flashader

Свои понедельники я вечерую в одном баре в центре. И есть там очень замечательный столик. Я его называю "столик-для-тиндера"; его регулярно новоиспечённые парочки занимают. Заведение приметное, кормят вкусно, пиво чешское: самое то первые свидания назначать.

Обычно сижу за барной стойкой и максимум только наблюдаю за событиями. А тут в честь футбола занято было совсем всё, кроме крохотного стола на одного прямо у входа. Как раз возле столика-для-тиндера.

Сидят передо мной двое. Мальчик - будто мама на свидание собирала: рубашка на крахмале, жакетик приличный. Прямо джентельмен. Девочка, ну.. вполне себе обычно выглядящая девочка. Но оба такие невероятные милахи, что аж по утерянной молодости плакать хочется: года 22-23 на вид.

Пришёл я, судя по всему, уже к середине встречи. Он как раз рассказывал про проблемы с мамой. Не понимает, мол, его родительница. Ограничивает, нравоучает, жизни почти не даёт.

О, думаю, вечер перестаёт быть томным. Конечно, я старался периодически отвлекаться. Не совсем прилично, всё-таки, в чужую жизнь так лезть. Да и пиво само себя не выпьет. Но не слышать это было невозможно.

Когда я в следующий раз обратил внимание, монолог перешёл на проблемы династии Каролингов. Ох, дорогой, думаю, тут уже всё, без шансов. Ну её, эту девочку, пересаживайся лучше ко мне, отлично пообщаемся за историю под пенное. Вечерочек точно удастся.

Но он только всё больше распаляется. Про прошлое рассказал, на очереди оказались мечтания о будущем. А в нём: как ему хочется приходить домой и чтобы его там ждала Она ("Прямо именно я?"/"Да, именно ты!"). С детишками в конструктор играть. Собаку выгуливать. И по профсоюзной путёвке в Гагры. You know.

Она его успокоить пытается. Мол, ну, ты просто романтик дофига. Чересчур чувственный и ранимый, наверняка. Это всё очень мило, конечно. Но первое свидание, ало. Зачем ты сразу всё вот так, мол?

А он вторит: да, ранимый. Расстался как раз недавно с девушкой, пара месяцев от силы прошла. И начинает рассказывать истории про бывшую.

Уже не знаю, куда себя деть. Встаю и иду по бару попросить у соседей третью руку, чтобы к лицу приложить можно было.

Девочка при этом умница. И так на него взглянет, и туда плечом поведёт. И волосы не просто трогает - чуть ли не взъерошивает уже. И руки через стол к нему тянет, возьми мол. А он то за бокалом пива спрячется, то жестикулирует, что твой итальянец, то вообще в сторону телевизора отвернётся.

Вечер короток, скоро футбол, официанты начинают их просить освободить столик (тот под матч зарезервирован как раз). Приносят им счёт. И тут он ставит жирную точку. Расплачивается и громко, поставленным голосом из радиорекламы нулевых, чтобы не только я, но и весь бар услышал: "Сдачи не надо".

Сдерживая истерику, убегаю курить.

Выходят вскоре за мной. И становится мне люто завидно и дико тоскливо. Всё это время он ко мне спиной сидел, а тут они вышли, и я вижу, что он наверняка душу продал (и, скорее всего, не только свою) за то, чтобы ТАК выглядеть. Хочется быть им и ловить на себе столько же женских взглядов. Красивый, как питерский закат.

Стоят, мнутся, не знают, что дальше делать, куда идти. Все бары погрязли в футболе, кофейни уже закрыты, а дальше, видимо, мысль останавливается.

Эх, думаю, не судьба. И только пепел стряхнуть отвернулся... уже целуются.

И весь мой цинизм тут же поплыл.
Само вырвалось: "Да вы ж мои зайки!"

А что было дальше, вы и сами уже знаете.

Просыпаюсь от треска.

Дверь выбита; разрушенная рама засыпала прихожую опилками. Никогда не планировал делать из пляжного домика крепость. Бежать уже некуда; если они нашли нас здесь - найдут везде. Машину мы арендовали, платили наличными. Мысли путаются, пытаясь судорожно найти выход из ситуации. Даже если быстро спуститься в подвал - они не перестанут искать. Мы оставили слишком много признаков своего присутствия здесь. Всё, что успеваю сделать - запереть дверь. Она же достаёт из сумочки комплект ключей и выбрасывает в окно. Возвращаться за ними, пусть даже тщательно законспирировавшись - было абсурдом. Потому и подумал, что сработает. Поочерёдно пинают двери, переворачивают мебель. Они знают, что ищут и судя по силе ударов - весьма мотивированы найти.

Всё было зря. В такие моменты понимаешь опциональность полезности некоторых вещей. Двое вламываются в комнату и берут нас под прицел. Ждут главного, судя по виду. Этим - очень нужно отпереть сейф. А мы бы не отказались от чуть более продолжительного будущего. Залог того, что нам ещё позволяют дышать - валяющийся теперь в песке брелок. Но слишком долго возиться им тоже не с руки. Выживание в любом случае становится вопросом времени. А я не могу даже замедлить отсчёт. Или же всё-таки могу? Бросаю в дальнего кружку; тот даже не отвлекается. Пока я прыгаю на ближайшего второй должен смотреть в другую сторону. А он лениво простреливает мне ногу. Свинец, что ломает коленную чашечку, весьма болезненно резонирует где-то в затылке. Она кричит и получает в ответ свой патрон, куда-то в живот.

В проёме показывается огромный пиджак обёрнутый вокруг шеи диким в этой обстановке жёлтым галстуком. Задаёт ей какие-то вопросы, а она не испускает ни звука. Голос звучит всё более угрожающе и в конце-концов повторно взрывается болью, но уже в другой моей ноге. Пытаюсь справиться с шоком, смотрю теперь только в глаза, ради которых и совершил тысячу глупостей в своей жизни. В глаза, которые смотрят куда-то в сторону. Пиджак окрикивает её, но не добившись реакции - включает наконец свет. Чтобы я наконец увидел отсутствие жизни в глазах напротив.

Идти я не могу; пока один из них переворачивает комнату вверх дном - меня несут в багажник. Почти перестаю чувствовать руки - кровь уходит, заменяя ладони белым шумом. Я не успеваю потерять сознание, как двери машины открываются и повторно захлапываются. Очевидно, что найти они ничего не смогли и решили устроить пикник на ближайшей опушке. Жаль, правда, что я так и не научился готовить мясо на углях. Хорошо, что скоро и эта проблема перестанет меня беспокоить. Плохо, что придётся вспомнить об остальных. И снова увидеть взгляд в никуда.

Вывалившись на землю - получаю оплеуху. Нет, что вы, я пока ещё с вами. Даже могу, наверное услышать, о чём философствует ваш хозяин. Но лучше я представлю, что вслушиваюсь в признаки начинающегося прилива. Меня бьют снова. Опять задают бессмысленные вопросы. Какая теперь разница? Я действительно не хочу помнить где лежит то, что вы ищете. Скоро рассвет, на землю уже начинает опускаться туман. Гораздо более интересной темой для размышлений мне представляется иное. Как, зная всё это, я мог простодушно отказаться от подготовки к приходу дорогих гостей? Почему не приготовил ужин, не предложил вина, даже не поинтересовался, как добрались. Думать о чём угодно, любой бред подойдёт. Жизнь покидает меня не с кровью. Надвигающееся отсутствие смысла гораздо более летально. Где-то очень далеко, в параллельной реальности, кто-то мучает двигатель, пытаясь запустить свой катер по воде. Продолжаю молчать. Почти физически чувствую, как из конечностей в сторону черепа движется последняя мысль. Считает, что именно ей в первую очередь необходимо быть подуманной, пережитой, отстраданной. Но нет, я не позволю этому случиться.

Мы уйдём вместе. Три огромных прямоугольника заслоняют лунный свет. Если ты ещё можешь поддержать своих близких - ты жив. Слышу щелчок передёрнутого затвора. Он демонстрирует мне три пальца, последовательно их загибая. Пока тебя ещё есть кому поддержать - ты всегда найдёшь в себе силы продолжать. Мне в лицо тычут вопрошающей чернотой провала ствола. Если держаться за руки - ничего плохого произойти просто не сможет. Счёт окончен, но им действительно нужно знать. А я лишь только сейчас начинаю понимать, где узнал все подробности недавних событий - ещё до того, как они соизволили случиться. Мне дают несколько лишних миллисекунд, ожидая, что остановлю, начну говорить. Но мне точно известно, что произойдёт дальше, а потом продолжит происходить. И так же точно знаю - почему.

Всё это - сейчас, вот в эти последние кванты времени. Умирающий мозг пульсирует воспоминаниями. Самым важным, что могло со мной случиться. Самым главным, что стоило пережить. Лишь поэтому я знаю всё наперёд. Всё, остальное, что было до этого момента теперь не имеет значения. Всё, что было после - уже не существует для меня. Всё, что теперь нужно сделать, всё, что мне осталось - это проснуться. На самом деле я уже давно мёртв. Но я не хочу об этом помнить.

Просыпаюсь от бриза.

Просыпаюсь от гудка.

Только что стоял в пробке. Теперь уже сигналят - требуют проезда. А мне нужно решить, что именно делать дальше. И решить быстро. Рву вперёд на десятки метров и вновь встаю в потоке. Кто-то умеет пользоваться смещённым ритмом жизни. Совмещать безысходное ожидание и мгновенно переключаться в активные действия. Для меня такое непривычно. Либо долгое и тщательное планирование, либо безмятежная игра от ситуации. Примерно в сотне метров от меня застряли конвоиры. Я следую за ними уже почти час. Пик нервозности приходится на те моменты, когда прошибает осознанием. Мыслью насколько глобальные различия в будущем может оформить одно неосторожно сказанное слово. Или опоздавшее на секунду действие. Продвигаемся ещё на три корпуса. Где-то впереди авария: перекрыты две полосы. Примерно посерёдке, между мной и причиной пробки - полиция. Довольно забавно, кстати, выходит. Вся мощь собственной важности и безусловность приоритета пасуют перед неодолимой силой. Окружающие может и рады бы их пропустить поскорее, но некуда.

Ловко, на грани фола - перестраиваюсь. Приблизился к ним ещё сильнее. Но и они скоро выйдут из затора. Мне нужно хотя бы знать, куда именно её везут. Чтобы уже оттуда планировать дальнейшие действия. Я даже не терзаюсь вопросом необходимости собственной причастности к её будущему. Эта часть - безысходная. Активные действия планировать выходит хуже. Если бы получилось сдержаться тогда - может и узнал бы часть информации общим порядком. С другой стороны, возможно и исход ситуации был бы другой. Продолжающаяся чертовщина выбивает из колеи. Относиться легкомысленно, представляя себя в очередной игре лиц и интонаций, не даёт серьёзность последствий. А растащить проблему на атомарные составляющие не позволяет недостаток информации. Пока - едем дальше. Хотя скорее ждём. И ожидание утомляет, путая мысли.

Автомобиль, в котором её везут, почти успевает выйти из пробки. Всё происходит мгновенно, неожиданно для большей части попутчиков. Только шины конвоя начинают мять осколки стекла, как тут же их берут в коробку три кроссовера. Звук лопнувшей камеры вполне логичен в этой ситуации, но у машины их всего четыре. Выпавший водитель видимо пытается спрятаться за корпусом, но стравливаемый глушителем воздух убаюкивает его. До окружающих уже начинает доходить сходство между пробитым колесом и тихим выстрелом, но действовать они начинают с опозданием. Амбалы ломают двери. Ситуация переключилась в активную фазу, но специалисты по жизни в пробках ещё не догадались, что на этот раз следует поступить иначе. Не обращая внимания на гудки, стою на месте. Всё потому, что вижу, как её вытаскивают и ведут с явным намерением запихнуть в ближайший ко мне джип. Дорога помалу расчищается. Переключаюсь с нейтральной передачи и готовлюсь действовать. Я уже делал это однажды; в этот раз просто не может получиться иначе. Главное сейчас - не забыть открыть окна.

Разница в массе не позволяет мне опрокинуть корпусом вольво бандитский мерседес. Однако длины разгона вполне хватает, чтобы зажатый между нами наёмник не решился встать ещё долгое время. Играют роль уже не секунды, но их крайне раздробленные части. Сдаю назад в безумной попытке развернуться, а она всё понимает правильно и буквально влетает на заднее сиденье. Рвусь на встречную полосу и молюсь поршням своего двигателя. Ты действительно хочешь знать, откуда я здесь? Нет, что, прямо сейчас? Похитители явно ожидали погони. Подготовились просто идеально. Но в их планах было убегать, а не догонять. Причём убегать в противоположную от нашего движения сторону. Да, тоже очень рад видеть. Сигареты в куртке; бери, если хочешь. Только не отвлекай. Пожалуйста.

Минут пятнадцать нарушаю все правила съезда с развязок и движения по дворовой территории. То что машина до сих пор едет - провидение, не иначе. То ли это разбитая подвеска, то ли нас действительно трясёт в десять баллов по Рихтеру. Осталось ровно два вопроса. Что является большим чудом: причина, по которой её не убили сразу, или тот факт, что нас потеряли? И можно ли придумать более подходящий момент для следующего вопроса. Спрашиваю: ты сегодня вечером не занята? Я тут просто запланировал романтическое свидание с прекрасной классической постановкой и вкуснейшим рестораном. Всё не то. Решай, куда сначала поедем, говорю. Медленно поворачивается в мою сторону. Разумеется, из города надо исчезнуть как можно быстрее, я даже знаю куда. Напускная шутливость почти разряжает обстановку. В её лице - ни капли крови. Мы где-то в подворотне. Двигатель заглушен, а шум улиц давно фильтруется на уровне подсознания. Можно услышать, как седина рвётся занять стратегическое положение на наших висках. Не могу решиться и продолжаю тянуть улыбку. Напряжённость можно разрезать на полосочки и упаковывать на экспорт. Взгляд наконец фокусируется на моих скулах. И мне прилетает сильнейшая затрещина в моей жизни.

Пугается, резко и глубоко вдыхая. Весь горю предчувствием момента истины. Но плотность событий и накал эмоций просто требует выдержать театральную паузу. Потом жду ещё секунду и наконец выдыхаю. Может, спрашиваю, теперь то уж, говорю, согласишься, мол, выйти, ну, за меня?

Быстрее, чем недавно развивались события, она заливается краской. Можно даже заметить, как выдох проявляет в уголках её глаз несвоевременную жидкость. Знаешь, говорит, я выбираю ресторан. Давай только заедем сначала кое-куда. В моём удивлении вся горечь мира. Сам подумай, идиот, нельзя же девушке в таком виде появляться на людях.

Просыпаюсь от оклика.

Откликаюсь в ответ. Пристав безучастно провожает до кафедры. Успеваю поймать её взгляд. Косметикой тут и не пахнет - сценарием не предусмотрено. Напротив, всё возведено в крайнюю степень обыденности. Обстановка оглушающе молчит пошлостью и пялится на тебя бюрократизмом. Под глазами у неё - мешки, внутри - удивление. Да, свидетель защиты, а чего ты хотела? Автоматон зачитывает мои права и обязанности; всё подтверждаю. Не расстраивать же человека. Кто виноват, что его работа абсолютно не имеет смысла? Была бы причина у меня сейчас соврать - кто бы меня осудил за это? Даже добрая половина зала - обвинение, что пока смотрит сквозь зубы. Заскриптованные юристы думают, что они хоть чем-то могут повлиять на ситуацию. Конечно я её знаю. Встречался? Да, неоднократно. При очень особенных обстоятельствах. Клонит в сон, если честно. Но вы это в протокол заседания не записывайте, пожалуйста: я этого вслух не скажу.

Проверяю, можно ли во время слушаний смотреть куда-либо, кроме как на адвоката. Оказывается, да, но на вопросы отвечать всё же следует без задержки. Нет, был не в курсе бизнеса. Да, по своей воле отдал сбережения. Нет, не идиот. Свидетели обвинения, а на деле - представители толпы обманутых - пытаются прижать меня к полу своей презрительностью. Плевать, только одно выражение лица сейчас имеет вес. Пересечение взглядами обжигает; она не выдерживает этих атак. Периодически переключаю внимание на адвоката. Что думаю по поводу схемы? Классическая разводка неудачников на деньги. Нет, не забыл, чьим свидетелем являюсь. Протест отклонён, я совсем не против. Из происходящего цирка даже шапито никогда не получится. Стены покрыты самыми дешёвыми белилами. Линолеум в нескольких местах разорван вклочья. Зритель мог бы впечатлиться внушительностью кафедры, или смешными париками решателей, но их не предусмотрено. Нет, не причастен. Нет, не обвиняю подсудимую. Считаю ли я что она должна понести?

Безусловно не должна. Я прекрасно знаю, кто и зачем всё это организовал. Нутром чую, как будут развиваться события. Но их нужно переломить. Сейчас для неё самое безопасное место - где-нибудь там, глубоко в тайге. Не отворачивайся от моих глаз, пойми. Успей увидеть, осознать. Общую сумму награбленного можно себе представить просто окинув взглядом общую стоимость неуместных здесь костюмов. Пафос китчевости можно пытаться заменить величием и непоколебимостью возмездия. Но как же плохо у бюрократов это получается. Нет, я считаю, что следует наказать. С одной лишь оговоркой. Высокоуважаемый и господа причастные, примите во внимание. По предварительному сговору и группой неустановленных. Да, всё верно, можно переквалифицировать статью. Но тогда и пункт замените, а ведь это совсем другие сроки. И совсем иное окружение; весьма вероятно даже менее унылое, чем то что мы все наблюдаем сейчас. Так и знал, требуют покинуть помещение за неуважение. Возможно последний раз посмотреть на неё; вложить максимум смысла в телепатический сигнал.

Но снова всё летит к чертям. Что значит готова сотрудничать со следствием? Уже не обернуться, не крикнуть - широкая спина пристава неумолимо выталкивает из зала. Худшее, что сейчас можно сделать - это сдать подельников. Девочка, твой милый покровитель после такого уже не улыбнётся. Двери плотно захлапываются, но угадать, какой переполох происходит внутри - несложно. В первую очередь прозвучат имена тех, кто будет бить в ответ. В последнюю и самую весомую - кто их направит. Оживление среди пиджаков тоже объяснимо. Профессия юриста примечательна отсутствием морали: никто никогда не будет против поработать с противоположной стороной. Конечно они считают, что свободной работы на их рынке труда явно прибавится. Разве что её раньше закопают. Они должны это понимать каждый раз, когда смахивают пылинки с плеч, покрытых брендовым шёлком. Но - стервятники возбудились, наверняка уже делят новых клиентов.

Теперь события снова ускорятся. Учитывая сложившиеся обстоятельства. В связи с новыми материалами следствия. Отложить слушание. Продлить временное задержание. Всем встать. Суд решил пока не ломать жизнь. Просто убить.

Просыпаюсь от звонка.

На экране опять знакомые цифры. Оператор вежливой строчкой пикселей предупреждает, что с той стороны не знают, куда переадресован вызов. Всё верно, я в отпуске, поговорите с моим автоответчиком. Но звонок уже десятый в этом месяце. Своеобразный юбилей, невежливо будет игнорировать бесконечно. Соскучился по человеческому удивлению; устанавливаю соединение и получаю в полной мере. Для таких разговоров есть специальная игра. Прошу подождать секунду, пока судорожно ищу блокнот с карандашом. Всё крайне просто и весьма интересно. Если точно знаешь, чего от тебя хочет человек - беседу можно вести на автомате. Все когда-нибудь видели нервно бегающих с телефоном людей. Психологи утверждают, что так ведут себя те, кто хочет поскорее выйти из раздражающей необходимости общаться. Не понимаю, зачем так поступать, если можно поиграть.

Делаю быстрый набросок лица. Нижняя губа не закушена, но подвёрнута в нетерпении. Брови пересекают лицо наискосок - широкой частью в сторону собеседника. Так мне представляется человек, изображающий внимание. Этикет требует провести несколько па, прежде чем делиться истинной причиной звонка. Конечно же рассказываю про местные карнавалы. Пока рука дорисовывает детали - мозг сам подбирает нужные фразы. Всё верно, давно не видел моря. Да, под пальмой лежу, расслабляюсь. Цель игры - заставить собеседника скорчить нарисованную тобой рожицу. Нет, что ты, переворот в соседней стране, тут всё пока спокойно. Кстати, видел недавно весьма редкую птицу. Спрашиваю: не торопишься? Мог бы рассказать.

Как будто раздаётся щелчок. Улыбаюсь и переворачиваю листок, чтобы начать следующую картинку. Уровень пройден, идём дальше. Конечно же знаю, зачем ты. Не говорю - теперь моя очередь изображать расслабленный интерес. Само собой упёрлись в лимит развития. В этот раз мне нужен человек, который только что выложил всё и ждёт от тебя реакции. Это всегда чуть выпученные глаза; а ещё у неё должны напрячься шейные мышцы. Нет, говорю, я не знаю. Спрашиваю: а как обычно выходят из такой ситуации? В пассивной фазе диалога игра усложняется. На рисунок остаётся больше времени, а вот направлять собеседника становится почти невозможно. Приходится задавать верные наводящие вопросы и в нужные моменты поддакивать с верной интонацией. Ага, говорю. И в какую сторону, спрашиваю, думаешь расширяться? Сколько инвестиций, говорю, надо привлечь? Изображение обрастает всё большим количеством деталей. Всё идёт по плану; противоположная сторона разговора тоже не теряет темпа обрисовки подробностей. Наигранно удивляюсь: целых семь с половиной процентов? Неужели, спрашиваю, тот самый с барского плеча тебе выделил? Прошу подождать ещё минутку - официанту нужно уточнить заказ.

Пока иду на кухню - в голове опять раздаётся щелчок. Да, я прошёл очередной этап в своей игре: мимика достигнута. Но проблема не в этом. Озадачиваю кофеварку, пытаясь разобраться с мыслями. С одной стороны, мне невероятно скучно. Если не происходит никакого действия - приходится развлекаться внутренними монологами. Открываю форточку и забиваю себе трубку. Обратно же, впервые за долгое время, ко мне вернулось то странное чувство. Да, краски реальности оживают. Согласен, жизнь снова начинает обретать смысл. Но опять влезать в этот омут как будто не хочется. Я ведь знаю, чем это закончится. В очередной раз лезу в кофеварку заменить фильтр - как всегда забыл засыпать наполнитель. История нас ничему не учит. Её безумные идеи всегда развиваются по одному сценарию. Возможно ли, что в этот раз всё случится иначе? Разумеется, но пока не ясно, что для этого нужно сделать мне. Вытряхиваю остатки пепла, приступаю к чистке. Стоит ли вмешиваться, чтобы помочь? А может наоборот в этот раз лучше сыграет бездействие?

Прости, что так долго. Да, представляешь, оказалось он не знает испанского. Новая страница в блокноте. Вытянутые в струнку губы, прикрытые в презрительной уверенности веки. Окаменение макияжа. Знаешь, говорю, мне кажется, всё это полная чушь. Почти кричу: одумайся, это ведь очередной сетевой маркетинг. Чёртова пирамида мнимых возможностей. Ты ведь гораздо лучше меня знаешь нереальность финансовых манипуляций. Пульсирующая от негодования вена на виске. Ты ведь не можешь ему верить на самом деле? Такие люди могут только использовать, прикрыться и выбросить в конце. Думаю, что уже стоит сказать ей. Самое время убегать, спасаться. Выкарабкиваться из трясины ложных надежд. Я не дам тебе ни цента, говорю. Это должно тебя образумить. Все люди одинаково сволочны, всем им хочется жить обманом. Надо уже объяснить на пальцах, к чему всё идёт.

Не приходится. Что-то идёт не так. Нарисованные веки приспущены не презрительно, но безысходно. Смотрю на листок бумаги и меня всего передёргивает. Пульсирует не вена; вместо неё картинно дрожат губы. Трубка молчит. Это ли не глупость: зная последствия - продолжать закапывать себя? Главный урок истории в том, что уроки истории никто не учит, не принимает в расчёт. Тот самый момент, когда начинаешь понимать: опять стоишь перед выбором, что кардинально изменит тебя. И не можешь сделать ни шагу. Тишина давит, расплывается по комнате окутывая незначительностью всю окружающую реальность. Главная шутка Бога состоит в том, что он заставил нас думать, будто выбор - есть.

Тишина. Ладно, говорю. Вечером самолёт. Давай завтра встретимся. Посмотрю, чем можно помочь.