ploo

Не помню, когда мы в последний раз видели солнце, но тьмы за свои неполные пятнадцать насмотрелись немало. Хоть и был всего на год старше, но я решил заботиться о Дашке, еще когда с ней познакомился. Ну, сами судите, светлое невинное дитя, под каким углом ни посмотри, будет прекрасно вне зависимости от возраста и прочих вторичных личностных признаков. И уже когда увидел ее улыбку, я понял, что не хочу видеть ничего иного в этом многогранном призматичном мире, и осознал, насколько дорог мне блеск этих наивных глаз, которые со временем потускнеют от копоти заводов и машинного масла, на котором работают местные жители — гротескные чудовища, отдаленно напоминающие людей. Почти сразу, буквально в течение пары часов с нашего знакомства, она полностью мне доверилась, открыв самые потаенные закоулки своей души. Тогда, видимо, я и понял, что до сих пор отличаюсь от порождений дыма, которыми рождаются или становятся все жители этой железной клетки. Видимо, я дольше испытывал к ней недоверие, чем она ко мне. Ну, вы определенно знаете такое чувство, что вам внезапно несказанно повезло. В английском языке есть определение для подобного рода отношений — crunge — партнер из пары, который ну крайне не подходит своему партнеру по статусу, внешности, или чему-либо еще. Не знаю, что у нас были за отношения, не знаю, был ли я таким несоответствием в этом случае, но чувство глубочайшей несочетаемости сильно перемежевывалось с чувством блаженства от ее компании. Видимо, это была любовь. Впрочем, ни я, ни она этого, похоже, не осознавали.

Суровый климат города-домны летом плавил трамвайные рельсы, а зимой замораживал воробьев на лету. Причем, солнце видно на небе 5 месяцев в году, в остальное время года над челом висит еще одна бетонная плита, такого же цвета и плотности, что и асфальт под ногами, более напоминающий модель Гран-Каньона. А "берлинская башня" сего города — тридцатипятиметровая труба, производящая облака. Не белые и пушистые, а серые и колючие. Как вспомню, насколько бледной она казалась под солнцем, так диву даюсь, почему не догадался раньше. Впрочем, под солнцем мы видились редко... Кстати, про серые облака. Как сейчас помню: глобусы, призмы, вольтметры, учебники, вообще все школьное оборудование и принадлежности, исключая канцтовары, было не сыскать и не купить. А вот пистолет без номеров, или десяток автоматов достать — как раз плюнуть. Собственно, так мой двоюродный дядя потерял работу. Какие-то предприимчивые и тяжеловооруженные ребята за два часа захватили его банк. Повезло ведь еще, что не убили никого! Правда, бедолага, спустя два года, спился и умер от цирроза. Мне тогда десять было. Ну да ладно. Абсурд бытия сделал из меня прожженного циника уже к 13 годам и, видимо, из-за плохой экологии мне с 12 лет продавали алкоголь, деньги на который я зарабатывал на рынке грузчиком по выходным, и не спрашивали паспорт. Посчастливилось же мне не повредить спину до сих пор! А как мне повезло в 14 лет познакомиться с Дашей...

Наивное и прекрасное дитя. Как вчера помню тот день, что второй раз изменил мою жизнь. Ноябрь. Физика. Уныние. Кто-то кидает друг в друга дефицитным глобусом, мой лучший друг рассказывает беленькой однокласснице о ВВП Китая за прошедший год, да так искусно, что бедная болонка все более изнывает от возбуждения. Учитель сидит за столом и читает Космополитан, а на улице белыми хлопьями снег начинает ложиться на землю. Урок заканчивается, вся орава бежит в раздевалку, ибо последнее занятие, а я жду еще 10 минут, пока единственный луч света в непроглядном царстве тьмы покажется в холле. И вот, мы с ней уже идем домой, как всегда, не спеша, а снег вновь превращается в воду. Серый. Такого цвета был тот день. О чем-то самозабвенно рассказывая Даше, я не умолкал ни на минуту, изрекая ей свою очередную безумную экзистенциальную теорию, давно открытую до меня, но до которой я дошел собственным умом и страшно этим гордился. Вечно улыбчивая и разговорчивая Даша улыбается лишь слегка и всю дорогу молчит, глядя куда-то в пространство, вежливо слушая мой бред. Постоянный прилив тревоги возрастает, волнение берет верх, а слова все труднее лезут из горла. В итоге, я просто иду рядом с ней молча, провожая ее домой. Мимо моста и института, вверх по проспекту, прямо и налево. Ангел рядом со мной словно чувствует, насколько мне неуютно и берет в свою маленькую ладошку мою грубую руку. Все она знает. Мое солнце, что светит и греет этим вечером, согревая мое юное глупое сердце. Тут я вспоминаю: «Дашка! Так ведь я физичке готовлю подарок!». Чем спустить деньги на дешевое пиво, я решил сделать учительнице приятно и, ясное дело, немного увеличить вероятность хорошей оценки за четверть. Я и купил актуальную и полезную в ее сфере педагогики вещь — призму. Следующий урок освещал тему дисперсии света, а призмы у нас, как ни странно, не было. Вот я и решил сделать неожиданность. И, достав маленький футляр, что я забыл сегодня отдать, из портфеля перед изумленным лицом Дашки я представил стеклянный треугольник неправильной формы. «Это же призма! — восхитилась она, — Вот только ночью радугу не увидишь» — подытожила, но уже расстроенно. «А вот и нифига!» — ответил я, взяв призму в свои руки. «Ты смотри! Все семь цветов!» — сказал я, глядя на нее через призму. Жаль, она не поняла. «Теперь смотри ты» — приставил к ее глазу призму, другой глаз закрыл рукой, повернув ее голову в сторону уличного фонаря. Когда солнца было не видно более полугода, она внезапно увидела радугу. Синтетическую и маленькую, но все же такую прекрасную! Дашка улыбнулась, а я вместе с ней. Так мы и стояли, глядя на фонарь через призму в танце белых снежинок, молча радуясь этому маленькому чуду, как из глаз у Даши потекли слезы. Не переставая улыбаться, все более и более болезненно, она начала рыдать, внезапно обняв меня изо всех сил. Пребывая в состоянии, близком к шоку, я машинально погладил ее по голове, просто спросив, в чем дело. Кое-как отдышавшись, спустя пару минут, она вытерла слезы и, глядя мне в глаза, сказала: «Спасибо за последнее чудо». Я довел ее до дома, не проронив ни слова. Как иронично и бесконечно больно. Наивно мечтая защитить ее от золы и дыма этого мира, я не предполагал, что они могли давно поселиться в ее сердце. Как болезненно чувство бессилия, когда не можешь помочь одному единственному человеку. С того дня Дашка все реже появлялась в школе, а потом просто сказала, что неизлечимо больна и медленно умирает. Видимо, я умер в тот же день, как об этом узнал. В течение следующих шести месяцев год для меня шел за пять, а каждую свободную минуту я старался провести с ней, зная, что она вполне может стать последней. Разумеется, в итоге, так и произошло. Немало лет уже прошло с тех пор, но солнца в моем завтрашнем дне уже давным-давно нет и вся моя жизнь — беспросветное существование ото дня ко дню, просто из уважения к тем глазам, в которых до самого конца горела жизнь.

Под солнцем Традиции жила и цвела ежегодная ярмарка. Суть проста: красиво, традиция, налоги и есть чем заняться. Плюс, даже самые истые алкоголики и раздолбаи забывали на месяц о тунеядстве и что-то делали на продажу. Короче, все в лучшем виде, удои растут, урожаи расцветают, уроды развиваются.

Семен про себя отметил, что лучше всего ходить на ярмарку на второй день. Во-первых, цены гораздо ниже, ибо, в сравнении с первым, стремительнви домкратом падает хайп, а во-вторых, появляются новые лица и новые, гораздо более примечательные товары. Из праздного любопытства и таинственным образом заработанных денег, Семен стремился скорее удовлетворить интерес и облегчить кошелек. Там и там стояли знакомые: знакомый хирург, с которым они раньше спаринговались в фехтовании и обсуждали геополитику, одноклассница, продающая мёд, который на выходных накачала и процедила с бабушкой, интеллигентный и добродушный алкоголик-металлург из соседней квартиры, реализующий безделушки, выпиленные на станке из дерева и стали, короче, самые разномастные личности. Купив поллитра майского мёда, яблоко и пресс-папье (зачем?), Семен уж было собирался уходить, но восклицания неутомимого продавца в стиле "Семидесятидвухпроцентное мыло" его на удивление удивило и заставило навострить уши в сторону любопытного индивида. И не удивительно. До боли знакомый голос старого друга, давно уехавшего в столицу, как гром средь ясна неба гремел, рекламируя семидесятидвухпроцентное мыло на этой ярмарке в эту самую минуту.

- Спросишь "почему семидесятидвухпроцентное"? Да я и сам не знаю.

В уютной обстановке местного ТРЦ, за бокалом местного пива, решались вопросы жизни, смерти и всего такого. Бледная аура позднего весеннего солнца освещала уютные славянские интерьеры с приятной многонациональной аудиторией, отдыхающих от почтения Традиции в своеобразной корчме.

- Но суть же в чем? В продаже товаров собственного производства. То есть, если ты производишь свое мыло лично, или, например, на своей мануфактуре, то суть названия знать обязан.

- Ну блин. Тебя не обманешь!

- А то. Так давай, колись, почему так мыло назвал?

- Ну, ты прав, да, это название. Сам видишь, оно не хозяйственное.

- Так в чем секрет? Названия не появляются из ниоткуда.

- С твоей проницательностью зачем ты здесь остался?

- Да сам знаешь. Я тебе весь 11 класс втирал о традиционализме. Кстати, скажу прямо, к этим изменениям в городе я и сам приложил руку.

- Ты основал ярмарку?

- Да нет же! Через, кхм-кхм, доверенного человека я продвинул один законопроект в наше градоуправление.

- Не меняешься ты, Сём, ни на йоту...

- Заметь, безработный я чисто номинально!

- Да знаю я. А теперь о мыле, да? У меня всего один вопрос: ты знаешь Тайлера Дёрдена?

- Он латентный гомосексуалист

- Да уж, книгу ты читал, выводы делал.

- Ты делаешь из мыла динамит?

- Какой там! Это столько бабла надо в это вбухать! Не скажу, что это невозможно.

- Твое мыло на 72% состоит из динамита?

- Оно на 72% состоит из традиции

- Кажись, я понял, к чему тв клонишь.

- Правильно. Но не совсем.

- Липосакция!

- Не совсем. Знаешь, когда появились первые поползновения к изобретению мыла? Когда женщины, что стирали одежду в реках, начали замечать, что она лучше стирается в тех местах, где проводились человеческие жертвоприношения.

- Липосакция?

- Эксгумация.

Неловкое молчание повисло в зале. И все-таки у первозданности есть свои минусы.

- ...так почему семидесятидвухпроцентное?

- Скажем так... во время... эээ... опроса в помощь производства партии мыла массой 2.4 тонны, из 600 опрошенных согласилось сделать вклад 432 человека. То бишь, ровно 72% от общего количества опрошенных.

Какими бы не казались глупыми и гнусными старые ноу-хау, их всегда можно обернуть себе на пользу. Но уже тогда следует забыть о гуманизме. И, в лучшем случае, это будет меньшим злом.

Ромчик приехал на батиной копейке в лес. Было раннее холодное утро, над землей и высоко над деревьями поднимался утренний туман, оседая на траве и листьях каплями конденсата. Хоть было уже далеко за пять утра, солнце уже несколько минут, как поднялось над горизонтом, но желтый диск не было видно за толстым слоем серых тяжелых облаков. Летнее утро было насквозь пропитано серой платонической печалью.

Ромчик вышел из машины, оставив радио включенным. Старая магнитола играла что-то из Venetian Snares, из выхлопной трубы вяло валил дым, а Ромчик радостно улыбался новому дню, не смотря на холод, от которого дрожали колени, не смотря на влажность, от которой ломило кости, не смотря перед собой, он ударился об машину, когда искал на заднем сиденье резиновые перчатки и рабочий комбинезон. Не смотря на все злоключения и двухдневное отсутствие сна, он мечтательно улыбался сам себе и напевал какую-то старую протяжную песенку себе под нос, пока искал под задним сиденьем инструмент.

Право слово, нет ничего страшнее человека в здравом уме, улыбающемся, не смотря на обстоятельства. Только когда он искал молоток под передним сиденьем, Ромчик заметил, что из ноги у него течет кровь. Расстроенно покачав головой, он замотал рану тряпкой, лежавшей за ручником. На несколько сотен мелких порезов на предплечьях и на зуд он уже не обращал внимание. На поиски молотка ушло больше времени, чем хотелось. И, вроде, все есть: молоток, лопата, отвертка, перочинный нож, болт и баллон со сжатым кислородом в багажнике.

Кроме баллона, в багажнике лежало напуганное и сердитое тело мужичка в дорогом костюме и дешевых веревках. Подумав о нем, лицо Ромки озарилось радостной улыбкой. Он открыл багажник и вытащил стриноженного бедолагу на воздух. Тот немного подергался, начал судорожно дышать и, ни с того, ни с сего, потерял сознание. Это Романа крайне удивило. Он не знал, в чем дело. Он не знал, что у Степана Адольфовича случился приступ гипервентиляции, ибо сморщенные табаком, городским смогом и бумажной работой лёгкие просто-напросто перенасытили его черносливообразный мозг кислородом. Его тело, состоящее, в основном, из жира и дорогого костюма, этого не выдержало и потеряло сознание. Но Ромчик этого не знал. Неведомо ему также было, как привести его в сознание. Он тяжело вздохнул.

Примерно 36 часов назад администратор весьма престижной кафешки отказался выслушивать его жалобу, даже не смотря на то, что в его супе реально плавал человеческий палец, хуже того, недоваренный. Зря он его огорчил тогда. Ромчик просто хотел, чтобы ему поменяли порцию, а не хамили в лицо. Он просто хотел сам взять книгу жалоб, а не получить сотню царапин ножом для конвертов. Он просто хотел, чтобы перед ним извинились, а вовсе не хотел пытать, выбивать извинение и закапывать в лесу этого борова. Но даже сейчас его планам не суждено было осуществиться. Он думал об этом с недовольной гримасой на лице, пока медленно тлела его сигарета. И так он пришел к логичному выводу, что только позитивное мышление помогло ему сохранить самообладание и не натворить каких-нибудь непотребств в кафе. Ромчик безуспешно пытался разбудить Степана Адольфовича, но, очевидно, это мог сделать только городской смог.

Солнце медленно озаряло лес золотым сиянием через пелену облаков. Мелкая живность просыпалась ото сна и готовилась к новому дню. Туман постепенно и незаметно рассеивался. Картину рассвета отлично дополнял андерграундный брейккор, звучащий из старой копейки. Ромчик сидел еще несколько минут в раздумии, опершись на багажник. Потом достал из него баллон сжатого кислорода и прикрутил к нему шланг. Положив его на землю, он надел комбинезон и перчатки. Взяв в руки баллон, он подумал, что уже слишком устал, да и не оставил почти никаких следов, так что лопату можно и не использовать. Ромчик вложил болт в выходное отверстие шланга, подошел к телу Степана Адольфовича и прислонил болт к его виску. "Как бывает плохо, когда люди не хотят быть вежливыми" — сказал он и разом открыл клапан на баллоне. Послышалось шипение вырывающегося газа и отчетливый звук разрубленного мяса. Болт под давлением кислорода, вошел по самую шапку в голову Степана Адольфовича, как в масло, пробив череп, мозг и навсегда закрыв его злой рот.

Ромчик несколько минут сидел над бездыханным телом администратора. Потом медленно поднялся на ноги, посмотрев на небо глубокомысленным взглядом. Ромчик улыбнулся при виде выходящего из-за туч солнца, глубоко вдохнул чистейший лесной воздух полной грудью, снял перчатки и комбинезон. Собрав всё свое оборудование, он еще раз посмотрел на истекающее кровью тело, мысленно снял шляпу в уважение покойнику, будто бы он тут и не при чем, сел в машину и вдарил по газам. Впереди предстояла долгая дорога домой, долгая ванная и долгие сон. Мысли об этом согревали Ромке душу.

Однако недолго. Не спав два дня, он уснул на скорости в 100 км/ч, вылетев с дороги и порвался вместе с машиной на две части об тонкое придорожное дерево. Тогда почва леса побагровела от крови двух человек, но не было издано ни одного крика.

Короче, погромы, беспорядки, вандализм и иные непотребства учинились на улицах города. Это был протест против повышения цен на проезд на общественном транспорте. Люди разных возрастов жгли шины и, под прикрытием дыма, штурмовали горсовет. Оттуда председатели кидались в них, чем могли и поливали из незнано откуда взятого шланга. На бунтарей это оказывало только разъяряющий эффект и они все с большей силой старались выбить двери камнями, бревнами и кувалдами. Эта задача была из крайне непростых, ведь двери внутри были армированы стальной решеткой еще с позапрошлого раза. И без того мощный дуб все хуже поддавался топорам и таранам. Но непосильных задач не бывает. В то время, как человек сто осаждали здание мэрии, на всей центральной улице горели здания, шины, мусорные баки, пара неудачливых ментов, факела и тряпки. Кто-то из вышедших на улицу дрался друг с другом, пытаясь остановить вандализм, в эти побоища вклинивались еще ребята. Кто-то ужинал в кафе, пока его громили, не пошевелив и пальцем — за заказ платить не придется, кто-то поливал протестующих из ведра из окон, кто-то вообще украл из зоопарка горного барана и, с кувалдой наперевес, на спине у своего зверя патрулировал улицы. В свете всеобщего хаоса напомнили о себе и догхантеры: с рогатками, вилами и гладкоствольным огнестрелом они систематически вырезали всех собак в округе, в ошейниках, без ошейников — не важно. А собаки, в свою очередь, кушали трупы убитых ментами и убитых ментов да и просто жертв протеста. Близился вечер второго дня беспорядков.

Все устали и уже начали расходиться по домам. Многие, конечно, остались под осажденным горсоветом. Кто-то достал мангал и жарил шашлык, в то время, как группка народа отправилась на поиски пива. Осажденные в здании ждали разрешения о использовании огнестрельного оружия от губернатора и прибытия местных райот полис. Ждать было долго, но лучше подождать, чем быть разорванным заживо. Уставшие чиновники уже отходили ко сну, как их разбудил крик снаружи. Это местный сброд опрокинул мангал и прогнал шашлычника, узнав, что он догхантер и откуда берет свое мясо.

Близился рассвет, а градус неадеквата только нарастал. Некие умельцы умудрились построить пневматический таран. Во время испытаний он не только не убил своих создателей, но еще и разбил одну из дверей в щепки, оставив только армированную решетку и то, сильно ее погнув. Конечно, он еще и сломал одному человеку руку ну и развалился, благо, не взорвался. В тот момент люди принялись искать болгарку, или автоген, или ножовку — хоть что-то, чтобы перепилить баррикады. Разумеется, этим занималось человек 20. Остальные разошлись по домам или дальше пошли дебоширить и куралесить. В это же время группа особо ярых школьников приволокла с зданию замученного, худощавого очкастого паренька и заставила мешать им молотовы. Как он им не объяснял, что он физик-ядерщик, никто не слушал и его только продолжали пинать, пока он не начал плакать. Тогда его утащили обратно, откуда взяли и приволокли оттуда же одного из аполитичных догхантеров, заставив выдать им все огнестрельное оружия, что есть у его союзников в запасе. Тот оказался крепким орешком и поэтому его долго пытали, закидывая щенками. В то же время какие-то наркоманы дули на крыше местного банка и пели песни во славу войне. Их сперва пытались оттуда согнать, но потом прониклись и начали подпевать. Они там просидели до самого конца протеста. Им кидали еду и воду, а они все продолжили петь, при этом не отходя от здоровенного самодельного бонга. А у мэрии жарили шашлык из барана, которого украли из зоопарка, его наездник горько плакал и ел его, и ел, и ел, и плакал, и продолжал есть.

На следующее утро пыл народа вновь воспылал праведным гневом и людские волны вновь стали штурмовать здание с ненавистными кровососами, которым так и не дали разрешение на огнестрел, но выслали отряд миротворцев в помощь. Обещали прибыть через неделю. До того времени чего-то надо было решать. И прозвучала сакраментальная идея:"Мы с голоду помрем, если снизим цены на проезд, что ли?". Это породило жаркую дискуссию, но короткую, так как зазвучал рёв болгарки по железу. Из окна, выходящего на площадь, выбросили баннер. Он поверг всех людей в шок. На баннере было написано огромными кривыми буквами "РАСХОДИТЕСЬ МЫ СНИЗИМ ЦЕНЫ НА ПРАЕЗД". Среди людей прокатилась волна возмущения и удивления. Наркоманы на крыше перестали петь. Диск болгарки сломался об прутья решетки. Все застыли в немой сцене на театре бунтов, прежде чем разразиться победными возгласами. Все ликовали: их протесты были услышаны и приняты, люди показали, что с их мнением стоит считаться! И начали расходиться. Немногие остались громить улицы, но вскоре их разогнали отряды миротворцев, прибывшие спустя две недели после конца бунтов. А цены на проезд все таки снизили.

Сеня призывал Сатану. 15-летний парень, пока мама не видит, начитался оккультной литературы и возжелал силы, величия и чтобы Ахмед перестал пиздить. Как по мне, он выбрал не ту литературу, но не суди да несудим будешь. Он долго готовился к ритуалу. Начертить пентаграмму и возжечь ритуальные свечи вокруг жертвенного алтаря было самой простой частью, а вот зачитать на латыни заклинание призыва было сложновато, ибо по английскому у Сени в школе стояла двойка — куда уж там латыни. Еще одним условием было сжечь несколько грамм фосфора и вскипятить чью-то кровь. Тут уж было легче: фосфор он настриг со спичек, за что его потом пиздил батя, а он не признавался; кровь набрал из пальца, расхуярив иголкой чуть ли не полруки. Таинство должно было состояться после полуночи, но Сеня решил прокосить школу в тот день и призвать дьявола в полдень, ибо на другом конце Земли все равно полночь. В принципе, тут его нельзя не похвалить и не похаять систему написания учебников в нашей стране, которая подчистую нивелирует объективизм и плюрализм мнений.

С третьей попытки он прочитал все, как надо, и возжег фосфор, тем самым вскипятив свою кровь. Как только фосфор выгорел за секунду, кровь превратилась в угрожающее сухое пятно на дне детской чашечки его сестренки. Она служила за алтарь. Сеня напряженно наблюдал за ритуалом около минуты. Ничего не происходило, что не удивительно. Сеня подумал, что если съесть ябллко, хуже не станет и пошел на кухню. Вернувшись из кухни с яблоком в руке, он кататонически охуел, увидев, как чашка его сестры начала обильно дымиться. Первой мыслью было потушить огонь, но он все смотрел на дым, как завороженный, не в силах оторваться. Вдруг дым начал приобретать формы козлов, пауков, драконов, хуев и змей, со временем формируя антропоморфную фигуру. Со вспышкой света дым материализовался и затвердел — перед Сеней предстал Он. Точнее, Она. Сатана определенно больше походил именно на женщину, чем на козла или демона. И, что интересно, на чертовски красивую.

Лицо Сатаны напоминало черно-красную деревянную маску с лицом женщины и горящими глазами, от которых не оторвать взгляд. Сеня про себя отметил, что не видел более сексуальных женщин за всю свою жизнь ни на одном сайте. Как и подобает, явление дьявола до немоты поразило призывателя. Чтобы прервать неловкое молчание, демонесса мягко прокашлялась, что по звуку напоминало рокот грома, и голосом молодой женщины обратилась к своему медиуму:
— Ну, о, Великий? И зачем ты меня призвал?
Ее тон звучал одновременно насмешливо и раздраженно. Сеня не мог сосредоточиться на вопросе и выпалил первую мысль, что тревожила его на тот момент:
— Я-я... я думал, что ты выглядишь, ну... иначе?
Он не ожидал этого вопроса от самого себя.
— А кого ты ожидал увидеть? — ответил Сатана, — Человека-козла, массу дыма, черта с рогами? Я являюсь всем в виде того, что они вожделеют больше всего, как иначе?
Сеню этот ответ немного привел в чувства и, срывающимся голосом, он, якобы уверенно, заговорил:
— Великий Владыка Преисподней! Я призвал тебя, чтобы ты исполнил мою волю и осуществил мое жалание!
— Спокойно, мелкий, я знаю, зачем ты меня позвал. Но вот тебе задание: сформулируй свое желание ясно, четко, одним предложением. Сможешь?
— Конечно смогу! — ответил возбужденный Сеня, — Я желаю славы, величия и могущества.
— Ну, в таком случае тебе н... — но дьявола прервал спохватившийся Сеня.
— И еще богатства.
Люцифер взглянул на него недвижимым женским лицом, но даже на нем читалось выражение пренебрежения
— Смотри сам, парень. Твое желание очень туманно. В нем содержится минимум три пункта. Плюс ко всему, ты даже не смог уместить его в одно предложение. Ты-то сам хоть представляешь, чего ты хочешь?
— Ну, да. Я хочу, чтобы меня перестал бить Ахмед.
— Только и всего? Только для этого тебе нужна сила и могущество? Чтобы от тебя отстал Ахмед?
— Конечно нет! Мне одного этого мало!
Дьявол вздохнул. В его вздохе слышалось все разочарование Вселенной по поводу этого непутевого младенца.
— Хорошо. Но ты хоть представляешь, что такое для тебя — сила? Что это для тебя такое? Это сила принимать решения? Это здравомыслие? Это физическая сила?
— Если это и правда так...
— Ты даже не знаешь, чего ты хочешь, детка. Так зачем ты призвал меня?
Тяжкое раздумие покрыло прыщавое чело Сени морщиной. Он усиленно думал и выбирал слова.
— Тогда дай мне возможность совершенствоваться. Становиться сильнее, умнее и красивее своими силами.
Мефистофель самодовольно посмотрел на Сеню.
— Я сделаю, как ты просишь, смертный. Но знай, что способность к самоулучшению в тебе заложена с самого твоего рождения. Я могу тебя ее лишить. Могу усилить и ослабить. Но дать тебе ее я не могу.
Лицо Сени озарилось...
— Ты открыл мне глаза, князь ада. Спасибо тебе.
— Да не за что. Я ведь не абсолютное зло. Оно относительно. Так что желаешь, нечто?
— Ты открыл мне глаза на мою истинную сущность, Князь Тьмы. Я понял, что нет ничего, чего я не могу достичь сам. Так что... покажи сиськи, а?