Эта бутылка не доедет, под стук колёс с попутчиками выпью.

– Аккуратней с водкой. Счастливого пути!

На этом таможня дала добро и переключила всё своё внимание на двух прапорщиков – азербайджанцев в следующем купе. Анатолий внутренне выдохнул, улыбнулся попутчику, капитану в форме, который впервые ехал в ГСВГ по замене с Дальневосточного округа и предложил:

– Товарищ капитан, как речку Буг пересечём, вздрогнем по маленькой? Я таможеннику слово дал.

– Меня Валера зовут, давай на ты, – протянул руку капитан. – И у меня тоже водка есть.

– Валера, нам одной бутылки за глаза и уши хватит. А свою водку лучше оставь для вливания в новый дружный коллектив.

Капитан Валера вытащил сало и пирожки. За разговорами о службе и жизни дорога пролетела незаметно. Через день, на перроне Эрфурта новые друзья тепло распрощались, и капитан поспешил отмечаться в комендатуру. А прапорщику надо было ехать совсем в другую сторону. Уже вечером Толик снял гостиницу в Лейпциге и позвонил своей Симоне.

Ещё через день гвардии прапорщик Кантемиров изволили отужинать в генеральском доме командующего Первой танковой Армией. Разговор за столом о джинсовых платьях первой начала дочь генерала, сообщив о сегодняшней зарплате в школе. Целых четыреста марок! Дочь посмотрела на маму, а мама так взглянула на мужа, что тот только вздохнул и тяжело окинул генеральским взглядом начальника стрельбища:

– Тимур, у тебя завтра стрельбы есть?

– Так точно! Третий батальон, девятая рота, дневная с переходом на ночную. Обед им старшина доставит. Днём отдохнут в наших землянках. Мы для роты печки в землянках с утра топить начнём. И воды просили подготовить.

Генерал улыбнулся своим любимым женщинам:

– У прапорщика завтра стрельбы.

– Да у него каждый божий день стрельба. И каждую ночь! Папа, я Тимура вижу раз в неделю, да и то, в лучшем случае, – дочка даже вскочила со стола.

– Миша, ты что, решил нас обеих оставить без платья? – ласково улыбнулась жена.

Михаил Петрович снова вздохнул, кивком головы приказал дочке сесть на место, встал и пошёл к телефону в прихожей. Тимур молчал и сосредоточенно дожёвывал котлету по-киевски. Женщины переглянулись и фыркнули. С квартирой командира 67МСП соединили быстро. Подполковник вначале напрягся от неожиданного звонка прямо домой командующего армией и его обращения по имени - отчеству, а как услышал деликатную просьбу о его подчинённом, сразу расслабился и сообщил генералу, что именно у 9МСР стрельбы пройдут на должном уровне, что с прапорщиком Кантемировым, что без него. Поэтому командир полка готов отпустить для такого дела своего начальника стрельбища хоть на пару суток. Командующий армией резонно заметил, что одних суток вполне будет достаточно, и попросил подполковника загрузить службой этого прапора в ближайшие выходные «по самое не балуй»… Разговор был слышен в доме хорошо. Довольный генерал вернулся к столу, кивнул жене и дочери и перевёл взгляд на прапорщика:

– Съезди завтра с моими в Лейпциг. В воскресенье отработаешь, я проверю. А сейчас доедай и марш на стрельбище. Добирайся хоть пешком. Но, чтобы за ночь всё организовал к завтрашним стрельбам, а утром у меня дома, как штык.

Генерал строго посмотрел на прапорщика и добавил:

– Тимур, и чтобы завтра постригся. Мне уже надоело при каждой встречи с тобой напоминать об армейской стрижке. Иначе тебя завтра же постригут бесплатно на гаупвахте. Всё понял?

Дарья с мамой опять рассмеялись, а начальник войскового стрельбища только молча кивнул, скоро допил компот и стал собираться. Прапорщик ещё успевал на последний автобус в сторону Помсена. Такие деликатные просьбы командующего армией надо выполнять быстро и добросовестно. Кроме стрижки, конечно. Да и не впервой было работать в выходные, особенно после того, как генерал-лейтенат Потапов вступил в свою должность, и мотострелковый полк стал стрелять буквально каждый день. Главное, завтра с Толиком дело провернуть…

(с) Рамиль

Начальник вещевого склада мотострелкового полка, гвардии прапорщик Тоцкий заменялся в Союз в очень удобное время – сразу после весенней проверки. Правда, руководство тыловой службы полка припахала «старого» прапорщика по полной программе сдачи этого итогового армейского экзамена. И для Анатолия Тоцкого получился такой своеобразный «дембельский аккорд», который должен был прозвенеть прощальным звоном на весь полк. Анатолий Тоцкий принял волевое решение сдать эту крайнюю для него проверку только на отлично. У прапорщика был опыт, знания и авторитет. А ещё Толик был просто по самые прапорщицкие уши влюблён в красивую молодую немецкую женщину. А ради своей любви к Симоне советский прапорщик был готов не только горы свернуть, но и с достоинством выдержать этот очередной армейский экзамен.

Народная мудрость про любовь и горы опять нашла своё подтверждение после сдачи весенней итоговой проверки. Гвардейская мотострелковая часть получила оценку «отлично», а вещевой склад полка и войсковое стрельбище Помсен были признаны лучшими в дивизии.Сам командир полка лично пожал руку прапорщику Тоцкому, простил все его грехи молодости и выразил сожаление о том, что его гвардейский полк покидают отличные кадры. И затем глубокомысленно заметил, что любая воинская часть в Союзе почтёт за честь принять в свои ряды таких выходцев с гвардейского 67МСП. Так сказать – лучших сынов полка!

Если бы подполковник Григорьев знал планы прапорщика Тоцкого, а вкупе с ним и планы прапорщика Кантемирова, то он лично бы заказал за свой счёт закрытый и запломбированный вагон, посадил бы туда обоих гвардейцев, приставил к ним караул и погнал бы этот вагон через несколько государственных границ на южное побережье Северного Ледовитого океана, или на северные склоны солнечного Памира.И старший офицер отдал бы самый суровый приказ за всю свою службу – распломбировать и открыть этот вагон только по прибытии на конечный пункт назначения. И только под конвоем довести этих двух прапорщиков, Кантемирова и Тоцкого, до нового места службы. И забыть о них, как страшный сон… Но, какой бы не был умным, опытным и проницательным командир мотострелкового полка, он просто не мог проникнуть в головы всех своих подчинённых. Особенно в неординарные головы советских прапорщиков ГСВГ.

Напомню, что у двух друзей, Тоцкого и Кантемирова, был свой план. Простой и гениальный, как фуражка прапорщика: по договоренности со строевой частью полка заменщику Тоцкому делают визу в служебном паспорте не только в Союз, как при замене, но и обратно в ГДР, как при отпуске. Толик прощается со всем полком, уезжает, быстро раскидывает на Родине весь накопленный товар, закупается контрабандой и возвращается нелегально в Дрезден на радость Симоне и её сыну Дедрику. Этот незатейливый, но действенный план не вызывал особого восторга у второго участника будущих событий. Начальник войскового стрельбища Помсен хорошо понимал и постоянно просчитывал все риски незаконных действий своего друга. Но, обратной дороги у прапорщика Кантемирова не было, т.к. он прекрасно знал, что или с ним, или без него прапорщик Тоцкий обязательно совершит свой подвиг во имя любви к своей немецкой женщине. А как мы все знаем - любовь слепа! Но, с Тимуром у товарища все же будет больше шансов нормально выйти из этой ситуёвины. Если прапорщикам Советской Армии повезёт…

Сразу после итоговой проверки был назначен день «отвальной» заменщика прапорщика Тоцкого, который к этому делу подошёл со всей серьёзностью начальника вещевого склада. Место уже было выбрано заранее – офицерская баня войскового стрельбища Помсен. Место встречи изменить нельзя! Оставалось выбрать время. Был назначен вечер субботы. Чтобы, так сказать, после ратной службы: «Ночь продержаться, да день простоять…» И все мы помним, что «отвальную» надо провести так, чтобы потом не было мучительно больно на всю оставшуюся армейскую жизнь. Эта «отвальная» для многих прапорщиков и офицеров полка запомнилась надолго.

Во-первых, это мероприятие впервые проходило на войсковом стрельбище с настоящей русской баней. Во-вторых, в ней участвовали не только сам виновник торжества – начальник вещевого склада полка, но и следующие высокие гости: начальник продсклада полка, начальник столовой полка и начальник склада РАВ. И в третьих – европейский уровень сервиса, предоставленный старослужащими полигонной команды, крайне заинтересованными в добродушном к ним отношении со стороны всех вышеперечисленных значимых особ гвардейского 67 мотострелкового полка.

Особенно со стороны заменяющегося начальника вещевого склада, прапорщика Тоцкого, который клятвенно пообещал в случае успешной «отвальной» обеспечить всех дембелей Помсена новыми парадками и ботинками. А его высочество «ДМБ – весна» уже выглядывал из-за кромки леса полигона, а местным дембелям надо было уже соответствовать моменту. Дембель был неизбежен… Поэтому бойцы старались от души. Баня была натоплена, стол накрыт, а в тире развешаны свежие мишени. Дембель, профессиональный повар Расим (Бакинский кулинарный техникум) превзошёл сам себя. И что не сделаешь ради новой парадки и дембельских ботинок? Азербайджанский шашлык выдался на славу. А мясо было предоставлено начальником продсклада в таком количестве, что ещё оставалось по большой порции каждому бойцу полигонной команды. Доппаёк, как ни крути шампур!

Гостевая программа войскового стрельбища Помсен за многолетние годы службы была отработана до мелочей. И весенний саксонский день выдался тёплым и солнечным. Начали с лёгкого фуршета и стрельбы с ПМ в тире. Там в основном развлеклась тыловая служба полка, и рулил начальник склада РАВ. Офицерам и прапорщикам пехоты и так хватало стрельбы на службе. После чего все пистолеты и патроны были убраны под личную ответственность начальника войскового стрельбища Помсен. Больше никаких стрельб! Народу собралось много, были ещё гости с отдельного противотанкового батальона во главе с замполитом, который и предоставил для всей честной компании автобус «Прогресс». Замполит батальона с удовольствием пострелял, с аппетитом перекусил горячим шашлыком и договорился с прапорщиком Кантемировым о времени обратной доставки гостей со стрельбища в город. Тимур прикинул и предложил майору подъехать к двум ночи. Раньше гости, вряд ли, угомонятся. Офицер согласился. Бойцы полигонной команды загрузили в этот же автобус рейки и фанеру для замполитовских нужд и вручили порцию шашлыка водителю. Сделка состоялась!

В парную решили заходить по тройкам, чтобы не толкаться в парной. Двое прапорщиков с батальона приехали на своём мопеде «Симсон». Какой же русский после русской парной не любит быстрой езды? Двое закадычных друзей – прапорщиков с полка, начальник продсклада Фархад (азербайджанец) и начальник столовой Левон (армянин), тоже решили не ударить в грязь лицом. Фархал вспомнил про свой мопед «Верховина», Левон начал утверждать, что его «Рига» была круче. В итоге тыловики решили показать своё водительское мастерство и договорились, что от казармы стрельбища и до танковой директрисы (800 метров) за рулём «Симсона» едет вначале старший прапорщик Фархад, а обратно рулит просто прапорщик Левон. После бани каждый ездок одел свои часы «Монтана» (семь мелодий, между прочим), чтобы зафиксировать время движения конкурента. С одеждой лишний раз заморачиваться не стали (всё равно обратно в баню), как были обернуты армейскими простынями, так и уселись на мопед. Только благоразумно обулись в свои кроссовки. Оба прапорщика по комплекции вполне соответствовали своим занимаемым должностям, были кучерявыми от роду и в своих простынях стали похожи на древнеримских патрициев.

Алкоголь и русская парная сделали своё дело. Фархад поддал газу, и уже у Центральной вышки стрельбища на скорости с обоих «патрициев» армейские простыни как большие белые птицы слетели в грязь, а ездоки остались только в своих кроссовках и часах. Пришлось срочно вернуться. Мы же советские прапорщики ГСВГ, а не какие-нибудь там нудисты ГДР. Эта молодецкая забава с армейскими простынями и скоростью оказалась заразительной. Дольше всех простыня продержалась у виновника торжества, прапорщик Тоцкий почти успел доехать «одетым» до танковой директрисы. Жаль зрителей было мало – только бойцы полигонной команды. Зато всем гостям «отвальной» было что вспомнить…

Когда гости уже конкретно завели разговор о падших немецких женщинах, начальник войскового стрельбища понял, что пора домой. Вызванный с соседнего батальона автобус «Прогресс» довёз всех гостей живыми и невредимыми. В течении недели начальник вещевого склада полка, гвардии прапорщик Тоцкий, сдавал дела своему заменщику, молодому прапорщику Мамбетову Канату (казах по национальности), воспитанному лично прапорщиком Тоцким и только что закончившему школу прапорщиков в Форст-Цинне. Канат тоже присутствовал на отвальной своего старшего коллеги, поэтому сдачи-приёмки вещевого склада прошла без особых проблем для обеих сторон.

Заменщик Тоцкий не стал задерживаться в полку и заспешил на Родину-Мать. И только четыре человека в Дрездене знали его истинные намерения: прапорщик со строевой части полка, который за долю малую пошёл на должностное преступление и оформил обратную визу заменщику, немецкая подруга Толика – Симона, дочь генерала Даша и его друг Тимур. Толик Тоцкий спешил на восток, чтобы скорее вернуться на запад. Если бы, хотя бы один из владеющих ценной информацией о нелегальном возвращении советского гражданина на территорию, хотя и дружественного, но чужого государства знали о грядущих событиях, последующих за этой авантюрой, все бы четверо, как один, отговорили бы нашего ослепленного своей любовью молодого человека… Если бы, да кабы… Эххх, молодость!

После памятной для многих сослуживцев 67МСП «отвальной» и передачи вещевого склада прапорщик Тоцкий решил долго не задерживаться в гарнизоне и стал активно собираться в Союз. Хотя, многие офицеры и прапорщики ГСВГ по замене на новое место службы старались использовать все возможные свободные дни в Германии и пожить ещё немного заграницей. На пилораме войскового стрельбища Помсен пилорамщик Ромас в знак благодарности за новую парадку и ботинки быстро сколотил для заменщика Тоцкого небольшой фанерный почтовый ящик. Куда были сложены вся форма прапорщика и крупные подарки для мамы: несколько ковриков и пледов, тостер в коробке и конфеты в различных упаковках.

Среди формы были спрятаны и часть товара на продажу, но всё строго по одной штуке: одни джинсы «Монтана», одно джинсовое платье, джинсовая юбка, кроссовки и набор косметики. Все эти вещи были перечислены в почтовой и таможенной декларации и отправлены на родину за несколько дней до отъезда.На руках у Анатолия оставались только небольшой чемодан и простая спортивная сумка с личными вещами, среди которых опять же был аккуратно рассредоточен оставшийся спекулятивный товар. Но, всё было в меру! Печальный опыт со спортивной сумкой «Адидас» у прапорщиков уже был. Иногда приходилось учиться на собственных ошибках. Сам прапорщик Тоцкий будет одет в демократические джинсы «Боксер» местного производства, тёплую рубашку, ветровку и стоптанные кроссовки. Таможенник только посмотрит на скромного и спокойного прапорщика и с первого взгляда сразу поймёт – служивый в отпуск вырвался, и подарки домой везёт, родным и близким. Чего лишний раз тревожить парня? И поклажи у этого белобрысого прапорщика всего два небольших места в отличии от многих в этом вагоне, занявших целые купе своими огромными чемоданами и баулами. В этом плане особенно выделялись кавказские семьи офицеров и прапорщиков. А все мы знаем, что: «Восток – дело тонкое!» и таможня не всегда даёт добро…

Перед самым отъездом «отвальную» для своих самых близких и посвящённых в свою авантюру друзей Анатолий устроил в ночном баре «Эспланада». Для Симоны, Дарьи, Тимура и самого виновника этого торжества данное мероприятие было скорее всего не «отвальной» в общем понимании, а заключительным совещанием хорошо организованной преступной группы. Все понимали, на что идут и чем рискуют. Хотя, в основном рисковал только прапорщик Тоцкий, как идейный вдохновитель и организатор преступного сообщества и самый активный участник этой великолепной четвёрки. Все остальные участвовали только в качестве пособников.

Для справки: «Пособник - это лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудия совершения преступления либо устранением препятствий, а также лица, заранее обещавшие скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, либо лица, заранее обещавшие приобрести или сбыть такие предметы…» Симона, Дарья и Тимур не принимали участие в выполнении объективной стороны состава преступления, совершаемого в соучастии, а только оказывали в совершении преступления интеллектуальную и физическую помощь своему другу, прапорщику Тоцкому. Пока только интеллектуальную...

Больше всех и за всех, и особенно за своего любимого Tolik, опасалась правильная и законопослушная гражданка ГДР – Симона. Но, и здесь всё ослепляющая любовь победила впитанный с молоком немецкой матерью Ordnung. В итоге пособники контрабандиста и нарушителя нескольких государственных границ договорились связь держать через Симону. Толик уезжает в Союз на местном советском поезде Дрезден – Брест, а возвращается в ГДР уже на поезде Брест – Эрфурт, чтобы не столкнуться на обратном пути с соплеменниками дрезденского гарнизона, которых у прапорщика за годы службы сложилось великое множество. Особенно – соплеменниц. Из Эрфурта нелегал тут же направляется в Лейпциг, где останавливается по своему заграничному служебному паспорту в немецкой гостинице недалеко от железнодорожного вокзала. Откуда Толик звонит по домашнему Симоне и сообщает о своём прибытии. Симона передаёт секретную информацию своей русской коллеге Даше, благо советская и немецкая школа располагались на одной улице. А связистка Дарья тут же сообщает о прибытии нелегала своему подельнику и дружку одновременно, прапорщику Кантемирову, который в примерные дни прибытия вдохновителя и организатора этой афёры будет стараться каждый вечер вырваться со службы из войскового стрельбища Помсен и прибыть в город на секретную встречу с "радисткой Кэт". Она же – наша Даша. Тут, главное, не нарваться лишний раз на её папу – генерала. Возникнут вопросы!

Прощальный ужин при свечах в ночном баре, вино и мясо, и зашкаливший адреналин в крови от грядущих событий только способствовал бурному сексу обеих пар молодых, здоровых и авантюрных людей. Симона с Толиком уединились в комнате дома тёти немецкой учительницы, а Тимура с Дашей в последний раз приютила холостяцкая комната прапорщика Тоцкого в гарнизонном общежитии «Ледокол». На следующий день, на перроне дрезденского вокзала стояли только прапорщики Тоцкий и Кантемиров. Тимур помог донести ручной багаж до вагона. Подруги не смогли проводить из-за работы, да и незачем им было лишний раз светиться рядом с потенциальным преступником. "Конспирация и ещё раз – конспирация!" (В.И.Ленин)

Друзья ещё раз уточнили примерную дату прибытия Толика в ГДР, прогнали все возможные средства связи: основной – через Симону, или запасной – через бармена Эрика в ночном баре, который только знал, что Толик уезжает в отпуск. Что привозить, как и сколько, прапорщик Тоцкий и сам хорошо знал.

 И на этом закончилась первая, самая спокойная часть нашего «Марлезонского балета»…

(Ждём продолжения этой афёры века. История основана на реальных событиях…)

(с) Рамиль