Stelletzky

В процессе изучения истории Первой мировой войны, чтения мемуаров и поиска в интернетах, накопились интересные истории о наградах и награжденных. Например ношение Георгиевских крестов в Советском Союзе. Попробую выделить эти истории в отдельный блок.

Сергей Павлович Авдеев - единственный кавалер ДВУХ орденов Святого Георгия 4й степени!

Согласно статуту ордена Святого Георгия повторное награждение той же степенью не предусматривалось - этим и интересен случай штабс-капитана Авдеева.

Первый орден Сергей Павлович получил «За то, что в бою 8-го Марта 1915 года у д. Шуко, будучи в чине Прапорщика и командуя 9-й ротой названного полка (73й Крымский пехотный полк) и лично ведя ее под сильным действительным ружейным огнем противника, атаковал высоту 412, выбил противника с означенной высоты, закрепил ее за собой и захватил около 100 человек пленных и вполне исправный действующий пулемет» (Приказ Временного правительства от 4 марта 1917 г.). Вторично награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. приказом по 3-й армии № 252 от 5 апреля 1916 г "За отличие в делах против неприятеля".

Повторное представление к ордену 4 класса объясняется тем, что первое представление к награде было из 9 Армии, а второе представление к ордену произошло во время командировки С.П. Авдеева в 3 Армию. Тем не менее удивительно что утвердили второе награждение Георгием 4й степени.

К сожалению, повторное награждение утвердили незадолго до смерти Сергея Павловича. Штабс капитан Авдеев был убит 21.6.1917 г.  похоронен в Станиславове (ныне Ивано-Франковск)

О редкости данного случая можно судить по стоимости фотографии Авдеева, которая ушла на торгах за 80.000 рублей (фото ниже)

Бонус в комментариях.

Антуан Пиньоль (Antoine Piñol), предпоследний живший ветеран итальянской бригады Гарибальди, командир 3-й штурмовой роты.

В 1921 году, когда Антуану Пиньолю было всего 6 лет, его родители-испанцы эмигрировали во Францию. В 1936 году, в кинотеатре Марселя, он увидел кинохронику из Германии и Испании. Сел на поезд и поехал воевать с фашистами. В поезде как раз ехали итальянские добровольцы из анархистов и троцкистов. Воевал в их рядах сначала простым гранатометчиком-штурмовиком. Быстро завоевал авторитет и стал командовать этими сорвиголовами. Пиньоль дрался до самого конца, до 1939 года в горах Каталонии. Был интернирован французами. С 1941 года, до самой победы, воевал во французском Сопротивлении.

В 2016 году, 101-летнего Пиньоля разыскало барселонское телевидение. Приехали к нему в дом, в Ле-Пассаже близ Тулузы, и взяли интервью. Дед сильно разволновался, но на вопросы ответил. На следующее утро встал до рассвета, побрился, оделся и пошел на вокзал - поехал воевать в Испанию. Деда догнали, пытались втолковать, что война давно закончилась. Пиньоль вырывался, хотел ехать и втащить фашистам. От волнения не выдержало сердце - 2 сентября 2016 года Антуан Пиньоль скончался. Хоронили его как воина-интернационалиста.

https://d-clarence.livejournal.com/286636.html

5 июля (22 июня). Я сейчас — солдат. Вчера Москва торжественно встречала своего Монарха... Город убрался флагами и т.д. Пишут газеты. Господи, сколько лжи, безудержной лжи в этом! На Новослободской улице бессильно треплются там и сям полинялые флаги. Один дом рядом утопает во флагах — и по карнизам, и на окнах, и с крыши, и у подъезда — флаги, флаги, почти скрывающие вывеску. На вывеске — «Карл Зембрехт». На Мясницкой какой-нибудь Смирнов и Соколов высунули по два флага. А Эйнем, Вейсс, Зюсс, Шульц, Генрих Блок — обуяны необычайным патриотизмом — и флаги всех союзных национальностей, бюсты Государя, Государыни. Один уж очень немецкий магазин выставил сразу портреты русского царя, германского, сербского, флаги бельгийский, французский, английский и написал ещё «Боже, царя храни»... Так убралась православная Москва к приезду её высокопоставленного гостя.

Вспоминается Толстой, так неповторяемо распявший этот патриотизм в «Войне и мире».

Вчера около часа дня мы с Раей пошли на Тверскую-Ямскую, чтобы поучаствовать в этом историческом дне. На Лесной по обеим сторонам шли люди, без различия пола, возраста и национальности, классов и сословий. Бабы с грудными младенцами, много рабочих, солдаты, чиновники, священники, дамы в шляпах, мужчины в картузах, котелках, папахах. Студентки, курсистки, ребятишки и т.д. Мы с Р. долго толкались среди народа, прислушивались, хотелось уловить это биение пульса мощного сердца народного, которое, как пишут и рассказывают, вдруг начало биться универсальной солидарностью.

Многие, многие из тех, кого знаю, встречали, ждали манифеста, уравнения национальностей. Евреи ходили с торой, пели «Боже, царя храни». Кое-какие интеллигенты кричали «ура», когда царь проехал.

Все эти ожидания оказались ерундой. У них не хватило государственной мудрости. Они могли бы одним взмахом пера утвердить на многие лета свой трон, создать себе верную Россию, купить симпатии народа, вплоть до интеллигенции включительно. Они могли достигнуть действительного единения народа с правительством. О, я знаю, что и я пошёл бы воевать совсем с другим чувством, с другим состоянием духа. Иные бы лица замелькали в числе манифестантов, не так слабо и хило грянулось бы «ура» на улицах. Но политической мудрости у них не хватило. Они довели ожидания до высшего напряжения, заставили подняться на «манифест» даже трамвайного вагоновожатого и ничего не дали.

Пишут ещё, что народ встретил войну серьёзно. Да, крики «бей немцев», «долой Австрию» — это шелуха конечно. Сейчас настроение очень серьёзное. Почти на границе подавленного.

Во всяком случае, может быть, без достаточных оснований, но почти все думают, что мы будем биты. Что Тройственное соглашение окажется в барышах, что Австро-Венгрия доживает последний год, что Германия будет республикой с ужасно побитой физиономией — в этом никто не сомневается. Но что мы будем побиты — в этом тоже — увы — почти никто не сомневается, не знаю почему. Очень возможно, что это лишь страх перед немцами, но тем не менее — это так.

Лично я тоже думаю так. Может быть, потому, что очень грустно смотрю на наш офицерский состав, может быть, оттого, что слишком люблю Россию, для того чтобы желать ей сейчас победоносной войны. Для неё победоносная война равносильна возврату в далёкое прошлое. Проигрыш в войне — лишний шаг вперёд, к светлому будущему.

Прожито