Rybov

Тут товарищ запилил пост с мемом про кота, а в комментах обнаружились владельцы животного. У меня был свой пример круговорота контента на Пикабу.
Однажды написал здесь пост про школу. А потом мне в ВК знакомые скидывают картинку из какого-то паблика. Говорят, посмотри, ты ж типа тоже учитель, тебе зайдет. А на картинке - мой пост с Пикабу:)

Ответ на пост https://pikabu.ru/story/appetit_7461717?utm_source=ioslinkshare&utm_medium=sharing
Наткнулся на пост.
Решил немного посчитать.
Итак, сумма пожертвований за май
на первом фото 1 983 324 рубля

на втором 4 240 545 рублей

В начале мы могли позволить себе всего каких-то жалких 13% монастыря.
Но потом - уже целых 14%!!
То есть сумма пожертвований в
(4 240 545 - 1 983 324) 2 257 221 рубль
приблизила нас к строительству монастыря на (максимум) 1%.
Путем нехитрых вычислений получаем общую стоимость постройки
2 257 221 х 100 = 225 722 100 рублей. Вдумайтесь!! Четверть миллиарда. И это минимум.
Как я понял, монастырь планируют строить в Крыму.
Ради интереса зашел на Авито и посмотрел, что можно купить на эти деньги.
Вы только взгляните:)

Огроменный домина с бассейном и шикарным видом на море.
В связи с этим у меня возник вопрос:
Если в монастыре будут созданы схожие условия, где можно записаться в монахини?

-… из сосны. А знаешь, почему? Ее проще всего обрабатывать. Она очень мягкая. А вот кстати и шах тебе. 
До службы в армии Денис работал на деревообрабатывающем заводе. Богатырское телосложение позволяло ему с радостью браться за любой физический труд. Передвинуть сейф, принести бревно, сломать старый забор – все это было для Дениса некой игрой, в которой он всегда выходил победителем. «Так время быстрее идет» - говорил он, загружая в Камаз очередной мешок с барахлом. «Ну вот, скоро и ужин!» - радостно сообщал нам Денис, перекатывая бочку из-под мазута. 
Вечер в казарме – время тоскливое. По накалу уныния с ним могут сравниться разве что день или утро. Рота готовилась к отбою. Мухи в раковинах жрали свежие солдатские сопли. Кто-то обреченно искал украденную кровать. Кто-то внимательно ковырял опухшую ногу, сидя на табурете. Пополнение дивизиона в составе пяти человек раскидывало матрасы на верхних койках. Жирную теплую тишину резал изредка скрип серых шконарей и чье-то пение. Доносилось оно как раз со стороны моей кровати. Направляясь в родной угол, я уже искал подходящие слова, чтобы сделать замечание о неуместности подобного рода проявления радостных чувств исполнителю песни. 
Исполнителем оказалась двухметровая гора мяса и костей, радостно приплясывающая вокруг двухъярусной кровати. Слова забылись сами собой. Я приветливо хлопнул по плечу потенциального соседа. На меня просияла пара глубоких чистейше-голубых глаз с добродушными лапками в уголках. 
Так я впервые встретился с Денисом. И так я понял, что уродство окружающего мира впитывается в нашу душу ровно на столько, на сколько мы сами этого захотим. 
«Подъем, сука!». Сержантские берцы с задором пинали спящего тяжелым сном человека. Спустя мгновение перед щуплым, низеньким контрактником, плюющемся слюной, начала медленно и неохотно расти зеленая гора. Отношения с начальством у Дениса как-то сразу не сложились. Возможно, оттого что он являл собой некую тревожную угрозу, а может быть, потому что он часто танцевал в строю. Во всяком случае, его здоровый полуторачасовой сон караульного заканчивался подобным образом с завидной регулярностью. «Я себе сам что ли чай наводить буду, обезьяна ты ебучая?!!» - не унимался сержант… 
…Выходя из караульной кухни с алюминиевой дымящейся кружкой в одной руке, другой - Денис придерживался за то место, где, по моему представлению, у человека располагалась почка. Он подмигнул мне: «Дембельнусь – ноги ему перерублю нахуй… – и, подумав, добавил – лопатой…». Затем, улыбаясь каким-то своим неведомым мыслям, отправился в направлении беснующегося сержанта-олигофрена. На душе у меня потеплело. Энтузиазм, с которым он подходил к выбору орудия мести, подтолкнул меня к глубоким размышлениям. В тот момент я решил, что по-настоящему искренняя вера в будущее всегда поможет пережить самые суровые испытания. 
Без пяти три я спускался в кубрик. Свинячий храп из комнаты начальника караула внушал умиротворение и спокойствие. Через несколько минут Денису на пост. Мне всегда было жалко будить его. Но в этот раз я был от этого избавлен. Он сидел на кровати, облитый тусклым армейским светом, и читал. Мы встретились глазами. Он вздохнул. Часов у него не было. «Самые интересные книги всегда в пыли…» - сказал он и положил ниточку в середину книги. Задрожала стальная дверь. Я взял с его тумбочки томик Рождественского. Нитка вела к стихотворению о бездомных собаках. Прочитав его, я отчетливо осознал, что глубокомыслие человека не всегда является отражением его образованности, как и наоборот. 
Сон в казарме всегда наполнен тревогой. Мелькающие тени. Шипящая трубка связи. Команды дежурного. Я проснулся от чьего-то тяжелого взгляда. Из темноты появилась рука, добродушно и приветливо протянув мне помятую, влажную сигарету. Где-то наверху, с другой своей стороны рука заканчивалась Денисом. Он молчал. Я тоже не решился прерывать столь редкий момент тишины. 
Молча влезли в резину армейских тапок. Молча прошли мимо спящего расположения. Молча вошли в туалет. Закурили. Дым стрелой разрезал кафельную желтизну. Денис посмотрел мне в глаза. То ли от холода прогнившего казарменного умывальника, то ли от его взгляда, но волоски на руках у меня зашевелились. Он отвел глаза. Отвернулся, как будто увидев кого-то. Вздрогнул. Потом еще раз. Через секунду его голова вернулась в исходное положение. С того места, где секунду назад источалась ясность и приветливость, смотрели на меня две серые лужицы. Денис плакал. Даже не так… Он рыдал. 
Беззвучно вздрагивая, он пытался своими огромными непослушными пальцами вдавить воду назад в глаза. Сигарета аккуратным щелчком ударилась о кафель. Огромная гора рухнула мне на плечи… Денис обнял меня. Каждый раз, когда он вздрагивал, я как будто чувствовал, что его прекрасную душу кто-то неистово разрубал топором. 
Мы ничего тогда не сказали друг другу. Я не спросил его о причинах. Да и не важны они для меня были. 
Утром меня снова разбудило пение. Я открыл глаза. Откуда-то с высоты на меня уставились два радужных кусочка неба. Рука с благодарностью протянула помятую, влажную сигарету. 
Это утро помогло понять мне, что великие люди безнадежно обречены на непостижимые страдания. 
Два года назад розовым октябрьским днем мне пришло сухое сообщение от бывшего сослуживца. Он написал, что Денис погиб. Ночью врезался на машине в бетонный столб. 
В ту секунду ты заставил меня крепко задуматься в последний раз. Спасибо за все, дружище. Я не знаю, из чего ты был сделан, но уж точно не из сосны