Жанр: мистика, повседневность
Глава 1.
На улице дул холодный ноябрьский ветер, завывая между деревьями и домами в поисках еще не окутанного морозом кусочка осени. На небе красовалась белесая, такая же ледяная, как хрустящий под ногами снег, луна. Она выглядела завораживающе и пугающе одновременно, привлекая всем своим видом, вдобавок освещая улицу Оверфулд-стрит. Здесь фонари светили немного тусклее обычного, возможно, это луна их подговорила, возможно, была какая-то накладка с электросетью, никто не знал, но каждый, кто шёл по Оверфулд-стрит после 21.00, спешил сильнее обычного в уютные, теплые стены. На часах уже давно сверкали 23.05. Часы явно принадлежали молодому парнишке, который неторопливо ступал по улице в сторону своего дома, оставляя за собой осторожные следы вмявшегося снега. Где-то 41,5 размер ноги, поступь аккуратная, без нажима, хруст был умеренный. Да, он явно никуда не торопился, скорее прогуливался. Школьные библиотеки на радость зубрилам всегда работали до 22.00, за исключением выходных. Даже книжкам хочется иногда отдохнуть от столь пристального разглядывания. Именно поэтому Джонатан как всегда задержался, это его «как всегда» не выражало никакой настойчивости, когда он звонил матери и говорил, что «как всегда задержится» просто потому, что у неё не было выбора не согласиться. Просто потому что она не могла ему отказать. То ли Джонатан обладал настолько убедительной очаровательностью, то ли слишком сердечная Сьюзан не могла сказать собственному семнадцатилетнему сыну строгое «нет». Он прошёл почти половину улицы, но жизнь не жизнь, если не подарит пару неприятностей под ночь случайно шатающемуся подростку. Местная шайка бандюг из интерната для трудных подростков, нет, отморозков, явно заприметила блондина как что-то лакомое на закуску под дешевый алкоголь, который они, дай бог, спёрли из магазина и никого не зарезали случаем. Эти ребята могли спокойно поджигать котам хвосты, эти ребята могли абсолютно, без лишнего чувства жалости побить все фонари на улице и пнуть какого-нибудь беззащитного старика на улице. Что уже говорить о богатеньком, хилом Джонатане, который словно сам напрашивался и на спину вывесил себе табличку «эй, вы, отличная груша для битья», а тортом на вишенке бы стала гирлянда, на которой они бы повесили несчастного парнишу. Возможно, всё бы обошлось, они бы помутузили немного Джонатана, покатали бы его по свежему снегу, а потом стащили айпад и дорогие часы, которые подарил ему отец. Но нет, у самого старшего из «проблемных» из кармана сверкнул перочинный ножик, который годился не только для чистки яблок и ногтей, под общее улюлюканье они направились к блондину, который также неспешно шёл. О, если бы только они знали, как широко и счастливо улыбался он, тогда бы точно не было желания подходить еще ближе.
- Э, ты! Холёный! Руки вверх, рюкзак на землю и пиздуй, пока мы тебя не почикали на золотую стружку! - Прогыгыкал левый, с еще свежим фингалом, которым он определенно гордился. Выпятив грудь колесом, тот вдобавок хрюкнул, - Давай своё шмотье, а то ножичком в печень, и никто не вечен.
- Сти, будешь его предупреждать, мы не сможем нормально развлечься, - Ядовито выплюнул главарь шайки, расплываясь в широченной, мерзкой улыбке. Садист, что с него взять.
- Я просто... я просто не ищу проблем, ребят. Вы же знаете, да? - Вполтона беззаботно отметил блондин, разворачиваясь с самой что ни на есть дружелюбной и легкой улыбкой, разводя руки в стороны. Он не собирался отдавать им рюкзак, безмятежно оглядывая каждого. - Просто идите домой, и вечером с родителями мы обсудим этот нелепый момент, когда пару ребят из, простите, говношколы пытались со мной подружиться, вот только мы разные. У меня есть манеры, у вас нет. Нам не по пути.
Джонатан выглядел даже немного расстроено, пожимая плечами с таким глубоким, искренним вздохом, на что один из шайки злобно зашипел на манер змея, вышагивая к парню. В очередной раз Джон тяжело вздохнул, оскалившись волевой, широкой улыбкой с острыми клыками, да, именно в тот момент глаза сверкнули то ли таким ледяным, холодным оттенком луны, то ли свет фонарей так странно падал, но Сти даже не успел ничего понять. Он вообще ничего не успел. Только моргнуть.
А дальше тишина и темнота, и беспросветная боль.
Где-то в самом конце улицы Миссис Панфивуд допекала последний из трёх пирогов, они были ужасно брусничные и ужасно вкусные. С сочным, насыщенным цветом свежих ягод внутри, которые растекались горячей лужей, как только один кусок стоило вытащить из целого круга. На выходных должны были заглянуть внуки, она обожала их баловать и готовить выпечку. Одно другое дополняло, создавая в душе старушки тепло и необъятную любовь ко всему миру. Определенно потраченные часы того стоили. Задумавшись над очередной мыслью, а не прикупить ли новый сервиз к такому важному событию, Миссис Панфивуд вздрогнула. Это было где-то далеко, ближе к началу Оверфулд-стрит, душераздирающий крик, вопль, молящий о помощи. Он прекратился также быстро и внезапно, как и начался, оставляя послевкусие тревожности, неописуемого страха и нежелания выходить на улицу вовсе. Выяснить,что же там было? Черт возьми, да, когда-то Миссис Панфивуд была бойкой и молодой, но сейчас она слишком дорожила своим набором праздничных скатертей и артритом. Оставалось только надеяться, что одну несчастную кошку где-то подрали бездомные псы, и эта бедняжка выживет, возможно, сегодня-завтра. Но это не её заботы, не её дело. Её дело — пироги.
На часах было 00.01, суббота. Оверфулд-стрит полностью опустела, кое-где ветер прогонял легкие сугробы, метаясь от одного дома к другому, а ночь мягко ложилась на улицу одного из небольших городков Канады. Было тихо. Невероятно тихо, словно весь мир замер, оставаясь безмятежно красивым. Одно лишь смутило бы наутро всех сонных жителей улицы: кровавая лента следа по свежему снегу, утягивающая в сторону небольшого сквера Мейсона. След красиво поворачивал, выводя пируэт и тут же заканчиваясь у старого дерева. Именно там, аккуратно, будто так и надо было, в красивой композиции, да, возможно, кто-то подумал бы, что это идеальный концепт современного искусства, были разброшены три трупа. Одного звали Стивен, ему было 16. Он сжег пару сараев на окраине, издевался на теми, кто младше, воровал в столовой школы-интерната, где жил, и у него были определенно красивые глаза. Глубокого, голубого цвета. Такие же голубые, как утреннее небо. И такие же безжизненные. Справа скрючился в гримасе ужаса Роберт. Именно тогда Миссис Панфилд поймёт, что кричали далеко не кошки. Именно тогда очередная домохозяйка с блестящим маникюром будет истерически рыдать, что на улице появился маньяк. Именно тогда полиция закажет очередную порцию пончиков в местном дайнере, чтобы хорошо поразмыслить над этим делом. Выпущенные кишки, море крови, и абсолютно неясная ситуация.
Кроме глубокого, чистого неба над Оверфулд-стрит.
