GrafoMMManus

Когда мне сообщили, что мой брат — невменяемый псих, который жестоко расправился со своими детьми и женой — я не поверил. Это было невозможно, казалось мне. Я знал его с пелёнок — никто в мире не разбирался в нём лучше меня. Он точно не мог никого убить! Он по жизни ни с кем не дрался — рука у него не поднималась, даже когда его травили в школе. Мы поддерживали с ним хорошие отношения, я часто ездил к нему в гости, в его, недавно купленный, коттедж прямо у соснового бора. Последний раз я навещал его примерно за две недели до событий. Мы, как водится, выпили по пиву и разговорились. Ручаюсь — мой брат был адекватен, никаких отклонений в его поведении, никакой агрессии, раздражительности, никакой перемены в отношениях между членами семьи я не заметил. Мне показалось, что всё было абсолютно нормально.

Тем не менее, ночью с 16 на 17 августа он отвёл сына, дочь и жену в злополучный сосновый бор, где и убил. Не просто убил — проявил особую жестокость, изуродовав тела. После расправы он, как ни в чем не бывало, направился домой, даже не удосужившись спрятать убитых — оставил тела как есть, на поляне. Мёртвых нашли спустя неделю гулявшие по бору подростки, и каков был их шок! Гнилостный запах наверняка еще долго не выйдет из их головы. Некоторые части трупов уже успели растащить животные. Судмедэкспертам пришлось опознавать убитых по зубам. Личности были установлены. Никаких заявлений об их пропаже не поступало, хотя тела лежали в лесу целую неделю, что показалось странным — не значило ли это, что муж и совершил эту дикость? Сразу же в коттедж моего брата нагрянула полиция. Они застали его измождённым, истощавшим и потерявшим рассудок. Он не ходил в магазин, все запасы продуктов закончились и он ослабел от голода. Как только полицейские вломились внутрь — он в истерике бросился на них с ножом, но быстро был скручен, не успел причинить вреда.

Врачи признали его невменяемым. Я просто не верил своим ушам. Как сказал психиатр — при шизофрении убийства могут быть ничем не мотивированны, такие поступки всегда трудно предсказать, они импульсивны и связаны с галлюцинаторно-бредовыми переживаниями. Так же врачи говорили, что кроме всего прочего у моего брата обнаружена паническая боязнь деревьев — он всеми силами пытался избегать их, пришлось даже перевести его в палату, у окна которой ничего не росло. Словно это было триггером посттравматического стрессового расстройства. У своего коттеджа, кстати говоря, он срубил всё что только можно, не оставил ни единого деревца. Он точно тронулся.

С братом удалось встретиться только через полмесяца, когда лечащий врач дал разрешение на свидание. Было довольно жутко сидеть напротив него, своего родного брата, и осознавать, что это уже совсем не тот человек, которого знал. От былой личности словно ничего не осталось. Выглядел он холодным и отстранённым. По поводу совершённого убийства не раскаивался, толкового объяснения своему поступку дать не мог.

Себя считал он абсолютно здоровым. В отделении, со слов врача, он был вял, не следил за своей внешностью, много времени проводил в постели, плохо спал. Когда темы для разговора (если это вообще можно было назвать разговором) иссякли и сотрудник отделения стал уводить его в палату, то брат пристально заглянул мне в глаза и шёпотом, чтобы его не услышали другие, сказал: "Саня... Дневник в чайнике...". И на этом всё.

Я не сразу понял что он имел ввиду, да и вообще следовало ли придавать значение словам невменяемого? Однако что-то подсказывало мне, что это было нечто важное. Брат не мог съехать с катушек на ровном месте. "Дневник в чайнике". Брат спрятал свой личный дневник в чайнике дома? Я подумал, что если наведаюсь в его дом, то ничего не потеряю. А если обнаружу личный дневник, то смогу понять что царило у него на уме, и покажу записи лечащему врачу, что наверняка позволит облегчить лечение. Ключ у меня был — брат дал мне его ещё задолго до всего этого, чтобы я мог, в случае чего, перекантоваться у него. "Двери моего дома всегда открыты для тебя", говорил он.

На следующий день, сразу после работы, я направился к его коттеджу. Дом стоял на отшибе, в уединённом месте. До леса рукой подать. Был пасмурный сентябрьский вечер, холодно и темно, что придавало заброшенному дому и могучему сосновому бору особенную атмосферу. Какие страшные вещи здесь происходили... Деревья действительно были спилены. Осмотрев фасад, я заметил, что одно из окон разбито — наверняка в "дом маньяка" успела наведаться вся местная детвора. Я зашёл внутрь, света не было — отрезали за неуплату. Пришлось включать фонарик на мобильном, а батарея уже садилась — целый день как-никак отработал телефон.

Луч фонаря вырвал из мрака следы обуви, сигарные бычки, пивные бутылки. Дело рук "туристов". Надо было что-то предпринять, ведь дом могли обнести. Наверняка уже обнесли! Побродил по всем комнатам, оценил масштабы беспорядка, потом заглянул на кухню. Стол был покрыт толстым слоем пыли, чайник, кажется, никто еще трогать не додумывался. Я сунул руку в чайник. Нащупал толстую тетрадь. Полистал — действительно дневник. Значит брат припрятал его для меня? Что сказать — оригинально припрятал.

Атмосфера пустого дома давила на психику, кроме того телефон пищал, давая знать, что вот-вот разрядится, поэтому я вышел наружу, закрыв за собой дверь, сел в машину и принялся читать, включив внутренний свет.

Первые страницы дневника описывали жизнь брата ещё за полтора года до убийства семьи. Обычная бытовуха, иногда встречались философские измышления. Ничего примечательного. История о том, как в конце зимы этого года он переехал в этот коттедж — большой праздник для всей его семьи. История, как отмечал новоселье, на котором был и я. Как катался на лыжах по лесу. Куча мелких заметок. Однако вскоре я стал натыкаться на странные заметки, довольно любопытные. Поначалу я им не придавал значения, но потом от тихого ужаса по спине пробежался холодок.

«<...> (18 июня) Как наступили летние каникулы — дети маятся от безделья. Неоднократно замечал, как сын Игорёк уходит гулять в бор. Настенька боится ходить в лес, потому что там между деревьев висят паутины с огромными лесными пауками, а Игорь постоянно туда бегает, ему пауки нипочём. Сказал ему, чтобы далеко только не заходил, не дай бог заблудится ещё. <...>

<...> (27 июня) Игорь очень часто ходит в лес, словно там мёдом намазано. Проследить бы что он там творит. <...>»

Эти записи перемежаются с невзрачными заметками. Я покажу лишь те, что имеют важность.

«9 августа.<...> В последние деньки Игорь стал очень молчаливым и замкнутым. Перестал гулять, целыми днями сидит дома. Мне это показалось подозрительным и я решил поговорить, не случилось ли чего? Он сказал, что всё у него нормально, но было видно, что это далеко не так. Выпытать у него ничего мне не удалось. Когда я готовился спать, в комнату неуверенно зашла Настёна и рассказала, что Игорь ходил глубоко в лес, где встретил нечто, что его очень сильно напугало. "Кто-то очень страшный" <...>

10 августа. <...> Игорь побил Настёну, пришлось его отлупить ремнём. Почему поднял руку на девочку он мне объяснять отказывался. Я спросил у него, кого он видел в лесу. Он ответил, что никого не видел. Врёт. Видно, что врёт. Но молчит как партизан.<...>

11 августа. <...> Увидел рисунки сына. Лес, лес и какая-то ветвистая фигура между деревьев. Кажется, это и есть то, о чем говорила Настёна? Рисунков куча и везде эта фигура.<...>

12 августа. <...> Пёс пропал. Отвязался, наверное, да убежал. Походил по округе, по бору, звал — не идёт. И голоса не подаёт. Надеюсь, вернётся, а то жалко, хороший пёс же. <...> Оба ребёнка какие-то напуганные и молчаливые. Мне вдруг почему-то показалось, что это имеет какое-то отношение к пропавшей собаке. Но они сказали, что не знают где пёс. Врут. Легко определить, когда дети врут. Но выпытать у них мне ничего не удалось.<...>

13 августа. <...> По пути в магазин встретил соседа. Разговорились, он сказал "Опасно детей в лес отпускать. С собакой туда ходили вчера, как я видел". Когда я вернулся домой, то отлупил детей за ложь, сказал, что я все знаю и заставил их заговорить. Сын ответил, что собака мертва, что "это была жертва". Я удивился жестокости своих детей и заставил их вести меня к месту, где они убили собаку, на что те хором взвыли и буквально умоляли не ходить в лес. Эта настойчивость меня напугала. Но в лес они всё-таки отвели. И когда я увидел изуродованное тело пса... бедная собака была затыкана острыми ветками, словно подушечка для иголок. Такая кровожадность меня очень впечатлила, пришлось устроить им длинную промывку мозгов. Надо вести их к психологу, это ненормально. <...>

<...> Посреди ночи к нам в спальню прибежал заплаканный сын. Он хныкал, говорил, что ему страшно, что вокруг дома кто-то ходит. Рассказал, что в открытое для проветривания окно ему этот "кто-то" шепчет. Но что меня поразило больше всего, даже напугало — это его слова "Зря ты папа в лес ходил и потревожил Его, ведь теперь он убьёт всю нашу семью". От этих слов у нас с женой волосы дыбом встали. Мы пытались успокоить Игоря, но не получалось. Тогда я сказал, что сейчас выйду во двор и докажу, что там никого нет. На что сын только впал в истерику и молил криком не выходить наружу. Я не стал выходить, чтобы не пугать его... <...>

14 августа. <...> Все цветы в доме завяли. И в огороде все растения погибли. Это что, морозом побило? Да вроде не было ночью мороза. Радиация, химическая авария? <...>

16 августа. БОЖЕ МОЙ! Я БЫЛ ИДИОТОМ! КАКИМ ЖЕ Я БЫЛ ИДИОТОМ! СЛЕПЦОМ! ОНИ ВСЕ МЕРТВЫ! ИЗ-ЗА МЕНЯ! ГОСПОДИ, ЕСЛИ ЭТО КТО-НИБУДЬ ЧИТАЕТ... БЕГИТЕ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОГО ПРОКЛЯТОГО ЛЕСА! Ночью нас разбудил Игорь, вопил "Он забрал Настю! Он забрал Настю!". Мы кинулись наверх, к её комнате, и действительно, Настя пропала. Только окно было открыто настежь. Кто то забрался в наш дом через окно. Мы выбежали звать Настю на улицу, несмотря на все уговоры Игоря не выходить наружу. Скоро из леса донёсся крик "Мама!!!". Мы тут же кинулись на голос, что естественно. Только о жизни своей дочери я тогда думал. И даже ножа не взял с собой, никакого оружия... Еще какое-то время мы шли на крики, собирая по пути все паутины, вышли на поляну, где увидели Настю. Она одна и никого больше. Она плакала. Когда мы подошли к ней, она закричала: "Оно не отпустит нас домой! Оно не отпустит нас домой!".

И тут я увидел между деревьями НЕЧТО. Что было дальше — я не помню, я был очень напуган, я в ужасе бежал. Я помню лишь, как нёсся по лесу и ОНО шло за мной! Я не видел его, когда оборачивался, но я слышал шаги, слышал как ОНО шло за мной. И жена и дочь... Я их бросил там. Они мертвы. Когда я добежал до дома, то сына там не оказалось. ОНО забрало и его.»

На следующих страницах брат описывал, как не выдержал некого шёпота и днём спилил все деревья вокруг коттеджа. "Это они виноваты! Они!". Возможно, его психика просто искажала шелест листьев на ветру. Потом, когда отложил бензопилу, он увидел ветвистую чудовищную фигуру в зарослях и снова спрятался в доме, не решаясь выходить. Чудовище стало ходить вокруг дома даже днём. Оно поджидало его. Он боялся выходить наружу, хоть запасы еды закончились, был вынужден голодать. Он спрятался в самой глубине дома, вдали от окон, чтобы НЕЧТО не увидело его. Это были последние записи в тетради. Потом он, похоже, окончательно свихнулся.

Я сглотнул, отложил дневник и посмотрел на сосновый бор. Совсем стемнело. Стало как-то не по себе. Это что, правда? Или это плод больной психики моего брата? Где та самая грань, за которой он утерял адекватность? Какого числа он тронулся с ума? Это срочно нужно показать психиатру, пусть разберётся. Правда это или же нет — дневник меня напугал. Конечно, это всё может быть вымыслом, но когда ты один у мрачного леса, то подобные истории воспринимаются как-то иначе. Они обретают реальность. Хотелось срочно убраться с этого места подальше. Я завёл машину и второпях уехал — казалось, словно за мной кто-то наблюдает.

Паранойя оставила меня, когда я вернулся в шумный город. Большое облегчение я испытал, открыв дверь в свою квартиру. Я перевёл дух, принял горячую ванну. Однако в тишине квартиры тихий ужас стал медленно возвращаться. Той ночью я не смог уснуть без света. Пришлось включить телевизор, чтобы подавить гнетущую тишину. История очевидно запала мне в голову. "Завтра отвезу дневник к психиатру. А потом однозначно нужно обследовать тот лес. Не в одиночку и не ночью — это точно. Договориться с егерями или с какими-нибудь охотниками... Если эта тварь существует, то её нужно убить."

Первая часть:https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_5513779

В психбольницу к брату я поехал утром, медлить не стал. Его личный дневник следовало незамедлительно показать лечащему врачу. Психиатр удивился тому, что я проник в дом брата, но читать лекции о законности не стал.

— Дневник я изучу. Вам перезвоню и скажу, что об этом думаю. Только оставьте свой номер.

— Хорошо. А эти записи вообще помогут в лечении?

— О, да. Дневник психически нездорового человека — очень ценная вещь. Особенно вашего брата. Он же отрицает свой диагноз. И нам не доверяет. С дневником, особенно с таким объёмным, мы сможем понять когда именно начались проблемы. И вообще лучше поймём пациента. Это однозначно поможет лечению.

Врач перезвонил вечером, когда я прожигал остатки субботы за просмотром фильмов — пытался отвлечь себя от страшных мыслей о сосновом лесу. Звонок заставил меня от неожиданности подскочить — настолько сильное впечатление произвели на меня записи брата. Врач сказал, что проанализировал дневник.

— Это было довольно занятно, я вам скажу. Можно даже научную работу писать по психиатрии. По прослеживанию грани, когда сознание человека перестаёт быть здоровым.

— Скажите мне сразу. Описанное в дневнике — это правда?

— Конечно же нет. — врач усмехнулся. — Это, можно сказать, самый обычный случай. Дело в том, что ваш брат Тимур придавал слишком большое значение походам ребёнка в лес, его поведению и рассказам дочери. Его внимание обострилось и он стал обращать внимание на те вещи, которым бы просто не придал никакого значения в обычном состоянии. Понимаете? Симптомы его психического расстройства проявлялись именно в той очередности, в которой они должны проявляться. Постепенно, с усилением и появлением новых симптомов. Паранойя, голоса в голове, галлюцинации, одержимость. Так сказать, в яблочко.

— Это точно галлюцинации?

— Э-э-м... — кажется, врач засмеялся. — То есть вы хотите сказать, что в лесу действительно бродит страшное чудище и убивает людей? Извините, конечно, но если вы действительно сомневаетесь кто убил его семью: ваш брат или чудовище, то обратитесь в полицию, судмедэксперты наверняка разобрались в характере нанесённых травм.

— Да нет, я... — мне стало стыдно, что я, как маленький ребёнок, поверил в существо из леса. — Забудьте, я просто перенервничал. Так что там насчёт симптомов?

— Значит, сначала у него появились внезапные мысли, которые разрабатывались, культивировались. Постепенно развивалась паранойя. Он стал одержимым и со временем утерял способность критично воспринимать мир. На бумаге это заметно. Ему стало казаться, что его хотят убить, что за ним следят. Словом — у вашего брата всё по-канону.

Надо сказать, мне немного полегчало. Тихий ужас отступил под натиском аргументов. Но всё равно осталось какое-то неприятное ощущение, словно врач заблуждается, словно отнёсся к описанным событиям с точки зрения своего гипертрофированного скептицизма, свойственного его профессии. С другой стороны, он разбирался в психике людей гораздо лучше меня, говорил складно и аргументированно. Мне было нечего ему противопоставить, кроме своего сердечного желания признать брата невиновным.

В конце разговора врач сказал, что он пытался выудить у Тимура ещё информацию о галлюцинациях, но тот не доверяет персоналу и потому отмалчивается. Для того, чтобы получше узнать о болезненных переживаниях, психиатр предложил мне устроить беседу с Тимуром.

Свидание было назначено на следующий день. Я прибыл в больницу и меня отвели в посетительскую, где уже сидел брат, всё такой же безучастный. Немного поговорив с Тимуром, я попросил сотрудника отделения выйти ненадолго, чтобы "поговорить с братом на личные темы". Сотрудник якобы "поломался", но в конце концов вышел — это была клоунада для брата, чтобы он поверил мне, что я с ним заодно. Её предложил разыграть лечащий врач, мол перед своим родственником Тимур точно раскроется, обо всем расскажет и лечение станет более направленным и эффективным. Едва сотрудник вышел за дверь, я наклонился поближе к Тимуру и заговорил:

— Я нашёл твой дневник в чайнике и прочитал. И мне очень страшно.

Брат сразу оживился, перестал быть отстранённым. Он глядел на меня и, кажется, не знал с чего начать.

— Тимур, ты понимаешь, что нужно объявить охоту на эту тварь?

— Они не поверят.... — сказал он и тихо заплакал. — Это ОНО виновато...Я не виноват... Я не виноват...

— Я на твоей стороне, Тимур. Слышишь? Я займусь охотой, найду людей, которые помогут. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне о чудовище подробнее. Я должен хорошо знать врага. Расскажи подробнее.

— Пожалуйста... Саня, пожалуйста... Спили все деревья вокруг больницы...

Я не знал что ответить.

— Спили все деревья вокруг больницы... Прошу...

— Зачем?

— Если тут не будет деревьев... ОНО здесь потеряет свои силы...Спили всё. Прошу... Или оно убьёт меня...

— Оно уже здесь?

— ОНО придёт за мной. Если бы я не спилил деревья вокруг дома... я бы здесь не сидел... — Тимур не сводил с меня глаз, он дрожал.

— Это существо разве не в лесу?

— ОНО придёт сюда. Может быть оно уже здесь... Мне кажется... что я вчера слышал шёпот. Тот самый шёпот...

— Оно разговаривает по-человечески?

— Если прислушаться к тишине в лесу... можно услышать его голос.

— Как оно выглядит?

— Я... я не знаю... на него страшно смотреть. На него лучше не смотреть!

— Я найду охотников и мы убьём это существо.

— Нет... Мне нужно в степь. Мне нужно в степь. ОНО не зайдёт так далеко...

— Почему оно хочет тебя преследовать?

— Оно не хочет, чтобы об его существовании кто-то знал. Я потревожил Его. Я увидел Его... Прошу, пообещай мне, что ты сделаешь как я сказал.

***

Разговаривать с братом было тяжело. Ничего толкового разузнать не получилось. Всё, что удалось мне записать на диктофон, я показал психиатру. Он прослушал и сделал неутешительный вывод, что паранойя усиливается. Ещё некоторое время мы с психиатром разговаривали о ходе лечения. Я сообщил врачу в каком состоянии находится дом Тимура, что там разбито окно и туда часто наведываются гости. Коттедж по-факту находится под присмотром интерната, так как они являются его опекунами, но, как сказал врач, регулярно следить за состоянием заброшенного дома они физически не могут. Тогда я предложил, что буду следить за домом брата самостоятельно — не хотелось, чтобы коттедж превратился в пристанище для бомжей. Интернат дал добро.

Пока ещё было светло, я съездил к коттеджу. Хоть врач и убедил меня своими аргументами — зашёл я в дом даже не заглядываясь в сторону соснового бора — было страшно. Целый день занимался генеральной уборкой, затянул разбитое окно плёнкой. Мусора было предостаточно. Когда выносил очередной пакет до мусорного бака — увидел ребятишек, что тусовались вокруг моей машины. Видимо, они удивились, что сюда кто-то приехал. Им я пригрозил кулаком, что обращусь в милицию, если ещё раз залезут сюда и те разбежались.

Надо было скорее менять стеклопакет, ведь если у дома разбито одно окно, то скоро будут разбиты и все остальные. Теория разбитых окон. А это уже сплошное разорение. Кроме того будет жалко угробить состояние неплохого дома зимними морозами. Потому я замерил окно и договорился на послезавтра с мастером о ремонте и заплатил за электричество и водопровод, чтобы включить отопление. Всё надеялся, что брат когда-нибудь выздоровеет и вернётся сюда, в нормальный дом...

Я узнал у полиции характер убийства. Да, я слишком любопытен и меня сложно успокоить. Трупы были нашпигованы острыми ветками, Тимур, как одержимый, не хотел оставить живого места на телах своих жертв. Я вспомнил эпизод из дневника, где брат описывал труп собаки, как утыканный ветками "словно подушка для иголок". Когда я спросил, мог ли такое сделать человек, то там усмехнулись, мол "Ты чего, тоже как и брат веришь в чудище из леса?". Сказали, что я ищу только ту информацию, которая подтверждает мою версию и игнорирую все, что её не подтверждает или противоречит. На том разговор и закончился. Ко мне вернулась тревожность.

Во вторник я отпросился с работы пораньше, чтобы встретить установщиков окон. Закупился продуктами, чтобы поужинать в коттедже брата, ибо в городскую квартиру вернусь только вечером. В доме уже было электричество: горел свет и работало отопление. Стало совсем уютно. Мрачная, давящая атмосфера исчезла. Больше сюда никто не залезал и, надеюсь, не залезет — удалось напугать детишек полицией.

Пока ждал оконщиков, смотрел телевизор. По всем каналам показывали бред, я только и делал, что щёлкал пультом. Старался не думать о лесе. Правда, получалось неважно. Это как "не думать о белом медведе". Установщики позвонили мне и сказали, что задержатся из-за "непредвиденных обстоятельств", что меня слегка напрягло, ведь дело уже под вечер, а мне хотелось убраться отсюда засветло. Мысли стали штурмовать мою голову с удвоенной силой, я нервничал и крутил в руках пульт. Пытался вникнуть в происходящее на экране, но не выходило.

Не выдержав, я вышел на улицу и направился к бору — нужно было доказать себе, что там никого нет. Иначе я никогда не отделаюсь от этой тревожности. "Это всё выдумка. Это всё галлюцинации. Я слишком впечатлителен. Судмедэксперты, психиатры, полиция — все они профессионалы своего дела, все они говорят, что убийца — Тимур. Мне нужно пройтись по лесу. Клин вышибают клином, а страхи вышибают встречей с этим страхом лицом к лицу. Там ничего нет!"

Высоченные сосны покачивались на ветру, я всматривался в черноту между стволов, искал ветвистую фигуру. От волнения вспотели ладони. Я остановился у самого края бора. Как там брат сказал? Прислушаться к лесу и можно услышать Его голос? Тихо. Я долго не мог заставить себя войти в лес. Когда зашёл — постоянно озирался на светлый просвет позади, старался не выпускать дом из вида. Я покружил по окраине, послушал звуки леса, осмелел, углубился в чащу, даже выпустил из вида коттедж. Бор выглядел мирным и безопасным. Даже успокаивающим. "Если дневник — это правда, то в лес идти в одиночку опасно. Если же это просто бред, что более вероятно, то поиск только отнимет у меня время. В обоих случаях идти туда бессмысленно. Звать охотников и егерей? Покрутят у виска и даже слушать не станут. И правильно сделают." — я вернулся домой.

Оконщики опоздали к назначенному сроку и долго возились со стеклопакетом. Закончили работу уже поздно, на округу спустилась темнота. Я с ними расплатился и они уехали. Глядя на часы, я понял, что если сейчас отправлюсь в городскую квартиру, то приеду уже совсем глубокой ночью и не высплюсь к завтрашней работе. Не люблю ходить с сонной башкой. Потом я посмотрел на почерневший сосновый бор. Теперь он не казался успокаивающим. Я хлопнул ладонью по лицу и сделал себе мысленный выговор: "Что я как маленький мальчик, а? Останусь ночевать здесь. Нехрен выдумывать. Завтра мне нужна свежая голова, работа предстоит важная. Высплюсь здесь."

Я поужинал, посмотрел какую-то дурацкую комедию. Глянул на улицу, на термометр — похолодало. Настроил отопление, чтоб не окоченеть под утро. Затянул окна шторами, чтоб спокойней было и улёгся спать, прямо на диване. Стало совсем уютно и спокойно на душе. Я растянулся и подумал, что, наверное, просто устал. Оттого голова и думает плохие мысли. Просто слишком много дерьма за последнее время. Нужно брать отпуск, съездить куда-нибудь на юг, оттянуться по-полной. И уснул, хорошим сном.

Проснулся я посреди ночи от того, что внезапно наступила гудящая, как колокол, тишина. Телевизор выключился. Весь свет в доме погас.

Первая часть: https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_5513779

Вторая часть: https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_chast_vtoraya_5514013

Проснулся я посреди ночи от того, что внезапно наступила гудящая, как колокол, тишина. Телевизор выключился. Весь свет в доме погас. Адреналин выбил остатки сна, сердце бешено заколотилось, мысли заметались, складываясь в тревожный паззл. Дело дрянь. Я лежал с раскрытыми глазами, затаив дыхание, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук из глубин дома. ОНО уже здесь? ОНО пришло за мной?

Рукой я пытался нащупать смартфон. Куда же он делся? После недолгих поисков, я его нашёл и сразу же включил фонарик. Луч пробил непроглядный мрак, осветил комнату. Чувство безопасности и уюта, кажется, покинуло этот проклятый дом. Проклятый дом, проклятый лес, проклятый дневник. Я уже десять раз успел пожалеть, что не поехал в городскую квартиру. "Ну подумаешь, не выспался бы! Господи, господи...".

Я осмотрел комнату. Пусто. Никого. Я аккуратно поднялся с дивана, но он всё равно заскрипел. Я тут подумал, что свет погас потому что могло просто выбить пробки. Тогда следует найти щиток. А это придётся идти в противоположную часть дома. Я ещё раз прислушался. Тишина.

Старался шагать беззвучно, перекатываясь с пятки на носок. С собой я прихватил кухонный нож, он придал мне совсем немного уверенности, но я всё равно не представлял как вести себя, если увижу внутри дома Его. И поможет ли мне нож? "А может он не в доме, а на улице? Ходит вокруг коттеджа, выжидает, когда я выйду наружу. Сейчас ночь. Как там писал брат в дневнике? Оно не уходило в лес даже днём? То есть я не могу рассчитывать уйти отсюда даже когда наступит утро? И что тогда? За братом приехала полиция, а кто приедет за мной? Да, точно. У меня же есть телефон. Я позвоню, попрошу помощи." — тут я понял, что слишком рано начал паниковать, ведь я ещё никого не видел.

До щитка добрался без приключений, открыл железную крышку, глянул. Действительно вышибло пробки. Чёрт! И не удивительно ведь, я же по всему дому навключал всё, что только можно! Я врубил электричество. Свет вновь зажёгся, стало слышно, как заговорил телевизор. Я рассмеялся. Боже, какой же я дурак! Нет, не дурак — просто человек с хорошей фантазией. Любой человек с хорошей фантазией здесь накрутит себе так, что мало не покажется. Это как после просмотра хоррор фильмов — когда ложишься спать, то внезапно начинаешь слышать, как что-то шебуршит, дом наполняется тревожными звуками. Однако на самом деле эти звуки раздавались всегда, просто сейчас ты возбудил свою психику просмотром ужасов, перевёл её в боевое первобытное состояние ночного страха. Оттого слух обострился и ты обращаешь внимание на те звуки, которые бы просто не воспринял будучи в расслабленном состоянии. Так и я сейчас, я просто внушил себе невесть что. И вдруг электричество вырубилось, пробки вышибло, а ты один в тёмном доме, совсем рядом с лесом, накануне почитал страшный дневник брата... Волей неволей поверишь в любое чудовище!

Остатки ночи я пытался уснуть, но адреналин слишком подстегнул мою нервную систему, поэтому ничего не вышло. Никаких тебе чудовищ, никаких тебе стуков в дверь, лиц в окне или шагов на чердаке. И даже когда выходил утром к машине, чтоб уехать на работу — ветвистое чудовище не встретило меня у порога. Я совсем повеселел, можно сказать, радовался жизни.

Последующие дни я выкладывался на работе, пару раз наведывался к коттеджу, чтобы проверить не разбили ли сорванцы новые окна и настраивал отопление. Вечера проводил за просмотром фильмов или за кружкой пива с друзьями в баре или где нибудь в антикафе. Мысли о дневнике отступили, спать я снова стал крепким здоровым сном.

Все было спокойно. Пока мне утром не позвонил лечащий врач моего брата Тимура. Он сообщил мне, что Тимур сбежал этой ночью и спросил у меня, не наведывался ли он ко мне домой. Я ответил, что нет, не наведывался. Психиатр предупредил меня, что если я увижу брата, то должен постараться держаться от него подальше, даже убегать, вызвать полицию, так как брат может напасть.

— Никто не может знать что у него на уме. Поведение шизофреников предсказать невозможно. Он может быть спокойным сейчас, а через секунду воткнуть вам нож в горло. Будьте осторожны и сообщите нам, если что-то узнаете. Надеемся, что мы найдём Тимура раньше вас.

Однако уже к полдню врач сделал повторный звонок. Труп моего брата нашли на берегу реки, что протекала совсем рядом с интернатом. На секунду я вспомнил, о чем просил брат — спилить деревья вокруг больницы. Но психиатр пояснил, что Тимур утонул, по версии полиции — типичный суицид. Тело вынесло на берег течением. Он сделал отмычку, каким-то образом укрывал её от персонала — это вина сотрудников, что они не доглядели за братом. Следовало ожидать от него таких поступков, как от особо буйного пациента. Медсестра, что видела его последней, сообщала, что никаких посторонних вещей в комнате она не нашла. Гулять его не выводили — из-за боязни деревьев, а свиданий у него ни с кем, кроме как со мной, не было. Лечащий врач спросил у меня, точно ли я не передавал каких-нибудь вещей своему брату, когда сотрудник вышел из посетительской. Но я ничего Тимуру не отдавал. Сделали предположение, что отмычку ему подкинули каким нибудь способом "свободные" пациенты, которые имели право на более-менее вольное перемещение по заведению.

Известие о смерти брата надолго выбило меня из колеи. Похороны, горечь. Внезапно объявились родственники, которые "всю жизнь его горячо любили", которые претендовали на наследие, на его добротный коттедж у живописного соснового бора. Прямым наследником являлся я, интернат тоже поддерживал меня в этом плане. "Любимые" родственники седьмой воды на киселе наседали мне на уши, мол зачем мне тот коттедж, но после недолгих напряженных разбирательств и сколок дом отошёл ко мне.

Мне он действительно не нужен был. Но отдавать коттедж брата лицемерным ублюдкам-родственникам я даже и не думал. Поэтому я стал сдавать коттедж в аренду. Брать его долго никто не хотел, поэтому я частенько проводил свободное время в коттедже сам. Дом был, конечно, уютней, чем моя городская квартира, хоть до работы ехать далеко. Сауна, выпивка. Часто заседали там с друзьями. Я стал постепенно отходить от смерти брата, расшевелился, вошёл обратно в ритм.

22 октября, когда листьев на деревьях уже не осталось, на улице стояли холода, но снег ещё не выпал, мне пришло предложение "снять коттедж под вечеринку". Молодёжь собиралась устраивать там посвящение первокурсников в студенты. Мероприятие на восемьдесят человек. Очевидно, что там будет пьянка и неадекват — видал я уже в своё время подобные мероприятия, но предлагали хорошую сумму денег, мол место хорошее, романтичное. Плюс ко всему обращались ко мне опытные во вписочных делах старшекурсники, адекватные, как мне показалось. Они приведут с собой вышибал, которые будут приглядывать за пьяными и торкать их на улицу в случае чего.

Я согласился. А что? Денег подниму хоть наконец с этого коттеджа, а то убытки одни. Я подготовил дом — запер комнаты, в которые студентам ходить не следовало, сгрёб важные вещи по закуткам и так же надёжно запер. Сказал организаторам за какими местами следует особо присматривать и условились, что они после вписки отмывают дом от разлитого бухла, блевоты и прочих прелестей. И уехал по своим делам.

На следующее утро меня пробрал колотун. Мне сообщили, что ночью, когда неопытные первокурсники напились как свиньи и очевидно пора было вызывать автобус и расталкивать всех по домам, организаторы не досчитались пяти человек. Считали несколько раз — не хватало пятерых. Они изначально предупредили всех, чтобы никто не уходил без предупреждения со вписки раньше времени и, тем более, в лес. Да и уходить домой было бессмысленно — до города пешком не дойдёшь, а таксисты к коттеджу не подъезжали — это точно. Автобус с бухими отправили в город, а группа вышибал с фонариками пошли бродить по округе, звать пропавших. Думали, что они выпили лишнего и могли заплутать в лесу. А на улице мороз — не дай бог замёрзнут! Безуспешно, поиски кончились неудачей. Тогда позвонили в полицию. Закончилась эта история тем, что на поляне в лесу нашли трупы, исколотые острыми ветками. Все пять студентов, в состоянии алкогольного опьянения ушли гулять в лес, где были убиты. Полиция ищет виновных среди студентов.

А вот я все понял. Я понял, что слишком долго закрывал глаза. И мне закрывали глаза. Все твердили своё, все давали этому логичное объяснение. Я слишком долго убеждал себя в том, что сосновый лес на самом деле пуст. От одной мысли, что я провёл рядом с тем лесом ночь, что бродил среди деревьев, вслушиваясь в тишину — у меня начинался тремор. Что же, получается? Брат был прав? Это была последняя капля.

Выходит, что люди будут умирать, а никто так и не узнает истины? А ведь никто и не хочет верить в правду! Слепцы... Тогда я просто обязан положить этому конец. Да, это страшно и опасно. Однако ОНО убило моего брата, его семью и ещё нескольких человек. Я обязан найти способ уничтожить Его.

Пару лет назад я участвовал в археологической экспедиции в глухой Сибири. Кругом никаких дорог, максимум – это заросшие старые просеки и раскуроченные колеи, по которым изредка проезжают лишь охотники. Наш студенческий лагерь располагался в двадцати километрах от ближайшей деревни, а это целый день пути, если шагать пешком – и то при лучшем раскладе. Стоило лишь подумать в какой же забытой глуши мы находимся – на душе сразу разгорался авантюристский огонёк.

В лагере, однако, всё было цивильно: имелся генератор, от которого работал насос, качавший воду из реки; погреб, где хранили овощи, и даже баня имелась, представлявшая из себя специальную палатку с установленной в ней печью-котлом. Интернета только не было, вместо него на одной лиственнице висела доска объявлений, где отображали погоду и даже курсы валют (наверняка очень важная информация в этой глуши).

Подъём в шесть утра, весь день раскопки – надо сказать, что это дело не из лёгких. Когда на лес спускалась темнота – собирались всей командой у костра, играли на гитаре, травили байки, страшные истории. А если подождать до середины ночи, то можно было, отмахиваясь от комаров, поглядеть на необычайно яркое звёздное небо, какое в засвеченном городе не увидеть. И спалось отлично – на свежем таёжном воздухе удавалось полностью восстановить силы за шесть часов сна, учитывая, что я тот ещё соня.

Страшно было одному в палатке по ночам – признаюсь. Лес тих и в то же время он наполнен многообразными звуками. Психика в тёмное время суток обостряется, особенно в лесу, и человек впадает в первобытное состояние, когда отовсюду ожидает опасность. Становится понятно, почему древние люди не сомневались в существовании леших и прочих духов: шумы леса превращаются в чью-то ходьбу у палатки, а редкий вскрик безобидной таёжной птицы кажется вскриком человека. И ты зарываешься поглубже в спальный мешок, будто он спасёт от неведомых чудовищ…

У глав экспедиции при себе имелось ружьё – это на тот случай, если придут дикие животные, вроде медведя или волков, ведь на дворе жаркий июль, а летом в тайгу без ружья ходить опасно. Имелись и какие-то ядрёные газухи от медведей, что били струёй аж на семь метров, но владелец ружья (по совместительству антрополог, охотник, управляющий лагерем и просто хороший человек) Константин нас «успокаивал», мол, бывали случаи, когда в медведя всаживали по нескольку пуль, но он всё равно догонял и раздирал охотника, а тут какие-то пшикалки… Потому советовал он нам, что если вдруг услышим далёкий треск кустов, то сразу начинать кидать петарды и шуметь – медведь обойдёт стороной, и лезть к банде бешеных лысых обезьян не рискнёт.

Древнее городище, на котором мы вели раскопки, находилось на берегу мелкой речушки, в метрах трёхстах от поляны с нашими палатками, за густыми лиственницами – даже не видно его из лагеря, а деревья там росли так плотно, что по пути туда можно было и заблудиться. Городище открыли археологической разведкой ещё в 70-ых по рельефным признакам, то есть по рву и валу. В древности ров копали достаточно глубокий, вал высокий, и, конечно же, за тысячелетия деревянные конструкции разрушались, а вот рельефные признаки оставались – по ним и находили поселения. Короче говоря, этот район ещё только начинали изучать.

На большую странность поселения мы наткнулись почти сразу: на вале по его периметру располагались целые сети зольных пятен – следы от древних костров. Такая картина прослеживалась на всех глубинах, во всех культурных слоях, то есть племена разных эпох и культур приходили на это место и уходили, однако всегда сохранялось одно – сеть костров вокруг городища. Неясно, какую роль выполняла эта сеть, вряд ли эти костры использовались для приготовления пищи, поэтому оставалось отделываться лишь предположениями, вроде того, что они использовались в неких ритуалах.

Не меньшей странностью были и находки очень большого количества человеческих костей, беспорядочно разбросанных по городищу. Это точно не захоронения – в самом городище таковых обнаружено не было, поэтому хоронили, скорее всего, где-то вне поселения. Разбросанные кости имели примерно один возраст, из чего следовало, что древние жители погибли единовременно. Эта странность прослеживалась в нескольких культурных слоях, то есть обитавшие здесь племена часто гибли по какой-то причине. Поселение могло быть перебито набегом враждебного племени или истреблено некой эпидемией.

Суеверные одногруппницы Леся и Аня по этому поводу очень пеклись, ведь если здесь так много костей, то наверняка и по ночам здесь бродят сотни призраков… Мы с ребятами этим пользовались и постоянно подшучивали над ними, пугали по ночам и, словно актёры, разыгрывали целые мистические сценки. Однако и сами стремались, когда по ночам из леса доносились всякие звуки. Правда, никто не подавал вида.

Помимо костей находилась орнаментированная керамика, кучу её осколков складировали в лагере под тентом, там же и сортировали «по квадратам», чтобы не спутать находки из разных эпох и мест городища. Иногда находились наконечники стрел, крупные останки сосудов. Удалось найти даже бронзовый нож. Как говорил руководитель нашей практики, которого мы дружески называли дядей Женей, самые первые люди здесь появились около трёх тысяч лет назад, но более точное время можно будет выяснить только после практики, когда отвезём материал в город для проведения радиоуглеродного анализа. Однако, к сожалению, сделать это нам так и не удалось.

К тому дню уже прошло больше недели упорных работ. Я со своим давним другом Витей возил к реке на тачке землю в вёдрах и просеивал её в воде через сито, пока не оставались только большие частицы, которые могли быть упущены при работе. Не самое весёлое занятие, но время короталось за разговорами. Беседу нашу прервал Дима. Он прибежал запыхавшийся, с восторгом в глазах и крикнул нам:

– Бросайте свою ерунду! Мы такое откопали! Не поверите!

Мы не поверили, бросили ерунду и побежали к участку работ. Около ямы собрались все: Леся, Аня, дядя Женя, его помощница Людмила и даже дежурный по лагерю Константин. Как выяснилось – нашли древний деревянный идол. Поломанный, трухлявый, однако по очертаниям угадывались узоры, рисунки, правда, не везде сохранившиеся. Удивительно, как этот кусок дерева вообще не сгнил! Судя по слою, где он залегал – ему две тысячи лет или около того.

– Это сон! Я сплю! – вс ё причитал, как мне помнится, дядя Женя. – Такая редкая находка! Аккуратней кисточками, аккуратней!

Он сказал, что существуют и более древние деревянные находки. Самой древнейшей – одиннадцать тысяч лет, что ещё задолго до пирамид! Однако дереву нужны особые условия, чтобы сохраниться. В этом месте ведь даже и не торфяник!

Мы аккуратно очистили разломанный идол от земли. Он оказался разломан временем на четыре части, что в совокупности по размерам давали три метра с лишком. Вероятно, раньше он был ещё больше. Изображение неизвестного божества было интересно разглядывать, однако времени мало – надо успеть до вечера. Мы занялись переносом частей к лагерю под тент, чтобы уберечь от вероятного дождя. Работали очень аккуратно и осторожно, боялись даже дыхнуть на него лишний раз.

Остальную часть дня мы изучали необычную находку, пытались разобрать узоры, рисунки. Дядя Женя сфотографировал идол во всевозможных ракурсах, сделал зарисовку. На идоле вытесано много различных знаков, но не все можно было различить – многие линии стёрлись временем, где-то древесина истлела, где-то откололась. По оставшимся знакам можно было сказать немногое, тем более, что смысл их был от нас сокрыт. На «голове» было отображено лицо – опечаленное или даже отчаявшееся, судя по раскрытому, будто в крике, рту. В нижней части идола располагался рисунок: лик этого божества в окружении девяти других лиц, как бы привязанных к нему линиями. Остальные изображения на идоле – бессмысленные для нас знаки и узоры. Информации мало, потому было сложно определить, какую же именно стихию олицетворяло это божество.

Команда настолько увлеклись находкой, что ужин сготовили уже в сумерках, когда солнце спустилось за могучие кроны лиственниц, а в холодеющем небе зажглись первые звёзды. Мы расселись на брёвна вокруг костра, уплетали перловую кашу с тушёнкой и обсуждали различные теории по поводу идола. У каждого их придумалось немало. После ужина дядя Женя и Константин направились к радиостанции, сообщать о находке на «большую землю», а остальные продолжили жаркие дебаты у огня.

Совершенно неожиданно из лесной темноты на нашу поляну выплыла фигура человека средних лет, с ружьём за спиной. Дебаты тут же стихли. Посторонний, в такой глуши, да ещё и вооруженный – не самый желанный гость.

Мужчина прервал напряженное молчание – извинился, представился. Оказалось, что он охотник на соболей, бродил по лесу, увидел огонь издали, голоса людей, удивился, что в этих диких местах кто-то есть и решил посмотреть из любопытства.

– Извините, а можно к вашему костру? А то я свой лагерь так и не разбил, а уже темно, да и холодно…

– Конечно, присаживайтесь, – жестом пригласила Людмила охотника. Мужчина шагнул в круг света от костра и расположился напротив нас всех, на пустующих местах дяди Жени и Константина. Мы предложили ему каши, он поблагодарил нас и не отказался. Я только что обратил внимание, что одет он в шубу.

– И что ваша группа делает в такой глухомани? – поинтересовался он, не отрываясь от своего котелка, наполненного перловкой.

– Археологи-студенты. Практику проходим на раскопках.

– И чего раскапываете?

– Древнее городище. Вон в ту сторону если идти три сотни метров.

Охотник глянул за деревья и кивнул головой:

– И нашли чего-нибудь?

– Да! Идол! – вырвалось у Димы. Остальные на него посмотрели с укором, ведь о такой ценной находке лучше не рассказывать незнакомцу. Кто знает, что у него в голове?

– Вот как, целый идол? – удивился охотник. – И что вы с ним сделали?

– Откопали. А потом сюда принесли, под тент, чтоб дождь не замочил, – сказал Дима и, заметив на себе наши взгляды, стушевался. Мне на секунду показалось, что по лицу охотника пробежалась мрачная тень.

– Вот как… – сказал он с некоторой грустью в голосе и задумался. Некоторое время он молчал и был слышен лишь треск костра. Разобравшись с кашей, он ещё раз поблагодарил за угощение и заговорил:

– Удивительное место. Удивляюсь и удивляюсь. Сначала монах, а теперь раскопки и идол. Слишком насыщенное на события место для такой глухомани.

– А что за монах? – поинтересовалась Аня.

– Вы ещё не ходили в его хижину? – удивился охотник. – А я всегда думал, что молодёжь склонна лазить по всяким заброшенным местам.

– Тут рядом разве кто-то живёт?

– Уже не живёт, но раньше жил. Если спуститься к речушке и пойти вдоль берега по течению километров… наверное, пять от вашего лагеря, то можно выйти к его избушке, – охотник оценил наши заинтересованные взгляды и решил продолжить. – Лет, наверное, тридцать шесть было мужику... Кто его знает, зачем ему вздумалось поселиться так далеко от цивилизации, но у каждого свои тараканы в голове. На религии был повёрнут человек – рядом с избой у него даже стояло что-то вроде самодельного храма, напоминающее шатёр из досок. Участок неплохо себе отстроил: и баня, огород большой, стадо овец имелось в пятнадцать голов. Жил в полном уединении несколько лет, совсем редко к нему грибники захаживали, ну или охотники, вроде меня.

Мужчина спрятал свой котелок в рюкзак.

– В ту зиму я на соболей охотился в здешних окрестностях. Место богатое на пушнину, зверь почти не пуганый, даже позволяет себе голос подавать. Своим псом загоняю соболя на самый верх дерева, где ему никуда не деться, а потом стреляю – и дело в шляпе, как говорится. Ну, тут у меня снегоход и поломался. А от своего зимовья я забрался далеко – на лыжах если идти по такому трескучему морозу, то и к вечеру не успею, а в ночи идти по лесу… И вспомнил я, что рядом монах живёт, вышел к речке и дошагал до его избы – уже темнеть начинало. Каково же было моё негодование, когда я обнаружил пустую избу. Окна разбиты, дверь сорвана с петель, внутри всё перевёрнуто. Монаха не было нигде. Недобрые люди сюда наведались, подумал я тогда. Может от них монах и скрывался, может, прошлое у него было криминальным. Жилище покинуто спонтанно, на столе осталась еда. Я осмотрел постройки, овец нет, да и вообще никаких больше животных. В избе ночевать было нельзя – то же самое, что и на улице, потому я стаскал дрова в баню и решил переночевать в ней. От безделья осмотрел избу повнимательней и нашёл… – охотник потянулся к рюкзаку и вытащил потрёпанную толстую тетрадь в чёрной обложке. – Вот эту тетрадь. Тут монах делал записки о событиях, стихи сочинял, ну и тому подобное. Той ночью я её прочитал полностью, пока в бане ночевал. Вот этот отрывок мне нравится больше всего.

Охотник прослюнявил пальцы, отлистал на нужное место и принялся читать вслух:

– Оно похоже на тень, и в то же время это не тень. Оно оставляет следы в снегу и издаёт холодящие всё нутро, вопли, не злобные, а скорее похожие на вой забитого животного: такие же тоскливые и безнадёжные, от чего на душу словно опускается безрадостная мгла. Библейское ли… Я слышал прошлой ночью испуганное скуление пса, блеяние овец. Наружу я осмелился выйти лишь днём и увидел, что все животные мои растерзаны. Следы не волчьи. Следы вообще ни на какую известную мне тварь божью не похожи. ОНО разгневано, и я не знаю, как задобрить его. Конец записи.

Охотник снова оценил наши сосредоточенные взгляды и, кажется, остался доволен.

– И что с монахом случилось? – спросил Витя.

– Я не знаю, – пожал плечами мужчина, после чего закинул тетрадь обратно, водрузил рюкзак за плечи и поднялся. – Спасибо за славный ужин, тепло костра и беседу. А мне пора на соболей идти, аванс надо отрабатывать. До скорого, добрые люди.

Не успели мы и рта открыть, как охотник зашагал обратно к лесу и растворился в густой темноте между стволами лиственниц. Слышались ещё удаляющиеся шаги, но скоро и те были поглощены тишиной ночной тайги. Некоторое время мы сидели молча.

– Типичный трепатель языком, – сказал Витя. – И дневник у него стопудос липовый. Не удивлюсь, если вообще пустую тетрадь нам зачитал, чтобы запугать. А ушёл-то как пафосно – даже плюнуть захотелось.

– А тебя не напрягло, что он в июле-месяце в шубе ходит? – спросил Дима. Я хотел задать тот же вопрос.

– Меня напрягло, что ты ему про нашу находку всё растараторил, болван! А про меховую одежду – так я слышал, что в ней даже летом можно ходить – в ней не жарко.

– Посмотрел бы я на тебя в меховой шубе во время жары!

К костру вернулись дядя Женя и Константин, они сказали, что вертолёт с «большой земли» для транспортировки пришлют в ближайшие дня два-три, а пока надо интенсивно продолжать работы, ведь не исключено, что здесь могут иметься ещё идолы. А мы, в свою очередь, рассказали о необычном охотнике, что забрёл сюда и об его истории.

– А ушёл он куда?

– Обратно в лес, на соболей охотиться.

– На соболей? В июле? Кто же летом на соболей охотится? Они же линяют в это время, – удивился Константин, а затем, после небольшой паузы, добавил:

– Так, слушайте меня внимательно. Если этот мужик вернётся ночью – сразу кричите и поднимайте весь лагерь. Хреново, что он знает об идоле. Возможно это браконьер, а значит, ему нужны деньги. Этот идол дорогого стоит… У меня ружьё, поэтому я посторожу первую половину ночи. Евгений, вы тоже умеете обращаться с ружьём, сможете меня сменить во второй половине?

– Да-да, без проблем.

– Так, а остальные отбой, время позднее.

Первая часть: https://pikabu.ru/story/vopl_chast_pervaya_6249002

Ту ночь я спал с противомедвежьим газовым баллончиком в обнимку. Конечно, если тот мужик всё-таки вздумал бы вернуться и отнять находку – шансов у меня против него оказалось бы мало. Да и Константин, стороживший тент с находками, хоть и имел ружьё, но всё равно при этом был беспомощен. Ведь если некто начнёт стрельбу из густого леса – Константину придётся тяжко. На открытой поляне он отлично виден. Достаточно будет лишь незаметно подобраться поближе и хорошо прицелиться. Даже если браконьер промажет, то у Константина будет слишком мало времени, чтобы определить, откуда ведётся стрельба и зарядить в ответ. Снимешь человека с ружьём – идол твой, а студентам останется только убегать.

Это меня напрягло, и я вышел из палатки, чтобы рассказать о своей мысли сторожу. На что тот отмахнулся.

– Это соболятник. На соболя с большими ружьями не ходят – используют мелкашки. Если он в здравом уме, то не будет рисковать, увидев кого-то с ружьём покруче, – Константин указал на своё ружьё. – Двенадцатый калибр, стреляю пулями Бреннеке. Этой штукой можно валить медведя.

– А я слышал, что человека и мелкашкой можно убить.

– Мелкашкой можно ранить и ранить хорошо, например, если стрелять в живот. А чтобы пробить мне череп – ему придётся подобраться очень близко. И даже в этом случае я сомневаюсь, что получится пробить кость, – сказал Константин и усмехнулся. – Не боись. На самом деле нет гарантий, что он и вовсе захочет украсть находку. Тем более, что увидит у меня ружьё.

Я вернулся в палатку, однако всё равно остаток ночи спал беспокойно. Если даже за небольшую часть идола на черном рынке могут отвалить много денежек, то опасность исключать нельзя. И всё же, никто ночью к лагерю не заявился.

В шесть утра подъём, завтрак, и в семь мы уже приступили к работе на раскопе. Копали с гораздо большим энтузиазмом, чувствовали себя настоящими учёными, первооткрывателями. Мы только студенты, а уже отрыли такую редкость!

Особый энтузиазм обуял Диму. Он слишком ускорился, работал с полной отдачей, со стороны казалось, будто он хочет прокопать планету насквозь. Поэтому, когда наступило пекло – он быстро растратил свои силы. В полуденный часовой перерыв он просто свалился в траву и уснул. А после перерыва проснулся вялым, разбитым и очень сильно снизил темп, сделался ворчливым и, кажется, возненавидел археологию, хоть на вторую половину рабочего дня остаются несложные мелочи, вроде зачистки раскопа и его уборки.

Дядя Женя выдвинул гипотезу, что десять лиц на рисунке в нижней части идола – это целый пантеон богов, а так как лицо найденного идола отображено в центре пантеона и к нему тянутся линии от остальных девяти божеств, то, скорее всего, мы добыли самое главное божество. Следовательно, возможно откопать здесь целое капище. Однако, ничего выдающегося тем днём мы не нашли: только осколки керамики, да один маленький сосуд-чашу. Новый истукан не откопали, вероятно, капища в этом месте не было.

Во время раскопа мы много обсуждали и рассказ охотника. Выходило, что совсем неподалёку находится целая заброшенная изба, да ещё окутанная такой большой тайной исчезновения монаха – настоящий магнит для любителей всего загадочного. Конечно, на слово верить охотнику нельзя, но мы оказались заинтригованы историей, а потому не сходить к избе и не наделать кучу атмосферных фотографий было бы настоящим преступлением.

Главными инициаторами похода был я и Витёк. Аня и Леся увязались за нами, но было видно, как они трусят, а вот уставший Дима попросил нас от него отвалить и после раскопа сразу ушёл в палатку. Интересовал его только сон.

Мы подошли к дяде Жене отпрашиваться с вечерней лекции. Поначалу он не одобрил нашу затею, но рассудил, что мы уже люди взрослые и потому разрешил поход. Напоследок он сделал наставление, как ориентироваться на местности, а так же поставил условие, чтобы вернулись до темноты.

С собой мы набрали немного еды, видеокамеры, газухи и петарды для отпугивания медведей, а так же рацию для связи, после чего вышли к речке и двинулись вдоль берега по течению в путь. Берег был затянут высокой, по пояс, травой, поэтому мы двигались по лесу, не выпуская реки из вида. Девушки смертельно боялись пауков, поэтому плелись сзади, а в авангарде шагали я и Витя, в руках мы держали длинные ветки, которыми сшибали с пути огромные паутины, растянутые между стволов лиственниц. Некоторые паутины перетягивали расстояния в метров пять! Сети лесных пауков прямо как нити. Даже скрипят, когда рвутся. Да и сами пауки жирные, уродливые – домашние пауки кажутся милашками на их фоне. Пройдёшь по лесу – пол дня потом мерещится, что по тебе кто-то ползёт.

Солнце склонялось к горизонту всё ниже. Шагали мы быстро, чтобы хватило времени всё осмотреть. Примерно через час ходьбы в просвете между деревьями увидели постройки. Небольшая изба с синими резными окнами стояла ближе всего к лесу, за ней расположились окосевший сарай, видимо, для овец, и маленькая баня. В конуре перед входом в сарай когда-то жил пёс. Ржавая цепь лежала на земле, венчал её разорванный ошейник. За постройками раскидывалось приличных размеров поле, всё заросшее травой. Это раньше было огородом.

– Охотник про церковь рассказывал. И где же она? – спросила Аня, когда мы всё окинули беглым взглядом.

– Не про церковь, а про какой-то импровизированный храм из всякого хлама, – поправил её Витёк. – Кто его знает. Может, приврал.

Пока мы разыскивали «импровизированный храм», то я чуть ли не провалился в глубокую яму. Погреб, судя по всему. Деревянный щит, который должен был прикрывать яму, лежал неподалёку, а в высокой траве заметить дыру было сложно, особенно когда глядишь по сторонам. Мы посветили фонариками вниз, там обнаружилось целое помещение, были видны старые мешки с картофелем. По лестнице спускаться не стали – ступеньки её казались хлипкими.

Обещанный «храм, похожий на шатёр» мы не отыскали. На открытом месте в поле увидели только кучу обугленных брёвен.

– Похоже, на этом месте когда-то и стоял «храм», – сделал вывод Витя.

– Неужели подожгли? – ужаснулась Леся.

– Вряд ли кому-то потребовалось его поджигать. Да и зачем? Шатёр был высоким и стоял посреди поля. Вот молния по нему и шандарахнула, – ответил Витя. Он всему находил логичное объяснение.

Мы вернулись к избе. Окна были разбиты, а дверь вышиблена. Всё, как и рассказывал охотник. Я осмотрел дверной косяк. Петли выкорчеваны, словно некто с огромной силой ударил снаружи. Сама дверь влетела внутрь избы.

– А дверь-то выбивали, – заметил Витя. – Всё-таки монах кому-то насолил.

– Странно, что она вовнутрь открывалась, – сказала Аня. – Обычно же открываются наружу.

– В тайге по-другому. Это чтобы снег было легко разгребать, когда вход завалит, – ответил Витя. Я обратил внимание на вбитую в дверь иглу. Она торчала острием к улице.

Вся изба состояла из одного помещения. Имелась большая русская печь, потрескавшаяся и осыпавшаяся. Посреди комнаты на боку лежал совсем хиленький столик, а у тёмных бревенчатых стен размещались лавочки. Кастрюли были раскиданы по полу. В одной из них была еда, но сейчас уже и не определить, что ел монах в свой последний день – всё сгнило. В углу напротив печи стояла кровать, аккуратно застеленная, словно бы совсем недавно. Только грязное и запылившееся покрывало напоминало, что здесь уже давно никто не ночевал. В другом углу была приколочена полка, со стоящими на ней иконами.

– И не разграбили избу! Даже иконы не стащили! – удивился Витёк.

– Тебе лишь бы стащить чё-нибудь, – съязвила Леся.

– Мародёры сразу растаскивают, как только прочухивают, что дом заброшенный, – сказал Витёк. – А тут… С другой стороны, а кому захочется тащиться двадцать километров по лесам?

Мы осматривали хижину и фотографировали всё подряд. Аня нашла под кроватью монаха чемодан и, как подобает истинному археологу, стала там рыться. В вещах она откопала фотоаппарат. Плёночный.

– А вот это интересно!

Вся команда тут же окружила находку.

– Жалко, что не цифровой, – сказала она. Фотоаппарат прошёлся из рук в руки. Здесь могли быть ответы на наши вопросы.

– Это мы полюбасу с собой возьмём, – я сунул фотоаппарат в рюкзак. – Чтобы узнать, что здесь случилось. Проявим фотки как-нибудь.

Закончив с осмотром, мы поставили стол на ноги, сдвинули к нему лавочки и приступили к ужину. В таких загадочных и необычных местах любая еда становится в разы вкусней. Мы обсудили, что же могло приключиться с монахом и в целом сошлись на мнении, что сюда явились его давние враги, от которых он и скрывался во многих километрах от цивилизации. Выдвигались и различного рода мистические теории, вызванные историей охотника, но Витёк их все умело опроверг, ведь действительно не было никаких оснований верить в байку, рассказанную у костра.

Необычности начались, когда мы вышли во двор. Леся вдруг заметила выцарапанный на стене избы знак.

– Смотрите, – позвала она нас. – Ничего не напоминает?...

Всем нам этот знак оказался знаком. Ровно такой же был высечен на идоле. Чтобы убедиться – мы сверились со вчерашними фотографиями. Полное сходство. Совпадение? Знак достаточно сложен, для того, чтобы это оказалось лишь совпадением.

– Кто-то из вас его высек? – спросила Аня. – Я знаю, вы на такие выходки способны.

– Чем? – усмехнулся Витёк. – Моим ножом такого не сделать, тут глубокий порез. Наверное, топором работали…

– Так я вам и поверила.

– Да ты сама глянь, порез давнишний, дерево уже выцвело на солнце.

Витя вытащил нож и нацарапал рядом борозду. Свежий порез выглядел ярче.

– Я же говорила, что здесь что-то неладно! – растерялась Леся.

– «Прохладно», – передразнил её Витя. – Этот знак может быть популярным в этих местах.

– Ой, колись – ты и нацарапал его, – поморщилась Аня.

– Как? Знак старый, тем более мы всегда были у вас на виду. Отвечаю – это не я.

– Тогда кто?

– Тому идолу две тысячи лет…– сказала Леся. – Культура того племени позабыта. Как этот знак может быть популярным? Среди кого популярным? Православный монах его высек?

– Всегда можно найти рациональное объяснение. Может и монах высек. Или ты хочешь сказать, что это сделали инопланетяне? – Витя усмехнулся.

– Ну давай, придумай объяснение! – завелась Леся. – Тому куску дерева две тысячи лет, потом к нам пришёл странный мужик из леса и рассказал, что здесь что-то происходит. И теперь ты собственными глазами видишь, что этот знак – точно с идола! Храм здесь сожжён, дом перевёрнут, а монах пропал. И где твоё разумное объяснение?

– Я обязательно его придумаю, угомонись, – ответил Витя.

Находиться здесь стало напряжно, но от этого моё любопытство только ещё больше разгорелось. До заката оставалось немного времени, тени становились длинней. Пора поворачивать назад, чтоб не получить от дяди Жени нагоняй. Пока я фотографировал знак, чтобы потом показать его руководству практики, Витя прошёл к ещё не проверенным хозяйственным постройкам. Я тоже решил последовать за ним. Ровно в этот момент он распахнул дверь бани, замер, затем пошатнулся и тут же отпрянул. Его согнуло пополам и вырвало только что съеденным ужином.

– Твою мать… Твою мать… – выдавил он из себя.

– Что такое?

– Там человек мёртвый… – ответил Витя и кое-как подавил новый рвотный позыв. Девушки хором ахнули.

Даже не подходя к бане, я почувствовал сильный запах гнили.

– Монах? – спросил я.

– Не знаю… Ух, мне аж плохо стало, – сказал Витя. Он, пошатываясь, отошёл от бани, глотал свежий воздух. Аня и Леся что-то взволнованно причитали, сами не свои, а я вдохнул побольше воздуха, включил фонарик, подошёл к распахнутой двери и глянул внутрь.

На банном полке лежала изуродованная гниением уже почерневшая и сморщившаяся фигура человека в шубе. Мертвец иссох, глаза его провалились, а от тела остались лишь волосы и чёрные кости. Были видны старые и высохшие разводы трупной жидкости на дощатом полу – это когда-то на ранних стадиях разложения вниз стекало сгнившее мясо, превратившееся в кремообразную жижу. Рядом с мертвецом лежало ружьё. И толстая тетрадь в чёрной обложке. Её узнал я сразу – это тетрадь монаха, которую видел вчера у костра. Да и шуба знакомая. Сомнений не было никаких. Я отошёл подальше, подышать свежим воздухом.

– Ну чего там? – спросила Аня.

– Короче, это тот самый вчерашний охотник, – сразу бахнул я.

– Как это «охотник»? – девушки побледнели ещё сильней.

– Да быть не может, – сказал Витя. – Он там уже разложился ведь.

– Сходи и проверь ещё раз, – предложил я ему. Витёк поколебался, однако сходил к двери снова. За ним потянулись и девушки, но их я туда не пропустил – мало ли чего у них с головой может произойти после такого. Обратно Витя вернулся с совершенно другим лицом. На этот раз рационального объяснения он дать не смог.

Первая часть: https://pikabu.ru/story/vopl_chast_pervaya_6249002

Вторая часть: https://pikabu.ru/story/vopl_chast_vtoraya_6249352

Третья часть: https://pikabu.ru/story/vopl_chast_tretya_6249809

Четвёртая часть: https://pikabu.ru/story/vopl_chast_chetvyortaya_6249889

Обратно к лагерю шли уже с фонариками. Шансы на спасение от твари, если оно действительно боится света, находились прямо в наших руках. Только сработает ли искусственный свет, заменит ли огонь костра? Я вслушивался в тишину, в любой момент ожидал нападения, постоянно оглядывался. К общему напряжению присоединилось чувство, словно на нас кто-то смотрит из глубины леса. Темнота сужала видимость, а луч слабого фонаря терялся среди деревьев, поэтому увидеть там кого-либо было нельзя. Только если существо подойдёт достаточно близко. Полагаться оставалось на слух и скорость реакции.

Мы вышли к лагерю, Евгений сразу направился к палатке Константина. Однако ружья там не оказалось. Наверное, он его забрал с собой. Но куда все могли уйти? Судя по разбросанным вещам, лагерь покидали в спешке. Я быстро сбегал до своей палатки и вытащил видеокамеру – абсолютно всё необходимо фиксировать, нужны доказательства. Как только я включил её, то сразу услышал испуганный голос дяди Жени:

– Господи…

Я обернулся. Около тента с идолом стоял к нам спиной охотник. Он был освещён лучом фонаря Евгения, поэтому я сразу же запечатлел умершего на видео.

– Раскопали-то раскопали, – заговорил охотник. – Зачем выносить было? Вещи должны оставаться на своих местах.

Охотник повернулся к нам лицом и искренне улыбнулся:

– Здравствуйте, люди добрые. Вот мы и встретились снова.

– Что ты сделал с остальными? – спросил Евгений. Я заметил, что он держит в дрожащей руке нож и подумал, что надо бы убегать. У охотника ружье, хоть и мелкашка. Вот только настоящее ли оно? Материальное ли?

– С остальными? Я ничего с ними не делал.

– Тогда где же они? Куда делись?

– Пока не знаю, честно, – сказал умерший. – Но если они куда-то уже пропали, то, скорее всего, вы их больше не увидите. По-крайней мере не всех – уж точно.

– Что ты такое несёшь? – схватило дыхание у Евгения. – У вас тут банда преступников?

– Преступников? – охотник по-доброму рассмеялся. – Мы не преступники уж точно. Это вы преступники, если рассудить. А преступников необходимо наказывать.

– А ты только попро…

– НО! – перебил Евгения охотник. – Все заслуживают искупления, иначе было бы несправедливо. Присоединяйтесь к нашему Празднику.

– Какому ещё празднику?

– Идите за мной, – охотник развернулся и направился к лесу. – Возможно, Он вам даст шанс.

– Мы никуда не пойдём! – сказал Евгений. Охотник дошагал до края леса и повернулся к нам снова.

– А ты? – спросил он у меня. – Позволишь выбирать за себя?

– Никуда не пойду без объяснений, – ответил я.

– А этого не объяснить словами. Через это нужно просто пройти, прочувствовать. Возможно, это будет самым важным днём твоей жизни, после него ты прежним не станешь. Но всё зависит не от меня и даже не от Него. А только от тебя, – охотник выдержал паузу, но я покачал головой, после чего он словно бы пришёл в ярость – это читалось по лицу, однако он умело подавил вспышку гнева.

– Хорошо. Значит, с этого момента мы по разные стороны баррикад, – сказал умерший и скрылся в таёжной тьме. Меня снова охватил приступ сильного страха, захотелось бежать, нестись сломя голову. А может всё-таки стоило пойти за ним? Может, меня бы отпустили живым?

– За мной! – дёрнул меня за собой дядя Женя. Мы прибежали к палатке с радиостанцией, Евгений буквально вломился внутрь, а мне сказал сторожить снаружи, смотреть, чтобы никто не подобрался.

– Не разнесли! Целая! – донеслось изнутри. Я озирался, оглядывался, крутил лучом фонаря во все стороны. Света не хватало, фонарь светил тускло, прямо как в кошмарном сне. Скоро из палатки послышался голос Евгения. Он связался с «большой землёй» и звал на помощь, требовал срочно прислать вертолёт и вооруженных полицейских, рассказал, что лагерь опустел, вероятно, неизвестные взяли группу в заложники или же и вовсе расправились со всеми.

В этот момент до меня донеслись звуки. Мелодия. Из глубины леса, потому что она была приглушена чёрными стволами лиственниц. Это был целый хор флейт или каких-то других духовых инструментов. Затем раздались ритмичные удары, и послышалось тонкое женское пенье на довольно своеобразном языке. Мелодия была ошеломляюще красивой и пробирающей до костей настолько, что я даже позабыл о страхе, о том, где нахожусь. Возникло странное ощущение, словно я уже слышал эту песнь раньше, такое чувство появляется, когда внутри сна вспоминаешь древний сон, который уже давно позабыл, но какие-то глубинные уголки подсознания ещё хранят воспоминания и нужно только лишь извлечь их наружу. Я был уверен – я слышал эту мелодию в своих снах!

Евгений вышел из палатки и тоже прислушался, замерев. Мелодия продолжалась, а по моим щекам непроизвольно лились слёзы – я не мог объяснить, откуда взялось такое сильное чувство, мне захотелось уйти в лес, присоединиться к тем, кто исполняет эту песнь, я уже двинулся вперёд, но меня вовремя остановил Евгений.

– Ты куда? Что с тобой?

Мелодия оборвалась теми же ритмичными ударами. С нею исчезло и необъяснимое ощущение, какое может испытывать человек, вернувшийся домой после долгого странствия, прекратилось слезотечение. Я как бы опомнился. В следующее мгновение из глубины леса донёсся чудовищный вопль, ужасающе тоскливый и безнадёжный, от чего, как и описывал в дневнике монах, на душу спустилась безрадостная мгла. Такой голос мог иметь только Бог Отчаяния.

– Это и есть ОНО? – похолодел Евгений. Не было никаких сомнений. Этот вопль не мог принадлежать ни зверю, ни человеку. Оно приближалось. Мы, как бы сговорившись, одновременно бросились к костру и принялись его разжигать. Угольки уже истлели, поэтому мы накидали хвороста, сухих толстых веток, выплеснули сверху всю жидкость для розжига. Опасались не успеть, вопль стремительно приближался, трещали кусты. Евгений чиркнул спичкой и запустил её в кострище. Вспыхнуло, загудело пламя, огонь взметнулся кривыми языками ввысь. Вокруг нас теперь появился яркий круг света, круг безопасности. Мы вглядывались в черноту тайги, в сторону, откуда доносились приближающиеся вопли. Оно уже совсем близко! По звукам можно было определить, что до нашей поляны твари оставались считанные метры. А потом вопли оборвались, у самого края леса, однако всё равно разглядеть там что-либо было нельзя.

– Значит, оно всё-таки боится света! – обрадовался Евгений. Раздались сильные удары, что-то хрустнуло, затрещало. Прямо на наш костёр стала заваливаться высокая лиственница. Мы отпрыгнули в сторону, за область светового круга, однако дерево не дотянулось до костра, и его верхушка рухнула в четырёх метрах. Исторглись безумные вопли, из леса прямо в нашу сторону вырвалась большая чудовищная тень, при виде которой оставалось только одно желание – закрыть глаза и ничего не видеть. Мы вломились в световой круг в самый последний момент. Существо взвыло, а когда я вновь повернул видеокамеру в его сторону – оно уже скрылось в тайге.

– Надо было валить еще когда нашли труп! – сказал Евгений, его трясло. Меня тоже пробила крупная дрожь. – Напроситься на вертолёт к полицейским. Чёрт возьми, и как я раньше не поверил?

Вопли прекратились, слышались только шорохи, звуки движения. Оно рыскало вокруг нашего лагеря, как бы выбирая с какой стороны лучше всего к нам подобраться.

– Полтора километра… – сказал Евгений. – Ты хорошо бегаешь?

– На спринтерские хорошо, а вот на длинные дыхания не хватает, – признался я.

– Это плохо. Я тоже неважно бегаю.

– А зачем бежать? Может, останемся здесь до утра? Оно не подбирается ближе.

– Я бы ни за что не решился бежать полтора километра и остался бы здесь. Вот только у нас не хватит дров, – Евгений указал на небольшую кучку хвороста и толстых ветвей. – Этого до утра не хватит.

Меня объял ужас только лишь от одной мысли нестись к посадочной поляне через ночную тайгу, с разъярённым древним существом на хвосте. Получится ли нам удрать? Тварь бегает быстрее нас – это очевидно!

– У нас не получится, – сказал я. – Вы сами видели, как оно вылетело из леса.

– Получится, – ответил Евгений, похоже, не убежденный в своих же словах. – У нас есть фонари, главное не подпускать его близко.

– Может как-то посигналить вертолётчикам? Пусть сюда приземляются.

– Поляна не подойдет, палатки придётся сдвигать, а мы не сможем выйти за пределы костра.

– Так пусть скинут верёвку!

– И как ты им это скажешь?

– Не через лес же бежать, там и заблудиться не сложно.

– Я знаю. Мы можем остаться у костра, с вертолётом прибудет полиция. Они долго ждать нас не будут. Возможно, прилетят снова к поляне.

– Или двинут на встречу к нам полицейских. Оно же их всех перебьёт!

– Они вооружены и у них стопроцентно будут фонарики.

– Додумаются ли они, что существо боится света? И смогут ли вовремя среагировать?

– Нет гарантий, – дядя Женя задумался.

– А что, если сжечь идол?

– И разозлить тварь ещё больше? Тебе не жалко будет культурное наследие?

– Как бы самому из леса выбраться.

– Тут тоже гарантий нет, только находка пропадёт. А в ней может содержаться ответ.

– Хорошо, может тогда поджечь весь лес?

– А вот это хорошая идея, – Евгений словно бы посветлел. – Конечно, нас могут посадить за это. Но… Зато останемся в живых. Ты снимаешь это на камеру?

– Да, – ответил я.

– Думаю, что полицейские нас поймут, – Евгений выхватил сухую ветку из кучи хвороста и поднёс к костру. Скоро ветка загорелась, как факел, Евгений высмотрел, куда бы кинуть её и запустил в заросли. Подожглась трава. Пламя медленно распространялось по лесному ковру.

– Жаль, что все сухие деревья рядом повырубали, – сказал дядя Женя. – Верхового пожара вряд ли получится добиться.

– Огонь точно привлечёт полицейских к поляне, заподозрят неладное, – я схватил ещё одну ветвь, поджёг и бросил в лес. Таким образом мы закинули несколько горящих веток, что сильно сократило наши запасы хвороста, зато вокруг стало светлее. Трава выгорала, оставляя за собой умирающие огоньки. В некоторых местах загоралась кора деревьев, однако лениво и неохотно.

– Смотри! – показал Евгений в сторону тента с идолом. Около него стояло двое: пожилой мужчина с посохом и в волчьей шубе и необычно высокая рыжая девушка. Прямо как с той фотографии. Они разглядывали идол и о чем-то говорили. Девушка посмотрела в сторону костра, и мне удалось разглядеть её утончённые черты лица, совсем юная и красивая, однако чёрный взгляд её излучал ощущение опасности. Эти люди надолго у тента не задержались, что-то сказали нам (показалось, будто бы лишь мне) на своем неизвестном языке и исчезли в тайге.

Тварь утихла, а может быть и вовсе ушла. Скоро мы услышали шум лопастей. Лагерь залило ярким светом вертолётных фар. Мы принялись носиться, обращать на себя внимание, размахивать руками. Вертолёт завис над поляной, наверное, лётчики заметили небольшой пожар, что мы здесь устроили. Затем вертолёт двинулся в сторону посадочной поляны, в ответ на что мы скрещивали руки, падали на колени, всячески пытались дать знать, что мы не пойдём следом, что нам необходима помощь. Вертолёт завис над краем леса. Из громкоговорителя донеслось:

– Двигайтесь за вертолётом, чтобы не заблудиться! Мы будем лететь медленно!

Вот она, надежда на спасение! Мы очень обрадовались такому повороту событий и сразу кинулись следом, к пятну света от яркой фары. Вертолётчик хоть и сказал, что будет лететь медленно, однако, чтобы держаться внутри светового круга нам приходилось бежать сломя голову. Очень скоро мы начали задыхаться: нестись по неровной поверхности, постоянно спотыкаясь, было очень тяжело. Только ужас не давал нам остановиться, посмотреть назад. Но силы заканчивались, пятно света ушло вперёд, а мы оказались в темноте. Лётчик заметил, что мы рьяно пытаемся держаться именно в лучах фар, подумал, что у нас нет фонариков и сильно сбавил ход. Получилось идти быстрым шагом, мы перевели дух. Кажется, что тварь не преследовала нас.

Под конец пути лётчик всё-таки ускорился и ушёл вперёд, а мы снова бросились бежать. Вертолёт осветил поляну и начал совершать посадку, как вдруг сзади разразился дикий вопль, послышался треск кустов. Оно стремительно приближалось. Я включил фонарик, однако обернуться смелости не хватало. В ужасе мы вырвались к поляне, быстро подбежали к вертолёту, оказались в свете фар. Только тогда я на секунду посмотрел назад. Оно не осмеливалось выйти из тайги, но все так же продолжало выть.

Поляну захватил сильный вихрь, вертолёт сел. Только дверь открылась – мы ворвались на борт.

– Улетайте! – кричали мы. – Улетайте, скорее, здесь опасно!

На борту оказалось несколько вооружённых автоматами человек, в военной форме и шлемах. На их спинах красовалась надпись «ФСБ». Естественно, что сюда прислали спецназ, ведь мы сказали, что неизвестные взяли нашу группу в заложники или устроили резню. Но как теперь объяснить, что никаких преступников не существует, зато есть непостижимая древняя тварь? Спецназовцы спросили, сколько их. Мы же рассказали, всё как есть, о некоем существе, что всё снимали на видеокамеру и у нас есть доказательства. Нам ответили, что никого они не видели, пока летели на вертолёте, никаких зверей. Однако, из леса вырывались вопли. Решили взлететь. Затем направили фары в тайгу и дали большой круг над лесом. Никого. На тепловизорах тоже оказалось пусто.

– Вы зачем поляну подожгли?

– Оно боится света, – сказали мы. Наш ответ не восприняли всерьёз, однако продолжили кружить над тайгой. Пролетая над лагерем, мы увидели, что пожар всё-таки не разгорелся и затух. После этого ещё примерно час делали облёт окрестностей, с помощью тепловизоров пытались выцепить преступников или выживших, но никого не нашли и потому лётчики повернули к райцентру.

– С утра сюда забросят поисковые группы, – сказал один из ФСБшников. – А мы сделали всё, что в наших силах.

***

Последующие дни развивались стремительно. Нас вернули в райцентр, где мы сразу же все рассказали, предъявили отснятые видео, с запечатлённым на них неизвестным существом, умершим охотником и мужчиной с рыжей девушкой. За дело взялось ФСБ. Видео проверили на монтаж, а меня и Евгения отправили на психиатрическую экспертизу, которую мы успешно прошли. Нас признали вполне здоровыми.

Утром в тайгу забросили два вооружённых поисковых отряда с розыскными собаками, совершили авиаразведку. Псы быстро вышли на след и уже в полдень одна из поисковых групп наткнулись на разодранный первый труп – Аня. На большом расстоянии от первого трупа другая поисковая группа нашла ещё два тела, принадлежащих Диме и Вите. Когда вечером мёртвых доставили к судмедэкспертам, то опознавали их мы. Это был очень жуткий удар для меня – увидеть своих друзей мёртвыми. С Витей я и вовсе был знаком со школьной парты. Полицейские держали нас в участке, отобрали телефоны, чтобы мы никому ничего не сообщили. Шум им был не нужен, особенно, когда ещё толком не разобрались в этой чертовщине.

С наступлением темноты связь с одной из поисковых групп оборвалась. Сразу же выслали вертолёт. Как выяснилось – все участники группы были жестоко разодраны. Кучи гильз вокруг свидетельствовали о попытках отстреливаться, но ничего у них не вышло. Солдаты рассыпались, вместо того, чтобы занимать круговую оборону, разбежались. И я вполне понимал их, так как мне самому доводилось видеть Тварь.

Вторую поисковую группу немедленно вывели из леса, им удалось заметить в лесу людей, что успешно от них скрылись. На следующий день в район стянули большие силы: несколько вертолётов, солдат и даже бронетехнику. Как бы мы не надеялись на спасение остальных – надеждам пришлось рухнуть. Нашли тела Константина, Леси и Людмилы. Они убежали дальше всех. Выходило так, что трупы оказались разбросаны по территории диаметром до тридцати километров. Сложно представить, чтобы им удалось забраться так далеко всего за одну лишь ночь.

Местные заметили подозрительную активность военных, поползли слухи. Власти объясняли это тем, что в лесу засела группа террористов. Впоследствии эту версию и сделали официальной, состряпали убедительную историю и выдали её по телевизору. Террористов якобы уничтожили, но небольшой контингент солдат ещё удерживали, те места оцепили и поставили систему датчиков, чтобы не подпустить туда грибников или охотников.

В детали дальнейшей военной операции мы посвящены не были. Всё это нам рассказал прибывший специалист, через пять дней после начала событий. Он посоветовал нам забыть о произошедшем, для нашего же блага.

– Ваши друзья уже мертвы и с этим ничего не поделать. Военные предприняли всё, что только в их силах и им удалось выследить Тварь, – сказал он.

Руководствовались простой логикой. Если известно, что оно боялось света, значит, оно должно было где-то укрываться днём. Используя геологические карты, вычислили всевозможные места образования карстов, а затем наткнулись и на пещеру. После суточного наблюдения за ней выяснилось, что это действительно логовище существа. Штурмовать пещеру – значило потерять слишком много людей. Поэтому её завалили взрывом, а по периметру расставили генераторы и прожектора. После этого существо больше в тайге не появлялось.

Я не знаю, правду ли нам тогда рассказал специалист или же солгал. Быть может, то древнее существо оказалось не по зубам человеку, а чтобы охладить наше любопытство и успокоить – придумали эту сказку. С нас взяли подписку о неразглашении в течение двадцати пяти лет, предупредили, что за нами будут тщательно следить и отпустили.

Всем, кто задавал мне вопросы (в том числе и матерям погибших друзей), я рассказывал выдуманную тем же специалистом легенду, будто на нас напали террористы. Нам и Евгению удалось ускользнуть, нам повезло, потому что мы тем днём давали показания в полиции, потому мы избежали расправы от бандитов. В эту ложь верили. А смогли бы поверить в правду?

Дальнейшая судьба идола мне так и неизвестна. Быть может, его тайно изучают исследователи, а может его и вовсе не осмелились вывезти из проклятой тайги. Я искал информацию о племенах и народах, что жили в тех местностях тысячелетия назад, их культуры, но сведения оказались очень скудными – об этих племенах даже я знал больше, чем сам Интернет.

Особое место в моей памяти почему-то заняла высокая рыжая девушка с чёрным взглядом. В первый месяц она каждую ночь снилась мне, что-то хотела сказать, судя по всему, это были скорее просьбы. Я то ли не мог разобрать её речь, то ли после пробуждения попросту забывал сказанное. Со временем сны с ней прекратились.

И вот прошло два года. Я влился в ритм жизни, нашёл себе работу, далёкую от археологии и истории, ибо попросту не смог бы работать на раскопе. Мысль постоянно бы возвращалась на то самое место у небольшой речушки, к проклятому древнему идолу и погибшим друзьям. С помощью психотерапии мне удалось вытеснить эти воспоминания из повседневной жизни. Однако по ночам я ещё долго буду погружаться в мир больных снов и видеть в кошмарах окутанную необъяснимым страхом тайгу, из глубин которой доносится холодящий душу вопль.

Первая часть: https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_5513779

Вторая часть: https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_chast_vtoraya_5514013

Третья часть: https://pikabu.ru/story/krovavyiy_bor_chast_tretya_5514180

Что мы имеем? Серию убийств, совершённых одним почерком. Поляна, утыканные острыми ветками тела. Раньше подозреваемым был мой брат Тимур, однако теперь у него есть алиби — он мёртв. Он не мог убить первокурсников. Теперь же под подозрения попадает любой студент с коттеджной вечеринки. Только вот студенты вряд ли знали каким способом была убита семья Тимура и не могли бы воспроизвести такие же зверства. Почерк принадлежит явно не им. В чем смысл этого почерка? Зачем уродовать тела ветками? Какова цель убийств?

Пятеро первокурсников были убиты на той же поляне, что и семья брата. Некто убивал своих жертв именно когда они случайно забредали на ту самую поляну. Брат в своём дневнике описывал исколотого таким же образом пса, которого его дети, если верить записям, отвели на поляну "в жертву" некому существу из соснового бора. Слишком много совпадений. Тимур видел нечто из леса... В таком случае дневник брата всё объясняет, добавляет в паззл недостающие кусочки и позволяет разглядеть цельную картину. В лесу определённо живёт нечто сверхъестественное.

Что предпринимает полиция? Да, они определённо усмотрели взаимосвязь между смертями, они тоже знают о существовании дневника Тимура, однако не будут же они писать в протоколах "убиты неизведанным чудовищем, лес подлежит сожжению"! Полиция прочёсывала лес в поисках следов убийцы, но ничего не нашла. Допрашивали соседей — безрезультатно. Улик нет. Дело, очевидно, в тупике и ничего с этим не поделают. Поэтому остаётся полагаться только на свои силы, либо же продать коттедж и навсегда забыть. Вот только получится ли? Не съест ли меня совесть за бездействие? Не будет ли это значить, что кровь последующих жертв будет на моих руках? Выдержу ли я это самобичевание? Кажется, что нет.

Судя по всему, ОНО обитает в лесу и нуждается в деревьях. Оно способно перемещаться на большие расстояния, но предпочитает сосновый бор у коттеджа. Почему именно тот сосновый бор? Убийства происходят на одной и той же поляне, ОНО словно охраняет некую область. Однозначно там его логово. Но почему именно там? Я смотрел на карту и пытался понять чем же выгодно то место. Быть может там чьё-то захоронение? Конечно, звучит как бред, но ведь сама ситуация — это бред с точки зрения "здравого смысла".

С друзьями договориться не получилось. Я беседовал с ними на тему дневника брата, тонко клонил к тому, что он имеет отношение к убийствам студентов, но друзья оказались настроены очень скептично и я даже не стал предлагать им пойти со мной. А хотелось бы получить их поддержку — у одного из них было гладкоствольное ружьё. Правда, кто знает, помогли бы тут пули? С другой стороны, кресты и святую воду против необъяснимого применяют только в дешёвых фильмах. По-сути я действую наугад. Лишь одно я знаю точно — без деревьев ОНО теряет свои силы. А здесь мне помогут бензин и коктейли Молотова. Сжечь бор таким образом, чтобы ОНО не ускользнуло. Уничтожить каждое деревце. Залить там всё бензином, поднять большой пожар, смести бор вместе с чудовищем к чёртовой матери!

Я начал тщательную подготовку, разрабатывал стратегию действий. Купить своё ружьё не получалось — следовало ждать минимум месяц для получения разрешений, оформления всяких бумаг. Однако через месяц станет еще холоднее, почва промёрзнет и лес подпалить точно не получится. Вот Россия! В Америке огнемёт разрешили без лицензии использовать, а у нас даже гладкоствольное ружьё просто так не купишь!

В качестве оружия я приобрёл дорогущую сигнальную ракетницу. На неё не нужна лицензия. Её снаряд горит очень высокой температурой, при выстреле в людей он прожигает одежду и оставляет сильнейшие ожоги. Так что если чудовище боится огня — ракетница будет очень кстати. На всякий случай я подобрал пару бутылок с тонким стеклом и наполнил их зажигательной смесью. Это на тот случай, если существо решит пойти в лоб.

В качестве горючего для поджога леса мой выбор остановился на 92-ом бензине — он горит дольше и сильнее, чем бензины других марок. Запасся несколькими канистрами, для удобности перелил их в пятилитровки из под воды. Получилось целых десять бутылок — пятьдесят литров. Встал вопрос о транспортировке. Вручную уносить туда все десять штук, при этом держать наготове ракетницу — нереально. На машине к поляне через густой бор не проехать. Тут мне пришлось попотеть, я уже подумал, что мой план не осуществим, но, к счастью, додумался арендовать квадроцикл вместе с прицепом к нему. Когда у меня появился квадроцикл, я уже понял, что смогу увезти с собой много вещей, потому взял и бензопилу, на всякий случай. Её я нашёл в гараже у брата в коттедже. Та самая пила, которой он снёс все деревья в саду.

Оставалось дождаться потепления. Нужны были плюсовые температуры и сильный или, хотя бы, средний ветер, чтобы пожар перешёл в верховой и смёл весь бор наверняка. Благо, этой осенью дождей было не так уж и много. Я осознавал всю серьёзность своих действий — надо было поджечь лес так, чтобы никто не привлёк меня к ответственности. Быстро и незаметно. Это, конечно, лучше делать ночью, когда пожарники не увидят дыма и приступят к тушению позже, кроме того это самое время позволит мне смыться подальше. Однако, ночью туда ехать — самоубийство. Во мраке я просто не замечу тварь. Согласно плану, вечером я должен был разжечь пожар и, как можно быстрее и тише, ускользнуть.

Ждать подходящих условий пришлось почти неделю. На улице потеплело: шесть градусов и ветер пять метров в секунду. Как назло в пути у меня возникли проблемы — что-то с двигателем машины. Пока устранял неисправность — потерял много времени. К коттеджу я мчался чуть ли не нарушая правила: боялся приехать слишком поздно и не успеть до наступления темноты. Ещё одного потепления в этом году может не наступить.

К месту приехал вечером, время ещё было. В темпе разгрузился, вывел квадроцикл с прицепом, загрузил в кузов бензопилу и пятилитровки. На пояс я повесил бутылки со смесью, чтоб быстро достать, топор и ракетницу. В рюкзак набрал еды на всякий случай. Так же взял хороший фонарь. Словом, вооружился до зубов. Машину я развернул таким образом, чтобы быстрее умчать в город.

Солнце уже клонилось к горизонту, закат должен был наступить через часа три, однако в бору темнеет быстро, поэтому следовало торопиться. В лес я заехал с великим чувством тревоги, с большим желанием повернуть назад. Мрачные сосны встретили меня ароматами хвои, в этот раз они, казалось, выглядели особенно угрожающе. В бору я ощущал себя словно в клетке, стволы деревьев ограничивали видимость и сковывали. Я держал ракетницу наготове. Шум мотора заглушал все звуки леса, каждый шорох и хруст, делая меня фактически глухим. Это заставляло меня очень часто озираться. Было ощущение, словно ОНО идёт прямо сзади. Не представляю что бы я делал здесь ночью...

Руки без перчаток совсем окоченели. Через какое-то время, ориентируясь по планшету с "джипиэсом", я приблизился к роковой поляне. Около неё меня пробило на дрожь, то ли от холода, то ли от ужаса. Я всматривался в местность вокруг, выискивал между деревьев фигуру, но ОНО, кажется, решило затаиться. На поляне было пусто. Совсем никого. Я вцепился в квадроцикл, словно утопленник в соломинку, пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя сойти с него.

Я держал себя в руках, контролировал страх. Итак, подумал я, чем быстрее осуществлю запланированное — тем быстрее я отсюда уйду. Осмотрелся. Небольшую поляну устилал ржавый ковёр из опавшей хвои, крови на земле я не нашёл, возможно она уже впиталась. Сосны сплошной стеной стояли вокруг, будто наблюдатели, столпившиеся около невидимого зрелища.

Я заглушил мотор, чтобы слышать звуки леса, достал пятилитровки и принялся разливать бензин. Я обливал стволы деревьев, делал дорожки от сосны к сосне, пустые бутылки закидывал обратно в кузов и доставал новые. Оборачивался на каждый шорох, сжимал ракетницу, торопился. Рядом никого. Когда вылил последнюю каплю, я чиркнул спичкой и запустил её дугой на пропитанную топливом землю. Загудело, вспыхнуло пламя, отбросив на деревья кровавые отсветы. Я поспешно сел на квадроцикл и отъехал в сторону, наблюдать за начинающимся пожаром, смотреть, как загорится этот проклятый лес.

Пламя гудело, пускало клубы дыма. Я уже стал опасаться, что пожарные заметят раньше времени. Однако, к моему удивлению, пламя стало сходить на нет. Бензин выгорал, коптил деревья, но пожара не вызывал. Очень скоро я наблюдал умирающие огоньки. Чёрт! Видимо почва уже промёрзла, деревья слишком холодные и влажные, чтобы сгореть. Слишком холодно и поздно для большого лесного пожара.

Какое-то время я просто стоял рядом. Это провал. Тогда я посмотрел на бензопилу. И перевёл взгляд на сосны. Нет. Слишком много деревьев. Слишком шумная пила. Будь я не один — попытался бы. Осознавая, что здесь больше делать нечего, тем более уже начинало темнеть — я поехал обратно.

"Странно. Я вторгся в логово этого существа, совсем один. Я облил тут все бензином и подпалил деревья. Если то, что я думаю — правда, то ОНО должно было на меня напасть. ОНО обязано было на меня напасть! Но я даже мельком ничего не увидел!". Я ощущал себя дураком, особенно когда выехал из бора к коттеджу без приключений. Ну конечно! Я ночевал в этом коттедже десятки раз! И не видел никого! Ничего странного и подозрительного! А ведь здесь не я один живу. Соседи тоже ничего и никогда не видели, а живут тут и бабки и старики. Только мой брат видел здесь чудовищ. Мой брат, больной шизофренией. И я, как последний идиот, воспринял его записи за правду... Всё гораздо проще. Все эти события — просто оригинальное стечение обстоятельств, которое со стороны кажется загадочным и таинственным, а на самом деле поддаётся самому простому объяснению. Нужно лишь просто найти это самое объяснение. Кто убил студентов? Возможно все прозаичнее, чем кажется.

Я корил себя за наивность, за ребячество. Эдакий Дон Кихот, только вместо мельниц — безобидные сосны. Я стоял около коттеджа и буквально смеялся сам над собой. Сколько же денег потратил на свои игрища... Нет никакого чудовища. Нет никакой мистики. Есть доверчивый дурачок я и больной на голову брат.

Я загнал квадроцикл в гараж. Хотелось поесть, выпить пива и погреться в сауне. Поход в бор вымотал меня, я чувствовал себя притуплённым. Следовало хорошо отдохнуть. Поэтому я зашёл в дом и принялся делать ужин. Густой чад от сковороды со стейками заполонил кухню, на фоне гудел телевизор, я слушал новости и предвкушал завтрашний выходной. Надо было бы пригласить сюда друзей и забухать. Мне срочно нужно напиться. Нажраться. В доску. А под Новый Год возьму отпуск и куплю путёвку в санаторий, куда нибудь на горячие источники например, чтобы нервы успокоить.

Отужинав, я направился в сауну. Однако, стоило мне включить печь, как свет в доме погас. Дежавю. Часто здесь пробки вышибает, подумал я, надо бы узнать в чем причина, электриков вызвать.

Я пошёл к щитку, открыл крышку. С "пробками" всё было в порядке. Неужели выключили свет? Было несколько обидно, что я не успел погреться в сауне. Тогда я включил фонарик, нашёл телефон и позвонил в управляющую компанию, узнать когда дадут электричество — стоило ли мне здесь оставаться или ехать в город. Там ответили, что электричество не выключали. Странно, подумал я. Тогда мне пришла идея, что проблема в вводном автомате на уличном столбе, может быть там что-то произошло.

Я надел куртку, взял фонарь. Глянул в окно, прикинул где стоит столб и вышел на улицу. Сделал несколько шагов от двери и что-то заставило меня повернуть голову в сторону. Около машины стояло НЕЧТО. Леденящий ужас прокатился по моему телу. ОНО стояло у моей машины и смотрело в мою сторону!