Rokudze

Пикабушник
поставил 3866 плюсов и 1569 минусов
отредактировал 2 поста
проголосовал за 2 редактирования
Награды:
10 лет на ПикабуС Днем рождения, Пикабу!
21К рейтинг 31 подписчик 34 подписки 54 поста 13 в горячем

Жертва. Рассказ

Дачный посёлок «Радужный», в котором располагался дом 51, был проклят. Во всяком случае, Марта была в этом уверена. Пока у кого-то была традиция каждый год тридцать первого декабря ходить в баню, у Марты была повинность — каждый год с первого июня по тридцать первое августа проводить время в ненавистном доме в глуши.И какая прелесть после того, как ты поработал в огороде, отдыхать на гамаке вечером рядом с небольшим костром с банкой пива в руке, пока твой кот копошится в кустах возле ограды — думала бы Марта, будь она как её бабушка Наталья Григорьевна. Но, по великой случайности, или же радости, Марта трезво смотрела на вещи. Стоя на пороге своего новообретённого дома, девушка, держа в руке спортивную сумку, поморщилась от неприязни. Кожаный рюкзак тянул её спину под весом ноутбука. Погода в области выдалась на редкость мрачной и холодной для начала лета. За домом со стороны леса завыл ветер и методично раскачал массивные лапы елей.

— Похоже, дождь собирается, — махнула рукой Маша, вытаскивая из своего Renault Logan чемодан. — Мартольна, ты чё не открываешь? Уснула, что ли?
Чемодан с грохотом опустился на дорогу. Маша огляделась по сторонам с любопытством осматривая соседские дома.
Вокруг царила тишина, словно все птицы и люди вымерли. Это было даже необычно, ведь перед дождём всегда кричали вороны.
— Да вот, ключи от калитки найти не могу, — раздосадовано ответила хозяйка дома, шерудя рукой в кармане куртки.
— И что делать? — поинтересовалась Мария, закрыв машину и подойдя поближе к закрытой калитке. Смерив взглядом высоту забора, до которой ей в жизни не допрыгнуть, она посмотрела на подругу.
— Да не волнуйся… Сейчас всё будет, — Марта бросила рюкзак и сумку на щебёнку возле калитки и пошла в обход дома. Обогнув дом, она раздвинула кусты руками и нашла ту самую пустую пластиковую бочку. Она, родимая, была на месте, как и два года назад. Что бабуля собиралась с ней делать? Зачем ей была новая пустая бочка для компоста? Марта не знала. Но она была очень удачно поставлена. Практическим в единственном месте, где реально залезть через ограду.
— Надо будет её убрать отсюда, — подумала Марта, встав на бочку и схватившись за ограду руками. Металлические листы были острыми, но на что не пойдешь, лишь бы не возвращаться обратно из этой глуши без результата. Кроме того, она уже делала так раньше и никогда не ранила руки до крови. Чудо, да и только.

Ловко перекинув ногу, Марта перевалилась за ограду и готова была уже спрыгнуть на ноги, как внезапно, не удержавшись левой рукой, оторвалась от края, и с визгом камнем упала на полусогнутые ноги в колючий старый куст.
— Марта! — постучала в калитку Маша, — Ты живая? Ты там чего делаешь? Марта!
— Всё нормально! — отозвалась девушка, потирая отбитую ладонь. Она посмотрела на свои ноги, отряхнулась и недовольно пробормотала. В детстве этот трюк давался ей с большей ловкостью. На джинсах осталось немного грязи, но в целом это было сносно. Поправив съехавшую назад кепку, она прищурилась, смотря в пустое окно дома, через которое было видно кухню.
Старый добрый интерьер мгновенно навёл на неё тоску. Призраки прошлого оживали в её голове только лишь от одного взгляда.
И вот уже казалось на кухне стоит бабушка и наливает себе стопку — как десять лет назад, словно это было вчера. Марта глядела в бабушкины глаза через закрытое пыльное окно. Они были такими, как в последние месяцы жизни — напоминали мутные рыбьи глазёнки, смотрящие куда-то сквозь. Поежившись и хрустнув костяшками, Марта сбросила с себя это наваждение.
— И я тебе не рада, дом, — подумала она и пошла к калитке быстрым уверенным шагом.
— Ну наконец-то! — круглое добродушное лицо Маши оказалось первым, что она увидела, когда отперела замок.
— Ой, ты в порядке? Не ушиблась? — она внесла через порог сперва свой чемодан, потом подала хозяйке дома её вещи.
— Да чего там, легко. Я так сто раз делала, — отмахнулась Марта, задрав нос, и пошла открывать ворота. — Давай машину во дворе поставим, чтобы на дороге не мешалась.
— А что, правда можно? — выскочила Мария за ворота по направлению к машине.
— Теперь можно, — с горечью ответила хозяйка участка, посмотрев во двор.

При жизни бабушки вокруг всё цвело. Старая яблоня плодоносила, вокруг дома распускались цветы. Участок был согрет любовью и заботой. Невозможно подсчитать сколько сил старушка убила на то, чтобы облагородить этот клочок земли. В том месте, куда они отогнали машину, раньше росли роскошные жёлтые тюльпаны. Маленький островок золотых цветов, в которых Марта пряталась с головой когда была совсем крохой. Воспоминания нахлынули с новой силой, когда машина встала на этот когда-то прекрасный уголок.
Марте показалась, что под колесом машины спряталась девочка, прижавшая к себе в руках цветы. Она смотрела из-за шины на неё зло, если дети вообще способны так смотреть на взрослых. Скорее в тех детских глазах была обида и капризность, чем незамутненная ненависть. Марта сглотнула и отвернулась. Она всегда так делала, когда на неё вдруг что-то накатывало в этом месте.
Это не призраки, это следы. Следы тех, кто когда-то здесь жил, — подумала она, скрестив свои озябшие руки. — В любом случае, прошлое осталось в прошлом... Не надо их бояться.
Этот проклятый старый дом пожирал всех, кто жил в нём. Сперва мать Марты отдала этому дому почти всю свою молодость, оставив свою дочь на попечении бабушки. Женщина проводила в доме много времени. Даже зимой, в самый жесточайший мороз. Она жила там, топила камин в гостиной, укрывалась одеялами и отказывалась выходить за порог. Бывало, она не двигалась часами, а порой и днями, не замечая никого вокруг. Такой её запомнила единственная дочь.
Январским утром они с бабушкой приехали в дом, чтобы проведать отшельницу. Она даже не обернулась, когда открылась дверь. И как бы они ни звали её, мать не оборачивалась. Марта смотрела в её спину. Почему-то мама была совсем другой: измученной, худощавой. Её красивые чёрные волосы спутались в ком и напоминали свалявшуюся шерсть. В миг из головы ребёнка кто-то коварно выкрал образ стройной, здоровой, улыбчивой и смешной мамочки. Ласковой, нежной и родной. Это лицо растаяло как снежинка на ладони, оставив после себя холодную слезу. В ней и отражалось угловатое, грубое осунувшееся лицо незнакомки с синими обкусанными губами. Была ли та женщина сидящая у камина мамой? Маленькая девочка решила что, нет. Так было проще. В конце концов, когда мать Марты исчезла, бабушка уехала жить в этот дом. Марта всё приняла как есть. Она ненавидела их обеих. Девушке приходилось выживать самой пока они, очарованные этой трёхэтажной рухлядью, отгородились от всей остальной жизни. Обида испортила отношения Марты и её небольшой семьи. Как можно было простить тех, из-за кого она чувствовала себя сиротой? Жизнь с новой семьёй отца никогда ей не нравилась. Она была чужой везде куда бы ни пошла, как мышка прячась от строгой и холодной мачехи. А после того, как в новой семье отца появился ребёнок, Марта и вовсе превратилась в забытую всеми куклу под кроватью. Именно туда она забивалась поглубже, чтобы не слышать, как её папа и та женщина радостно бегают и качают на руках нового, чистого, красивого ребёнка. Девочка приняла своё одиночество очень быстро, она стала холодной и замкнутой. Но всё изменилось, когда в очередной раз приехав к бабушке уже в возрасте пятнадцати лет, она вновь увидела — её. Мама. Она сидела возле камина. Напуганная Марта кричала и кричала, но призрак прошлого не обернулся и не исчез. А бабушка даже не повела бровью. Они вдвоём в этом доме видели мертвецов. Это было их совместное проклятье. Пожалуй, единственное, что связывало их вместе следующие несколько лет. Не считая наследства. И теперь Марте в одиночку приходилось распоряжаться этим разочаровывающим, грустным домом, полным призраков тех, в ком она когда-то нуждалась больше всего.


— Пойдём внутрь сначала занесём вещи, а потом можно что-нибудь и приготовить, — махнула рукой Мария, беззаботно устремившись к дому.
— Ага. Поймаешь? — Марта подняла ключи от дома и бросила в руки подруге, но те улетели мимо неё куда-то в сторону.
— Молодец, — пробурчала Маша, садясь на корточки, – и где они?
В высокой траве ничего не было видно. Пошарив рукой, она не сразу нащупала что-то похожее на ключи.
— Эм, Ма-а-а-арт. Иди сюда! — Позвала Маша.
— Что ещё? — Недовольно закатила глаза Марта, подойдя к подруге. — Ох ты чёрт! — Вскрикнула она, увидев желтоватый кошачий череп в траве. Труп кота был обглодан начисто. Не было ни шерсти, ни неприятного запаха. Косточки животного осторожно располагались рядом с ним. Должно быть, он лежал тут давно.
— У вас был кот? — Спросила Мария, убрав светлую прядь волос за ухо. Она спокойно вытянула руку и взяла поблескивающие ключи за черепом.
— Нет, конечно нет. Боже, какая гадость, — пробурчала Марта, закрыв рот тыльной стороной руки. — Придётся его теперь выкинуть. Фу. И кто его так?
— Ну, следов зубов нет. Наверное, умер своей смертью, а насекомые его и доели, — Мария вскочила на крыльцо и принялась подбирать ключ от входной двери.
— А ты похоже, вообще не боишься такого? — позеленевшая от отвращения Марта сдвинула брови, нахмурилась ещё сильнее и обошла труп. Она посмотрела на часы. Вечер подбирался незаметно.
— А чего бояться? Кости и кости, — вставив в дверной замок ключ, Маша повернула его и приоткрыла дверь. Раздался лёгкий стук.
— Что там опять такое? — закатила глаза Марта вновь.
— Слушай, дверь заело. Или… там что-то стоит, — Маша толкнула дверь плечом и попыталась надавить на неё со всей силы. Дверь медленно сдвинулась, но только на несколько сантиметров.
— Отойди, — Марта взяла под руку невысокую девушку и отодвинула её от двери. Без предупреждения она пнула дверь ногой, но та осталась на своём месте. Чтобы там не стояло, оно было тяжелым и сдвинуть своими силами это не выйдет. К тому же Марта подозревала, что дом может её не пустить так просто.
— Да ты Халк, — улыбнулась Маша и достала телефон, чтобы проверить связь. Ничего не изменилось с тех пор, как они въехали в посёлок: интернета не было и горел значок экстренного вызова SOS.
— Достало, — хозяйка дома уставшая, голодная и злая спустилась вниз по лесенке. Взяла в руки декоративного гуся и размахнулась, целясь в окно.
— Марта! Стоять! — блондинка подскочила к подруге и выхватила гусика из её рук. — Стопэ! Стопэ! Остынь! — миниатюрная как кукла девушка в белой кепке и большой безразмерной белой толстовке убрала гуся за спину. — Давай по-другому?
— И какие твои предложения? — Марта смотрела на подругу сверху вниз. Они были полными противоположностями. Марта — высокая брюнетка, с карими глазами и спортивным сильным телом. Профессиональная пловчиха в прошлом с амбициями на олимпиаду. Отличалась вспыльчивым характером. Прирождённый лидер. Наследница не только халупы в лесу на окраине посёлка, но и бизнеса по производству игрушек. И Маша — светлая во всех отношениях девочка с дизайнерского факультета, ростом один метр пятьдесят сантиметров. Без амбиций, без наследства, без семьи из маленького города. С желанием работать костюмером в театре. Они были как две стороны одной монеты. Их случайное знакомство стало самым странным и одновременно радостным событием в жизни Марты. С приходом Маши в её жизни нашлось место не только призраками прошлого, но и радостями настоящего. Как пронзительна и красива была дружба с таким не обременённым сомнениями и страхами человеком. Маша была как свежий ветер, порывистой, но ласковой и светлой, как солнечный луч. В её маленьком теле выросло огромное сердце, вместившее в себя множество потерянных и разбитых людей. И для Марты в нём на постоянной основе был выделен уголок.
— Я полезу в окно, — просто и легко ответила Маша и поставила гуся на деревянный пол возле двери. — У вас как раз на втором этаже есть форточка открытая, — подняла она палец вверх.
Какая форточка? — почесала затылок Марта.
— Её ж видно было, когда мы подъезжали, — возмутилась низкорослая девушка. Она была такой кукольной, что, когда возмущалась, выглядела как нарисованная картинка из старого журнала.
— Ничего себе, какая ты глазастая, — посмеялась Марта. — И всё-таки, нет. Отдай гуся. А то пока ты туда будешь лезть... В общем, ещё расшибёшься, и что мне делать? Шею себе свернёшь и всё.

Она решительно пошла на Машу, но юркая как сурикат блондинка выхватила гуся с пола и отскочила назад картинно, выпрямив руку.
— Беги Гусик-гусикович! Я её задержку! — засмеялась Маша и перемахнула через крыльцо во двор переставляя тонкие ноги в узких джинсах.
— Ла-а-а-адно! Давай, я тебя подсажу только побыстрее... — Марта закатила глаза и накинула капюшон на голову, совсем закрыв свою голову. Она знала, что Машу переубедить невозможно.

— Март, ты чё. Ты сама не своя с тех пор, как мы сюда приехали. Такая серьёзная и… злая, — Маша подошла к Марте, поставив у крыльца гуся, и вместе они обошли дом.
— Да ничего, — отмахнулась подруга.
Маша не стала лезть к ней под кожу и только вздохнула. Странное поведение подруги волновало её. Мария испытывала дискомфорт, когда кто-то рядом с ней грустил, а она совершенно ничего не могла с этим поделать.
Большая форточка и правда была открыта. Марта упёрлась спиной в дом и присела, сложив руки в замок.
— Давай, становись, на счёт три я тебя немного подброшу. Только схвати руками крепко.

Сработано было чисто. Маша ловко зацепилась за подоконник и нырнула в окно, ведущее в ванную. Правда, удачно у неё это не вышло, и она замотала ногами, пытаясь всё-таки упасть в дом, а не наружу. Сил в её тонких руках было немного. Хваткая девчонка умудрилась полностью залезть в окно, но каким-то чудом Маша ударилась лбом о раковину у окна.
— Ай!
— Ты там как, не ушиблась? — крикнула Марта с улицы. — И всё-таки надо было окно разбить. Заменили бы. Нет, блин, опять на её уговоры поддалась, — рассерженно прошипела Марта, сунув руки в карманы куртки обходя дом к парадному входу.
— Живая! — крикнула Маша в окно, потирая голову ладонью. Она посмотрела в зеркало на покраснение на лбу и нахмурилась. Будет синяк.

Не теряя времени, девушка вышла из ванной и осмотрелась. Перед ней на втором этаже была огороженная перилами дыра, через которую было видно часть первого этажа. По правую руку вверх возносилась небольшая лестница и две закрытые двери. Обойдя круг, она встала у лестницы вниз и толкнула приоткрытую дверь. Как странно, дверь прямо перед лестницей? Зачем? Это же не безопасно. Внутри интерьер походил на детский. Такое впечатление, что в комнате жил ребёнок. Возможно, девочка, но Маша так решила исключительно из-за белых стола и шкафов. Игрушки на полу могли принадлежать ребёнку любого пола.

Дом был хороший, в сдержанном стиле. Кожаные диваны на первом этаже напоминали о периоде девяностых, когда такая тематика была в моде. А вот просторная кухня, наоборот, была даже современной — с красивыми стульями и столами. Где-то висели портреты живших здесь родственников и очень много игрушек. Игрушки были везде. Как напоминание о фамильном бизнесе: самые разные, включая кукол. Маша встала напротив шкафа, загородившего дверь, и попыталась его сдвинуть. Из него на неё грустно смотрели стеклянные глаза мягких медведей.
— Март! Всё-таки не получится его сдвинуть… А нет, сейчас всё получится!
Мария развязала узел на дверной ручке и, уперевшись ногой в шкаф, сдвинула его на несколько сантиметров. Этого вполне хватило, чтобы Марта смогла вместе с ней освободить проход.
— Зараза, — отряхивая руки прошипела Марта, — и кто его сюда поставил?
— Это у тебя надо спрашивать, ты же хозяйка, — пожала плечами Маша и понесла сумки в зал, свалив их на пыльный кожаный диван.
Девушки проверили наличие света и воды. В доме всё функционировало. Сделав небольшую уборку на кухне, Маша уселась за стол в углу, открыла свой ноутбук и тут же закрыла его, вспомнив об отсутствии связи.

— И чем тут заниматься целыми днями без интернета? — фыркнула она.
— Почитай книгу. А вообще, нам надо по-хорошему отсортировать хорошие вещи от никчёмных. Но это уже завтра…
Хозяйка дома сняла кепку и оставила её на столе. Проходя мимо шкафа с куклами, она достала одного медведя.
— И ты тут, Мишка, — она повертела его в руках и поставила обратно.
— Ностальгия пробила? — спросила Маша, взяв в руки рюкзак Марты. — У тебя есть вода? Пить ужасно хочется…
— Да, бери. Всё, что найдёшь — всё твоё. А знаешь, что? Может, поедем в магазин? Есть-то совсем нечего… — Марта стояла спиной к подруге, так что та совсем не видела, как она, не моргая следит за чёрной тенью в коридоре. По позвоночнику пробежал холодок, а на руках появилась гусиная кожа. Проплывающая мимо тень передвигалась плавно, но что-то в её движениях было болезненным и дёрганным. Марта постаралась, чтобы её голос не выдал напряжения.
— Поехали прямо сейчас, — девушка быстро обернулась и посмотрела на Машу. Та, судя по всему, начала что-то подозревать. Блондинка встала на ноги, взяла рюкзак подруги и ключи от машины, сжав их в кулаке.
— В доме кто-то есть? — спросила она шёпотом, отходя к входной двери. Конечно, она не имела ввиду призраков. Скорее, заблудших бомжей и воров. Маша была опасливой и трусоватой девушкой, и потому всегда действовала по принципу «Предупреждён, значит вооружён».
— Нет, тут только мы. Просто… есть хочется безумно. Ты идёшь?
Оказавшись, наконец, в машине и выехав за ворота, Маша остановилась на пропускном пункте из посёлка, крепко держа за руль.
— А теперь серьёзно, что за фигня с тобой происходит? Ты ведёшь себя очень странно. Словно сама не своя.
— Маша, всё в порядке.
Марта смотрела в окно машины на деревья. Ей совершенно не хотелось говорить. Вдруг в окошке заднего вида она увидела тень. Она стояла неподвижно посреди дороги. Марта зажмурилась, а затем открыла глаза и посмотрела на свои руки. В её руках лежали деньги — золото и драгоценные камни. Под её ногами лежали браслеты и кольца, мех и жемчуг. Повернув лицо, она увидела Машу и тут же закричала во всё горло. У её подруги отсутствовала голова, а водительское место было залито чёрной густой кровью.

— Что случилось?! Ты чё орёшь?! — завизжала Маша, резко сворачивая на обочину со свистом тормозов. Марта отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, вытирая пот со лба ладонью. Волна горечи поступила ко рту, и её вырвало в кусты. Она стояла согнувшись несколько секунд, а потом закашлявшись. Увиденное испугало её до смерти.
Маша подошла поближе и погладила Марту по голове и легонько приобняла в попытке успокоить.
— Всё-всё… Всё хорошо.
Пока слова утешения витали в воздухе, Марта тряслась от страха, как осиновый лист, пытаясь забыть то, что увидела.

— Я хочу, — произнесла вдруг Марта, — чтобы ты села в машину и уехала в город. Сейчас же.
— Что? Почему? А ты тут будешь на трассе стоять? Что за чушь? — возмутилась Мария, разведя руками. — Слушай, я понимаю, у тебя нервный срыв и всё такое… Но давай без глупых решений. Лады? Я никуда без тебя не поеду. Если ты хочешь всё бросить, то ладно. Но поедем мы вместе.
— Нет. Или ты сейчас уедешь, или мы возвращаемся в дом, — поставила ультиматум Марта.
— Конечно мы поедем вместе! — без раздумий ответила Маша.
Лицо Марты помрачнело.
Темнело. Марта смотрела куда-то в лес, облокотившись на балконные перила. Зелёные ели стеной загораживали фонарные столбы. Из-за их массивных лап кое-где проблёскивал жёлтый приглушённый свет. Вечером становилось в разы холоднее. В соседних домах соседи уже попрятались в уютные одеяла. Кто-то очень громко смотрел телевизор. Судя по шуму, передача о квартирном ремонте.

Марта посмотрела вниз. В центре сада её подруга уже поставила старую железную бочку, набросала туда немного дров, налила жидкость для розжига и бросила спичку. Дым беспорядочно заметался в воздухе. Маша села на раскладной стульчик и открыла пачку сосисок. Настроение у хозяйки дома резко испортилось. Радость при виде подруги сменилась щемящей болью в груди.

Спустившись по лестнице, Марта остановилась возле камина и перевернула фотографию бабушки лицевой стороной вниз. Сильная усталость мгновенно захватила её. Марта опустила голову на каминную полку, уперевшись в неё лбом. Её сердце вопреки ненависти и злобе наполнилось спокойствием. Мысли потихоньку приходили в порядок. Она не знала, сколько стоит вот так, в пустом охваченным темнотой зале. Внезапно Марта начала слышать треск камина, почувствовала его тепло. Сердце дома согревало её, обнимало своим пламенем. В нос ударил резкий аромат тюльпанов. Девушка очнулась. Она распахнула глаза и отступила от камина, всё ещё чувствуя его жар.
И тут Марта увидела мельком уходящий силуэт.
— Мама, — прошептала она и заметила под своими ногами тот самый плед, который был на матери в последний раз. Марта почувствовала боль с новой силой. Не в состоянии терпеть, она закрыла руками глаза и опустилась на корточки. Горячие слёзы покатились вниз, она умылась ими сполна. Но боль не утихла, тогда Марта посмотрела в сторону двери. Там за ней, живая Маша. Бедная Маша которую она напугала.
Собрав волю в кулак, Марта покинула дом.

— Привет.
Марта появилась как тень, взяла второй стул и села рядом с подругой.
— Будешь? — Маша протянула ей палку с горячей сосиской.
Какое-то время девушки молча жарили и ели сосиски. Когда из упаковки осталось по паре, Марта глубоко вздохнула и накинула на голову капюшон, смотря в танцующий огонь.
— Извини меня, это всё нервы, — кратко проговорила она.
— Да ладно, я понимаю, — улыбнулась Маша и шмыгнула носом. — Холодно.
— Просто, этот дом... он забрал у меня всех, кого я любила. И я не понимаю, как я переживу всё это.

Слова давались Марте с трудом. Она ощущала неимоверную пустоту внутри себя. Весь её мир сошёлся в одной точке посреди проклятого посёлка. В этом доме была заключена её великая печаль и радость. Хорошие воспоминания неумолимо накладывались на плохие и сложно было отличить одно от другого.
— Ты можешь продать этот дом, как и хотела. Зачем тебе он? Ты же можешь купить квартиру на вырученные деньги. О, да, кстати, тебе же не хватает денег на первый взнос? Да и вообще ты теперь и так богатейка! У тебя свой бизнес с игрушками! Конечно, ты говорила, что там не всё хорошо, но… — Маша оживилась и повернулась к подруге. Её лицо, такое светлое и чистое словно смотришь в водную гладь Байкала. Маша что-то говорила и всплёскивала руками. Её слова как автоматная очередь — невозможно было понять, о чём она говорит, не слушая. Но Марта не слушала. Она чувствовала себя рядом с ней на редкость нормально. Её мрачные мысли отступали. Вернее, они превращались в поток.
Шум реки.
Марта моргнула, смотря в весёлые, жизнерадостные и полные энергии глаза Маши. Как ей это удаётся?
— Ты меня слушаешь? — поинтересовалась Мария.
— Конечно, — кивнула Марта. В моменты «пустоты» как она сама называла свою отстранённость, ей казалось всё нереальным. Марта могла почувствовать, как выходит из своего тела и оборачивается.

Вокруг лес и темнота, звук нарастающей тревоги – смесь белого шума и заевшего граммофона. Марта стоит посреди тьмы, смотрит со стороны на себя и на подругу. Что это за чувство? Что это за видение? Её пальцы сжимаются в кулаки, а по телу проскальзывает холод. Надо обернуться. Марта оборачивается, и видит. Во тьме окно, в окне силуэт ни то человека, ни то животного. Два голодных блестящих глаза. Они не моргают. Они, как фонари, светят тусклым жёлтым светом. Они смотрят мимо Марты. Они смотрят на Машеньку. Заглядывая сквозь затылок сидящей Марты, оно её видит, оно её желает. Оно другое. Оно тёмное, жадное и алчное. Это не мама. И точно не бабушка. Это не мог быть никто из тех призраков, что населяли дом. Оно сильнее всех.— Марта? Ты чё? Чё ты улыбаешься? — непонимающе спросила Маша.
— А? Я?
Потерянная и напуганная Марта вскочила на ноги и повернулась к дому, вернувшись в реальность. — Ты там ничего не видела? — указала она на дом.
— Нет. Слушай, если ты опять хочешь меня напугать, давай прекращай, — нахмурилась Мария, порядком устав от постоянного чувства тревоги.
— Нет, я… Нет. Ничего. Извини, что-то… Стресс наверное, — сглотнула хозяйка дома.
Всю ночь Марта не могла сомкнуть глаза. Она лежала на диване возле камина, укрывшись старым одеялом. В доме было так холодно, что девушка решила спать в уличной одежде. Она была готова на всё, лишь бы не разжигать пламя в камине. По этой причине она отправила Машу в единственное тёплое место в доме — детскую комнату. Машенька спала беззаботно, её не трогали странные звуки, доносившиеся из-за окна. Она не слышала скрипа половиц. Ей даже посчастливилось не видеть призраков дома. По какой-то причине они не высовывались перед ней. Марту это раздражало. Возможно увидь она их, то бежала бы прочь из этого дома.
Убей её, убей.

Голоса в темноте заманчиво шептали.

Убей её, и получишь всё что пожелаешь.

Марта накинула на голову одеяло и зажмурилась. Богатство, успех, наслаждения. Всё, что она может вообразить, этот дом может дать. За небольшую оплату. Марта закрыла уши руками, чтобы не слышать голоса. Её сердце колотилось со страшной силой. Её воображение рисовало картину, где она ночью пробирается в комнату к подруге с ножом. Какая малость? Один удар в шею, и всё это закончится. Какая малость, жизнь сироты. Никто не хватится о ней.

— Оставьте меня в покое, — попросила она у духов. Но в ответ услышала только тишину. Продрогнув на диване, она выбралась из-под одеяла и села у пустого камина. Темнота внутри него грела её пальцы.
Убей её, убей.
Маша проснулась рано утром. Солнечный свет залил комнату. Потягиваясь, она отправилась в ванную, чтобы умыться. В доме было тихо, как в могиле. Почистив зубы и прибрав волосы, она переоделась в красивое летнее платье, надела на голову соломенную шляпу и спустилась вниз, держа в руке босоножки.

Зря ты без обуви… Пол же грязный, — Марта стояла с чашкой кофе посреди гостиной и смотрела куда-то в сторону.
— А, да. Я что-то не подумала, — кивнула Маша, спустилась с лестницы и надела обувь. — Да пофиг, сейчас на реку пойдём погулять, я там ноги и сполосну.
— Реку? — отпила кофе Марта и повернулась к подруге.
— Ага… Слушай, ты какая-то бледная. Всё хорошо? — голос блондинки звучал сочувствующе, она внимательно смотрела за подругой. — Если хочешь, давай... Ну, поедем в торговый центр. Я вчера там видела кафе. Можем съесть по круассану.
— Звучит хорошо. Давай, — Марта пошла на кухню и поставила кружку с кофе на стол.
— Окей, я только за ключами схожу, хорошо? — Маша быстро взбежала по лестнице на второй этаж в свою комнату и проверила ящик у кровати. Ключей не было.
— Марта, а где мои ключи? Ты их не видела? — крикнула она в коридор.
— Они здесь, у меня. Ты вчера их оставила на первом этаже у сумок, — спокойно ответил голос на первом этаже.
— Разве? Я не помню, — Маша взяла летнюю сумку и спустилась вниз. Её подруга стояла у стены и смотрела в открытую дверь в подвал.
— Можем ехать? — спросила Маша, оказавшись рядом с ней.
Карие глаза Марты стали чёрными и напоминали два пустых колодца. Она смотрела в подвал, не моргая, и вдруг бросила ключи от машины своей подруге.
— Конечно. Маш... Иди сюда, вопрос есть, — Она подошла к открытой двери и указала на лестницу внизу. — Как ты думаешь, за сколько мы вывезем этот хлам?
Какой хлам? Я ничего не ви... — Маша с криками полетела кубарем с лестницы, ободрав себе колени и руку. На её затылке расцвёл бутон алой крови. Она потрогала голову дрожащими пальцами. Шляпа лежала на лестнице чуть выше неё.
— Ты совсем шизанутая!? Какого чёрта!? — заорала она и попыталась встать, но только села на ступеньках от пронзающей боли в бедре. — Марта! Я тебя спрашиваю: какого чёрта ты делаешь? Ты с ума сошла?
На лице хозяйки дома не было эмоций. Она смотрела на подругу сверху вниз и ровно дышала. Её взгляд плавно перешёл на существо, находящееся за Машей.
— Я не стала проявлять милосердие и убивать её. Надеюсь, ты это запомнишь, — сказала она тени, как деловому партнёру.
— О чем ты говоришь? Больная ты сука! — Маша, шатаясь, поднялась на ноги и увидела, как дверь наверху закрылась. Тьма погладила подвал.

Марта села за дверью на пол и поджала к себе ноги, смотря на призраков бабушки и мамы перед собой. Внизу в подвале творилась дикая жестокость. Фантазия не может описать тот ужас, с которым пришлось встретиться несчастной Маше. Она кричала, билась и сопротивлялась. Марта не знала, что там происходит. Внутри неё было ощущение, что её дорогую подругу разбирают на части как куклу.
Марте становилось дурно от этих мыслей. Утренний кофе подступал к горлу. Но она должна была слушать до конца. Она должна была убедиться в том, что её близкого человека убила эта тень. Иначе это всё было зря. Когда крики прекратились, Марта поднялась на ноги, вышла из дома и села на крыльцо. Лёгкой дымкой тумана окутан двор, было тихо вокруг и не слышно даже воя ветра. Тонкое крыло воробья промелькнуло в кроне старой яблони, и птичка исчезла за забором взмывая в воздух. В зелёном океане нескошенной травы скелет кота утонул в почерневшей земле. Утренний дождь оставил за собой прохладу. В лучах рассвета заблестела роса, как звезды под ногами россыпь дрожащего утра. Марта часто задышала и схватилась за голову руками, впившись ногтями в кожу. Горе. Боль пронзающая тело, сворачивающая лёгкие. Она ударила кулаком себя по голове. Била и била себя, пока слёзы катились из глаз. Она кричала, но голос стал похож на хриплый протяжный вой. Её бессильная душа металась внутри тела, не находя выхода. Внутри неё погибла человечность.

И вдруг стало легко. Что-то внутри оборвалось, как натянутая струна. Голос вернулся. Сердце застучало вновь. Слёзы высохли. Руки навсегда прекратили дрожать. В проходе на неё в ярости и агонии кричал новый призрак, но она не повела бровью. Всё, что ей осталось — придумать, как распорядиться богатством, которого она справедливо ожидала.

Ведь оплату она внесла больше, чем кто-либо мог вообразить.

Автор: Полина Барышева
Комната автора (Telegram)

Показать полностью

Рецепты на Пикабу стали совсем странными

Рецепты на Пикабу стали совсем странными Ничего необычного, Пикабу, Скриншот, Посты на Пикабу

Их ничего не смущает?

Показать полностью 1

Отель. Часть 2. Рассказ

Подойдя к домику писателя, я достал телефон и решил сфотографировать вырезанный узор, который был крупнее всего на стене у окна. Жаль, что эта идея пришла ко мне слишком поздно. Надеюсь, когда мы уедем отсюда, я смогу изучить этот символ. Но не успел посмотреть снимок, как Аня вдруг потянула меня за руку за собой.
— Двигайся быстрее. Я не хочу пробыть тут ни минуты больше необходимого.
Я согласился с ней и убрал телефон. Постояв на крыльце дома, мы увидели, как дверь сама открылась перед нами. Я зашёл первым.
— Поднимайтесь на второй этаж, — голос позвал нас откуда-то сверху. И мы ведомые им поднялись по стеклянной лестнице наверх. За тем оказались в просторном прекраснейшем кабинете.

Старик, представший передо мной, был степенный, отличался достойным поведением и ясным разумом, а его голову украшали седые густые пряди волос. Он держал спину ровно и смотрел на нас Аней пронзительными прозрачными голубыми глазами. Он не суетился двигался спокойно и говорил приятным низким голосом.
— Здравствуйте, — вежливо поприветствовал он нас, опускаясь в кресло напротив круглого стеклянного стола.
— Здравствуйте! Мы сейчас поставим аппаратуру и приступим. Как Ваше настроение? — Аня перешла в наступление и принялась улыбаться автору изо всех сил, держа зрительный контакт, пока я позади неё принялся за работу.
— Девушка, не суетитесь, времени на разговор у нас хватит, — старик посмотрел на Аню с укором, и она замолчала, устроившись напротив него на кресле не теряя профессионализма.
— Расскажите-ка лучше вы, молодёжь, как сюда добрались? Было не тяжело? Как встретили Вас? Наверное, вы уже познакомились с Яковом, нашим портье?
Писатель закрыл глаза и улыбнулся мягкой лучезарной улыбкой. От имени «Яков» у меня дёрнулся глаз. Пусть Аня это расхлёбывает сама, чёрта с два я буду отвечать на вопросы.
— Всё было замечательно, — кратко ответила она и достала диктофон, — Я запишу наш разговор, вы не против?

Выставив свет, я отошёл чуть подальше и принялся снимать со стороны интервью. С собой у меня был скромный фотоаппарат, но, зная, что скорее всего мои материалы, как обычно, проигнорируют я решил всё-таки попробовать снять писателя, но особо не старался.
— Итак, во-первых, я хочу поблагодарить вас, Евгений Дмитриевич, за то, что согласились уделить нам своё время, — Аня улыбнулась такой лицемерной улыбкой, что я чуть не захохотал но сдержался.
— Пожалуйста, — скучающе ответил старик и посмотрел в камеру. На мгновение картинка зарябила и я побелел как стена. Я не смог оторваться от камеры и просто смотрел в неё куда-то сквозь. Как в мутное окно, пытаясь что-то разглядеть. Но образы в моей голове были тревожными, кровожадными. Мне виделись картины жестоких убийств и поедание плоти. У себя в голове я слышал ужасный человеческий рёв и хохот тысячи голосов. Я увидел многочисленные рога, красное небо и себя среди этого хаоса. Я ощутил во рту приятный вкус — вкус крови и чужой боли. Он отдаёт чем-то металлическим.

Когда я пришёл в себя, интервью уже подходило к концу. Мои пальцы заледенели, я то и дело смотрел на Анну, а затем на писателя. Меня бросало из чувства всепоглощающего комфорта в ощущение дикого одиночества и ужаса. Мир вокруг показался мне не настоящим. Я моргнул посильнее и на секунду заметил огромного белого козла в красном костюме, сидящего напротив Ани. Он словно увидел меня, и я, потерев рукой глаза, попытался отогнать наваждение. Это значило только одно — мне стоит обратиться за психологической помощью. Опять.

— Позвольте напоследок я задам вам, пожалуй, главный вопрос, который волнует наших читателей: как Вам удаётся писать такие правдоподобные и жестокие романы о демонах и демонопоклонниках в человечески шкурах? — уставшая журналистка сложила руки на коленях и постукивала ногтём указательного пальца. Её яркий жёлтый маникюр раздражал мой глаз.
— Я пишу о том, о чём знаю, — с безразличием ответил автор, смотря куда-то мимо Ани.
Вы изучали трактаты о демонах или Библию сатаны? — тут же задала вопрос она, не теряя интереса.
— Да, я пользуюсь многими источниками при написании своих работ. Допустим, это место. Когда-то тут был отель, а ещё раньше, во времена моей молодости, неподалёку располагался чудный детский лагерь. А ещё до этого, росло тут дерево одно из многих… По преданию, на нём повесили ведьму, которая в наказание обрекла всех тех, кто это с ней сделал, и их потомков, стать ужасными плотоядными чудовищами, — он резко замолчал, подбирая слова. — Но это сказки, понимаете?
— Как увлекательно. Я словно становлюсь свидетелем того, как вы сочиняете свои книги. Скажите, пожалуйста, о чём будет ваш следующий роман, если это не секрет? — поинтересовалась Аня, слегка придвинувшись в кресле вперёд.
— Я думаю, это будет история о возвращении домой блудных детей. Но я не хотел бы говорить об этом.
Писатель ушёл глубоко в свои мысли и лишь через секунду спросил: «Мы закончили?»
— Конечно. Ещё раз спасибо, что согласились с нами пообщаться, — Аня встала на ноги и выключила диктофон.
— Закончишь тут всё? — спросила она меня тихо. — Я буду снаружи. А то меня сейчас стошнит.

Всё ещё потерянный, я покорно стал собирать оборудование. Внутри меня росло чувство, что что-то в этой ситуации не так. Оставшись один на один с писателем, я старался не поворачиваться к нему спиной.
— Это слишком синее небо по-прежнему безмятежно… Значит, по всем приметам всё идёт как надо, — он указал пальцем в панорамное окно. — И я был в Вашем возрасте, Максим, и не верил во многое. Даже в то, что видел своими глазами. Но, со временем, мне пришлось поверить. Некоторые события неизбежны. Я советую Вам, молодой человек, если вы не хотите перемен в своей жизни, сегодня вечером запереться у себя в номере и уснуть крепким сном. Не верьте своим глазам и не бойтесь. Ночь не будет длиться вечность. А утром вы можете покинуть нас.
— В смысле? — недоумённо спросил я, складывая оборудование в сумку. Его слова меня напугали и озадачили. Но старик не ответил. Он встал со своего места и пошёл прочь. Прошёл рядом так, словно меня не существует. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Когда входная дверь закрылась за ним, я покинул домик и вышел в живописный сад перед домом. Аромат цветов назойливо витал в воздухе, деловито жужжа мимо меня пролетел шмель и забрался в бутон шиповника. Здесь было теплее, чем в доме. Мои руки согрелись моментально. За пределами здешних стен я словно становился снова сам собой.

Расположившись на скамейке под полуденным солнцем, мне захотелось проверить телефон: я ждал сообщения от Марго. Конечно, ничего нового не было, и тут я проверил фото, которое сделал на подходе к домику. На долю секунды я ощутил холодок, пробежавший по спине и рукам. Фотография словно была испорчена. Нет, она совершенно точно была испорчена. Что-то в ней было не так. Может быть резкость или может я включил какой-то режим. Лицо писателя было мраморно белым, безжизненным, как посмертная маска. Я тут же захотел удалить фотографию, но вместо этого приблизил его лицо. Глаза… Эти глаза напугали меня своей неестественностью. Зрачок был горизонтальный и чёрный на фоне всё такой же чистой кристально голубой радужки. Но больше всего меня бросила в дрожь то, что тот человек... вернее, то существо, которое я считал человеком, было таким… не живым. Только сейчас я начал подмечать странности в нём. Слишком ровная белая седина, слишком опрятные ногти, слишком приятная внешность — всё в нём было слишком. В живой природе нет ничего без изъянов.

— С меня хватит... — подумал я, убрал телефон и протёр уставшие глаза тыльной стороной руки. Голос старика звучал в моей голове, как прилипчивая песня. «Это слишком синее небо по-прежнему безмятежно». Я вдруг понял, что не помню, как звучит на самом деле его голос. Проведя пальцами по своим волосам, я задел шею и поморщился от боли. Где я успел упасть, чтобы у меня были такие здоровые шишки?
— Чего встал, как вкопанный? — из мыслей меня выдернула Аня. Она привела себя в порядок, но её глаза покраснели от слёз, а кожа на щеках всё ещё оставалась розовой.
— Да так, думаю о всяком… — ответил я, пытаясь понять, стоит ли вообще задумываться о том, что мы пережили. Может, стоит всё забыть. Сделать вид, что ничего не было? Стереть все записи и сорваться назад? Мигом пробежать по склону вниз к трассе, вызвонить оператора такси и убраться прочь с этих проклятых Уральских гор? План показался мне безупречным. Будь я один, я так бы и сделал. Единственное, что меня останавливало, это хмурое лицо Ани. Она осунулась и надулась как ребёнок, которому не дали конфет. Казалось, надави на неё, и она разрыдается пуще прежнего. Не люблю женские слезы. Сразу вспоминаю последнюю ссору с женой.
— Работа закончена. Может, пойдём поужинаем перед отъездом? — предложил я, пытаясь сохранить впечатление уверенного и сильного парня. Хорошего парня, на которого можно положиться.
— Не неси чепуху, мне надо ещё написать статью… каким-то чудом, а тебе смонтировать весь этот… бред. Давай, приди в себя, идиот. Ты словно забыл, что в этом месте творится, — змеиное шипение в её голосе вернулось, и я с облегчением выдохнул, проводя взглядом её удаляющуюся фигуру. Моя змея в порядке. А, значит, я могу провести время с пользой и наконец-то пообедать. Я так голоден. Я очень сильно хочу есть. Готов даже Аню… сожрать.

Мимо меня прошла женщина в потрёпанном старом синем платье с блёстками. Её волосы были растрепаны, а длинная коса волочилась за ней по земле, собирая за собой листья, пыль, грязь и какой-то мелкий мусор. Я остановился и оглянулся вокруг. Поскольку никого рядом не было, я начал волноваться, что этой женщине нужна помощь. Необъяснимо внутри меня томилось чувство, что я её знаю.

— Вам нужна помощь? — спросил я.
— Ключ, мне нужен мой ключ… Ты не видел его? Ключ мой ключ... Где же он... — подняв голову, она посмотрела на меня пустыми блеклыми глазами, а затем вновь опустила голову, рассматривая перед собой тропинку.
— Может быть, спросим у Якова? Вы же можете просто оплатить штраф и получить новый… — не успев договорить, я услышал, как женщина завизжала так громко, что я думал оглохну. Схватившись за голову, она вырывала волосы из головы длинными крючковатыми пальцами. На её шее я увидел следы, напоминающие следы от ногтей. От страха я отпрянул от неё. Закончив кричать, она взглянула на меня грустными глазами и, внезапно встав на четвереньки, прыгнула куда-то в кусты, как собака, исчезая из виду.

Поражённый увиденным, я сам вернулся в отель. Не раздеваясь, лёг на кровать, поджал под себя ноги и положил телефон на прикроватный столик. Сон поглотил меня, и я наконец-то смог выдохнуть.

Чернота моего сознания нарушили крики Марго. Мне снился кошмар, в котором я убиваю её и ем заживо. Просыпаться ото сна я не хотел. Но когда проснулся, вскрикнул и начала плакать. Я не могу понять, как ужас и радость внутри меня существуют вместе. Неужели я и правда это сделал? Рассуждения разрушил уже шум из коридора — грохот был такой, словно кто-то уронил на пол шкаф. Я не ожидал этого, и сперва не поверил своим ушам. Поднявшись с кровати я направился к двери.

Не спеша я высунулся в коридор и посмотрел по сторонам. Все двери соседних номеров были закрыты, ничего странного я не нашёл. В прохладном ночном воздухе ощущалась безмятежность и покой. Отчего же я был взволнован? Я закрыл дверь и, не найдя себе места, подошёл к стене. Если я был прав, а я был прав, то по ту сторону находился номер Ани. Я не хотел подслушивать, но необъяснимое предчувствие — если угодно, интуиция — заставило меня это сделать. Взяв стеклянный гранёный стакан со стола, я прислонил его к стене и принялся слушать. Звук был тихий, едва различимый. Я попытался представить, чем она занимается, отогнав все неприличные предположения. На секунду стало неуютно и даже отвратительно.

Дожил. Шпионю за коллегой, словно маньяк, — подумал я, и хотел перестать подслушивать, но вдруг внезапный грохот заставил меня вздрогнуть. Что-то упало? Что-то твёрдое? Я сразу вспомнил фото того старика. Почему я вспомнил его? Почему мне кажется, что он там с ней? Почему я думаю, что он… мог что-то сделать с Аней? Никогда не был прежде параноиком. И не думал начинать. Но ноги сами понесли меня к выходу. Я уверенно вцепился в дверную ручку, готовый повернуть её.

— Оставайтесь в номере, независимо от того что вы услышите, — голос старика прозвучал за моим ухом, так словно он стоял за мной. Будь я проклят, но я готов поклясться, что почувствовал его дыхание на своей шее. Все мышцы напряглись, я набрал воздух в лёгкие и обернулся. Никого. Может, и правда не высовываться? Мои фитнес-часы завибрировали, оповещая о повышенном сердечном ритме.

Да, напугал я сам себя не слабо. Вот дурак впечатлительный, — вцепился я в эту мысль, как в спасательный круг. Отбросив страх, я вышел из номера и подошёл к двери в номер Анны. Снова прильнул ухом к двери. В четыреста восемнадцатом тишина. Я псих?

Постучав в дверь, я позвал коллегу по имени. Тишина. Может быть она спит? Я не хотел, чтобы она не верно меня поняла. Потому колебался перед тем, как попробовать открыть дверь. К моему удивлению, дверь была не заперта. Отступать было некуда. Хотя что-то внутри меня так и кричало истошным воплем: «Хватай шмотки и беги, беги как в последний раз из этого места».

В комнате было светло, я даже опешил слегка. Пройдя в прихожую, я прижался к стенке и подошёл к углу, чтобы незаметно заглянуть в сторону кровати. Сперва я никого не заметил, в комнате словно было пусто. Но потом я посмотрел на ковёр. Там, за кроватью, что-то было. Половина чего-то… нет, кого-то. Увиденное мной было сложно осознать с первых секунд. Я выпучил глаза и замер, как испуганный олень в свете фар. Я боялся шелохнуться. Вдруг оно увидит меня.

Аня лежала на спине. Её широко открытые глаза остекленели, потеряли живой блеск. Волосы рассыпчатой волной спадали на махровый голубой ковёр. Из приоткрытых губ стекала тоненькая струйка алой тёмной крови. Я смотрел на неё, как смотрят на пазл по частям, не в силах осознать всей жуткой картины. Её пальцы были сжаты так сильно, что выпирали белые костяшки и синие венки. Маникюр на ногтях сколот, на паре пальцев не хватало ногтей. Клочки одежды, разбросанные вокруг неё, напоминали осенние листья. Я не видел её растерзанной груди из-за кровати, но я всё понимал. Понимал по чавкающему звуку, доносившемуся до моих ушей. Фантазия рисовала невероятные тошнотворные картины. С каждым мгновением, что я смотрел на её лицо, мне становилось дурно. И вдруг я понял: «Вот чёрт, я забыл о нём». Мой взгляд перешёл на кровать — за ней я чётко видел чью-то спину. Белая шерсть стояла дыбом, два закрученных рога назад то и дело опускались и поднимались. А на кровати лежало надкусанное недавно живое сердце. Оно напоминало надкусанное яблоко. Звук жевания прекратился, монстр опёрся своей огромной мохнатой рукой о кровать, готовясь встать.

Выбежав из комнаты Анны, я тут же метнулся к пожарной лестнице. Черта с два я поеду на лифте в этом адском месте. Пробежав два или три пролёта, я остановился на лестничной клетке третьего этажа, чтобы отдышаться. Сердце бешено билось. Я шумно ловил воздух губами, пытаясь надышаться.

— Как юрко ты побежал. Как заяц, — голос позади звучал насмешливой скрипкой.
Я сжал кулаки и обернулся. Живым я не дамся.
— Тише, тише. Ты чего? Я хотел с тобой поболтать. Отец… он в восторге от тебя. И мне кажется, мы с тобой подружимся.

Лицо незнакомца, ранее похоже просто на лицо парня лет двадцати, начало быстро меняться: кожа натянулась назад, а кости, словно поменяв свою структуру, начали двигаться под кожей. Я моргнул и всё стало как раньше. Обычное лицо, только его чёртовы зрачки стали горизонтальными и больше не менялись. Он смотрел на меня немигающим взглядом.
— Как у козла, — внезапно сказал я вслух, наконец-то поняв, что они мне напоминают.
— Это у козлов, как у нас, — обиженно ответил монстр. — У самого-то две точки в глазах, точно бусинки. Жуткое зрелище… Но хотя бы голубой цвет тебе идёт.

Я посмотрел на свою одежду и обомлел. На мне были голубые штаны и голубая рубашка, на которой красовалась брошь с красными ромбом в золотой оправе. Вне себя от злости, я схватил своего собеседника за плечи и прижал к стене, готовясь в любой момент дать ему по морде крепким кулаком.

— Как давно это на мне?! Отвечай!
— Похоже, ты болен, Максим, — незнакомец положил руки на мои и я ощутил бессилие. — Пойдём со мной. Я помогу тебе.
— Мне и здесь хорошо. Я никуда не пойду.

Я отпустил чудище и потёр глаза руками. Внутри моей головы боль взорвалась фейерверком. Я точно знал, как зовут это существо. Откуда я мог знать? Неоткуда. Но я был уверен, мы с ним встречались где-то.

— Зря ты, конечно, девушку съел. Следующая может ещё не скоро прийти, — посмеялся надо мной блондин и достал из внутреннего кармана жилетки ключ с красной кисточкой. — Ты слишком беспечен. Я нашёл твой ключ! Не теряй его, иначе Яков не обрадуется… А впрочем лучше тебе не знать. Ты и так бледен ужасно. Поговорим, когда ты наконец-то избавишься от этих... — он брезгливо указал пальцем на моё лицо. — Увидимся, когда ты поправишь зрение.

Оставшись в одиночестве, я унял дрожь в руках и взглянул перед собой. Старая витиеватая лестница уходила вниз в непроглядную тьму. Я спускался крепко держась одной рукой за стену, пытаясь разглядеть ступени. Очутившись во мраке, я стал ориентироваться на ощупь. Лучше я сверну себе шею, чем пробуду в отеле ещё хоть минуту. Перед глазами появилось лицо Ани, её последний миг. Странно, но мне было так всё равно, что и словами не описать. Я думаю только о себе. Даже то, что случилось с Марго, меня теперь не интересует. Даже если я убил её, это не имеет значения. Очутившись перед дверью, сквозь щели которой пробивался тусклый свет, я без сомнения открыл её. Это был выход, вокруг меня раскинулся лес. Я сделал шаг за порог. Тупая боль пронзила висок и я упал на колени. Затем темнота закрыла мне глаза.

Я очнулся привязанный к двум столбам за руки без одежды. Вокруг царил хаос. Существа с головами козлов в синих и голубых одеждах окружили меня. Они говорили между собой на неизвестном мне языке, гул их голосов смешался с боем огромных барабанов, которые были натянуты из сшитых человеческих лиц. Моя голова болела так сильно, что я не мог перестать кричать. Я ощущал, как внутри меня что-то скребётся. Освободиться от оков не получилось, но я стёр себе кисти в кровь пока брыкался, не позволяя подойти к себе тварям. Внезапно в толпе я увидел Якова.

— Помоги мне! Яков! Помогите мне, скорее! — умолял я его. Но портье только скромно опустился и погладил по голове небольшого козлёнка, стоящего на задних ногах, совсем как маленький мальчик.
— Конечно, месье, мы поможем вам, — он взял козлёнка на руки, а затем посадил на плечи. Видимо, чтобы ему было удобнее наблюдать за тем, что они собрались со мной делать. Я опустил голову и увидел огромный таз перед собой, в котором лежал ключ. О Боже, они собираются меня убить. Они собираются сделать это.

Моё сердце забилось в такт топота их копыт, кровавое небо зловещим полотном опустилось надо мной. Я чувствовал в раскалённом воздухе запах горящих деревьев и травы. Козлоголовые демоны подняли руки в воздух, качаясь из стороны в сторону, напоминая бушующее море тел и глаз. Тяжёлая протяжная песня оглушила меня. Хоть я и закричал изо всех сил, но не слышал собственного голоса. Земля ушла из под ног, но мне не дали упасть. Моё тело поднялось в воздух, выгнувшись в спине так сильно, что, казалось, мой позвоночник сейчас сломается от напряжения. Я начал слепнуть, смотря в небо. Я чувствовал, как из моих глаз потекло что-то горячее. Алая кровь с лица побежала к шее, затем я весь был в ней до пят. Тяжёлые капли упали на дно металлического таза. Кожа на голове натянулась и боль на мгновение поразила меня всего, но я не мог потерять сознание. Витиеватые рога вырвались из моей головы, снимая часть кожи с волосами. Демоны утихли. Стихли и звуки барабана. По очереди один за другим они начали петь несколькими голосами, которые слились в прекрасную мелодию. И боль ушла. Упав вниз, я не смог открыть глаз. Чья-то сильная и властная рука подняла моё лицо. Острый предмет вставили в мою глазницу и повернули по часовой стрелке., затем во второй глаз. И я смог открыть глаза сам. Я прозрел. Передо мной была чистая зелёная поляна, стояли красивые ухоженные козлы и барашки, крысы и волки в голубых одеждах. Как же приятно видеть их без человеческих масок. Моя память постепенно возвращалась.

Меня отвязали от брёвен. Я вздохнул полной грудью и поднял из таза перед собой ключ с красной кисточкой. Это был мой ключ.

— Максим! — радостный голос Яши окликнул меня. Он подскочил ко мне вместе с Яковом. — Мы уж думали, ты останешься в том ужасном грязном мире! Я так рад!
Яков активно закивал крысиной головой и втянул подвижным чёрным носом воздух.
— Мы рады, так рады! Желает ли господин отужинать? В отель снова забрели человеческие тела, мы можем их пожарить для Вас!
Расчувствовавшись, я обнял старых друзей и взглянул на свои руки с заострёнными когтями.
— Хорошо быть дома. По-настоящему дома. И да, я с удовольствием отужинаю. Но я предпочитаю сырое мясо.

Показать полностью

Отель. Часть 1. Рассказ

Природа удивительна. Я так давно не выбирался из города, что уже и забыл, какой чистый воздух за его пределами. В последний раз я был так далеко от цивилизации в детско-юношеском лагере на Алтае. Хотя, по сравнению с тем местом, это было по-настоящему диким и необжитым. Добирались мы сюда долго: сперва на самолёте в Екатеринбург, потом поездом, на двух автобусах и вот… Мы чёрти где, но зато передо мной красивый вид. Я сделал фотографию густых зелёных гор и попробовал отправить её Марго. Интернет предательски плохо работал, словно говоря мне «Парень, остановись, ты жалок». Я и правда был жалок. Раньше, до того как всё пошло прахом, мы с Марго часто обсуждали, как поедем в путешествие по России, как будем спать в палатках, правильно питаться, заниматься спортом… Трудно поверить, но я обещал бросить курить, хотя эта привычка была со мной, казалось, всю жизнь — я даже не помню во сколько лет пристрастия к сигаретам.

Воспоминания вновь захлестнули меня. Она не прочитала сообщение. Не могу поверить, что она теперь просто друг. Но разве друзья так ведут себя? Это был самообман. Конечно, она не была другом. Теперь она была моим воспоминанием. И подписчиком в «ВКонтакте». Это разрывало меня изнутри. После нашей ссоры временами я словно терял и без того хрупкую связь с реальностью. Воспоминания о нашем скандале всплывали в моих снах, как кадры плохо смонтированного фильма: отрывисто бессвязно и резко.
— Нам туда, — мимо меня пронеслась худая фигура наполненная злобой и раздражением, и я убрал телефон в карман куртки. Нужно было возвращаться в реальный мир.

Мы с Анной отошли от трассы меньше чем на пятьсот метров, и я заметил, как быстро хвойный лес поглотил шум проезжающих автомобилей. Странное дело.
— Аня, нам ещё долго идти? — спросил я, поспевая за юркой журналисткой. Она смотрела в свой телефон, сверяясь с маршрутом на скриншоте, упорно таща за ручку чемодан постоянно подпрыгивающий на каждой неровности старой полуразрушенной асфальтированной дороги.
— Отель вверх по холму, судя по карте, — ответила она, и я посмотрел вверх.

Где-то далеко виднелся белый корпус отеля, неуклюже вписанный каменный гигант посреди красивого зелёного пейзажа. Он смотрел на нас свысока блестящими панорамными окнами. Сразу за отелем я смог разглядеть плеяду маленький очаровательных домиков, построенных на шведский манер. Минималистично и отчуждённо. В одном из этих уютных скворечников пряталась цель нашего путешествия. Единственное, что меня разочаровал, это восхождение с аппаратурой в обнимку на вершину.
— Я не понимаю, почему до отеля не ходит такси! Это так тупо! — зашипела Аня, как маленькая белая змейка.
— В любом случае, немного спорта нам не помешает.
Моя попытка разрядить обстановку не удалась. Анна остановилась и, вытерев пот со лба тыльной стороной руки, бросила на меня пронзительный озлобленный взгляд.
— Давай быстрее! Мне нужен этот материал! Если мы не успеем и он уедет, то Валерий Игоревич с нас снимет три шкуры!
— Да, барыня, — вдохнул я, и прошёл мимо неё вверх по склону, безуспешно выискивая в глубине кармана пачку сигарет.

Мисс совершенство прошипела что-то мне в спину, но я не стал обращать на неё внимание. Она была раздраженная и так же, как и я, хотела спать. Путешествие затягивалось, а сроки сдачи материала быстро подбирались к нам всё ближе и ближе. Я и сам понимал, что этот эксклюзив был крайне важен для нашего журнала. В конце концов, не каждый день автор-затворник решает нарушить молчание и дать предельно честное интервью. Да и кому? Нам. Шанс один на миллион для журнала. И для меня, чтобы не вылететь с этой работы. С содроганием сердца я думал о своём будущем и о том, как буду жить без Марго в мире, где, казалось, всё было подчинено какому-то особому ритму и расписанию, в котором мне не было места.

Идти в гору было тяжело, не считая того, что мне приходилось нести на себе рюкзак с оборудованием и ноутбуком, штатив и скромную сумку с пожитками. Но Анне, как мне показалось, было ещё тяжелее, чем мне. Раньше я никогда не чувствовал к ней такой явной симпатии, как когда она оказалась вне своего привычного окружения.

— Давай, поднажми. Осталось немного, — я вновь попытался её приободрить, и вопреки моим ожиданиям она не стала отвечать язвительной колкостью.

— Да, идём вперёд, только вперёд... — голос тихий и скрипучий заставил меня обернуться.

Позади никого не было. «Наверное, — решил я, — это ветер тихо посапывает между густых лап раскидистых елей.

Добравшись до отеля, мы не нашли ресепшн. Странное здание с тремя корпусами змеёй обвивали маленькие дорожки, проложенные среди густых кустов шиповника. Я не силён в ботанике, но некоторые растения показались мне явно не местными. Диковинки были припрятаны в густой траве, и только приглядевшись, я мог заметить золотые брызги маленьких четырёхлистных бутонов. Что же это такое?

Пока мы плутали, казалось, прошла вечность, но солнце на небе всё так же висело высоко над нами, не меняя своего положения, как ранним утром, когда мы встали на тропу по направлению к отелю. То ли от скуки, то ли благодаря удаче, мне удалось заметить довольно своеобразные геометрические символы на деревьях и малочисленных скамейках, встречающихся на нашем пути. Сперва я ошибочно принял эти узоры за эмблему отеля, но, приглядевшись получше, понял, что эти сложные геометрические фигуры были изображены даже на мусорных баках, камнях и в самых неожиданных местах.

— Да где тут вход?! Что за идиотизм?! — моя спутница закусила нижнюю губу и со злостью посмотрела по сторонам в поисках хоть кого-то, кто мог бы нам помочь. Я всё ждал, когда она скажет что-то в стиле: «Сделай что-нибудь» или «Чего встал? Ждёшь, пока я всё решу?». Но этого не произошло. День был и впрямь удивителен.

— Сложно у них тут всё как-то. И даже нет указателей, — заметил я, опуская сумки с оборудованием и вещами на землю. Моё несчастное плечо было сосредоточением боли. Я попытался размять мышцы, чтобы как-то облегчить свои страдания.

— И что, делать будем? — сморщилась Аня, стараясь сохранить опрятный вид, то и дело поправляя высокий конский хвост и зализанную на бок светлую чёлку.

— Надо искать дальше, — непринуждённо ответил я, понимая, что другого выхода, по сути, нет.

— Как у тебя всё просто! Вы посмотрите на него! Гений стратегии! — огрызнулась она, и я закатил глаза. Её следующие слова я не слышал, в моей голове включился своеобразный фильтр от претензий. Мы ведь даже не встречаемся, а ненавидит она меня так, словно мы в разводе и я должен ей алиментов на миллионы рублей. В такие моменты мысли уволиться со своей проклятой работы посещают меня назойливо часто. Однажды я уволюсь. Когда нибудь… И тогда она пожалеет. Я позволил на мгновение представить, чтобы было бы, если бы её сожрали дикие звери. На удивление, эта мысль меня чуть развеселила. Но это было ненормально, и я постарался о таком не думать.

— Я могу Вам помочь? — от внезапного вопроса из-за моей спины я резко обернулся, а Анна замолчала.

Невысокий, до безобразия худой мужчина средних лет возник посреди узкой дорожки. Он был одет в накрахмаленную белую рубашку и тёмно-синий жилет с едва виднеющимися жёлтыми ромбами. Его невзрачная и маленькая бабочка почти сливалась с жилетом, если бы не поблескивающий ромб красного цвета на ней. Но больше всего выделялись его брюки — о эти идеальные изгибы можно было порезаться. А блеск лакированных носков его туфель передавал всю безупречность подготовленного наряда. Лицо же у незнакомца было скорее треугольным, увенчанным острым небольшим носом, тонкими губами и поблёскивающими карими глазами. А его зализанные светлые волосы, несмотря на небольшую залысину у лба, наоборот, показались мне не натуральными. Они напоминали мне проволку, если бы проволока могла иметь такой цвет. Неосознанно, я начал пялиться на него, пытаясь найти что-то неестественное. Он вызывал во мне странные ощущения, не могу понять… Что с ним? То ли в морщинах на лбу, то ли в выпирающих венах на руках где-то есть подвох. Его присутствие навеяло на меня тревогу и странное смазанное впечатление. Такое какое бывает, когда ты находишь давно потерянную вещь в самом неожиданном месте.
— Месье, миледи? — вежливый, но не заискивающий голос вывел меня из транса.
— Так, вы тут работаете? — небрежно размахивая телефоном спросила Анна. Её тон, очевидно, не понравился мужчине, но он, скрывая неприязнь, лишь вежливо представился.
— Меня зовут, Яков. Я портье в Отеле «Приют». А вы должно быть… — он развернулся ко мне, и я, сам того не понимая, постарался не встречаться с ним глазами, — гости Евгения Дмитриевича?
— Вот именно. Мы тут бродим уже чёрт знает, который час. А вы, лентяи, даже указатели поставить не додумались, — Анна смело зашагала навстречу портье, таща за собой чемодан. Я знал, сейчас будет скандал, и приготовился заступаться за служащего отеля.
— Чёрт знает, — то ли повторил, то ли подтвердил мужчина. А затем сделал пару шагов к Анне и молниеносно перехватил её чемодан рукой.
— Я приношу извинения, у нас закрытая территория. И не часто в наши края приходит кто-то… по приглашению не от владельца отеля, а гостя. Но это пустое, позвольте я покажу вам ваши комнаты перед встречей с Евгением Дмитриевичем, ответил Яков.

Я не успел и моргнуть, как вдруг моя сумка оказалась на хрупких плечах портье. Он был невероятно силён. Мне стало неудобно перед ним и самим собой. Я попытался его нагнать, чтобы забрать свои вещи обратно.
— Нет-нет, Максим Витальевич, не стоит, я сам, — он учтиво улыбнулся мне, и за тонкими губами я заметил необычно красные дёсны с ровными белоснежными заострёнными зубами.
— Я не помню, чтобы говорил вам своё имя… — чуть отстав произнёс я, должно быть, слишком ошарашенным голосом.
— Разве? — резко остановился наш проводник, и Аня молча встала чуть за мной, — Ах, да-а, — сладко протянул он, — Евгений Дмитриевич упоминал Ваши имена. А перепутать, сами понимаете, невозможно.

Приглушённый смешок портье нас не развеселил. Что-то блеснуло у него за спиной, но я не успел уловить что. Когда Яков двинулся дальше, мы последовали за ним на расстоянии. В нашем поведении чувствовалось что-то звериное, что-то на языке крайней осторожности.
— Меня воротит от этого типа, — прошептала Аня, пытаясь безуспешно выйти в интернет с телефона. Я же пытался прийти в себя и понять: неужели, я и правда видел крысиный хвост? Да нет, чушь какая-то, показалось.

Наконец наше путешествие было окончено. Мы оказались посреди просторного холла у стойки регистрации. Окружение было по-настоящему величественным. Моя неуёмная фантазия рисовала образы старых потайных ходов, тайных комнат и роскошных комнат, которые могли находиться в этом здании. Моё плечо перестало болеть, даря облегчение и минуту передышки. Я достал телефон и проверил сеть — вновь ничего. Ужасно хотелось курить, но вокруг кроме статуй неизвестных мне лиц, картин и кожаных кресел не было ни единого автомата с водой, не говоря уже о том, что прилавок в углу зала служил выставкой каких-то странных колец и ключей. Но никак не еды или сигарет. Грустно.

— Прошу прощения, Яков. А у вас есть вай-фай? — осведомился я, но портье только неловко улыбнулся и покачал головой.
— Нет, месье.
Заметив моё недоумение, Яков взял со стойки у потёртого журнала регистрации свои лекторы и надел их.
— В это место люди приезжают, чтобы отдохнуть от мирской суеты. Наши гости равны в этом. Поверьте, сперва Вам покажется это неудобством, но потом вы поймёте, как замечательно остаться наедине со своими мыслями. И без того, что может вредить здоровью.

Он развернул гостевую книгу к нам и положил ручку между страниц.
— Раздельные номера, — Аня тут же взялась на неё и поставила дату с витиеватой крупной росписью.
— Нужен будет чек. Надеюсь, в вашем винтажном отеле найдётся что-то, хотя бы похожее на кассовый аппарат, — гаденько заулыбалась она.
— Непременно, мисс Анна Игоревна, — кивнул Яков и повернул гостевую книгу ко мне.
— Просто Анна. Но вы молодец — не выходите из образа, — ещё более гадко заулыбалась она и подмигнула портье, протянув раскрытую ладонь.

Поведение Ани меня самого раздражало до скрипка зубов. Я взял ручку и поставил свой скромный автограф напротив даты. И вдруг понял, что мы пишем на новой странице. Мне хотелось перелистнуть назад и посмотреть, кто ещё сейчас в отеле. Сделав это, я увидел, что страницы были пусты.
— Ан… — когда я поднял голову, то опешил.
Аня стояла неподвижно, её глаза раскрылись так широко, что напоминали два блюдца. Она тряслось всем телом, прижимая к груди сжатый ключ с синей кисточкой.
— Мисс, устала. Проводите её в комнату? — Яков смотрел на неё не мигающими глазами, и когда он посмотрел на меня, я отвёл взгляд и придержал Аню за локоть. Она была холодная.
— Да, мы справимся. Спасибо, Яков, — кивнул я, и повёл коллегу прочь. Портье проследил за нами — я спиной чувствовал его взгляд.

Мы зашли в лифт и я понял, что не взял ключ от своей комнаты.
— Побудь тут, я за кл… — я не успел договорить, как худая рука протиснулась между закрывающимися дверцами лифта, заставляя их распахнуться обратно. От неожиданности Аня прижалась к моей спине, а кулак Якова с ключом оказался у моего носа.
— Пожалуйста, не теряйте свой ключ. Иначе будут последствия. Не выходите за пределы территории отеля без ключа. Иначе Вам сложно будет вернуться обратно.

Голос Якова прозвучал тихо и скрипуче. Волосы на моём затылке встали дыбом. Словно ветер тихо посапывает между густых лап раскидистых елей. Это его я слышал на лесной тропе.

Выхватив ключ, я почувствовал толчок за спиной. Аня быстро стала нажимать на кнопку лифта, её лицо перекосило от страха и волнения. Она видела то, что не было доступно мне. Двери закрылись, и я потерял Якова из виду. Но прежде чем нас разделили в щёлочке между дверей, я увидел в карих хищных глазах портье блестящий красный зрачок.

Добравшись до комнаты бегом, мы забежали в номер Ани и захлопнули дверь. Для надёжности я подпёр её стулом и сел на пуфик в прихожей. Но увидев наши вещи в комнате, тут же подскочил на ноги. Смешанные чувства растерянности, испуга и какой-то нереальности происходящего заставляли меня делать странные вещи. В первые секунды пребывания в номере навели на меня дежавю. Я будто бывал тут раньше. От этой мысли пробежался мороз по коже, и я сглотнул.

— Ты видела? — шёпотом спросил я, принюхиваясь к себе. От меня разило потом, и теперь не ясно было это от страха или от длительного восхождения наверх в это ужасное место. Пот показался мне странным, я никогда не ощущал такого запаха.
— Звони в полицию, — трясущимся голосом попросила она, открывая свой чемодан. В нём была бутылка воды. Видимо, Аня боялась пить воду из стеклянного графина, стоящего на столе. Да я и сам теперь не хотел притрагиваться к здешней посуде.
— С чего мне позвонить в полицию? С винтажного телефона?
Я чувствовал, что вот-вот взорвусь. И, вопреки осторожности, взял гранёный стакан, наполнил его до краёв водой и осушил до дна.
— К дьяволу это всё: интервью, этого старпёра писателя. Надо убираться отсюда, Макс. Давай свалим. Я тебя очень прошу, прямо сейчас. Тут творится какая–то страшная дичь. Я очень боюсь. Я боюсь, слышишь меня? Ты видел того типа? Он не человек! Чёрт побери, я не шучу он мать твою монстр какой-то, — голос Ани дрожал. Она села на пол возле своего чемодана и схватилась за него, как за единственный в мире стабильный объектив своей жизни.

Походив по комнате в тиши пару минут, я приоткрыл занавески и посмотрел из окна вниз. Пятый этаж. Было очевидно, что из окна мы не вылезем. Странные мысли в голове перемешались между собой. Голос разума и голос тревоги кричали у меня в голове в унисон. Я отчаянно пытался сохранять спокойствие. Остаток спокойствия. Я чувствовал, что в этом месте и правда что-то не так.

Взяв телефон, я открыл галерею и посмотрел на лицо Марго. Она такая красивая: сияющая кожа, роскошные волосы, пронзительный жестокий взгляд. Беспощадная красота. Она придавала мне сил, незримо направляя мои мысли к рациональному. В далеке я вновь увидел аккуратные домики, укромно спрятанные как в траве в лесу грибы. Злость и разочарование обхватили меня своими крепкими руками. К горлу подскочила горечь.
— Нет. Мы приехали, чтобы взять интервью, и мы его возьмём.

Садясь на подоконник, я обвёл пальцем странный геометрический рисунок, вырезанный на нём.

Мы спорили, казалось, вечность. Никогда прежде такого не было. Когда Аня называла меня дураком, я будто вернулся назад во времени. Тёмная рука прошлого тянула меня за шиворот в омут моих самых грязных и постыдных воспоминаний. Я никогда не бил женщин, но тогда я действительно дал Марго оплеуху. Хлопок от удара моей ладони о её щёку прервал нашу совместную жизнь. Я слышу этот звук до сих пор. И не могу найти угла, где мне спрятаться от раскаянья. А теперь, вопреки самому себе, я хочу взять Анну за плечи и бросить из окна, лишь бы не слышать её голос. Хочу видеть, как она разбивается об асфальт, словно фарфоровая кукла.

— Сделай это, — сказал кто-то мне на ухо. Я обернулся, но вновь никого не увидел. Лишь почувствовал чьё-то дыхание.
А может, и правда, сделать это?
— Хорошо! Мы пойдём, — внезапно согласилась Аня, и я вернулся в реальный мир из своих иллюзий.

Мы договорились встретиться через тридцать минут. Я ушёл к себе в комнату. Отперев дверь, я почувствовал аромат. На столе посреди моего номера напротив кровати стоял поднос с закрытой крышкой. Мне показалось, что я почувствовал запах жареного мяса и картошки. Подняв поднос, я жадно облизнулся. Мой разум помутился, глаза залило красной пеленой. Сняв с себя всю одежду, я сел на пол и принялся уплетать еду. Она была неповторимой, сладкой и в тоже время острой. Пока я ел, жевал и рвал зубами, чувствовал себя превосходно. Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Лишь когда тарелка была пуста, я заглянул в неё. На дне в глубокой миски была натёкшая лужа полупрозрачной крови. Я не мог съесть сырое мясо… Ужасное осознание настигло меня. Я пошёл в ванную и залез в душ, включил воду. Я не решился посмотреть в зеркало. Я знал, что мой рот и подбородок в крови. И правда, с этим отелем что-то не так. Или со мной что-то не так?
— Сперва работа… потом домой, — зажмурив глаза, я представил Марго. Моё сердце успокоилось и сразу стало чище. Но внутри моей головы зрело что-то тёмное и зловещее — странная радость и удовлетворение от кровавого ужина.

Покинув отель с сумкой и Аней, я снова стал собой. Она, казалось, тоже в новом наряде и с приподнятым настроением устремилась к домику писателя по карте. Её, как я понял, нарисовал один из работников отеля. Какой-то мальчик — я не стал вдаваться в подробности. Со временем, стало ясно, что мы оба играем роли. Тревога никуда не исчезла. Почему в отеле мы не видели гостей, но Аня якобы слышала их из-за стен? Почему кроме Якова я не видел другой прислуги? Что это за символы? И, главное, почему в этом странном месте не поют птицы? Даже бабочек нет.

Показать полностью

ПИК сам подключает услуги кабельного телевидения

Представьте ситуацию. Спустя три месяца после открытия жилого комплекса ПИК-Комфорт решает автоматически подключить всем жильцам услуги кабельного телевидения от Ловител. И вы узнаёте об этом только когда видите выписку в приложении. А у вас в квартире ещё нет ни одного электронного устройства даже. И мебели. И исправление отделки идёт уже больше 100 дней вместо 45.

ПИК сам подключает услуги кабельного телевидения Пик, Пик-комфорт, Застройщик, Наглость, Длиннопост

Приходите разбираться, а вам говорят, что "таковы правила" и я могу отказаться от услуги, позвонив по номеру, взяв справку у провайдера и вернуться со справкой к ПИК.

ПИК сам подключает услуги кабельного телевидения Пик, Пик-комфорт, Застройщик, Наглость, Длиннопост

Как вам такое? Звучит, как история какого-то неизвестного застройщика в малонаселённом городе, но нет, это Москва.

Кому писать первому: роспотребнадзору или роскомнадзору?

Показать полностью 2

Вой. Рассказ

В своей квартире Лёня пленник. Амбарным замком на его шее висело чувство тревоги. Оно тянуло его к полу, влачилось за ним. И абсолютно не важно, чем вызвано такое феноменальное уныние. Что-то в его голове было не в порядке. Лёня знал это. Он предчувствовал что-то нехорошее, пока пил кофе. И то и дело подскакивал на кровати, услышав звук открывающейся двери. Всё вокруг — мебель, стены, окна, занавески, кружки, фоторамки — напоминали ему горькую правду. Он в этом доме не один.

Зловещий гость являлся к нему каждый месяц. Нечто могло появиться из любой щели, и утащить Леонида под пол. Он боялся этой, как говорит доктор Дятлов, «фантазии», как огня. Потому, прежде чем опустить ноги на пол, Лёня смотрит, не спрятался ли кто под кроватью. Но всякий раз под кроватью ничего нет, кроме двух тускло поблескивающих чёрных бусин. Волосы на макушке у Лёни покрылись сединой, и в своей редкой бороде он начал находить серебряные вкрапления. Его зубы стремительно пожелтели. На посеревшем лице под глазами красовались два огромных чёрных синяка. Первое время Лёня пытался стереть их. Он было начал пользоваться кремом для лица, но быстро забросил эту идею, как и мытьё в ванной. Отчего-то его пугала глубина. Любая глубина. Лёня боялся даже заглянуть в полное ведро воды. Вдруг оно там и терпеливо выжидает, когда он совершит ошибку. Чтобы не терять бдительность, жилец квартиры тридцать два пользовался исключительно душем, ел из плоской посуды и заказывал еду с доставкой до двери. Даже в глазок Лёня не смотрел со времён одного прекрасного солнечного дня. Тогда казалось, нечто уже перестало приходить. Он беспечно приоткрыл дверь и обомлел. Между его лицом и волосатой мордой ужасающего существа была лишь хлипкая беспомощно повисшая дверная цепочка. Он тут же захлопнул дверь.

Лёня боялся выйти на улицу, но настал критический момент: деньги на счету стремительно таяли, а значит вскоре можно остаться на улице. Он это, конечно, понимал. И потому повадился, как монах, есть только крупы и пить воду. Похудев на пятнадцать килограмм, Лёня уже сам напоминал нечто. Тот успешный человек, любимец толпы и заводила — умер. Погас, как свеча, словно его и не было. Побитой собакой Лёня воет у окна свою протяжную жалобную песню, предвидя ужасное будущее. В нём Лёня видит свой труп, лежащий под диваном, окоченелый и синий. Никому не нужный, оставленный на произвол судьбы, не в силах покинуть свой собственный склеп. Лежит труп хорошего человека, которому немного не повезло.
От горечи и обиды Лёня воет ещё громче. И вот, живёт средь однотипных квартир уже не Лёня, а измученный волк, который поёт протяжную песню. Грусть застилает ему глаза, и он уползает под кровать.

Автор: Полина Барышева.

Показать полностью

Берёзы. Часть 5. Заключительная

Ветка по-прежнему царапает оконное стекло. Дорога домой слишком далека, а голова от мыслей тяжелее рюкзака. Сидя в аэропорту, Кристина смотрела на пол, держа в одной руке билет, в другой сжимая край своей куртки. Она видела, как ноги пассажиров мелькают на полу и проходят мимо неё. В затылке неприятно покалывало, как будто что-то трогало её за волосы, словно она шла через колючие кусты и оставляла выдернутые пряди на ветках. Белый шум. У неё было лишь только слепое желание идти вперёд, словно что-то гнало её, что-то требовало внутри неё идти дальше. И она шла.

Дети кричали в салоне. Стюардесса предлагала напитки. Спинка переднего сиденья откинулась на Кристину. Но все её мысли были сосредоточены в маленькой точке посреди эмоционального хаоса, творящегося в её голове. Она слышала эхо из смешанных голосов Олега и его родных, чувствовала в кармане куртки вибрацию телефона от звонков, хотя телефон был выключен. Перед её глазами было лицо начальницы и подруг, ищущих её. Она могла даже воспроизвести их разговоры с точностью до последнего слова.

— Хочу домой. Хочу спать, — тихо проговорила она и закрыла окно иллюминатора, чтобы не видеть проплывающие внизу огни города.

Стеклянное надломленное тело вызвало такси. Она смотрела в окно и, увидев школу в которой раньше училась, впервые за всё время поняла — она дома. Кристина опустила глаза и увидела пропущенные звонки и сообщения. Она молча открыла окно машины и выбросила телефон под колёса едущего позади авто. «Взрослые люди имеют право пропадать, — думала она. — А я взрослая, которая впервые в жизни делает то, что хочет».

Выйдя из такси, Кристина подошла к двери и нажала на кнопку домофона. Спустя время она снова позвонила. И только с третьего раза уставший и раздраженный голос матери ответил ей.

— Мама, это я, — дверь в подъезд открылась. На выходе из лифта она сразу увидела тонкую полоску: в этом узком коридоре света было обеспокоенное лицо матери. Увидев маму, Кристина обняла руками рюкзак и встала напротив открывающейся стальной двери, поджимая трясущиеся губы.

— Доча, — сказала ей мать, выходя в тапочках и халате к моментально уменьшающейся в её глазах взрослой дочери. В её бездонных любящих глазах как в зеркале отражалась маленькая девочка с разбитой коленкой и двумя рыжими хвостиками на голове.  Кристина  знала, но не задумывалась над этим, что такое быть дочерью. Заботливые мамины руки, снимающие куртку и укладывающие её на диван; тёплые ладони, держащие её плечо и поглаживающие по спине. Мама может не говорить: само её присутствие обеззараживает все раны, зашивает разорванные в лохмотья мысли и согревает изнутри, словно тёплое молоко. Мама сняла грязную обувь с ног Кристины, положила дочь на диван и укрыла одеялом. Наконец, впервые за долгое время девушка смогла уснуть. Всепоглощающая безопасность отрезала её от мира, в котором каждый хотел ей навредить.

Этот сон отличался от других.

Никогда перед ней не представали картины её детства. Словно утерянное прошлое вдруг оказалось рядом. Мама и папа шагали по обе стороны от Кристины, заботливо держа её за руки. Они шли по залитой солнцем аллее.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказал отец и отпустил её руку. Ей казалось, что она уже не помнит его ласковый глубокий и уверенный голос.

— Куда ты?

— Скоро узнаешь, лисёнок, — ответил он, оборачиваясь и смотря на неё с теплотой.

Кристина довольно улыбнулась, зная что это значит. Обычно он говорил так, когда у него был припасён для неё подарок. Мама покачала головой, зная как Игорь балует их единственную дочь. Она всегда знала, что выбрала в мужья самого щедрого, искреннего и доброго человека.  Они отошли в тень и сели  на скамью. Кристина подняла голову и огляделась. Над ними шуршали листья. Отец возник позади них и, нагибаясь через спинку скамейки, протянул огромное облако розовой ваты. Кристина ела её с жадностью и наслаждением, пока гордая своей семьёй мать, трепетно приговаривала: «Осторожнее, Кристина. Не торопись, не обляпайся».

Внезапно Кристина увидела киоск с разноцветными игрушками. Встав со скамейки, взяла отца за руку и насупившись стала канючить:

— Хочу игрушку! Папа, достань мне игрушку.

— Игорь, ты её разбалуешь, — мать строго посмотрела на него.

— Лиза, ну что ты в самом деле. Первый день лета бывает только раз в году.

Его тонкие губы ниточкой растянулись в очаровательной улыбке. Он потянулся и жестом руки позвал дочь с собой. Они взялись за руки и пошли к киоску, пока мать, получив минутную передышку, достала из сумочки зеркальце. Кристина сразу присмотрела себе ярко-жёлтого цыплёнка с красным бантиком на шее и огромными голубыми глазами.

— Эту? — спросил отец. Девочка  усердно закивала головой, робко перебирая в руках край футболки. Вокруг кибитки  было столпотворение детей и взрослых. Кристине казалось, что каждый хочет заполучить эту игрушку. Но она точно знала, что отец этого не допустит. И вот желанный приз был уже у неё в руках, когда она радостно бежала обратно к маме.

— Какой цыплёнок! — всплеснула руками мать.

— Это Пиксель!

— Пиксель?

— Ага, — девочка нажала на живот игрушки, и та запищала.

Это лучший день. Они возвращались домой на автобусе. Кристина сидела у окна и смотрела на проезжающие мимо машины. Добравшись до дома, она отправилась в свою детскую и закрыла дверь. Кот Байкал лениво потянулся и улёгся на её школьных учебниках. Только недавно она закончила 2-й класс, но ещё не успела сдать книги. Завтра они с папой должны отвести их в библиотеку. Он обещал помочь ей их собрать сегодня вечером.
И, как обещал, он пришёл. Его длинная худая фигура возникла в дверном проёме. Он взял кота и выставил его за дверь.

— Мама готовит ужин, — сказал отец. — Давай не будем ей мешать? Она устала.

Кристина кивнула головой, и они вместе принялись раскладывать учебники по старым продуктовым пакетам. Русский язык, литература, черчение, риторика. Рука отца накрыла её ручку. Всё происходит слишком быстро.
— Это наш с тобой секрет, — звучит каждый раз, когда мать Кристины уходит из дома. И каждый раз новая волна стыда захлестывает её, она мечется как загнанный зверёк по комнате, быстрыми перебежками по паркету из угла в угол. Хотя мать и замечает, что успеваемость дочери упала, но связывает это с тем, что она слишком много отвлекается. Недержание и кошмары связывает с болезнью, а её странное поведение мать охотно оправдывала переходный возрастом.
Вереницу страданий прерывает удар в висок. Очевидная ложь, спрятанная за раскиданными по полу игрушками.
— Ирина! Вызывай скорую! Кристина ударилась головой об батарею!
А после отец  пропал. Он растаял в горизонте словно туман,оставив после себя страшную незаживающую рану.

Она вспомнила всё. Потолок превратился в небо грязного серо-малинового цвета, поднялся ветер и ветви деревьев начали раскачиваться. Всё её тело охватил спазм. Кристина выгнулась в спине с диким воплем. Все вены опухли и стали просвечивать сквозь кожу, а глаза так сильно раскрылись, что стали похожи на два белых куриных яйца, вставленных в глазницы. Кристины больше не было.
Пока её тело извивалось, тряслось и неестественно вкручивалось, а кости и хрящи скрипели и хрустели, подобно падающим горошинами града, она стояла рядом со своим телом и смотрела перед собой. Сцепленные накрепко зубы, пузырящаяся в уголках губ пена, закопанные в сырую землю пальцы — это выглядело ужасно, но она не чувствовала страха, словно это происходит не с ней. Кристина хотела подойти к себе, но с каждым шагом отходила назад.

Что это? Очередной сон? Она обернулась и увидела, как лес перед ней расступился, открывая ранее невидимую жёлтую дверь. Земное тело Кристины забилось в быстрых конвульсиях, а сама она зажала свой рот рукой, подавляя приступ дикой тошноты от нахлынувшего на неё отвращения. Словно сама эта дверь источала запах гноя и разлагающихся на солнце звериных туш. Вдохнув поглубже, она снова посмотрела на дверь и заметила, что та открылась. За ней не было ничего кроме темноты, как в открытом ночью шкафу: только одежда висящая на вешалках и пара коробок. И вдруг Кристина оказалась напротив своего шкафа. Она стояла в комнате, где прошло её детство. Слева от неё была кровать, справа — дверь из комнаты. Кристина знала, что позади неё будет большое окно с деревянной белой рамой, стол, ещё пара шкафов. Опустив глаза, она обнаружила красный ковёр со странными пугающими её в детстве узорами. Рядом с её кроссовком лежал маленький пластмассовый бык с обгрызанными копытами. Она легонько пнула его, чтобы проверить, реальность это или нет. Бык был вполне ощутим. Пара коней рядом с ним, разбросанные карандаши, раскраска — всё было слишком реалистичным. Её затрясло, когда, смотря на дверь, она увидела тряпку. Эту тряпку она зажимала дверью, потому что иначе она не закрывалась. Никто этого не мог знать, кроме неё. Никто, кроме…

— Кристина! — раздался стук в дверь. Девушка согнулась пополам, закрывая рот обеими руками. Из распахнутых глаз покатились слёзы.

Внезапно всё стихло. Кристина открыла глаза и обнаружила, что вместо белого персидского кота держит в своих руках  полено. Она сидела посреди берёзовой рощи, упираясь спиной в жёлтую дверь. Девушка не двигалась, лишь сжимала в своих объятьях полено. Под её ногами в сырой неестественно мягкой, липкой багровой земле копошились мелкие  прозрачные личинки. Разглядев их, Кристина тут же встала на ноги и брезгливо быстро отошла на траву. Но стоило ей обратить внимание на свои ноги, как она содрогнулась и выбросила полено из рук, а после начала быстро ногтями расчёсывать кожу на ногах. Ей казалось, что личинки внутри её плоти прокладывают узкие тропинки от пяток к коленям своими острыми зубками. Пытаясь раздавить их под кожей, девушка закричала и вновь заплакала.  Искривлённые березы, переплетаясь и смешиваясь, живой изгородью окружили Кристину. Под её громкие рыдания ветви деревьев слегка наклонились к ней. Одна из длинных гроздей облепленная листьями нависла прямо над её рыжими волосами. Шелест листьев напоминал голоса, будто они насмехались над ней. Торжественный пир прервала сама девушка. Оторвав лицо от ладоней, она увидела разбросанные по стволам деревьев открытые глаза. Болезненные и сухие, они неустанно таращились в её сторону, словно умирающие от голода на долгожданную еду.

Нет такого места, нет такой щели, в которую она могла забиться, чтобы спрятаться от неизбежного. И, как раньше, она боялась позвать на помощь. Она была одна, холодная, дрожащая, заплаканная и грязная. Теперь, потеряв надежду и не чувствуя связи с миром, где была значима и любима, с людьми которые поддерживали её, Кристина стала ценным удобрением.
Жёлтая дверь открылась. Мерзкий гнилой запах ударил в нос девушки. Она закрыла рукавом лицо и дёрнулась в противоположную сторону.
Длинные костистые пальцы показались в дверном проеме, и существо в шляпе протиснулось в узкую дверь. Из глубины своей пасти оно издало сдавленный хрип, эхом распростронившийся в берёзовом саду. Оно передвигалось  медленно и скованно, как человек в неудобной обуви.  Белая кожа существа, покрытая извилистыми зелёными венами, была растянута и местами расходилась по швам, обнажая желтовато-белую плоть с ещё более бледными розовыми вкраплениями. Расправив плечи, оно подало витиеватые руки локтями вперед и опустилось на четвереньки, роняя шляпу с деформированной овальной головы, увенчанной маленькими тонкими веточками. Повернувшись в сторону сжавшиеся на поляне Кристины, оно торжественно зашелестело открытой пастью и с хрустом выгнуло спину дугой, напоминая силуэтом исполинских размеров кота, вшитого в кожаный мешок. Как животное, быстро и непринужденно передвигая передние и задние лапы, существо стремительно направилось к оцепеневшей от страха девушке. Когда оно оказалось ближе, Кристина приняла попытку к бегству, но тут же поняла, что её ноги больше не двигались так, как она приказывала им. Проникшие в её тело мелкие паразиты взорвались под кожей, оставляя после себя тёмно-синие пятна, выступившие на коже девушки. Существо взмахнуло когтистыми пальцами над рыжеволосым затылком и без труда рассекло кожу. Смесь из волос и крови повисла на пальцах монстра. Под отчаянный крик девушки оно придавило её тело к земле с устрашающей силой. Молчаливые наблюдатели убрали подальше свои нависшие ветви, словно отворачиваясь от происходящего, гоняя по верхушкам крон едва уловимый  шелест.

Боль новой волной обрушилась на плачущую девушку. С поразительным старанием, дотошно и быстро существо принялось кромсать её плоть, отбрасывая в разные стороны лохмотья мяса, кожи и одежды, пресекая всякую попытку своей жертвы на сопротивление. Долгие часы тянулся ритуал освежевания, пока земной облик Кристины — нежный и прекрасный — не превратился в оголённый, нелицеприятный, кровавый ошмёток. От перенесённого она не могла думать здраво. Её мысли и надежды на спасение из затянувшегося сна исчезли. Казалось, что только желание смерти осталось в ней, напоминая об избавлении от страданий.
Окровавленными руками существо перевернуло её на спину, и накрыло своей холодной ладонью лицо девушки, крепко врезаясь острыми ногтями в кожу. 
Монстр сорвал лицо с тела и выбросил его в сторону.
Белый туман заполонил всё пространство собой, поднимаясь над багровой землёй. В клубящихся над лицом Кристины ледяных перьях она увидела искажённый тёплым сиянием  раскачивающийся из стороны в стороны силуэт и, вопреки рассудку, он показался ей знакомым и простым. Вдруг, она начала дышать всем своим телом, как через тканое шёлковое полотно. Воздух наполнил её и проник в самую глубину, тонкой марлей окутывая не двигающиеся лёгкие. Все звуки в её ушах расщепились и стали хаотично стучать по барабанным перепонкам, пронизывая их и уничтожая, пока они не уплотнились до такой степени, что звук совсем перестал проходить. Тёплый свет ласково поднял её тело над землей, окутывая белоснежным одеялом. Острые рёбра девушки без труда раскрылись и, пронизывая плоть, устремились вверх. В затухающих глазах ей привиделось лицо Олега, улыбающегося и доброго. Громко закричал девушка протянула руки к мужу, позволяя им раздвоится на части и выпустить тонкие красивые ветви. Тьма поглотила девушку, но взамен дала ей новое зрение. Ноги её срослись между собой в толстый корень, усеянный тонкими длинными корешками. Разрыв землю длинными пальцами, существо, триумфально скрипя зубастой пастью, посадило новое стройное берёзовое дерево — такое же, как и тысячи стоящих позади. Монстр обошёл кругом новый саженец и отправился к  стоящему позади дереву. С ненавистью оторвал от него торчащий чайный гриб и отправило себе в пасть. Жёлтая дверь открылась вновь, и хранитель рощи без промедления скрылся в ней.

И не было больше слёз, не было голосов. Остался только шелест.

Конец.

Автор: Полина Барышева.

Показать полностью

Берёзы. Часть 4

Суббота. День шёл очень быстро. Даже слишком быстро. Кристина ходила по пустой квартире. Ловила себя на мысли, что ощущает скорое наступление ночи. Но несмотря на это, она не стала ложиться спать. Голос внутри неё просил ни в коем случае не делать этого. Вместо сна она зажгла свет по всей квартире — даже в тех комнатах, которых не собиралась находиться. В кладовке также появился источник света в виде небольшого походного фонарика.
Кристина не ощущала страха, но чувствовала дискомфорт такой силы, что не могла просто заставить себя поступать иначе. Ночью она заперлась в спальне и включила телевизор, попутно надев на себя наушники. Включила музыку. Она планировала ждать прихода Олега, но со временем начала понимать, что что-то идёт не так. Утро не наступало, муж и его родители не приходили, хотя на часах было уже одиннадцать часов. Она начала звонить своим близким, но поняла, что не может никому дозвониться. Поднявшись с дивана, девушка оделась и отправилась к входной двери, но обнаружила на дверях квартиры замки и цепи. Кристина не сразу поняла, что увидела, ведь как могут висеть цепи с внутренней стороны? Она не могла замуровать сама себя.

Девушка ущипнула себя за руку и, ощутив боль, удивлённо уставилась на слегка покрасневшую кожу. Без долгих раздумий она бросилась к окну и уставилась на улицу. Прохожие переходили светофор неподалёку от перекрёстка, машины вдоль обочины по-прежнему стояли, но только она стала их рассматривать, как по дороге пронёсся серый фольксваген. Что-то в обычном пейзаже было другим. Создавалось впечатление, что всё, на что она смотрит, похоже на копию. Кристина не могла понять, что именно было фальшивым, пока не посмотрела на окно более внимательно. Ветка, царапающая оконное стекло под порывом ветра, была не стой стороны.

— Мне это снится. О Боже, я уснула, — произнесла она, отпрянув от окна. Её тело упало камнем на пол. Стены и потолок квартиры осыпались на неё лохмотьями сырого зёлёного мха. Кристина попыталась встать, но пол, промявшись мокрыми листьями, осыпался, и девушка с криком упала в чёрную ледяную воду.

Она погружалась всё глубже и глубже. Постепенно её плоть начала разлагаться, оставляя только красные разводы на чёрной скатерти извращенного моря. Моря забвения, по которому несло её в даль. Она открыла глаза и увидела над собой сияющее, плывущее чёрное небо, по которому извиваясь и крича летали алые, зелёные и бежевые тени. Они стенали где-то высоко над ней, но так громко, что даже она могла услышать их искаженные многочисленными страданиями голоса. Тени молили о спасении, о Боге, о конце их мук. А Кристина всё плыла и плыла, её тело до талии разъело чёрной водой. Она буквально ощущала, что от неё осталась треть. Даже её затылок был растворён. И только лицо и грудь — то, что не было покрыто водой — оставалось одетым в костюм плоти. Но боли не было. Кто-то или что-то желали, чтобы она видела всё, что окружает её саморазрушение.

Мимо её тела проплыла лодка. Кристина позвала гребца, но тот не ответил ей. Он выглядел как сияющий чистый скелет со сверкающими рубинами вместо глаз.

Она плыла по реке. Левый берег она не видела, но зато могла разглядеть правый. На том берегу земля была алой и чёрной: её цвет постоянно плыл и менялся. Старая кровь становилась густой жижой и стекала прямо в реку, а новая кровь, ложась поверх старой, цвела угасающей жизнью. Мерзкие, искаженные ужасом тела мертвецов возвышались горами над рекой, упираясь в небосвод. Истошно вопящие люди грызли руки и ноги друг друга. Их было так много, что Кристина сперва не могла отделить от них, живых и мёртвых. То ли живые убивали живых, то ли мёртвые доедали мёртвых.
Внезапно голова Кристины упёрлась в камень. Она подняла глаза и увидела белый подол платья — над ней на уступе стояла фигура. Тоненькие ручки держали скрипку. Она услышала тихие, почти теряющиеся на фоне всего безумия и кряхтения всхлипы девушки. Кристина, почти изъеденная водой, превращалась в питательный бульон для обитателей преисподней и издавала жалкие предсмертные стоны. Фигура замерла, а после медленно склонилась над её останками и встала на колени, давая Кристине разглядеть своё лицо.
Вместо милого ангельского лица и очаровательных белых кудрей она увидела голову козла с яркими отвратительными, мерзкими жёлтыми глазами. Существо опустило руку и взяло голову Кристины из воды, подняв её за рыжие волосы. Оно засунуло скрипку под мышку, а второй рукой поддержала сползающее с мышц лицо. Существо разглядывало её не без любопытства. Для него перепуганная Кристина выглядела как обычный  череп с наклеенной на него маской человека. Словно не понимая, как можно играть с таким, оно слегка покрутило рыжеволосую в своих руках.  Существо выглядело как ребёнок, нашедший в воде водоросль и не знающий куда её применить. Сама же Кристина испытывала слишком много эмоций: её глаза не могли плакать; она уже с трудом могла говорить, чувствуя, что постепенно её язык немеет. На глаза постоянно сползал лоб и волосы, её щеки обвисли в руках козлицы.

Убрав голову Кристины под бок рядом со скрипкой, козлица опять встала на четвереньки и опустила руку в воду, ловя что-то. К ужасу Кристины, это была голова девушки. Она была ещё живой и почти не изъеденной водой. Девушка схватила своими руками руку козлицы и начала барахтаться в чёрной воде. Она ужасно кричала, но когда увидела голову козла перед собой, оцепенела от ужаса. Девушка была раздета, а её русые волосы накрепко запутались в пальцах чудища.

— Не надо! — Усилием воли выдавила из себя Кристина, смотря, как козёл врезается своей пастью в синие губы человека. После пары минут шевеления своим мерзким языком во рту девушки, козлица ухватилась длинными зубами за её нежный розовый язык и вырвала его на корню. Брызги алой крови забрызгали белый подол и лицо Кристины. Козлица проглотила язык девушки и выбросила её обратно в воду с изувеченной челюстью.

— Ме..М…М…ммммм… — Существо взяло Кристину за позвоночник и подняло напротив себя, пытаясь что-то сказать.

— Нет… Хватит… Я хочу проснуться… Хватит.

— Ме-ме-ме… М… В… Кк… Кр… Крист… Кристина…

Безумие мгновенно захватило девушку. Она закричала от ужаса так громко, что её гланды выпали на камень подле копыт этого ужасающего существа. Её мозг просил остановить происходящее, но она не могла потерять сознание или умереть, пока они не позволят. Сквозь какофонию воплей, захлебываясь в собственной пене изо рта, она увидела позади огромных рогов козла две фигуры. Две фигуры в мантиях проходили мимо барахтающихся в смешенной грязи из тел, фикалий, крови и кошмаров в сторону расплывшихся ворот. Что-то, похожее на маяк, серебряное и подозрительно чистое, похожее на арку без дверей, было их целью.
Козлица развернулась и внезапно опустила голову Кристины в пустое железное ведро. Существо в чёрной шляпе, держащее его в своих длинных одеревенелых руках, издало нечто похожее на скрип. Ведро быстро наполнилось кровью, и левый глаз девушки выпал из глазницы и утонул в алом омуте.
Худое существо без колебаний устремилось к берегу. Лёгким движением руки оно сняло с себя шляпу и изящно поклонилось водам. Вода расступилась в ответ приветствуя его как старого друга. Очутившись на земле, оно чинно выступало среди бессчётного числа жертв,  продолжая свой путь, словно идя по примятым к земле опавшим листьям и поваленным ветром деревьям. Добравшись до небольшого выложенного человеческими телами поля, оно опустило длинную ветвистую ладонь в ведро и, придержав рыжую голову девушки, вылило немного крови на «благодатную» почву безумств.

Алая жидкость впиталась в ковёр из человечины — ещё живые позавидовали мёртвым. Звук треснувших костей напомнил звук падающих спиленных стволов деревьев. На поляне перед монстром скелеты, сами отделяя себя от владельцев, начали выстраиваться в подобие высокой стены. Они хватали друг друга за руки и за ноги, складывались как пазлы рёбрами, выстраивая стену, пока зеленые вены на руках монстра пульсировали от нескрываемого удовольствия. Когда стена была закончена, а ошмётки строительного материала растянулись под ногами худого существа, напоминая травянистую лужайку, оно поставило ведро и взяло голову Кристины в руки, попутно вставляя выпавший глаз обратно в глазницу. Она смотрела на растянутые и дрожащие губы монстра. Оно шелестело что-то неслышное, бессвязное на своём первородном языке.
Стена из костей начала сыпаться, как пепел перед стоящим существом. Оно обхватило длинными пальцам одну из мешавших костей и сломало её как ветвь. Создав себе дыру в стене, напоминающее окно, монстр без колебаний развернул голову Кристины по направлению во внутрь. Длинные пальцы сомкнулись на её губах замком.
Девушка раскрыла глаза. К ней вернулся голос, и её крик разрезал сон пополам.

— Кристина! Кристина! — Голос Олега и его руки вернули девушку в сознание. Она закричала и упала с кровати на пол, вцепившись в мужа. — Ты чего кричишь? С ума сошла? Кристина, что такое? Тише, тише зайка.

На грохот и крики сбежались родители Олега, и девушка закрыла лицо руками, захлебываясь в слезах.

— Домой… Хочу домой… — Заскулила Кристина и поджала колени к себе. Остальное было белым шумом. Кто-то что-то говорил, кто-то её трогал. Очутившись под одеялом, она нашла свой телефона под подушкой. Единственное её желание было купить билеты и поехать домой прямо сейчас.

— Ты куда? — Ошарашено спросил Олег, видя, как его невеста быстро скидывает без разбора вещи в рюкзак, попутно вытирая рукавом глаза и щёки. — Ты в таком состоянии никуда не пойдешь.

Олег обхватил её плечи руками.

— Отпусти меня! — Закричала девушка, напугав стоящих вокруг. Она оттолкнула отчима Олега от двери и ворвалась в коридор, не завязывая шнурки на обуви, накинула куртку и выбежала на лестницу. Мать Олега крикнула ей в след: «Психичка», но Кристина ничего не слышала. Она бежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и врезавшись плечом в дверь подъезда выбежала на улицу, судорожно ища номер своего такси. Найдя его, она залезла в машину на заднее сиденье и попросила водителя как можно быстрее поехать. Водитель, увидев выбежавшего вслед за девушкой мужчину в одной рубашке и домашних штанах, сразу же поехал прочь.
Полный водитель в очках начал расспрашивать девушку всё ли у неё хорошо и не стоит ли отвезти её в полицию, на что Кристина вцепившись в свои плечи руками отвечала только: «Домой».

Продолжение следует...

Автор: Полина Барышева.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!