Koldyr

Тем, кому лень читать, рекомендую рассказ в озвучке, за которую благодарен автору видео, ссылка на которое в конце поста.

Как обещал, это не прямое продолжение Подземные реки , но тут использован герой той истории.

***

Холодный вечер гнал редких прохожих домой. В воздухе носились льдинки вперемешку с каплями ливня. Массивные чёрные тучи поглощали огни вечернего города.

Двери подземного перехода хлопали на ветру, а редкие лампочки мерцали, будто в припадке. Под одной из них тощий паренек доставал из чехла инструмент. Положив на пол шляпу, он прокашлялся и сыграл несколько аккордов. Гитара в порядке. Кхм...Всё же повезло, что решился поиграть сегодня, меньше людей — спокойнее на душе. В конце концов, нельзя победить стеснительность и страх выступлений, собирая целые стадионы. Нужно начинать с малого.

Например, с песен Цоя в подземке. Через десять минут юноша уже разыгрался, освоился. А на “Звезде по имени Солнце” прилично одетый мужчина положил в шляпу сразу несколько сотен. Растерявшись, Слава едва не перестал играть, но вовремя совладал с собой. Интересно, а что принято делать в таких случаях? Благодарить — невозможно, если поёшь…

До этого парень нередко встречал уличных музыкантов. Часто с ними работали зазывалы, они-то и взаимодействовали с публикой. А он...а он один. Да и звать кого-то юноше показалось глупым. Но и страх свой побеждать надо, поэтому, как советовали преподаватели музыкального училища, играть, играть и ещё раз играть. Желательно — перед публикой. А в переходе хотя бы акустика и тепло…

Мимо проскочила стайка промокших школьниц. Видимо, начался дождь. На песне “Агаты Кристи” выпивший бомж бросил в шляпу горсть мелочи и ушёл, хрипло подпевая строку про портвейн. Слава сбился и неожиданно засмеялся.

— Это действительно смешно, — раздался рядом звонкий голос, — а вот про водку было бы круче!

Парень вздрогнул и огляделся по сторонам. Никого не увидев, Слава пробормотал:

— До глюков доигрался уже…

— Эй! Если я — глюк, то ты — балерина! — обиженно раздалось где-то за спиной.

Парень вздрогнул. За ним была только стена. Резко обернувшись, он едва не столкнулся лицом к лицу с девушкой.

— Бу!

Та звонко засмеялась и отошла вбок, видимо, не желая его смущать. В полумраке Слава различил её тонкие черты лица и волосы ярко синего цвета.

— Сама балерина! — обиженно ответил юноша, — пугаешь тут!

— Спасибо за комплимент! — девушка вновь рассмеялась и тепло улыбнулась, — меня Ксюшей зовут, а тебя?

— Слава, — с трудом выговорил парень.

Страх выступлений шёл рука об руку со стеснительностью перед представительницами прекрасного пола.

— Раньше тут парень играл, прям панк — панком. Хорошо, играл, кстати. Но уже недели две не приходит. Скучно теперь, — пожаловалась девушка.

— А ты т-т-тут каждый день, что ли? Музыкантов пугаешь?

— Х-ха! Делать мне больше нечего, вас пугать! Что приперся в такую погоду?

Собеседница обошла музыканта, встав с другой стороны. Она словно специально держалась во тьме. Это напрягло юношу. Хотя...не ограбит же она его или чего похуже? На убийцу девушка явно не походила.

— Музыкант я...Страх перед выступлениями побеждать тут решил.

— Оно и видно, — бомж, снова пройдя мимо Славы, кинул в шляпу ещё горсть мелочи, — так держать!

Ксению вновь одолел приступ хохота. Поведение девушки немного стесняло юношу, но её смех...Было в нём что-то до мурашек приятное.

— О, этот бомж — здесь постоянный клиент. Выше магазин с алкоголем, через час у тебя будет аудитория из десятков таких!

— Да ну тебя! Что я там играл, напомни лучше, — Слава задумался, перебирая струны, — и вообще...ты сама чего здесь торчишь?

— Хочу — и торчу! Может, это вообще теперь мой переход!

— Ага, конечно, — Слава невольно улыбнулся.

Смешливая девушка с одной стороны мешала ему, а с другой даже нравилась. Да и вдвоём всё-таки веселее, зря он не взял кого-нибудь из друзей!

— Ты играл “Как на войне”, а потом бомж помешал. Сыграй ещё что-нибудь, а я послушаю. Можно? — словно прочитав его мысли, миролюбиво ответила Ксения.

— Да. Так...Слушай, у “Сплина” есть песня…

Так они провели следующие два с половиной часа. В перерывах между песнями Слава рассказал о своём феноменальном слухе и учёбе в музыкальном училище. Боязни выступать на людях. А девушка поделилась своим странным хобби: слушать. Она так и сказала: “слушать, ну, иногда, бывает, — смотреть”. По её словам, для шестнадцатилетней девушки это важнее всего на свете, как она недавно для себя поняла. Парень удивился такому подходу. И этот голос! Даже когда она смеялась, чувствовалась какая-то горечь или обида.

Ксюша заинтриговала его. Молодые люди договорились встретиться в переходе завтра в это же время. Уже на поверхности, перескакивая через многочисленные лужи, Слава выругался: забыл взять её телефон! Ух, дурак, блин! Остаётся надеяться, что девушка сможет прийти. Ему этого очень хотелось.

***

— Э, алло! Полночь! Где ты шлялся, кретин?! — пьяный отчим мутным взглядом оглядел Славу.

— Гулял, — робко пробормотал тот и хотел было проскользнуть в свою комнату, но отчим крепко схватил его за руку.

— Ну-ка дыхни!

“Ты ж бухой. Что так можно учуять?” — подумал парень, но выполнил его просьбу.

— Ну, лан-лан. Иди, спи, щенок, — отчим махнул рукой и пошёл на кухню, где его ждал сосед-собутыльник.

— О, эт ты правильно с ним, построже! Построже с ним надо…— донеслась до парня реплика Семён Палыча.

Проверив гитару (не ударил ли где, не намочил?), парень, не раздеваясь плюхнулся на кровать. Повезло, что завтра суббота. Алкаши на кухне успокоятся лишь к трём утра, выспаться не получится. Ну и нафиг так жить?

Слава тяжело вздохнул. После смерти матери он закрылся в себе, что мешало учёбе. Отчим, хоть и не бил, но, как вампир, крови попортил достаточно. Вот бы съехать уже. На съёмную квартиру. Наиграть в переходе денег. Нет, лучше, если получится, где-нибудь на концертах. Да! Надо бы. Надо бы.

Парень достал планшет и, поддавшись порыву тоскливого вдохновения, начал творить. Стихи у него не особо получались, но сейчас Слава знал, что напишет что-то стоящее. Более того, он знал, для кого.

***

Этот вечер был алым. Казалось, в закате присутствовали все возможные оттенки этого цвета. Ветер стал тёплым, по-апрельски приятным. Юноша спускался в переход в приятном расположении духа.

Не дожидаясь Ксюши, парень достал гитару. Хотелось разыграться перед приходом девушки, чтобы не упасть в грязь лицом.

Это странное чувство зимнего неба весной...

То пришло одарить серый мир холодами и снегом?

Или просто весна захотела себе выходной,

притворившись на вечер замученным человеком?

Подражая Александру Васильеву, пропел юноша. Вдохновленный прошлым вечером, он уже практически дописал песню, не хватало лишь нескольких строк для концовки.

— У тебя всегда такая грустная лирика? — девушка, как в прошлый раз, появилась словно из ниоткуда.

Юноша не слышал шагов или другого звука, что мог её выдать. Это пугало: может, со слухом уже что-то не так?

— Н-нет. А...привет! — ответил растерянный Слава.

Ксения снова встала в тени, облокотившись о стену. Одной рукой она теребила замок куртки, а другой крутила локон волос. Похоже, девушку что-то тревожило.

— Хочешь, сыграю что-нибудь позитивное?

— Да нет...не то чтобы позитивное...Расскажи побольше о себе, можешь?

— С-смогу. А как ты узнала, что текст — мой?

— Почувствовала, — пожала плечами девушка, — ну, давай, говори, — будто в предвкушении, Ксюша облизнула губы.

Слава почувствовал, что в нём прорвало какую-то плотину, барьер. Слова сами вылетали одно за другим. Парень рассказал про смерть матери, об отчиме с его друзьями-алкоголиками, проблемах с учебой из-за страха выступлений и...одиночестве. Услышав последнее слово, девушка печально кивнула.

— А ещё что-то со слухом. Наверное. Я не слышал, как ты пришла.

— Эх...да здесь я была, ждала вот, — Ксюша стеснительно улыбнулась, — не видел?

— Нет, только по голосу понял, что ты тут. Как так получается, а?

— М-м-м-м...магия? — девушка хихикнула, — я не специально, но видел бы ты себя!

Слава улыбнулся. Она, конечно, странная, но в этом, как говорится, есть некий шарм. Сыграв несколько песен повеселее, парень понял, что в этот раз забыл шляпу. Сейчас деньги мало интересовали его, но всё же…

— А ты чехол раскрой и постели. Дома отмоешь, — внезапно посоветовала Ксюша.

— Да как ты так делаешь?! Мысли читаешь? — юноша растерялся, но последовал совету.

— Читаю иногда. Книг у меня сейчас дефицит, я так развлекаюсь.

“Она точно пришибленная. Правда, в хорошем смысле. Но...нет, всё же она пугает временами”.

Словно боясь, что девушка действительно прочтёт его мысли, юноша переключился на гитару, взяв какой-то непростой перебор.

— Не-не-не, если не хочешь, чтобы мысли читала, так и скажи, — Ксюша звонко рассмеялась, — я не обижусь.

— Ой, да ну тебя, — Слава собрался и начал новую песню.

***

В противоположном конце перехода, у подъёма на поверхность расположился круглосуточный магазин. Рядом с ним, на спуске для инвалидов, валялись всевозможные ящики и коробки. Усевшись на них, Слава и Ксюша, скрытые от глаз посторонних, разговорились.

— Ты любишь всякую урбанистику? Ну, можем вместо перехода прогуляться. Что думаешь?

Ксюша потупила взгляд и покачала головой. Ненадолго повисло молчание, затем девушка решительно заговорила.

— Устройся пока на работу сторожем или кем-нибудь. Да кем угодно! Накопишь денег. И побольше общайся с одногруппниками. Смотри: скорешишься с кем-нибудь, а там можно хату вдвоём снять, так дешевле. И вместе к экзаменам и выступлениям готовиться будете. Ну, Слав, действительно, как ребёнок: так замыкаться в себе. Или, — Ксюша улыбнулась уголками рта, — беспомощного котёнка напоминаешь.

Опешив от прямолинейности и напора подруги, Слава достал из кармана позаимствованные у отчима сигареты и закурил.У него не было зависимости, но в некоторые моменты организм требовал табака.

— Кхм...хорошо.

— Не слишком переборщила?

— Да нет, просто неожиданно было, — парень задумался, — ты просто как взрослая говоришь…

— О, не-е-е-ет, я — Питер Пэн! Повзрослеть мне уже не дано! — казалось, к девушке вернулась былая жизнерадостность и смешливость, но лёгкие нотки грусти парень всё же почувствовал.

— У тебя всё впереди же, поэт! Музыкант! Завидный мужчина.

— Прекрати! — Слава замялся и, желая спрятать взгляд, сделал вид, что сосредоточен на тушении окурка о пол.

— Серьёзно я. Эх, ты! Кстати, завязывай с грустными стихами. Они же...мышление определяют. Наверное, я не знаю. Обещай, что напишешь последний грустный стих и всё. Хорошо?

— По рукам! — внезапно для себя самого согласился парень, — но это будет самый лучший грустный стих в мире!

Ксюша засмеялась. Парню захотелось обнять или поцеловать девушку, но он постеснялся. Тем более, ему казалось, что, несмотря на откровенность, между ними всё еще был какой-то барьер. Правда, пока юноша не понимал, какой именно.

***

Внезапная речь Ксюши подействовала на парня. Уже через несколько дней он устроился ночным сторожем. Правда, теперь видеться с подругой у юноши получалось максимум раз-два в неделю. Переход стал точкой сбора и чем-то наподобие их логова. Они так и не обменялись номерами, всё это напоминало какие-то шпионские игры.

Через месяц юноша съехал от отчима, сняв комнату. Для начала и так сойдёт, — рассуждал Слава, — а потом Игорёк подтянется, снимем квартиру уже.

Они продолжали видеться с Ксенией. Казалось, не было той темы, которую они не могли бы обсудить. Но Слава был сообразительным парнем. Кусочки пазла сложились сами собой. Несколько дней парень ходил мрачнее тучи, сердце обливалось кровью. Хотелось верить, что он ошибается, но факты — упрямая вещь.

Одним мартовским вечером, подготовив самый печальный стих в мире, юноша отправился в переход. Пора было расставить точки на i.

***

...той быть,

что делает лирикой

обрывки слов о том, как сложно нам с тобою не видеться!»

Тоже...хочу обрести покой,

но страшно от того, во что другим это выльется.

Знаешь,

не смог бы там выдохнуть, —

не объясниться нам с тобой, пока одна без дыхания!

Звёзды сказали, что верен путь

и без тебя моя вселенная всё так же бескрайняя.

Юноша закончил песню с самым грустным в мире стихом. Положил гитару в чехол и закурил.

— Как...как ты узнал? — на глазах Ксюши застыли слёзы, — ты не должен был знать, я хотела уже просто уйти!

— Я раза со второго начал догадываться...Ты появлялась из ниоткуда и пряталась в темноте. Всегда одета в одно и то же. Я...я не слышу твоих шагов, а табачный дым проходит через тебя! И...ты не можешь выйти из перехода?

Ксения всхлипнула, собралась с силами и ответила:

— Меня маньяк тут убил. Я уже несколько месяцев — дух.

— Ксюш, — парень подошёл к ней почти вплотную и провёл рукой возле её щеки, — мне не важно, дух ты или хоть сам чёрт. Спасибо большое…

Девушка тепло улыбнулась, глядя юноше прямо в глаза.

— А что тебя держит тут?

— Я...я уже помогла победить того маньяка. Прямо тут, выше...думала, это...ну, как в кино — предназначение и я исчезну. Но я только недавно поняла, что моё предназначение — это ты.

— Случайности не случайны? — горько усмехнулся Слава, — ты мне так помогла...и теперь ты уйдёшь?

— Пошли на наше место?

Призрак поплыла по переходу в сторону безлюдного закутка. Расположившись на ящиках, молодые люди говорили. Обо всём, раскрыв перед друг другом все карты.

— Помнишь, при первой встрече я говорила, что люблю слушать? Так вот...я тут появляюсь, когда стемнеет и брожу до рассвета. Это единственное, чем себя можно занять.

— Другие не видят и не слышат тебя?

— К сожалению. Только...какие-то творческие или необычные люди, которые...ай, не знаю, как объяснить! — девушка прикусила губу и задумалась, — эврика! Вот у тебя абсолютный слух. Ты смог услышать меня...А как увидел — сама не знаю. Вот, как-то так, — Ксюша виновато улыбнулась.

— Как ты погибла?

— Маньяк в феврале и марте убил тут несколько девушек. Меня — первой. Я шла в наушниках, было темно...Даже шагов не услышала. Он проломил мне затылок молотком. С тех пор я тут жи...мертвлю, короче, — Слава поразился, с каким спокойствием девушка рассказывала о собственной смерти.

— А как ты поняла, что я — твоё предназначение?

— Ну...ты всё-таки смог меня увидеть, наверно, поэтому. Кстати, я страхолюдина или пока ничего так?

Парень не выдержал и засмеялся. Нет, не желая обидеть девушку, по-доброму. Больно комичной оказалась ситуация.

— Красивая ты. И у волос цвет прикольный. Эх…

— А ещё я чувствовала, что должна тебе помочь. Что после смогу уйти. Как-то так, — вздохнула Ксюша.

— У кого-то наверху на меня, похоже, большие планы, — растерялся Слава, — интересно, с чего бы?

— Котёнок, не знаю. У тебя же всё впереди, обещай, что не просрёшь всё! И что тот стих — твой последний грустный. Хорошо?

Повисла неловкая тишина. Слава снова закурил.

— Когда ты уйдёшь?

— Чувствую, что с рассветом. Побудешь со мной?

— Да...спасибо ещё раз, я…

Девушка подошла к нему, наклонилась и легонько поцеловала его. Парень почувствовал лишь лёгкое дуновение ветра и запах духов. Но этого было достаточно.

— А теперь, господин поэт, я хочу ещё раз послушать ваш самый грустный стих в мире.

Лишь

общим веком мы связаны,

а о планете у меня никакого сомнения:

мне на твою путь заказан был.

Пусть это солнце так старалось слить наши тени, я

знаешь,

не смог бы там выдохнуть, —

не объясниться нам с тобой, пока одна без дыхания!

Звёзды сказали, что верен путь

и без тебя моя вселенная всё так же бескрайняя.

Что-то

останется низменным.

Допустим, быт, еда и тот же вопрос о зарплате;

выше, куда выпускаю дым,

отправлю вместе с этим пожелание: «хватит

той быть,

что делает лирикой

обрывки слов о том, как сложно нам с тобою не видеться!»

Тоже...хочу обрести покой,

но страшно от того, во что другим это выльется.

Знаешь,

не смог бы там выдохнуть, —

не объясниться нам с тобой, пока одна без дыхания!

Звёзды сказали, что верен путь

и без тебя моя вселенная всё так же бескрайняя.

Свет в конце туннеля оказался светящейся надписью «ВЫХОДА НЕТ».

UPD: видео с озвучкой рассказа в конце

Пролог

Два месяца назад

Ксюша с детства была упорна и прямолинейна. Поэтому, услышав от родителей, что те не отпустят её на ночевку к другу, девушка усмехнулась. Одевшись, она вышла в прихожую и открыла дверь.

— А я пойду! Пойду! Слышали? — крикнула Ксения и выскочила из квартиры, не дожидаясь ответа.

Февральский вечер пах сыростью. Приближалась весна. Ветер, уже не такой суровый, как раньше, трепал синие волосы девушки. Автобусы уже не ходили, но Ксения не парилась по этому поводу и записывала голосовуху Сергею:

— Буду...эм...через полчаса где-то, — перепрыгнув через кучу снега, Ксюша перевела дыхание и продолжила, — вина взял, я надеюсь?

— Винивитина! Да для тебя я хоть водки возьму. Хотя...ты же красивая...вроде...можно только с винищем!

— Сам ты свинище! — звонко рассмеялась шестнадцатилетняя девушка, — я ща в переход, а потом дворами до тебя. Готовься, свинище!

— Есть, кэп! — раздалось ей в ответ.

Надев наушники, девушка направилась к подземке. Та встретила её беззубым ртом выбитых дверей и зловонием. Спускаясь по лестнице, девушка не услышала, как какая-то тень метнулась к ней и занесла руку с молотком для удара.

— Хрум! — эхом пронеслось в переходе. Затем раздался звук падающего тела. Вылетевшие наушники проигрывали какую-то жизнерадостную песню, пока неизвестный, закинув бездыханное тело на плечо, уходил в сторону гаражей. Когда блютус потерял соединение, замолкли и они. В переходе осталась только лужица крови и лежащие рядом с ней AirPods.

Часть 1. Ниже дороги

Наши дни

В этот раз весна наступила внезапно — в середине апреля. Коварно подставив коммунальщиков, она вовсю шагала по городу. Снег таял, грязевые ручьи бежали по улицам. Днём они коричневым водопадом неслись по ступенькам подземки. А ночью, застыв, превращали спуски в каток.

Одинокий прохожий поскользнулся и с матом приземлился на задницу.

— Ебаное ЖКХ! — эхом раздалось в переходе.

Отряхнувшись, мужчина продолжил спуск. Сосульки клыками монстра нависали над ним. По грязным кафельным стенам бежала вода. Её, вместе с лужами мочи, освещало мерцание лампочек.

Под ногами хрустел жёлтый лёд. Пахло сыростью, нечистотами. Не обращая на это внимания, обдолбанный панк играл на гитаре. В его шляпе валялись горсть мелочи и несколько мятых купюр. Вода, капающая с потолка на деревянный чехол, добавляла в мелодию бит.

Проходя мимо гитариста, мужчина нахмурился. Скоро полночь уже, какое тут — играть? Наркоман, что ли? Чуть не навернувшись на льду, прохожий выкинул панка из головы. Тут шею бы не свернуть, а этот...Да хер с ним!

Призрак, наблюдавший за этой сценой, зло усмехнулся и пожелал музыканту удачи. Тот хорошо пел, но нелепо качался из стороны в сторону. Похоже, сил твердо стоять на ногах уже не было.

Дух бросил взгляд на стену с граффити. Лицо, растянутое в крике. Эмбрион. Странные подписи. Самое то для подземного царства!

Устав пугать редких прохожих (те принимали его прикосновения за ветер), призрак с синими волосами затаился в укромном уголке перехода.

***

В одном из муниципальных предприятий города состоялся грандиозный разнос. СМИ, как собаки, вцепились в организацию, требуя комментариев. Мэр обещал анальные кары, если подземные переходы не приведут в порядок. Стукачи строчили жалобы пачками.

— Идиоты! Вы охуели ваще! — надрываясь, кричал начальник управления благоустройства, — три человека за неделю! На одном ёбаном переходе! Да почистите вы, мать вашу, ступеньки! Лёд подолбите! Придурки!

— Пётр Сергеевич, — начал было мастер участка, — так весна, каждую ночь гололед будет с месяц еще…

— Слышать не хочу! Сам пойдешь ночью снег долбить. Сам! Ёбанные придурки, что за пиздец?!

Покрасневший, как рак, начальник тяжело вздохнул и закурил в кабинете. Его подчинённые виновато опустили глаза в пол и молчали.

— Хуле, — чуть успокоившись, сказал Пётр Сергеевич, — представьте, как мэр меня отымел! Да и не по-человечески: идёт долбоёб поздно вечером. Падает на лестнице в переходе и башку — хрясь! — пробивает. Каково, а?! А если я так навернусь? А если Анна Аркадьевна?

— Но вы же не долбоёб? — пошутил один из слесарей. Маленький кабинет утонул в хохоте коммунальщиков.

— Короче. Как хотите, но чтобы больше люди в переходах не падали. Всё, выполнять! По коням! — скомандовал начальник и выкинул окурок в окно.

***

Получив выговор от “заботливого” начальника, Андрей брёл по улице. Что-то с тем переходом было не так. Какого чёрта люди, как мухи, мрут?..Обогнув мост, коммунальщик задумался: перебежать дорогу или через тот переход пройтись? Не, лучше — подземка. Там хотя бы машина не собьет. Хотя...кто ее знает! Андрей бы не удивился.

У входа мужчина обратил внимание на сосульки. Как они никого не пришибли? Закурив, коммунальщик, будто на коньках, проскользнул вниз.

В переходе панк орал какую-то песню. На другом конце светилась витрина круглосутки, куда мотыльками слетались вечерние алкаши. Тут и там капала вода, сырой воздух швырял в лицо ароматы канализации.

— Сигареты не будет? — спросил у Андрея пожилой алконавт.

— Держи дед. Скользко тут, да?

Старик рассыпался в благодарностях, затем закурил и ответил:

— Эт да. Вчера я так ёбнулся, что вырубило меня! И башка трещит до сих пор!

— Три человека за неделю тут умерли. Слышал такое? — спросил Андрей, обдумывая слова алкаша. Тот стоял перед ним: живой и почти невредимый.

— Да вот хуй его знает...Мутная хрень. Сколько тут пью, не умер ни разу, — рассмеялся старик, — тут как бес какой-то орудует, шо ли…

Попрощавшись с любителями алкоголя, Андрей зашёл в магазин, взял пару бутылок водки и позвонил другу:

— Сеня, здаров. Я к тебе подкачу минут через двадцать? Обмозгуем тут одну ситуёвину…

Услышав ответ, мужчина добавил к покупкам газировку и две банки пива на утро. Осторожно шагая, коммунальщик выбрался из перехода и скрылся в недрах вечерних дворов.

***

Холодно. Боже, как холодно! Скорее бы лето. Или оно не поможет? Винивитина, для друзей — Винни — скиталась по переходу. Хотелось выть, но не получалось. Пока. Винни казалось, что со временем она научится этому. Дунуть в лицо прохожему! Почему бы и нет?

Тот скривился и молча продолжил путь. Видимо, удалось. Тогда...сколько она не чистила зубы? Два месяца? Да, последний раз, когда была жива. Тем вечером маньяк, проломив ей череп, унес тело за гаражи. Оставалось только догадываться, что он с ним делал...

Грустно! Вот бы обрушить кому-нибудь на голову сосульку! Вместо вечера с Сережей такой вот облом! Так сдохнуть! Просто пипец!

Ей было страшно и одиноко. Мозг, словно по щелчку, включался около десяти вечера. Бестелесный дух только и мог, что созерцать стены мрачного подземелья. Слушать обдолбанного панка, играющего до двух часов ночи. Кстати, интересно, зачем.

Алкаши, закончив пиршество, покинули переход. Стало намного тише. К капающей с потолка воде девушка успела привыкнуть, этот звук не беспокоил ее. Но ближе к двум часам нарастало чувство тревоги. Прогулявшись по укромным закоулкам перехода, призрак задумалась. Кто станет сегодняшней жертвой? И почему духи других убитых не присоединялись к ней? Так же с ума сойти можно от одиночества!

О, прохожий! Как Харон, Винни проводила его до выхода из подземного царства. Там, наткнувшись на невидимую преграду, девушка зарыдала. Гадство! Сволочизм! Как собачка на поводке!

Так проходила очередная ночь перед убийством. Ранним утром, когда привидение покинет переход, случайные прохожие найдут еще одно окоченевшее тело.

Часть 2. Минусовая температура

Тот же город, 16 лет назад

— Дениска! Ты дебил?! Где мой фен?

Школьник вздрогнул и оторвался от любимой стрелялки. Сестра опять нашла повод докопаться! Вот злюка! Мальчишка помнил, что она оставила фен на подоконнике, в своей комнате. Но отвечать ей, чтобы получить новую порцию крика, Денис не хотел.

— Где фен? Я вся мокрая! Я щас твой комп как в окно выкину! Придурок! Ты слышишь? — Настя больно ущипнула брата за плечо.

— Да не трогал я фен! На твоём подоконнике он! — от обиды на глазах Дэна собрались слёзы, — посмотри!

Отвесив брату такой подзатыльник, что мальчишка с размаху ударился носом о клавиатуру, Настя побежала к себе.

Утерев слёзы, Денис поплёлся промывать нос. По пути в ванную он проронил на линолеум несколько капель крови. И за это от сестры ему тоже влетит. Это несправедливо!

Вот бы она почувствовала его унижения, боль! Когда он вырастет, обязательно отомстит ей! Заедет по наглой роже! Сломает ей нос! И руку вдобавок! Так ей и надо! Может быть, тогда закончатся придирки и издевательства.

В очередной раз, когда Настя исполосовала его проводом от компьютера, подросток не выдержал. Вооружившись молотком, он заткнул свою обидчицу до конца жизни. Та стала овощем, пускающим слюни. И тогда в мальчишке что-то перевернулось. Его охватило желание убивать.

***

Наши дни

Вспоминая тот случай, Денис блаженно улыбался, его охватывало возбуждение. Но даже такая расплата не успокоила юношу. Тот пронес детскую обиду и ненависть к женскому полу через года. И теперь, покупая бутылку водки в небольшом магазинчике подземного перехода, мужчина поглаживал молоток. Тот самый, с которым они прошли тяжёлые времена.

Откупорив бутылку, Дэн затаился в подземном переходе, у спуска для инвалидов. Там не горел свет, а покатая ледяная горка отбивала у прохожих желание соваться туда.

В этой части подземки было два основных выхода на поверхность. Магазин, располагавшийся посередине, робко освещал небольшой пятачок перед ним. Для убийства место не подходило. Нужно пройти в другой конец перехода, к лестнице. Там, в темноте, ничего не стоило подкрасться к жертве со спины и опустить на ее затылок молоток. Несколько раз, чтобы наверняка.

Маньяк сам не верил своему счастью. Не желая возиться с делами, полиция выдвинула версию, что причиной смерти тех девушек стал гололёд. Ох, несладко пришлось коммунальщикам! Дениска хихикнул и сделал большой глоток. Водка давала чувство тепла, поднимала настроение и немного сбавляла мандраж.

Долбанный панк! Вот что ему дома не сидится? Для кого он играет? Денис решил пройтись и попутно кинул музыканту мятый полтос. Хоть что-то. Посмотрев в мутные глаза музыканта, маньяк успокоился: тот был упорот и не представлял опасности. Выйдя на поверхность, мужчина посмотрел на хмурое небо. Начиналась метель, вой ветра усиливался с каждой минутой.

— Херово, — поник маньяк, понимая, что жертвы этой ночью может не быть. А лезть к обдолбанному панку не хотелось. Да и тот мужчина всё-таки, нельзя его убивать. Не по-человечески это.

от звуков города с ног валился

куски из памяти вырывал

и глядя в небо я не молился

а просто тихо охуевал

и мне в наследство от этих песен

останется неба чёрный рот

и мир который стал бесполезен

поскольку в нём никто не живёт*

Надрывался панк. Хорошая акустика перехода доносила эти звуки до улицы. Маньяку стало не по себе. Будто в этих строках было что-то пророческое.

— От звуков города с ног валился, — завороженно повторил Дэн, — тьфу! Что за сборище одиночек и маргиналов!

Может, всё-таки прибить панка?..

***

Винивитина задумалась. Маньяк стоял у выхода и ловил ртом снежинки, будто заедал ими водку. Может быть, он сегодня уйдёт?

Ей вспомнилась та ужасная ночь. Из-за музыки и воды она не услышала шаги позади. А дальше были лишь резкая боль и тьма. Пока её сознание не материализовалось в этом же переходе. Наверное, кто-то наверху хотел, чтобы она что-то сделала. Как в фильмах, когда у призраков остались незаконченные дела на земле. Наверное, ей стоит предотвратить очередное убийство, но как?..

Метель усиливалась. Дома напротив теряли очертания, в них один за другим гасли огоньки окон. На улицах было безжизненно и...одиноко. Так пусто, так холодно!

Закричав, что есть сил, девушка выплеснула накопившиеся эмоции. Отголоски ее крика смешались с воем метели. Маньяк вздрогнул и поежился, что-то почувствовав.

***

Тем временем коммунальщик Андрей, не зная о призраке и маньяке, открывал вторую бутылку водки. Его друг уже опьянел и выдвигал смелые версии:

— Да это по-любому маньяк! Ментам лень работать! Всё на вас спихнули, ух!

— Похоже! Я у алкашей в переходе спросил. Падают, но никто не помер ещё, — разлив по стаканам напиток, ответил Андрей, — а тут на! Три девушки за неделю! Это же бред!

— Не, ну мы, алкаши, народ живучий, нам похер...Открой окно по-братски, накурили, пиздец.

Андрей встал из-за стола и, пошатнувшись, впустил в комнату горсть снежинок и вихрь свежего воздуха.

— У-у-у-у, блин, там же метель!

— Проветрим, не ссы! Главное, у нас тут тепло, есть хорошая компания и поллитра! А маньяк...да пусть он сдохнет там, в переходе! Утром от снега откапывать будешь!

Мужчины выпили, закусили. Через полчаса они пойдут за добавкой. Ветер будет пронизывать до костей, снег попадёт за шиворот и в ботинки. А пока они здесь, в тепле и уюте, где вместе со светом теплится жизнь.

Часть 3. ЗАПОЗДАЛЫЕ СОЖАЛЕНИЯ

На болоте пьяная красиво

ты танцуешь, и пахнет керосином.

Ты прости меня, но я же не просил.

Я запутался в твоих волосах, дура.

На болоте пьяная красиво

ты танцуешь, и пахнет Хиросимой**

Услышала Винни из перехода. Панк заиграл невероятно красивую песню. Не удержавшись, девушка подлетела к нему и начала кружить перед музыкантом. До дого доносились лишь лёгкие дуновения ветра, пахнущего духами.

Они встретились взглядами. Панк едва не выронил инструмент, песня тут же прервалась. В мутных глазах отразился испуг.

— Чё, мля? — каким-то образом прочла девушка мысли панка, который испортил такой романтичный момент!

Музыкант, избавляясь от наваждения, протёр глаза и извлёк откуда-то из-за спины маленький бутылёк коньяка. Отхлебнув, одинокий музыкант начал настраивать гитару, осторожно оглядываясь.

Винни усмехнулась. Похоже, с обдолбанными людьми она все-таки может наладить контакт. Хотя бы на мгновение.

Тем временем мимо них быстрым шагом прошёл маньяк. Кинув музыканту сотку, он бросил вслед:

— Лучше вот это играй, у тебя получается.

Призрак встрепенулась и последовала за ним. Мужчина направлялся в ту же часть перехода, где двумя месяцами ранее убил её.

— Сукин ты сын! — Винни заволновалась и пулей метнулась к тому злополучному входу. Маньяк словно чувствовал приближение жертвы. Уткнувшись в телефон, девушка направлялась ко входу в подземку. На ней были меховые наушники. Как же невовремя, дура!

Шли секунды. Винивитина размышляла. Затем, воскликнув про себя “Эврика!”, девушка мощным порывом ветра унеслась к панку.

Тот уже начал укладывать гитару в чехол, когда снова почувствовал запах духов.

— Ты...чувствуешь? Меня. Я...здесь…— хороший слух позволил музыканту расслышать едва уловимый шепот.

Сглотнув, парень кивнул.

Винни, вспомнив разом все фильмы о призраках, встала напротив панка и попятилась спиной к его телу.

— Если получится...я побуду в тебе? — эротично прошептала Винни и нервно хихикнула.

Тук! Земля едва не ушла из под ног вместе с ударом сердца. Кровь будто вскипела, с бешенной скоростью проносясь по венам. Её зашатало. Привыкая к новому центру тяжести, Винни сделала несколько неловких шагов. Да, сучки, да! Ей это всё-таки удалось!

Одной рукой опираясь на пожелтевший кафель, другой девушка неуверенно шарила по карманам. Зажигалка. Нет, не пойдёт. В кармане джинс ключи и...ой. Хах! Оружие, конечно, грозное, но с ним на маньяка кидаться — смешно. Винни засмеялась. Забыв, что вновь обрела тело, девушка тут же прикрыла рот рукой. Вроде бы пронесло.

Отвёртка! С плоским лезвием? Так. Взяв в руку инструмент, Винни сделала им несколько выпадов, метя в темноту. Ладно, сойдёт. Немного освоившись, девушка ускорила шаг, затем перешла на неуклюжий бег. Тело плохо ориентировалось в пространстве. То ли из-за призрака в нём, то ли из-за наркотика.

Девушка в наушниках преодолела лестницу и устремилась к другой, на подъём. За её спиной можно было различить какое-то копошение.

— Стой, пидор! Стой, блядь! — хотела грозно закричать Винни, но голос получился вялым и слабым.

Однако, маньяк заметил её. Сделав рывок, он уже ринулся к жертве, но призрак устремилась наперерез. Не рассчитав дистанции, Винни влетела в маньяка, сбив его с ног. Молоток с гулким звуком ударился об пол.

Девушка в наушниках почувствовала суету за спиной и обернулась, чтобы тут же застыть.

Перед ней происходила схватка: двое мужчин катались по полу, нанося друг другу удары. Тот, что постарше, скинул с себя парня и схватил валявшийся на полу молоток. Оба вскочили на ноги.

— Прочь от бабы! Мразь ебанутая! — кричал юноша.

— Наркоман! Не туда ты лезешь, щенок!

Ноги девушки стали ватными. От испуга она не могла пошевелиться. Что-то словно гипнотизировало её, заставляя наблюдать схватку.

— Только через мой второй труп! — со злостью ответил парень в панковской косухе.

— Ща организую! Щегол!

От ужаса девушка взвизгнула и закрыла глаза. В нескольких метрах от нее слышались удары и маты. Панк снова кинулся на мужчину, метя отвёрткой, а тот подался ему навстречу, замахиваясь молотком. Чудом уйдя от первого выпада, парень достал маньяка. Отвертка вошла в живот. Убийца вздрогнул, но тут же собрался, воспользовавшись замешательством нападавшего. Удары летели градом, панк закрылся рукой, но молоток несколькими ударами проломил кисть и по касательной прошёлся по голове.

Юноша попятился назад. Маньяк же, напротив, устремился к нему. Прямо с отвёрткой в животе, что стало ошибкой.

Приняв первый удар на плечо, панк свободной рукой вытащил из маньяка инструмент. Завладев оружием, юноша моментально вонзил его в маньяка. Затем ещё и ещё.

Мужчина выронил молоток и, едва не упав, отступил.

— Ты ничего не понимаешь, щегол! — опёршись окровавленной рукой о стену, маньяк оттолкнулся и сбил парня с ног. Затем пулей понесся по лестнице, орошая ступеньки кровью.

— Сука! Щенок! — раздалось вслед теряющему сознание панку.

***

Найк пришёл в себя. Застонал. Какая-то девушка помогла ему подняться, ухватив за покалеченную руку. Панк закусил губу, сдерживая очередной стон. Незнакомец хорошенько раздробил ему кисть.

Память начала возвращаться. Найк вспомнил, как поймал глюк и, схватив отвёртку, на кого-то набросился. Тот упырь хотел напасть на девушку...с молотком?

Мысли путались. Приложив здоровую руку ко лбу, парень понял, что по нему течет кровь. Невольно протрезвев, Найк посмотрел на девушку. Та смущенно и растерянно улыбалась.

— Я, наверное, тебя спас? Да?

— Да...Да, спасибо большое! Блин. Блинский блин! Я не знаю, что в таком случае говорят...Я...кстати, Вика, — представилась спутница.

— Найк...Ваня, — представился панк и поглядел на поврежденную руку, — студент-физик, поэт. На гитаре иг...играл.

От нервов и неловкости ситуации, молодые люди засмеялись. Так нелепо и страшно начались отношения новой пары.

***

Винивитина с улыбкой наблюдала за ними. Ей, конечно, было неловко, что она покалечила музыканта, но самое главное — маньяк побеждён. Раненный, он истечет кровью на улице. В эту метель. Так этой суке и надо! Девушка не заметила, как на ее призрачных глазах застыли слезы. У той пары будет все: любовь, обнимашки, секс и романтика. А у нее? Что у нее? Этот мерзостный переход? Это несправедливо! НЕСПРАВЕДЛИВО!

Некая сила, пробужденная призраком, вырвалась в переход. Из стен вылетала плитка, с потолка срывались куски штукатурки, лопались последние лампочки. Нечеловеческий рев, смешавшись с порывом ветра, несся по подземке. У магазина в другом конце перехода тряслись окна, еда и бутылки падали с полок. По переходу носились осколки стекла, мусор и битый лёд.

После смерча новоиспеченная парочка услышала всхлип и сказанное дрожащим голосом: “несправедливо…”.

Часть 4. Группа крови на рукаве

Денис еле стоял на ногах. Снег предательски забивался под пальто. Мужчина шел из последних сил, оставляя кровавый след.

Ноги тяжелели с каждым шагом. Голова плохо соображала. Несмотря на холод, Денис чувствовал, как его внутренности горят.

Зажимая рану на животе, мужчина посмотрел на небо. Вместо него он увидел только серую пелену.

— Ёбаный панк!

Всматриваясь вдаль, Денис пытался понять, туда ли он идёт. Если да, у него еще есть шанс. В полукилометре должна находиться аптека. Там помогут. Там точно помогут ему!

Поднеся руку ко рту, мужчина разразился приступом кашля. Потом с удивлением посмотрел на пальто: там была кровь.

С каждой минутой маньяк становился слабее. От случайного толчка в плечо, он едва не упал.

— Отец, извини! — сказал ему пьяный мужик, — сигаретой не угостишь?

— На. Забирай, — Денис отдал тому всю пачку, — мне уже не нужны.

— Спасибо! Бывай, — алконавт и его друг пошли дальше, обсуждая какие-то переходы, маньяков и ЖКХ.

— Я вам всем, всем ещё отомщу! — хрипел Денис, из последних сил ускоряясь, — я, блядь, всех перебью!

От звуков собственного голоса мужчина взбодрился. Свободной рукой достал украденный у Винивитиной плеер, неловко вставил наушники и включил случайную песню.

Теплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок.

Солнечный день — в ослепительных снах.***

Цой...как иронично и глупо! Выругавшись, Денис продолжил путь, всё сильнее шатаясь.

А ведь его сестра-овощь, Настя, небось пялится в окно и радуется метели. Эта сука любила метель! Сука! Из-за неё это всё началось! Из-за неё он может подохнуть!

Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Хер ей и всем остальным! Он выживет! Выживет всем назло! Может, изменит что-нибудь в жизни. Приведет в порядок купленную в ипотеку однушку. Сейчас там голый кухонный гарнитур, да надувной матрац с тумбочкой в комнате. Надо было раньше заняться уютом…

И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.

Я никому не хочу ставить ногу на грудь.

Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Казалось, Цою подпевала метель. Проклиная весь мир, маньяк брёл во тьме и алый след тянулся за его покачивающейся фигурой. Но и тот вскоре будет заметен снегом. Обессилев, Денис плюхнулся на колени. Кровь утекала сквозь пальцы, как жизнь. Обе они были ужасно скоротечны в этот момент! Маньяк ненадолго замер, как статуя.

Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Весь мир Дениса сузился до едва различимой полоски света далеко впереди. Скользя в луже собственной крови, мужчина нашёл силы встать. Пройдя сотню метров, маньяк вновь упал. Если он поборет минутную слабость и сможет подняться, шанс ещё есть.

Шанс

Ещё

Есть.

*Песня группы "Пионерлагерь пыльная радуга", "Декабрь"

** Песня группы "Молоко святой коровы", "Пьяная"

***Песня группы "Кино", "Группа крови на рукаве"

Тем, кому лень читать, рекомендую рассказ в озвучке, за которую благодарен автору видео:

P.S.

Прямого продолжения рассказа не будет, но через 5-9 дней выйдет рассказ с героем из этой истории, в комментариях можете оставлять предположения, с каким :)

P.P.S. Вторую часть рассказа Гоп-стоп и дедовские письмена ожидайте в апреле.

На  Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место. Тема на март

Вторая часть Гоп-стоп и дедовские письмена - 2. Бункер

Вечерело. Заводская окраина пробудилась. На пустыре включились сабвуферы уставших Тойот, а редкие лавочки во дворах заняли гоп-компании. Подобно перелетным птицам, молодёжь вернулась на насиженные места. Воздух пах мартовской распутицей и весной.

Перепрыгнув очередную лужу, к алкомаркету подошли двое.

— ...гонишь! — повторило эхо за юношей в спортивном костюме.

— Я те отвечаю! Марк-2 за шестьдесят косых продают!

Очистив о крыльцо подошвы паленого адидаса, парни прошли стеллажи с водкой и остановились у альма-матер. Там, в мире цветных пивных этикеток, они чувствовали себя как дома.

— Летом пошабашу, пруль прикуплю, — Дылда взял две банки “Охоты”, — тебе чего взять?

— Я при кэше сегодня, сам закуплюсь, — не без гордости заявил Шмыга, — ты пока на кассу иди.

Юноша, прихватив “Кириешки”, поплёлся в хвост очереди. Интересно, где его друг поднял бабки? Один, что ли, обчистил кого? Пока парень медленно шевелил извилинами, сам не заметил, как оказался у кассы.

— Молодой человек! — продавщица окинула его требовательным взглядом, — что стоим? Покупки выкладываем!

— А...ща! И по скидочной карте пробейте, — Дылда похлопал себя по карманам, но заветного куска пластика не нашёл, — ща братан подойдёт, свою даст. Однако, Шмыга не спешил появляться. За Дылдой собралась недовольная очередь.

— Ну и где ваш молодой человек? — скривилась кассирша, — пробивать покупки будем или нет? Очередь не задерживайте!

— Э-э-э-э-э-э, он не мой... — начал оправдываться парень, но тут подоспел его друг.

— Вместе пробейте. Вот карта! — Шмыга выложил на ленту сразу шесть полторашек и настойку на коньяке.

Расплатившись (Дылда заметил у друга несколько крупных купюр), гопники вышли из алкомаркета и закурили.

— Братан, ты это...парень мой!

— Чё?.. — не въехал Шмыга.

— Да кассирша...а, пофиг! Куда ща?

— Малиновского, 26, — ухмыляясь, ответил гопник, — там беспалевные места.

Потушив окурки о магазинную вывеску, парни лениво поплелись во дворы. Дылде не терпелось узнать, где его друг взял столько денег. Сколько там осталось? Тысяч семь? Девять?..

Местом предстоящего кутежа оказались лавочки с самодельным столом. От посторонних глаз их скрывали массивные тополя, а приходу нежеланных гостей мешала грязевая трясина. Но Шмыга, как опытный сталкер, провел их по узкой дорожке из остатков асфальта. Темнело. Окна двух многоэтажек загорались одно за другим, вместо фонарей освещая небольшой дворик. Накрыв стол разорванными пакетами, парни взялись за пиво.

— Ну, рассказывай, где бабло взял, — Дылда прикурил другу и большим глотком осушил треть бутылки, — вот тока не надо, шо заработал…

— Вот ты в жизнь не поверишь, братан! Прибухни! — Шмыга подал другу пример, добавив в пива настойку.

— Хату вынесли, что ли?!

— Чё? Да ну тебя, мля! — гопник хрипло засмеялся и затравленно огляделся, — вот как ляпнешь, братан! Да и условка у меня, не палюсь, — уже тише добавил парень.

На третьей бутылке Шмыга наконец-то заговорил.

— Знаешь за Сеню?

— У которого дед кукухой больной? — спросил Дылда, лузгая семечки.

— Ага. Дед у него отъехал позавчера…

— А! Так вы вынесли его хату? — обрадовался было гопник, но друг его перебил.

— Э, алло! Грю, не выносил я! Иду с технаря мимо падика Сени, а тот бледного ловит, стоит. Спрашиваю, чё за дела. Он грит, всё, дед отъехал, нужно помочь на помойку старьё выкинуть, то-сё там, мля...Я и помог…

— А! Сеньку на бабки развёл?

— Да ёб моё! Слушать учись! — Шмыга пнул друга под столом и продолжил, — вынесли половину, перекурили. А там бабы с тридцать седьмой!

— Улицы?

— Не-не, братан, — школы. Сенька чёт страх потерял, сам их позвал, а меня за бухлом отправил, бабок зарядил — тьму. А дальше…

***

Повесть об интеллигентном гопнике, постигающем архитектуру и основу урбанистической мистики

Будучи воспитанным молодым человеком, Андрей (на улицах достопочтенного района именуемый не иначе как Шмыга) не мог отказать своему товарищу и коллеге по учебному заведению.

За обсуждением дипломных работ и грядущей аспирантуры, молодые джентльмены со слезами на глазах выносили раритетные вещи к мусорным бакам. Где те, скорее всего, уйдут в забытие. Ах! Как мало на периферии ценителей старины!

Закурив трубки (какой слабый пошел нынче табак!), молодые учёные заметили дам, которых не смогли обойти вниманием. Сениамин изъявил желание приобрести дистиллят и слабоалкогольные напитки. Андрей Денисович, конечно же, поддержал план коллеги и, объяснившись перед представительницами прекрасного пола, отправился в алкогольную лавку, перед этим сказав коллеге:

— Сенимамин, уверен, в моё отсутствие Вы не заставите скучать этих милых ледей.

Вернувшись на светский раут, джентльмен присоединился к застолью. Поиграв с дамами в преферанс на обнажение, Андрей вышел на мансарду — прямо в исподнем — и закурил трубку. Там ему на глаза попался комод, содержимое которого, гонимый жаждой исследования, он поспешил изучить. Найдя ежедневник (не иначе как в кожаном переплете!), джентльмен сел в кресло и, держа в одной руке бокал с коньяком, принялся жадно вчитываться в мемуары, увы, почившего Моисея Исааковича.

Тому нездоровилось последние годы, но повествование он вёл увлекательно, не уступая при этом Достоевскому, а в экзистенциальных вещах подражая самому Кафке! Немыслимо! Андрей изучил заметки Моисея Исааковича об архитектуре, а затем его внимание привлёк псевдодокументальный рассказ о зданиях, которые появлялись сами по себе и оставались незамеченными иными людьми. Такое, по словам почившего архитектора, случалось при неких разрывах в пространстве, когда объекты из параллельных миров точечно попадали в наш. По большей части это были обыкновенные жилые дома, неотличимые от прочих. Также это могли быть парковые зоны и иные объекты инфраструктуры.

Автор труда задавался вопросом, не замечают ли остальные граждане появления фонтана на месте пустыря или многоэтажного комплекса посередине лесопарковой зоны. Увы, выяснилось, что лишь Моисей Исаакович становился свидетелем таких странных перемен и мог фиксировать их в своих записях. Как правило, объекты из параллельных миров появлялись лишь на два-три часа, максимум — ночь. По словам почившего профессора, существовала какая-то сила или организация, устраняющая пространственные разрывы и возвращающая всё на свои места. Ниже этой увлекательной главы следовал список аномалий, случившихся систематически.

Среди них нашло место появление пятиэтажного дома на улице Малиновского возле 26-го строения. Как полагал автор, в параллельном мире на том месте присутствовала какая-то особая зона, из-за чего явление несуществующего в этом мире дома случалось неоднократно.

Несколько протрезвев, Андрей Денисович прихватил с собой столь интересные мемуары, решив вечером следующего дня проверить гипотезу.

Конец

***

— Мля-я-я-я, ебать, ты нагнал! — засмеялся над другом Дылда, — гаш, что ли, курили опять?

— Я те зуб даю, не пизжу! — Шмыга достал из внутреннего кармана спортивки потрепанную тетрадь и положил ее перед другом, — читай нах!

Гопник лениво пробежался глазами по нескольким листам. Закурил, под неодобрительный взгляд Шмыги (э, тетрадь не прожги!), задумался на пару минут, а потом громко рассмеялся, расплескав пиво.

— Дебил ты, братан! Дед Сени в молодости фантастом был, это он книжку писал!

— Да ну? — Шмыга вывалил на стол несколько пятитысячных купюр, — а это я где тогда взял?

Ветер тут же унес одну из банкнот, но гопник не обратил на это внимания, а лишь посмеялся над другом, пытающимся поймать деньги.

— Ты гонишь…

— Не-а, — Шмыга вальяжно развалился на лавочке и продолжил, — дед про параллельные миры загонял, мол, дома появляются, которых тут нет, — последнее слово гопник выделил шепотом, — я думаю, а людей в тех домах, чё, нет? То есть, тупо дома сюда переносятся и их не видит никто?

Поймав заинтересованный взгляд друга, парень продолжил:

— Мистика, да? Ну, я и проверил. Вынес хату в доме, которого в нашем мире как бы и нет! — гопник, торжествуя, вывалил на стол календарь, — смотри!

— Тридцать девятый съезд КПСС...и? Советский календарь, хуле! — возразил Дылда.

— Дурак? Историчка пиздила мало? В СССР их всего 28 было! А этот — свежий календарь, дошло, валенок, до тебя?

Дылда отобрал у друга полупустую бутылку настойки и сделал большой глоток. Затем, с большими паузами, спросил:

— То есть, есть другие миры. Из какого-то у нас — хуяк! — и появляются их дома. Их не видят. Но дома есть. А там нет людей. А через два часа — снова хуяк! — и они исчезают, типа дворник мусор убрал?

— Да, братан, да! — в глазах Шмыги плясали зловещие огоньки, — не видят, пока не знают, что они есть! Тетрадь деда, мля, не пиздит. Я золота вынес из хаты на двадцать кусков, и ...нихуя! Кто у нас тут спалит? Межпространственные менты? — оценив свою же остроумность и эрудированность, гопник заржал.

— Шо, мля, за мутные письмена, — Дылда пролистал тетрадь, — похоже на бред ебанутого деда.

— Ух, бля…— тяжело вздохнул Шмыга, - сколько тут домов было?

— Чё?

— Закрой глаза и бошку включи. Когда мы пришли, сколько домов во дворе было? — надавил на друга Шмыга.

— Два...две свечки. И чё? — Дылда непонимающе посмотрел на него.

— Обернись.

Вместо пустыря позади гопников невесть откуда появилась пятиэтажка. В отличие от других домов, она казалось безжизненной. Хотя бы потому, что не горел свет. Она смотрела на парней провалами тёмных окон.

***

Оставив две полторахи под деревом, парни двинулись к дому. На ходу допивая настойку, Шмыга свободной рукой посчитал подъезды. Всё верно, четыре, как в прошлый раз. Дылда опасливо озирался по сторонам, но держал язык за зубами, боясь что друг его высмеет.

— Смотри, у них домофонов ещё не придумали, можно так войти, — заметил Шмыга, — предлагаю вынести одну хату вместе, а потом разделиться. Успеем за час.

— А если...это...дом в тот мир провалится?

— Не, братан, у нас есть минимум два часа. Уже помаля будет, пока мы тут стоим, кукурузу стережем. Погнали?

На всякий случай надев перчатки и капюшоны, юноши проскользнули в подъезд. Тот встретил их темнотой. Подсвечивая дорогу телефонами, парни поднялись на третий этаж и остановились у массивной двери. Та выделялась средь прочих: металлическая, с витиеватыми узорами, видимо, сделанными вручную. Шмыга достал отмычки и начал ковыряться в замке.

— Братан, тут типа СССР?

— Ну, ёпт, да, раз у них партийные съезды. А шо? — не отрываясь от своего занятия, спросил Шмыга.

Дылда взялся за ручку двери и потянул на себя. Та почти беззвучно открылась.

— В Союзе двери не закрывали! — вспомнив слова бабушки, усмехнулся Дылда, — прошу, коллега, входите!

Квартира встретила их интерьером позднего СССР. Длинный шкаф, ковёр на стене, привычная мебель, которую парни встречали у своих бабушек. Выделялся только огромный плазменный телевизор.

— Лучик, — прочёл Шмыга, — ничё се, а они таки в технику научились!

Тем временем его друг исследовал шкаф-стенку. Найдя в одном из ящиков непонятную валюту и несколько золотых украшений, Дылда просиял. Вот оно! Значит, Шмыга не врал! Деньги в их мире явно не примут, а вот драгоценные металлы — вполне. Интересно, в квартире есть столовое серебро?

Парни управились за каких-то двадцать минут. Брезгуя техникой и габаритными вещами, Дылда и Шмыга набили карманы ювелиркой и “сувенирами”. Среди них оказались электронные часы, значки и монеты.

— А чё там дед ещё написал? — выйдя на балкон покурить, гопники смотрели на знакомый двор с непривычного ракурса.

— Да там много всего. Дома, адреса...думал, кто чинит эти...пространственные разрывы. Но никого не спалил. Хер его знает, как оно там работает, — размышлял Шмыга, — и хер его знает, что будет, если вместе с домом того. Вернёмся туда.

— Так это...чё встали? Пошли ещё вынесем что-нибудь?

— Хуйня вопрос! — Шмыга затушил бычок в пепельнице, заметив на фильтрах тамошних сигарет надпись “Париж-2043”.

“Буржуи. За кордон мотаются, что ли?” — подумалось гопнику. В том пробудилась классовая вражда и, пропустив друга в коридор, Шмыга помочился на паркет в комнате.

— Э! Мудила! — вспылил Дылда, — зачем?!

— Подарочек из параллельной вселенной, братан!

Покидая квартиру, гопники не заметили, как к ним с лестничного пролёта метнулась какая-то тень. Эхо подъезда повторило два смачных удара и звук падающих тел.

***

Сказ об архитекторе миров Моисее Исааковиче и его детских страхах

В детстве Мойше часто снились кошмары. Родители не верили мальчику. “Это  фантазия разыгралась” — говорили они. “Какой выдумщик растёт, наверное, писателем станет!” — рассказывала мать Мойши друзьям.

С десяти лет школьник начал вести дневник. Он описывал, как посередине ночи в его комнате появилась лошадь и два существа возле неё. Они стояли на коленях. Вместо лиц у них были белые маски с прямоугольными прорезями для рта и круглыми — для их безжизненных глаз. Они копошились в животе лошади, доставая оттуда внутренности и куски плоти. Ели твари с улюлюканьем (они же разбудят родителей! — с ужасом думал мальчик), противно чавкая. Тела монстров представляли собой туманные сгустки в форме человеческих фигур, однако, они не казались прозрачными. Во всяком случае, Мойша не мог что-то разглядеть через них. Только чёрные руки, похожие на человеческие, и белые маски отличались от остальных частей чудищ.

Мальчишка в оцепенении наблюдал за незваными гостями, пока те не исчезли вместе с трупом животного.

Также мальчишка любил гулять и рисовать здания. Однажды на уроке изобразительного искусства учительница занизила оценку, сказав, что таких причудливых фонтанов у них в городе никогда не было.

Но как?! Мойша сам их видел позавчера, когда прогуливался в лесу! От обиды на глаза навернулись слезы, а в дневнике появилась новая запись.

Мальчишка отдалялся от сверстников, всё больше времени уделяя рисованию и прогулкам.

— Архитектором станет! — радовался отец, — или инженером-строителем!

Так оно и случилось. Повзрослев, парень получил архитектурное образование и увлекся научной фантастикой. Доставая копии романов зарубежных писателей, он проглатывал их буквально за одну ночь и отмечал некоторые совпадения в дневнике. Больше всего Мойше нравились теории о потусторонних или параллельных мирах, или бесконечных вселенных, где существует неограниченное количество вариантов или копий этого мира.

Первые очерки юного фантаста вышли в литературной газете. Затем скромными тиражами начали распространяться на территории позднего СССР. Но даже семья, работа и творчество не спасали мужчину от созерцания того, что иные люди не видели.

И только в последние мгновения жизни архитектор миров приблизился к столь желанным ответам.

— Ты чёрный человек, как у Есенина? — спросил, не ожидая ответа, старик. Обычно случайные гости из параллельных миров не понимали его.

— Я знаю вашу литературу. И ты не прав, архитектор, — внезапно ответила ему тень.

Старик вздрогнул и потянулся к тумбочке, где лежали таблетки. Предательски ныло сердце. Только не сейчас, только не в этот момент!

— У тебя редкий дар. В миллиардах миров лишь несколько сотен созданий могут видеть пересечения реальностей и фиксировать их, — продолжил загадочный незнакомец, — мне очень жаль, что мы нашли тебя так поздно.

— Я...я с детства знал, что всё не так просто! — воскликнул старик, — но почему вы не пришли раньше? Ну почему?! — пожилой архитектор разразился приступом кашля.

— Так уж случилось.. Я могу забрать твоё сознание с собой, дав тебе новое тело. Но здесь от тебя останется лишь оболочка. Безжизненная. Пустая. У вас это называется смертью.

— Чёрт и галактика меня побери! Я согласен!

Тело Моисея Исааковича утром нашёл его внук. Старик лежал на кровати, а на его губах застыла улыбка.

Конец

***

Два дозорных стояли над маргиналами. Тот, что постарше, закурил импортный “Париж” и сплюнул на ближайшего гопника. Его напарник, юноша 18-20 лет, что-то записывал в блокнот.

— Фиксируй: несанкционированное проникновение в мир за литерами ZC посредством природной аномалии. Подозреваемые оперативно задержаны. Отягчающих обстоятельств не обнаружено.

— Так с этими что? — стажёр посмотрел на гопников, — их под суд?

— С Earth у нас до сих пор нет действующих соглашений. У них только правительства трех стран да их секретники знают о нас. Зачем тогда воду мутить? — мужчина докурил и затушил бычок о куртку гопника, — вышвырни из подъезда и хер с ними.

Старший оперативник принюхался.

— Бухие ещё! Спишут на белку. Если что, их секретники подотрут.

— Товарищ дозорный, разрешите их досмотреть?

— Валяй, — безразлично ответил мужчина и снова подпалил сигарету, — напиздили по мелочи, небось. Херня.

— Вы непрофессионально относитесь к работе! Я заявлю к КДС! — гундосил юноша, обыскивая гопников, — мы должны составить акт для начала…

Выстрел заставил напарника замолчать. Бластер стер память и отключил сознание на пару часов. Парень застыл, как статуя. Старший дозорный взял из его руки тетрадь в кожаном переплёте и пролистал несколько страниц. Да, это он — дневник Архитектора. О таких вещах даже в его мире не стоило знать посторонним. Про себя поблагодарив старика за наводку (значит, гопники вынесли его хату и украли тетрадь?), оперативник закинул вещдок в рюкзак и задумался. Из рядового закрытия разрыва выезд превратился в секретную операцию. Убивать двух пьяных юнцов было перебором, но как тут ещё поступить? Стереть память — слишком много проблем, местное законодательство отправит за это в тюрьму на несколько лет. Вот ж геморрой!

— Эх! Хуй с вами, живите пока, — с этими словами Ордей взял за ноги одного из гопников и потащил его вниз по лестнице, к выходу из подъезда, — вы мне нахер тут не нужны…

На первом этаже, у подъездной двери опер встретил двух коммунальщиков. Михалыч, добродушный толстяк, устанавливал предмет, похожий на нивелир. Его коллега раскладывал на ступеньках прочее оборудование.

— О, Ордей! Визитер с Earth у тебя?

— Залетные, двое. Я их тупо выкину без рапорта, чтоб мозги не иметь.

— У-у-у-у, редкие гости, — Михалыч растерянно почесал лысеющий затылок, — мы закончим тут через тридцать минут, если хочешь, прогуляться успеешь...

Ордей задумался. Затем спросил:

— У меня местные деньги завалялись, а тут у них есть какое-то вкусное пиво, взять тебе литра три?

— А давай, Акипыч! Не опоздай только! Мы аномалию залатаем, потом фиг вернешься сюда!

Кивнув коммунальщику, оперативник взял гопника и потащил его к выходу. Пиво здесь было действительно неплохим.

***

— Ёбаный в ротелло, братан! — с трудом вставший Шмыга начал тормошить друга, — ты живой?!

Тот, будто спросонья, ответил матом и перевернулся на другой бок.

— Алкаши! Тьфу! — проходящая мимо собачница кинула презрительный взгляд на парней, — домой идите, придурки! Замёрзнете же!

— Мля-я-я-я-я, — Дылда с трудом приподнялся на локте, — отмудохали, да?

— Хер его знает, братан! — Шмыга помог подняться другу и повёл его в сторону лавочек. Пятиэтажка за их спинами медленно растворялась.

Чудом добравшись до места распития, парни достали пиво и закурили. В головы будто налили свинца. Казалось, их избила толпа. Или волоком пронесли по всем лестницам пятиэтажки.

— Нас владелец хаты спалил? Шмыга, ты идиот! Нет людей, нет людей! Мудло, мля! Мудло! — застонал Дылда.

— Я те базарю, не было там людей! — гопник полез в недра спортивки, пытаясь найти тетрадь, — блин... Блин!

— Чё?

— А ниче! Спиздили тетрадь деда. Все. — Шмыга взял полтораху и отпил едва ли не половину, — кто-то нас наебал и отпиздил, короч.

— Гонишь!

— Не, нихера.

Оба гопника молчали и печально тянули пивас. Похоже, больше странные записи деда не помогут им. Было до пьяных слез обидно и больно. Ещё б: просрать такой шанс!

— Дылда, а знаешь, что? — Шмыга внезапно улыбнулся и выложил на стол несколько колец и часы, — а бабки-то у нас будут!

— Да ну тебя! — потирая ушибленный затылок огрызнулся гопник, — а дальше что? Вот ты другие дома записал? Хаты там? Всё, халява закончилась, баста?!

— Ты будто первый раз замужем! Ну, братан, мозгой пораскинь! — Шмыга достал смартфон и показал другу фотографии страниц, — я всё сохранил, будут ещё хаты, не ссы!

— А если опять по щщам выхватим?

— Х-ха! Мы уже подготовимся, — с улыбкой ответил Шмыга, — мы ещё подготовимся…

Два поддатых тела скрылись в весенней ночи. Кураж продолжался. Добравшись до Сени, они обыщут квартиру. Выпьют паленой водки и посвятят того в свои планы. В конце концов, поддержанный Марк-2 не за горами, а времени у юношей было много. Как и планов. Всё ещё впереди.

Отдохнув затянувшимся летом, мир готовился встретить зиму. Осень уже окрасила листья в привычные цвета и закружила их в водоворотах холодного ветра. В лучах вечернего солнца по улице шёл растерянный школьник.

Веня, конечно, не отличался послушанием и хорошими оценками, но новость, что его переводят на семестр в коррекционный класс, стала шоком. Подумаешь, подрался с задиристым одноклассником! Тот первый полез, а тощий Веник лишь отбивался. Но, согласно закону подлости, виноватым назначали именно Вениамина и отправили его на первое полугодие в тот злополучный класс.

Уныло глядя на сентябрьское солнце, школьник брёл по аллее, пиная вовремя попавшийся под ногу камешек. Его! Вместе со всякими даунами в один класс! Это не укладывалось в голове наивного семиклассника.

Шёл недокарантин. Смены в школе разделили на утренние и вечерние. Конечно же, Веник попал именно во вторую. Это обижало его больше всего.

— Тупые учителки! Тупая школа! — пиная камень, думал подросток.

Ему хотелось, как сверстникам, забросив ранец домой, оказаться на улице, где весь мир, упирающийся в рамки соседних дворов, принадлежал только им. Но судьба распорядилась иначе.

— Тупые учителки! Тупой я!

На глаза едва не навернулись слёзы, но, поборов их, паренёк продолжил путь к школе.

О классной руководительнице коррекционного класса ходили неприятные слухи. Та славилась суровым нравом и, как поговаривали, била тяжёлой деревянной линейкой нерадивых учеников. Кроме того, она вела русский и литературу, которые были первыми уроками в этот день.

Оттого мысли Вениамина становились всё грустнее и грустнее, пока он подходил к школе.

Как во сне, пройдя ворота, он прошёл школьный двор и поднялся на второй этаж. Будучи новичком в школе (первое полугодие и сразу же в класс уродов!), он ненадолго завис, пытаясь сориентироваться.

Найдя кабинет, Веник занял дальнюю парту и оглядел одноклассников. Те, как идеальные ученики, сидели по стойке. Руки на парте, тетрадь и ручка — готовы, учебник сверху, на металлической подставке. Веня видел такое в части отца, где тот был комбригом, солдаты при нём принимали неестественные позы и долго стояли в них, словно боялись пошевельнуться.

Разложив нехитрые школьные принадлежности, Веня заговорил с соседом по парте:

— У вас тут строго всё, да?

— Классная руководительница сейчас придёт. Русский и литературу проведёт. Молчи. Делай, как она скажет, — словно робот, ответил его товарищ по несчастью с пустыми глазами.

Веня тяжело вздохнул. Похоже, учительница действительно настолько сурова.

Раздался звонок. Ученики вытянулись по струнке, как солдаты при отце Вени. Тот на всякий случай последовал их примеру.

Со скрипом открылась дверь. В класс вошла пожилая учительница. Строгий костюм с блузкой до подбородка, чёрная юбка, будто она собиралась на похороны, идеально подходили к её тощей и бледной шее. Сморщенная голова с очками смотрела на школьников снисходительно, с ноткой презрения.

— Открываем учебники на странице двенадцать! — раздался скрипучий голос учительницы.

Все, кроме Вени, перелистнули страницы одновременно, как роботы.

— Второй ряд, третья парта, место слева! — скомандовала старуха.

— Основа творчества Чехова, — начал было ученик, но удар деревянной указки прервал его.

— Чётче! — закричала преподавательница.

— Основа творчества Чехова, — отрапортовал ученик, — в…

Вениамин почувствовал себя лишним. Зачем вести себя с учениками, будто те — конченные дауны? Его предыдущая учительница, Тамара Ивановна, всегда обращалась к ним вежливо, по имени-отчеству и, что важно, — спокойно, без крика. Захотелось в туалет.

— Извините, пожалуйста, — начал было Веник, но строгая учительница перебила его.

— Что-о-о-о-о-о-о, молодой человек?! Что-о-о-о-о-о?!

От этого крика можно было оглохнуть, Веник рефлекторно зажал уши.

— Что-о-о-о-о-о-о?! — продолжала учительница.

Пересилив себя, школьник ответил:

— Можно выйти, пожалуйста?

С противным звуком учительская указка ударилась о стол. Другие ученики даже не вздрогнули.

— Что-о-о-о-о-о?! Выйти?! Да как ты посмел?!! Это — кошмар!

Шея старухи дернулась в крике, будто бы удлиняясь с каждым сказанным словом.

— Нет! Извините! — повинуясь какому-то инстинкту, закричал Веник.

— То-то же, дети! — ехидно усмехнулась учительница, — Иванов, читай дальше!

Венику казалось, что её шея удлинилась на несколько сантиметров.

С трудом отсидев урок, школьник с радостью вывалился в коридор пустой школы: передышка! Свобода! Несмотря на то, что следующим по расписанию шёл урок той же учительницы, семиклассник расслабился.

— А чё она? Всегда злая такая? — спросил он у вышедшего из кабинета одноклассника.

Тот промолчал и направился к туалету, будто не услышав вопроса. Все ученики походили на зомби, действующих строго по указке учителя. Тихие, безынициативные зомби. Раз они такие спокойные, почему их определили в класс коррекции, где должны учиться идиоты и буйные?..

Интересно, а другие учителя — тоже такие? Не может же одна учителка вести все предметы?

Школьник задумался и с ужасом понял: кроме той суровой учительницы и его класса, в школе никого не было. Даже вахтёрши, пожилой Людмилы Аркадьевны, которая в тот злополучный день разнимала их драку. Всё это было неестественным, странным.

Сходив в туалет, Веник погулял по пустующей школе, затем поспешил в кабинет, чтобы успеть до звонка. Споткнувшись о собственные шнурки, парень, упал. Конечно же, опоздав на урок.

— Извините, пожалуйста, — Веня не знал, как зовут учительницу, — можно войти?

Та окинула его презрительным взглядом и завопила:

— Что-о-о-о-о-о?! Ты опоздал на УРОК?!

Веня вздрогнул, ноги стали ватными, но хотелось бежать.

— Ты нарушил дисциплину?! Ты ОПОЗДАЛ?!

Шея учительницы, казалось, вытянулась на добрый десяток сантиметров, приближаясь к ученику.

— ТЫ ОПОЗДАЛ?! — закричала старуха.

Испугавшийся Вениамин побежал. Прочь из этого странного класса, прочь от этой страшной учителки. Он бежал, пока не упёрся в дверь с надписью “Библиотека”. Пулей залетев в помещение, паренёк перевёл дыхание и огляделся.

Библиотекарши не было. Только ряды шкафов с книгами, простирающимися, насколько мог дотянуться взгляд. Почему-то Венику захотелось побежать в средний ряд, к окну, где, заканчивая этот сентябрьский день, садилось солнце.

Там, прислонившись к холодному шкафу, паренёк успокоился. Пф! Подумаешь, строгая учителка! Не такое видали! Мало ли что ему показалось, это не повод сдаваться вот так. Тем более, учительница наверняка сообщит об этом родителям. Уже приготовившись выйти из укрытия, школьник замер, услышав непривычный звук.

— Пш-ш-ш-ш-ш-ш, — будто какой-то насос с пробоиной в шланге продолжал качать воду.

— Пш! Пш!

Юноша снова вжался в шкаф.

— Пш-ш-ш-ш-ш-ш!

Поборов страх, Веня выглянул из-за угла. К нему, вытянув шею, двигалась учительница. Её глаза смотрели на него строго, будто бы хотели испепелить.

Школьник в ужасе, на ватных ногах, передвинулся в соседний ряд шкафов.

“Что происходит? Что с ней не так?!” — подумал он.

— Пш! Пш! — раздавалось в начале библиотеки.

Веня вжался в подоконник, не зная, что делать. Как так? Что вообще происходит? Он не должен быть здесь!

Тощая шея учителки высунулась из-за угла:

— Прогульщ-щ-щ-щ-щ-щик! — прошипела она

— Нет! Нет! Вы не подумайте! Я не из них! — закричал семиклассник.

Учительница, неестественно удлинив шею, подобралась к нему, соприкоснувшись своей сморщенной головой с ухом Вениамина.

— Тургенева знаеш-ш-ш-ш-шь? — спросила она.

— Д-да! Знаю! “Отцы и дети”, “Ася”, “Муму”!

— А..а...Бродского? — шея учительницы удлинилась, теперь она могла обнять тощего школьника, — это внекласс-с-с-с-с-сное чтение, знаеш-ш-ш-шь? Иначе бы ты не был в моём клас-с-с-се! — усмехнулась она.

Веник, собрав волю в кулак, сделал рывок и на ватных ногах побежал вдоль окон. Его шаги повторяло эхо пустого зала.

— Не ш-ш-ш-шуметь!!! — взвизгнула старуха и, нелепо размахивая руками, побежала за ним.

— Ты ш-ш-шумишь! В библиотеке! Шумишь!

Школьник, миновав несколько рядов со шкафами, выбежал к стойке, где днём пожилая библиотекарша пила чай и выдавала детям необходимые книги.

Отступать было некуда: выход был в противоположной стороне, а на него уже надвигалась учительница.

— Непослушный! Нарушитель! Бродского знаеш-ш-ш-ш-шь?

Веник, собрав волю в кулак, звонко ответил ей:

Здесь должен быть фонтан, но он не бьет.

Однако сырость северная наша

освобождает власти от забот,

и жажды не испытывает чаша.

Паренёк замялся, вспоминая текст. Поймав тяжёлый взгляд учительницы, он продолжил:

Нормальный дождь, обещанный в четверг,

надежней ржавых труб водопровода.

Что позабудет сделать человек,

то наверстает за него природа.

И вы, герои Ханко, ничего

не потеряли: метеопрогнозы

твердят о постоянстве

Школьник замялся, вспоминая, чему их учили на химии. Шея учительницы удлинилась, будто хотела, как питон, задушить паренька. Вениамин, с трудом вспомнив отрывок, продолжил, не отводя глаз от учителки:

— Н2О,

затмившем человеческие слезы!

Выпалил Веник, хотя на его глаза тоже наворачивались слёзы.

— Это Брод-с-с-с-с-ский? — обвивая тело тощего школьника, спросила учительница, — я знаю другие.

Веня, задыхаясь, сорвался:

— Да, это Бродский, он, он! Малоизвестное! Честно!

Учителка на несколько минут замолчала. Схватив школьника тощими руками, своей шеей она унеслась в другой конец библиотеки.

— Проверим! Пос-с-с-смотрим! — точно змея, говорила она, удаляясь.

Каждое мгновение казалось Вениамину адом. Он не такой! Он не должен быть среди этого класса! Он не должен быть с этой страшной учительницей!

— Ты прав, — шея старухи вернулась на место, — это малоизвестное стихотворение Бродского. Но откуда ты знаеш-ш-ш-ш-ш-шь?

— Я не даун! Я не дебил! Мой батя рассказывал! — в слезах прокричал Веник.

— Ты плохо вёл себя на уроках! — закричала учительница так, что окна библиотеки задрожали.

— Так я должен быть не в вашем классе! Я умный! Послушный! Я…

Подросток потерял сознание.

Позже, учитель года, заслуженный педагог, Екатерина Андреевна, манерно вытирала слёзы платочком и восклицала: “у меня целый класс проблемных учеников! Вениамина туда было лишним переводить! Он очень чувствительный мальчик! Вот видите, довели его, довели!”

Пока старая учительница провожала врачей Скорой и плакала, остальные ученики сидели, не двигаясь с места. Они знали, что им за это грозит. Они приняли её правила и, в отличие от покинувшего стены школы Вениамина, знали, что их место — здесь, в этом кабинете.

На город опускались сентябрьские сумерки. У её класса впереди были другие уроки.

***

Миновало несколько дней. Вениамин, из которого будто высосали всю жизнь, лежал в постели и мутным взглядом смотрел в окно. Было мрачно, шёл дождь.

Разумеется, мальчику не поверили. Ну, переволновался, не захотел учиться с тем классом. Грипп ещё прицепил. И вообще: что только не привидится человеку с жаром и сильным стрессом?

Но сам Веник знал, это — не галлюцинации. В школе действительно происходит что-то непонятное, странное. И, чтобы вновь обрести покой, он должен во всём разобраться. Просто обязан.

Паренёк попробовал встать. Тошнило, немного кружилась голова. Рассудив, что это некритично, Веник, оделся. Отец был на работе, а мать пошла в магазин за продуктами. Наверняка встретит кого-нибудь из знакомых задержится на час-полтора. Значит, время на вылазку есть.

Взяв для храбрости тяжёлый гаечный ключ, юноша спрятал его в рюкзаке и, натянув чёрную куртку с капюшоном, выскользнул в осенние сумерки.

Холодные порывы ветра трепали мокрые волосы. Листва и грязь липли к ботинкам. Но погода совершенно не волновала авантюриста.

Тот, минуя людные места, приближался к злосчастной школе. На втором этаже светились окна коррекционного класса, значит, жуткая учительница на месте.

Сегодня в расписании стоят два урока труда — интересно, кто их ведёт? — думал Вениамин, перелезая через забор. Заходить через главный корпус решительно не хотелось, мальчик думал проникнуть в школу через чёрный вход у столовой. Его постоянно забывали закрыть.

Удача наконец-то улыбнулась Венику и, тихонько прикрыв за собой дверь, паренёк проникнул в полумрак школы. И тут же пожалел, что забыл взять фонарик — по служебным помещениям столовой школьник двигался почти что наощупь.

Выбравшись в коридор, мальчишка достал из рюкзака гаечный ключ. Крепко сжав в руке своё “оружие”, Веник направился к лестнице.

Поднимаясь на второй этаж, парень услышал странные звуки. Будто какой-то зомби шёл и протяжно стонал. Медленно двигаясь по тёмному коридору, мальчишка уже жалел, что осмелился на эту вылазку. Холодный пот противно тёк по спине.

— Это...ёпта! Ключ принёс наконец? — вдруг раздалось откуда-то сбоку.

Подскочив, Веник выронил из ослабевших рук ключ.

— Да шо встал-то? Шо, — речь прервалась икотой, — шо встал? Ключ подымай и пошли!

Вглядевшись во тьму, Веник с ужасом понял, что встретился с трудовиком. Видно, не только жуткая училка со странной шеей ведёт сегодня уроки! Похоже, пьяный учитель принял его за кого-то другого и этим можно воспользоваться.

— Извините! Иду, иду я! — поспешил ответить школьник, — а в каком кабинете урок?

— М-м-м-м...мля...В сорок пятый иди, я подойду ща. Ик! Ик! — мужчина, выставив вперёд руки, побрёл по темноте к лестнице.

— Они что, электричество экономят? — сказал вслух Веник, чтобы подбодрить себя, — вот же евреи!

Дойдя до кабинета, парень, затаив дыхание, открыл дверь. Класс сидел на своих местах. Без движений и каких-то эмоций, как манекены. На доске парень увидел нарисованную палку и кривую подпись “Учительская указка. Материал: дерево”.

Веник занял место за дальней партой и приготовился. К чему? Он сам не знал, плана попросту не было.

— И представляете, один опоздал! Юрий Иванович, это просто кошмар! Дерзость какая! Говорил, что его машина сбила, сломал ногу. Но опоздал! — послышалось из коридора.

— Во, мля, молодёжь пошла! — согласился с учителкой пьяный голос, — вы бы нас за такое убили! Ик!

Дверь открылась и в класс вошли пожилая учительница и трудовик. Тот положил на стол сломанную указку. Как показалось мальчишке, та была в чём-то красном, похожем на кровь.

— Значит, ик, сейчас в кабинет в подвале идём. Будем, ик, Марии Ивановне указку новую делать, мля.

Пока трудовик говорил, учительница рассматривала класс.

Успокоиться. Дышать ровно. Не подавать вида, что он здесь лишний. Фух! Наверное, старуха не заметила лишнего ученика. Пронесло!

Старуха, удовлетворенно хмыкнув, покинула кабинет.

— Это..ты это...с гаечным ключом пацан! Ик! — Бери указку, эт — образец, такую же сделаем. За-а-а-а мной! — скомандовал пьяный преподаватель.

Дети встали и строем двинулись вслед за учителем, нога в ногу. Веник, плетущийся с окровавленной указкой в конце, терялся в догадках. Вроде все тут, кому же досталось тогда? О ком говорила учительница?

Тяжёлая указка оказалась сломанной посередине. Какой же силы должен быть удар? Какие травмы от него будут?

В подвале всё-таки был включен свет и школьник вновь принялся разглядывать одноклассников. Эврика! Не хватало паренька, с которым Веник пытался заговорить в первый день.

Учитель пропал где-то в недрах кабинета, у старых массивных шкафов. Видимо, искал в них заготовки.

Веник, рассматривая плакаты по технике безопасности, по-прежнему сжимал в руках обломок указки. Почему-то ему казалось, что вскоре он пригодится. Чуйка не подвела: в коридоре раздались торопливые шаги, будто незваная гостья очень спешила. Дверь со скрипом распахнулась.

— КТО-О-О-О-О ЛИШНИЙ В КЛАССЕ? Я СПРАШИВАЮ, КТО-О-О-О ЛИШНИЙ В КЛАССЕ? — закричала запыхавшаяся учительница.

Вениамин встал.

— Лишний здесь я.

У той от злости перехватило дыхание. Ненадолго зависнув, учительница набрала в грудь воздуха и закричала:

Ты что здесь делаешь? Негодник! Быстро за мной!

Школьник не знал, что делать. План! Нужно было сначала продумать план! Вот он дурак! Идти куда-то с жуткой учителкой было самоубийством. Чем он мог защититься от неё? Этой указкой? Пришлось импровизировать, но по-глупому: последовать за старухой, продумывая дальнейшие действия.

Та, схватив его за ухо скрюченными морщинистыми пальцами, поспешила куда-то вглубь коридора. Веник взвыл, но теперь у него не было выбора.

— Это кто, мля, был вообще? Ик! — раздался им вслед вопрос растерянного трудовика.

Тем временем школьник пытался понять, куда его, как куклу, волочит учительница. Её шея нервно пульсировала, казалось, в ней что-то булькало. Они поднялись на второй этаж и остановились у двери медкабинета.

— Проник в школу! И посмотрите, что натворил! Негодник! Кошмар! — будто бы репетируя, причитала учительница. Оставшись довольной результатом, она открыла дверь и затолкнула школьника в кабинет.

Веник едва сдержал крик. На кушетке, слабо постанывая, лежал его одноклассник. Бинты, наложенные на голову, пропитались кровью, та уже с противным звуком стекала на пол.

— Вы посмотрите! Избил одноклассника! Да ему до конца дней место в коррекционном классе! — улыбаясь завопила учительница позади Веника, — что ты на это ответиш-ш-ш-ш-ш-шь?

Школьник затылком почувствовал, как удлиняется её шея, готовая обвить его, точно удав — свою жертву.

— Старая сука! Это не я, это всё ты, ты, ты! — со слезами на глазах Веник сделал волевое усилие и, замахнувшись, ударил обломком указки с по тощей старушечьей шее. Тот с хлюпающим звуком вонзился в неё.

Глупо выпучив налитые кровью глаза, учителка отступила назад. Её шея начала принимать привычный размер, вместе с тем загоняя кол из указки всё глубже. Неловко пошатнувшись, преподавательница со стоном повалилась на пол.

Веник в приступе ярости накинулся на старуху, с криками опуская кулаки на её перекошенное лицо. Он бил, бил, бил, бил, пока училка, смешно дёрнувшись всем телом, перестала сопротивляться.

***

Метель швыряла в окна психиатрической клиники горсти снега. Ветер выл, как сотни чудовищ, выпущенных на волю. Но Вениамин улыбался. Не под действием таблеток и больнючих уколов. Он улыбался потому, что знал — тем злосчастным сентябрьским вечером в мире стало на одно чудовище меньше.

Примечание автора: отчасти рассказ написан по мотивам компьютерной игры "Little nightmares", именно оттуда взят образ учительницы.

Тем, кому лень читать, рекомендую рассказ в озвучке, за которую благодарен автору видео:

Голем — персонаж еврейской мифологии, существо одной из четырёх стихий или их сочетание, оживленное с помощью магии. Чаще всего создаётся из глины. (с)

Википедия

А тойтэ пгирэ зол дих ойсдышен! [Чтоб падаль тебя задушила!] (с)

Еврейское проклятье

***

Петя был не по годам сообразительным парнем. Когда оккупанты расположили евреев в покинутых казармах, он уже понимал, к чему всё идёт. Вместе с осознанием в мозг вошли апатия и усталость: со своей жизнью Петька распрощался. И лишь редкие вспышки боли и волнения возвращали мальчишку к реальности и больному отцу.

Тот, ремесленник в преклонном возрасте, всё чаще мучился приступами сильного кашля, всё чаще — с кровью. Болезнь съедала его на глазах, поэтому, обсуждая состояние родителя со взрослыми, Петя нередко слышал: “пусть болезнь заберёт его раньше, чем пуля”. Это не было сказано со злостью или в сердцах, просто коллеги по несчастью не давали десятилетнему мальчишке ложных надежд.

—Петька, — говорил отец, задыхаясь, - я напишу записку . Записку, которую ты должен спрятать. Хорошо спрятать здесь, в этих стенах.

В тишине сентябрьской ночи эти слова звучали по-зловещему хрипло, с противным свистом, который, казалось, отражался от этих стен эхом грядущих десятилетий.

— Но ты должен, — отец разразился ужасным приступом кашля, — дописать эту записку сам.

— Зачем, пап? — спрашивал его взволнованный сын.

— Основное уже написано мной. Тебе осталось дописать туда любое проклятье, которые ты подберёшь.

— Проклятье?! Но…

— Петя, — успокаивающе ответил отец, — я скоро всё, всё тебе объясню.

Но на утро случилось то редкое исключение, когда отец мальчика не выполнил обещания. Обессилев от болезни, Яков Карлович отошёл в мир иной, как предвещали сочувствующие.

Шли дни. Атмосфера сгущалась, как тучи перед дождём. Расквартированные на первом этаже бывших казарм, люди исчезали по пять-восемь человек за ночь. Петя слышал, как по приказу на чуждом ему языке, в темноте копошились, вставая с лежанок, заключённые. Затем раздавались шаги и шепот солдат, закрывающих дверь.

В один из таких пасмурных дней Петю и ещё нескольких ребят школьного возраста повели в туалет. Там, по обычаю, им дали обмылок и оставили бочку воды, затем дверь со скрипом захлопнулась.

Юные узники уже не надеялись на побег. Вся обстановка помещения заключалась в напольном сливе, бочке с водой да решетках на узеньких окнах. У кого-то была идея расшатать кирпичи, освобождая металлические штыри, но солдаты бы это заметили. Тем не менее, самый старший из ребят, облившись водой, всё не отходил от окна. Хотя, кто знает, может быть, он наслаждался видом падающих листьев и запахом пожухлой травы?

Петя же не спешил лезть в воду. Достав заранее заготовленные листок с запиской на идише и уголёк, паренёк что-то быстро записал, затем, убрав несколько кирпичей у основания ближайшей стены, что-то опустил в щель.

Во всяком случае, когда хмурый ефрейтор вывел из туалета детей, Пете уже нечего было прятать в лохмотьях.

***

Та же локация.  Наши дни.

— Оц-тоц-перевертоц, бабушка здорова,

Оц-тоц-перевертоц, кушает компот,

Оц-тоц-перевертоц, и мечтает снова,

Оц-тоц-перевертоц, пережить нал…

Звуки этой песни звучали в стенах казарм, перестроенных под школу, не первый раз. Андрей Сидоров, отличник, но раздолбай, устроившийся ночным сторожем в родную школу, начинал каждый вечерний обход с любимой музыки. Дальше будут Сектор газа и КиШ, а возвращаясь от кабинета директора к туалету, он затянет, подражая Летову, “грани-и-и-и-и-ицы ключ переломлен пополам…”. На втором этаже, в кабинете химии, он выпьет сто грамм заранее припрятанной водки. Затем в кабинете трудов, следующие. Так и пройдёт очередная ночная смена, после которой, уже протрезвев, Андрей отправится на уроки.

Так проходит молодость провинциального парня из настолько бедной семьи, что работа сторожем, неофициально предложенная директором, становится едва ли не спасением. Или спасением — для его младшего брата, на эти деньги осваивающего компьютерные технологии и спорт. Мать, оставшись одна, отдалась палёной водке, предоставив отпрысков на волю судьбе или доброму случаю.

Но юноша не унывал, впереди экзамены, а затем — новая жизнь, техникум, работа, свобода! Может быть,комната в общежитии, куда он сможет переселить своего брата. Тем более, водка работала не хуже дорогих мозгоправов. Хотя бы на данный момент.

Устав петь, юноша включил музыку на телефоне. Расположившись на подоконнике мужского туалета, он закурил, наслаждаясь любимой песней:

Ледники растают - восполнится Иордан.

О, все помирятся! Shalom aleichem! Wa alaykumu s-salam.

Ледники растают - восполнится Иордан.

О, все помирятся! Shalom aleichem! Wa alaykumu s-salam.

Телефон хрипло надрывался под одобрительные кивки Андрея.

Вдруг внимание парня привлёк звук в одной из кабинок. Похожий на всхлипывания пополам с бульканьем, он в один момент пересилил музыку. Покрепче сжав тяжёлый фонарик, парень подбежал к той кабинке и резко её открыл.

Выругавшись, юноша подобрал забытый кем-то из младшеклассников телефон и ответил на вызов:

— Это сторож.

Выслушав сбивчивые реплики собеседника, Андрей ответил:

— Да, завтра сможете забрать телефон на вахте, вам передаст тётя Таня.

Тут же забыв о произошедшем, парень отправился дальше патрулировать школу, надеясь пройтись ещё по нескольким своим тайникам с алкоголем и попутно закинуть телефон с запиской на парту у входа, где завтра будет дежурить вахтёр.

Покинув туалет, парень не услышал, как что-то древнее, секрет создания которого был утрачен в этих стенах, начало пробуждение.

***

— Татьяна Сергеевна, звоните директору!

Не понимая, чем вызван переполох и собрание стольких людей у его лежбища, Андрей грязно выругался.

— Андрей! — оторвавшись от телефона, прикрикнула на него классный руководитель, — вставайте, Андрей!

Сонно протерев глаза, юноша непонимающе посмотрел на собравшихся завуча и учителок.

— Извините...а это...я и не пил особо, это вчера!

— Андрей! В школе ЧП, закройте ворота, идите на вахту! — не заметив его состояния и ругательств, взволнованно попросила Татьяна Сергеевна, — занятия отменяются!

Ничего не понимающий юноша покинул диванчик в учительской.

“Проспал! , — подумал парень, глядя на часы: уже пятнадцать минут как должен был начаться первый урок. Но, глядя на царящий в школе хаос, Андрей догадался, что случилось что-то из ряда вон.

Учеников спешно выводили на улицы. В холле парень заметил несколько полицейских, а из разговоров понял, что в школу уже вызвали скорую.

Ситуация чуточку прояснилась через пару минут, когда перебравший накануне юноша, направился туалет. Вход в него преграждала тучная завхоз.

Думающий лишь об очистке желудка и холодной воде, Андрей уставился на неё мутным взглядом.

— Андрюша, закрой ворота, пожалуйста, Скорая уже едет. Горе у нас, горе какое! Скорее беги!

Уже который раз за утро ничего не поняв, Андрей вырвался на улицу и блеванул на ближайшую клумбу.

Увидев это, стайка стоящих неподалёку восьмиклассниц захихикала, но тут же была осаждена ругающимся трудовиком.

— Кобылы! Шо встали?! Пшли, пшли! — хрипло закричал тот.

Подойдя к Андрею, Сергей Васильевич взял его под локоть и повёл в свой кабинет, ругая “тупых куриц, не закрывших сортир”.

Только там, выпив крепкого чая, парень начал отходить от похмелья и хотя бы что-то соображать.

— Да, представляешь, Андрюш, пацана-то мёртвым нашли. Пятый класс. Горло забито комком волос и...прости Господи, туалетной бумагой! Весь посинел, бедный, ты видел, как понимаю. У меня самого едва не стошнило! Ладно 90-е, но сейчас такое увидеть! — распинался учитель.

Услышав трудовика, Андрей едва сдержал очередной рвотный позыв. Куда лучше было не понимать царящей вокруг суеты, чем слышать такие подробности.

***

Следующие несколько дней прошли в относительной безмятежности, не считая скандалов пьяной матери. Андрей свыкся с тем, что до понедельника школа закрыта и погрузился в чтение и прогулки с младшим братом. Жизнь начала возвращаться в прежнее русло. Утомительно долгое похмелье наконец-то ушло. Или во всяком случае, юноша на это надеялся.

***

Обязанности завхоза не предусматривали ночных дежурств, однако, Анна Сергеевна вызвалась на это сама. Уж больно надоела бессонница, а расшатанные нервы всё равно не дали бы заснуть.

Проходя мимо мужского туалета, женщина каждый раз вздрагивала, вспоминая увиденное. Отработав тридцать лет в колонии для несовершеннолетних преступников, Анна считала себя непробиваемой и готовой ко всем возможным шалостям подопечных, но такого не ожидала даже она. Убийство бедного пятиклассника не шло ни в какие рамки, тем более, совершенное с особой жестокостью. Но больше всего пугала неизвестность: кто мог такое сделать, тем более, за пять минут до уроков? Какой же зверь на такое способен и как его не заметили? Но ответов на эти вопросы попросту не было.

Чтобы успокоить нервы, Анна Сергеевна пошла в учительскую и поставила чайник. Затем, взяв папиросу, отправилась в женский туалет, где дрожащими руками подпалила её и немигающим взглядом уставилась в окно, точно пытаясь разглядеть что-то в сумерках.

Задумавшись, пенсионерка не сразу услышала странное хлюпанье, будто что-то с присосками, мокрое и противное, но вместе с тем грузное и высокое, перемещалось по туалету. Хлюп-фьють, хлюп-фьют, — звучали шаги неизвестного существа.

Вспомнив про чайник, завхоз уже повернулась, готовясь затушить папиросу и уйти, но удар, пришедшийся в челюсть, остановил её.

Силы удара не хватило, чтобы вырубить стойкую пенсионерку, но оказалось достаточно, чтобы дезориентировать и разбить очки. Всё ещё пытаясь встать с подоконника, скорее рефлекторно, чем осознанно, Анна Сергеевна получила более мощный удар. Отлетев по инерции немного назад, она ударилась затылком о стекло, оставив на нём сеть трещин и кровавую кляксу. Онемев, через разбитые очки она пыталась различить нападающего, но перед ней был лишь серо-коричневый силуэт.

Удар! Сломанные рёбра.

Слабеющая женщина попыталась выставить перед собой руку, неловко защищаясь от неведомого врага, но грязные волокнистые щупальца опутали её пальцы, затем резким рывком потянуло их в разные стороны, вырывая из суставов, ломая.

Удар! Разбитые губы женщины издали сдавленный стон.

Следующий удар пришёлся по уже разбитым очкам, загнав несколько осколков в глазное яблоко.

Словно опомнившись, женщина попыталась пнуть нападавшего.

Снова смачный удар на этот раз перестал видеть другой глаз, оправа очков немного вошла в череп ничего не понимающей женщины.

Анна Сергеевна, привыкшая стоять до конца, наносила удары руками и ногами туда, где должен был находиться противник, но все они оказывались напрасными, будто нападавший плавно перетекал из одной точки пространства в другую.

Вместо следующего удара вонючее щупальце схватило пенсионерку за талию и, подняв к потолку, швырнуло в другой конец туалета.

Сильно ударившись головой, ослепшая Анна Сергеевна из последних сил начала ползти туда, где, как ей казалось, должен был быть выход. Но мощные удары, градом посыпавшиеся на позвоночник, быстро остановили её. Издав последний стон, женщина прекратила сопротивление.

Пробуждение не стало спасением. Вместо страшного сна Анна Сергеевна увидела лишь темноту.

Ослепшая, измученная женщина с громким стоном перевернулась на спину, от чего у неё перехватило дыхание. До конца не вспомнив произошедшего, женщина неловко поползла прочь от угрозы, надеясь, что нападавшего уже нет, что тот посчитал её мёртвой.

Её лишил надежды знакомый хлюпающий звук. Будто кто-то сильный оторвал унитаз и оттуда фонтаном рванула вода, тут же попавшая ей на лицо.

— Не надо! — успела выкрикнуть женщина перед тем, как тяжёлый кафельный унитаз опустился ей на лицо.

Всё стихло так же внезапно, как началось. Подождав для верности несколько минут, изувеченное “тело” Анны Сергеевны начало двигаться. Она не собиралась сдаваться. Больше в агонии, чем в надежде, она, работая локтями и плохо слушающимися ногами, пыталась ползти, останавливаясь каждые пару секунд, прислушиваясь, а не тут ли неизвестный убийца?

За окном уже начало светать, когда фонтан густой жижи, ударивший сразу из нескольких унитазов, сошёлся в один поток и устремился в рот жертве, не оставляя ей шансов. Пока пенсионерка задыхалось отходами, её тело ещё пару минут неловко дёргалось на полу, а затем всё утихло. В туалете остались лишь разбитый унитаз, осколки очков, кровь и неприятная субстанция на полу.

***

Пропустивший неделю выходных, вызванных закрытием школы на карантин (в городе бушевал грипп, Андрей не придал причине значения), юноша вялым шагом направлялся на очередное дежурство. Директриса и классная руководительница почему-то не отвечали на его звонки, однако, чувство долга и жаление лёгких денег всё-таки взяли верх.

У ворот школы Андрей встретил трудовика и паренька из 8б, убирающих листья. Поздоровавшись, юноша уже было направился к зданию школы, но его прервал хриплый голос Сергея Васильевича:

— Куда прёшь!

— Так дежурство же, ёптыть, — растерянно ответил Андрей.

— Я те дам дежурство! Взял грабли, листву помог собрать — и домой, пока не стемнело! — громко скомандовал трудовик, продублировав предложение на русском матерном.

Закурив после уборки листвы, все трое начали обсуждать последние новости.

Восьмиклассник Семён, стесняясь, оглядывался по сторонам, хотя знал, что Сергей Васильевич, взявший над ним шествие как за ребенком из неблагополучной семьи, особо не возражает. И, видимо, школьник не торопился домой, напрашиваясь на ночное дежурство вместе с мужчинами, несмотря на ужасные новости.

— ...мёртвой была, там тело-то...что осталось...да всё переломанное, дерьмом залили ещё, — рассказывал трудовик, не знающий всех подробностей, — в общем, соплята, сегодня лучше я сам. Да ружжо взял на всякий пожарный...хуй его знает, случай, — почти вежливо сказал он.

Неизвестно, сыграла ли тут роль поддатость учителя или другой фактор, но странным стечением обстоятельств все трое оказались через час под одной крышей.

Андрей, выпивший уже двести граммов водки, спорил с трудовиком, непринужденно перейдя на “ты”:

— Да я...я в жопу ему ружьё запихаю и там проверну!

— Да пиздишь ты, щегол! — распылялся Василич, — ты нашу завхозиху видел? Там ебать, какой боров должен быть, чтоб её завалить!

Увлёкшись спором, трудовик и Андрей не заметили пропажи Семёна. Тот, выпив водки и обильно запив её лимонадом, захотел в туалет. Зная о произошедшем, он всё равно понадеялся на удачу, тем более, их в школе трое, что может произойти?

Играющие уже вторую партию в домино, Андрей и Василич не сразу услышали крики. Вздрогнув, оба одновременно подскочили. В руках трудовика невесть откуда появилась двустволка, а юноша успел схватить лом. Оба тут же побежали в сторону звука, каждый сжав до боли в костяшках выбранное оружие.

На ходу выломав дверь туалета, мужчины ворвались в полную темноту. Лампочки оказались разбитыми.

Из дальней кабинки раздавались всхлипывания и сдавленный мат вперемешку с молитвой.

— Семён! — позвал трудовик, — иди к нам!

— Он...он тут! — взвыл испуганный школьник.

— Выходи мразь! — полез было вперёд Андрей, но Василич остановил его, выставив вперед ружьё.

— Кто бы ты не был, гнида, пизда тебе, сука! — выкрикнул он.

После крика из темноты раздалось что-то, напоминающее выстрелы, затем по бокам, сверху, снизу от мужчин плитка начала трескаться, крошиться и вылетать, словно выбиваемая пулями или дробью. Быстро среагировавший Андрей успел выпрыгнуть из туалета, осыпаемый кафельной крошкой.

— Стоять, сука, руки за голову, еблом в пол! — кричал трудовик, по щекам которого вовсю хлестали осколки от “выстрелов”.

Из-за шума никто не расслышал быстрых шагов, но зато все услышали выстрел. Дуплетом. Тот жутким эхом прошёлся по пустующим этажам школы.

Скуля, как побитый пёс, Сергей Васильевич выполз к Андрею, на свет. Оба, дрожа уставились на тёмный проём туалета ожидая увидеть всё, что угодно.

Но вместо этого к ним, поташываясь, вышел Семён, зажимая руками живот, куда попал Василич из обоих стволов. С трудом сделав шаг, школьник противно булькнул, выпустил изо рта кровавую слюну и повалился на пол.

***

Создателей голема можно назвать первыми программистами. Используя свои знания, стоящие на стыке науки и магии, те создали ужасный, но действенный алгоритм.

Нежить, подобно монстру Франкенштейна, собранная мастерами из доступных ингредиентов, существовала лишь для того, чтобы выполнить волю хозяина. Волю, заданную сформулированной в заклинании командой и эмоцией - ненавистью. Проклятие, понятое чудищем буквально, побуждало его убивать. Любого, кто оказался у него на пути.

Неизвестно, что заставило голема проснуться спустя столько лет. Случайно “услышанные” запиской с заклинанием слова на иврите из песни, какая-то последовательность действий или же круглая дата. Да и важно ли это теперь?

Чудище, собранное из строительного мусора, смываемого в туалет, из волос, стоящих комом в канализации, из самых неприятных и смрадных субстанций, было самоорганизованным. Оно могло менять форму, протекая по самым узким трубам, а могло, наоборот, затвердевать, деформируя конечности до нужной плотности и длины. Могло растекаться на сотни луж или собираться воедино, являя миру доказательство легенды о големе.

Могло отшвырнуть бездыханное тело ученика 8б вглубь туалета, запирая внезапно появившимися щупальцами шокированного трудовика в ближайшей подсобке. Могло следовать за убегающим на второй этаж школы Андреем. Оно могло практически всё, разве что не умереть, пока записка, тот заветный клочок бумаги, вдохнувший в него подобие жизни, был цел.

***

Прихрамывая, голем двигался по школьному коридору. Ноги, собранные из строительного мусора, гулко стучали по паркету. Несколько щупалец из волос и отходов сканировали пространство.

Ему не нужны глаза, нос. Последний — особенно, иначе чудовище умерло бы от собственного зловония.

Ему не нужны эмоции, кроме заложенной мальчишкой ремесленника ненависти. Ему не нужны даже жертвы, — будь у голема хотя бы подобие воли, он бы попросту растворился в канализации. Но программа, вложенная проклятьем, вынуждала следовать ей.

Когда всё существование — лишь выполнение заданных алгоритмов, нет места другим эмоциям. Мыслям. Всему тому, что могло бы породнить его с человеком.

Несколько раз щупальца неведомым образом удлинялись, становились толще и крепче, готовясь к атаке.

Голем остановился у кабинета химии. На мгновение школа затихла. Затем из кабинета раздался нечеловеческий крик. Один за другим в монстра полетели горящие колбы. Как коктейли Молотова, они бились о проём, стены, пол, голема, озаряя коридор пламенем.

Андрей, израсходовав реактивы, оказался в ловушке. Чудовище полыхало, но не подавало вида, по-прежнему преграждая единственный выход.

— Сука! Дур-р-рак! — закричал в сердцах парень.

Мысли панически роились в мозгу. А тем временем монстр готовился атаковать.

— Беги, придурок, беги! — вдруг послышалось из коридора.

Внезапно выбравшийся из западни Василич появился как нельзя кстати. На этот раз он стрелял по очереди с каждого спуска, перезаряжая ружьё на ходу. Доставая из карманов бездонной робы гильзы, трудовик поливал голема дождём из дроби. Прицельно. Раз за разом, метя в бесформенные очертания головы. На этот раз голем не выдержал и попятился. Его щупальца хаотично били стены и окна, вырывая пласты штукатурки и стёкол.

— Беги, блядь, беги отсюда, беги! — надрывался Василич.

Андрей пулей выскочил из кабинета и, скользя по полу, понёсся к лестнице. Не рассчитав скорости, парень неловко врезался в стену и осел на пол.

— Придурок, беги!

Голем, оправившись двигался навстречу трудовику, выставив перед собой уцелевшие щупальца.

— Беги, беги, беги! — как заклинание, кричал трудовик перезаряжая ружьё.

Клик.

Бах!

— Беги! — после этих слов Андрей, сильно тряхнув головой, буквально нырнул на лестничный пролёт, кубарем скатываясь на первый этаж.

Щёлк! Щёлк!

Василич начал было пятиться назад, выставив перед собой ставшее бесполезным ружьё.

Здание задрожало. Под треск полыхающих перекрытий трудовик и голем сблизились в рукопашной.

***

Огонь, выпущенный на волю Андреем, пожирал школу. Рушились стены, трещал паркет, лопались от жара окна. Весь второй этаж полыхал.

Задыхаясь от едкого дыма, парень попытался встать на ноги. Ужасно болела нога, пот и кровь из рассечённого лба закрывали обзор. Голова стала тяжёлой и ватной.

Превозмогая боль, парень, опираясь о стену, пошёл. Не разбирая, не понимая, куда, просто шёл.

Слыша тяжёлые шаги голема, шёл.

Пройдя коридор и вернувшись к туалету, по-прежнему шёл.

Шёл, пока не споткнулся о тело.

Упав на колени, парень заводил руками по кафельному полу, будто ища в нём спасение.

Но, кроме ещё теплого тела Семёна, в туалете не было никого. Зато приближалось чудовище.

С трудом парень очередной раз поднялся, опёрся о подоконник. Дёрнул створку — окно не поддавалось. Дернул ещё.

Монстр был уже близко.

От бессилия парень хотел закричать, но дым наполнял его лёгкие. С каждой секундой шансы спастись таяли на глазах вместе с последними силами.

Решение пришло внезапно. Шатаясь, Андрей поднялся на подоконник. Места было мало, а времени на ошибки просто не оставалось.

Удар плечом.

Шаги чудовища послышались у входа в туалет.

Навалиться всем весом на оконные створки. Надавить. Чуть покачнуться, ударить плечом вниз верхнего стекла, где треснуло перекрытие.

Противное хлюпанье раздалось уже в нескольких метрах. Спиной парень чуял, как щупальца монстра готовятся в решающему броску.

Первая конечность чудища пробила стекло в нескольких милиметрах от виска парня. Но вместе с тем стекло наконец поддалось! С остатками рамы и рёвом, полным боли, Андрей выпал на улицу, в осеннюю ночь.

***

Осень радовала город слабым ветром и тёплым дождём. Блики горящего здания весёлой пляской отражались на мокрой траве. Прокашлявшись, не обращая внимания на осколок, засевший в боку, Андрей полз. Полз, как недавно это делала завхоз, пытаясь побороть неизбежность. Полз, потому что это было последнее, что он мог.

Добравшись до старого дуба, парень, дрожащими и окровавленными руками подпалил сигарету и зашёлся новым приступом кашля.

— Ну, блядь, давай, — одними губами произнёс Андрей, глядя на горящую школу.

Голем не заставил себя долго ждать. Вывалившись из разбитого оконного проёма, чудовище последовало к Андрею. Последние язычки пламени, пляшущие на плечах монстра, с шипением гасли под дождём.

Поскальзываясь на мокрых листьях и луже собственной крови, парень неловко переместился за дуб, будто вековой истукан был спасением.

Разрезая кожу на пальцах до кости, Андрей с трудом вытащил из себя осколок стекла, выпустив из раны небольшой фонтан крови. Парень, выросший в неблагополучном районе, привык стоять за себя до конца. И даже та неведомая тварь, забравшая его друзей, сначала получит этим лезвием по своей роже, прежде чем завершит своё дело.

Слезы, пот и кровь слепили парня, но тот скалился, выставив перед собой импровизированное оружие.

***

Всего лишь жалкий клочок. Бумажка, исписанная неровными письменами на идише и проклятьем испуганного мальчишки. Такая мелочь, но такие запоздалые и невинные жертвы.

Могли ли знать умирающий еврейский ремесленник и его десятилетний сын, что их действия приведут к этому? Разумеется, нет. Чудовище, созданное их ненавистью и страданиями, не пришло на помощь в нужный момент.

Не пришло, когда обессиленное тело мальчишки выкинули в канаву с водой, где тот захлебнулся от того же сентябрьского дождя. Не пришло, когда стоящее на этом месте молодое деревце стало могучим дубом. Не пришло, когда после войны в здании бывших казарм зазвучал звонкий смех первоклассников.

Зато голем знал, когда уходить. Догорающая записка с проклятием лишила мифическое создание сил.

На глазах теряющего сознание Андрея чудище дрогнуло, а затем, под струями дождя, развалилось. Огонь сделал своё дело, проникнув в каждую щель здания.

Всё было кончено.

Школьный двор наполняли звуки дождя, догорающих развалин и хриплое дыхание улыбающегося Андрея.

***

И бонус: озвучка рассказа,  за которую выражаю особую благодарность автору видео: