Naftysij

На фото — нимфа (личинка) самки орхидейного богомола (Hymenopus coronatus), окраской и формой тела напоминающая цветок орхидеи. Половозрелые особы (имаго) отличаются от личинок чуть менее яркой окраской и наличием жестких крыльев — из-за них брюшко у взрослой самки не так отогнуто назад, как у нимфы.

Имаго (половозрелая самка) Hymenopus coronatus.

Этот вид был описан французским энтомологом Гийомом Оливье в 1792 году. Обитают орхидейные богомолы в Юго-Восточной Азии, питаются в основном насекомыми: бабочками, мухами, пчелами, сверчками. Если мелким и невзрачным самцам остается только прятаться в засаде, поджидая жертву, то самки вовсю пользуются своим колоритным внешним видом. Они настолько крупные и яркие, что привлекают насекомых-опылителей даже лучше, чем сами цветки. Это один из самых известных примеров агрессивной мимикрии (Aggressive mimicry), подмеченный у нимф самок орхидейного богомолоа еще в 1877 году знаменитым британским биологом Альфредом Уоллесом.

Агрессивная мимикрия — это привлечение добычи благодаря сходству с видом, который потенциальная жертва не воспринимает как опасный. Например, самки светляков Photuris versicolor имитируют свечение, характерное для рода Photinus, привлекая самцов этих видов, которых потом съедают. Грифовая черепаха (Macroclemys temminckii), застывает неподвижно, полузарывшись в ил и широко разинув пасть — при этом кончик языка, извиваясь, напоминает червяка и служит отличной приманкой для рыб, которыми питается эта рептилия.

Для сходства с цветами в процессе эволюции самки орхидейного богомола становились всё ярче и больше. Самки этого вида созревают медленнее, чем самцы, живут дольше (8 месяцев, самцы — 5–6 месяцев), крупнее почти в два раза (до 6 см) и более яркие. Возможно, сначала это было обусловлено увеличением плодовитости или выигрышем во внутривидовой конкуренции, но впоследствии половой диморфизм (различие в анатомии самцов и самок) усиливался для более успешного хищничества.

Зоолог Нельсон Аннандейл (Nelson Annandale) во время экспедиции на Малайский полуостров в 1899–1900 гг. писал, что самки орхидейных богомолов удивительно хорошо умеют изменять облик (форму тела, позу), подстраиваясь под субстрат, на котором они сидят. В природе их можно обнаружить и на коре, и на листьях, где они с неменьшим успехом приманивают жертву. Благодаря своей окраске и форме тела, напоминающей венчик, для привлечения своих жертв самки орхидейных богомолов, несмотря на свое название, используют сходство не только с орхидеями, но и со многими другими цветами, растущими в их ареале. Это дает возможность не привязываться к местообитанию какого-то определенного вида цветов и расширяет выбор поедаемых насекомых.

Взято и продолжение тут https://elementy.ru/kartinka_dnya/539/Orkhideynyy_bogomol

В одной автобазе работал шофер очень маленького роста. Работал на КрАЗе — огромной машине, и когда сидел за рулем, его даже не было видно снаружи.

Как-то раз пришлось ему выехать в рейс с незакрепленным задним номером (все необходимое лежало в бардачке). И как всегда в таких случаях бывает, на перекрестке пасется мент-гаишник. Увидал, что едет машина без шофера, удивился и свистнул.

Что делать? Шофер решил поставить машину так, чтобы можно было незаметно выскользнуть в другую дверь и закрепить номер. Поймает — так поймает, а рискнуть можно. Итак, мент свистнул — машина остановилась. Мент неспеша подошел, подождал, — никто не выходит. Залез, заглянул внутрь — никого нет. Озадаченный, постоял еще немного и вернулся на свое место. Тем временем шофер успел закрепить номер и также незаметно вернуться в кабину.

Каково же было удивление мента, когда повинуясь его жезлу машина завелась и поехала по своим делам..

Варвара себя никогда особо удачливой не считала. Да и какая успешность может быть у женщины, если она замужем за алкоголиком, растит сына - двоечника и живет в маленькой двухкомнатной квартире с престарелой постоянно хворающей свекровью? Плюс тяжелая работа крановщицы. Плюс постоянная нехватка денег. Плюс буйные соседи за стенкой… Поэтому волокла свою жизнь Варвара уныло, с недовольно поджатыми губами.

Путевку в санаторий Варвара никогда бы не купила, если бы не двоюродная сестра Нина. Та уж уговаривала родственницу, уговаривала, чтобы о себе хоть немного подумала:

- Ну сколько можно тянуть свою лямку! – возмущалась Нинка. – Ты ведь молодая женщина, не старуха!

- Да, тебе, конечно, хорошо рассуждать, - уныло, как всегда, отвечала Варвара. – У тебя и муж хороший, и дочка вон в институт поступила да на бюджет! И сама ты всегда на улыбочке…

- Как будто тебе кто-то улыбаться запрещает, - недоумевала Нинка. – Жизнь, дорогая, такая штука, что как сама захочешь, так и повернет. Вот давай-ка встряхнись, поезжай в санаторий, развейся. Твои оболтусы не пропадут без тебя, ничего, как-нибудь перекантуются пару недель.

Варвара еще долго колебалась. Но однажды подумалось: «Поеду! Что я, проклятая, что ли?»

И поехала.

Сначала в санатории Варваре сильно не понравилось. Во-первых, потому что соседкой по комнате оказалась крикливая, шумная бабенка, которая сразу же стала рассказывать скабрезные анекдоты и хвастаться победами над мужчинами.

«Да ты сама перед ними подолом-то бесстыжим трясешь», - с неприязнью думала Варвара, глядя на говорливую соседку.

Во-вторых, кухня санатория Варваре показалась пресной, невкусной.

В-третьих, она начала тяготиться одиночеством, точнее разлукой с семьей. Пусть муж – алкоголик, а сын – лоботряс, но ведь свои, родные…

Но через три дня в столовой произошла встреча, которая изменила дальнейший Варварин отдых. К ней за столик вдруг подсел немолодой полноватый мужчина, заговорил, сделал парочку комплиментов. Варвара, которая от мужа давно уже таких ласковых слов не слышала, смутилась, порозовела. Мужчина, похоже, был приятно удивлен и продолжил атаку. Под конец обеда он уже напевал вполголоса полузабытый хит «Ах, какая женщина, мне б такую…»

Варвара уже знала, что Борис Николаевич – инженер, приехал в санаторий «отдохнуть от производства», вдовец. Что взрослая дочь Бориса Николаевича давно на ПМЖ в Америке, и что внучата на английском разговаривают лучше, чем на русском. Что дедушка к ним в гости ездит редко. Что частенько ему не хватает женского тепла и участия. И что именно такая женщина, как Варвара, ему и нужна, потому что она сильно ему напомнила даже внешне покойную супругу.

Варвара удивлялась: как за каких-то полчаса можно так открыться незнакомому человеку? Но она сама не заметила, как начала рассказывать Борису Николаевичу о нелегкой бабьей доле. О муже непутевом. О сыне-хулигане. О вечно недовольной свекрови. О тяжелой работе. И о том, что последние пять лет вся семья забывает о ее, Варварином, дне рождения…

Поплакалась, и вроде легче стало. Борис Николаевич слушал, кивал, и вообще был молодцом – мало кто вот так может бабье нытье терпеть, не перебивая.

- Голубушка, - сказал Борис Николаевич, - мы с вами подружимся. Давайте проводить вечера вместе. Будем гулять, разговаривать. Вдвоем веселее!

Варвара радостно согласилась.

Эти две недели прошли на одном дыхании. Просыпаясь, она улыбалась, зная, что за завтраком встретится с Борисом Николаевичем, и потом они пойдут гулять. А после ужина отправятся в ближайший город, может быть, сходят в кино, в парк. И снова будут разговаривать, разговаривать…

День, когда закончился срок путевки, стал для Варвары траурным. Ей не хотелось уезжать! Санаторий стал казаться волшебным местом, где, если и не сбываются все мечты, но часть желаний – непременно!

Борис Николаевич, конечно, проводил ее до автобуса, помог донести чемоданчик. На прощанье сунул в карман записку:

- Это тут… мой номер… позвоните, если что…

Варвара не выдержала. Обхватила Бориса Николаевича за шею, прижалась к нему и зарыдала.

- Ну, что вы, дорогая, - неловко пытался утешить он, - мы с вами еще погуляем. Обязательно!

Варвара вдруг застыдилась слез, оттолкнула Бориса Николаевича и торопливо пошла занимать свое место.

И только когда автобус тронулся, Варвара позволила себе взглянуть в окно: Борис Николаевич, видимо, ждал этого последнего, прощального взгляда и никуда не уходил, надеясь на него. Варвара через силу улыбнулась, дохнула на стекло и нарисовала сердечно. Борис Николаевич рассмеялся. Только как-то невесело. А чего веселиться? Расставаться всегда грустно.

Дни потекли своей чередой. Муж-алкоголик пил и дрался. Сын с пугающей регулярностью приносил из школы «двойки». Свекровь, в очередной раз свалившись в постель, объявила себя умирающей и требовала к своей персоне усиленного внимания. Варвара металась, стараясь угодить всем и забывая о себе. И только перед сном она, закрыв глаза, позволяла себе помечтать, повспоминать о прогулках с Борисом Николаевичем. Перебрать все мгновенья проведенных с ним встреч. Тихонько всплакнуть: как было хорошо! А потом с ненавистью взглянуть на храпящего рядом мужа…

…Борису Николаевичу Варвара так и не позвонила. Но записку сохранила. Зачем? Сама не знает. Как память о поездке в санаторий.