Созрела чтобы написать личную историю на тему «Расстройство привязанности и ее последствия».
Участники и события далеко не вымышлены, это я и мои родители, поэтому сразу хочу оговориться:
Во мне не осталось ни обиды, ни недопонимания. Все обдумано и проработано с психологом. Я люблю своих маму и папу и очень им благодарна за мою жизнь. Извинять их мне не за что, да и вряд ли это уместно.
Конечно, текст собран из моих воспоминаний и выводы в нем только мои, так что вы можете не соглашаться, осуждать или сочувствовать. Любые эмоции желательны и ожидаемы)
Итак, 1985 год, город О. Кировской области, мне 4 года. Я начала хромать на левую ногу. Сначала это было еле уловимо, никто не придавал этому значение. Потом все больше и больше, родители забеспокоились.
Даже сейчас не сразу сообразишь куда бежать, когда твой ребенок заболел, а тогда в провинции представляю как мама с папой перепугались. Начались походы по врачам, анализы, массажи, предположения. Диагноза никто не мог поставить, от этого только росло беспокойство.
Кто-то посоветовал детский санаторий под Уржумом «Русский Турек», 350 км от нашего города. Сказали, что там лечат опорно-двигательный аппарат. Поехали, конечно.
Так, в 4 года меня оставили одну с чужими людьми и детьми. Мало, что помню, если честно, но кое-какие воспоминания остались в памяти.
Помню, что моя кроватка стояла в спальне у стенки, я спала, уткнувшись в нее лбом, боялась дышать и шевелиться. Вообще боялась как-то проявить себя, свою жизнь и страх.
Помню маленькие детские столики, где мы сидели по 4 человека. На полдник давали конфеты, которые передавали нянечкам родители, когда оставляли детей на лечение. У одной девочки за нашим столом, она была очень тихая и пугливая, все время была только одна конфета на тарелочке, родители купили совсем мало.
Однажды мы стащили эту конфету, дети злые, знаете ли, и она села за стол перед пустой тарелкой на полдник. До сих пор помню, что она никак не отреагировала, просто молча отсидела все пять минут, а потом встала и пошла в игровую. На меня это произвело очень тяжелое впечатление. Этакая детская покорность, смирение и безучастность. Она как будто была неживая эта девочка, как призрак, тень. Мне самой было пять, не больше, но я как будто пропустила через себя это отчуждение или оно уже во мне было.
Вообще, я была очень желанным ребенком со слов мамы. Они хотели девочку, двое сыновей уже было. Меня любили, баловали, я росла в благополучной семье.
Когда меня оставили в санатории, я была уверена, что меня заберут вечером. Не забрали.
Что-то случилось? Мама забыла или я что-то неправильно поняла. Сегодня вечером точно заберут! Не забрали.
Сначала ты уверен, что это произойдет, откроется дверь и тебя заберут домой. Ты живешь свой обычный детский день, кушаешь, спишь, играешь, вечером готовишься идти домой. Посматриваешь на открывающуюся дверь в ожидании слов: «Юленька, за тобой мама пришла».
Потом ты перестаешь обращать внимание на дверь, непонимание сменяется уверенностью «Меня разлюбили, потому что я плохая. Я что-то не так сделала и меня оставили». Ребенок переживает все стадии принятия, но для несозревшей психики это огромная травма, которая оставляет отпечаток на всю жизнь.
Ребенок, которого оставили, как будто берет ответственность за себя и перестает верить взрослым и во взрослых: «Я сам, я могу сам, оставь меня, ты меня предашь, я не хочу этого переживать снова».
Кто-то скажет, что это здорово, самостоятельность все дела. Нет, это не так. Ребенок должен взрослеть постепенно, он должен быть с родителями и под защитой, знать, что у него есть опора, тыл за спиной, что он не один. Если этого нет, он захлопывает свои эмоции и становится маленьким напуганным ежиком, который может позволить взрослому о нем заботиться, но всегда с мыслью о будущем предательстве и всегда с недоверием.