“Мои руки чисты и точны. Мой путь определен и ясен. Я иду дорогой тьмы, ибо Тишина – мой покровитель. И пусть смерть станет моим союзником. И пусть холодный огонь взовьется в моих жилах. Я несу молчание…»
Еще мальчишкой я был в этих местах. Видел этот кабак снаружи, как мужчины выходили из него полу живые, как женщины искали здесь своих жертв. Но я был мал, и мне хватало приключений и без этого места.
В этом потерянном где-то в техасской пустыне городишке всегда хватало проблем. И дети из таких мест, обычно, всегда вырастали плохими людьми. Нда… и сейчас я сидел в этом затхлом кабаке, убивал себя алкоголем и табачным дымом, которым тут провоняло все, пожалуй, кроме сортира по естественным причинам. Радовало только то, что местные дамочки пока не спешили подходить ко мне в поисках заработка. Очевидно, мой темный облик их отпугивал – тяжелое темно-серое пальто, шляпа с кривыми полями, из-под которой спускались немытые черные волосы. Этакий ковбой в готической обработке. Ну, да! Как же! Хотя под пальто и нашлось бы пару уникальных стволов, способных потягаться в убойности и скорости с любым местным героем, но мое оружие служило лишь предохранителем от неудобных случайностей… или конкретной работы.
В этот город я вернулся исключительно по делу. И в прочем, дело было бы уже давно сделано, если бы судьба не решила пошутить надо мной. Порой, ее чувство юмора мня просто убивало. В переносом смысле. В мой родной город мне пришлось вернуться за жизнями десяти человек, решившими устроить сходку в особняке лидера крупного безобразного криминального синдиката. Они думали, что за пределами большого города их будет сложнее найти.
Ирония в том, что они решили собраться на родине того, кому было поручено их убить. Если бы они знали…
Но даже не эта шутка меня позабавила. Для меня судьба подготовила специальный «подарок», и сейчас этот подарок был заперт в комнате наверху. Вообще, я зря столько об этом беспокоюсь. По всем правилам, я должен был бы «убрать» подарочек, как свидетеля. Но он-то был скорее неожиданным соучастником, чем свидетелем.
Залпом допив сове виски, я покинул зал и поднялся наверх, где мне вновь пришлось столкнуться с атмосферой популярнейшего из человеческих грехов. Кто-то додумался скрестить гостиницу с борделем. И куда смотрел шериф? Или его тоже подкупили местные змеиные сообщества? В этот ночной час людей на улицах было немного.
Большинство «ковбоев», или попросту уличных бродяг, собирались в таких вот местах, чтобы самозабвенно предаться пороку и блудным наслаждениям. Это не лучшее место для моего «подарка судьбы», но здесь нас точно не будут искать даже лишенные мозгов копы, чьи сирены уже подняли посреди ночи на уши пол города.
Остановившись у тринадцатой комнаты, я неслышно вставил ключ в замок и зашел внутрь. Мой «подарок» все еще спал. Это была девочка лет пятнадцати со слегка смуглой кожей и темными встрепанными волосами. С виду – обычный ребенок в потрепанной школьной форме. Белая рубашка с красной завязкой, короткая серая юбка. И никто бы не подумал, что столь невинное существо способно на убийство. Ее одежда все не высохла после дождя. Когда я подобрал ее на улице, неподалеку от особняка Дариусов, она сидела между мусорными контейнерами, готовая принять любую судьбу.
К тому времени, как все десять моих целей оказались мертвы, их кровь уже смешивалась с дождем, словно помогающим моей очищающей миссии. Но первые три смерти было на счету именно у этого ребенка. Как она оказалась в особняке, и что хотел от нее младший Дариус, осталось загадкой, ибо после первого же выстрела содержимое его башки оказалось на потолке. Девочка выстрелила из серебристого кольта, секундой ранее вытащенной из кармана Дариуса. Затем, она, так и не поняв, как это случилось, пустила две пули в ближайших к ней людей – отца семейства и его близкого друга с большой земли. Испугавшись того, что сотворила, девочка сбежала прочь. Люди Дариуса поймали бы ее и убили на месте, если бы я не взялся за исполнение своего контракта. Это было проще простого, тем более что все внимание моих жертв было отвлечено на малолетнюю преступницу.
И когда спустя пару минут я нагнал ее в переулке, она молча сидела на месте, ловя макушкой тяжелые капли дождя. Мне следовало закончить дело последним выстрелом. Но ее взгляд остановил меня. Ей было все равно. Я помню, как люди относятся к мыслям о смерти. Помню взгляды своих жертв. Я помню отчаяние, страх, безумие и даже азарт у взрослых. Но я ни разу не видел такого холодного безразличия к своей судьбе, как у этого ребенка. Что этот город сделал с ней? Впрочем, пусть это останется ее тайной. Я не сказал ей ничего. Просто взял и отнес в это место. Ей было все равно. Я дал ей немного еды и покой. И себе немного времени, чтобы понять, зачем я это сделал.
Я уж больше двадцати лет не думал о том, как сложно лишить человека жизни, и что значит человеческая жизнь. И спустя столько времени мне, вдруг, пришлось задуматься о том, что делать с живым человеком. Неужели я старею?
Я легонько потрепал спящую по плечу и уселся в кресло напротив. Девочка медленно поднялась, мутно оглядывая мрачное помещение. За три часа, конечно, она не могла выспаться. Тарелка с едой, купленная мной, стояла на столе нетронутой. Так и бутылка виски не прибавила мне идей. Три часа прошли впустую.
- Как тебя зовут? – спокойно произнес я.
Девочка слабо трепыхнулась, то ли вздрогнув, то ли просто пошатнувшись от слабости. Ее взгляд поднялся до моего лица. Ее взгляд, даже после случившегося, был пронзителен и честен.
- Дина – тихо ответила девочка.
- Ты стреляла из кольта 1911. Довольно тяжелое оружие для твоей комплекции. Плечо болит? Или запястье?
Она молча кивнула, прислушавшись к своим ощущениям. Действительно, она была довольно хрупка. В ее возрасте дети обычно сидят дома и не нагружают себя ничем больше игрушек и бутербродов. Но в этом чертовом городе все шло наперекосяк. Я уже потратил много времени, пытаясь разобраться в собственных приоритетах. Дина больше не проронила ни слова.
- Идем - я поднялся и спокойно вышел из комнаты.
Дина последовала за мной. Мы покинули бар через черный выход и пешком двинулись прочь из города. Вдалеке над крышами все еще играла зарница полицейских сирен. Местами по дорогам громыхали колымаги молодых авантюристов, скудно освещая ночные улицы блеклым светом фар. Пройдя около часа по покрытым трещинами и мусором тротуарам, я вышел на старое кладбище на краю города. Прошел по извилистой бессмысленной дорожке, по засыпанному гравием пути между косыми плитами и крестами надгробий. И дошел до края территории смерти, наконец, замерев на границе цивилизации. Там, где никто не мог меня побеспокоить.
Вокруг царила тишина. Я постоял еще минуту наслаждаясь этим прекрасным беззвучием и только тогда повернулся. Девочка стояла сзади, преспокойно оглядывая надгробия. Она не боялась, но дело было не в этом. Я сказал – и она пошла за мной. Просто выполнила то, что я сказал. Будто другой воли у нее и не было. И за весь наш путь она ни разу не пожаловалась, и не попыталась сбежать. Даже не напомнила о себе. «О чем же ты думаешь, кроха, следуя за смертью?» - вдруг пронеслось в моих мыслях.
Что-то противно заскребло у меня в горле. Я медленно достал из плаща старую пачку сигарет. Я держал ее уже довольно давно. За несколько месяцев из нее ушло только три сигареты. Я не увлекался курением, но порой случались вещи, которые просто не могли улечься в голове без дыма в легких.
- Ты боишься смерти? – неожиданно для самого себя спросил я, взглянув в ее глаза. – Не отвечай. Вижу, что боишься. Но считаешь, что жизнь немногим лучше смерти?
Девочка промолчала, просто слушая меня. Чистота и пронзительность ее взгляда просто покорила меня. Оттого рука под плащом еще крепче сжала заряженный пистолет с глушителем, удобно размещенный в поясе на талии.
- Скажу тебе просто девочка. Ты уже мертва. Для тебя остался действительным только один вопрос: кем существовать дальше? Безмолвным трупом? Или хранящим молчание оружием?
Дина прикрыла глаза, задумавшись. Она не ожидала, что ей будет дан такой выбор. Шла ли она сюда в ожидании смерти? Или ей так же было без разницы? Я не мог решить за нее. Точнее, это единственное, что я мог позволить решить ей. Она – мой свидетель.
За всю жизнь каждый убийца, работающий на Агентство, может оставить только одного свидетеля – своего ученика, который обязательно продолжит дело учителя. Я был уже стар и рисковал закончить свою работу раньше, чем за двадцать-тридцать лет. Я не думал о наследнике раньше. Но сейчас я думал о том, что может дать этой малышке шанс пожить еще.
- Убивать таких, как они? – наконец, тихо спросила Дина.
- Да
Это было крайне обобщенное понятие, но сейчас я мог позволить себе некую ложь. Со временем она сама бы все поняла. Девочка подняла глаза и молча кивнула. На ее лице не было улыбки, радости или облегчения. Она просто сделала выбор. Я нервно откинул сигарету, выпустив лишний дым из легких. А затем также легко вернул своему облику обычную невозмутимость.
- Тогда забудь свое имя. Его больше не существует! – я опустил два пальца на ее лоб, словно крестя. Девочка вжала олову в плечи, чуть поникнув. – Ты мертва. Отныне все, что ты делаешь не касается морали или логики. Ты – оружие. Ты делаешь то, что я тебе скажу, не задавая вопросов. И каждый твой поступок, каждое твое решение будет на совести того, кто управляет твоими руками – моей совести. Отныне ты несешь молчание тем, кто был отмечен тенями.
Я опустил руку и отошел на пару шагов, оглядывая девочку с головы до ног. Не самый лучший ученик, на которого можно было бы делать ставки. Но сегодня я сделал свой выбор. Как и она – мой подарок судьбы.
- Я дам тебе новое имя. В честно твоего первого поступка в жизни, изменившего все. Тебя будут звать Син. И теперь ты мой ребенок.
Девочка опустила голову, как-то странно сжавшись.
- Ты готова к этому?
Минуту она стояла, не двигаясь. Я почти с любопытством ждал ее реакции. Что крутит