VadimFedorov

VadimFedorov

Старпёр
Пикабушник
Дата рождения: 27 ноября 1966
AgMuHbl.nugopbl user6324000
user6324000 и еще 4 донатера
поставил 14631 плюс и 444 минуса
отредактировал 0 постов
проголосовал за 0 редактирований
в топе авторов на 80 месте
Награды:
За участие в Пикабу-Оскаре лучший длиннопост недели 5 лет на Пикабуболее 1000 подписчиков
70К рейтинг 2502 подписчика 9 подписок 106 постов 53 в горячем

Председатель - 3

Начало тут - Председатель

Вторая часть тут - Председатель - 2

Председатель-3

Весна заканчивалась. Тёплая погода располагала к состоянию неги и лени. Не хотелось ни с кем сражаться и бороться, поэтому я ограничился тем, что принёс Кошкоедовой заявление, где просил предоставить мне документы бухгалтерского учёта за прошлый и нынешний годы. Однако документов я так и не увидел, а Катя, отработав две недели, уволилась и уехала за МКАД, в жилой район «Переделкино Ближнее», где только что приобрела квартирку.

Кац в домовом чате рвал и метал. Он призывал на мою голову всяческие беды и обвинял меня в том, что я затравил бедную девушку, которая верой и правдой служила нашему дому последние восемь лет.

Вместо Кошкоедовой на должность бухгалтера пришла Елена Сергеевна Суровкина – женщина лет шестидесяти с копной огненно-рыжих волос. В отличие от Катерины она работала всего три дня в неделю: по понедельникам, средам и пятницам. Но буквально на второй день своей трудовой деятельности, вникая в дела ТСЖ, она отложила в сторону компьютерную мышь, вышла из диспетчерской, закурила, глубоко затянулась и произнесла: «Это пи***ц, товарищи. Полный пи***ц!»

Выяснилось, что последние три года бухгалтерский учёт не вёлся. Отчёты сдавались, но это были цифры, взятые из пустоты, то есть из головы Кошкоедовой. Кроме того, обслуживающему персоналу, в первую очередь Кате, ежемесячно выплачивались премии. Так, в январе этого года она получила сто тысяч в качестве новогоднего подарка.

Но главное было не это. Всплыла афера с беспроцентным кредитом, который ТСЖ получило от Иноземцева (одного из жильцов дома) для ремонта стилобата. В договоре чёрным по белому было напечатано, что кредит беспроцентный, но по устной договорённости между Кошкоедовой и данным жильцом ТСЖ должно было выплачивать ему семь процентов годовых. Однако вместо выплат процентов Катя согласилась не брать с Иноземцева квартплату, и поэтому он с начала действия договора свою жилплощадь не оплачивал.

Узнав об этом, Кац запаниковал и назначил внеочередное собрание собственников дома. Там предполагалось заслушать доклады нового бухгалтера и председателя ТСЖ, обсудить вопрос о закрытии салона красоты, принадлежащего Жанне, и произвести перевыборы одного из членов правления.

На собрание пришло примерно столько же человек, сколько присутствовало и при моём свержении в конце марта. Да и люди были почти всё те же. Битый час в красках, с заламыванием рук и трагическими взвизгиваниями, Кац говорил о коварной Кошкоедовой и о том, как она подставила ТСЖ. В итоге получалось, будто это именно он её уволил.

– Так а что с договором? – поинтересовался кто-то из присутствующих. – Что в результате решили?

Самуил Иванович набрал в лёгкие побольше воздуха и в течение получаса живописно рассказывал, как он вначале не хотел, но потом всё-таки созвонился с Иноземцевым и выдвинул ему ультиматум, что тот начинает платить за квартиру, а о процентах по кредиту забывает.

– Выходит, вы кинули человека? – спросил жилец, задавший вопрос о договоре.

– Выходит, что кинули, – устало кивнул Кац. – Иноземцев расстроился, но в итоге согласился с моими требованиями.

– Ну как тут не расстраиваться? – подал я голос со своего места. – Хотел на налогах сэкономить, а тут обломали по полной.

– Я вам права говорить не давал! – закричал Самуил Иванович. – Кстати, следующий вопрос – это выведение из членов правления Фёдорова и выборы другого человека вместо него.

– Так это меня из правления выводят? – изумился я и добавил: – Товарищи, ну это уже перебор. Буквально два месяца назад меня из председателей убрали, а теперь и из правления. Побойтесь Бога! Ну нельзя же так часто человека свергать. Это негуманно.

Народ загалдел. Почему-то многие думали, что Кац хотел сам уйти из председателей, а тут оказалось, что никуда уходить он и не собирался.

– Вы пропускаете заседания правления! Вы прогульщик! – закричал он мне.

– Я болел вирусной инфекцией и тоской по Родине, – огрызнулся я.

– Вы же и так на Родине, – удивилась сидевшая рядом со мной блондинка.

– Поэтому и тоскую, – пояснил я.

– А второй раз почему вы на заседание не пришли? – возмущался Самуил Иванович. – Один раз болели, а второй раз чего?

– Я был на Большой Лубянке, дом двадцать, – ответил я. – У меня там была встреча.

– Мне этот адрес ни о чём не говорит, – Кац стукнул кулаком по столу. – Перестаньте нас дурачить!

– Это адрес Федеральной Службы Безопасности, – негромко сказал всё тот же жилец.

– Здравствуйте, коллега, – помахал я ему рукой. Он мило улыбнулся мне в ответ.

Все как-то вдруг успокоились и решили мой вывод из членов правления даже не рассматривать, а перешли к вопросу о салоне Жанны.

– Клиентки проникают в него со стороны двора, – начал рассказывать уже заметно уставший Самуил Иванович. – И некоторые жильцы недовольны тем, что эти женщины вместо посещения салона красоты ходят по двору, курят и разговаривают по телефону.

– Кто именно недоволен? – перебила его Жанна. – Фамилии у этих недовольных есть?

– Есть, но мы вам их не дадим. Эти собственники квартир нашего дома пожелали остаться неизвестными, – внезапно оживился Кац. – Предлагаю закрыть проход клиенток салона через двор.

– Тогда я вместо него открою винный магазин или рюмочную! – рассвирепела Жанна. – От этих ресничек и ногтей всё равно прибыли мало, а вот от алкоголя, говорят, очень хорошие доходы можно иметь.

Народ опять зашумел. Одни поддерживали Жанну, другие – Самуила Ивановича. Я дождался, когда шум немного стих, поднялся со своего места и крикнул:

– Правильное решение, товарищ Кац! Совершенно с вами согласен!

Голоса смолкли. Кац, склонив голову набок, смотрел с недоверием в мою сторону. Жанна, открыв рот от изумления, тоже уставилась на меня. Я продолжал:

– Надо закрыть проход через двор этим очень симпатичным женщинам. Нечего им тут шастать. Закрыть и не пускать! А когда закроем, Жанна подаст на ТСЖ в суд, и мы вместо платы за воду и тепло будем выплачивать ей неустойку. ТСЖ наше обанкротится, и кто-то наконец наведёт здесь порядок.

Самуил Иванович сплюнул и негромко выругался. Жанна и ещё несколько человек захлопали. Я поклонился и уселся на своё место. После недолгих дебатов, больше похожих на перебранку, данный вопрос решили не рассматривать и на голосование не ставить.

Пришла очередь выступать нашему новому главному бухгалтеру. Елена Сергеевна встала и, немного волнуясь, поведала нам то, о чём я говорил ещё в марте: всё плохо, фонд заработной платы завышен, деньги тратятся бесконтрольно. В конце своей речи она добавила:

– Кроме этого, в нарушение закона, работникам ТСЖ выплачивались премии. Так, Кошкоедова каждый год получала по сто тысяч рублей, а за организацию общего собрания – двадцать тысяч.

– Фантастика, – прошептал я. – Мало того что она народ взбаламутила, чтобы меня с должности председателя сняли, так она ещё за это и деньги получила.

Кто-то из присутствующих спросил Суровкину, не много ли квартплаты мы платим.

– Я бы не сказала, что много, – задумчиво произнесла Елена Сергеевна. – Вы тратите не много, а безумно много. Я такие цифры в первый раз за свою практику вижу.

– На этом наше собрание считаю закрытым, – перебил её Кац. – Всем большое спасибо, что собрались!

Народ загалдел и потянулся к выходу. Во дворе я попрощался с Жанной и другими знакомыми жильцами. Уже будучи у подъезда, я услышал, что меня окликнул Самуил Иванович. Подойдя ко мне, он сказал:

– Нам надо поговорить. По душам.

– Я сейчас не могу. Мне надо выпить, и желательно водки, – ответил я.

– А я вот не могу выпить. У меня печень больная, – погрустнел Кац. – Только боржоми.

– Везёт вам, вы не пьёте. Да вам это уже и не надо, – вздохнул я. – А мне приходится пить, чтобы не сойти с ума в этом бардаке.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Самуил Иванович.

– Ну как же, – подмигнул я ему, – помните, у Цоя? «Мама, мы все тяжело больны. Мама, мы все сошли с ума».

– Да при чём тут какой-то Цой? – поморщился Кац. – Надо поговорить. Давайте завтра, после обеда.

– Хорошо, – ответил я и пошёл домой пить чешскую грушовицу.

На следующий день, как и договаривались, мы встретились с Самуилом Ивановичем в диспетчерской. Он строго посмотрел на сотрудницу, которая сидела у телефона, после чего та понимающе кивнула и вышла. «Будет серьёзный разговор», – подумал я.

Но в следующие полчаса говорил один лишь Кац. Он рассказал о строительстве и истории дома, о всех бывших председателях правления, о более или менее значимых проведённых здесь ремонтах. Прервать этот словесный понос удалось только тогда, когда он захотел пить и, налив из кулера прохладной воды, на секунду замолчал. Я посмотрел на часы и задумчиво произнёс:

– Мне детей кормить надо.

– Чем? – оторвался от стаканчика Самуил Иванович.

– Грудью, – пошутил я. – Большое спасибо за подробную информацию о нашем доме, хотя она мне и не нужна. Вы меня зачем звали-то?

– Да я вас позвал вот зачем, – он вытер мокрые губы рукавом пиджака и отставил стакан в сторону. – В общем, вы своими фельетонами обидели всё правление. Нам-то с Брызгловым всё равно, мы мужчины, а вот Наденька Дурова очень переживает по этому поводу.

– Сила писательского искусства и заключается в том, чтобы люди переживали, – глубокомысленно сказал я. – Однако то, что написано пером, не вырубишь топором.

– Не в этом дело, я не про топор сейчас, – скривился Кац. – Следующее заседание у нас будет в августе. Я думаю, что вам стоит извиниться перед членами правления. Я в этот момент могу выйти в коридор, чтобы вас не смущать. Вы извинитесь, а я за дверью подожду и потом войду.

Он замолчал, ожидая моего ответа. Молчал и я, глядя на него. У этого 76-летнего мужчины было некрасивое одутловатое лицо, на котором отпечаталась вся его жизнь, мясистые губы и нос с торчащими из обеих ноздрей волосами. Вскоре он спросил:

– Ну, что скажете?

– А вы не хотите передо мной извиниться? – в свою очередь поинтересовался я.

– А мне-то за что извиняться? – совершенно искренне удивился собеседник.

– Да вы в домовом чате как только меня не оскорбляли, какими только эпитетами не награждали! – усмехнулся я.

– Вы всё выдумываете, – ответил Самуил Иванович. – Ничего я не писал. И члены правления тоже.

– Ага, – кивнул я. – А не эти ли милые члены правления с подачи Кошкоедовой устроили мне травлю? Вы на предыдущем собрании обещали мне лицо набить, а та же Дурова обвинила меня в желании развала ТСЖ.

– Не было этого, – упрямо повторил Кац.

На мгновенье мне показалось, что передо мной стоит не старик, а трёхлетний избалованный мальчик. Я сказал:

– Я хотел бы получить кассовый отчёт и выписки из банка за январь этого года, ну и тот самый беспроцентный договор с Иноземцевым.

– Нет, ничего я вам не дам, – тут же сообщил Самуил Иванович.

– Почему? Вы же сами мне написали официальный ответ, что я могу ознакомиться с документацией по ТСЖ в любое удобное время, – напомнил я.

– Потому что там конфиденциальная информация, там данные людей, – ответил Кац.

– Очень интересно... – протянул я. – Тогда я завтра официально сделаю запрос Елене Сергеевне о том, что хотел бы получить интересующую меня информацию и готов подписать документ о неразглашении.

– Пишите на имя главного бухгалтера Коротколапова Ивана Самуиловича, – глядя куда-то в сторону, сказал Кац. – Но я предупреждаю: по закону, мы ваше заявление будем рассматривать тридцать дней.

– А кто такой Коротколапов? – удивился я.

– Это племянник Елены Сергеевны. Он у нас оформлен главбухом, – пояснил собеседник.

– А почему она сама не оформлена надлежащим образом? – поинтересовался я, испытывая странное чувство дежавю.

– Она на пенсии, – снисходительно сообщил Самуил Иванович. – Чтобы ей пенсию не уменьшили, вместо неё числится племянник.

– То есть Суровкина, по сути, посторонний человек в ТСЖ, имеет бесконтрольный доступ к конфиденциальной информации, а я, член правления, не имею? – потрясённо произнёс я.

– Я вам ничего не дам, и не просите, – поджав свои мясистые губы, прошипел Кац. – Вы лучше подумайте о том, чтобы извиниться перед членами правления. Вам с ними жить в одном доме.

– Мама, мы все тяжело больны. Мама, мы все сошли с ума, – фальшиво пропел я и пошёл домой.

Там я спросил у любимой жены:

– У нас грушовица ещё осталась?

– Нет, ты вчера всё выпил, – ответила Леночка и добавила: – Ты ещё хотел за водкой сходить, но уснул.

– Устал, вот и уснул, – я достал из кухонного шкафа кружку и налил в неё заварку. – Обойдусь безалкогольными напитками.

Мы сели на кухне и принялись чаёвничать. Дети в гостиной смотрели мультики.

– Как прошёл разговор с нынешним председателем? – поинтересовалась жена.

– В тёплой и дружественной обстановке, – доложил я. – По результатам разговора я понял несколько важных вещей.

– Каких? – спросила Леночка.

– Самое главное, я понял, почему в России так много пьют, – сообщил я. – Потому что на трезвую голову весь этот сюр принять очень сложно.

Я рассказал жене о нашем разговоре с Кацем.

– Коротколапов? – переспросила она.

– Коротколапов, – подтвердил я.

– Интересно, а какая будет фамилия у следующего главбуха? – задумчиво произнесла Леночка. – Но ничего, скоро узнаем.

– А с чего ты взяла, что следующий главбух будет скоро? – уточнил я. – Вон Кошкоедова восемь лет продержалась.

– Я тебя знаю, – рассмеялась жена. – Я тебя очень хорошо знаю.

Показать полностью

Малый бизнес-3, или Десять процентов

Малый бизнес-3, или Десять процентов Авторский рассказ, Рассказ, Жулики, Москва, Налоговая инспекция, Длиннопост

Мой магазин на Ивана Франко заработал. Первые дни было особенно тяжело. Поставщики привозили товар, говорили, что очень красиво, и уезжали. Я с продавщицами распихивал его по морозильным камерам, холодильникам и полкам. Работа кипела.

Кофейный аппарат пахал как сумасшедший, потому что первые посетители боялись зайти внутрь, в наш мир хаоса и беспорядка, и ограничивались покупкой кофе.

Но наконец-то всё было разложено, расставлено, настроено и прибрано. Я вышел наружу, вдохнул воздух полной грудью. Ко мне подошёл невысокий щуплый мужичок и спросил:

– Это помещение 7Н?

– Оно самое, – ответил я.

– А где мне найти его владельца – Бориса Николаевича? – поинтересовался незнакомец.

– Ельцин умер, и уже давно, – пошутил я.

– Не Ельцина, – строго посмотрев на меня, продолжил мужичок. – Я ищу Фёдорова Бориса Николаевича.

– Я Фёдоров. Но не Борис, а Вадим, – доложил я.

Незнакомец достал несколько листков и начал в них копаться. Затем произнёс, внезапно посветлев лицом:

– Точно! У меня на повестке написано «Борис», а в постановлении – «Вадим». Вы-то мне и нужны.

– Мне – это кому? – спросил я.

Мужичок ловким движением извлёк из нагрудного кармана удостоверение, развернул его и показал мне. Там, на фото, я увидел его, одетого в форму, и узнал, что это Кирилл Владиславович Шутов, который является инспектором налоговой службы номер восемь.

Я не менее ловко достал свой смартфон и сфотографировал документ, а потом, широко улыбнувшись, спросил:

– Чем обязан?

– Да вот ищу вас, чтобы повестку вручить, – сообщил инспектор и улыбнулся в ответ.

– А чего не по месту жительства? – уточнил я с более широкой улыбкой.

– Да посылали мы вам письма, только они почему-то до вас не доходят, – ответил Шутов и попробовал улыбнуться ещё шире, но это у него почему-то не получилось, и он просто склонил голову набок.

– А в чём, собственно, дело? – перешёл я на деловой тон.

– Дело на вас заведено. Валютные нарушения, – Кирилл Владиславович тоже посуровел и вернул голову в первоначальное положение. – Надо прийти к нам на беседу 21 июня. Сможете?

– Смогу, – сказал я, выражая всем своим видом желание сорваться с места и бежать в налоговую инспекцию. – А что за нарушения?

– Не знаю, – приложив руку к области сердца, ответил мужчина, – но вам грозит штраф от двадцати до сорока процентов.

– Сорока процентов от чего? – поинтересовался я.

– Мне это неизвестно, моё дело маленькое, – произнёс инспектор. – Я должен вам вручить повестку и постановление. Вы не против?

– Вручайте, – разрешил я.

Шутов вытащил ещё несколько листочков, на двух из которых я расписался. Это были сама повестка и постановление № 77082315100092600001 о возбуждении дела об административном правонарушении.

Документы почему-то были без печатей и представляли собой копии очень плохого качества, включая подписи. Пока я разглядывал эти бумаги, Кирилл Владиславович распрощался и ушёл, напомнив мне о штрафе в двадцать процентов. А я стал ждать назначенную дату, чтобы узнать, за что меня хотят оштрафовать.

Но быть в неведении до конца июня мне не пришлось. На следующий день раздался звонок и бодрый голос спросил Вадима Николаевича. Незнакомый мужчина представился Владиславом Загребулько и сказал мне:

– Мы вам повестку послали. А не могли бы вы пораньше прийти к нам на беседу?

– Могли бы, – ответил я. – А когда?

– Да хоть завтра, – весело произнёс собеседник. – В три часа дня вас устроит?

– Устроит, – согласился я и добавил: – Непременно буду.

На следующий день около трёх я уже оформлял пропуск в восьмой налоговой инспекции для прохождения процедуры допроса. Встретил меня Кирилл Владиславович. Вместе с ним мы поднялись на седьмой этаж.

– Вы опротестовывать решение будете? – спросил он меня в лифте.

– Я ещё не знаю, о чём это решение, – сказал я. – Неизвестно, что опротестовывать-то.

– И не надо, – положив руку мне на плечо, заговорщически прошептал мне Шутов. – Эти адвокаты только деньги берут и ничего не делают. А с нами бодаться себе дороже. Мы же налоговики. А налогов сейчас собирается мало. Любой суд будет в нашу пользу.

– Это точно. Адвокаты только деньги берут, – кивнул я. – А вы сила. Вы государство.

Мы вошли в кабинет, где Кирилл Владиславович представил меня своему начальнику – тому самому Загребулько, который, в противовес тщедушному Шутову, был довольно крупным и в то же время подтянутым мужчиной примерно моего возраста.

– Владислав, – представился он. – Зовите меня просто по имени. Меня так все друзья зовут.

– Фёдоров, – в ответ сказал я. – Очень рад нашему знакомству. Зовите меня по фамилии.

Загребулько предложил мне присесть и начал допрос – задавал вопросы, заранее напечатанные на бумаге, и от руки вписывал в них ответы. Вопросы были разные, в том числе о моих жёнах (бывших и нынешних). Потом беседа плавно перешла к недвижимости, которую я продал в Чехии.

– Кому продали? – поинтересовался начальник.

– Квартиру – украинцам. Дом – сербам, – сообщил я и достал из своего портфеля захваченные с собой документы.

Но Владислав, даже не взглянув на них, спросил меня:

– Деньги как перевозили в Россию?

И тут я заметил, что у него дрожат кончики пальцев. Он перехватил мой взгляд и убрал руку под стол.

– В чемоданчике перевозил, – ответил я. – Чемодан чёрного цвета польской фирмы «Витчен». Кстати, хорошего качества. Рекомендую.

– А чего не переводами? – допытывался Загребулько. – Через уполномоченные банки.

– Так санкции же. Переводы не делают, – сказал я. – Пришлось снимать кроны, переводить их в доллары и везти, как в старые добрые времена. Декларации и всё прочее у меня есть.

Я достал из портфеля очередную пачку подготовленных документов, но Загребулько тоже их проигнорировал. Он устало вздохнул и произнёс:

– В общем, таить не буду: вы нарушили статью 15.25 КоАП РФ и вам грозит штраф двадцать процентов, а может, и сорок.

– Я человек малограмотный, – тихо начал я. – Тяжёлое детство. Даже высшего образования нет. Приборостроительный техникум в Серпухове, и то с тройками. Вы скажите, сколько это в деньгах?

Владислав вздохнул, достал из недр ящика стола калькулятор, пощёлкал по клавишам. Потом зачем-то оглянулся на своего тщедушного помощника и выдал:

– Если брать по минимуму, а именно двадцать процентов, то получается сто двадцать девять миллионов рублей.

И он замолчал, глядя мне прямо в глаза. Молчал и я, переваривая информацию. Прошла минута, другая. Я заговорил первым:

– А чего так много-то? Моя недвижимость в несколько раз дешевле ваших двадцати процентов.

– Ну как же... – вдруг засуетился начальник. – Вот. Я на дату продажи вашей недвижимости курс кроны смотрел. Умножил на сумму, которая к вам на счёт пришла, а потом двадцать процентов вычислил.

– То есть вы хотите сказать, что моя двушка в Праге и дом под Прагой стоят полмиллиарда рублей? – поинтересовался я.

– Так вот же курс, – Загребулько сунул мне под нос свой смартфон с открытой страницей РБК.

– Во-первых, – медленно произнёс я, – у чешской кроны немного другой курс, чем у норвежской.

– А, точно, вот. Но тут небольшая разница, – Владислав полистал страницу на смартфоне и нашёл нужную крону.

– А во-вторых, – всё так же с расстановкой негромко продолжал я, – тут указан курс за десять рублей, а не за один.

Начальник полистал смартфон, выматерился, придвинул калькулятор, всё пересчитал. Настроение у него заметно упало. Он сообщил:

– Да. Не сто двадцать девять. Но всё равно приличная сумма набегает. На однушку в спальном районе тянет. Подпишите тут и тут. Копию я вам сейчас дам.

Он пододвинул мне листочки с допросом. Я их внимательно прочитал и подписал.

– Я вижу, что вы нормальный человек, – оправившись от разочарования, сказал он мне, – и я поговорю с начальством. Может, вам и снизят штраф.

– Поговорите, пожалуйста, – попросил я. – Однушки в спальном районе под ногами не валяются.

– Поговорю, – пообещал Загребулько, – вот приеду из отпуска и сразу поговорю. Кирилл, проводи господина Фёдорова.

Схватив подписанные мною бумаги, Владислав скрылся за ближайшим шкафом.

Я же, сложив так и не понадобившиеся документы в портфель, встал и пошёл вслед за молчавшим всё это время Шутовым. В лифте он сказал мне:

– Владислав – классный парень. Он молодец. Очень его уважаю.

– Вы все тут молодцы, – я потрепал тщедушного по плечу. – И я тоже всегда уважал людей в погонах.

– Я думаю, он договорится, чтобы вам штраф скостили. Его наверху ценят, – продолжил Кирилл Владиславович. – Или вообще, может быть, без штрафа обойдётся.

– Было бы здорово, – согласился я. – А почему меня к вам в налоговую вызвали, а не туда, где я прописан и проживаю?

– Наверное, у ваших нет валютного отдела, – пожал плечами Шутов, – вот к нам ваше дело и направили.

– Ну да, ну да, – закивал я. – Откуда на Рублёвке валютный отдел?

Лифт доехал до первого этажа. Мы вдвоём вышли на улицу и тепло распрощались. Я сел в машину и поехал по московским пробкам домой. Визит в чужую налоговую занял у меня полдня.

На следующий день я, как обычно, приехал к десяти часам в свой недавно открытый магазинчик. Не успел я отворить дверь, как раздался звонок. Из телефона радостно вещал Владислав:

– Здравствуйте! Я с утра уже был в главке и порешал ваш вопрос. Хорошие новости!

– Замечательно! – тоже с радостью закричал я. – Очень рад вас слышать. Очень рад!

– Надо бы встретиться, – продолжил собеседник. – Подъезжайте к нам в налоговую. Адрес вы уже знаете.

– Не могу, у меня тут завал, – огорчил я его. – Открытие магазина. Поставщики, счета и продавцы. Зашиваюсь. Лучше вы к нам. Адрес ваш коллега знает.

– Хорошо, скоро буду, – коротко ответил Загребулько и повесил трубку.

И действительно, совсем скоро, через десять минут, он вошёл в мой магазин. Возникло ощущение, что главк налоговой, где решался мой вопрос, находился на соседней улице.

Владислав поздоровался со мной за руку и плюхнулся на барный стул, стоявший у окна моего заведения, где я оборудовал барную стойку для коротких перекусов. Я присел на соседний.

– Красивый магазинчик, – сказал Загребулько и подвинул к себе стопку салфеток, лежащих рядом с его рукой.

Он покопался в карманах, вытащил на свет божий авторучку, что-то написал на салфетке и подвинул её ко мне. Там аккуратным почерком было написано «десять процентов».

– Вот, – произнёс он, – удалось договориться о снижении штрафа для вас.

– Спасибо большое, – проникновенно поблагодарил я. – Вот спасибо, так спасибо.

– Не за что, – скромно сказал Владислав.

– А это всё каким образом будет? – спросил я. – Наликом или как-то по-другому?

– Всё абсолютно законно, – прервал меня налоговик. – Не переживайте. Всё законно.

– Я вчера забыл от вас протокол допроса забрать, – произнёс я и тут же поправился: – Копию протокола допроса. Как-то растерялся и забыл. Можно будет получить? А то я расписался, что получил, но сам ничего не получил. А хочется получить.

– Да не вопрос, – снисходительно бросил Загребулько. – Хотите, я вам на «Ватсап» сброшу? Вообще не проблема. О другом думайте. Вы просто сейчас подумайте о штрафе, деньги соберите. А я сегодня в отпуск уезжаю на недельку. Вечером – самолёт.

– И куда летите? – поинтересовался я.

– В Турцию, – улыбнувшись, ответил Владислав.

Настроение у него, судя по всему,  было отличное.

– А чего не в Крым? – поинтересовался я.

– Да вы шутник, батенька, – рассмеялся налоговик, – смешной вы. Ладно, я поехал. Через неделю встретимся.

И он убежал.

А я вечером рассказал жене об этом разговоре и даже продемонстрировал салфетку с надписью.

– Что же делать? – испугалась она.

– Ничего не делать, – ответил я, – это обычные жулики. Я таких в девяностые насмотрелся. Один в один. Как по учебнику шпарят. Тем более на эту статью, которой меня пугают, мораторий введён Госдумой до конца года.

– В налоговой жулики? – удивилась Леночка.

– Там тоже люди работают, – глубокомысленно заметил я, – разные люди. Есть среди них хорошие, профессионалы, а есть Загребулько. Такова жизнь.

– Надо что-то делать, – сказала жена и принялась звонить знакомым адвокатам в Прагу, которые, изучив вопрос, дали тот же ответ, что и я: мол, жулики это.

Для её успокоения я ещё набрал номер телефона доверия ФСБ.

– Здравствуйте, – произнёс в трубке суровый мужской голос.

– Здравствуйте, – ответил я.

– Вы позвонили на телефон доверия Федеральной Службы Безопасности России. Наш разговор записывается, – продолжил мужчина. После этого он рассказал, как правильно пересекать границу.

Внимательно выслушав ненужную мне информацию, я хотел было что-то спросить, но не успел, потому что в трубке снова раздалось:

– Здравствуйте! Вы позвонили на телефон доверия Федеральной Службы Безопасности России. Наш разговор записывается.

И дальше опять рассказ про границу.

«Робот, – понял я. – Все живые сотрудники украинских диверсантов ловят».

Я послушал ещё сурового эфэсбэшного робота, поговорил с ним о погоде и о налогах в России. Затем повесил трубку.

Две недели прошли в делах и заботах. Я уже и забыл про восьмую налоговую. Но они, как оказалось, обо мне помнили. В выходные позвонил Загребулько и сообщил мне:

– Болел я. Только из отпуска вернулся и сразу заболел.

– А надо было в Крым ехать, – со злорадством сказал я. – В этой Турции сплошная антисанитария и микробы турецкие. А в Крыму всё-таки всё наше, родное, привычное.

– Всё шутите, – проворчал Владислав. – Я завтра подъеду. Вы не против?

– Приезжайте, – согласился я и повесил трубку.

На следующий день налоговик несколько раз звонил мне и спрашивал, на месте ли я.

– Отъехал по срочному делу, – отвечал я каждый раз. – Скоро буду.

Но позже Загребулько сообщил, что он уже ждёт меня в моём магазине. Я подъехал туда минут через двадцать после его звонка. Зашёл в помещение, поздоровался с продавщицами. Владислав появился через минуту. Видимо, ждал на улице.

– Присаживайтесь, – кивнул я на барные кресла, – посидим, покалякаем о делах наших скорбных.

– Так может, на улице? – налоговик покосился на висящую над ним видеокамеру.

– Нет, – ответил я, – у меня ноги болят. Да и в ногах правды нет. В чём правда? Не в ногах.

Загребулько вздохнул и вскарабкался в кресло. Он как-то съёжился, прижал свой кожаный портфель к груди. Я сел рядом, повернулся к нему и весело сказал:

– Ну, давайте ваши документы, постановление или что там у вас. И протокол предыдущего допроса.

– Так это... – криво улыбнулся Владислав, – я вам их потом привезу. Сейчас съезжу в главк и вернусь с документами. С постановлением и протоколом. Вы мне просто дайте то, о чём договаривались, и я поеду.

– А о чём вы договаривались? – удивлённо спросил я.

– Ну вот, я вам на листочке писал, – вздохнул он.

– Вы мне написали «десять процентов», – ответил я. – Сколько это в рублях? Вы мне в прошлый раз сто двадцать девять миллионов насчитали.

– Мы потом пересчитали, – пискнул Владислав.

– Так сколько это в цифрах-то? – уточнил я.

Тот заёрзал, полез в портфель, долго копался в нём и наконец-то выудил оттуда авторучку. Потом протянул руку и взял из стопки салфеток верхнюю.

– Салфетки быстро заканчиваются, – вздохнул я, – не успеваю покупать. Сразу исчезают. Не по назначению используют все кому не лень.

Загребулько кивнул и принялся корябать цифры на салфетке.

– Что там? – поинтересовался я.

Налоговик протянул салфетку мне поближе, но из рук её не выпустил.

– Миллион рублей?! – громко воскликнул я. – Наликом, что ли?

Владислав затравленно кивнул и оглянулся на стоявших рядом покупателей.

– Так вы бы предупредили, – протянул я разочарованно, – я бы собрал сумму.  Думал, у нас будет договор какой-то, оплата безналом, все дела, как положено.

– Да нет же, – выдохнул Загребулько. – Вы мне сейчас вот эту сумму даёте, я еду в главк и привожу вам постановление о том, что дело прекращено.

– С собой такой суммы нет, – тяжело вздохнув, сказал я. – Завтра. Давайте завтра?

– Хорошо, – кивнул он. – Я завтра приеду.

Он попытался встать, но я остановил его, положив свою руку ему на колено. Я понизил голос и, заговорщически подмигнув, произнёс:

– Тут у меня к вам щекотливый вопрос. Вы должны мне помочь.

– Слушаю вас, – так же негромко ответил Владислав и подался ко мне всем корпусом.

– Тут такое дело... – вздохнул я. – Я сейчас пишу фельетон и вот не знаю, оставлять мне действительные имена и фамилии или поменять их? Как считаете?

– Какие имена и фамилии? – сглотнув, спросил налоговый инспектор.

– Ну как, какие? – удивился я. – Ваши фамилии и имена. Я про вас фельетон пишу. Вот про эту историю о ста двадцати девяти миллионах.

В глазах у Загребулько промелькнул страх. Его руки задрожали, как две недели назад в его кабинете. Он осипшим голосом сказал:

– Как посчитаете нужным. Я так понимаю, вы мне ничего не дадите, и завтра мне не приходить.

– Правильно понимаете, – кивнул я. – Лучше меня забыть, как страшный сон. И вообще, прекращайте вы всякой дурью заниматься. Карьерой рискуете. Ох как рискуете.

– Я человек маленький, – прошептал Владислав, – моё дело было принести от вас и передать.

– Мне за полгода жизни в России вот такие маленькие люди вот уже где, – я ткнул расставленными пальцами себе под кадык. – Достали вы уже, маленькие люди. Прям испытываю желание взять автомат Калашникова. Но его у меня нет. Зато есть фельетон.

– Я пошёл, – Загребулько слез с кресла и вдруг засунул скомканную салфетку с написанными на ней цифрами себе в рот. Начал её жевать. Промычал что-то вроде «до свидания».

– Прощайте, – сказал я. – Мы больше никогда не увидимся, надеюсь.

Он кивнул и, давясь салфеткой, выбежал на улицу. А я поехал домой – дописывать фельетон по горячим следам.

© Вадим Федоров

Показать полностью 1

Ротация

По итогам вчерашнего мятежа предлагаю МО РФ следующее рационализаторское предложение.
Со всеми командирами ЧВК «Вагнер», принявшими участие в марше справедливости заключить контракты и назначить их на должности, отвечающие за поставку боеприпасов, продовольствия, обмундирования и прочего в зону СВО.
Освободившийся личный состав с интендантских должностей предлагаю перевести на новое место службы в точках соприкосновения с армией Украины.

О мятеже

А почему в июне то?

Почему не дождались августа?

Традиции ломаются.

Виагра

Спрос рождает предложение. Со спросом было всё нормально. Один мой знакомый чех с прикольной фамилией Маньяк сказал, что у него есть куча знакомых, жаждущих купить Виагру. А в Чехии она только по рецептам, да и стоит сумасшедших денег. Одна таблетка примерно 20 долларов. А он слышал, что русские через интернет покупают заменитель Виагры в Индии. И что неплохо бы замутить бизнес по продаже этой самой Виагры. Без рецепта и за полцены.
Предложение меня заинтересовало, и я стал расспрашивать знакомых вебмастеров, что, где и как. И в итоге познакомился через скайп с парнем из Минска. Его никнейм был ТимУл. Он мне рассказал, что продаёт Дженерик Виагру и что изготовляют ее не в Индии, а в Пакистане. Где у него связи на местном фармацевтическом заводе. Обговорили цену, виртуально стукнули по рукам, и я перечислил ему деньги через вебмани за 100 таблеток из расчёта 1 доллар за штуку. Итого 100 долларов.
ТимУл связался со своим человеком в Пакистане. Дал ему мой адрес и попросил прислать хорошему человеку в Праге посылку с таблетками. Общались они на английском языке. То ли пакистанец плохо знал английский, то ли ТимУл ему недостаточно точно объяснил, но в итоге из Пакистана мне послали заказную посылку, где в сопроводительных документах чёрным по белому было написано - заменитель Виагры.
Мне же домой пришло извещение о пришедшей на моё имя посылке и что мне следует явиться на таможню по поводу этой самой посылки. Я явился.
Таможня располагалась в том же здании, что и почта, но на последнем этаже. Большой полукруглый зал, разделённый на секции с окошечками, за которыми находились таможенники. Секции были условно разделены полупрозрачными перегородками, так что можно было слышать, что именно растамаживает сосед. Я подошёл к самому первому окошку и протянул извещение. Мужик в форме, примерно моего возраста, взял бумажку, пробежал её глазами и на весь зал заявил:
- Вы по поводу Виагры ? Вам к окошку номер пять.
В таможенном зале наступила тишина. Все устремили взгляды на любителя Виагры, то есть на меня. Подхожу к пятому окошку, протягиваю бумажку и так же громко говорю:
- Я по поводу таблеток.
Таможенница лет двадцати пяти с интересом берёт у меня бумагу, что-то ищет в компьютере и уточняет:
- Вам пришла посылка с сотней таблеток Виагры. Это для бизнеса?
- Нет, - отвечаю я, - для собственного потребления.
Тишина в зале становится ещё тише. Даже мухи замолкают.
- Зачем тебе столько жрать Виагры? - не выдерживает таможенник из соседнего окна.
«Так я тебе всё и выложил, - думаю я. - Одно дело покупать что-то для личных целей, и совсем другое - для продажи. Насчитают налоги, штрафы, плюс отсутствие лицензии. Взгреют так, что мама не горюй».
- У меня жена и две любовницы, - начинаю я врать напропалую, - и ещё секретарша. С ней я тоже сплю. И ещё к соседке иногда забегаю по выходным. А здоровье уже не то. Не молод: 39 в прошлом месяце стукнуло.
- А зачем ты стока себе баб завёл? - не унимается соседский таможенник.
- Не могу отказать женщине, - сокрушаюсь я, - такой вот дурацкий характер.
- Так и запишем, - резюмирует девица. - Таблетки синего цвета в количестве ста штук, купленные для собственного потребления в связи с плохой потенцией.
Народ в зале начинает оживлённо гудеть.
- Про потенцию не надо записывать, - скромно прошу я.
- Хорошо, - соглашается девица, - про потенцию не будем. Вот тут распишитесь и ждите, мы вас вызовем. Проведём экспертизу и вызовем. Нельзя покупать подделку за рубежом. Там более, эти таблетки по рецептам.
И я под любопытные взгляды посетителей покидаю помещение пражской таможни.
Прибегаю домой, включаю компьютер, связываюсь с ТимУлом. Рассказываю про таможню и ругаюсь, что пакистанский товарищ прислал таблетки заказным письмом и в описании написал, что это заменитель Виагры.
- Я разберусь, - обещает ТимУл, - я поговорю с ним и вставлю втык. Не переживай.
И ТимУл поговорил с пакистанцем. Но, судя по всему, с английским у того было совсем плохо. Потому что через неделю мне в почтовый ящик упало извещение с таможни. Я вначале подумал, что это вызов для разбора первой посылки. Но нет. Неграмотный пакистанский фармацевт прислал мне второе заказное письмо с сотней голубых таблеток.
- Зачем вам ещё сто таблеток Виагры? - спросила меня знакомая девица из пятого окошка.
В зале никто не работал, все внимательно прислушивались к нашей беседе. Лишь в дальнем углу один таможенник рассказывал своему коллеге о моём предыдущем визите. Коллега в тот день находился в отпуске и был не в курсе о воскресшем Казанове.
- Для собственного потребления, - искренне улыбнувшись, ответил я, - познакомился недавно в Карловых Варах с блондинкой. Одинокая девушка, муж недавно бросил. А ей всего 20 лет. А у меня жена, две любовницы и секретарша.
- И соседка, - подсказал таможенник из окошка рядом.
- Точно, и соседка, - положив руку на сердце, уточнил я, - но она по выходным. Суббота и воскресенье.
- Так и запишем, - хмыкнуло пятое окошко, - для собственного потребления. Сто таблеток. Идите, мы вас вызовем. После экспертизы.
И я пошёл. Пришёл домой, включил компьютер. Связался с ТимУлом. И долго высказывал ему всё, что думаю о прекрасной стране Пакистан.
- Неудобно получилось, - покаянно сказал ТимУл, - я ща с ним свяжусь и объясню, что тебе ничего посылать не надо. Что ты и так у таможни на крючке. Прям вот сейчас связываюсь и всё разруливаю.
И ТимУл связался со своим пакистанцем и сказал ему на своём прекрасном английском языке, который он изучал в спецшколе, что не надо больше в Прагу посылать Виагру. Не надо. Стоп, баста.
Пакистанец не учился английскому языку в минской спецшколе. Где он учился этому языку, можно только догадываться. Потому что через неделю он прислал мне очередную посылку. Но уже с двумя сотнями таблеток.
На таможне меня ждали. Как родного. Был аншлаг. В пятом окошке, кроме девицы, на стульчике расположился заместитель начальника таможни. В разговор он не встревал, но внимательно нас слушал, иногда крякая от удовольствия.
- Вам пришло 200 таблеток заменителя Виагры, - мило улыбаясь, сообщило мне пятое окошко, - зачем вам столько?
- Для собственного потребления, - так же мило улыбнувшись, ответил я.
- 400 таблеток для собственного потребления? Вам плохо не будет?
- Будет, - согласился я, - но вот такой характер. Не могу отказать женщинам. И ещё я люблю всё закупать впрок. У меня дома в подвале 70 рулонов туалетной бумаги, 50 коробок с консервами и 90 упаковок памперсов для взрослых.
- А памперсы вам зачем? - удивилось пятое окно.
- Да я когда женщину вижу, у меня организм не выдерживает, - совершенно серьёзно ответил я.
Зал грохнул от хохота. Заместитель начальника сполз под стол, держась за живот. Веселье у мужской половины таможни продолжалось минут десять, пока, наконец, все не успокоились и пятое окошко не выдало мне знакомую фразу про экспертизу и «мы вас вызовем».
Где-то месяца через полтора меня вызвали. Но не в таможню, а в суд. Где за покупку подделки влепили по тысяче долларов штрафа за каждую посылку.
А с ТимУлом я больше не связывался и больше его ни о чём не просил. Ну его нафиг.

Показать полностью

Начальник магазина

Начальник магазина Магазин, Продукты, Начальство, Федоров, Волна постов, Работа
Начальник магазина Магазин, Продукты, Начальство, Федоров, Волна постов, Работа

Раз пошла такая пьянка … магазин продуктов. Заведую сырами и колбасами ) по ночам пишу рассказы.

Показать полностью 2

Бабакин и его ножи

Бабакин и его ножи Нож, Переделка, Красота, Длиннопост, Babakin

В прошлом году заказывал у Балакина три ножа. На кухню. Я тогда переезжал в Москву и сами ножи удалось посмотреть и подержать в руках спустя месяц-полтора после их изготовления.
Ножи мне не понравились. Слишком толстая ручка для меня. Рисунок в виде клейма, а не на все лезвие.
В общем, клиент остался неудовлетворенный.
А в этом году в одном из топиков высказал Балакину свои претензии и он тут же предложил исправить ошибки и сделать новый комплект ножей бесплатно.
Сделал. Результатом я более чем доволен. Заказал еще нож для резки сыра с двумя ручками.
Спасибо, Бабакин.
Вот первый вариант, прошлогодний.

Бабакин и его ножи Нож, Переделка, Красота, Длиннопост, Babakin
Показать полностью 2

Фотоотчет по «Малому бизнесу-2»

Как и обещал, выкладываю фотографии моего магазинчика в Кунцево. Всем пикабушникам скидка 3 процента )
Адрес Ивана Франко, дом 6

Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Фотоотчет по «Малому бизнесу-2» Магазин, Малый бизнес, Продукты, Москва, Длиннопост
Показать полностью 7
Отличная работа, все прочитано!