Немецкий анатом Николаус Рюдингер (1832— 1896) в молодости был парикмахером. Однажды, находясь со студентами в анатомичке, он заметил одному из них, что тот неправильно точит нож. Студент, сын состоятельных родителей, дерзко возразил ему:
— Но ведь я никогда не был парикмахером!
— Да, но если бы вы им были, то при таком отношении к учению, так и остались бы им на всю жизнь, спокойно ответил ему Рюдингер.
Император Наполеон покровительствовал точным наукам и даже сделал нескольких видных ученых важными государственными сановниками. Так, например, он назначил министром внутренних дел великого математика Лапласа. Однако через полтора месяца Лаплас был снят с этого поста: подробно вникая в каждый пустяк, он просмотрел крупный государственный заговор. В приказе Наполеона по этому поводу было сказано: «Уволить за внесение духа бесконечно малых в государственные дела».
В другой раз на балу в Тюильри Наполеон I обратился к Лапласу;
— Граф, я как раз только что снова просмотрел вашу «Небесную механику» и заметил, что в вашем большом труде о вселенной кое-чего не хватает.
— В самом деле, государь?!
— Вы забыли назвать творца вселенной.
Лаплас поклонился и сказал:
— Государь, эта гипотеза мне не понадобилась.
Однажды и английскому химику Генри Роско (1833—1915), только что окончившему популярную лекцию о получении красителей из угля, подошла одна из слушательниц и, поблагодарив за интересную лекцию, прибавила:
— Теперь я по крайней мере знаю, откуда берется такая разнообразная окраска у цветов.
— Но я ничего не говорил о цветах, сударыня, — удивился химик.
— Зато вы говорили о красках из угля, — возразила дама, — а угля под землей так много, что цветам есть из чего вырабатывать себе краски.
Однажды, встретившись с ирландским астрономом Робертом Боллом (1840 – 1913), его знакомая выразила сожаление, что не была на его лекции о солнечных пятнах.
— Но это очень специальная тема, — попытался утешить ее Болл. — Вряд ли она вас заинтересовала бы…
— Что вы, она меня очень интересует. Стоит мне побыть на солнце, у меня тотчас на лице появляются пятна!
В юности немецкий ученый Пауль Эрлих (1854 — 1915) обучаясь в гимназии писал сочинение на заданную тему «Жизнь есть мечта». В нем он написал: «Мечты являются результатом функции нашего мозга, а функция мозга есть не что иное, как то же самое окисление… Мечты — это нечто вроде фосфоресценции мозга».
Прочитав сочинение, учитель сказал:
— С этих позиций «Джоконда» — двести граммов краски, размазанной по холсту!
В 1829 году вышел в свет роман М.Н. Загоскина “Юрий Милославский” и сразу же обрёл невиданную популярность, получив множество похвальных отзывов от известных писателей.
Одним из немногих литераторов, который открыто обругал этот роман, оказался Ф.В. Булгарин, опубликовавший в “Северной пчеле” разгромную рецензию.
А.Ф. Воейков решил защитить Загоскина и опубликовал в “Русском инвалиде” чрезмерно похвальную рецензию.
Так в печати разгорелась острая полемика вокруг этого произведения, которая только разжигала интерес публики к роману Загоскина. Оппоненты не очень выбирали выражения, обличая друг друга, и вскоре скатились на обычную ругань, что вызвало неудовольствие императора Николая I (большого любителя читать свежую прессу по утрам). Чтобы охладить бушевавшие страсти, император приказал обоих литераторов посадить под арест.
***
Осенью 1843 года афиши, расклеенные в Петербурге, известили горожан, что вскоре, в среду, в “Севильском цирюльнике” перед жителями столицы впервые предстанет знаменитая певица Полина Гарсиа. Андрей Александрович Краевский в то время редактировал литературное приложение к “Русскому инвалиду” и был уверен, что спектакль непременно состоится в среду.
Решив опередить конкурентов с рецензией на спектакль, он заказал статью некоему Сорокину, в которой бойкий журналист превознёс до небес пение и игру знаменитой актрисы Гарсии: "Публика была в восторге, на сцену летели цветы и актрисе преподнесли два венка" и пр.
Статья оказалась в руках Краевского в среду, и он тотчас отправил её в набор. Между тем, спектакль в среду не состоялся, так как приболел тенор Рубини.
С утра четверга в Петербурге не смолкал смех среди читателей “Инвалида”, к которым вскоре присоединилась и остальная публика. Всех развеселили неумеренные похвалы несостоявшемуся спектаклю и его исполнителям, а особенно мадам Гарсии.
Не смеялся только император Николай I, который приказал незадачливого журналиста Сорокина на месяц посадить на гауптвахту, а “Русскому инвалиду” впредь запретил писать статьи о театре.
P.S. Булгарина и Воейкова вскоре выпустили, журналист Сорокин после месяца гаупвахты вернулся в редакцию, к редактору Краевскому административных мер применено не было, но статьи о театре в "Русском инвалиде" больше не печатались.
P.P.S. Улица "Воейкова" на юго-западе Москвы названы в честь племянника А.Ф.Воейкова - Александра Ивановича Воейкова (1842 — 1916) русского метеоролога, климатолога и географа.
Римляне любили своего императора Марка Аврелия, когда он выходил в Рим на прогулку, народ встречая его, славил и восхвалял, сравнивая с богами, но в каждую из таких прогулок император брал с собой слугу, который шел следом и периодически негромко обращался к императору повторяя пять слов — «Марк Аврелий, ты всего лишь человек...»
Французский писатель Альфонс Карр (1808—1890) был большой любитель садоводства. Летом он обычно проживал на своей вилле около Ниццы. Однажды он попросил у соседа англичанина, владельца прекрасной библиотеки, книгу, нужную для работы.
Англичанин ответил ему, что не в его правилах выпускать книги из своего дома. «Если желаете, можете у меня в библиотеке целыми днями читать все что угодно. Я охотно вам это разрешаю». Любезностью соседа писатель не воспользовался.
Спустя некоторое время англичанину понадобилась лейка для поливки цветов. Он послал за ней слугу к писателю. Альфонс Карр ответил, что он очень сожалеет, но выполнить просьбу соседа не может. «Передай хозяину, что не в моих правилах выпускать лейку из своего сада. Но если милорд желает, он может пользоваться лейкой у меня в саду сколько угодно. Я охотно ему это разрешаю».
