Akatcia

Сыну было чуть больше 2х лет. Просыпаюсь ночью - он стоит в своей кроватке и орет, рыдает, ножками топает, ручками трясет, уросит, в общем, по полной. Это само по себе - из ряда вон, он спал без просыпу. Бабка с дедом тоже прибежали, давай успокаивать, а он пуще прежнего, аж верещать начал.

- Сыночек, что болит?

- Ничегооооооо

- А что ты плачешь тогда?- Хочу, хочууууу

- Что хочешь?

- Джентину!

-Что-что?

- Ыыыыыы, джентинууууу!

Женщину?!???

Особенно очешуел дед. Стоит, глазами хлопает, челюстями щелкает.

Продолжаю выяснять.

- Сыночек, какую женщину?

- Холоднуюююю...

Родители рухнули на кушетку.

- Сыночек, да где ж женщину холодную взять? Ночь ведь, поздно.

- В холодильникееееее

Блин, мы и не питерские, но, по ходу, я чего-то не знаю.

Но если орет и требует - что-то в том есть...

- А где ж там та холодная женщина?

- В банке, рядом с молоком! Даааай джентину!

Бегом к холодильнику. Открываю - там стоит молоко в банке, а рядом банка с домашней...

аджикой

Аджика, мать ее, джентина...

Принесла ему, выхлебал прилично так (правда, она не острая была, острой бы я и не дала), прямо из банки. Лег и тут же уснул.

Дед потом долго смеялся: стою, говорит, и думаю - ну ни фига себе, 2 года, а ему бабу подавай.

Отец родился во время войны, на Алтае. Рос в семье деда, пока его папенька отбывали срок по 58й, как враг народа, пославший на...председателя колхоза по пьяной лавочке, но это не важно. Село, где они жили, было рядом с местом отсидки родителя и там жили зэки-вольнонаемные и вольнопоселенцы.

Семья деда была многочисленной и патриархальной. Над всеми царил дед - Глеб Савватеевич со своей оловянной ложкой. Этой ложкой он воспитывал детей, внуков и правнуков, доставалось и жене. Ели из общего чугунка, черпая по очереди. Сперва жижечку, потом гущину, и не дай Бог, если кто-то нырял в чугунок без очереди или поглубже - ложка звонко лупила в лоб торопыге.

Читать дед учил ребят по Псалтыри, тоже при помощи ложки. И таки выучил. Рукожопов в семье не выросло, все образовались и работали по хорошим специальностям.

Отец в семействе был самый маленький. Понятно, что яслей никаких, садиков тоже. Отца оставляли дома, сажали в фанерную коробку из-под спичек, приматывали коробку к ножке стола. Выбраться оттуда он не мог - мелкий, а как смог -  втихаря развлекал себя, чем мог. Пока не спалился.

Были у деда Глеба здоровущие часы-будильник. Тикали громко, звенели - аж стекла вылетали. Вот пятилетний папа и решил посмотреть - что там тикает и звенит. Ножиком открутил крышку, пружина раскрутилась, шестеренки разлетелись...

Дед лупить внука не стал. Просто сказал - не соберешь обратно, Валерка, - не обижайся, шкуру спущу.

Собрал Валерка шестеренки, пятеренки, четвереньки, винтики, сопли, слезы в тряпочку и пошел к зэку-кузнецу. Так, мол, и так. Помогите, дяденька-кузнец. Только говорите, что делать, а то дедуся будет спрашивать, и если поймет, что я не сам собрал - зашибет. Крутой нрав старика был известен всей округе. Помог кузнец мальчишке. И потом подарил гнутую велосипедную раму.

Пообещал собрать велик, если папа наберет нужных деталей. Года через два и велосипед собрали.

Так вот и определилась "техническая" судьба отца.

Мой, покойный ныне, папа был механиком, как говорится - от Бога. И решения технических проблем находил - какие-то простые, но яркие. Помню, работал капитаном-механиком на теплоходике, водил баржи по Оби, Тоболу, Иртышу, Туре. Меня брал в рейсы на каникулах. И вот как-то около одной деревушки полетел двигун на том теплоходике. Не починяемо. Почесал папа репу, покурил, глядя на берег. А там трактор. Давно стоит. Или брошен, или что. А двигатель в этом тракторе - тот же самый, что и на теплоходе. Сплавились в деревню на лодке, нашли начальство, проставились, перекинули двигатели и дальше поплыли.

Как сошел на берег - занялся машинами. Мог не глядя определить поломку и посоветовать - что поменять, как исправить. Ну, это уже когда болел и не мог сам помочь в ремонте.

Это все присказка.

И был у нас сосед Петя. Петя был настолько альтернативно-одарённым, что мог связать два слова всего в предложение: "Х@як, и готово, и ни х@я".

У Пети, как и у нас, была в то время жигулёшка. И Петя прибегал к отцу за советами, выслушивал, шел и делал такую муйню...просто поражаюсь до сих пор отцовскому терпению. Он был взрывным человеком, но Петю не слал долго. Потом, конечно, погнал матюками и дрыном, но это нескоро случилось. Я уже взрослой была, да и отец хотел мальчика, а кроме меня никого больше не родилось. Так он меня - то в машинное отделение брал, то в гараж. Иной раз просто постоять рядом. Что к чему я тоже понимала местами и с Пети охреневала знатно.

Вот пришел Петя и спрашивает: хули делать? там хуяк, хуяк, и ни хуя. Батя отвечает: головку смотреть надо. Открути все гайки, сними, а там посмотрим. Может что с шатунами, или с кольцами, или пальцы...

Ушел Петя. Часов в шесть утра стучит: всю ночь-де ёпся, снять не смог. Пошел батя. Отколупнул кусок грязи, там шпилька. Вынули, все снялось. Петя затянул: нубля, этожбля под грязью бля.

Посмотрел батя, вынес вердикт: надо менять поршневую группу, Петь. И с пальцами беда, и поршням почти амба.

Исчез Петя. Через дней пять бежит,  глаза белые от ярости. На батю - ты виноват. Типа - ябля пальцы бля молотком поравнял бля, поршня бля ошкурил, собрал, завел, а она - хуяк, хуяк, и все, ни хуя, п#зда бля машине бля.

Ну вот тут уже батя при помощи мата и дрына...

Я - соцработник.

Большинство моих подопечных - одинокие старики. Вот они-то - самый скромный контингент. Продуктов заказывают немного. Особо не гоняют.

А есть и имеющие детей, которые живут не со своими родителями, но и не за тридевять земель.

Таких бабулек пришлось "сдвигать" на среду. Потому что в выходные детки приезжают к мамам. И мамы тарятся как на маланьину свадьбу, кишки выпадают тащить им харч. А лифтов в наших пятиэтажках нет.

Ну, по началу таскала. И жалко было бабок. Отказывать еще не научилась.

А потом как попросила одна принести 10 кг сахара, я возьми и спроси: куда ж столько-то? Да вот, дескать, дочка приедет на выходные, поедем на дачу, надо варить варенье, уж ягода поспела.

Тут до меня и дошло: и три литра молока, и пара кило картохи, и две курицы и чего-то там еще...в прошлое посещение. Доця приедут жеж...

Не, говорю. Нам больше 4х кг нести не положено. Ну и что, что у меня тележка. Тележку-то везу я. И на 5й этаж тележка сама не едет. Вот пусть дочка и везет Вам сахар, хоть 20 кг и кур.

Много наслушалась - и спина у дочки больная, и руки, и ноги...

Ну да, чего меня-то жалеть?

Вот и хожу к ним по понедельникам и средам, чтобы к выходным дети сами продукты мамам приносили-привозили. Со среды ведь и испортиться продукты могут.

Такая же фишка и перед праздниками. Лежат, едва дышат, все болит.

А как праздник и дети на горизонте - откуда что берется - и пекут, и жарят, и парят. Детонек ожидают.

И обижаются, если говорю, что хорошо бы дети приехали бы, наготовили б мамам и покушали бы все вместе. Давайте вот купим чаю, кофе хорошего, конфет дорогих...

Да хоть бы и те дети подумали и запретили матерям эти хлопоты, после которых по три скорых на неделе вызываю.

Да на чужом горбу в рай въезжать всегда сподручнее.

В соседнем доме живут две бабки. Одна с дедом, сама после инсульта, ходит с палочкой, да и вторая нога артритная.

Другая бабка все молодится и кадрится к более менее подходящим по возрасту мужичкам. Наряжается в красное, татуажится, нарисованные брови, агрессивный рыжий цвет на короткой стрижке. Горластая, хабалистая. Товарки терпеть ее не могут. Говорят, вот-де, неуёмная, всю жизнь прошалалась по мужикам, и к старости никак не угомонится, срамота-де.

Да и вправду, кто про что, а Ксюня "про это", или к "этому" сведет любую тему разговора.

И вот не так давно первая бабуся мне говорит:

- Все, обидела я Оксанку. Смертельно. Не здоровается даже, - и хитрО так на меня поглядывает.

- И чем же Вы ее так?

- Чем-чем...она ж под нами живет. Мы на пятом, она на четвертом. А диван у нас с дедом старый-расстарый, скрипучий. Да дед и в другой комнате спит давно, мешаем мы друг другу.

А я утром как начну с дивана вставать - по полчаса. Сперва ж надо до края дошоркаться, с моими-то ногами. А потом раз по 10 встану-сяду, встану-сяду, пока-то выйдет. А потом и одеться надо. Опять 25. Представь, сколь диван-то скрипит и поёт. И вот вышли мы на лавочку с дедом, сели. А тут - Оксанка нарисовалась. Ой, говорит, ребята, ну вы и молодцыыыы, ох и молодцыыыы! А у самой глаза горят, улыбается, в деда глазками постреливает. До деда-то не дошло. Да и я сперва не поняла. А потом как поняла...Возьми и ляпни ей: Ой, Оксан, да за@бал он меня со своим склерозом. По настоящему. Сделает дело, да забудет, по 5 раз возвращается. И откуда прыть только в нем?

Смотрю, потухла Ксюха, загрустила прям...

Ну вот и не здоровается. Да и нечего ей тут слюни пускать.