tzameti19

tzameti19

Пикабушник
Дата рождения: 23 апреля 1988
поставил 7743 плюса и 1311 минусов
отредактировал 0 постов
проголосовал за 0 редактирований
Награды:
5 лет на Пикабу
11К рейтинг 114 подписчиков 32 подписки 32 поста 4 в горячем

Я это и придумал, и снял!

Помните, как в одно из серий Рика и Морти герои нашли вселенную, где Джерри Смит - голливудская суперзвезда. Так вот, был там один момент с трейлером фильма

Я это и придумал, и снял! Игра престолов, Игра престолов 8 сезон, Рик и Морти, Сценарист, Режиссер, Длиннопост

Джерри сначала сделал довольно саркастическое замечание:

Я это и придумал, и снял! Игра престолов, Игра престолов 8 сезон, Рик и Морти, Сценарист, Режиссер, Длиннопост

Но после того, как услышал свое имя в титрах в качестве сценариста и режиссера, тут же сделал правильный вывод:

Я это и придумал, и снял! Игра престолов, Игра престолов 8 сезон, Рик и Морти, Сценарист, Режиссер, Длиннопост

К чему я это. Ах да, вот:

Я это и придумал, и снял! Игра престолов, Игра престолов 8 сезон, Рик и Морти, Сценарист, Режиссер, Длиннопост
Показать полностью 3

Сосед. Главы VI, VII, Эпилог

Глава I https://pikabu.ru/story/sosed_glava_i_5230836

Глава II https://pikabu.ru/story/sosed_glava_ii_5230887

Главы III, IV https://pikabu.ru/story/sosed_glavyi_iii_iv_5232340

Главы V, VI https://pikabu.ru/story/sosed_glavyi_v_vi_5232553


VII


Расплата последовала незамедлительно. И в большей степени она коснулась, конечно же, Котова. Стали пропадать вещи, ключи, например, или документы. Они как будто случайно заваливались под стол, или попадали под стопку бумаг. Иногда вдруг отключался холодильник, и пропадали почти все скоропортящиеся продукты. Перегорали лампочки, заклинивало замок. Все это казалось забавным – обычные проказы нашего домового. Но через некоторое время ситуация осложнилась.


Как-то раз я, как всегда проснувшись пораньше, пошел умываться. Кот поднялся через несколько минут и стал копошиться на кухне. Закончив с умыванием, я присоединился к соседу. Не спеша помешивая кофе, я задумался о чем-то своем. И тут мой взгляд упал на его лицо. Кот осунулся, мешки под глазами от недосыпания стали темно-синими, на лбу появилось несколько мелких прыщиков. Я присел на табурет и, прищурив взгляд, спросил:


– Серега, тебе не кажется, что ты слегка изменился за последнее время?


– Слегка? Я очень сильно изменился! Точнее эта гребаная квартира меня изменила! – голос его был переполнен гневом и отчаянием. – Я прекрасно помню, что совершил на свою днюху, но это же не значит, что меня нужно отсюда выживать.


– Да ладно тебе, ну пропадают вещи, они же потом находятся. Такое и раньше было, зачем из-за этого убиваться? – я усмехнулся.


– Убиваться, говоришь? Из-за мелочей? Да по херу мне на эти замки, ключи и лампочки! Меня пугает совсем другое.


Я вопросительно посмотрел на него, и Кот незамедлительно продолжил:


– Последнюю неделю каждую ночь мне снится один и тот же сон: мне снится, что я ложусь спать, долго ворочаюсь с бока на бок, выбирая, как бы поудобнее лечь, в итоге ложусь на спину. И вроде бы вот оно счастье – сон, блаженство, как вдруг ко мне подходит огромный такой черный котяра, трется возле дивана, затем запрыгивает мне на грудь, сворачивается в клубок и засыпает. И я ничего не могу с ним поделать! Ну ладно бы он просто спал, бог с ним. Но когда он ложится, мне становится тяжело дышать. Я буквально задыхаюсь. И так всю ночь. Стоит мне проснуться, сходить в туалет или покурить, да просто отдышаться, в конце концов, все приходит в порядок. Но как только я опять засыпаю – котяра тут как тут. Как будто ждет меня на моем диване.


– Вот так новости, – честно говоря, у меня самого побежали мурашки по коже.


– Да это просто невыносимо! – Котов кипел от возмущения. – Я понимаю, что мы здесь «как бы не одни». Но это же не означает, что меня нужно каждую ночь душить…


– Серега, может он тебя и не пытается задушить. Может он просто хочет, чтобы ты отсюда съехал?


– Съехал?! – у Котова в глазах загорелся безумный огонек. Он поднялся со стула, и показав стенам при помощи двух рук неприличный жест, обратился к пустоте. – Вот тебе, а не «съехал»! Русский десант без боя не сдается. Погоди, мы еще с тобой повоюем!


Я не на шутку перепугался, стоит ли вообще вот так обращаться к нечисти. Я взял его за руку и вежливо попросил угомониться:


– Серега, может не стоит?


– Стоит, зема, стоит!


Котов явно что-то задумал, но что именно для меня пока оставалось загадкой.



В тот день занятия по боевой подготовке проходили в парке. Батальон вяло ковырялся в БМках*. Столь же вяло по боксам бродило тело комбата. Когда командир оказывался поблизости, солдаты умело показывали занятость, советовались, спорили. Но когда комбат удалялся, вся работа плавно перерастала в битье баклуш.


Я примостился на одной из покрышек УРАЛа, застеленной плащ-палаткой. Разумеется, при появлении начальства, тут же вскакивал и помогал подчиненным. Сейчас наступил небольшой перерыв, так как все старшие офицеры отправились в штаб на очередное совещание. Я занял свой королевский трон и мирно курил в полудреме. Неподалеку, где-то на пороге нашего бокса, я услышал знакомый кряхтящий голос. Голос интересовался, где можно найти меня. Я поднялся и вышел навстречу Котову.


Кот был слегка возбужден, глаза его горели. Он пританцовывал на месте, пока я шел к нему.


– Что случилось, Сережа?


– Я выгнал его.


– Кого?


– Домового нашего, кого ж еще! Все, теперь будем спать спокойно, – победоносно заключил он.


Я оглянулся по сторонам, и, увидев несколько вопросительных взглядов, взял Котова под руку и отвел в сторонку.


– Теперь давай поподробнее.


– Короче, зема, ты ведь знаешь, что в последнее время он меня доставал, ну, вещи мои прятал, поддушивал по ночам…


– Ну, знаю.


– Так вот, я сходил в местную церковь. Тамошний настоятель, отец Михаил, выслушал меня и согласился помочь. За определенную плату, разумеется. Ну, значит, сегодня утром пошли мы в хату. Он взял с собой какие-то там молитвенники, псалмы, свечи и эту штуковину, ну, которая дымит.


– Кадило.


– Да, точно, – Котов утвердительно покивал головой. – Итак, мы вошли, отец Михаил расставил свои свечи, штуку эту зажег и давай бродить по квартире, читать что-то там по своей книжке. В зале почитал, на кухне, потом в спальню зашел. Ну, там он вдруг начал икать, громко так, надрывно. Я говорю: «Вот-вот, здесь он в основном и обитает. Никто даже заночевать не может». А он: «Да-да, и-ик, чувствую, что нечисть здесь поселилась, и-ик», и дальше читает. Я ему водички принес, он залпом выпил, подавился, откашлялся, и снова за книгу. Вроде дочитал, а к выходу пошел – чихать начал. Да так заливисто, что мне аж не по себе стало. «Это, – говорит, – нормально, а-ап-чхи. Это я уже выгнал его, так он, а-ап-чхи, из последних сил пакостит». Ну, вышли мы, значит на улицу, и сразу же все его напасти прекратились. «Ну, все, – говорит, – можете спокойно спать, в любой комнате, больше вас домовой не побеспокоит». Я с ним рассчитался, поблагодарил, и мы двинулись по своим дорогам. Я прямиком направился к тебе, чтобы все рассказать.


Победоносно закончив, Котов ждал моей реакции. Я смотрел на него сверху вниз, скрестив руки на груди. Признаюсь честно, мне очень хотелось рассмеяться. Губы мои уже расплылись в ухмылке, но я сдержался. Кот выжидающе смотрел на меня. Пауза явно затянулась, и он спросил.


– Что думаешь, зема?


– Поживем – увидим, Сережа.


– Ну, это понятно. Но не забудь, что с тебя четыреста рубликов.


– Чего? Каких, на хер, рубликов?


– Ну как, дело-то сделано, а живем мы вместе. Так что пополам, – заключил он.


– Пусть будет по-твоему, но я отдам тебе деньги только тогда, когда окончательно выясню, что батюшка сделал свое дело, и домовой изгнан.


Котов, скрипя зубами, вынужден был согласиться.


Конечно же, я не мог поверить соседу на основании его юмористического рассказа. Судя по тому, что происходило с отцом Михаилом, никаким изгнанием здесь даже не пахло. Но наивный Котов был уверен на все сто! И чтобы убедиться в обратном, или же подтвердить факт изгнания, оставалось одно: продолжать жить по-прежнему. Но теперь меня пугала перспектива возможной расплаты со стороны домового. Потому что если он никуда не ушел, то последует она незамедлительно.


*БМка – сокращено от «боевая машина» (например, БМД – боевая машина десанта)


VIII


Наступила осень. Дни стали короче, а ночи холоднее. Все чаще за окном моросил дождь. Уже несколько недель ничего сверхъестественного в нашей квартире не происходило. Мести не последовало, Котова перестали душить, и ночные шорохи окончательно прекратились. Я признал правоту соседа и вручил ему деньги.


По гарнизону пошли слухи о скором переводе некоторой части контрактников в Псков. В том числе в Россию сватали и нас. Я давно уже акклиматизировался в Абхазии, и переезжать в очередной раз на новое место совсем не хотелось. Но с начальством не поспоришь, и если поступит приказ, придется собирать вещи.


И приказ-таки пришел. На следующей неделе мы уже должны были перебраться в Россию. В дождливую субботу мы накрыли небольшой стол, чтобы отметить перевод. Решили никого не звать, так как настроение было не самым праздничным. Котов не успел налить и по рюмке, как в дверь позвонили.


На пороге стоял посыльный. Он обратился к Котову:


– Товарищ сержант, у нас солдат в «СОЧа»* ушел, – боец говорил так, как будто чувствовал за собой вину.


– Кто? Когда? – Котов аж побагровел от злости.


– Рядовой Савченко, часа три найти не можем. Вас комбат вызывает.


– А меня? – я задал вопрос из-за спины соседа.


– Нет, только сержанта Котова.


Кот посмотрел на меня со злостью. Мол, как же так, в дождь тащиться в часть из-за какого-то мудака.


– Ну что, пойдешь? – спросил он у меня.


– Нет, брат. Это по твою душу. У нас теперь спокойно, так что я дома в тепле телек посмотрю.


Котов с налитыми от злости кровью глазами пошел собираться. Через минуту он был готов.


– Леха, я не знаю, надолго ли это, но без меня не начинай.


– Хорошо, я пока приберу все в холодильник.


И Котов вместе с посыльным скрылся за дверью.


Ветер на улице усилился, и небольшой дождь постепенно превращался в шторм. Деревья качало из стороны в сторону, а крупный град порой стучался мне в окно. Прошло несколько часов, но Котов так и не вернулся. У меня совсем пропали остатки хоть какого-то настроения. В отсутствие соседа, я улегся на его диван, чтобы удобнее было смотреть телевизор.


За окном блеснула молния, затем еще одна. Надо было выключить все электроприборы, пока природная стихия грешным делом их не подпалила. Наша старенькая антенна, стоявшая на крыше, ловила лишь два канала: ОРТ и РТР. ОРТ показывал крайне плохо, с помехами. А вот РТР – напротив, выдавал очень приличную картинку. В тот субботний вечер по телевизору показывали очень популярное по тем временам развлекательное шоу «Сам себе режиссер» (да-да, в 1998 году эту программу крутили по вечерам). Я никогда не забуду эта телепередачу.


В тот момент, когда Алексей Лысенков представлял вниманию телезрителей очередной видеоряд, за окном в третий раз блеснула молния. В ту же секунду свет везде потух. Даже тот единственный фонарь, который стоял напротив нашей квартиры, и освещал ночью комнату, теперь и сам притаился в непроглядной тьме. Наш старенький «Рубин» еще сохранял свет в телескопе, но вскоре и он слился с окутавшей комнату темнотой. Я понимал, что если оставить кнопку на положении «Вкл.», то когда подачу электричества восстановят, телевизор включится и будет гудеть всю ночь. Наконец, собравшись с мыслями, я поднялся, чтобы его выключить.


Нащупав кнопку, я надавил на нее. Точно в эту секунду за моей спиной протяжно заскрипели пружины кровати. Старческий голос с оттенками хрипа коротко откашлялся: «Кхе-кхе». Затем домовой (а я не сомневался, что это бы именно он!) сполз с кровати и, скрипя половицам паркета, отправился в сторону кухни. Загремели шкафчики, открылся и закрылся холодильник. Пошуршав напоследок в мусорном ведре, барабашка вышел из кухни и направился в спальню, дверь за ним закрылась, а затем, судя по скрипу пружин, домовой улегся на кровать.


Я все также стоял в полусогнутом положении, в одних трусах, надавив указательным пальцем на кнопку выключения. Казалось, под моим натиском клавиша сейчас вывалится с обратной стороны панели. Но я не мог пошевелиться и, затаив дыхание, прислушивался к тому, что происходило в спальне. Невозможно в полном объеме словами передать мое состояние. Я чувствовал непреодолимый страх, необъятный ужас, я чувствовал ненависть к своему соседу за то, что позволил убедить себя в изгнании домового, ненависть к рядовому Савченко, который так не вовремя решил погулять по Гудауте. Но больше всего я ненавидел себя, за то, что поверил Котову и так опрометчиво расслабился в такую страшную штормовую ночь. Все это время домовой был здесь! Он никуда не делся, не ушел, не исчез. Он просто затаился.


Мой палец затек, и я, наконец, отпустил кнопку и выпрямился. Шторм не прекратился, молния все чаще озаряла комнату, а раскаты грома сбивали меня с мыслей. Хоть я и отпустил эту злополучную кнопку, остальные части тела все еще сковывал страх. Я боялся сделать шаг из-за скрипа паркета. В голове крутились несколько вариантов моих дальнейших действий. Во-первых, я мог одеться и каким-нибудь образом попытаться добраться до гарнизона. Но в такую погоду это было бы очень тяжело и опасно. Во-вторых, я мог бы попроситься переночевать к кому-нибудь из соседей. Но, к сожалению, за полгода мы ни с кем не сдружились настолько хорошо.


Решение пришло само. Я медленно развернулся лицом к дивану, стараясь не скрипеть паркетом. Если сейчас при вспышке молнии я увидел бы перед собой очертания нашего домового, мой страх мог с легкостью перерасти в сердечный приступ. Подумав об этом, я снова вспомнил гоголевского Вия, и новая волна ужаса захлестнула меня с ног до головы. Признаюсь честно, у меня слегка затряслись коленки, а по коже не бегали мурашки, кожа просто превратилась в одну большую мурашку. Волосы по всему телу встали дыбом. Молния не заставила себя долго ждать. Но озарив комнату, к счастью, она не обнажила для моих глаз ничего сверхъестественного.


Я решил больше не испытывать судьбу, и, взяв себя в руки, быстро зашагал к дверям. Плотно закрыв створки, я подставил под ручку стул, а затем лег на диван и, поджав ноги, укрылся с головой, в точности, как в первую ночь здесь, в этой нехорошей квартире. Глупость, конечно, но это лучшее, что я смог придумать в такой ситуации. Я все еще пытался прислушаться к тому, что происходило в спальне. Но плотно закрытые двери и барабанящий по стеклам дождь не позволяли толком ничего расслышать.


Я никак не мог успокоиться. А что, если домовой решит отомстить, хотя я вроде и не делал ничего плохого? Что если среди ночи он станет душить меня, как раньше душил Котова? Самые ужасные мысли роем кружили в моей голове. Не знаю, сколько прошло времени, час или десять минут, но я все еще боялся высунуться из-под одеяла. Очень хотелось курить, но для этого необходимо было поискать сигареты возле дивана, на что я так и не мог решиться.


В итоге я задремал. Сначала прерывисто и беспокойно, а затем меня целиком и полностью поглотила нега сновидений. Снилось что-то нехорошее, тревожное, но, к счастью, я не помню, что именно. Помню лишь, что проснулся я только под утро.



*СОЧ – самовольное оставление части. Солдат ушел в «СОЧа» - ушел в самоволку.



Погода все еще была пасмурной, а мелкий дождь не прекращал моросить. Я посмотрел на часы: без четверти восемь. Вспомнив события ночи, мне снова стало не по себе, но при свете дня все воспринимается гораздо проще. Я, наконец, достал из пачки заветную табачную палочку. Только выкурив две сигареты подряд, я почувствовал, что насытился никотином.


В дверном замке зашуршал ключ. Я поднялся и пошел навстречу Котову, уж очень хотелось высказать ему все. Но к великому моему удивлению, Кот ввалился в квартиру «на бровях».


– Сережа, ты где так наклюкался!? – я был просто ошарашен.


– Ну как, в части, со старшиной.


Он попытался снять берцы, но, мягко говоря, попытка была неудачной.


– Эй, дружище, вообще-то у тебя солдат сбежал, если мне память не изменяет.


– Да никуда он не сбежал. Уснул в каптерке, в шкафу на вещмешках. Ну, поспал, вышел, все смотрят на него, как на привидение. Ротный зарядил ему в рог для профилактики, и все дела.


Котов уселся на пятую точку, широко расставив ноги. Он поочередно снял берцы, затем поднялся и поплелся в сторону дивана. Через минуту Кот уже храпел.


В таком состоянии рассказывать ему что-то бесполезно. И тогда я подумал, что Котову не мешало бы тоже почувствовать на себе присутствие «изгнанного» им домового, тем более, что сегодня я должен был заступать ответственным по батарее.



Котов очнулся ближе к обеду. Весь помятый, с щетиной, он кое-как доковылял до кухни.


– Ох, зема, вот это я покуролесил.


Голос его осип как никогда и стал походить на бас героя Георгия Вицина из фильма «Джентльмены Удачи».


– Да. Помнится, уходя, ты был крайне озабочен самоходом солдатика.


Котов присосался к крану и, казалось, выпил всю воду близлежащих источников. Насытившись, он присел на табурет и закурил.


– Слушай, Лех, я вчера столкнулся с Катей, ну, помнишь? Жена вертолетчика.


– Как же, конечно, помню.


– Ну, мы с ней побеседовали. Я рассказал, что в квартире теперь спокойно. И в итоге она не отказалась зайти в гости – муж опять в командировке. Так что, если ты не против, посидим сегодня?


– Мне по барабану, я сегодня ответственный.


– А, ну тогда вообще прекрасно. Не будем друг другу мешать, – Кот просто засиял.


– Да, Сережа, просто чудесно!


Я не сдержал злорадную ухмылку, но Котов, к счастью, ничего не заподозрил.


К шести вечера я выдвинулся в сторону части. Шторм затих, и единственное, что замедляло мне шаг – это бесчисленное количество луж. По дороге я размышлял о своем решении. Может быть, зря я не рассказал Котову о том, что его совместный со священником обряд ни к чему не привел. Может, стоило предупредить товарища, тем более он сегодня будет не один. А вдруг Екатерине тоже не поздоровится от рук нашего невидимого соседа.


С другой стороны, не думаю, что барабашка решит задушить Котова вместе с подругой. Отомстит – в этом я был почти уверен. А может, простит и спишет поступок Котова на его легкое слабоумие.


Погруженный в свои мысли, я незаметно подошел к КПП. Все, обратной дороги нет. Завтра я узнаю, что учудит наш домовой по отношению к Котову. Либо сегодня, если Кот снова не выдержит и примчится ночевать в казарму.


Я предупредил наряд по КПП, чтобы поставили меня в известность, если вдруг сержант Котов среди ночи примчится в часть. А сам со спокойной душой пошел в подразделение. К утру я уже не мог усидеть на месте. Кот так и не появился, а значит, либо все прошло гладко, либо случилось что-то нехорошее. Я нашел несколько причин, чтобы вырваться на час домой. Ответственный офицер, старлей Ефимов, отпустил меня на час, особо не вдаваясь в подробности.


Я добежал до дома за несколько минут. Волнение мое росло с каждым шагом. Отворив дверь, я, не разуваясь, прошел в зал: никого, на кухне тоже. Дверь в спальню была закрыта. Затаив дыхание, я толкнул ее.


На кровати лежали двое. Котов лежал на боку, у края кровати, а его подруга ближе к стене. Оба дышали, а значит, как минимум, они живы. Я присмотрелся повнимательнее, и тоя, что я увидел, заставило меня сползти по стенке. Не от ужаса, а от смеха. Белокурые волосы Катерины были разделены на несколько прядей, и каждая прядь была привязана к железным трубкам спинки кровати. Таким образом, лежа на спине, она была похожа на Снежную Королеву, спящую вместе с короной на голове.


Котов проснулся, и, увидев меня, слегка удивился:


– О, зема, а ты чего здесь?!


Не прекращая смеяться, я показал пальцем в сторону изголовья кровати. Котов взглянул на «корону»:


– Ух, еб…!


Катерина тоже очнулась. Она захотела подняться, но ничего не вышло. Котов судорожно начал отвязывать ее волосы.


– Котов, это что за херня!? – лицо ее выражало панику, а голос срывался на визг. – Зачем ты это сделал? Что за шутки такие? – дальше только мат.


– Да не я это! Клянусь, не знаю, как такое могло случиться, – Котов пытался ее перекричать.


Я продолжал смеяться до тех пор, пока не взглянул на пол. Котов, наконец, справился с узлами, вскочил и уставился на меня, ожидая объяснений. Но в ответ увидел только мой палец, указывавший на то, что я увидел на полу. Котов посмотрел под ноги. Слово из трех букв ясно давало понять позицию домового по отношению к своим соседям: «ВОН!».


Послание было выложено из пуговиц, различных цветов и размеров. Но преобладали, конечно, пуговицы зеленого цвета. Котов снова присел на край кровати. Из-за его спины, прикрываясь одеялом, взглянула на пол Катерина.


– Что это, Сережа? – она прошептала ему на ухо, уже позабыв все обиды.


Котов не ответил. Он, не сводя глаз с надписи, потянулся к стулу, где лежала грудой их одежда. Взяв наугад камуфляжные штаны, он пощупал ширинку, и отложил их в сторону. Рука потянулась за следующей вещью, ею оказалась белая блузка Кати. Он провел пальцами от воротника до полов, результат тот же: ни одной пуговицы. Проверять остальные вещи не было смысла.


Котов все понял сам. Он понял, что обряд изгнания был не более чем красочным представлением, и что домовой никуда не исчез, и все это время был здесь. Он понял, что поступил слишком опрометчиво и самоуверенно, утверждая, что квартира теперь чиста. Он понял, что сам подставил и себя и свою подругу, за что и поплатился.


Я посмотрел на него и спросил:


– Кот, ты понимаешь, что до перевода в Россию, нам лучше ночевать в казарме?


Он, все также уставившись в пол, молча закивал мне в ответ.


Эпилог


Мы стояли перед штабом, ожидая сопроводительных документов. Котов переминался с ноги на ногу, не находя себе места из-за предстоящего переезда. Наконец, мы получили расчетные и документы и двинули в сторону КПП. Я уже несколько раз рассказал Котову о том, как в шторм остался лицо к лицу с нашим уже бывшим невидимым соседом. А Кот продолжал удивляться, как я решился при этом остаться в квартире.


Возле курилки стояли два молодых лейтенанта с сумками, явно только что прибывшие в гарнизон. Один из них, недолго думая, обратился к нам:


– Здоров, мужики. Не подскажете, как бы здесь хату найти?


Мы остановились. Котов перевел взгляд на меня. По лицу его расползлась ехидная, злорадная ухмылка. Он достал из кармана ключ с невзрачным брелоком и протянул его офицеру.


– О, ведомственная, что ли? – спросил лейтеха, явно не ожидая такой удачи.


– Да, – Котов назвал адрес, а затем добавил, – только будьте осторожнее, там живет домовой, так что сильно не шумите и не мусорите, он этого не любит!


Офицеры, слегка обалдевшие от такого предупреждения, проводили нас взглядом, а затем один из них, пожав плечами, положил ключ к себе в карман.

Показать полностью

Сосед. Главы V, VI

Глава I https://pikabu.ru/story/sosed_glava_i_5230836

Глава II https://pikabu.ru/story/sosed_glava_ii_5230887

Главы III, IV https://pikabu.ru/story/sosed_glavyi_iii_iv_5232340


V


На разводе мы разошлись по подразделениям. Котов служил во втором батальоне. Так что до вечера мы друг с другом не встретились. У меня хватало забот по службе: я все еще не принял технику, да вдобавок, у одного солдата из моего отделения под глазом обнаружился синяк. Не такой большой, чтобы заметил командир части или замполит. Но достаточно заметный, чтобы обратить на себя внимание командира батальона и батареи. Солдата решили спрятать за моей спиной. А после развода начались разборки внутри батальона.


Эти событие, доставило мне немало хлопот, и до техники дело так и не дошло. Вечером, глубоко погруженный мыслями о неприятном инциденте внутри гарнизона, я вышел за КПП и отправился в сторону дома. Только пройдя добрую сотню шагов, я осознал, что возвращаюсь в «нехорошую квартиру». Невольно нахлынули воспоминания о нашем вечернем разговоре. Я бессознательно замедлил шаг, и уже готов был развернуться. Но остановившись, вновь прокрутил в голове последнюю фразу Котова: «…зема, мы ведь с тобой десантники – никто, кроме нас! Забыл?». Это меня очень подзадорило, и я снова зашагал в сторону моего нового жилища.


Котова дома не оказалось. Я аккуратно ступал по скрипучему паркету, заглядывая в каждую комнату. Признаюсь честно: я искал перемены в обстановке. Может что-то произошло во время нашего отсутствия. Хотя, Котов вполне мог прийти сюда во время обеденного перерыва. Так что, возможно, мои поиски не имели никакого смысла.


Я вернулся на кухню и поставил чайник. Аппетита не было вовсе, но вот кофе не помешал бы. Я присел на табурет возле окна и закурил. Происшествие с солдатом не давало мне покоя. Конечно, никто из начальства меня не винил, ввиду относительно недавнего пребывания в гарнизоне. Все свалилось на голову командира батареи, ну и, разумеется, старослужащих. Но мне от этого было не намного легче – солдат все же из моего отделения.


Чайник начал посвистывать, и я решил насыпать в кружку кофе и сахар. И в этот момент в спальне, которая находилась сейчас через стенку за моей спиной, тихонько хлопнула дверь. Я обомлел. Моя рука застыла в воздухе вместе с горсткой сахара на чайной ложечке. Сердце тут же умчалось в пятки, а волосы, несмотря на короткую стрижку, наоборот, потянулись к потолку и встали дыбом. Кисть начала трястись, и белые крупинки посыпались на стол. Все мои мысли о неприятностях на службе улетучились в мгновение ока. Теперь сознание целиком и полностью поглотили образы того, что, возможно, сейчас происходит в спальне.


Да это же всего лишь дверь! Я решил взять себя в руки и не ломать драму. Опустив, наконец, ложечку в кружку, я повернулся к коридору. На улице еще не стемнело, но проходя к спальне, я попутно включил везде свет. Красться все равно не получалось из-за скрипучего паркета, но осторожность лишней не бывает.


Дверь спальни была плотно закрыта. Я точно помню, что закрыл ее, когда только вернулся домой. Но мало ли, форточки ведь везде нараспашку, так что вполне может быть, что дверь дернуло сначала вперед, а потом назад. Как бы там ни было, но стоять здесь за закрытой дверью и гадать о том, что же произошло, я не собирался. Собрав волю в кулак, я толкнул дверь. Она легко поддалась, и передо мной опять предстала уютная светлая спальня. Занавески тихонько колыхались от легкого сквозняка. Вот и все, никаких домовых. Я уже собирался уходить, когда мой взгляд упал на кровать. Синее армейское одеяло было слегка помято. Меня это встревожило. Встревожило тем, что я никак не мог вспомнить, было ли оно помято полчаса назад, когда я вернулся, и было ли оно помято вчера, когда Котов проводил для меня экскурсию.


На этот раз мои размышления прервал замок входной двери, в котором плавно повернулся ключ. Когда я вышел из спальни, Котов уже стоял на пороге.


– Как оно, зема!? – настроение у него было явно лучше моего.


– Да не особо.


– Чего так, с солдатиком не подфартило?


– А я смотрю, слухи у нас быстро разлетаются.


– Да чего уж там, вся часть гудит. Как бы до замполита не дошло. Чайник горячий?


– Только закипел. Неужели у нас так серьезно относятся к синякам?


– А ты думал! Образцово-показательный гарнизон. Если солдатик из молодых, так вообще всех на уши поднимут. Сознался хоть?


– Молчит.


– Молодца, уважаю. У нас тоже все были как рыба об лед. Дружные, никто никого не сдавал. За это и деды* уважали. А когда сами постарше стали, так наши духи** тоже уму-разуму быстро учились.


– Да везде так было. Думаешь, у нас кто-то особо распространялся о том, что происходило после отбоя.


– Ладно, пойдем по кофейку. – Котов, переобувшись в тапочки, зашагал в сторону кухни. – А чего это сахар на столе рассыпан?


– Да это у меня рука дернулась, когда кофе наводил.


– Бывает.


– Слушай, Кот, а ты сегодня приходил сюда в обед? – я спросил как можно более непринужденно.


– Не, Лех. Комбат столько задач нарезал, что я даже не знал, вернусь ли к вечеру.


Ответ Котова меня смутил, и осталось уповать только на невнимательность. С другой стороны, раз уж с нами действительно живет домовой, то и нечего удивляться таким мелким происшествиям.


Мы поужинали всухомятку. Время было раннее, и по двум каналам, которые ловила наша старенькая антенна, ничего интересного не показывали. Котов предложил сыграть партию в шахматы или нарды, и я согласился, чтобы хоть немного отвлечься.


Незаметно стемнело. Я предложил Котову лечь сегодня пораньше, потому что за ночь мы поспали всего несколько часов, и неизвестно, что завтра придумает комбат, по поводу сегодняшнего инцидента.


Мы легли около одиннадцати. Единственный фонарь во дворе стоял как раз напротив наших окон, и его полусумрачный свет достаточно освещал комнату. Я плотно закрыл двери и улегся в койку. Кот захрапел через несколько минут. А вот мне уснуть никак не удавалось. Солдатик, конечно, доставил массу хлопот. Но в основном, все мысли сводились к проклятой квартире. Я ворочался около часа. Меня приспичило по малой нужде, но идти в дальний конец коридора было слегка жутковато. На кухне мягко скрипнул паркет. Я замер и прислушался. Ничего. Лишь легкое посапывание Котова на диване. Через секунду половица скрипнула вновь. И вновь, и еще не один раз. Я насчитал девять шагов. Да, именно шагов, потому что этот звук уже ни с чем нельзя было перепутать. Я с головой нырнул под одеяло и прижал ноги к животу. Самое точное слово, которое описало бы мое нынешнее состояние – это жуть. Мне было просто до смерти жутко! Как назло, очень сильно приспичило в туалет, но я мысленно заставлял себя расхотеть. Несмотря на довольно громкий шум на кухне, Кот даже не пошевелился. Я совсем растерялся и не знал, что делать дальше. Единственное, что мне пришло в голову – разбудить соседа:


– Кот, Серега! – я старался говорить громким шепотом. – Эй, Кот, наш третий сосед по кухне гуляет.


Но Котов беззаботно спал. Я повысил голос:


– Котов, блин! Давай просыпайся!


На диване послышалось шевеление. Котов повернул голову в мою сторону:


– Ну чего там, зема?


– Я говорю, домовой по кухне бродит!


– Ну и что? – безразличие в голосе Котова поставило меня в тупик.


– Как это, ну и что!? Он же там, за стенкой, на кухне.


– Тебя же он не трогает. Пусть себе гуляет, мы же ему не запретим. Хотя, если хочешь, можешь пойти и поговорить с ним, чтобы вел себя по тише, – он усмехнулся.


– Гениально, Кот! И как я сам не догадался…


Котов тяжело вздохнул и присел на край дивана. Он не спеша закурил и уставился на меня. В свете уличного фонаря я довольно отчетливо видел его недовольное лицо. Котов смотрел на меня через комнату, медленно затягиваясь синим дымом. Я тоже присел на край кровати и достал из пачки сигарету.


– Ну и зачем, спрашивается, ты меня разбудил? – Котов говорил полусонным басом.


– Кот, ты простой как три копейки! Конечно, ты здесь уже не первый день, и прекрасно знаешь все тонкости и повадки нашего третьего соседа. Но я-то здесь всего вторую ночь. И из-за этих расхаживаний на кухне, боюсь даже сходить в туалет…


– Ну а теперь не боишься?


– Ну, все еще жутковато. Слегка.


– Так зачем ты меня будил, если тебе, один хрен, все еще страшно!?


– Ну, как-то поспокойнее, когда неподалеку есть живая душа.


Я слегка растерялся от такого напора со стороны сослуживца.


– Тогда иди сейчас, потому что я докуриваю и сразу ложусь спать.


Я не стал медлить, и, проходя к туалету, везде включил свет. Должен признаться, что в освещенной квартире не так уж и страшно. Вернувшись, я оставил свет в коридоре, но все равно снова целиком накрылся одеялом.


– Успешно? – Котов уже отвернулся к стенке. – По дороге никого не встретил?


– Не смешно, зема, совсем не смешно!


– Забыл тебе сказать, Леха. Я завтра в наряд, по столовой.


Слова Котова прозвучали, как гром среди ясного неба. Вовремя же он решил поставить меня в известность. Ну ладно, бог с ним, пусть заступает на сутки, тогда я завтра останусь в казарме. Шагов на кухне больше не было слышно, и вскоре я провалился в сон.


С утренним разводом ко мне вернулись проблемы батареи. Синяк под глазом моего солдата сходил на удивление быстро. Но разборки продолжились с удвоенной силой. Две проблемы, которые в одночасье свалились на мою голову, изрядно подпортили положительное впечатление о гарнизоне. Хотя, истории с домовым можно было избежать, если бы я остался жить в казарме. Да и солдат, возможно, не получил бы по лицу по той же причине.


Но, что сделано, то сделано. И отступать в этой ситуации я не собирался. Ни на одном из фронтов.


Сегодня, когда Котов должен был заступить в наряд, я в квартире ночевать не решился. Но случилось так, что комбат поставил меня помощником ответственного по батальону. И я, в свою очередь, был этому только рад. А ночью я выяснил, кто поставил моему солдату синюю кляксу под глазом. Провел воспитательную беседу, но шакалам парней не сдал.


Возвращаясь вечером домой, я вспомнил ночные шаги суточной давности. Вновь оказавшись на распутье, я готов был развернуться и пойти в казарму. Но затем я принял окончательное волевое решение: раз уж пришел впервые, то останусь до конца. И, сжав руки в кулаки, направился в сторону дома.



*Дед – военнослужащий срочной службы, которому осталось около полугода до демобилизации. Иными словами, старослужащий.


**Дух – военнослужащий срочной службы последнего призыва. Иными словами, молодой.


VI


Следующие несколько недель пролетели быстро и незаметно. Физически или материально меня, как и Котова, домовой тоже не трогал. Я начал ходить в наряды. Ни я, ни Котов не оставались в одиночку на ночь в квартире. Ночные шаги, шелест целлофановых пакетов стали привычными и попросту переросли в рутину, хотя, оттенок жути все еще присутствовал. Случайные гости, как и прежде, испытывали некий дискомфорт из-за вмешательства в их отдых и ночной сон нашего невидимого соседа. Я же со временем научился завязывать свой мочевой пузырь на узел и терпеть до утра. Но когда было совсем невмоготу, то, как и в первый раз, попросту включал везде свет, пока шел к уборной.


Должен сказать, что Котов порядком обленился, когда увидел мою прилежность в бытовом отношении. Меня с детства приучили к чистоте, и я постоянно следил за порядком в квартире. А вот Кот порой даже ленился постирать свой камуфляж. Иногда по этому поводу случались скандалы. Но вскоре я понял, что ругаться с соседом бесполезно.


Временами в нашей квартире собирались шумные компании. И однажды я решил сделать одну очень странную вещь. Так сказать, попытался слегка задобрить домового. Я налил рюмку водки и сделал бутерброд с колбасой. Тайком отнес все это в спальню и поставил за шкафом. Не знаю, насколько это повлияло на мой авторитет в глазах барабашки, но я стал делать так во время каждого сабантуя. Конечно, к утру хлеб засыхал, а спирт выветривался, и мне приходилось все выкидывать. Но я упорно гнул свою линию.


А вот Котов наоборот, понемногу растерял свои прежние позиции. Однажды с ним случилась презабавная история.


На нашей входной двери стоял только один замок. Не самый новый и крепкий, но вполне надежный. Когда, сменившись с наряда и возвращаясь домой, я увидел столпотворение ребятни возле наших окон, это меня не на шутку встревожило. Но подойдя поближе, увидел картину маслом: Котов по пояс торчал в кухонной форточке головой вперед, а детвора по очереди пыталась подсобить друг другу и протолкнуть, наконец, незадачливого «воришку» внутрь. Несмотря на отнюдь не внушительные габариты моего соседа, форточка была мелковата даже для него. Вскоре я увидел через окно ярко багровое лицо земляка. Он пытался командовать детворой, но через двойные рамы его было плохо слышно. Я не удержался от смеха. Настолько забавная картина предстала передо мной, что мне, честно говоря, было плевать, разозлится Котов или нет. Увидев меня, он стал кричать еще громче. Но я не стал обращать на это особое внимание. Лишь вдоволь насмеявшись, я поинтересовался у паренька, стоящего с краю, что же, собственно, произошло.


– Пошел в магазин, а дверь захлопнулась.


– Быть того не может! Наш замок только ключом можно закрыть.


– Ну, он так сказал и попросил помочь подсадить в форточку, – паренек пожал плечами.


Я был в замешательстве. Единственное, что могло произойти – на замке мог сработать блокиратор. Но для этого нужно, чтобы кто-то щелкнул этот блокиратор изнутри…


И вот тут у меня отпали все вопросы. Я снова обратился к тому же пареньку:


– Слушай, дружище, ты в каком подъезде живешь?


– Во втором.


– Можешь вынести табуретку? А то если я этого «Карлсона» не подтолкну, мы оба будем на улице ночевать. Точнее, я полностью на улице, а «Карлсон» частично.


Через минуту паренек вынес то, что я просил. Я подошел к окну, и, встав на табурет, оказался головой примерно на уровне середины окна. Через двойные рамы на меня пялилось налитое кровью, перевернутое лицо Котова. Я еле удержался от смеха.


– Леха, хорош ухмыляться! Давай, толкай, а то у меня уже ноги затекли.


– Не кипешуй, Серега, сейчас все будет.


Я немного поднапрягся, и через мгновение Котов кубарем ввалился внутрь. Он упал на спину и распластался на полу звездой. Из кухни посыпались проклятья и отборный армейский мат.


Я поблагодарил детвору и двинул домой. Котов впустил меня только через несколько минут. Он стоял возле двери и внимательно изучал замок. Я протиснулся внутрь и заглянул через плечо соседа.


– Смотри, зема, вот блокиратор, – у него все еще была одышка, и багровый оттенок лица до сих пор не прошел.


– Ну, знаю я, что это блокиратор.


– Так как же он мог сработать?! Ты мне можешь объяснить?


– А ты сам не догадываешься? – сказал я и двинулся в сторону кухни.


– Догадываюсь, но с чего бы это?


И Кот в недоумении почесал затылок.


В ту ночь Котов спал очень тревожно, часто просыпался. И в итоге мы почти всю ночь проспали со светом в коридоре, чего, кстати, очень давно не было.


Другая, менее злая, но не менее забавная история произошла и со мной. Однажды Кот отрыл где-то старенький двухкассетник. Он долго пылился на подоконнике. И в одно прекрасное воскресенье, когда Котов был в наряде, я решил сделать уборку. На глаза мне попался этот самый магнитофон и аккуратная стопочка кассет, стоящая на нем. Я протер с них пыль и выбрал наугад одну кассету. В квартире мелодично запели голоса Натальи Ветлицкой и Екатерины Болдышевой из группы «Мираж». Я продолжил уборку, напевая вместе с солистками. «Мираж» сменился группой «Технология», а затем на сцену пожаловал «Ласковый Май» с песней Белые Розы. Я был на кухне, и как раз в тот момент, когда Юра Шатунов затянул припев, магнитофон смолк. Подумав, что надо перевернуть кассету, я направился прямиком в зал. Как ни странно, но пленка была промотана лишь до середины. Я постучал кассету об ладонь и вновь запустил магнитофон. Но не успел я переступить порог кухни, как Юры Шатунов снова замолчал. «Хм, странно», – подумал я, и, вернувшись в зал, поставил другую кассету. Надписей на пленках не было – все кассеты были переписаны с оригинала. И на этот раз из колонок раздался голос Розенбаума. Я не стал оспаривать свой же выбор и вернулся к уборке. Розенбаум отыграл и отпел как полагается, но вторая сторона оказалась подпорченной. И в третий раз поменяв кассету, я попал на жесткий тюремный блатняк. Пленка была перемотана на самое начало, и прежде чем голос исполнителя захрипел монотонным басом нецензурный жаргон, я был уже в спальне. Решив, что исполнителя все же следует поменять на что-то более позитивное, я вновь направился в зал. Но магнитофон вдруг снова выключился. Подойдя к подоконнику, я в изумлении уставился на вилку, которая каким-то образом выскочив из розетки, теперь безмятежно валялась на полу возле моих ног.


– Вот так новости! Может короткое замыкание, и вилку попросту выбило? – спросил я сам себя.


Я аккуратно отодвинул пластиковый короб розетки, затем понюхал ее. Ничего. Ни обгоревших проводов, ни запаха дыма. И вновь все вопросы отпали сами собой. Не один я в этой квартире выбираю музыку. Мне стало немного не по себе, но все случившееся произошло не глубокой ночью, а средь бела дня. А днем все кажется не таким уж жутким. Экспериментировать с музыкой я больше не стал и продолжил уборку в тишине.


Дни пролетали один за другим. Лето плавно катилось к своему экватору, и впереди намечалась большая дата – день рождения Котова. Кто бы мог подумать, что в этот день Серега самым глупым образом навлечет на себя гнев нашего домового.


Мы отмечали дома. Ничего не предвещало беды. Никаких драк, оскорблений, обид или ехидных подколов. Все шло спокойно. Котов напился, как в последний раз. За несколько месяцев нашего знакомства я видел его таким впервые. Сослуживцы разошлись по домам, ну а я уложил полумертвого именинника на диван. Предусмотрев все возможные варианты, я также поставил возле него тазик. И с чувством выполненного долга сам улегся спать. Несколько часов Котов лежал тихо, но среди ночи вскочил и помчался в сторону туалета. Мне нужно было подняться и указать соседу на емкость возле кровати. Но я и сам был в изрядном подпитии, поэтому слышал все через сон.


Наутро моя голова казалась мне настолько чугунной, что я сперва не мог подняться с кровати. Лишь через несколько минут, преодолев силу притяжения и невыносимую пульсирующую боль, я все-таки встал. Направляясь к кухне, я заметил две босые ноги, торчащие из спальни. Подойдя ближе, передо мной нарисовалось очень жуткое, но в тоже время невыносимо смешное зрелище: Котов спал на пороге комнаты в луже собственной «мозаики». По всей видимости, он перепутал дверь туалета и его вырвало прямо в спальне. Жаль, в те времена не было фотоаппаратов и телефонов с функцией mms.


Увидев, что Кот дышит и не захлебнулся, я махнул на него рукой и пошел в сторону кухни. Жадно выпив почти литр минералки, и выкурив сигарету, я вернулся к соседу. Присев на корточки, я стал аккуратно тормошить Котова за рукав. Он промычал что-то нечленораздельное и попытался от меня отмахнуться. Остатки вчерашнего банкета и мерзкий кислый запах вызывали приступы тошноты у меня самого. Но я перетерпел, и с третей попытки Кот очнулся.


– О, зема, доброе утро, – некоторые составляющие ужина прилипли к его лицу.


– Ну, здорова, именинник.


Кот взглянул на лужицу своего ночного «подвига» и тут же отвернулся.


– Зема, есть чего попить? – голос его, и без того достаточно мерзкий, теперь еще и осип.


– Есть, – я протянул ему бутылку минералки, – иди, умойся для начала.


Котов, кряхтя, поднялся и поплелся в ванную. А я направился на кухню и поставил чайник. Через минуту Кот вернулся, присел за стол и закурил. Ему явно было стыдно за свой проступок. Пусть судьба и не наградила моего соседа моральными устоями и самыми элементарными принципами этикета, но за такой «подвиг» любой мог почувствовать вину.


– Серега, приходи в себя и приберись в спальне, не затягивай.


– Да, зема, – Кот кивнул.


Я не стал ругать его или подкалывать. Все-таки праздник был, ну перебрал слегка именинник, с кем не бывает. Пусть только не затягивает с уборкой, а в остальном ничего ужасного он не совершил. Для меня поступок соседа показался откровенно забавным. А вот третий житель нашей злополучной квартиры, похоже, воспринял его как оскорбление.

Показать полностью

Сосед. Главы III, IV

Глава I https://pikabu.ru/story/sosed_glava_i_5230836

Глава II https://pikabu.ru/story/sosed_glava_ii_5230887


III


Стол был аккуратно убран, вся посуда вымыта и выставлена в шкафчик. Только две чашки горячего кофе мирно дымились на столе. Меня слегка удивила и обескуражила прилежность Котова в бытовом отношении. Ведь когда я впервые сюда вошел и взглянул на ужасного вида паркет, мне показалось, что мой будущий сосед – откровенный грязнуля. Но к бытовым вопросам я решил вернуться позже. Сейчас меня беспокоили совсем другие вещи. Я по-прежнему не знал, что было на уме у Котова, когда он посвятил меня в «тайну о домовом». И сейчас, когда он был далеко не трезвым, я решил выяснить как можно больше. Необходимо было подойти к вопросу издалека, и я спросил:


– Слушай, Кот, мне ведь нужно доложить начальству, ну, поставить в известность о том, что я тоже буду жить в этой квартире.


– Да ладно тебе, зема. Какое начальство!? Они свои попы пригрели на высоких должностях, и ничего их больше не волнует. Живи ты себе спокойно и не парься, – его кряхтящий голос вызывал у меня приступы легкого смеха, но я старался себя сдержать.


– А почему ты живешь здесь один? Вроде как хватает, контрабасов, прапоров, даже офицеров, живущих в казарме, – говоря это, я постарался сделать самое непринужденное выражение лица.


– Последний из офицеров, кто пытался здесь жить, был капитан Тарасов, ротный из моего батальона. Но он совсем не ужился с домовым, и съехал отсюда буквально в течение суток, – Котов убедительно покачал головой, стараясь придать своим словам реалистичность.


Он уставился на дно своей кружки, в то время как я пытался по выражению его лица понять, о чем он сейчас думает. Конечно, я не прочитал его мысли, но с каждой секундой во мне росла уверенность в том, что Котов не лжет, и теперь меня разрывало любопытство: в чем же проявляется присутствие этого чертенка?


– Ну и как это все происходит?


– Что? – спросил Кот, переведя взгляд на меня. Его явно клонило в сон, так как глаза были полузакрыты.


– Как этот домовой сообщает о своем присутствии?


– Сообщает?! – Котов усмехнулся. - Ну, он не пишет записки кровью на стене и не оставляет послания на запотевшем зеркале ванной. Мы с тобой не в фильме ужасов – это совершенно точно! Но жути он наводит – дай боже!.. Например, (сразу совет на будущее) нельзя оставлять на кухне ничего шелестящего. Иначе будь уверен, что всю ночь будешь слушать, как шоколадная обертка катается по полу по всей кухне.


– Так может это мыши?!


Мне казалось, что я нашел гораздо более логичное объяснение, нежели проказы чего-то сверхъестественного.


– Это первое, о чем я подумал, даже отравы купил. Насыпал возле мусорного ведра и добросовестно стал ждать появления маленьких серых трупиков. В течение недели к яду никто не притронулся, но и ночные шорохи исчезли. Я уже грешным делом подумал, что мыши перевелись сами собой. Долгое время ничего не происходило, я успокоился и какое-то время даже ночевал здесь один…


– Подожди, – я прервал его на полуслове. – А как ты оказался в этой квартире?


Котов посмотрел на меня крайне удивленно, а затем выпалил таким тоном, как будто я сам должен был догадаться:


– Так же как и ты. Ключи мне дал один прапор, его как раз переводили в Ульяновск. Вот только он мне толком ничего не объяснял. Сказал лишь одну фразу: «Там живет домовой, так что сильно не шуми и не мусори, он этого не любит!» И все. С этими словами он вручил мне ключ и тем же вечером свалил в Россию. Чтоб ему там служилось хорошо!


По голосу Котова было понятно, что он затаил на прапора серьезную обиду за такую подставу. Кот снова закурил, а я терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями и продолжит.


– В общем, я решил, что прапор так пошутил. Да и что бы подумал нормальный человек, пусть даже и не отрицающий существование всяких там русалок, чертей и леших. Я первое время просто не мог не нарадоваться такой удаче с жильем. Тем более, как я уже говорил, «мыши» перестали меня беспокоить. Спокойно себе служил, ходил в наряды. Через некоторое время познакомился с одной миленькой женщиной – женой вертолетчика. Ну, как водится, когда муж был на вылете, пригласил ее к себе. Мы посидели, выпили, и вскоре наша беседа переехала в зал, на диван. Катерина была не против познакомиться еще ближе, и я погасил свет.


Голос Котова слегка изменился и стал походить на заговорческий шепот. Теперь казалось, что он снова переживает все те события, о которых рассказывает. Спать уже совсем не хотелось, но от чашечки кофе я бы не отказался. Кот поставил чайник на конфорку, словно прочитав мои мысли, и снова сел на табуретку. От его истории мне становилось не по себе, но я очень хотел услышать, чем все закончилось.


– Ну, так что там с Катериной?


Кот посмотрел на меня и усмехнулся, а затем продолжил:


– Сначала на кухне хлопнула дверца шкафа, вот эта. – Котов встал и подошел к шкафчику, который висел на стене слева от газовой плиты, – а прозвучало это примерно так, – и он хлопнул дверцей.


– Хм, звонко! – я представил, как бы повел себя при таком повороте событий. – Может просто сквозняк?


– Я тоже так подумал. Но не поленился подняться и посмотреть, что же там произошло. Я зашел на кухню и огляделся. Форточка действительно была открыта, но занавески еле трепыхались. Мне стало не по себе. В памяти всплыли прощальные слова прапора, будь он неладен!


Из зала меня окликнула Катя, и я вернулся к ней, оставив свет на кухне и в коридоре.


– Сережа, что это было? – она не была напугана, скорее насторожена.


– Ничего, милая, просто сквозняк.


– А зачем ты оставил включенным свет?


– Э-э-э, у меня мыши, может свет попридержит их в своих норках. Я надеюсь, ты не боишься мышей? – я спросил как можно благодушнее, скорее, чтобы успокоить себя, нежели ее.


– Нет, не боюсь.


И мы вернулись к тому, на чем остановились. Леха! Я даже не успел снять с нее лифчик, ты представляешь! Через пятнадцать минут, Катерина уже стояла одетая у входной двери. Она попросила не звонить ей и не искать встречи. Катя не соврала насчет того, что не боится мышей, но вот по поводу привидений… Тут любого можно понять.


– Ну, так что случилось?! – у меня уже не хватало терпения.


Котов не спеша навел еще по одной чашечке кофе, потом склонился надо мной и самым настоящим заговорческим голосом с ухмылкой сумасшедшего произнес:


– Он щекотал ей ступни. – Кот замолчал на пару секунд, пока усаживался на табурет и помешивал кофе, а затем продолжил все тем же тоном с оттенком безумия. – Представляешь, зема! Мы целуемся, а Катя вдруг дергает ногой и говорит: «Прекрати!» Я подумал, с чего это вдруг. Через секунду опять: «Сережа, ну перестань, не смешно!» А я даже не вкуриваю, о чем она вообще талдычит.


– Катя, да что не так-то!?


– Зачем ты щекочешь мне пятки? – возмущенно спросила она.


Я на несколько секунд впал в ступор от такого заявления.


– Катерина Евгеньевна, мои руки на вашей талии. Как, в таком положении, я могу щекотать вам пятки? Я же не Балбес из фильма «Операция Ы». Может вам показалось?


Катя смотрела на меня большими голубыми глазами, полными непонимания. Она уже почти со мной согласилась. Но как раз в этот момент невидимый сосед решил поставить жирную точку в наших с Катериной отношениях: на кухне со смачным дребезгом разбилась тарелка. Мы оба вздрогнули.


– Котов, кто здесь, разве мы тут не одни? Может грабители?


Признаюсь честно, зема, я всем сердцем тогда надеялся, что к нам залезли грабители. Но придя на кухню, мы увидели только разбитую вдребезги тарелку. Катерина ахнула, и схватила меня за руку так крепко, что казалось, сейчас порвет сухожилия. Тарелка не просто разбилась, она еще каким-то непонятным образом вылезла из раковины, куда я сложил всю посуду после ужина. Я тут же пробежался по всем комнатам, но, естественно, никого не нашел.


– Ты хочешь сказать, что домовой достал из раковины грязную тарелку и со всей дури размазал ее об пол?! – я был просто поражен.


– Ну, может и не со всей дури. – Кот пожал плечами. – Но не могла же тарелка сама выпрыгнуть из раковины. Я не знаю, как он это сделал, но зрелище было жутким. С тех пор я не оставляю грязную посуду.


Пока я носился по комнатам и выискивал несуществовавших грабителей, Катерина Евгеньевна успела одеться и уже напяливала туфельки возле входной двери. Она не задавала вопросов, да и у меня, в любом случае, не было на них ответов. Мы оба молча вышли за дверь, и я уже наверняка знал, что ночевать в этой квартире не останусь. Прапор оказался прав, но я слишком поздно внял его совету. Затем я настоял на том, что обязан хоть немного проводить Катерину, но с того вечера мы с ней больше не виделись. Сам я две недели ночевал в казарме, даже боялся забрать зубную щетку. Ну а после, я решил-таки разыскать этого прапора и разузнать как можно больше о злополучной квартире.


IV


Кухонные настенные часы показывали 2:17, когда Котов, наконец, закончил свой рассказ. Мы оба окончательно протрезвели – мой сосед от пяти чашек кофе, а я скорее от истории, которую слушал, не отрываясь в течение последних трех часов. Котов рассказывал ее настолько эмоционально, как будто вновь переживал каждый эпизод, связанный с вмешательством невидимого соседа в его размеренную и спокойную жизнь. Военная служба, как ни крути, подразумевает режим и дисциплину, тем более в горячей точке. Поэтому те редкие сабантуи, которые Котов порой устраивал у себя в квартире, зачастую заканчивались не совсем понятными (а скорее, совсем непонятными) явлениями. Будь то порванные струны на гитаре, или пачка Мальборо, в которой все сигареты переломаны в нескольких местах, или же бутылка минералки «на утро», в которую кто-то высыпал, казалось, целую упаковку лимонной кислоты. Я уже не говорю, про ночные шаги, открывающиеся форточки и хлопающие дверцы холодильника и кухонных шкафчиков. В начале разговора Котов упомянул, что домовой не рисует послания на запотевшем зеркале ванной. Но все, что он мне поведал, показалось куда более жутким.


Поначалу те, кто оставался после застолья ночевать в злополучной квартире, утром активно пытались найти виновника этих мелких проказ среди своих собутыльников. Но впоследствии, почти каждый из сослуживцев Котова, кто по каким-либо причинам оставался у него на ночь, не напивался вдрызг и мог осознавать и воспринимать все, что происходит вокруг, в большей или меньшей степени почувствовал на себе присутствие домового. Кого-то безобидно щекотали, кому-то на ухо напевали странные мелодии, кто-то просто слышал шаги и шелест пакетов от супов быстрого приготовления. Ну а кого-то приводил в ужас звук спускаемой из сливного бочка воды. Очень много шума создавал паркет, но с ним уже, к сожалению, ничего нельзя было поделать.


После сорванного свидания, Котов попытался разыскать прапорщика, который отдал ему ключи от этой квартиры. Долго вызванивал его в Ульяновске, оставлял сообщения с просьбой перезвонить. И, наконец, прапор ему ответил. Беседа получилась отнюдь не содержательной. Но Кот узнал все, что ему было необходимо.


– Товарищ прапорщик, здравия желаю. Это сержант Котов из Гудауты, тот, кому вы оставили ключи от ведомственной квартиры.


– А, помню-помню. Ну, здорова! – прапорщик явно был в хорошем настроении.


– Вы тогда сказали мне, что в квартире живет домовой.


– Ну да, так и есть. А что, он тебя выжил?


Прапор негромко посмеялся в трубку, но Кот не обратил на это внимания.


– Я сразу не внял вашему совету, за что немного поплатился – он сорвал мне свидание.


– Да, к женщинам он не особо, сразу гонит.


– Это было две недели назад. С тех пор я там не появлялся! – Котов был по- настоящему растерян. Видимо, прапорщик это почувствовал, и больше не стал над ним издеваться.


– А сколько ты там жил до этого инцидента?


– Дней десять, не больше.


– Один?!


– Ну да.


– И чертенок тебя ничем не доставал?! – каждый вопрос звучал еще более удивленным тоном.


– Ну, он пошуршал в первую ночь целлофановым пакетом, но я подумал, что это мыши и купил отравы, и шорохи прекратились.


– И все?!


– Да вроде все…


– Тогда, брат, можешь смело там ночевать, он тебя принял за своего. Иначе, ты бы целлофаном не отделался. Как я и говорил раньше, не шуми, следи за чистотой. Тебя он вряд ли теперь тронет, но за твоих гостей я не ручаюсь. Ладно, мне пора. Разговоры нынче дороги. Бывай, сержант, и держи хвост пистолетом!


В трубке послышались гудки.


Котова воодушевили слова прапорщика. На следующий день он посетил квартиру, но ночевать там не решился. Забрал кое-какие личные вещи и вернулся в казарму. Вскоре появился потенциальный сосед, но Кот решил не рассказывать ему о полтергейсте. Через два дня слегка шокированный сосед съехал. И так пошло-поехало. В одиночку в этой квартире ночевать Котов не решался. А соседи менялись один за другим. Он предупреждал о домовом, но в ответ слышал смех либо укоризненное выражение лица. Больше трех дней никто в квартире жить не оставался.


Последним, кто набивался к Котову в соседи, был капитан Тарасов. Тот самый, который не продержался и сутки. Гонору и амбиций, как выяснилось, ему не занимать. Он сразу решил ввести свои порядки, за что и поплатился в первую же ночь. Сперва он проигнорировал совет Котова не занимать спальню. Ну как же, боевой капитан, командир первой роты второго воздушно-десантного батальона, будет слушать рассказы какого-то контрабаса по поводу духов, привидений и прочей нечисти. Он разложил в спальне свои вещи и, едва часы пробили одиннадцать, улегся спать. Не прошло и получаса, как Тарасов постучался в зал к Котову. В руках у него была подушка и одеяло.


– Сан Саныч? Что случилось? – Котов еще не уснул.


– Да там что-то дует… из окна… Ты не против, Серег, если я сюда передислоцируюсь*?


– Да ради бога, я же сразу предложил.


В комнате было достаточно темно, и капитан не смог разглядеть расплывшееся в ухмылке лицо своего соседа. Он расположился на солдатской койке. Но не прошло и десяти минут, как капитан вновь подскочил и включил свет.


– Ну а теперь-то что? – спросил Котов, ни секунды не сомневаясь, что капитану не позволяет уснуть домовой, и ему было до ужаса любопытно, что же придумал барабашка на этот раз. Да к тому же на кону стоял вопрос о том, признает ли Тарасов, что был не прав и сколько для этого потребуется времени.


– Да ничего. Просто холодно здесь, в зале. Ноги мерзнут. У тебя там в шкафу вроде бушлат висит? Ты не против, если я им укроюсь? – капитан был в растерянности, но признавать присутствие домового, и тем самым свою неправоту пока не собирался.


– Да пожалуйста. Любой каприз за ваши деньги. Только свет не забудь погасить, – и с этими словами Кот отвернулся к стенке.


Через минуту капитан вернулся. Он плотно закрыл дверь, но прежде чем погасить свет спросил:


– Слушай, Кот, а у тебя тут домашних животных, случаем, нет?


– Нет, – пробурчал Котов, даже не удостоив капитана ответным взглядом.


– Мда?.. Ну ладно.


Ротный командир завалился на кровать, плотно укутав ноги бушлатом. Он долго ворочался, кряхтел, что-то шептал (Котову показалось, что он молился). Но, в конце концов, вновь вскочил и, негромко выругавшись, включил свет. Кот тоже поднялся. Полусидя на диване, он закурил и уставился вопросительным взглядом на капитана. Тарасов глубоко вздохнул, присел рядом с Котовым, подкурил сигарету и сказал:


– Все, я сдаюсь.


– Это вы о чем, товарищ капитан?


– Я признаю, что с этой квартирой что-то не так, что здесь живет какой-то монстр.


– И чем он вас достал? Небось, щекотал? – Котов откровенно ухмылялся.


– Щекотал?! Если бы! Он выкручивал мне пальцы на ногах. А когда я укутался бушлатом, стал дергать волосы на голове. Я полностью накрылся одеялом. Так это засранец начал бить меня снизу с такой силой, как будто на ноге у него кирзовый сапог. – при этом капитан, сидя на диване, стал дергать ногой, сгибая ее в колене, и показывая тем самым, как домовой стучал по пружинам кровати.


– Вот это да! В первый раз такое слышу. Он раньше такого не делал.


– В первый раз, говоришь!? – Тарасов был обижен и зол. – А тебя он как достает? Кусает, щипает, дергает? Как?


– Да вообще-то, никак…


Котов окончательно пришел к выводу, что домовой принял его за своего. Похоже, прапорщик был абсолютно прав. За все время, что Котов здесь жил, домовой к нему лично еще ни разу не притронулся. Да, он сорвал Котову свидание, шумел и не стеснялся напоминать о своем присутствии, что само по себе наводило жути. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что барабашка дела с его гостями.


Утром Капитан Тарасов с красными, не выспавшимися глазами забрал свои пожитки, несколько раз проклял квартиру и ее обитателей и вернулся в общагу. Ну а Котов стал ждать очередного соседа, коим оказался ваш покорный слуга. Но после его рассказа, я всерьез задумался, может действительно стоило остаться в казарме.


Пришло время ложиться спать, и я, не задумываясь, побрел в сторону зала. Котов разлегся на диване, ну а я занял гостевое место – солдатскую койку. Через несколько минут мой сосед захрапел. Похоже, его действительно уже совсем не беспокоили эти пресловутые ночные шорохи, которых я, кстати, пока еще не услышал. Я долго ворочался и размышлял, чем эта койка лучше той, что находится в казарме. И с этой мыслью я уснул.


Утро нагрянуло незаметно. Было такое ощущение, что я проспал всего пятнадцать минут. Но часы безоговорочно показывали четверть девятого. А это означало, что у меня есть всего несколько минут, чтобы одеться и привести себя в порядок. Я растолкал Котова, и пошел в сторону туалета. Проходя мимо кухни, я невольно остановился и пригляделся: вроде ничего не изменилось, все стояло так, как и несколько часов назад, когда мы ложились спать. Когда я умылся и вернулся в зал, мой сосед все еще спал, и пришлось будить его снова. Котов оказался тяжелым на подъем, и когда он все-таки поднялся, времени у него осталось только на то, чтобы одеться и ополоснуть лицо холодной водой.


Мы вышли из дома в 8:35, и нам пришлось двигаться в ускоренном темпе, чтобы не опоздать на развод. По дороге я задал Котову, пожалуй, самый важный вопрос:


– Кот, если эта квартира настолько жуткая, почему ты до сих пор в ней живешь?


– О, брат, на это есть несколько причин: здесь можно устраивать сабантуи, не воняет солдатскими портянками, дневальный не кричит по утрам, как ошпаренный. – Он сделал короткую паузу. – Ну, и, в конце концов, зема, мы ведь с тобой десантники – никто, кроме нас! Забыл?


* Передислокация - перемещение, передвижение, переезд

Показать полностью

Сосед. Глава II

Ярко-оранжевое абхазское солнце уже почти закатилось за горизонт, когда мы подошли к невзрачному пятиэтажному панельному дому, стоящему на отшибе. Навскидку, он выглядел лет на тридцать, на деле же оказалось, что дом был построен всего четыре года назад. По всей видимости, строили его на скорую руку, и разваливаться он начал гораздо раньше запланированного: штукатурка местами обвалилась, трещины разошлись по всему фасаду. Внешний вид не вызывал у меня никакой уверенность в том, что в одно прекрасное утро я не проснусь от того, что сверху меня придавит бетонная плита.

Когда мы зашли в подъезд, в нос ударил запах сырости и плесени: похоже, в подвале весной застаивалась вода. Поверх светло-зеленой краски на стенах красовались «наскальные» рисунки. В глаза бросился огромный мужской половой орган, нарисованный на правой от входа стене черным маркером, и надпись ниже: «Светуля, это тебе от Вадима с ЛЮБОВЬЮ». С остальным творчеством знакомиться не стал – не сложно было догадаться, что оно не особенно не отличалось от главного «шедевра». Квартира номер три находилась на первом этаже. Я очень наделся, что запах сырости в моем новом жилище не так ощутим. Котов повернул ключ и нажал на дверную ручку, но прежде чем открыть дверь, вновь взглянул на меня исподлобья. Я вопросительно пожал плечами, на что Котов в свойственной ему манере ляпнул то, что ему показалось очень уместным в данной ситуации:


– Увэлкам! – сказал он, исполнив жест дворецкого: толкнул дверь кистью, при этом оставив руку вытянутой, и слегка наклонив голову вперед.


Я ничего не ответил, просто зашел внутрь. Мы протиснулись в узкий коридор. Котов щелкнул выключатель, и помещение озарилось тусклым желтым светом. Я огляделся: светло-розовые обои совсем прохудились, местами отклеились от стен и обвисли, паркет помимо того, что был невыносимо грязным, еще и вздулся, видимо от недавнего потопа в квартире. Из мебели в коридоре была только старая металлическая вешалка на пять крючков и полочка для обуви. Если, конечно, эти предметы вообще можно назвать мебелью. Котов любезно предоставил мне гостевую пару тапок, и мы двинулись на экскурсию. Здесь надо заметить, что квартира была не совсем стандартной планировки. Я родился и вырос в семье военного, и городов и квартир мы поменяли не мало. Но такое расположение комнат я видел впервые: длинный коридор, в конце которого туалет и ванна. Справа от входа зал, затем кухня и спальная комната. Практически стандартная планировка трешки, вот только не хватает спальной комнаты слева от санузла. Может, забыли сделать проход в эту комнату…


Мы вошли в зал. Из мебели – телевизор, разложенный диван, напротив него железная солдатская кровать. Возле окна стоял старенький комод, а по бокам от дверей – два деревянных стула. Обои тоже местами отвалились, как впрочем, и во всех остальных комнатах. Правда, паркет в зале был более-менее нормальным и почти не скрипел. Кухня же оказалось светлой и просторной. Помимо стандартного набора из стола, табуреток и различных шкафчиков, я заметил газовую колонку – горячий душ приятно скрасил впечатление от первого знакомства с новым жилищем. Мы ходили молча, Котов на мои короткие вопросы только кивал или пожимал плечами. По стуку паркетных палочек друг об дружку можно было посчитать шаги не только свои, но и Котова. Когда мы дошли до санузла, пол стал скрипеть так, будто он стонет от тяжести наступающих на него людей. Мне в голову невольно пришла мысль, что если я ночью захочу по нужде, то при помощи паркета смогу разбудить соседей даже смежных квартир. Туалет и ванная оказались во вполне сносном состоянии. Перед спальней Котов остановился. Он взялся за дверную ручку и секунд пять смотрел в пол. Затем перевел взгляд на меня и сказал:


– Помнишь, я тебе говорил про домового?


– Ну.


– Вот это – его келья, – он произнес это чуть ли не с гордостью. – Здесь не может спать никто вообще!


– Может я попробую?


Я пока еще не сошел с ума и не мог верить человеку, с которым знаком меньше суток, тем более, когда он нес откровенную ересь.


– Ой, зема, я тебе не советую. А то он тебя невзлюбит с первого же дня, и потом пиши-пропало – будешь всю службу в казарме жить.


– Да ладно, неужели все так серьезно? – спросил я, пристально посмотрев в глаза Котову. Он тоже не отводил взгляд, по всей видимости, понимал, что если начнет бегать глазками, то я уже ни за что на свете ему не поверю.


– Блин, зема, все настолько серьезно, что сегодня ночью ты сам все узнаешь.


От этих слов мне стало не по себе. Через секунду я начал понимать, что, возможно, Котов действительно говорит правду, и мне совсем не стоит проверять на себе милость или гнев невидимого обитателя этой странной квартиры. Стоя перед дверью моя храбрость явно дала слабину. Но гордость не позволила показать это. Спустя мгновение, Котов толкнул дверь.


На этом месте, по всем канонам мистического триллера, я должен был почувствовать, как из комнаты повеяло могильным холодом, что мои глаза не смогли ничего рассмотреть сквозь непроглядную тьму, и что сама смерть уставилась на меня из мрака своими пустыми глазницами. Но ничего этого не произошло. Мы вошли в просторную, уютную комнату, оклеенную светло бежевыми обоями в серебристый цветочек. Паркет, правда, тоже был взъерошен маленьким наводнением и скрипел, пожалуй, сильнее, чем в кухне и коридоре. Еще одна солдатская койка, накрытая синим одеялом, стояла в углу напротив входной двери. У изголовья примостился деревянный стул. Старенький двухстворчатый шкаф стоял слева от входа. Я открыл его, но он оказался почти пустым, за исключением поношенного бушлата. По трем лычкам на погоне и размеру я сделал вывод, что бушлат принадлежит Котову.


Мы вернулись на кухню. Серега зашуршал пакетом, и через секунду на столе появилась бутылка и скромная закуска. Он умело орудовал ножом, брякнули рюмки и спустя мгновение скромный импровизированный ужин был готов. Я сел за край стола, так как все еще чувствовал себя гостем. Котов налил по стопке, и мы выпили за новоселье. Вторая пошла следом, внутри потеплело, я немного расслабился и закурил. Синий дым в момент заполнил помещение. Мы обоюдно молчали, изредка поглядывая друг на друга.


Я был слега насторожен и обижен на земляка из-за его рассказа о домовом. В голове у меня по этому поводу крутились две мысли. Первая, и на мой взгляд самая верная, что Котов – юморист и сказочник, шутник из того разряда, которые сначала придумают злую шутку-сюрприз, разыгрывают в течение долгого времени и наводят жути. А потом глубокой ночью, когда ничего не подозревающему объекту розыгрыша приспичит по нужде, натянув черный балахон и поросячью маску выпрыгивают из-за угла с криком: «А-а-а-а-а!» – и обеспечивают жертве преждевременное опорожнение мочевого пузыря, а в худшем случае – кишечника. Такое, пожалуй, я бы ему не простил до конца жизни. Второй вариант – менее вероятный и гораздо менее приятный, что Котов сказал правду, и что квартира действительно нечиста. Конечно, я не знал, насколько можно доверять своему соседу. Но в любом случае, я решил относиться к Котову с подозрением, до тех пор, пока все до конца не прояснится. Я докурил и затушил окурок. Наконец, Котов решил разрядить обстановку:


– Ну как тебе в Абхазии, зема? –


Он улыбался, наполняя в третий раз по стопке.


– Да еще как-то не осознал, что я здесь…


– А что тут осознавать! Взгляни в окно, вон там – горы, триста метров по тропинке за домом – и вот тебе море. Абрикосы, апельсины, киви, персики, виноград – фруктовый рай. С девушками, конечно, здесь не особо. Но есть жены офицеров, мужья которых иногда заступают на дежурство или уезжают в командировку. А кто еще согреет молодую, временно одинокую женщину, кроме как молодой мужественный контрабас*? Не переживай, освоишься потихоньку. Должность тебе вроде неплохую дали. О! Кстати, давай-ка дерябнем за назначение гвардии сержанта Смолина командиром отделения доставки ракет зенитной ракетной батареи первого воздушно-десантного батальона!


Он поднял рюмку, я сделал ответный жест. Мы в очередной раз брякнули стеклом и осушили стопки. Беседа потекла сама собой. Котов расспрашивал меня о доме, я же интересовался у него о службе. Водка закончилась быстро, и зема достал из своих запасов слегка початую бутылку абхазского вина. Напиток оказался сладким и приятным на вкус. Я впервые пил местное вино, и впечатление было крайне положительным. Когда бутылка опустела на три четверти, за окном уже красовался полумесяц. Я понял, что окончательно охмелел и пора бы уже ложиться спать, дабы не вставать утром на службу с чугунной головой. Котов, похоже, был того же мнения.


– Давай-ка, Леха, по кофейку, чтобы немного хмель сбить.


– Да, пожалуй, кофе сейчас не повредит.


Котов стал колдовать с горячим напитком, а я пошел в сторону туалета по нужде. Проходя мимо закрытой спальни, мне невольно вспомнился наш вечерний разговор о том, что в квартире, по словам Котова, живет домовой. Я вдруг понял, что до сих пор так и не удосужился спросить, в чем же, собственно, проявляется присутствие этого невидимого соседа. Я невольно остановился и прислушался к тому, что происходит за дверью. Но, конечно же, ничего не услышал, да и к тому же Котов довольно громко гремел на кухне посудой, убирая со стола и заваривая кофе. Я справил нужду и, выходя из уборной, вновь оказался рядом со злополучной дверью. Теперь моя хмельная голова стала рисовать образы всяких чертей и леших. Хоть я и вспомнил в этот момент милого домовенка Кузю

из доброго советского мультика, очертания его тут же заменил гоголевский Вий, созданный отечественным кинематографом. Теперь уже ни вампиры, ни оборотни, а именно Вий, тот самый – зеленый, обрюзгший, с огромными выпученными глазами и фразой, прогремевшей замогильным голосом и навеки застывшей на губах: «Поднимите мне веки!». Этот фильм впечатлил меня еще в раннем детстве. Несколько недель мне тогда снились кошмары. Со временем, конечно, образы стерлись, а от повторного просмотра я не раз отказывался. И вот сейчас, спустя столько лет, мое сознание выловило из самых удаленных уголков памяти причудливый, но в то же время кошмарный образ этого исконно-русского чудовища. Мне стало немного не по себе. Но я дал себе слово не подавать никаких признаков страха при Котове, и с этой мыслью вернулся на кухню.



*Контрабас – военнослужащий, проходящий службу по контракту.

Показать полностью

Сосед. Глава I

Может быть в силу того, что я родился в пятницу тринадцатого числа, или же из-за того, что я сам являюсь частью чего-то необъяснимого, что заставляет нас порой покрываться гусиной кожей, но с самого раннего детства я просто притягиваю к себе разнообразные необъяснимые явления.

Случай, который произошел давным-давно в солнечной Абхазии, постепенно стал забываться. И я решил, дабы основательно не потерять его в глубинах своей памяти, изложить эту историю на бумаге. Может быть, какие-то детали уже забылись, и что-то я приврал, но в целом, те события, которые мне пришлось пережить в одной не очень хорошей квартире, я постарался передать в полной мере.


I


Шел далекий 1998 год. Я только что отслужил срочку, и, полный надежд и веры в светлое будущее Российской Армии, подписал пятилетний контракт на военную службу. По стечению обстоятельств, руководство Тульской Воздушно Десантной Дивизии решило отправить меня и еще семнадцать солдат-срочников* на юг, в Абхазию, в славный и приветливый город Гудаута. Наверное, я должен благодарить судьбу за то, что не попал тогда в Чечню. Но и Абхазия не сильно порадовала меня своим гостеприимством. Большую часть своего детства я провел в Казахстане, и не понаслышке знаком со скорпионами, фалангами, змеями, пыльными торнадо, дикой летней жарой и беспощадным, пронизывающим насквозь зимним холодом. Тем не менее, с того момента, как мы покинули степной край, прошло уже восемь лет, и я успел привыкнуть к дружелюбному климату средней полосы России. Здесь же, помимо жары и змей водились еще боевики и контрабандисты, с коими можно было столкнуться в любую минуту, в любом наряде и на любом посту. В общем, Чеченская война отголосками катилась по всему Кавказу и даже за его пределами.


Моих срочников раскидали по подразделениям. Меня же поставили на должность и дали койку в казарме. Железная кровать и синее одеяло мне изрядно надоели за два года службы в Туле, поэтому я сразу же начал поиски жилья. За несколько дней, проведенных в казарме, я познакомился с большей частью офицерского состава, попутно расспросив их про здешнюю службу. Большинство утверждало, что получку выдают вовремя, службой и комиссиями «сверху» не обременяют. И вообще, море рядом, боевых действий минимум, так что служить – одно удовольствие. Но в конце разговора почти каждый приходил к выводу, что все ему здесь уже осточертело, и что давно пора ехать домой, а беготню по горам, наряды и боевые дежурства оставить молодым и амбициозным.


За пару дней я немного акклиматизировался, начал привыкать к беспощадному зною и перепадам давления, познакомился с местностью и сделал первые выводы по поводу гарнизона, в котором мне придется служить ближайшие месяцы, а может и годы. А еще через пару дней фортуна свела меня с земляком, который любезно предложил мне соседство в подведомственной двухкомнатной квартире.


– Серега, – он протянул мне руку.


– Леха, – ответил я и крепко сжал пятерню земляка.


Сережа Котов был родом из Жуковки, небольшого городка под Брянском. Ростом он был не выше метра семидесяти сантиметров. Щуплый, дряблый, он совсем не внушал уверенности в своей состоятельности в качестве не то что десантника, а вообще военнослужащего. После развала СССР, приоритеты в стране перевернулись сверх на голову. В том числе и «долг родине» молодые ребята воспринимали не как необходимый билет в светлое будущее посредством строгой дисциплины и боевой подготовки, а скорее как обременительную трату двух лет своей драгоценной жизни, которые можно пустить в гораздо более полезное и прибыльное русло. Ну и конечно, Чеченская Война изрядно подпортила репутацию некогда могучей армии. Поэтому я не удивлюсь, что «покупатель»** из Пскова, приехав на брянский пересыльный пункт, увидел там два с половиной человека, и пришлось выбирать из того, что есть. За несколько лет нашего последующего общения, я так и не спросил у Котова, как он попал в ВДВ. Нрав у него, конечно, был задиристый. Но встречают, как говорится, по одежке. Вот и мое первое впечатление о Котове было подпорчено его внешними физическими данными.


После вечернего построения я забрал из казармы свою сумку, и мы выдвинулись в сторону дома. Попутно я расспрашивал Котова о его скромном жилище.


– Сколько стоит проживание?


– Мы ничего не платим – хата-то ведомственная, – он отвечал небрежно. Его гнусавый голос еще больше портил общее впечатление, итак изрядно испоганенное внешним видом.


– А живешь один?


– Ага. Только время от времени кое-кто ночует, а так – один.


Мы шли по тропинке вдоль абрикосового сада. Теплая вечерняя погода навевала ностальгию о доме, хоть я и совсем недавно отгулял отпуск. Я погрузился в свои мысли и с каждой секундой все больше радовался такой удаче. Вроде не самый плохой гарнизон, в казарме жить не придется, да и военный стаж капает нехило. Но Котов неожиданно остановился на развилке и перевел на меня свой хитрый взгляд, тем самым прервав мои размышления.


– Леха, я должен тебе кое-что сказать, – он сделал продолжительную паузу, закатив глаза к небу и, как будто подбирая нужные слова, – у нас на хате живет домовой.


Гнусавый голос и небольшие паузы между словами, создавали впечатление, что я говорю с человеком, у которого имеются некоторые умственные отклонения.


– Чего?!


– Серьезно, зема**! – ответил Котов и для убедительности покивал головой.


Честно говоря, мне было совсем не до шуток, и я решил не поддерживать эту беседу, не придав словам Котова абсолютно никакого значения:


– Хм, ну есть и есть, чего уж теперь. Меня как-то с детства ко всякой нечисти притягивает. Так что как-нибудь переживу.


Котов, видя мое безразличное выражение лица, пожал в ответ плечами. Он развернулся и зашагал, свернув вправо от тропинки, по которой мы шли. За деревьями показался просвет и через некоторое время мы подошли к одноэтажному зданию, над

которым висела вывеска «Магазин». Котов остановился в двух шагах от двери и вновь посмотрел на меня своими хитрыми и заискивающими глазами.


– Ну что, зема, будем новоселье отмечать?


– Может лучше на субботу перенесем? Завтра ведь на службу.


– Ну, суббота-то само-собой! А сегодня так, чисто символически.


Котов почти умолял. Видимо с финансами у него были трудности, а расслабиться хотелось сильно. Я не стал в первый день знакомства спорить с новоиспеченным соседом. Мы взяли пол-литра водки и кое-что перекусить. На улице уже смеркалось, и пришлось ускорить шаг. Через несколько минут мы были на месте.



*Солдат-срочник – военнослужащий, проходящий срочную службу.

**Покупатель – военнослужащий (офицер, прапорщик, контрактник), приехавший на пересыльной пункт за новобранцами.

***Зема – земляк, т.е. уроженец одной с кем-н. местности.

Показать полностью

Пикабу, выручай! Взломали инстаграм

Я знаю, что здесь много всяких умельцев. Пожалуйста, помогите либо словом, либо делом. Наш небольшой инстаграм-киноблог взломали. Более полную информацию напишу в комментария. Комменты для минусов прилагаются!

О путанице имен бывших и нынешних

Мой товарищ недавно женился на Анастасии. Это его четвертая Анастасия подряд. Мы все ему завидовали еще во времена Анастасии III.

Отличная работа, все прочитано!