Melman414
Мерзкий дед пердед
Награды:
4200 рейтинг
226 подписчиков
28 подписок
82 поста
55 в горячем
Найди отличия
Что общего у прыщей и священника?
И тот и тот пачкает лицо 14-ти летним мальчикам
Внимание, анекдот!
Чем отличается Иисус и картина? Картине нужен только один гвоздь
Спасибо за внимание!
Кз аккаунт стим
Посоны! Кто может помочь товарищу сменить регион магазина в стим с Ру на Кз? Деньги кину через киви, надо купить игру World War 3 (регион надо сменить, потому что в РФ не продается новая CoD, а поиграть ему очень уж хочется).
Если готовы помочь, пишите в телегу @Melman414
Спасибо!
P.S.: если тегов не хватает, добавьте пожалуйста необходимые)
P.P.S.: Проясню, акк нужен для покупки именно Call Of Duty: Modern Warfare 2 (2022). WW3 это просто инструмент для смены региона.
На всяких площадках, типа плати ру, ключи есть только на "коробку", у игры открыт только предзаказ, за него дают бонусы, которые терять не хочется) Никакая жажда халявы тут не присутствует)
Генри Кавилл: Иногда я купался в лужах для роли Ведьмака
Топ коммент на DTF
Взял с ВК :) Баянометр выдал с другой подписью
Показать полностью
1
Ноябрь (3 фрагмент повести)
Обстоятельно и не спеша умываясь, Толик думал, что вот как странно – забыл про свой день рождения. Нет, понятно, что не девочка и не ребёнок: от предвкушения глотать слюни заранее и ждать даже и неуместно, но вот так, технически просто, не вспомнить про свой день рождения это же что, тоже симптом? Может и правда к доктору за таблетками сходить? Заварив чай, Толик следил за чаинками плавающими в стакане и, кстати, подумал, что если, например, жениться на ком-то прямо отсюда, то вот те его сомнения по поводу правильности тащить сюда нормального человека из нормального места можно и не учитывать…
В каюту торжественно постучали:
- Сова, открывай! Медведь пришёл!
- Никого нет дома! Уходите! – крикнул в ответ Толик и дверь тут же открылась.
- Коллега! – за дверью стояли Игорь, Антон и ещё кто-то пыхтел дальше – в узком коридорчике больше двух человек не помещалось, - Разрешите вас, так сказать, со всей нашей вот этой вот и чтоб вам всего и до конца и мы будем только рады! Вот вам от меня коньяк, но без нас его, чур, не пить!
- А чего у тебя коньяк в бутылке из под лимонада «Буратино»? Какой же это коньяк?
- Самый натуральный! Вот этими вот руками, из лучших сортов корабельного шила, на кедровых орешках, настаивал! И что тогда коньяк, если не это? Но без нас не пить!
- Да без вас выпьешь, ага.
- В шестнадцать ноль-ноль в сауне начинаем! – Антон протиснулся и пожал Толику руку, - Поздравляю!
- И я! – крикнул из-за дверей Саша.
- И мы! – крикнули из-за Саши, очевидно Андрей и кто-то ещё.
- Ребята, - Толик растрогался, но виду не показывал, держался, - Да у меня и нет ничего, ни закуски, ни…вообще ничего, я третий день с корабля убежать не могу!
- Обижаешь, мы всё принесли: и закуску и выпивку и даже резиновую женщину тебе в военторге купили, раз у тебя с настоящими не клеится! Мы же друзья, Анатолик! - Саша говорил строго, - И даже сауну я лично истоплю, а это, считай, как орден тебе выдали!
- Спасибо, ребята! Растрогали, черти!
- А почему тогда я слёз на глазах не вижу? – уточнил доктор, - Ну ладно, пойдём, не будем мешать утреннему туалету новорожденного!
Чай приятно горчил. Так называемый коньяк пах, естественно, спиртом и чуть-чуть орехами, но на цвет был густо коричневым, ну и как бы да, что ещё коньяк, если не это, вспомнил Толик и захотел даже улыбнуться, но не смог – смог только растянуть губы в гримасу, но привычного ощущения улыбки не было: не щурились глаза, не становилось приятно мозгу и не хотелось глубоко вздохнуть потянувшись.
Позвонил механик.
- Анатолий, зайди ко мне немедленно, если в сознании ещё!
- Семён Степанович, пять минут, чай допью?
- Даже шесть можешь, я сегодня добр к тебе же! Жду.
Толик нашёл в секретере корку чёрного хлеба, погрыз запивая чаем и решил, что надо что-то делать с этим всем, что с ним происходит, надо как-то вытаскивать себя из этого – сейчас ты не можешь улыбнуться, да и чёрт бы с ним, а вдруг завтра и как дышать забудешь? Ладно, пойду к механику и, заодно, покурить. - Анатолий! – механик даже улыбался, -Разрешите Вас категорически поздравить! Семь футов под килтом и полные карманы марципанов!
- Спасибо, Семён Степанович!
- Да погоди, подарок же! Вот тебе бутылка спирта, целый литр, как родному, видишь?
- Вижу!
- Ценишь?
- Ценю!
- Без меня пить не будешь?
- Что Вы! Как можно!
- Когда и где?
- После шестнадцати в зоне отдыха!
- Есть, понял! Запишу в ежедневник!
- О, - в каюту заглянул командир первого дивизиона, - шило раздаёте?
- Нет! Подарки на День рождения дарим!
- Толян? Ну поздравляю, чо! Заходи – урана тебе отсыплю двести тридцать пятого! Полные карманы!
- Не, лучше кнопку а-три дай нажать вне очереди!
- Ишь ты, хм, захотел. Не, ну ладно, запишу тебя в журнал вне очереди, так уж и быть, раз такое дело! Когда и где?
- В шестнадцать в сауне!
- Йееесть! Прибуду!
Чем было заниматься до шестнадцати часов, Толик не знал: по кораблю ходить было как-то неудобно, все поздравляли и надо было в ответ улыбаться, а не улыбалось. На документацию Толик решил забить – не хотелось за неё браться совсем и какая-то злость шептала в уши, что Толик, сколько можно потакать им и делать вид, что это самое важное? Лёг бы поспать, но периодически звонил телефон и спать не давал. Вот зачем их по каютам расставили? К чему этот бешенный прогресс?
То ли вот в училище было – один телефон в учебном корпусе и к нему всегда очередь хвостом виляет и, как на водопое в засуху, все мирно вперемешку стоят и первый курс и четвёртый, только пятого не было – не солидно считалось уже взрослым мужикам на пятом курсе девушкам звонить. Дня через два, после знакомства с Леной, Толик решился ей позвонить – совсем зелёный тогда был и не разучился ещё стесняться. Что говорить, Толик не знал, но подумал, что решит, пока будет стоять в очереди, но не решил и когда в трубке ответила взрослая женщина, с каким-то даже облегчением подумал, что Лены может не оказаться дома и можно будет просто передать, что звонил.
- Добрый день, а Лену можно к телефону?
Трубку, нагретую десятком ладоней и десятком ушей прижимать было неприятно, казалось, что слова предыдущих людей всё ещё живут в ней и их не слышно, но эхо от них и шумит в линии и говорить приходится громче и хоть следующий в очереди не подходит ближе, чем на метр, и коридор гулкий, но всё равно кажется, что тебя все слышат и понимают какой ты неловкий и явно девственник, раз даже по телефону с девушкой нормально поговорить не можешь.
-Добрый, да, сейчас позову.
Слышно было как трубка стукнулась и потом шаги и голоса, но голоса слышны были едва-едва и о чём говорят – непонятно, а потом опять шаги.
- Вы можете подождать пару минуток, или перезвонить?
Толик оглянулся на очередь.
- Да, подождать, пожалуй, могу, а перезвонить нет – тут очередь.
- Очередь? Надо же, не думала, что у нас к телефонным автоматам очереди стоят.
- Я не совсем из автомата. Из него, да, но он в училище стоит. То есть висит.
- А, так Вы курсант?
- Да.
- Будущий морской офицер?
- Надеюсь на это. А как я могу к Вам обращаться, а то, что мы как-то…
- Ох, батюшки, да неужели у Леночки, наконец, приличный жених! Зинаида Степановна, мама.
- Анатолий, можно просто Толик. Очень приятно.
- Так что, Толик, давно ли вы с Леной знакомы?
- Э… ну да. Дня три уже.
- А, так это она про Вас говорила, когда в субботу с танцев пришла?
- Надеюсь. А что говорила?
- Ну Толик, ну это секрет же, не могу же я, против собственной дочери выступать и Вам помогать её охмурять! Надеюсь, Вы поняли намёк.
- Надеюсь. Понял так, что шансы есть.
- Вот до чего же я люблю умных молодых людей! А, вот и Леночка. До свидания, Толик, приятно было познакомиться.
- Да, слушаю!
- Привет, Лена, это Толик.
- Привет, Толик. И тут же стало неловко, хоть маму Лены обратно к телефону зови: с ней-то разговор как-то сам собой склеился . Хотел же заранее придумать, о чём говорить, вот чего не придумал? Ладно, буду банально.
- Как дела, Лена?
- Нормально. У тебя?
- Тоже ничего. Я скучал. Блядь, вот откуда это взялось? С другой стороны, не скажешь же, что облизывался, вспоминая про грудь и бёдра и ноги и живот и стоял к месту и не к месту хуй потому, что всё время и облизывался? Скучал – нормальный синоним всему этому, да.
- Правда?
- Да, когда мы сможем увидеться?
- А ты когда можешь? У вас же там что, как? Когда хочешь отпускают?
- Нет, что ты, когда увольнение разрешено только, давай попробуем в субботу?
- В субботу? – Лена явно замялась, - Не знаю, даже, а, впрочем, давай в субботу, да.
- Я тогда позвоню тебе в пятницу, ладно и договоримся?
- Да…можешь и не только в пятницу, Толик. У нас же с тобой начинается роман, я так понимаю, можно и чаще звонить. Толик почувствовал, как загорелись его уши и краска потекла с них дальше на шею и щёки, хотя и до того стеснялся тоже и чувствовал, что краснеет.
- Надеюсь, что начинается, Лена, слушай, тут очередь, ты прости, но мне пора.
- Хорошо, Толик и не надо всё время извиняться. Красивые мужчины не должны оправдываться, так мой папа говорит, в основном, о себе, конечно, но можно же и обобщить это правило. Пока, жду звонка…
Так целый рабочий день и прослонялся Толик по кораблю, не пойми чем занимаясь, но чем-то занимался и помимо воспоминаний, умудрился даже порвать штаны на РБ и набить шишку на макушке.
После трёх на второй палубе восьмого отсека уютно запахло сауной и помощник бухтел, что заебали, не дадут спокойно поработать и нет бы дождаться когда начальство убудет с борта, а потом уже устраивать свои вакханалии, на что ему ответили доктора, что вполне себе они и дождались: всё начальство уже покинуло борт, а, для утешения, на тебе пол стакана спирта, но нет, ждать мы тебе не будем, а начнём в условленное время, приходи позже из своего штаба и присоединяйся: наши двери для тебя всегда открыты, когда не закрыты.
Толик заглянул в зону отдыха уточнить форму одежды и ему сказали ну ты дурак, праздник же, понятно, что в кремовых рубашках! Сначала в сауну: паримся, моемся, а потом за стол и торжественная часть с возлияниями, всё по науке!
- А откуда так вкусно пахнет жаренной картошкой?
- Толян, ты уже клюкнул, что ли? Ну понятно же, что оттуда, где она жарится!
- А, вот эта вот железная коробка военной наружности, - это печка у вас?
- Хуечка, Толик! Это стерилизатор для хирургических инструментов! Но картошка в нём жарится очень даже зачётно! Давай, общий сбор через пятнадцать минут! Покурю, подумал Толик, а то когда потом наверх вылезешь ещё. Наверху было пусто и Толик удивился даже, как просто почувствовать себя одиноким – вот только что говорил с людьми, а посмотри вокруг, в темноту, в белый туман, ползущий с моря, в глаза фонарей и на дым от сигареты и всё, начинает щемить от того, что вокруг никого – только снег, холод, туман и ты и легко веришь, что так может быть всегда, да, по сути, так всегда и есть, иногда только кто-то вмешивается в твоё одиночество и зачем-то отодвигает его на второй план, будто оно не вернётся тут же, стоит только отвернуться. Закашлял верхний вахтенный внизу и Толик даже вздрогнул от неожиданности – одиночество осталось, но он теперь в нём был уже не один.
- На правах старшего! – механик поднял рюмку, - Без трусов к столу не лезть! В остальном не маленькие, всё знаете! Ну, за Толика!
- А тост? – удивился Антон
- Дык я же сказал, за Толика!
- Ну ёмко так, да. Товарищи, напоминаю, что медицина, в нашем с Александром лице, только один тост разрешает до парилки! Выпили, занюхали и пошли париться – вроде никого особо и не звали, а людей собралось порядочно и все в парилку одним заходом не вмещались, поэтому сначала парились быстро, просто гнали пот, а потом уже, пока одна часть лежала в креслах- качалках, другая сидела нормально, не торопясь.
- Эх, не хватает чего-то, да? – стирал пот со лба Андрей
- Да понятно чего, - согласился Антон, - падших женщин. Или не падших, но согласных разок упасть с нами в сауне.
- О, - Андрей оживился, - Толян, а помнишь ту историю с проституткой на КПП?
- А ну-ка, ну-ка, - оживился и механик, - потешьте слух!
- Да там чо, особого - Толик пересел на полку ниже, - не, ну хорошая история была, да.
- Ну так давай, - Антон легонько пнул Толика ногой в спину, - трави помалу.
- У нашего с Андрюхой однокашника, Витька, умерла бабушка в Москве.
- Нормальное начало!
- Ну да. Ну и Витька она любила больно, хрен знает за что, но факт и отписала ему свою квартиру.
- В Москве?
- Ага. Чуть не в центре. Витёк сдал её через знакомых и ему передали первую сумму за съём, чот не помню уже, но какие-то немеряные денижища по тем временам, да ещё и в Севастополе. И Витя такой, ну чо, Толян, поможешь потратить? Ну, сссс, конечно, русские же на войне своих не бросают! А как их потратить-то в таком количестве? На что? Ну мы с пятницы в увал с ним сквозной до понедельника и что? В пятницу в баню, девочки, коньяк, все дела, в субботу с утра в кино, на Луну-44, потом на дискотеку модную какую-то в гостиницу, потом в Барсук…
- Бар сук?
- Нет, Барсук, ну да, в народе он так и назывался, как ты говоришь, а деньги-то всё и не кончаются! Ну и воскресенье, что, алкоголь уже не лезет, а лезет грусть, что завтра опять на учёбу и конец весёлой жизни, а казалось ведь, что только денег-то для чего-то этакого и не хватает, а вот они – деньги, а всё равно этакого-то и нет! Ну и попёрлись мы на скачки в родную систему, а что? Можем себе позволить и нормальных женщин, а не только тех, что за деньги, но не сложилось что-то и накидались мы с Витей, прямо там же, с горя и пошли погулять по ночной Голландии, чтоб, значит, алкоголь проветрить и перед сном кислородом обогатиться. И выходим не через центральное КПП на свободу, а через то, что за нашей общагой, глухое такое, тёмное и мало кому интересное. И стоит там первокурсник, мама дорогая, зелёненький такой, уши торчат, ремень два раза вокруг живота обёрнут, а мы чо, третий курс уже, он, бедный даже честь нам отдал, сентябрь же – он первый месяц на службе, а тут взрослые мужики идут, ёпта. И Витёк говорит, слушай, Толян, а давай доброе дело сделаем, для чего ещё деньги, как не для того, чтоб получать от них удовольствие, а, видишь, - мы всё ещё недовольны и я считаю, что имею мысль как это исправить! Давай, говорю, выкладывай, что ты задумал! Ты видал, говорит, этого, на КПП, гаврика? Ты же был на первом курсе? А то, соглашаюсь, как же я на третий попал! Помнишь себя на этих вот глухих КПП? Отчётливо! О чём мечтал, помнишь? Кроме еды? Кроме неё, да, нууууу, кроме неё о девушках, понятно же, но даже не помню чего тогда больше хотелось – есть или девушек. И вот ещё эта чернота ночи, да? Вот эти вот звёзды, шум моря и запахи? Помнишь? А то – как такое забудешь! И травил ты байки потом, что к тебе вломилась пьяная женщина прекрасной наружности и грубо тобой овладела? Не, ну чо ты начинаешь, а кто не травил? Так вот и я о чём! А давай этому, зелёному, купим прости…меня, женщину и пусть она им овладеет! О, бля, Витёк, говорю, это ты ничосе мечты исполняешь! Но. Где мы возьмём эту женщину? Мы же курсанты и нас они любят так, ради прекрасного, а вовсе не за деньги! Ну не знаю, говорит, Витёк, пошли на Северную, там в ларьках и спросим, чо, ларёчники-то всё знают. Ну да, говорю, за спрос-то не бьют. Идём на Северную, покупаем там себе, чтоб компенсировать то, что выветрилось пока шли и пытаем ларёчников где взять проститутку, а они нам не верят, мол откуда у вас деньги на проституток, вы же курсанты, ну там до да сё, находим, в итоге, контакт, звоним Свете. Так мол и так, говорим, простите, если не по адресу, но Пётр из ларька сигаретного сказал, что вы продаёте любовь за деньги. Нет, отвечает, Света, за деньги - только секс, а любовь моя не продаётся потому, как она бесценна! Ну ладно, соглашаемся, так уж и быть, хотя бы секс, но да? Да, говорит, но это стоит столько-то. Не вопрос, соглашаемся, но есть один нюанс! Ой, испугали, не сдаётся пока ещё Света, можно и нюанс, только дороже выйдет. Объясняем ей план и она, в принципе, не против, но говорит идти до Галоши лень, а мы ей такси повезёт и в обе стороны, а она – да и такси ну их, проводите туда и обратно тогда, да? Пфффф, да мы, Светочка, только об этом и мечтали же, что на дорожку взять? Нет, коньяк у нас есть, может шоколадку? Гулять, так гулять! Поддай, Антоха, чот пар ушёл, нет? О, эвкалиптик пошёл, хорошо!
Толик помолчал, вспомнил как шли они с Витей и Светой от Северной до Голландии по каким-то тёмным тропам и пили коньяк из горла и закусывали шоколадками, а над ними сияли звёзды и жизнь текла неспешно тогда и казалось бесконечной и, пожалуй, даже прекрасной.
- Ну чо там далшьше-то?
- Ну чо. Привели Свету до КПП, объяснили ей план действий, а сами пошли на теннисный корт ждать её - обратно же обещали проводить. Лежим с Витей на лавочках, море плещется у ног, наверху белые звёзды в чёрном небе, тополя шумят, жара ушла, такая благодать и Витя говорит, ну, чувствуешь теперь? Ага, говорю, чувствую. Вот она там ему сейчас сосёт и всё остальное, а мы с тобой такие, природой наслаждаемся и он же не узнает никогда, кто его феи, да? А это мы и вот нам хорошо от того, что у него сейчас жизнь налаживается минут на десять, да? Да, говорит, Витёк, жаль только, что ему никто не поверит. А ведь и правда, соглашаюсь, кто ему поверит-то, что все это рассказывают и ни у кого не было, а он рассказывает – и у него было. Прям дух захватывает, да? Да, ну пошли, Толик, Свету обратно поведём. А Света уже ждёт нас за воротами, курит и слёзы вытирает. Курсантик этот ошалевший на стуле лежит и как рыба на берегу воздух хватает и глаза такие же, как у рыбы – красота. Чего, говорим, Света, плачешь? Обидел, может, так мы ему сейчас! Нет, говорит, Света, от того я плачу, что такие вы Атосы, что хоть лилию на плече коли, чтоб вы меня наказали!
- Наказали?
- Ну. И нас потом с утра наказали за то, что мы из увольнения опоздали потому, что Свету всю ночь наказывали. Круговорот наказаний в природе получился.
- И курсантика того вы тоже наказали.
- Это как?
- Ну вот так. Смотри, ему тридцатник уже скоро и он нет-нет, да рассказывает эту историю, так ведь? Ну такое в себе не удержать? И до сих пор ему никто не верит и говорят, Вася, да хватит заливать уже, ёпта, ну что ты, взрослый мужик, а байки всё курсантские травишь! А он-то знает, что у него-то было! Вот у них у всех точно нет, а у него – точно да, но, получается, что, раз ему никто не верит, то и у него, как бы и нет. И сколько ему будет, сорок? Пятьдесят? Когда он смирится и подумает, ну да, наверняка же и не было, что за память у меня – подсовывает всякое!
- А мы об этом-то и не подумали тогда!
- Ну а так прикольно, да. Мне бы так кто, да в восемнадцать лет!
- И мне бы!
- Ну долго вы там? – в дверь заглянул представитель второй партии, - мы замёрзли уже, давайте быстрее, да за стол уже сядем!
Показать полностью
1
Ноябрь (2 фрагмент повести)
Даже несмотря на полуденный зной, идти по несжатому полю было приятно. Толик раскинул руки и тонкие усики пшеницыщекотно гладили ладони, а тяжёлые колосья покачивались потом за Толиком сзади, как кильватерный след за кораблём и марево жары колыхало воздухи искажало, сминало волнами чёрный лес впереди и на глаз было видно, что там, в лесу, прохладно и вкусно пахнет хвоей. Можно будет прилечь на опушке и смотреть сквозь пики сосен, которые втыкаются в синее небо и чуть не цепляют белые облачка, бегущие куда-то, наверноетуда, где не так жарко. А и хорошо, что жарко: если расслабиться и не обращать внимания на струйки пота, бегущие по спине, то в этом зное можно купаться, - подставлять ему лицо, щуриться на солнце и дышать неглубоко, наслаждаясь и чувствуя, как внутри тает весь тот лёд, который так долго копился на Севере. Лёгкий хмель, гуляющий у Толика в голове и тот был здесь хорош: больше уже было бы тяжело, а этот вот, как от бокала шампанского и трёх стопок коньяка сверху, не давил на мозг, но только расслаблял его и разрешал спокойно глупо улыбаться и не стесняться этого. Отчего-то казалось, что скоро будет гроза, хотя воздух был сух и неподвижен.
От леса в сторону Толик двигались селянки, жали пшеницу серпами и вязали в снопы и как они ловко, подумал Толик, делают эту перевязь из пучка колосьев, не выпуская из рук серпа, скручивая их в тугой жгут. Отчего они серпами-то жнут, удивился было Толик, неужели не всё ещё комбайнами убирают и тут остался вот такой вот ручной труд? Но думать об этом не хотелось, да и как он, городской житель, мог об этом рассуждать?
Селянки заметили Толика издалека и одна из них, разогнувшись посмотрела на него, прикрыв глаза от солнца ладонью, а потом что-то сказала остальным и те засмеялись: эхо их смеха Толик хорошо слышал и почувствовал, как краснеет, но и это не было неудобно, - просто слегка волновало.
Высоко в небе, чуть в стороне от солнца висела какая-то птица и отсюда казалось, что она абсолютно неподвижна, будто подвешена на верёвочке. Наверное, это коршун, подумал Толик, мышей высматривает, или зайцев, но в птицах, так же, как и в сельском труде разбирался он плохо и, даже если бы эта птица опустилась и села у его ног, попросив закурить, отличить коршуна от сокола или от ястреба он бы точно не смог.
Жницы были уже совсем близко, они бросили своё занятие и вовсю рассматривали Толика, улыбаясь ему искренне и задорно. И именно поэтому, а ещё потому, что это было поле пшеницы, а не городская улица Толика ничуть не смущали их взгляды – здесь это выходило естественно и у них и у него: сам он тоже вовсю пялился на этих разномастных женщин и искренне рад был их видеть.
- А кто это такой видный наше жито топчет? – заговорила та, которая увидела его первой.
- Я Анатолий, в отпуск приехал к другу.
- А издалеча ли?
- С Севера, я моряк – видите? – и Толик показал на РБ, в котором он гулял по полю и даже усмехнулся – надо же, видят, что я в РБ и не знают, что это значит, вот это глушь, вот это я понимаю!
- Моряяяяк? – кто-то из женщин даже присвистнул, - Ну надо же, бабоньки, вот это делаааа! Моряков-то в наши края отродясь и не заносило! Всё олени да трактористы кругом!
Восхищаются – это хорошо, подумал Толик. Нет, ну и смеются, конечно, но это тоже хорошо потому, что и восхищаются тоже. А чего я в РБ-то в поле попёрся? И зачем я вообще с собой в отпуск его брал?
- Попить бы, - улыбнулся Толик всеми своими двадцатью четырьмя зубами – водички не найдётся у вас?
- Да что водички? Даже переночевать где найдём! – все опять дружно прыснули смехом.
- Пошли! - та, что первая, сняла косынку с головы и, широко размахнувшись, закинула её себе на плечо, - У нас в лесу припасы, чтоб не спеклись. Напою тебя, морячок!
- Ишь ты, Зойка, глянь, коза, уже и морячка себе подобрала!
- А потому, что одна я у вас холостая! Оттого право и имею! – и Зойка показала товаркам язык, на что они опять дружно рассмеялись. - Смотри, морячок, об Зойку глаза-то не намозоль!
- Да ладно, глаза, кабы чего другого не намозолил! И опять дружный хохот, - Зойка шла чуть впереди Толика и не обращала на это внимания, так оно, значит и надо чтоб было, - Толик старался на Зойку не пялиться во все глаза, но рассматривал исподтишка: бабой Зойка была дородной – Толик никогда не употреблял этого слова, но тут оно легло прямо как на своё место. Рослая, почти с Толика ростом, в теле, что видно было даже в просторных одеждах, но, не грузная - шла мягко, плавно, будто плыла. В лесу и правда было прохладно, - только вступили в него, так тут же и пахнуло свежестью и звуки сразу стали другими: звонкими и сочными, хотя было почти так же тихо, как и в поле, разве что где-то вдруг застучит дятел или сосны зашепчутся меж собой кронами. - Вон там у нас провиант, - показала Зойка на стайку берёзок у края небольшой полянки, - а Вы надолго к нам?
- Не знаю ещё, не решил, как пойдёт, вчера только приехал, а давай на ты, может, чего мы выкать будем?
- Давай. А сколько у вас моряков, отпуска, по месяцу, небось?
- Да не, что ты, больше – три.
- Три?
- Ага.
- Три месяца?
- Да.
- Надо же, вот это диво, конечно, мы тут про такие отпуска и не слыхали. А за что это вам так?
- Ну за вредность. Север же.
- Холодно?
- Не то слово. Зимой солнца нет ещё и края дикие – безлюдные. Ещё месяц добавляют на санаторное лечение.
- И что ж ты не в санатории?
- А наши санатории летом кем-то вечно заняты, только с ноября по апрель туда и можно попасть, да и скучно там, нечего делать.
- А тут?
- Тут не знаю ещё, чем вы тут занимаетесь вообще?
- Мы-то? Работаем, в основном, да по хозяйству.
- А развлекаетесь как?
- Ну танцы бывают. Кино, иногда, в клуб привозят.Пришли.
Зойка плюхнулась в траву и дёрнула шнурок на кофте – кофта распахнула ворот и Толик увидел капельки пота меж пухлых зойкиных грудей и подумал вот лизнуть бы, а подумав покраснел, словно Зойка могла читать его мысли. А она прыснула, будто и прочитала, подмигнула Толику и протянула кувшин:
- Пей, морячок!
А и лизну ведь, наверняка, подумал Толик, чего: раз она холостая и я теперь тоже не при делах…
Мерзко и нагло затрещал телефон над головой. Толик вылупил глаза и вскочил: сон отпускать не хотелось, а хотелось схватить его за хвост и удержать, но как, если телефон продолжал трезвонить, а маленькая лампочка в секретере отражалась в зеркале и не очень чётко, но привычно рисовала очертания его крошечной каютки на корабле?
- Тьфу ты, чёрт! – чертыхнулся Толик и взял трубку, - Алло.
- Толян?
- Ну.
- Тебя командир в центральный вызывает.
- Прямо сейчас?
- Нет, завтра после обеда. Бегом давай.
Толик сунул ноги в тапочки, наскоро сполоснул лицо и, накинув куртку от РБ, побрёл в центральный. На лодке было тихо и безлюдно, только привычные звуки пустого, но живого корабля: ночь, что ли, не понял Толик, так чего бы ночью командиру меня вызывать, больно я важная птица. В центральном командир сидел в своём кресле: шинель расстёгнута, каракулевая шапка, ещё мокрая от снега лежит на столе. Рядом со столом переминается зам – этот не раздевался и шинели не расстёгивал, только сдвинул шапку со лба, чтоб не так жарко было. Дежурный в ватнике и рядом подсменный верхний с гюйсом, ага, значит скоро подъём флага, ну ладно, хоть во времени сориентировались. - Анатолий?
- Тащ командир, по Вашему приказанию!
- Чего мятый-то такой, будто жевал тебя кто?
- Спал, тащ командир!
- Только бы спать вам…
- Так ночь же, тащ командир, ночью же все…ну…люди…
- Люди. Так то люди! А с чего ты на корабле спал-то?
- Гидравлику вчера грузили чуть не до полночи, куда уже было домой идти?
- Допустим. А почему не брит? Пугаешь тут погоду рожей своей щетинистой и оскорбляешь моё чувство прекрасного!
- Тащ командир, так я же, ну…с дежурства вчера только сменился и сразу гидравлика…когда мне было…
- Да? А вот пить тебе было когда, чувствую по амбре! Почему пил на боевом корабле?
- Я?
- Ну не я же!
Отпираться было бессмысленно, да и не красиво – не лейтенант же уже давно, чтоб суетится.
- Да мы и не пили-то, считай, как гидравлику погрузили, так, для расслабления мышц…по пять капель.
- Блядь, когда вы напрягаться-то успеваете так, как пьёте? А? С кем пил?
- Один, тащ командир!
- Ага. Выгораживает ещё, нет, зам, ты видел, да? А чего тогда во множественном числе говоришь?
- Так это я с зеркалом чокался, не алкаш же, в одно лицо дудонить…
- Не алкаш, угу, заместителю командира дивизии почему дерзил вчера?
- Да я не дерзил, тащ командир!
- А он говорит, что дерзил. Вот с утра прямо отловил меня в штабе и ну мордой моей по паркету своему возить! Из-за тебя всё!
- Нет, так а что из-за меня? Ну катим мы бочку по трапу, так как я ему дам пройти? Двести кило на плечи и взлечу?
- Нет. Но мог бы сказать, что виноват?
- Был бы виноват, а так в чём я виноват? Что бербаза гидравлику вовремя привезти не может? А куда мы её на пирсе бросим – мороз же! Она потом вязкая и в горловины не льётся. Ну что я, для себя?
- На всё у тебя отговорки, Толик! Вот нормальный ты офицер, вроде, а?
- Не знаю. Вам виднее.
- Документация почему твоя на проверке штабом всплыла? Ну тяжело было даты сверить?Ведь знал же, что внезапная проверка будет, я же предупреждал! Совсем уже растаяли в толиковом мозгу поле с пшеницей и птица та, неизвестная, в вышине и Зойка, с сожалением пожав плечами, уходила туда, откуда взялась – в небытие и опять кругом железо, железо, железо…и документация вот всплыла. - Тащ командир, я не успел просто. Я объяснял флагманскому, что холодилку мы делали, ну в море раз идти, то где продукты хранить – в документации? Я говорил ему, что день и я ему принесу в штаб, предъявлю всё, а он…
- А он что? Не пошёл у тебя на поводу? Вот же гад, ну ты подумай! Сам-то ты, небось, как флагманский станешь, что родной отец будешь этим, на кораблях которые?
- Я, тащ командир, не планирую.
- Да ты вообще что планируешь? Ты нормальный же офицер мог бы быть, если бы не твоё это всё…витаешь где-то, хуй тебя знает, соберись! Волю в кулак, что там, нервы в узду! Пошёл служить, так служи, а не нигилизм мне разводи вот этот вот на боевом корабле! Ишь ты, фифа, заместитель командира дивизии посмел ему замечание сделать! Ну надо же, нахал какой! Вот ты себе думаешь, что так это всё… Командир завёлся. Толик молчал. Командир, он знал, немного погорячится, да забудет и не со зла же, а явно потому, что мудак этот нажаловался с утра. Конечно, обидели флотоводца! Ну и ладно, эх, ну что бы на минут десять позже меня не разбудить, а? Ну хоть бы на пять: во сне, да через пять минут, я уже Зойку под берёзами тискал бы, а тут меня и без берёз. Это надо же, даже во сне и по полю в РБ ходил, нет – ну нормально это вообще? -….и не говори потом, что я тебя не предупреждал! Понял?
- Так точно!
- Так точно. Вот так вчера и надо было с начальством разговаривать! Так точно и никак нет, чего в бутылку-то лезть?
- ...
- Молчишь? А сам, небось, гадости думаешь! Стоишь и внутри себя дерзко со мной не соглашаешься, нахал!
- Никак нет!
- Вооот! Видишь! Умеешь же, когда захочешь! Ладно, ступай, завёл меня с утра, фуууух, прям злой на тебя был, ну отпустило, вроде, ладно, прощён.
- Товарищ командир! – зам прокашлялся, покосился на Толика и зашептал что-то командиру на ухо.
- Погоди! – командир жестом остановил Толика, - Блин, точно. Слушай, а чего ты меня сразу не остановил? Я бы потом его…ну завтра, чего, куда он денется с подводной лодки, а так как-то неловко вышло, нет? Да? Им не привыкать, это точно…ну да, слушай, не в институте же имени Гнесиных, ну. Так крепче нервы будут, ты прав! Давай, доставай, что там у тебя. Анатолий! Командир встал и повернулся к Толику. Зам зашуршал в портфеле и достал оттуда газету, плюхнул её на командирский стол, и рядом поставил портфель, но закрывать его не стал. Интригует, подумал Толик.
- Я, тащ командир!
- Я чего тебя вызывал вообще, у тебя ж День рождения сегодня, да?
- Да.
- Ну дык и вот, - командир развернул газету и достал из неё грамоту, - вот тебе от меня грамота, за хорошую службу и, по традиции (зам достал из портфеля вязанку сушек) от нас тебе. Командир повесил сушки Толику на шею.
- Теперь ступай. На подъём флага можешь не выходить, скажи я тебе увольнительную на сегодня дал, до восьми пятнадцати. Как раз успеешь зубы почистить, умыться нормально и в бой потому, что покой нам что?
- Только снится! – бодро доложил зам.
- Верно, товарищ замполит! Эх, знали бы вы, что мне сейчас снилось, покой ваш, бой, всё вот это вот…тьфу и Толик облизнулся по пути в каюту и будто даже почувствовал привкус чужого пота во рту – вспомнилась Зойка из сна.
Показать полностью
1