Satanel

Только немой не говорил, что мысли материальны, но что, если все сложнее? Что, если мысли и эмоции - это форма человеческого "Я", излучаемого душой, которая одновременно является фундаментом и проводником этой системы. Страхи, желания, зависимость и стремление... Что, если Я - это мысль, которая способна меняться в зависимости от обстоятельств?Если это так, то возможности человека становятся безграничны. Но, вопреки этому, человек обносит себя такими стенами, в которых даже дышать трудно, не то что действовать. А убеждать себя в том, что ты - всемогущ, очень трудно, и иногда это напоминает расстройство. Каждый требует подтверждения того, что он что-то может, и что это не глюки, прости, Господи. И это нормально. Первый враг на этих границах - это страх. Вы можете бояться чего угодно - пауков, темноты, общения, смерти, и т.д. Главное - это понять и признать причину вашего страха, какой бы неприятной она для вас не была. Второй враг - однобокость в мнении и действиях, деление поступков на верные и не верные. Жизнь - это не математика, есть лишь последствия ваших действий. Забудьте о таком понятии, как ошибка.И третий враг - это ожидание положительного результата, быть в вечных расстройствах, если они не такие, как вам хотелось. Любой результат становится частью вас и позволяет меняться и расти.Используйте эти знания и почувствуйте, как меняется жизнь за счет освобождения энергии, которой являетесь вы сами.
© А. Сатанель#осколкивселенной

Травник обхватил шею и приставил нож к горлу рядом стоящего друга:

— Не подходите! Или я перережу ему глотку!

Резко затащил его назад. Зажав рот рукой, опустил нож.

— Молчи и слушай. Нас не должны схватить вместе. — Он вложил мешочек с кристаллом в руку Сайрана. — Сделай, как договарились.

Тот закивал головой — страх в его глазах рос, как рассветное светило.

— Прости. — Беглец ударил в челюсть ремесленника, подхватил и аккуратно опустил на пол.

— Отпусти заложника и выходи, не усугубляй ситуацию! — Потребовал голос с улицы. Ильгур бросился к порошкам, пытаясь понять, какие можно использовать. Нечаянно несколько крупинок одного из них попали в пламя свечи. Прозвучал хлопок, появились клубы непроглядного белого дыма. Нужно тянуть время...

— Почему вы меня схватили?

— Ты опасен! Мы хотим понять, насколько. — Отвечал всё тот же голос. Ильгур нашёл в углу несколько глиняных сосудов, засыпал туда порошок и начал набивать тканью.

— Я просто хочу уйти, без драки и последствий.

— Ты уже ранил троих и сбежал!

— Тюрьма и цепи как-то выбивают хорошие манеры.

Он поджёг ткань, подождал, пока разгорится, и пошёл на выход.

— Ты прав! Давай поговорим. Тебя никто не тронет, если пленник в порядке, обещаю.

— Он жив. Я выхожу.

Бывший хозяин дома схватился за ручку двери и выкинул оба горшка в толпу стражников. Используя дверь как щит, он сел на одно колено. В неё тут же с глухим стуком вошли четыре стрелы. Мгновением позже раздались два громких хлопка, в ушах зазвенело, как будто бог смерти подул в рог, давая знать, что жизненный путь окончен, и ты падаешь в бездну тьмы и безмолвия. Он выглянул из-за своего импровизированного щита. Позиции, которые занимала стража, были окутаны густым белым дымом.

Ильгур, не думая, нырнул в эту завесу, надеясь выскользнуть из западни. Его взору предстала ужасная картина: туман окутывал трёх солдат, их глаза были устремлены в небо, у одного из них в шее торчал кусок глиняного горшка — он не хуже ножа справился со своей задачей, — ещё восемь катались по земле, зажимая уши и глаза руками. Дым стремительно рассеивался, вопли солдат врезались в уши — они кричали от ужаса и боли, взывая к неизвестным беглецу богам. Чуть дальше кольца окружения, зажимая лёгкие раны, пытались откашляться и прийти в себя ещё четверо воинов. Увидев выходящего из ниоткуда травника, который, как им казалось, был загнан в угол, пали перед ним на колени и стали умолять о пощаде:

— Не убивай нас, нам просто приказали, мы не хотели тебе вреда.

Они тряслись и вытирали кровь и слезы, словно дети, которые подрались между собой. Ильгур и сам не ожидал такого эффекта от своего зелья, но постарался выглядеть уверенно:

— Уходите, мне не нужны ваши жизни.

Горе-вояк как ветром сдуло — они бежали, забыв о ранах, и наверняка остались должны своим богам за спасение.

«Интересно, что ты там смешал кроме отчаянья, беспамятства и глупости?» — знания — это сила, и перед ним был самый яркий пример её проявления.

Парень, подбирая меч и щит, боковым зрением заметил скользнувшую сбоку тень и резко развернулся, прикрывшись щитом. Передним оказался мужчина в годах с острым носом и впалым лицом. Из его плеча торчал осколок, в левой руке он держал меч.

— Что это за магия, демон? Откуда ты пришёл? — мужчину переполняли ненависть и боль. Беглец опустил меч, давая понять, что драться не желает.

— Я всего лишь защищался. Вы загнали меня в угол — что мне нужно было делать? Седеть в камере и составлять список гостей, которых хотел бы видеть на своих проводинах на тот свет? — Парень воткнул меч в землю и рассмеялся, сверкая зелёными глазами, поклонился почти до земли. Отдышавшись, сказал: — Простите, но и после смерти я предпочитаю одиночество.

Воин ошалел и отшатнулся, опустив меч.

— Ты безумец! И ты точно не Ильгур, он был достойным человеком, а ты убийца!

Противник сделал стремительный выпад — на шее «демона» появилось красное ожерелье Хрипя и захлебываясь, он упал на колени. Сознание начало погружаться в прохладную тьму — Смерть уносила его в своих крепких объятьях. В ушах эхом отдавались слова старика: «Ты безумец! И ты точно не Ильгур, он был достойным человеком, а ты убийца!».

Травник сдвинулся немного назад. Меч со свистом рассёк воздух. Молниеносный уход влево, щит тараном врезался в плечо, сбивая раненного с ног. Продолжения не последовало. Мужчина лежал на земле, готовый принять свою участь. Поняв, что гибели не будет, он пораженно распахнул глаза, в которых читался лишь один вопрос: «почему?».

Недавний враг протянул руку:

— Сегодня было достаточно бессмысленных смертей.

Воин, поднявшись, вновь вонзился взглядом в того, кого он назвал убийцей. Выдохнул, заговорил:

— Ты не сможешь выбраться из города. Вокруг стоит защита от таких, как ты.

— Ну да, всё ясно, ответ был на поверхности. — Ильгур сложил руки на груди. — Я иной — вот, почему за меня так взялись. Благодарю за то, что открыл глаза, я-то думал, вам причёска моя не нравится. Парикмахера весь день ищу.

Страж в ответ лишь рассмеялся.

— Зачем тебе меч, когда есть такой острый язык? Я — Гарвир, командир гарнизона. А сейчас уходи, я должен помочь раненным. Скоро тут будут посвящённые, и они доставят тебя шаману на ужин. — Не оглядываясь, воин пошёл к своим, оставшимся на поле боя.

Парень засунул меч в ножны и подобрал с земли шлем куполообразной формы, брошенный кем-то из бойцов — теперь узнать его было сложнее, ибо он закрывал большую часть лица. Травник побежал прочь, надеясь спрятаться до полуночи.

«Забавная у тебя роль главного блюда. Интересно, что означает Ильгур? «Сладкий, вкусный, полезный»?» — с этой мыслью он неожиданно налетел на мужчину в чёрных одеждах, бритого наголо. Он явно спешил в противоположную сторону. На шее у него был медальон, на котором изображалась змея, изрыгающая пламя. Высокомерно оглядев встречного, тот произнес:

— Смотри куда летишь, так можно и на меч напороться!

Знахарь меньше всего хотел разборок с этим странным человеком. Опустил глаза в землю, он прохрипел, изменяя голос:

— Прошу прощения, я очень спешу.

Лысый, явно довольный ответом неуклюжего, смягчил тон.

— Я тоже. Ты же из стражи? Мне поручено разобраться с проявлением неизвестного вида магии. Пятеро из ваших прибежали к шаману, как кучка перепуганных рассказывая о громе и тумане, который сразил их, позволив окруженному сбежать. Проводи меня до этого места и расскажи, что там было. Судя по всему, ты не ранен.

Беглецу не очень хотелось возвращаться в капкан, и он виновато ответил:

— Снова прошу прощения, но у меня срочный приказ, отданный самим Гарвиром — он сейчас у хижины, помогает раненым, и сам всё расскажет, а мне пора.

В глазах одетого в чёрное сверкнул гнев:

— Я — посвящённый, и отменяю приказ твоего командира, а теперь пошли со мной!

Человек с медальоном, не дожидаясь ответа, пошёл в прежнем направлении. Ильгур, вытащив меч, ударил рукоятью в затылок взявшего его под своё начало война, который, потеряв сознание, упал лицом в грязь. Сняв с него медальон, травник вежливо с ним попрощался.

— Прости приятель, я предпочитаю женщин.

Улица, увидев подобное, мгновенно опустела — никто не хотел стать следующим. Иной понимал, что если он будет бежать, то привлечет к себе очень много лишнего внимания, а если промедлит, то его схватит подошедшее подкрепление. Выйдя на другую улицу, он зашёл в первую попавшуюся лавку. Это оказалась кожевенная мастерская. Немолодой мужчина очень крепкого телосложения доводил до ума очередной доспех и, даже не обернувшись на гостя, свистнул — из заднего помещения выбежал к прилавку подмастерье:

— Добрый день. Вы пришли починить, забрать или купить доспех? Наша мастерская лучшая в круге.

Покупатель огляделся внимательнее. Огромный слой пыли говорил, что сюда очень редко захаживают. Она была повсюду, за исключением рабочего места — там было идеально чисто, всё лежало на своих местах, и мастер, не глядя, брал нужный ему инструмент.

— Судя по всему, лучшая лавка переживает не лучшие времена.

Парень замялся, но громкий бас ремесленника окатил всю лавку:

— Потому, что хорошего война в наше время днём с огнём не сыскать. Всем нужны дешёвые «тряпки», которые расползаются от одного прикосновения. — В его голосе слышались обида и презрение. Подмастерье оживился и принёс один из доспехов.

— Попробуйте, он прочный и лёгкий, не раз спасёт вашу жизнь.

Знахарь внимательно осмотрел, пощупал и даже мысленно прикинул, будет ли он ему впору. Погруженный в свои мысли, ответил:

— Разум и скорость мысли — вот, что действительно спасёт жизнь войну, будь на нём даже идеальный доспех. Без этого он станет просто погребальной одеждой.

Хозяин лавки впервые поднял взгляд на посетителя. Отложил работу и медленно подошёл к прилавку, не отводя взгляда. Мужчина посмотрел прямо в глаза Ильгуру и вдруг задумчиво изрёк:

— Боги привели мне настоящего война. Боги смерти идут по твоим пятам, собирая урожай, который ты пожал, идя своим путём.

От этих слов побежал мороз по коже, а перед глазами всплыли сегодняшние смерти. И тот странный случай, когда он пережил собственную смерть, но при этом остался жив. Увидев это состояние, мастер повеселел и крикнул мальчишке закрывать лавку.

— Сегодня мы больше не работаем. Сходи в корчму, купи лучшего пойла и чего-нибудь поесть, сегодня мы принимаем дорогого гостя.

— А как же наши заказы? — робко спросил парень, убирая показываемый товар на место. Мужчина с презрением отмахнулся, вновь взявшись за работу.

— В пекло всех этих выродков — войны нет, заберут своё барахло завтра! А теперь беги, пока уши целы!

Подмастерье вылетел, словно молния, что говорило о царящей здесь дисциплине. Бедняга явно был наказан не единожды.

Ремесленник, не отрываясь, продолжил:

— Надеюсь, из него выйдет толк. Меня зовут Брид, ты присаживайся, не стесняйся.

Гость прошёл дальше и, сев на лавку рядом, неловко начал подбирать слова.

— Вы очень проницательный человек и искусный мастер. Сколько вы этим занимаетесь?

Собеседник хмыкнул.

— Дайка подумать... Почти пять сотен лет. Время в этом городке застыло, как вода на морозе. Смерть позабыла эти места, а без неё жизнь загнивает, превращаясь в кучу навоза, которая привлекает рои мух. И те питаются всем этим дерьмом, плодя себе подобных. — Хозяин скорчил лицо, как будто всё описываемое происходило перед ним. Ильгур грустно усмехнулся.

— Сегодня я немного освежил жизнь, убив от трёх до восьми человек.

Брид снова посмотрел ему в глаза:

— Ты, кажется, расстроен по этому поводу.

Травник встал и зашагал по лавке, внимательнее осматривая доспехи.

— Не думаю, что смерть и убийство — повод для радости. Сегодня кто-то потерял отца, брата, сына, мужа или друга. Их сегодня не дождутся к ужину. Они не обнимут детей, не научат их всему, что знают, и не посмотрят в глаза любимым. А виноват я. С этим грузом трудно жить.

Мастер подвёл итог — разговор разжигал в нём огонь:

— Но, тем не менее, ты всё ещё жив.

Беглец вернулся к лавке.

— Смотря, что понимать под этим словом. Биение сердца? Горячую кровь? Возможность, дышать, говорить, мыслить?

Мужчина украдкой посмотрел на него и с иронией произнёс:

— Жить — это возможность действовать, что-то менять в себе и в этом мире, оставить свою роспись на страницах Вселенной — и не важно, чем. Мечом и кровью, созиданием или разрушением. Все убитые тобой люди смертны изначально, и могли встретить смерть в пьяном угаре, в лесу от зверей или болезней, от старости или

безысходности. Их могли возненавидеть те, кто их любил, дети, родные и друзья; они бы постепенно разлагались, разъедаемые временем. А сейчас они ушли героями, любимыми — ты отнял у них время в лучший момент их жизни и отдал его оставшимся в живых, изменив их жизнь и судьбу. Это очень важно, возможно, среди них есть тот, который действительно будет жить, изменив что-то в этом мире. Понимаешь? Каждая смерть — это, так или иначе, зарождение новой жизни. Взять хотя бы эти доспехи: шкуры когда-то убитых животных подарили им жизнь своей смертью. А они будут изрезаны мечами, спасая жизни людей, и эти люди, в свою очередь, неся смерть на лезвии своих мечей, породят новые жизни.

Разговор прервал вернувшийся подмастерье, бледный и запыхавшийся. Пытаясь отдышаться, он выпалил:

— Весь город на ушах! Ищут опасного иного, который способен убивать неизвестной ранее магией. За любые сведения назначена награда десять золотых!

Мастер сердито взглянул на мальчика.

— Ты в корчму ходил сплетни слушать? Накрывай на стол, бездельник!

Ильгур взглянул в глаза собеседника и понял, что тот уже сложил дважды два, но был по-прежнему спокоен. Словно учуяв его мысли, Брид сказал с таким теплом в голосе, как будто видел перед собой сына, которого не встречал уже очень давно:

— Сегодня будет славный вечер. Даже боги смерти не откажутся выпить с нами.

© А. Сатанель