RadugaDash

В связи с годовщиной аварии на Чернобыльской АЭС И встретив посты о ликвидаторах, я тоже решила написать про моего деда. Он никогда не рассказывал ничего о Чернобыле. Даже бабушка подробностей не знала. 7 лет назад местная газета брала у него интервью. И корреспонденту дедуля все рассказал.

Текст из газеты:

"Вспоминать о том, что прошел, не хочется,  но и забыть не получается. Прошло уже 26 лет, а все было как будто вчера, - рассказывает Леонид Михайлович Елсуков, участник ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. - Есть же люди, которые там реально пострадали. В то время, конечно, было немало добровольцев, много людей загубили. Но кому-то это чистить надо было. Дают все эти ляльки, бумажки - а для чего? Зачем нужна эта показуха? А те, кто там побывал в первые месяцы - вряд ли остались в живых, а если и выжили, то стали калеками.…

Леонид Михайлович родился в деревне Слобода Котельничского района, там жил и работал. После окончания техникума попал по распределению в Даровской, отсюда и ушел в армию в 1968 году. После армии Леонид Михайлович снова вернулся в поселок, но жить тут не остался. Вместе с женой он уехал на комсомольскую стройку на Камский автомобильный завод в Набережные Челны, там они прожили почти сорок лет... Если не считать месяцев, проведенных возле Чернобыльской АЭС. Там, в «зоне отчуждения», тысячи людей, жертвуя своим здоровьем и жизнями, вели очистительные работы. Рассказ Леонида Михайловича напоминает страшный документальный фильм:
- В Чернобыль на ликвидацию я попал в начале 1987 года через военкомат. Мне в то время было 39 лет. Забрали нас в Тоцк и после двух недель учебки отправили в Чернобыль. Мы там жили в 30 километрах от станции, в лесу возле заброшенной деревни, зачищали третий бокс электростанции: крышу, рыжий лес... 75 полков было таких, как мы, солдат, в каждом полку - тысяча с лишним человек… 
Как такового страха не было, самое неприятное - непредсказуемость, не понятно, что будет завтра. Люди, работающие там, были, как подопытные кролики. Это в газетах писали, что все условия есть, а фактически ничего не было. Помыться можно было раз в 10 дней: приедешь в якобы «чистой» одежде с полка, переодеваешься в «грязную». Идешь обратно - похлопал ее об угол и повесил на место. Переодеваешься в как бы “чистую”. В итоге в полку радиационный фон был больше, чем на самой станции. Только в конце апреля на территорию пустили служебные корпуса, и мы начали ежедневно принимать душ после работ, а одежду всю выбрасывали. Самое страшное - когда ночью в кашле заходилась вся палатка, у всех страшно болели головы. А в палатках - по 50 человек… Средств защиты никаких не было, раз в 10 дней был забор крови, вот и всё. Ну что эти респираторы? Они же не защищают от радиации. К тому же те, кто призывался от военкомата, работали на особо опасных объектах, да и нормы были другие. От всего этого остался неприятный осадок: вот на крышу нас гоняли по 2,5 минуты работать, обратно спускаешься и думаешь, сколько ты получил облучения на самом деле... А писали нам всего за эту двухминутную отработку 0,5 рентгена. И пока не наберешь допустимую норму (21 рентген), работаешь. И это ладно, мы приехали через полгода после аварии. А что с теми, кто был там сразу после взрыва? Облучение - страшная вещь, его не видно.

Местными жителями мы во время патрулей встречались не раз. В той заброшенной деревне, возле которой был наш лагерь, остались несколько старушек, их почему-то не вывезли. Они не понимали, что такое атом, взрыв. Кричат: «Ой, да что там, пожар был и ладно!» А живут в 30 километрах от АЭС. Посмотришь на эти пустые деревни, сады - страшное дело. Не понимаю людей, которые в такие места ездят сейчас по своему желанию: из пустого любопытства или мародерствовать. Если подумать здраво, какой смысл ехать в ту же Припять? Я там был, красивый город. Сколько я сейчас смотрел по телевизору - вынесли из домов даже окна и двери. Ну кому это надо? Вот мы переодевались в огромной деревне, все дворы и дома открыты - люди ушли, абсолютно все оставили, никому эти вещи не нужны были. А сейчас зачем-то понадобились...
Главное, чему меня научила эта служба - не лезть, куда тебя не просят. Было всякое: случайно найдут объект с большим радиационным фоном, все любопытствуют, ходят, смотрят… А я думаю, раз сказали, что вот эта комната более-менее чистая - сиди там, не суйся больше никуда. Для этого есть люди, которые должны там работать. За тебя никто думать не будет. 
Всего Леонид Михайлович Елсуков пробыл в «зоне отчуждения» три месяца, за это время совершил 40 выездов на электростанцию. После этого он вернулся в Набережные Челны, ездил в командировки на север - так и доработал до пенсии. В Даровской они с женой переехали в 2005 году, чтобы ухаживать за матерями, которые жили в поселке, да и тянет на родину, плохо на чужбине. А дочь с уже подросшей внучкой живут в Татарии.
«Все равно осадок остался, - рассказывает напоследок жена Леонида Михайловича. - Когда «чернобыльцы» приезжали домой, состояние было страшное, слезы из глаз. Хоть и остались в живых, а сколько мотались по больницам, сколько лечились…» Последствия того непростого времени ликвидатор аварии ощущает до сих пор. Старается держаться. Предлагали третью группу инвалидности, он отказался. И квартиру в поселке семья Елсуковых купила самостоятельно. Вообще, просить и ждать поощрений от власти Леонид Михайлович не привык. Люди выбивают всякими путями квартиры, земли, дачи, а он отказывается. Так и живут, скромно и тихо."

Сейчас дедуле 70 лет. Я его очень люблю и горжусь им.