Houndorf

На Пикабу
поставил 1907 плюсов и 163 минуса
отредактировал 0 постов
проголосовал за 0 редактирований
Награды:
5 лет на Пикабу
7209 рейтинг 26 подписчиков 278 подписок 28 постов 1 в горячем

Ищу стихотворение по первому четверостишию

Помогите пожалуйста найти стихотворение. Беглый поиск не выдаёт ничего релевантного. Пока помню только первое четверостишие, вроде как их было около 4-5
Может чуть позже вспомню.

Тьма через рубежи добралась до души

Тёмной ночью тая среди самого дня

Ты не бойся огня, ты утешь, но скажи

Что идущий за мною сильнее меня.

Пикабу для котиков

Рубрика "мой хозяин идиот", случайным образом.

Когда есть камера, всё становится похоже на фотографии. Хочется искать золотое сечение и скрытую мысль. Но в данном случае камеры нет, а мысль меня всё равно нашла.

Пикабу для котиков Кот, Фото на тапок, Длиннопост
Пикабу для котиков Кот, Фото на тапок, Длиннопост
Пикабу для котиков Кот, Фото на тапок, Длиннопост
Пикабу для котиков Кот, Фото на тапок, Длиннопост
Пикабу для котиков Кот, Фото на тапок, Длиннопост
Показать полностью 5

Книга "Япония эпохи Мэйдзи"

Пара слов о том, какого чёрта вообще тут делает эта книга. Ещё лет пять назад, когда я начал читать про Японию, мне начали попадаться ссылки на этого автора, причём первой была ссылка в разрезе «Автор мистических(страшных, готических) рассказов Латинской Америки»(даже не спрашивайте, где это я вычитал). Несмотря на то, что ссылки были достаточно регулярными, так как автор оставил по себе неизгладимую память хотя бы тем, что работал преподавателем в Японии, публикаций на русском языке в интернете я нашёл чуть менее нуля. Русский сегмент вообще не знал такого автора, как Лафкадио Хирн. Итак, автор мистических рассказов сам стал загадочным персонажем.

Книга «Япония эпохи Мэйдзи» объединяет в себе два(с шишечкой от третьего, то есть по факту – три) сборника очерков за авторством Лафкадио Хирна. Надо отметить, что автор помре ранее конца эпохи, лет так на десять, поэтому мы видим Японию скорее в разрезе «доцивилизованном», так как автор жил и работал большею частию среди простых японцев, и интересовался жизнью их же. Автор женился на японке в конце XIX века, и жил в Японии около пятнадцати лет, преподавая английскую литературу. Это очерки культурологического характера, о идеях, характере японской жизни, о нравах японцев, о их быте.

В первую очередь следует отметить невероятно воодушевлённый тон письма, где с первых строк автор восхищается Японией. «Мой первый день на Востоке» это целиком и полностью панегирик Японии, написанный неофитом, которого удивляет абсолютно всё и вся, который жаждет охватить взором как можно больше вещей, конструкций, событий, тщится вникнуть в их смысл, останавливаясь на затейливой, необычайной форме.

Это сборник «Мимолётные видения неведомой Японии». По замыслу, автор должен был провести некоторое время в Японии, как командированный корреспондент, но через год(или около того) он разрывает контракт с фирмой, и остаётся жить в Японии. Эти очерки – дань его профессии корреспондента, пишущего о необычных культурах. Другая сторона его писательской деятельности – «Кайданы», или страшные рассказы о мистических и необычайных событиях и сущностях: призраках, демонах, суевериях. Автор подходит не как исследователь, а как писатель. Неудивительно, что он влюбился в Японию.

Очень много в этом сборнике написано о праздниках и о религии. Автор пишет о буддийских и синтоистких ритуалах нового года, о поминовении усопших, прочих поверьях(например, Инари и лисам очень много посвящено) и через эти картины создаёт общее полотно религиозной и духовной жизни Японии.

Отдельная статья посвящена японской улыбке(о эта улыбка, Джоконда так не улыбалась отродясь), полагаю, что автор проник несколько глубже в философскую канву сего явления, как того не удавалось досель. Он отмечает, что японцы улыбаются потому, что это один из способов создания «счастливого общества», однако эта улыбка вовсе не означает того, что индивидуум смирился со всем происходящим, но означает только то, что он понял и принял свою ошибку и справедливое негодование другого человека. Японцам свойственно обострённое чувство справедливости, отмечает автор, «японские слуги, нанятые иностранцами, поначалу вели себя точно так же, как они вели бы себя на службе у какого-нибудь важного японца; и это невинное заблуждение повлекло за собой немалое число оскорблений и жестоких расплат за эти оскорбления, пока наконец европейцы не сделали открытие, что обращаться с японцами как вест-индскими неграми, может быть крайне опасно. Тем не менее, некоторое число чужеземцев лишилось жизни с положительным моральным итогом для всех остальных».

В этой статье описана Япония, «которую мы потеряли», ещё девятнадцатого века, не тронутая прогрессом и сохраняющая свои нравственные традиции. Уже Акутагава описывает в рассказе «Платок» свои впечатления о такой улыбке, которая вырастает из стоицизма и смирения – у писателя складывается двойственное впечатление, под влиянием европейского драматурга, который пишет о том, что сохранять внешнее спокойствие на виду, терзаясь там, где тебя не видят – есть дурной тон в искусстве. Хирн же отмечает, что улыбка это не просто маска, это сущность человека, выражение и содержание его стоицизма и смирения, в социальной сфере она несёт функцию отграничения чужого переживания. Отдельно следует напомнить, что в Японии многое ритуализировано, и выражение соболезнования вполне допустимо, равно как и многое другое, но недопустимы прилюдные страдания – они считаются невежливыми, грубыми.

Хирн описывает Японию как страну людей деликатных и утончённых. В самом начале он пишет, что «она имеет свои слабости, свои изъяны, свои пороки, свои жестокости; тем не менее чем больше её наблюдаешь, тем более изумляешься её необычайной добродетельности, её изумительному терпению, её неизменной обходительности, её простосердечности, её подсознательному милосердию.» и в целом такое ощущение сквозит во многом, что доходит до нас из Японии. Между тем, очень важны замечания Хирна о том, что этот японский характер под влиянием западного образования «кристаллизуется в нечто необычайной твёрдости, а для наблюдателя западного – и необычайной непроницаемости». «Все те нравственные качества, что делали старояпонский характер столь восхитительным, делают современного японского студента самым неутомимым, самым дисциплинированным, самым амбициозным в мире. Но они же понуждают человека к усилиям, превосходящим его естественные силы, что зачастую приводит к умственному и духовному истощению». Затем он приводит в пример детей, которые учились сразу же после землетрясения, выполняя домашнее задание на сгоревшей черепице собственных домов. Воистину, цивилизация, породившая столь ревностное стремление к наукам, не может быть отсталой, но Хирн верно отмечает и большую беду этого подхода – когда человек берёт на себя более, чем может поднять.

В этих этюдах заключается основное содержание книги; два других сборника «Из глубин Востока» и «Кокоро» представлены всего парой статей(что на мой взгляд неоправданно мало). Они представляют из себя размышления о западной и восточной цивилизациях, и о сущности Японии, её движении в связи с сложившимися обстоятельствами. Автор не обходит стороной и вечно довлеющий на японцами вопрос. «Те, кому японцы кажутся подражателями, представляют их себе дикарями. Но на самом деле они вовсе не подражатели: они лишь хорошо все усваивающий и восприимчивый народ, и это доходит у них до степени гениальности». Это национальная черта, но Хирн здесь даёт жесткую характеристику новому поколению: «Мне отвратительны до невыразимого отвращения откровенное себялюбие, безучастное тщеславие, мелкий вульгарный скептицизм новой Японии, это новой Японии, что разглагольствует о своем презрении к старым временам и надсмехается над дорогими стариками из той эпохи, что была до Мэйдзи, и что никогда не улыбается, имея сердце столь же пустое и горькое, как высохший лимон». Причины таких изменений находятся в необходимости конкурировать с Западом, который понуждает политически и экономически вступать с ним в гонку, и ради этого Япония захватывает Китай. Этот захват доказал европейским странам, что с Японией необходимо считаться, ввёл её в круг «цивилизованных стран», этот военный акт наглядно показал то, что Япония способна усвоить и освоить западные науки и способы производства, а также способна постоять за себя при случае – и именно поэтому с ней необходимо считаться. И всё это делают люди, «сердце которых пустое и горькое». Недаром первый значимый японский писатель, Нацумэ Сосеки, иронизировал над этим новым поколением, которое гордилось «духом Ямато» и тщилось хоть как-то вывести новую национальную идею из старых доктрин – старое категорически не совпадало с новым, и все потуги японской интеллигенции были бесплодны. Например, если покопаться в деловой этике Японии, можно найти пример того, что торговля строится на принципе «каждый что-то получает», когда любая ситуация должна соответствовать схеме «win-win» и только так. То есть, торговля старой Японии строится на иных принципах, не имеющих общего с экономическим дарвинизмом, однако автор не останавливается сколько-нибудь подробно на этой мысли(конкретно экономической). В этом, отчасти, и беда японцев, ведь усвоить западную культуру производства и торговли значит усвоить и те людоедские нормы, которые в ней приняты. Я часто вспоминаю в этом случае Марка Твена: «Неужели мы должны принять дары цивилизации, и опуститься до её уровня?».

В диалоге о старой японии один из учеников Хирна говорит так: «Я думал о них(о японцах домэйдзиской эпохи) как о воплощении всего лучшего и благородного. Они казались мне подобием их собственных богов[…] Наше старое общество воспитывало доброжелательность, учтивость и щедрость и учило жертвовать собственной личностью. […] Как бы ни хороша была старая мораль, мы не сможем добиться серьёзного промышленного развития и даже сохранить нашу национальную независимость, следуя ей. Мы должны отказаться от нашего прошлого. Мы должны заменить мораль законом.». Здесь есть и ностальгия по старому, и приговор этому старому. Прошлое должно быть уничтожено. Японцы же, отказываясь от прошлого, внимательно подходили к тому, что они перенимали из нового. В последней статье Хирн отмечает, что фабричное производство и европейская культура не изменили лик Японии, японских городов. Модернизация прошла в какой-то степени незаметно, слившись с окружающим пейзажем. «Земля остается такой же, какой она была ранее: её лик почти не изменился после всех преобразований эпохи Мэйдзи. Миниатюрные железные дороги и телеграфные столбы, мосты и туннели могут остаться почти незамеченными в первобытной зелени пейзажей. […] Силе Японии, как и силе её древней веры, требуется незначительное материальное проявление: обе живут там, где живёт глубже всего сокрытая истинная мощь любого великого народа – в духе нации.».

Показать полностью

Сукебан

まだですか?

Этой теме посвящено немало различных сообщений в русскоязычном секторе. Все они так или иначе акцентируют внимание на эстетике, на внешнем виде и идее «сукебан», которая подаётся как феминисткая, как идея борьбы за свои права. Действительно, киноиндустрия Японии сделала из этих девчонок героинь, плохих девочек, наказывающих плохих мальчиков, при этом порой достаточно зрелищно. В статьях про «сукэбан» нередко путаются кадры из фильмов с профессиональными кадрами, но в целом – вряд ли они были таковы, и они уже исчезли, изменившись и интегрировавшись в преступный мир.

Да, это борьба женщин за свои права. Но борьба за место быть в преступном мире, и борьба более чем жестокая и беспринципная. Ей ли восхищаться?

Что характерно, пикабу, на котором этих постов уже штуки две точно, причём с тем же словом в названии, не выдаёт в дубликатах ни одного.

Сукебан Япония, Бандиты, Подростковая преступность, Длиннопост

Сукэбан – плохие девчонки.

不良(furyou, фурё:) «плохого качества, испорченный, преступный», сленговое обозначение, использовавшееся для обозначения «трудных подростков», к которым относятся и «сукэбан» – женские молодёжные банды. К ним относились, во-первых, несовершеннолетние учащиеся средней и старшей школы(14-17 лет, реже 17-19), а во-вторых, различные криминальные бандформирования, порой перемещавшиеся на мотоциклах.

«Сукебан» возникли как реакция старшеклассниц на мужские молодёжные бандформирования (банчо групс). Первичной задачей «сукэбан» была защита девушек от разгула «плохих парней». Время возникновения – 60е, время подъёма японской экономики, когда подростки начали осознавать, что не только лишь все станут «сараримэнами», некоторые уже сейчас могут и не надеяться на хорошую карьеру. Их деятельностью стало мелкое хулиганство, террор сверстников, магазинное воровство, разбой, и достаточно быстро «сукэбан» из «школьной неформальной субкультуры» превратились в «криминальную субкультуру», где молодые женщины объединялись в кланы с жёсткой иерархией, аналогичной якудза. Первоначально кланы, формируясь по признаку территориальности, включали небольшое количество людей – десятки, однако сумели завоевать хорошее отношение преступного мира, действуя жёстко, бескомпромиссно, строго следуя установленным правилам, и вскоре с ними объединились токийская группа магазинных воров и союз женщин-преступниц Канто(именно он насчитывал 20 000 человек), а к концу 70х «сукэбан» активно формировали байкерские банды «босодзоку». Преступная деятельность, помимо уже упомянутой, включала вовлечение в проституцию и наркоторговлю, а вот убивать специально они не стремились. Однако представительницам движения было не чуждо забить стрелку в людном месте(в т.ч. на станции метро) и устроить махач стенка на стенку с применением членовредительного арсенала в виде цепей, ножей, палок и прочего, которые они прятали в складках юбок. Своими действиями они целенаправленно разрушали образ женщины как «слабого пола», силой заставляя себя уважать, и точно так же силой, жесткостью и жестокостью поддерживали порядок в кланах. Следует отдельно подчеркнуть, что «кавайность» резко контрастирует с их абсолютно антисоциальным поведением и безумными выходками.

Сукебан Япония, Бандиты, Подростковая преступность, Длиннопост

(фильм "Сукэбан-блюз: месть" 1972. Типичная иллюстрация по данной теме)

Сукебан Япония, Бандиты, Подростковая преступность, Длиннопост

("One night carnival", 1979; это уже "босодзоку")

При поверхностном поиске в сети можно найти штук тридцать растиражированных фотографий, и примерно половина это кадры из фильмов. Как правило, стереотип выглядит как «юбка в пол + короткий топ», это модификация школьной формы для девочек. Однако существуют и вариации традиционного костюма(такая представлена в альбоме «One night carnival» 1979 и это скорее всего «босодзоку»). Также существует фотография в западном стиле, по моде, характерной для 80х. Японская одежда позволяла прятать в складках и под полами различные предметы членовредительного назначения, например, самая известная «сукэбан», К-ко носила в концах шейного платка бритву. Так или иначе, «сукэбан» теперь ассоциируются с видоизменённой школьной формой, банды её ещё и исписывали массой иероглифов, создавая специфическую «униформу». Считается, что длинная юбка была реакцией на сексуальную революцию 60х, также известно, что «сукэбан» не пользовались косметикой, однако красили(в блонд или рыжий) и завивали волосы(эксперименты с волосами кстати в японских школах запрещены по сию пору, волосы должны быть прямыми а их цвет чёрным; косметика естественно запрещена). «Босодзоку»(банды байкеров), начали одеваться в кожаные куртки с рисунками дракона или сакуры на подкладке(отдельная японская традиция), использовали заклёпки, цепи. «Босодзоку» вполне могли ездить на мотороллерах(что логично для посадки в юбке), выглядит несколько непривычно.

Сукебан Япония, Бандиты, Подростковая преступность, Длиннопост

(Сукэбан Кёко, альтер-эго актрисы и стендап-комика Яккун Сакурадзуки)

Судьба «сукэбан» была яркой, но недолгой: возникнув в 60х, в 80х они уже перестали воспроизводиться, сливаясь с «босодзоку» так как им больше нечего было делить и выяснять в криминальном мире; в «школьной» же среде появился новый образ «плохой девочки» - «гяру», пользовавшейся тонной косметики и одевавшейся подчёркнуто сексуально, в противовес сдержанной женственности «сукэбан». Однако их характерная одежда и сама тема «женского бунта» создали идеальную питательную среду для жанра криминального кино «pinky violence». Около пятнадцати лет(70-80гг) этот жанр эксплуатировала кинокомпания «Toei», и если сначала всё было жёстко, но прилично, то под конец выходили ленты, больше напоминающие «борьбу в грязи», и в 90х жанр также сошёл на нет. Сейчас стиль «сукэбан» иногда используется в отдельных ностальгических лентах, и мечтах иностранцев. В 2005 японская стендап-актриса представила своё альтер-эго в виде «сукбан», считается, что этого момента этот образ окончательно стал осмысляться в романтическом ключе, как «девушки-бунтарки».

Особенность молодёжной преступности заключается в том, что в отношении несовершеннолетних не принято применять серьёзные меры, как правило, ограничиваются «постановкой на учёт». Однако снижение численности «учётных подростков» в 60х объясняется введением уголовной ответственности за нюхание клея, что снизило численность «сукэбан». Также отмечаются «волны» подростковой преступности: в 1951, 64, 83гг из которых именно 1964 это волна «сукэбан» и криминализации клея. В целом, отмечается рост преступности несовершеннолетних.

«В Японии мир преступности всегда предельно открыт. Якудза даже имеют свои офисные здания. Если Вы совершаете антисоциальные поступки, это не значит, что вы отвергнуты обществом, особенно если Вы молоды. Полицейские уверены, что это – только вопрос времени: надо подождать, пока плохие девчонки повзрослеют и окончательно откажутся от этого образа жизни. Быть гангстером – это нечто такое, из чего со временем вырастают».

Macias P., Evers I. Japanese Schoolgirl Inferno. Sɚn-Francisco, 2007

Показать полностью 4

Последний пост по книге Китагавы. Религия в Японии XXв

Итак, ещё немного занудства имени меня. Курсивом выделены цитаты, что без курсива то это мой текст.

Что следует сказать напоследок, это то, что в книге рассматривается период до 1960гг включительно. Современная ситуация мне неизвестна. Между тем, какие-то изменения должны были произойти, так как в 1995г. Аум Синрикё совершила один самых мощных терактов в истории. Сейчас секта существует, но находится под наблюдением, а причастные к событиям люди либо казнены, либо в тюрьме. Секта никогда не пряталась, более того, издавала мангу и открыто проводила ритуалы, имела много последователей. Из книги видно, что это только одна из огромного числа сект, которые во множестве плодятся, скорее всего, и по сей день. Генезис их достаточно разнообразен - это и буддийские ответвления, и синтоистские, и самопровозглашённые гуру, использующие в разных сочетаниях буддизм, шаманизм, магию и всё, что в голову придёт. Цели секты также ставят самые разные - от спасения всего человечества до оздоровления членов общества.

Отдельно хочется отметить существование синтоизма как альтернативной языческой религии. Да, сложно утверждать что это "труЪ-древнее язычество", так как он смешался с буддизмом, конфуцианством и ещё бог весть с чем, использовался как официальная государственная идеология в начале ХХв., но мне кажется, что он куда серьёзнее заявки чем скандинавское неоязычество.

Христианство, как отмечает Китагава, апеллирует в основном к узкой прослойке интеллектуального среднего класса, и не стремится расширять проповедничество в силу некоторого упадка и частичной потери ориентиров. Что ещё следует добавить, так это то, что христианство в Японии это преимущественно формы протестантизма и католицизма, православие весьма слабо, да и при жизни Николая Японского оно не было сильно - хотя весьма и весьма поднялось, оставив хорошее впечатление в том числе и о России.


Период Мэйдзи

В соответствии с древним японским принципом «единства религии и правления» (сайсэй-итти) режим Мэйдзи в 1868 г. учредил Департамент синто[вскоре был заменён Министерством Синто] и издал указ о разделении буддизма и синтоизма (синбуиу хандзэнрэй) — на том основании, что симбиоз этих религий, который существовал около тысячелетия, противоречит исконному японскому пути. […] В 1870 г. правительство опубликовало прокламацию Великой Доктрины, целью которой было восстановление в качестве руководящей национальной идеологии «пути ками» (каннагара). […]Одной из функций [Министерства Синто] стала реализация общенациональной образовательной программы, сосредоточенной на трех вопросах: 1) почитание ками, 2) знание Закона Неба и Пути Человека, 3) верность монарху и послушание властям. С этой целью департамент ввел институт учителей морали (кедоси).

По аналогии с системой, принятой в сёгунате, правительство Мэйдзи ввело обязательную синтоистскую регистрацию (удзико сирабэ), также, отвергнув традиционный погребальный ритуал, проводившийся по буддийскому обряду, правительство активно способствовало внедрению синтоистских погребальных ритуалов. Тем не менее, подобная политика вызвала недовольство, в 1873 г. обязательная синтоистская регистрация была отменена и религиозная политика стала более сдержанной.

Буддисты были лишены привилегий, данных им сёгунатом, а также оказались под угрозой народного гнева – следствия накопившегося недовольства распущенностью и произволом священства. Этими настроениями успешно пользовались определённые силы, и в стране прошёл ряд погромов, в ходе которых были сожжены храмы.

Религиозная политика режима Мэйдзи была сформирована совместными усилиями консервативных общественных лидеров и бюрократической клановой олигархии, которые пытались легитимизировать принцип «имманентной теократии», сделав синтоизм государственной религией.

миссия Ивакура, которая в 1871 г. […] передала рекомендацию правительству Мэйдзи ввести свободу вероисповедания, чтобы снискать благосклонность иностранных держав. Поэтому […] синтоизм, особенно культ императора, стал считаться не религией, а патриотической идеологией.

Результатом стало решение правительства в 1882 г. разделить синто на «государственное», храмам которого присваивался титул дзиндзя, и «сектантское», которому было приказано именовать свои учреждения кёкай (церковь) или кёха (секта).

Стихийные религиозные движения, зародившиеся в народе во времена позднего Токугава и в начале Мэйдзи, в некотором смысле имели те же истоки, что и крестьянские восстания (икки). […] когда крестьяне сталкивались с несправедливостью или непомерными налогами, они в отчаянии брались за оружие, но, почувствовав, что восстания им не помогут, искали избавление от несчастий в трансовых религиозных действиях, таких как ёнаоси одори (танцы для изменения течения жизни), в которых противоречивым образом сочетались буйство и пассивность.

Конфуцианство японским правительством трактовалось не как религия, а как нерелигиозное этическое учение, как «нерелигиозный» патриотический культ.

Послевоенная ситуация

Генералу Макартуру поручалось объявить «свободу вероисповедания» сразу же после введения режима оккупации. В этой инструкции также утверждалось: «В то же время японцам следует дать понять, что под маской религии не будет позволено прятать ультранационалистические и милитаристские организации и движения».

Во время второй мировой войны японское правительство ввело в действие злополучный Закон о религиозных организациях (принятый в 1939 г. и вступивший в силу в 1940 г.). Несмотря на то что остались нетронутыми 13 деноминаций сектантского синто, насчитывавших 16 467 церквей, 126 017 религиозных функционеров и 10 407 207 зарегистрированных последователей, 56 довоенных буддийских сект под давлением правительства были сгруппированы в 28 с 77 703 храмами, 169 588 священниками и 45 397 053 верующими. Христианские деноминации, которых в предвоенное время насчитывалось 35, были объединены в две группы — римско-католическую и протестантскую — с 1 783 церквями, 4 293 священниками и 277 162 верующими. Иными словами, согласно Закону о религиозных организациях только 43 группы (13 сектантского синто, 28 буддийских и 2 христианских) были официально признаны религиозными организациями, и эти группы были отданы в ведение Министерства образования. Все другие религиозные группы, включая те, которые отказались присоединиться к объединенным буддийским и христианским, а также недавно возникшие полурелигиозные секты, не считались официально признанными религиозными организациями и попали под надзор префектурных властей. Таких непризнанных религиозных групп в 1938 г. было 322, но к концу второй мировой войны стало более 1000.

Синто

В 1945 г. оккупационные власти своей директивой упразднили государственное синто.

Переход от государственного синто к храмовому не означает, однако, что сущностная природа синто подверглась значительным изменениям. Например, так называемое «синто императорского двора», продолжает существовать, хотя считается теперь частным делом императорской семьи. Также переход не сказался на синтоистских ритуалах, практикуемых в частных домах. Благочестивые верующие по-прежнему совершают свои ежедневные омовения и поклоняются семейному алтарю, а по особым случаям посещают храмы своих ками-покровителей. Кроме того, в стране до сих пор существует множество священных камней, деревьев и других культовых объектов народной религии, которую с трудом можно отделить от суеверий и колдовства.

Наиболее существенная проблема, стоящая сегодня перед синто, — это его собственная раздвоенность. Если сказать вкратце, синтоистская паства кажется расколотой на два лагеря: одни считают синто просто одной из японских религий, а другие — настолько уникальной национальной верой, что она заслуживает специального признания со стороны правительства.

Деноминации сектантского синто, которых к концу второй мировой войны насчитывалось тринадцать, также пострадали от сепаратизма. Кроме того, в послевоенный период возникло много новых религиозных культов и движений, не только буддийских и синтоистских, но и синкретических. Согласно официальному отчету, в 1963 г. эти «новые религии» составляли около половины общего числа 379 религиозных юридических лиц, и число их приверженцев оценивается по меньшей мере более чем в 10 миллионов.

По официальной статистике 1964 г. их численность такова: 1) Синто Тайкё — 571610, 2) Куродзумикё — 780 106, 3) Синто Сюсэйха — 51 980, 4) Идзумо Оясирокё (раньше называвшаяся Идзумо Тайсякё) — 2 254 275, 5) Фусокё — 198 891, 6) Дзиккокё — 189 868, 7) Синто Тайсэйкё — 311810, 8) Синсюкё — 519 669, 9) Онтакэкё — 530 414, 10) Синрикё — 444 270, 11) Мисогикё — 114 430,12) Конкокё — 557 084,13) Тэнрикё — 2 284 656 (Mombu-shö. Shukyö nenkan (1965). P. 262—264).

Омото насчитывает немногим более 134 000 членов. […] важно то, что Омото, как и Тэнрикё, является своего рода эталоном для других новых религий. Она демонстрирует все характерные черты, благодаря которым религия становится делом исключительной важности для огромного числа японцев, стремящихся обрести осмысленную жизнь и практическое руководство в неустойчивой послевоенной обстановке. Например, Омото придерживается главных принципов близкой народу туземной религиозной традиции, основываясь на харизматическом лидерстве, исцелении верой и практике ками-одержимости. В то же время секта руководствуется также известным всем японским буддистам представлением о надвигающейся космической катастрофе и заверяет, что при новом порядке центром мира будет Аябэ — новый «небесный град». […]Омото придерживается оптимистической точки зрения на природу человека и не признает грех ее неизбежным элементом. Более того, Омото рекомендует себя как универсальную религию современного человека, защищая мир во всем мире и братство людей. Свой причудливый конгломерат астрономии и астрологии, науки и псевдонауки, медицины и магии, спасения и обретения мирских наград она излагает современным научным и психологическим языком.

Производные Омотокё

Сэйтё-но иэ обладает всеми отличительными признаками религии, такими как откровение, основоположник, святое писание и приверженцы, а также ритуалы. По сути это культ самогипноза по средством чтения священного текста («анестезирующих» сочинений Танигути), в котором утверждается превосходство духа над материей, грехом и болезнями. Он опирается также на коллективный ритуал медитации (синсокан), унаследованный от Омотокё.

Сэкай кюсэйкё (Церковь всемирного мессианст ва). В 1934 г. Окада оставил Омотокё и основал свой собственный культ исцеления верой, который попал у властей в немилость. После войны группа Окада была зарегистрирована как религиозная организация и в 1950 г. стала называться Сэкай кюсэйкё. Популярность этой религии, по-видимому, объясняется двумя особенностями: исцелением верой и утопизмом. Сэкай кюсэйкё считает, что болезнь можно вылечить духовным очищением и агитирует против медикаментов, которые, по ее мнению, приносят только вред. Она пропагандирует также естественный метод выращивания овощей и других растительных продуктов питания без удобрений. Некоторые верующие этой группы идут еще дальше и отвергают вакцинацию, не признавая существования бактерий.

Ананайкё («Религия трех и пяти») Доктрины этой религии весьма противоречивы, хотя можно сказать, что Ананайкё по существу является формой простого спиритуализма, обычного для японской народной религии, к которому Накано добавил мотив приближающегося конца света и прихода спасителя. Уникальной чертой Ананайкё является представление о том, что воля ками познается по движению небесных тел, поэтому Ананайкё построила в разных частях Японии несколько обсерваторий, оснащенных современными астрономическими приборами. Столь эксцентричная идея привлекла 215 000 последователей

Тэнсё котай дзингукё, называемая обычно «тан цующей религией» (одору сюкё) […]

Ее основательница Китаму- ра Саё (1900—?) из префектуры Ямагути в молодости была обычной крестьянской женой. Но в 1943 г. у нее сгорел дом[…] В 1944 г. Саё испытала свое первое мистическое озарение, в результате которого пришла к убеждению, что в ее тело вселилось синтоистское божество — небесная богиня (Тэнсё котай дзингу), после чего Саё начала пророчествовать о наступлении нового социального порядка. […] Согласно Саё, богиня, которая обитает в ее физическом теле, имеет одну природу с Богом христиан и Буддой. В ее грубых и простых пророчествах утверждается, что она и только она может спасти мир. Саё не боится светских властей, отказывается платить налоги и игнорирует выборы […] Саё особенно критикует официальные религии и медицину.

СС Кёдан («СС» означает «совершенная свобода») Я уже упоминал о довоенном превращении этой религии, известной тогда как Хито-но мити (буквально — «путь чело века»), в другую квазирелигию, Токумицукё. Основой Токумицукё была доктрина, называемая фурикаэ (божественное посредничество, благодаря которому страдания людей передаются «родителю-наставнику»), к которой Канада добавил религиозно-магические практики, взятые из сингонского эзотеризма, сюгэндо и народного синто. Его реформаторский и прагматический под ход к религии оказался привлекателен для многих людей, особенно из класса торговцев. В 1937 г. Хито-но мити, несмотря на желание со-трудничать с милитаристами, была распущена пра вительственным указом. В октябре 1945 г. Мики Токутика вышел на свободу и в 1946 г. восстановил Хито-но мити под названием СС Кёдан.

Буддизм

(следует отметить четыре секты, сложившиеся исторически: Тэндай, Сингон, Нитирэн и Дзэн).

Например, в префектуре Фукусима 800 из 1700 храмов остались без настоятелей. Многим храмам пришлось продать или сдать в аренду часть своих территорий и лесных участков. Некоторые организовали ясли или детские сады — как для того, чтобы обеспечить детям религиозное образование, так и ради получения дополнительных средств на содержание храмов и духовенства.

Приказ о религиозных объединениях, вышедший в 1945 г. […] не только восстановил самостоятельность 56 деноминаций буддизма, но и предоставил независимость многим раскольническим подсектам. […]Только вышедший в 1951 г. Закон о юридических религиозных лицах с его положением об аутентификационной системе привел к уменьшению числа буддийских групп до 170. Сепаратистские тенденции с неизбежностью лишили главные храмы традицион ного авторитета и сильно подорвали финансовую базу различных деноминаций. Например, историче ская секта тэндай пострадала в результате отделения от нее всех подсект традиции сюгэндо. […]Столь же тяжелый удар ощу тила школа сингон, из которой выделилось сначала 10 групп, а в дальнейшем — 47. Естественно, группы отделялись по разным при чинам. Некоторые из них пошли на это из-за несо гласия с политикой руководства деноминаций, тог да как других побуждали экономические мотивы.

Среди новых религий, сложившихся на основе буддизма, самыми преуспевающими являются три — Рэйюкай (Ассоциация друзей духа), Риссё Косэйкай (буквально — Общество установления справедливости и дружеских отношений) и Сока гаккай(Общество создания ценностей). Все три считают источником своих руководящих принципов Лотосовую сутру — главный текст буддийской школы нитирэн.

Показать полностью

Ответ Igor2018 в «Стих "Мир наполнен запахами"»

Девочка 14 лет, считающая себя поэтессой

Будем же снисходительны к возрасту. Юношеский(сами придумайте феминитив, я мизогинист, вот) максимализм во всей красе. Это нормально. Почитайте учебник по возрастной психологии, что ли...

мои непрофессиональные замечания.

Ну хоть критик знает своё место, уже хорошо.

Первая и третья строчки не зарифмованы. Это показатель поэтической немощи.

Это показатель определённого метода рифмовки, который автору неизвестен. Скажем так, помимо перекрёстной и попарной рифмовок, присущих русской классической поэзии, существуют ещё и другие, которые были популярны в Серебряном веке, например.

«Прекрасная, как день» - бессмысленное словосочетание. День – это время суток.

Чому бы автору и не закрыть толковый словарь, и не открыть литературный, например, на таком приёме как "метафора", или "перенос части значения на другой объект по схожести". Для меня например "сирень как день" более чем понятна, потому что сирень днём это действительно прекрасно. Это сочетание визуального восприятия, солнечного тепла и запаха. В данном случае это контекстуальная метафора, которая вполне хороша.

Отсутствие рифмы в первой и третьей строке.

Ну приём же.

Нет в русском языке слова «духотворят», есть «одухотворяют».

Чёй-та нету. Если порыться, то можно найти, хотя и с пометкой разг. или простор. или в несколько ином значении. Опять же, автору безусловный плюс за богатый лексикон и чувство языка в 14 лет.

Рифмы – так себе.

А вы как критик - так себе. Рифмы могут быть точными или неточными. Мужские или женские. Благозвучные или неблагозвучные. Соизвольте объясниться, пачему они так себе. Я вот могу. Замечу, что 1-3 строки не рифмуются опять снова. А 2-4 рифмуются. Но критику надоело придираться к приёму.

«Опосля» – шедеврально. Во-первых, это простонародное слово совершенно неуместно в данном «возвышенном» контексте.

Соглашусь наполовину, что это действительно "шедеврально". Но слово "просторечное". А вообще, автор не претендует на реальную возвышенность, так что в принципе упрекнуть в снижении темы его нельзя, так как далее возникает "найдёшь в саду червя" - ну тут как бы образная система что маленькая пейзанка пошла гулять по саду. Чому бы и нет. Скачет такая девочка-припевочка, солнышко светит, червяки ползают. Милота.

С рифмами – завал.

Ура, мы нашли белый стих. Не особенно гармонирует с предыдущей частью стихотворения, но в целом автор успешно справляется с эстетической задачей стихотворения "дача в мае". Чому бы нет.

Зачем между словами «дом» и «старый» воткнуто слово «ты»?

Затем. Чтобы разбавить строку до попадания в размер, критик из вас такой себе, да. С синтаксическими приколами соглашусь, формально ставить логическое ударение и на "ты старый" и "дом старый", но в силу инверсии(которую легко считать человеку, знакомому с русской классикой, а также читавшему предыдущую часть стихотворения, где про весну и молодость и гуляния в саду) в принципе понятен посыл. Ну или читатель педофил, привёл девочку в заброшенный дом.

Отсутствие рифмы в первой и третьей строках.

Ура, критик вспомнил про рифму 1-3.

Запах не видно. Если бы автор чуток поднапрягся, то написал бы «Ты запах не вдыхал?»

Соглашусь, запах не видно. Запах слышно. А критик из вас так себе...

«Маргинал» появился неожиданно. Но если уж так хочется использовать этот, не очень уместный в данном контексте, термин, то хоть фразу построй так, как это принято в русском языке. Например, «А тот, кому он нравится, конечно, маргинал».

Ну да, соглашусь, внезапно и дерзко. Ну автор пользуется словами русского языка, чтобы передать своё авторское отношение. Тут уместно почитать дальше, в следующем четверостишии вообще огонь, но вот "маргинал" тут 100% уместен, ибо выполняет авторскую задачу.

Отсутствие рифмы в первой и третьей строке.

Ура мы опять споткнулись о приём.

В русском языке не требуется уточнять, что вдыхают в лёгкие.

Согласен, что несколько избыточно это слово. И вставлено по большей части для того, чтобы разбавить строку до размера. В итоге стихотворение получило замечательный антитабачный окрас, особенно хорошо оно цепляется с словом "маргинал".

В мозгу, расположенном в черепной коробке, возникла мысль: «Поможет ли моя писанина оголтелому графоману?»

Извините, а оскорблять автора это было изначально задумано, или спонтанно родилось? Я понимаю, что в современном мире дискуссия сводится к детскосадовской ссоре "ты дурак!" "нет, ты дурак!" но ё-моё, критик должен быть выше этого.

«И лучше в мире этого» - слова в фразе переставлены ради ритма, в итоге звучит не по-русски.

Ура, мы нашли инверсию. Согласен, автор пользуется инверсией не совсем красиво.

Пока всё это писал, пришла идейка объединить все замечания в один стишок.

"Я своей дурною рожей сам себя и веселю". В принципе, все критерии выше можно применить к стиху критика в полной мере, в этом плане он оказался человеком самодостаточным - сам придумал, сам реализовал.

Соблюдение правил стихосложения – рифма, размер, ритм.

Мои пожелания критику: освоить белый стих, верлибр, хокку. Былины, наконец. Есть масса литературы, где рифмовка совершенно иная, чем точные перекрёстные или попарные рифмы.

Естественность построения предложений и словосочетаний.

Критику - учить лексические и синтаксические тропы, что они значат и как ими пользуются. Образную систему, короче. Пушкин и Высоцкий - это идеал, но не единственный, особенно в стихосложении.

Показать полностью

Обзор книги Дж.М.Китагава "Религия в истории Японии" 2

Эпоха Мэйдзи

Вторая часть разбора исторической части книги Дж.М. Китагавы «Религия в Японии». Текст состоит примерно наполовину из цитат, которые оформлены кавычками(как правило), те, что со ссылками – цитата в самой книге. Почему я привожу «цитату в цитате» - вы можете и сами понять. Все цитаты выделены курсивом, если нет ссылки в скобках - значит, это цитата непосредственно из книги, название которой вы видите в заголовке.

Образование

В соответствии с парадоксами того времени, антииностранное движение Сацума и Тёсю породило новое правительство, целиком и полностью посвятившее себя внешним сношениям. (Sansom G.B. The Western World and Japan)

Приводится один из пунктов декларации Мэйдзи: «5)для укрепления императорской власти необходимо по всему миру искать знания». Это привело к тому явлению, которое можно широко наблюдать при изучении эпохи Мэйдзи: «Для них мир стал одной огромной школой, в и они пришли в неё, полные решимости изучать всё самое лучшее в каждой области». (Reinschauer E.O. Japan: Past and Present)

Между тем, в отличие от либерально-европейской школы, уже века полтора как утверждающей в тех или иных словах ценность личности и развития личности, в Японии же «с точки зрения государства, основным назначением образования было воспитание верноподданных императора, а не развитие личности или подготовка человека к участию в полноценной жизни. Соответственно главной целью образования считалось наставление учащихся на «императорский путь»(кодо)». В исследованиях японского образования можно и по сию пору видеть доминанту «воспитательной» цели над «образовательной», причём вторая в «цивилизованном мире» уверенно вытесняет(если не вытеснила) первую.

Также очень хорошо парадокс сторонников «сакоку» в эпоху Мэйдзи описывает такая цитата: «Арнольд Тойнби однажды заметил, что в XVI в. европейская цивилизация была отвергнута Японией, поскольку она была представлена в первую очередь в виде «чужой религии», тогда как в XIX в. западный образ жизни приветствовался, поскольку был представлен «чужой технологией». (Toynbee A. The World and the West)».

«Закономерным результатом компромисса, названного «вакон ёсай» (японский дух и западное знание), но в реальности подразумевавшего верховенство прав нации над правами народа, стало провозглашение в 1890г. Императорского рескрипта о народном воспитании». Особенно забавно в этой цитате глядеть на вторую часть сложносоставного предложения, конечно, да.

Политика и экономика

Автор явно неодобрительно относится к некоторым явлениям режима Мейдзи, в частности, очень хорошо заметно в области синтоизма как государственной религии: определённо, это так идея, которая дала японцам базис для того, чтобы оставаться японцами как таковыми, между тем, идеологическая подоплёка синтоизма, делающего легитимным правление императора и одновременно через конфуцианство выходящего за рамки религии, становясь сводом нравственных правил – это заслуживает уважения. В этой области японцы определённо переиграли европейцев, невольно противопоставив христианским миссионерам коловерть из буддистов и синтоистов, а законотворцам и иностранным посланникам – конфуцианство, сросшееся с японскими религиями.

В рамках политическо-экономического устроства явно видно, что явтор принадлежит другой школе, и оценивает события несколько иначе, чем стоило бы: «Неизбежными следствиями режима Мейдзи стало то, что Норман справедливо подчеркнул как свойства японского капитализма – «господствующее положение государственного предприятия, опирающегося на финансовую олигархию, замедленные темпы индустриализации и тяжёлое налоговое бремя, лежащее на населении, особенно на сельскохозяйственном сообществе». (Norman E.G. Japan’s Emergence as a Modern State)»

Особенно интересным выглядит такой пассаж: «Будучи, как известно, забывчивыми в отношении социально, экономической и политической несправедливости у себя дома, в особенности если речь шла о нижних слоях общества, режим проявлял крайнюю чувствительность к унизительным статьям договоров с западным державами. В частности, речь шла о том, что некоторые части Японии были переданы в исключительное пользование иностранцам, на которых при этом не распространялось японское правосудие». Как видим, сообщить о том, что ты потеснил государство и народ в его же стране, можно по-разному. Очевидно, что автор достаточно реалистично оценивает произошедшие события: «отсталая феодальная Япония феноменальным образом превратилась в могучую империю», уточню: с 1868г. по 1905 прошло всего около сорока лет, и за этот срок Япония сумела построить такую промышленность и общество, что смогла победить Россию и оккупировать Тайвань, Окинаву и часть Китая. Помимо того. В 1914 году Япония захватила немецкую часть колоний в Китае и на Тихом океане. Есть важное упоминание Сибирской экспедиции, между 1918 и 1922 годами, сначала вместе с союзными державами, а затем самостоятельно. Следует отметить, что события 1939 года отмечены как «пограничные конфликты».

На одной из страниц в обширной сноски дана крайне любопытная информация, из которой главном лично для меня оказался тот факт, что клан Сацума доминировал во флоте, а клан Тёсю в наземной армии. О антагонизме этих двух организаций я знал и раньше, но как-то не догадывался то ли соотнести факты, то ли уточнить их. Особенно мне нравится начало этой сноски: «Не следует забывать, что в основном на протяжении эпохи Мэйдзи политическая стабильность поддерживалась за счёт вынужденного компромисса между бюрократией, финансовыми кругами и военной кликой». Пуркуа бы и не па, но тут же перечислены основные значимые институты государства, которыми оно реально может оперировать, и само обновление Мейдзи стартовало именно за счёт продуктивных конфликтов между этими структурами. Замечу – продуктивных. Однако это не исключает того факта, что в области национальной идеологии Япония оказалась под влиянием промышленников, для которых была выгодна национализация а не либерализация населения, то есть по факту Япония стала на путь фашизма – авторитарной диктатуры корпораций.

Идеология и культура

«Введение режима Мэйдзи стало не только «обновлением» (исин), которое подразумевало отказ от прошлого, но также и «реставрацией монархического правления» (осэйфукко), подразумевавшей возврат к государственному устройству образца VIII столетия. Стремление правительства Мэйдзи совместить эти две противоположные цели привело к разрушительным последствиям в сферах культуры и религии, не говоря уже о политике». Такая авторская оценка исторических событий даёт также его отношение, так как определенно нельзя утверждать о «разрушительных» событиях в культуре Японии, так как это, пожалуй, наиболее самобытная на нынешний день страна, и самобытна она в том числе потому, что деятели эпохи Мэйдзи стремились перенять не «сущностный» а «практический» элемент западной цивилизации. Также, далее описывается религиозное торнадо, которое, пожалуй, разорвало бы Японию, не будь за религией должно контроля. Так что, тут остаётся только цитировать цитату автора, что всё происходящее происходило «в соответствии с парадоксами того времени».

«В соответствии с древним японским принципом «единства религии и правления» (сайсэй итти) режим Мэйдзи в 1868г. учредил Департамент синто и издал указ о разделении буддизма и синтоизма (синбуцу хандзэнрэй). […] В 1870г. правительство опубликовало прокламацию Великой Доктрины, целью которой было восстановление в качестве руководящей национальной идеологии «пути ками» (каннагара). […] В 1871г. был замещен Министерством синто. Одной из функций нового органа власти стала реализация общенациональной образовательной программы, сосредоточенной на трёх вопросах: 1)почитание ками, 2)знание Закона Неба и Пути Человека 3)верность монарху и послушание властям. С этой целью департамент ввёл институт «учителей морали» (кёдоси)…»

«Новая политика объяснялась не тем, что верхушка прониклась ценностями западной культуры: просто это было единственно доступное средство самозащиты, для того чтобы, по словам Арнольда Тойнби, мжно было «держать незваных гостей с запада на расстоянии вытянутой руки, изучая при этом «ноу-хау» их [цивилизации] XIX столетия». (Toynbee A. The World and the West)»

В целом, автор иронизирует над необразованными туземцами, тщащимися приспособить европейские достижения к своей культуре и обычаям; недовольство же его вызывают факты того, что эти достижения так или иначе были приспособлены и осмыслены японцами самостоятельно. Автор регулярно противопоставляет «нацию» и «народ», что бы это значило. Однако я склонен полагать, что они таки делали правильно: «в то время на дальнем Востоке было бы трудно найти больший прагматиков и утилитаристов, чем правящая элита Японии» (Sansom G.B. The Western World and Japan)»

Показать полностью

Обзор книги Дж.М.Китагава "Религия в истории Японии"

В книге подробно рассмотрены исторические периоды Мэйдзи и Токугава. Около сотни страниц на второй, и более сотни – на первый период. Часть анализа – чисто исторический очерк происходящих событий. Данный текст составлен большей частью из цитат из книги. Небольшое уточнение: в книге рассматривается весь исторический процесс, я взял только главу, посвящённую Токугава. Нара осталась за кадром, Хэан я пытался описать ранее, Мейдзи чуть позже. Книга имеет массу референсов, насыщена цитатами, правда всё на английском.

Христианство.

Христианский вопрос заключает в себе две проблемы: борьба за сферу влияния между христианством и официальной японской властью, так как христианство достаточно быстро подвинуло буддизм, а также распри между христианскими течениями и орденами – протестантами, иезуитами, францисканцами и т.д. которые возникали по мере появления тех или иных миссионеров и вхождении их в контакт друг с другом. Также имело значение отношение реального правителя. Так, если Ода Нобунага видел в христианах в первую очередь оппозицию буддизму(напомню, именно он сжёг буддийский монастырь Хиэй близ Киото и вырезал там всех, включая домашних хомячков и луговых собачек), Тоётоми Хидэёси относился к христианству несколько прохладно и предпочитал буддизм, но в целом был человеком скорее суеверным чем религиозным. Токугава Иэясу не был склонен форсировать проблемы, хотя предпочитал неоконфуцианство в буддийском образе(он был воспитан в духе буддийского течения «Чистой земли»). Тем не менее религией Японии был объявлен буддизм, христианство запрещено указом от 1614г. а христиане были обязаны получать «приписное свидетельство» в буддийском храме, что способствовало усилению недовольства, так как священники брали мзду за сие, которая ограничивалась скорее их фантазией(по извечной традиции), в результате третьему Иэясу пришлось подавлять восстание христиан в Симабара, после чего данная религия окончательно оказалась под запретом а страна под замком.

Буддизм становится официальной религией, и после восстания в Симабара(1637-38гг) каждый житель Японии обязан был приписаться к храму. Это вызвало взрывной рост храмов, с одной стороны, и исключительную профанацию буддизма, с другой. Приходская система – дайкансэндо, храм приписка – даннадэра. Как следствие этого, возникло такое прикольное течение «хидзикомон», члены которого считали, что буддийская мудрость была передана на самом деле мирянам, а не священникам, и совершали определённые «истинные» буддийские таинства ночами в амбарах.

Государство и неоконфуцианский базис.

Отмечается, что воспроизводством культуры при сёгунате Токугава занимался класс воинов, которые, особенно в поздний период, занимали те или иные административные должности. Они опирались на традиции учёности и долга, которые были основным в конфуцианстве, и в целом самураи находились под влиянием именно конфуцианства и неоконфуцианства. Именно это обусловило возникновение «47 ронинов», которые осмысляли своё поведение с неоконфуцианской точки зрения, опираясь на школу Когаку. Это также обеспечило вхождение класса (бывших) воинов в активную деятельность в период Мэйдзи.

Можно сделать вывод, что японское общество при Токугава имело два центра притяжения, а именно – государство(общество) и семью(двор), которые считались поистине священными. Как таковое, государство требовало абсолютной лояльности, а семья – абсолютной сыновней почтительности. Но если долг перед отцом вступал в противоречие с долгом перед сёгуном, дети должны были проявлять лояльность, оставляя своего отца.

Иэясу взял из конфуцианской традиции религиозное обоснование «имманентной теократии», мысл которой заключается в том, что «небесный порядок не является трансцендентной сущностью, а кроется в специфике человеческого бытия. Этот руководящий принцип надлежит осознать и реализовывать». (Haas W.S. The Destiny of the Mind – East and West)

Неоконфуцианство подверглось перетолкованию и модификации, чтобы его можно было приспособить к социальной структуре и политическим институтам Японии. Хаяси Рандзан переосмыслил «ли»(причина, или принцип в конфуцианстве) Чжу Си и отождествил его с синто. Он писал «Путь Богов есть не что иное, как Причина(ли). Ничто не существует без Причины» (Nakamura H. The Ways of Thinking of Eastern Peoples)

Сёгунат Токугава опирался на философию неоконфуцианцев с одной стороны, и на буддизм с другой. Неоконфуцианство представлялось школами Чжу Си(сюсигаку), Ван Ян-Мина((оёмэйгаку), и школы, которая стремилась возродить идеи Конфуция и Мэн-цзы(Когаку или Фуккогаку) (Armstrong R.C. Light from the East: Studies in Japanese Confucianism) «Официальной» считалась школа Чжу Си. Неоконфуцианцы представляли идейную оппозицию буддизма, критикуя его за иррациональность и продажность, как итог такого отношения стало повышение интереса к синто.

Синто.

Синто оказалось в промежуточном положении между буддизмом и конфуцианством. С одной стороны, оно не было официальной религией и, будучи тесно связанным с буддизмом в комплексе храмовых построек, было недовольным подобным положением вещей. Со своей стороны, неоконфуцианство обратилось к этой религии, и дало если не физический, то идейный и интеллектуальный мотив к сохранению и развитию синто как «древности Японии», одним из элементов которого были поэтические и исторические антологии «Манъёсю», «Кокинвакасю», «Кодзики».

Вывод.

Противоречия между неоконфуцианством с синтоизмом и буддизмом, а также кризис феодальной системы, заложенной Иэясу, который установил полувоенное положение, сдерживающее феодалов от восстаний, и экономическую модель, которая была нацелена экономию(бережливость – одна из черт благородного мужа в конфуцианстве) сформировали предпосылки для Исин в той форме, которую оно приняло: в форме обновления политического строя страны(впрочем, в данной книге дан термин «реставрация»).

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!