joinaten

В американском мультсериале «Симпсоны» есть одна замечательная серия. В ней автомобильный магнат – Генри Форд своего времени – ставит на должность генерального конструктора своего сводного брата Гомера Симпсона. Логика руководителя предприятия такова: Гомер, будучи представителем среднего класса – простоватым, даже немного туповатым, – должен гораздо лучше толстосумов-миллиардеров и яйцеголовых учёных знать, какой именно автомобиль необходим среднестатистическому американцу. Гомер с огромным энтузиазмом берётся за разработку новой модели. С безудержной фантазией типичного мещанина он фарширует концепт-кар запредельным количеством всевозможных гуделок, свистелок и мигалок, дорогих и ненужных прибамбасов. А корпус автомобиля приобретает самый нелепый дизайн, по сравнению с ним вилла цыганского наркобарона – торжество вкуса и стиля. На выходе получается чудо-юдо машина, которая стоит запредельных денег, но даже не способна нормально выполнять свою основную функцию.

Вот та же история с новыми «Звёздными войнами». А давайте включим в фильм какую-нибудь милую зверушку, чтобы потом продавать мягкие игрушки. Нет, мало… Давайте у нас будет целых три трогательных животинки! А давайте у положительного персонажа будет талисман. Хорошо… но давайте у антагониста тоже будет какая-то важная побрякушка! А давайте пришьём к «Звёздным войнам» сюжетную линию а-ля «Освободите Вилли»! А давайте добавим карикатурных буржуев и оборванных детишек прямиком с советских плакатов! А давайте слоу-моушн! А давайте полёты в космосе без корабля и скафандра! А давайте… А давайте… А давайте…

А давайте ещё побольше политкорректности! С ней в фильме уж даже не перебор, а переборище. Количество «сильных и независимых», нарочито феминистичных женщин в кадре настолько велико, что уже не чай с сахаром, а сахар с чаем. Показанный крупным планом поцелуй полнощёкой азиатки с чёрнокожим – настолько фальшивый, искусственный, пластмассовый и неоправданный, что от чувства неловкости становится больно. Замечу, что в американском кинематографе есть великолепные кинокартины и о женской эмансипации («Алиса здесь больше не живёт» Мартина Скорцезе, 1974), и о межрасовых отношениях («Угадай, кто придёт к обеду?» Стэнли Крамера, 1967). Они интересны – своей смелостью, новаторством, уровнем постановки. Но не желанием кому-то угодить с широко натянутой улыбкой. Лицемерной, полимерной.

Перегруженная машина сюжета заводится, но не едет. Фильм долгий, сложный для восприятия – в плохом смысле – да и по большому счёту скучный. В зале кинотеатра постоянно загораются огоньки мобильных телефонов – зрители смотрят на время. Соседка слева, которая садилась в кресло с горящими глазами (ну как же – мы ведь будем смотреть «Звёздные войны»!), на середине сеанса шепчет своему кавалеру: «Оно когда-нибудь закончится?».

Картонные персонажи, продирающиеся сквозь сюжетный лабиринт, не интересны (за одним исключением – о нём чуть позже). Переживать за них не приходится – если из трёх десятков кораблей противником будут взорваны все, кроме последнего, – именно на нём протагонисты и окажутся. Если в самоубийственную атаку на тринадцати ржавых корытах несутся три обязательных персонажа – то сбиты будут остальные десять. Даже если действующих лиц схватили и бросили в тюремную камеру – то из сотен камер именно в этой окажется человек, который им как раз и нужен. Конечно, совпадения «один на миллион» присутствовали и в оригинальных эпизодах «Звёздных войн». Но, во-первых, они не были уж настолько примитивны, во-вторых, в них чувствовалось Провидение – незримая Сила, которая сводит друг с другом героев и движет вперёд эпическую историю. В Восьмом эпизоде чувствуется лишь желание скрепить скотчем разваливающийся сценарий (в котором основное действующее лицо, потерявшее сознание в гуще вражеских войск, в следующей сцене вообще без каких-либо объяснений оказывается на корабле «хороших парней»). Иногда кажется, что сценария не было вовсе – только хаотичный набор несвежих идей и штампов.

Космические баталии отдают пресностью и демонстрируют лишь нехватку фантазии. Её – фантазии – гораздо больше присутствовало у авторов классической трилогии в конце 1970-х и начале 1980-х. Не было компьютерной графики, приходилось снимать на плёнку настоящие модели звездолётов – но запечатлённые с помощью этих миниатюр сражения захватывают дух и сегодня. В отличие от нового эпизода, для которого, казалось бы, нарисовать можно было уж всё что угодно… И даже такой неотъемлемый атрибут «Звёздных войн», как схватки на световых мечах, смотрится в «Последних джедаях» (так называется новая часть) просто неубедительно.

Ко всему прочему, режиссёр Райан Джонсон не понимает очень важной вещи: магия пропадает, если ты начинаешь говорить о ней слишком открыто. Во время просмотра «Новой надежды» (1977), «Империя наносит ответный удар» (1980), «Возвращение джедая» (1983) ты постепенно, мало-помалу проникаешься одним из главных смыслов всей саги: несколько человек в союзе с чем-то неосязаемым способны повлиять на жизнь миллиардов миллиардов разумных существ, живущих в огромной галактике. В Восьмом эпизоде эта истина постоянно повторяется вслух, со звенящим пафосом – и оттого перестаёт быть истиной.

«Последние джедаи» проваливают даже тот небольшой задел, который им оставил предыдущий Седьмой эпизод, вышедший в 2015 году. Там появилась интрига, связанная со зловещим тёмным владыкой Сноуком. О нём ничего не сообщалось, создавался ореол таинственности. И, пожалуй, каждому было интересно что-то разузнать о Сноуке из следующей части. Но в Восьмом эпизоде вся интрига нагло спускается в канализацию – более литературно сказать, извините, не получается.

И последнее. У каждого художественного фильма должен быть свой ритм. «Космическая одиссея: 2001» Стэнли Кубрика (1968) погружает в состояние медитации. «Страсти Жанны д’Арк» Карла Теодора Дрейера (1928) держат высокие ноты от начала до самого конца. «Иди и смотри» Элема Климова (1985) нагнетают напряжение длинной мрачной прелюдией, оглушают в конце сорокаминутной фугой, после которой «Реквием» Моцарта позволяет зрителю вернуться в нормальное состояние и плавно «выйти» из фильма. А самые лучшие работы Кшиштофа Занусси и вовсе снимались как бы в такт музыке Войцеха Киляра (который писал композиции для всех картин Занусси с 1969 по 2013 год).

Новые «Звёздные войны» – это какофония, сумбур. Фильм вызывает сильную головную боль, но не обилием спецэффектов, а отсутствием какого-либо понятия о ритме. Теоретические основы прорабатывались ещё в 1920-е годы («Эффект Кулешова», «Монтаж аттракционов» Сергея Эйзенштейна), но Райан Джонсон с ними как будто не знаком. И потому, вместо того, чтобы выстроить гамму – с восходящими и нисходящими тонами, нормально воспринимаемым чередованием экшна, драмы, лирики и юмора, – он бездумно бьёт по всем клавишам разом. Продолжается эта дисгармония и разноголосица без выдержанной стилистики два с половиной часа – поэтому без «Аспирина» или «Пенталгина» на сеанс лучше просто не приходить.

Есть ли в «Звёздные войны: Последние джедаи» что-то, ради чего их стоит смотреть (помимо формального ознакомления с событиями)? Несколько по-настоящему красивых кадров, несколько очевидных и не очень цитат из первоисточника, Люк Скайвокер. Лично я пятнадцать лет мечтал снова увидеть этого героя – с тех самых пор, как в сентябре 2002 года классическую трилогию «Звёздных войн» впервые показали по российскому телевидению. Мечта сбылась не так, как того бы хотелось, но всё же сбылась. Сцены с постаревшим Люком не блещут, как и вся кинолента, но само присутствие персонажа в исполнении Марка Хэмилла в кадре вызывает массу положительных эмоций. Хэммил, который, кстати, сам категорически не согласен с образом Люка Скайвокера в новом эпизоде, – лучшее, что есть в «Последних джедаях». Ну а как актёр он и вовсе смотрится словно Народный артист СССР, случайно получивший роль на детском утреннике.

Выбор Райана Джонсона в качестве режиссёра нового эпизода «Звёздных войн» изначально вызывал опасения. Он известен в первую очередь как автор фильма «Петля времени», сюжетная линия которого представляла собой путанную каляку-маляку, но вдруг очень понравилась кинокритикам (то ли они смогли придумать объяснения каждой из огромных сюжетных дыр, то ли им было стыдно признаться, что они запутались и ничего не поняли). Что ж, Джонсон остался верен своему авторскому стилю: переусложнённость, затянутость, нелепицы и просто безумное количество резких сюжетных поворотов и переворотов. Но выбора нет – всё равно приходится смотреть. Ведь в названии опуса присутствует душой любимое словосочетание – «Звёздные войны».

Это интереснее, чем алкоголь и фонтаны.