Kurmis

Спасибо за терпение всем моим подписчикам!

1 сентября. Вот и кончилось очередное лето… Грустно. Рука болит, но я шевелю ею. Вся работа, все, что я обычно делаю каждый день с легкостью, теперь так тяжела для меня, а что-то я не могу сделать совсем. Например, расчесать свои длинные волосы. Они уже свалялись и мне еще грустнее от мысли, что придется их обрезать…

10 сентября. Рука, наконец-то, почти зажила. И я все таки смогла (пусть и не без труда) расчесать свои волосы. Некоторые колтуны пришлось вырезать ножницами, но в большей степени я все же сохранила свои волосы. Резко похолодало в последнее время, мы с Хворостом все чаще ездим за ягодами, собираю уже бруснику. Скоро будет клюква. Очень полезная ягода, особенно, если буду болеть зимой. Я сильно переживаю насчет дров, те, что лежат под брезентом, намочило сильными дождями. Кажется, этой ночью был уже первый мороз. Если так, до дело плохо, зима может придти рано и быть очень снежной. Надо позаботиться о тепле. Придется, вероятно, еще ездить за дровами. Терпеть не могу этого.

17 сентября. Сварила варенье из брусники. Дни стали очень холодными, сегодня шел снег. Серое небо очень тяготит настроение… Вообще все меня уже давно не радует. Я даже не знаю, как и что меня ждет дальше. Но я знаю, что живу ради Хвороста. Пес посмотрел на меня и снова уткнулся в миску с едой. Я пила чай на кухне, керосинка освещала стол, но за окном было еще не так темно. На плите варилась очередная порция варенья и окна в кухне запотели. Это напомнило мне старые добрые времена, когда я готовила дома, было светло, тепло, уютно… А теперь я одна. Неужели в целом свете? Нет, есть еще Хворост. Если бы не он… даже думать не хочу, чтобы я тогда делала! Я отставила чашку, помешала варенье и залила его в банку, плотно закрыв крышкой, перевернула на газету.

- Восьмая банка. Не плохо – сказала я псу и тот повилял хвостом.

24 сентября. Наступила оттепель и снег сменился дождем. Я хотела поехать за ягодами, но дождь, кажется, зарядил надолго. Как же невыносимо скучно сидеть вечерами. Я читаю книги, но иногда так хочется поговорить хоть с кем-нибудь! И тогда я начинаю говорить с собакой. Он, конечно, не понимает меня, но делает вид, будто очень внимательно слушает. Да, слушатель из него отличный. И я говорю ему о теориях возникновения жизни на Земле, о клетках и процессах в живых организмах, о законе Ома, о молниях, о пользе ягод, о планах на будущее, о прошлой жизни. Я стараюсь говорить о ней пореже, иначе мне становится очень больно.

28 сентября. Наконец-то дожди закончились! Надо ехать за клюквой. И чем скорее, тем лучше. Мы с Хворостом сели в машину и поехали в лес, я знала примерно, где можно найти клюкву так, чтобы не уезжать далеко. Серое небо не даст нам много света, но я использую день по максимуму. Мы приехали на небольшое болото за оружейным заводом. Завод этот стоял на реке, берега которой давно поросли камышами. Казалось, что с советских времен здесь ничего не менялось. Вдалеке виднелась старая деревянная вышка, это была территория полигона. Обломки колючей проволоки валялись кое-где под ногами и я старалась идти как можно аккуратнее. Палкой я переворачивала листья, но ягод не было. Через полчаса блужданий стало ясно, что здесь собирать нечего. Нужно было искать другое место, клюква тут не растет. Пес бегал недалеко от меня, вдруг он замер и зарычал. Я подняла голову и увидела перед собой кабана. Кажется, это была самка и рядом больше никого не было. Она посмотрела на нас, развернулась и бросилась бежать прочь. Хворост сорвался за ней, но я окликнула его.

- Оставь ее, пусть бежит! У нас нет времени возиться с мясом, да и оно испортится раньше, чем мы его съедим. Лучше зимой поохотимся на этих дикий свиней.

Хворост еще пробежал какое-то время и вернулся ко мне. Он остановился и принюхался к моим следам. Казалось, что что-то беспокоило его. Он отбежал в ту сторону, где я искала ягоды, обнюхал ствол дерева и опавшие листья. Шерсть у него на загривке вздыбилась. Я огляделась, но никого больше не было. Мне стало не по себе.

- Поехали отсюда, Хворост! Что-то здесь не так…

Перед сном я долго лежала и думала, что же так напугала моего пса? Если бы я знала, что ждет нас впереди, то вероятно, уже не смогла бы уснуть в ту ночь. Но никому не дано видеть будущее и потому я уснула крепко и снились мне поля с клюквой, теплое солнышко и какой-то белый пляж.

2 октября. Наконец-то нам подвернулась удача! Мы нашли на одном из болот клюкву. Правда, уже два дня как сильно подморозило. Но я все равно собиралась сделать из нее варенье, тем более что клюква хорошо хранится. Набрав за 4 часа три полные миски, я почувствовала усталость и уже замерзла, несмотря на то, что надела две пары теплых штанов, свитер и большую шубу. Пора было возвращаться домой. Тем более, что стало темнеть и небо хмурилось, я думаю, что пойдет снег. Перетащив все миски в машину, я вернулась к поваленному дереву за своим карабином и споткнулась, зацепившись за корягу. Хорошо, что при приземлении ничего себе не повредила, вроде бы даже не отбила пятую точку. Вскочив от обиды, схватила «Сайгу» и не глядя на то место, запрыгнула в машину. Я поставила машину недалеко от парадной, Хворост на этот раз ехал в багажнике с клюквой, он часто последнее время любил кататься именно там. Я обошла машину, намереваясь открыть дверь багажника, но оцепенела. Рука так и зависла в десяти сантиметрах от ручки. На меня смотрел Шрам, вожак стаи волков. Холодея от ужаса, я осторожно повела глазами по сторонам – поздно! Они окружили меня, кольцо из серых шкур! Они как по команде двинулись на меня. Я схватила карабин, они прыгнули, вцепились в мою шубу, я сжалась в комок, они рвали шубу, тянули за штаны. Сердце бешено колотилось, но высвободится я не могла! Кто-то из этих тварей уже схватился зубами за приклад и просто тащил на себя, пытаясь вырвать мое последнее спасение у меня из рук. И в тот момент, когда я в ужасе еще не могла сообразить хочу ли я еще сопротивляться или уже бесполезно, раздался лай. Вдруг железные зубы, как по команде ослабили свою хватку и бросили меня! Я упала на промерзшую землю, паника-паника! Схватив «Сайгу», я увидела Хвороста, он выпрыгнул из машины через открытую дверь водителя. Его бесстрашные глаза. Он бросился прямо на них, в этот смертельный клубок. В эти оскалы. «Сайга»-«Сайга»! Стрелять! Нажала на курок. И… тишина. Только вопль, душераздирающий, уже даже не собачий вопль. Осечка?! Еще раз на курок. И тут как наяву перед глазами та коряга, моя сумка с патронами, ее нет больше на поясе. Я ведь не обернулась тогда. Карабин не заряжен… Я рванулась в парадную, какая-то тварь из клубка схватила за штанину и получила прикладом, прямо в глаз, в этот мерзкий звериный глаз. Скорее наверх, к снайперской «Сайге»! Там, внизу, в клубке мой пес, друг, спаситель. Я должна успеть!

Вбежав в квартиру, схватила у окна «Сайгу-308», выбила дверь на балкон, вскинула карабин, прицелилась и грянул выстрел. Затем еще и еще, и еще. Один за другим эти твари падали. Двое в страхе отбежали, но пули нашли и их. И вот он последний, стоит и смотрит прямо на меня. В глазах нет страха, вся его стая лежит у его ног. Шрам. В прицеле его голова, его глаза. Секундный вздох, он как будто кивнул, понял, что проиграл. Выстрел. Последний волк упал, земля рядом стала красной. Я побежала вниз, я дрожала, слезы лились рекой. Вот это место, два шага всего. Его больше нет. Моего Хвороста, моего друга. Все, что осталось от него, от моего любимого пса, кости… Я ревела, сидя на коленях. Весь мир стал черным в этот день. Стемнело и пошел снег, он кружил, оседал на шерсти убитых волков, на моей подранной шубе, а я все сидела там. Не было сил подняться, не было больше слез. Казалось, они отняли у меня жизнь и я уже не знаю, где мне найти ее снова...

3 октября. Я похоронила Хвороста недалеко от дома, на пустыре. Разожгла костер, палила его, не жалея дров. Земля прогрелась и я откопала ее. Вбила рядом самодельный крест, небольшой, акриловой краской написала «Верный друг Хворост». Два пластмассовых цветка положила на могилу. Может, кто-то со стороны и сказал бы, что я сошла с ума и хоронила собаку, как человека, но никого не было. А этот пес давно уже был мне человеком. И теперь его больше нет. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы сохранить мою. Но к чему она мне теперь, без него?! Это так бессмысленно, так пусто, так черно. Я поплелась домой. Не хотела даже забрать клюкву из машины. Не хотела больше ничего.

10 октября. Я не почти не выходила из дома. На улице шел снег, он так и шел с того самого дня, как я победила своего врага. Сидела часами на подоконнике и глядела на белые мухи из окна. И мухи эти рисовали мне очертания Хвороста…

1 ноября. Я поняла, что жизнь моя – это вопрос времени. Тяжелая депрессия обрушилась на меня как бетонная стена. Все намного хуже, чем в самом начале моей одинокой жизни. Несколько дней назад я бродила по району в поисках другой собаки. Но это, разумеется, бесполезно. Собак давно уже нет, их съели волки. А тех, что не съели, те одичали и ушли из пустого города. Никого больше тут нет. Кроме меня.

17 ноября. Пыталась составить план, что делать дальше. Керосин еще есть, газ тоже. Давно уже топлю буржуйку, а дрова колю на лестнице. В этом году дрова плохие, сырые и очень плохо разгораются. Приходится брать те, что лежали на чердаке и растапливать на них, а сверху на буржуйку класть сырые, только так они просыхают. Такое положение дел меня немного волновало, но в последнее время все отошло на задний план. Одиночество, вот что томило меня. Теперь уже я понимаю, что волки выследили меня от болота, наверное, они гнали ту кабаниху, а мы с Хворостом оказались у них на пути, от того пес так и беспокоился, что унюхал этих серых тварей. Если бы только можно было вернуться назад! И та чертова коряга, как я могла обронить сумку с патронами. Почему не уследила за карабином? Почему он остался не заряженным… Нет. Я во всем виновата и в смерти друга тоже. Это моя вина.

28 ноября. Наверное, ест что-то, что называется затяжной депрессией. Раньше мне не приходилось думать об этом. Но теперь я часами сидела на диване и смотрела на огонь в буржуйке. Даже когда она гасла, я не подкидывала новых дров. Будто бы спала наяву. В последнее время стала даже мало есть. Не читала больше книг, не рисовала в блокноте, не выходила на улицу. Это было просто жалкое существование.

15 декабря. Скоро Новый год, но мне все равно. Ведь никто его в этом городе не отметит. Нет толку развешивать гирлянду, шарики, их никто не увидит.

31 декабря. Вот второй год прожит в одиночестве. Уже три месяца как со мной нет моего любимого Хвороста. Я сидела на диване. На столе передо мной лежала банка тушенки, сухари, банка консервированной кукурузы, чипсы, орешки, бутылка шампанского, консервированные огурцы и помидоры, пачка сока. Еще был вафельный торт. Мне ничего не хотелось. Я встала и подошла к мискам, из которых когда-то ел Хворост. Взяв в руки чашку, я насыпала корм из мешка в миску.

- С Новым годом, дружище, надеюсь, тебе там лучше, чем здесь… - прошептала я и вернулась за стол.

Я немного поела, и сидела в тишине. На столе стояла керосиновая лампа, от нее плясали ровные тени. Неожиданно часы пробили двенадцать. Вот и наступил новый две тысячи четырнадцатый год. Я шагнула в него совершенно одна. Это был самый грустный Новый год в моей жизни…

Прошу прощения за такую дикую задержку. Пятнадцатая часть будет поинтереснее, так как там новый поворот сюжета и она уже почти дописана! ;)

Приятного чтения, мои дорогие подписчики и подписчицы, спасибо вам за терпеливое ожидание!

28 июля. Я измеряю температуру тела дважды в день, но пока ничего такого. Возможно, мне повезет, и клещ не был инфицированным. Чернику я больше не собирала, но из той уже успела сварить варенье и закатать его по баночкам на зиму. Погода снова стала хорошей и я продолжила заготавливать дрова. Мозоли на руках успели немного зажить.

31 июля. Поставила во дворе большой пень для рубки дров, теперь удобнее стало, можно кидать в поленницу не такие здоровые бревна. Они будут быстрее высыхать. По вечерам мы играем с Хворостом. Он приносит мне палку, я даже обучила его выполнять разные трюки. Теперь он перепрыгивает палку по команде, приносит мячик. Одним словом, без него моя жизнь была бы еще ужаснее.

2 августа. Мы с Хворостом, встав рано утром и наспех позавтракав, поехали на реку. Там поселилась стая уток. Припарковав машину недалеко от реки, мы тихонько прокрались к воде и засели в зарослях. Водная гладь была как зеркало. Предрассветную тишину не нарушали даже птицы. Соловей уже молчал, а другие еще спали. Я указала Хворосту на воду и подтолкнула его, дальше пес все сделал сам – прыгнул и, нарушив всю идиллию, он напугал диких уток, и те с криками, отчаянно хлопая крыльями, поднялись в воздух. И тут я, прицелившись в толстого селезня, выстрелила. Птица рухнула обратно в воду, где ее подобрал мой замечательный помощник и друг. Дома я ощипала птицу, сделала маринад из уксуса и замариновала селезня. Любое разнообразие в еде это как праздник и я провела весь вечер в предвкушении отменной трапезы.

3 августа. Селезень оказался мерзким! Жирный, он вонял тиной. Из такого даже суп получился бы отвратительным. В итоге я отдала его Хворосту, пес попробовал его и есть не стал. Позавтракали мы, в итоге, обычной едой – каша на воде с консервированными персиками и изюмом, пресные лепешки с джемом и чай. Собаке я дала его корм. Я так соскучилась по яичнице… как жаль, что куриц не осталось. И запеченная курица была бы куда вкуснее этой противной утки!

10 августа. Ночью приснился сон, будто я ехала в вагоне электрички, а рядом были люди, много людей. И вдруг он сошел с рельс. Одно из окон разбилось, и люди стали выпадать в него. А я держалась за перила, ведь это было так не сложно. И я кричала всем, чтобы держались за перила, но они меня не слушали и пропадали. Пока я не осталась совсем одна в вагоне. И я ощутила такое сильное одиночество, какое не ощущала даже наяву. Только тихий скрежет в наступившей тишине, я вертела головой и не могла понять, откуда он исходит. Я проснулась.

- Ох, это все лишь сон! – сказала я негромко, но тут же услышала рычание Хвороста. И тут с ужасом поняла, что все еще слышу этот скрежет! Пальцы моментально стали липкими от пота, я нащупала «Сайгу» и приподнялась. Вокруг было темно. Хворост сидел рядом с моей кроватью и тихо рычал. Я покрутила головой, стараясь задерживать беспокойное дыхание, чтобы понять, откуда исходит этот скрежет. Постепенно глаза привыкли к темноте и я рассмотрела, что Хворост задрал голову к потолку. Я подняла взгляд и увидела… летучую мышь! Она копошилась над карнизом. Должно быть, залетела в открытое окно и запуталась в шторах. Пришлось разжечь керосиновую лампу и черенком от швабры высвобождать несчастную. Она заметалась по комнате, и я шваброй подтолкнула ее в раскрытое окно. Мышь растворилась в летней ночи, а я глубоко вздохнула и легла в кровать, но уснуть не могла еще долго.

15 августа. Вот и вышел мой карантин из-за укуса клеща. Мне повезло в этот раз, он ничем не болел. Но в следующий раз может так не повезти, нужно быть осмотрительнее. Погода уже неделю стояла очень жаркая, и рубить дрова было тяжело. Я сильно потела, пришлось переместить мой пень в тень от брезента. Мне приходилось много пить. Эта работа была изнуряющей, выматывающей. Иногда я смотрела на поленницу и думала о том, что меня не хватит на много лет. Что каждый год я буду все слабее и заготавливать дрова будет все сложнее. Что со мной случится, если я уже не смогу так работать? Тогда я застрелюсь. Потому что очень страшно умирать от холода… А пока, вот бы чуток хотя бы этого самого холода! Жара страшная, и солнце палит нещадно. На небе ни облачка, Хворост давно спит в тени дома. До обеда я работала с дровами, потом мы поднялись в квартиру, и я стала готовить покушать. Сильно есть не хотелось, потому я просто разогрела тушенки, и мы съели ее с собакой напополам. Да, расточительно было кормить Хвороста тушенкой, когда у него имелся свой корм, но в условиях такой жары, хранить открытую банку мне было негде. До ужина она уже не долежит. После еды я прилегла на диван. Все окна в комнате и на кухне были открытыми, но даже легкого дуновения не ощущалось. Я прикрыла глаза, обещая себе полежать лишь пару минут… Неожиданно раздался хлопок, затем еще один. Я подскочила, как ошалевшая. И тут же заметила перемены – разом стало темнее, поднялся сильный ветер, занавески беспокойно метались по карнизу, сильный сквозняк хлопал рамами окон. Я уснула! Судя по часам, спала три часа. Ничего себе, погода так испортилась! Вскочив, я начала закрывать окна, иначе ветер их бы повыбивал. Черные тучи на небе ясно давали понять, что сейчас разразится, если и не буря, то настоящий ливень. Я засела за кухонный стол, зажгла керосинку и поставила на плиту чайник. И в этот момент за окном грянул дождь. Молнии сверкали, гром пугал собаку. Стихия разгулялась не на шутку! Я смотрела на все это и пила чай. Да, нужно быть осторожнее в своих желаниях…

20 августа. С момента того шторма погода испортилась, сильно похолодало. Думаю, что в этом году жары уже не будет. Зато работать с дровами стало легче. Сегодня мне нужно было привезти еще бревно из леса. Мы с Хворостом сели в машину и поехали в лес. Но после урагана по пути встречалось много поваленных деревьев. Одно из них я решила утащить тросом на УАЗике. Я сделала зазубрины в древесине, обмотала тросом по ним, другой конец закрепила на проушине под задним бампером. Тронувшись, машина проехала, пока не натянулся трос, и забуксовала. Я пыталась снова и снова, но машина буксовала. Тогда пришлось выйти и посмотреть. Ствол дерева наехал на какой-то большой сук, я попыталась растолкать его, неожиданно сук лопнул, и дерево рухнуло вниз, моя левая рука зацепилась за что-то и оказалась придавленной стволом! В панике и ужасе я в первые секунды не ощущала боли. Упершись ногами в ствол, а спиной в бампер машины, я нечеловеческим усилием сдвинула это бревно на пару сантиметров, но этого оказалось достаточно. Я сумела высвободить прижатую конечность. Рука болела, и по мере того, как отходил шок, болела все сильнее. Некоторое время я сидела, пытаясь сообразить, что теперь делать и как быть. Я была уверена, что это перелом. Но спустя полчаса рука не опухла. А боль сильнее отдавала именно в локте. «Наверное, ушиб сустава» - подумала я. Такое у меня уже бывало когда-то. Но это ужасно! Ведь тогда я не смогу ничего делать, как мне жить?! Я заплакала, сидела за машиной и ревела. И только через полчаса поняла, что сижу в лесу, с обездвиженной рукой. «Черт, надо убираться отсюда! Я ведь теперь даже карабин держать не смогу».

Кое-как сдернув трос с проушины, прижимая руку к телу, я с трудом забралась на сидение. Пока я переводила дыхание, Хворост терпеливо ожидал, когда я открою ему дверь, но вдруг испугался, что я этого не сделаю, и в итоге запрыгнул в машину через меня, еще больнее придавив руку. Я взывала от боли и, проклиная собаку, захлопнула дверь. Бедный пес зажался под заднее сидение, а я со слезами на глазах повела машину к дому. Одной рукой это было делать очень неудобно. На каждой кочке боль отдавала в руку и я скулила, заливаясь слезами.

Я бросила машину под окнами как есть и поплелась домой, собака бежала рядом, поджав хвост. Ужинать я уже не стала, а ночью пришлось выпить несколько таблеток обезболивающего.

23 августа. Да, перелома, скорее всего не было. Но рука болела сильно и я не могла выполнять обычной домашней работы в прежнем режиме. Не могла заплести себе косичку или расчесать волосы, с трудом ставила чайник на плиту. А разжечь спичку вообще было очень трудно. Приходилось класть коробок на стол и прижимать камнем, а потом уже спичкой легонько чиркать по нему. Это очень злило меня. Беспомощность – вот что самое страшное.

30 августа. Прошло десять дней с момента, как мне придавило руку. Она все еще сильно болела и я не могла нормально ничего делать. Но, по крайней мере, я теперь могу ее вытягивать. Все больше я стала волноваться, что мне не удастся заготовить дров так, чтобы хватило на зиму. Не говоря уже о том, что я пропускаю сбор яблок и ягод.

Хоть и не пятничное, но мое. Тринадцатая часть, очень жаль, что так мало в этот раз, болезнь спутала планы...

5 июня. Чертовы бревна! Как я замучилась таскать их. А ведь их еще надо где-то сушить. Я решила приспособить под это чердак и частично крышу, где был маленький навес. Сначала я набирала их в руки и поднималась по крутой лестнице, потом засовывала в рюкзак, чтобы было проще. А, в конце концов, просто закидывала их с размаху в люк, ведущий на чердак. Потом уже разровняла там. От таких манипуляций руки вечером ужасно болели. Я натерла их мазью от воспалений, которую раздобыла из старой аптечки в секретере. И с ужасом думала, как много мне нужно заготовить топлива, чтобы пережить эту зиму…

9 июня. Я все пилю и пилю на окраине леса, затаскиваю бревна, закидываю на чердак, но скоро там не будет места. Дрова лежали ровным слоем на полу чердака, чтобы высохнуть как можно более эффективно. Нужно придумать что-то еще. Во дворе были деревья. Если бы я смогла расстелить один кусок брезента на земле, а другой растянуть между деревьями, то можно было бы поставить там поленницу, складывать их башенками так, чтобы они просыхали на ветру. Но где взять такой большой брезент? Я размышляла над этим весь день и, уже лежа ночью в кровати, мне пришла интересная мысль. Недалеко от дома был раньше небольшой аэродром малой авиации. Возможно, там, в ангарах, было чем поживиться. Надо завтра это проверить.

10 июня. С утра была пасмурная погода, шел дождь. Проснувшись, мы с Хворостом позавтракали, я взяла карабин, пару печенюшек, сок и мы вышли во двор. Мы поехали по трассе, потом свернули в сторону леса. Туда вела грунтовая дорога. Я очень надеялась, что этот аэродром не был одной из целей, и что там не будет сплошных воронок. И не ошиблась. Он стоял целым и невредимым, старая диспетчерская зияла черными провалами окон, кое-где по стене текла ржавчина. Сеточный забор в некоторых местах обвалился, асфальт был в старых трещинах. Мы зашли на территорию аэродрома и направились к ангарам. В первом, ближайшем к нам, дверь была приоткрыта. Я заглянула внутрь – пустота. Только свет пасмурного дня робко пробивался сквозь дыры в крыше. Мы пошли к следующему, дверь в него была заперта, но я навалилась и она буквально развалилась на части – дерево сгнило без должной обработки. Причем, гнить оно начало, судя по всему, еще до «События». В этом ангаре так же была пустота, несколько ящиков сиротливо глядели на меня из темного угла. Я попинала их ногой, из одного вывалилась какая-то полуразложившаяся теплоизоляция, другой был пуст. Мне стало грустно. Кажется, этот аэродром перестали использовать задолго до всего. Но оставался еще один ангар, он стоял в стороне, я колебалась какое-то время, размышляя идти или нет, дождь усиливался. Но Хворост, очевидно, прочитав мои мысли, решил по-своему и направился прямиком к ангару.

- Тебе виднее – сказала я и, пожав плечами, пошла за ним.

Дверь поддалась, хоть и не так легко, как во втором ангаре. В тусклом пасмурном свете виднелись очертания чего-то большого, уходящего вглубь. Я присвистнула, пройдя ближе и посветив керосинкой, я поняла, что это был какой-то самолет. Мне в общем не была интересна ни его марка, ни прочие характеристики. Главное, что он был накрыт огромным куском брезента! Именно он-то мне и нужен. Снять брезент оказалось не очень простой задачей, я провозилась почти час и сильно устала. Пес лежал на пыльном бетонном полу, я села туда же, рядом с ним. Брезент был тяжелее, чем я думала, даже свернутый он занимал много места. Когда-то я даже не думала, что выживать может быть такой проблемой. Все давалось мне само, а я еще и была недовольна жизнью.

- Вот я тупицей была – пес удивленно посмотрел на меня, но на всякий случай повилял хвостом – У меня была счастливая жизнь, свет, тепло, лекарства, люди…

Я посмотрела на Хвороста.

- Но зато у меня не было тебя – потрепав его холку, мы поднялись – Пошли, нам еще многое предстоит.

Я дотащила брезент до машины и по пути назад думала, как бы его разрезать и привязать к деревьям. Вдруг дорогу перед машиной перебежал здоровенный лось! Я остановилась, он отбежал к лесу и остановился тоже. Моя рука уже нашарила «Сайгу». Удобные форточки в УАЗе, отодвинул и можно стрелять! Я прицелилась ему прямо в голову, он неотрывно смотрел на меня. Вдруг рядом с машиной прошла лосиха, за ней на длинных ногах семенил совсем маленький еще лосенок. Семья. Я вздохнула и опустила карабин. Пусть идут. Машина тронулась, и я поехала домой.

Ножом разрезала брезент ровно пополам, расстелив его во дворе. Потом постелила одну его половину между деревьями, хватило с запасом. А верхнюю часть растянула на прочной веревке, концы которой закрепила на стволах деревьев при помощи скоб, которые оторвала от водосточной трубы. Теперь можно было складывать дрова, ветер там будет хорошо их продувать.

27 июня. Хожу за дровами каждый погожий день. В последнее время стало очень ветрено, не знаю, с чем это связано, но из-за этих ветров подскочил радиационный фон. Видимо, пыль сдуло с поверхностей.

10 июля. Дрова стали моей целью к жизни. Я углублялась все дальше в лес и сегодня наткнулась на волка. Он сидел рядом с сосной и грыз ее. Встреча случилась очень неожиданно, но он будто бы не заметил меня. Он сидел и грыз ствол сосны, словно бобер. Я склонна считать, что он болен бешенством. Вскинув карабин, я выстрелила и убила его. Но пилить деревья в том месте я больше не решалась и ушла в противоположную сторону. Я очень устала от этих заготовок, как морально, так и физически. На руках были кровавые мозоли, хотя я и использовала перчатки, спина и ноги ныли каждый вечер, а в последнее время боль и вовсе не проходила. Если бы это было работой, я бы ныла о том, что хочу в отпуск. Но это была жизнь. И моя собственная жизнь лежала в моих руках, истирая их до кровавых мозолей… Если прекратить заготовку, то проще просто застрелиться прямо сейчас, а не дожидаться холодной зимы, медленного конца от холода.

15 июля. Пошли сильные дожди и я была вынуждена временно остановить заготовку дров. Я сидела у окна и читала книги с утра до поздней ночи. Рэя Бредбери я давно прочитала, Стругацких тоже, теперь настал черед Стивена Кинга. Фантастика – вот, что нравилось мне. Окунаться в несуществующий, нереальный мир, подальше от прошлого и настоящего. Однажды я задумалась о том, что этот дневник сам по себе уже похож на книгу ужасов или дешевую мелодраму. И в другое время, наткнувшись на подобное, я бы отбросила эту книгу куда подальше. Рисовать я почти перестала. Кончился блокнот, кончились грифели. Кончились идеи. Да и кому они теперь нужны были, эти рисунки-то?

20 июля. Со старой квартиры я принесла гитару. Никогда не умела играть, но всегда хотела научиться. Теперь у меня есть и самоучитель, и гитара и время.

25 июля. Дожди кончились, но сегодня я решила поехать за черникой. Пора было помимо дров, заготавливать на зиму и варенья. Взяв пару ведерок и карабин, мы поехали на опушку леса, со стороны болот. Там был хорошо знакомый мне черничник. Работать в наклон всегда очень тяжело и я стала опускаться на колени. Часа через четыре я, наконец, набрала ведро черники, разогнулась и с трудом донесла его до машины. А уже в машине обнаружила на руке клеща! Да, так и есть, эта падла уже присосалась. Вот тут я осознала весь ужас. Если он инфицирован энцефалитом или боррелиозом, то это, скорее всего конец для меня. Все мои заготовки, все мои попытки выжить были напрасными… Надо срочно вытащить его! Я приехала домой, взяла из секретера пинцет и, обмотав кончики салфеткой, зажала клеща, поворотным движением вытащила его и раздавила. В другое время я бы отнесла его в больницу, но теперь ничего нет. И остается только ждать, если поднимется температура в течение 21 дня или вокруг ранки возникнет розовое кольцо, то можно спокойно начать копать для себя яму…