GeorgyNsk2017

Современный вид библиотеки Конгресса

Но поначалу денег на ее пополнение Конгресс не выделял, были другие приоритеты. Тем более, к моменту Войны за независимость среди богатой части местного населения (те самые несколько сот семейств, что составили ядро американской элиты) считалось нормальным иметь хорошую домашнюю библиотеку. И конгрессмены, которые происходили в основном из этой социальной группы, не видели смысла тратить бюджет на еще одну библиотеку, в самом Конгрессе.

Отношение изменилось только в 1800 году, когда кто-то сумел продавить идею, что богатая библиотека – это не только полезный общедоступный (для Конгресса, понятно) массив информации, но и составляющая его престижа. На тот момент в библиотеке было около 300 книг, но с получением средств она стала быстро расти. Упор делался на книги по истории, праву и государственному управлению. Первый глава Библиотеки Конгресса, Патрик Магрудер, даже размещал объявления в газетах, предлагая авторам и издателям дарить библиотеке книги, рекламируя тем самым себя как самых выдающихся людей страны.

В итоге, к 1812 году библиотечный фонд превышал 3000 томов. А еще в том году началась англо-американская война, ставшая частью наполеоновских войн (причиной стала активная торговля США с Францией, которую Англия старалсь пресечь в рамках своей «континентальной блокады»).

Война шла на территории США и английских владений в Северной Америке. И нередки были случаи, когда от боевых действий страдали тамошние города. В 1814 году под угрозой оказался и Вашингтон. При первых известиях о приближении британских войск началась эвакуация правительственных учреждений. Но когда в этой суете дошли руки до библиотеки, в городе не осталось свободных повозок, на которых ее могли бы вывезти. В итоге 22 августа, за два дня до подхода британцев удалось найти одну телегу и вывезти на ней несколько десятков книг.

Взятие Вашингтона английскими войсками

А 24 августа 1814 года в город вошли британские войска под командованием генерала Росса. Они отправили парламентера, но переговоры не задались и под тем убили лошадь, после чего генерал решил примерно наказать бунтовщиков. Атаковав Вашингтон, британцы подожгли Белый дом (известный в то время как Президентский особняк) и Капитолий, где располагалась библиотека Конгресса.

Воевавший в составе экспедиционного корпуса Росса офицер Джордж Глейг в своих мемуарах писал: «Замечательная библиотека, несколько типографий и все национальные архивы были преданы пламени, хотя, возможно, их лучше было бы пощадить, даже если они несомненно являлись собственностью правительства».

О том, что это был сознательный акт, а не случайный эксцесс говорит и то, что перед пожаром генерал осмотрел библиотеку, отобрал несколько томов «в качестве трофея» и покинул помещение, а уже потом оно загорелось. Ну а американские историки вообще выдвигают версию, что библиотечные книги использовались солдатами для разведения огня в других сожженных в тот день объектах.

Понятно, что на этом история Библиотеки Конгресса не закончилась, уже через пару недель известный Томас Джефферсон публикует в газетах свое письмо: «Вандализм нашего врага восторжествовал в Вашингтоне как над наукой, так и над искусством, воплотившись в уничтожении публичной библиотеки… Из этого события… мир вынесет лишь одно чувство. Все увидят нацию, которая, будучи во всеоружии, воспользовалась преимуществом над другой, которую они недавно втянули в войну, безоружной и неподготовленной, чтобы предаться актам варварства, неприемлемым в цивилизованную эпоху… Полагаю, одной из первых задач Конгресса станет возобновление их книжного собрания». И после войны, которая закончилась в том же 1814 году именно Джефферсон возглавил работу по возрождению библиотеки. Ее основой стала личная библиотека самого Джефферсона, но это не был акт чистого альтруизма. Он к тому времени был обременен серьезными долгами и продав Конгрессу свои 6487 книг за 23 950 долларов, решил свои финансовые проблемы, а Библиотека Конгресса разом стала снова одним из крупнейших книжных собраний на континенте.

Но это была уже другая ее версия. От первого собрания книг остались лишь несколько десятков томов, вывезенных на единственной найденной телеге.

PS Ну а я, погружаясь в эту тему (сожжения книг и разорения библиотек), начинаю приходить к мысли, что главными специалистами в этом деле являются англо-саксы, а не немцы или какие-то варварские племена.

Генрих VIII - король, затеявший церковную реформу, чтобы оформить развод

Чтобы обосновать необходимость разрыва с папской властью, Генрих, помимо прочего, вовсю манипулировал с историей и по его приказу монастырские библиотеки перерывали в поисках рукописей и хроник, где говорилось бы о независимости древней Англии до норманского завоевания. Особо ценились истории про короля Артура. На этой работе сделал карьеру Джон Леланд, человек невысокого звания из небогатой семьи, он, стараниями родителей сумел получить хорошее по тем временам образование и покровительство кардинала Уолси. А когда кардинал впал в немилость из-за раздора с короля и папы, Леланд, проявив недюжинную энергию в ревизиях монастырских библиотек написал аж два трактата, доказывающих подлинность существования короля Артура и был признан главным экспертом при дворе по этому вопросу, получив неофициальный титул «антиквариуса».

Далее он продолжил обследовать библиотеки монастырей Англии в поиске аргументов в пользу законности нового брака короля, найденные им цитаты из манускриптов король использовал в дебатах, которые вылились в формальное отделение Англии от Святого Престола и признание короля, а не папы верховным главой церкви в стране. Так что мы можем смело считать Леланда одним из авторов «проекта» английской реформации.

Собственно Джон Леланд, отец английской библиографии и специалист по королю Артуру

Но причем тут сожжения книг? Как только Генрих возглавил свою новую церковь, он энергично принялся распускать католические монастыри, которых в Англии было несколько сотен и которые являлись в то время чуть ли не единственными обладателями библиотек. Имущество их распродавалось, а книги большей частью сжигались или просто исчезали во тьме веков, переплеты же шли на переработку. Поскольку большим спросом они в отличие от свинца, кухонной утвари и церковного инвентаря они не пользовались.

В итоге, всего, на рубеже 1530-40 годов погибло несколько тысяч томов, включая довольно уникальные манускрипты, считают исследователи. Почему они так считают? А все благодаря Леланду – он не просто перерывал библиотеки сотни с лишним монастырей во время своих визитов в поисках «аргументов против папства» или историй про короля Артура. А еще – и подробно описывал, что в тех библиотеках хранилось. По этому его считают отцом английской библиографии, а также одним из первых английских историков (поскольку он еще и написал трактат ««О знаменитых людях», опираясь на информацию, почерпнутую из старых рукопией.

И судя по его запискам, в монастырях того времени хранились не только богословские труды, но и хроники ныне полулегендарных летописцев английской истории: Вильяма Мальмсберийского, Гиральда Камбрийского, Гальфрида Монмутского и доминиканца Николаса Тривета. А еще – большое количество работ античных авторов, например, в аббатсветсв. Августина был целый отдел трудов Аристотеля.

Реформация прошлась огнем пожаров и по библиотекам монастырей континентальной Европы, но в Англии последствия были наиболее яркими. Позже епископ и хороший знакомый Леланда Джон Бейл писал:

«Уничтожение всего без разбора есть и будет самым ужасным позором для Англии. Великое множество тех, кто приобрел эти внушающие суеверный ужас дома, избавлялись от библиотечных книг, а некоторые вытирали о них сапоги. Часть книг продавали бакалейщикам и торговцам мылом, а часть отправляли за море переплетчикам, иногда целыми кораблями, на удивление чужим народам… Что может стать для нашего королевства большим бесчестьем и укором, чем поведать всему миру, что мы презираем учение?».

Но были тогда и люди, старавшиеся, даже рискуя свободой, сберечь хоть что-то.  Самая знаменитая средневековая рукопись, Келлская книга, хранящаяся сейчас в Тринити-колледже в Дублине, была спасена из аббатства Святой Марии в Келлсе Ричардом Планкетом, последним аббатом. «Учебник» святого Дунстана уцелел, став собственностью коллекционера эпохи Возрождения Томаса Аллена. Монахи забирали книги с собой, покидая обитель, отдавали их на хранение друзьям-мирянам. И собственно, благодаря им сегодня Англия располагает хоть каким-то фондом средневековой литературы, включая книги по собственной истории.

И одним из самых активных участников этой работы снова стал Джон Леланд, который старался собирать самые ценные экземпляры в Королевской библиотеке, а что-то хранил дома: его библиотека состояла из нескольких сотен томов, что было по тем временам огромным собранием для частного лица. Сохранились свидетельства, что Леланд с ужасом оценивал последствия английской Реформации для библиотек как хранилищ знаний и сожалел, что стал одним из тех, кто ее запустил. Возможно поэтому он в последние годы впал в немилость и был отлучен от двора, а после – от переживаний и вовсе повредился рассудком и был официально объявлен душевнобольным.

Спустя некоторое время, уже после университета, я наткнулся на публикации о том, что первый экскаватор был изготовлен на Ковровском ремонтном заводе НКПС. История эта звучала так: еще в 1930 году туда доставили для ремонта несколько экскаваторов "некой марки", починив их, коллектив завода выступил с инициативой - создать свой, советский экскаватор. Инициатива была смелая, учитывая, что речь шла о вагоноремонтном предприятии, а не о большом заводе со своим конструкторским отделом. Тем не менее, 21 апреля 1931 г. новый экскаватор, названный "Ковровцем", прошел испытания. После приемки Государственной комиссией "Ковровец" был отправлен в г. Горький для использования при расширении местного железнодорожного узла.

Из ворот проходной Воткинского завода первый экскаватор вышел 31 декабря 1931 года. Казалось бы вопрос закрыт и в гонке за первый экскаватор с небольшим, но достаточным отрывом победили заводчане Коврова. Но к тому времени я уже учился на истфаке и был знаком с понятием "критический анализ источников", плюс обратил внимание на то, что в обоих случаях речь шла не о первом экскаваторе в нашей стране, а о первом советском. И не случайно, ведь, копнув еще немного, я узнал, что экскаваторы вполне себе производили в Российской Империи. Производство паровых экскаваторов железнодорожного типа "Путиловец" с ковшами емкостью 1,9 и 2,29 м3 было организовано в 1903 году на знаменитом Путиловском заводе.

В 1906 - 1916 гг. "Путиловцы" работали на постройке железных дорог - Сибирской, Северо-Донецкой, Казано-Екатеринбургской, Мурманской, Петербург-Орел и др.

По своей производительности они не уступали однотипным американским экскаваторам, которые в то время считались лучшими (да и конкурентов у них было немного). В 1913-1916 гг. при строительстве железной дороги Балогое-Полоцк путиловский экскаватор с ковшом емкостью 2,29 м3 разрабатывая тяжелую глину с погрузкой ее в железнодорожные платформы нормальной колеи (что было новостью в то время) вырабатывал до 3000 кубометров за 12-часовую смену.

Всего до 1917 г. было построенно 37 экскаваторов. И, да, уцелевшие экземпляры "Путиловцев" привезли в 1930 году на Ковровский завод, а потом на их основе был разработан первый советский экскаватор "Ковровец".

Я это к чему, вся эта информация легко находится в интернете. Но кто бы стал ее искать. И совсем недавно, будучи в родном городе, в гостях у друга детства я от его сына услышал твердое - "Первый экскаватор в нашей стране придумали и сделали на Воткинском заводе, нам так на экскурсии в краеведческом музее рассказали". Что-то мне подсказывает, что многие столь же уверенно заявят, что первый отечественный экскаватор был сделан в Коврове. И будут до хрипоты спорить с другими версиями, и хорошо, если из патриотизма к "малой родине", хуже, если исходя из не очень верного мнения, что царская Россия была напрочь отсталой аграрной страной, где кроме "сохи" ничего и не было.

Летающая лодка Франца Леппиха

Вообще, Леппих был не первым, кому пришла в голову такая идея. В 1783 году братья Монголефьер (тоже французы) совершили первый полет на воздушном шаре. А уже через год генерал и математик Жан Батист Мёнье предложил идею дирижабля. По его проекту он имел форму эллипса и приводился в движение с помощью трех воздушных винтов, которые должны были вручную вращать восемьдесят человек. Собственно, это и стало причиной, почему проект был не реализован – ручное вращение делало его слишком ненадежным, а большое количество «гребцов» оставляло мало места в гондоле для грузов. После Мёнье были и другие проекты, с веслами, парусами и прочими приспособлениями, которые могли бы заставить шар лететь не по ветру, а в заданном направлении.

Один из таких проектов и представил Наполеону Леппих. Император назвал его шарлатаном и велел выслать из страны. Изобретатель, вернувшись домой, связался с русским посольством. 22 марта 1812 года оттуда ушло донесение другому императору – Александру I, в нем, в частности, говорилось: «Механик Леппих, после многих поисков нашел, что птицы маханием крыльев своих делают пустоту в атмосфере, которая принуждает их стремительно расширяться в облегченном пространстве. Он приноровил начало их к шару… и невступно в три часа он в различных направлениях… подымаясь и опускаясь по своему произволу, сделал 45 французских миль». Далее сообщалось, что изобретатель готов изготовить 50 таких шаров для использования их российской армией в качестве все тех же носителей снарядов.

Александра, в отличие от Наполеона, идея вдохновила и уже в мае Леппих в сопровождении фельдъегерского прапорщика Иордана под именем доктора Шмидта прибыл в подмосковное село Воронцово, где в обстановке строгой секретности началась реализация проекта. Контролировал ход работы лично генерал-губернатор Москвы граф Федор Ростопчин.

Справедливости ради, надо сказать, что немец не был жуликом и он действительно придумал рабочие технические решения, главное из них – нижняя ферма жесткости, которая примыкала к баллону. Позже такие конструкции использовались в дирижаблях полужесткого типа. Но, видимо, желая найти инвестора под свой проект, он, как это бывает у изобретателей, выдал желаемое за действительное.

Очень быстро стало понятно, что одно дело – управление маленьким шаром (на котором ставил свои опыты Леппих) и совсем другое – масштабировать его в шар, способный нести десятки человек экипажа и груз взрывчатки. Ростопчин, кстати, догадался об этом одним из первых, еще в начале постройки первого большого шара он предположил, что пружины, которыми приводятся в действие весла-крылья, не выдержат тяжести этих крыльев, при увеличении их размера. Судя по его докладам, так и вышло: «Пружины ломались при первых ударах весел. Он сваливал вину на дурное качество железа. Я доставил ему лучшее – английское, которое ломалось точно так же. Наконец, он потребовал железо, из которого делают математические инструменты. Скуплены были все такие инструменты, какие только можно было найти и опыт точно так же был неудачен».

Вообще, для проекта средств не жалели. Леппиху передали три тонны серной кислоты (для производства водорода, которым наполнят шар), требуемое железо и еще 8 тысяч рублей на всякие расходы. Ему в свою очередь удалось убедить Ростопчина, что шар все же полетит. Даже назначил дату – 15 августа, о чем было доложено императору. Пока же работа кипела, смета росла. К концу лета на проект потратили уже 72 тысячи рублей, состояние по тем временам. А вот результаты не радовали. Через полтора столетия эксперты подсчитали, что из закупленных реактивов можно было получить 800 кубометров водорода, что позволило бы поднять в воздух одного-двух человек. Но поскольку «лодку» предполагалось приводить в движение чисто мускульной силой гребцов (как и у Мёнье), то их требовалось не менее полусотни, по расчетам Леппиха.

Близился момент «Ч». 3 сентября, за несколько дней до Бородинского сражения, Кутузов пишет Ростопчину: «Государь говорил мне о еростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли будет им воспользоваться… и как его употребить удобнее». Александр Iдает распоряжение отправить Леппиха с его «небесной лодкой» в распоряжение Кутузова, отдельно указав, что нельзя допустить, чтобы она как-то попала в руки неприятеля. Но «лодка» так и не взлетела. Сражаться при Бородино пришлось без поддержки с воздуха.

За три дня до занятия французами Москвы Ростопчин отправляет еще одно донесение: «С прискорбием извещаю Ваше Величество о неудаче Леппиха… Прошло пять дней и ничего не готово. Вместо 6 часов он употребил целых 3 дня, чтобы наполнить газом шар, который не поднимал и двух человек… Большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться извлечь из нее ту пользу, которую ожидали». Далее Ростопчин сетует на 148 тысяч рублей, потраченных напрасно и называет немца шарлатаном. Хотя вряд ли им двигал злой умысел, судя по всему, изобретатель искренне верил, что сможет построить летающий аппарат. Но осуществлять подобные проекты стало возможно только, когда появились двигатели, превосходящие возможности мускульной тяги. А войну с Наполеоном мы выиграли без «вундерваффе», все решили другие факторы – доблесть солдат, таланты полководцев и т.п.

Что интересно, несмотря на провал изобретателю дали второй шанс. Сначала он продолжил работы под Петербургом под контролем Аракчеева.

Для облегчения аэростата Леппих усовершенствовал свой летательный аппарат — построил новую гондолу, попутно облегчив конструкцию и заменив деревянные стойки пеньковыми канатами. Он возвратил точку крепления крыльев с гондолы на обруч на оболочке шара. Но когда и год спустя лодка не взлетела, проект был передан на экспертизу ученым и военным. Ряд опытов, проделанных в их присутствии доказал, что «лодка» может летать только по ветру, не отличаясь ничем от других воздушных шаров. Проект был окончательно закрыт и в 1814 году Леппих покинул Россию. Впоследствии ему так и не удалось воплотить в жизнь свою идею управляемого воздушного шара. А первый дирижабль поднялся в воздух почти 40 лет спустя. На нем были установлены воздушные винты и паровая машина мощностью в три лошадиные силы. Но это была уже совсем другая история.