ElenLeto

Из моего преподавательского прошлого.

Моей коллеге студенты написали. Даже в учебную часть сходили, поставили штамп регистрации работ. Юмористы!

Смеялись всей кафедрой.

Надо сказать, что группа была хорошая, долго её добрым словом вспоминали.

Уважаемые Пикабушники, подскажите что делать.

На днях на мобильном начали выскакивать оповещения (скриншот будет ниже), за вчера больше 20 штук прилетело.

Кто может подсказать что это, и как это ликвидировать.

Заранее признательна за помощь.

Это был один из самых счастливых дней. Прошло много лет, а воспоминания приносят отголоски того огромного счастья. Делюсь....

(Записано через 26 лет - 30.07.2015 года.) Очень много букв...

Ранее утро, за окном пасмурно и хмуро. Подомной панцирная кровать, которая стоит в казарме парашютного отделения ДОСААФ. Сознание медленно возвращается в тело. Где я и почему здесь? О да, сегодня мой первый прыжок с парашютом.

Долгожданное событие, которое снилось во снах, звало и манило восторгом неизведанного полета, несмотря на знание того, что это опасно, что по статистике от этого, бывает умирают рано и бесславно. Несмотря на то, что мне чуть меньше года назад врачи не дали допуск к прыжкам, потому что у меня не 100% зрение, несмотря на то, что все вокруг говорили, что зрение нельзя исправить, а, значит, при данных правилах допуска, мне его никогда не дадут. Было больно и обидно, что вот оно мое счастье рядом, а проходит мимо. Я и сама головой это понимала, и все вокруг говорили: «смирись, тебе не светит».

Но оно снова и снова снилось и манило, звало и давало силы пойти наперекор своему пониманию и мнению других, приводило возможности и укрепляло надеждой, что это возможно. В развалах заводской библиотеки в журнале «Физкультура и спорт» нашедшаяся статейка об исправлении зрения с помощью очков с линзами. Начались тренировки. Чтение в линзах, которые заставляли тренировать мышцу за счет некомфортного чтения, приводили к сильнейшей тошноте, иногда удавалось читать не более 10-15 минут, а потом отдых, пока тошнота не пройдет. Но процесс шел, зрение улучшалось. И вот я здесь, сегодня мой первый прыжок.

ДОСААФ организация военная, и значит ты здесь на казарменном положении – подъем умывание, уборка помещения – все расписано и ты вынужден этому подчинятся.

Стартовый завтрак парашютиста: вареное яйцо, кусок хлеба с маслом, сладкий чай. Предстартовый медосмотр, взвешивание, формирование взлетов по весу – сначала прыгают самые тяжелые, последним самый легкий. Это чтобы более тяжелый, летящий с большим ускорением, не грохнулся на купол ниже летящего легкого и не сложил ему купол, конечно, есть еще запаска, но это уже внештатная аварийная ситуация.

Вот мы загрузились в ЗИЛ с кунгом. Тут же, уложенные вчера нами парашюты, у каждого свой, и в кармашке ранца парашюта записка, написанная по форме и собственной рукой – «я такой-то такой-то укладывал данный парашют собственноручно.» Мне это греет душу, я знаю, что я его уложила великолепно, по всем правилам и с любовью. Он у меня обязательно раскроется. Страху, что может не раскрыться парашют, сегодня не суждено жить в моем теле.

Машина трясется на проселочной дороге, мы едем на аэродром. Окон нет, отвлечь от мыслей себя нечем. А одна снова и снова приходит, и следом сжимается тело, гасит радость, что я уже на подъезде к своей мечте. А вдруг снова накатит то мерзкое чувство апатии и ощущение бессмысленности мечты, как тогда на 10-метровой парашютной вышке при тренировочном прыжке. 10 метров – это высота 3 этажного панельного дома. Мы одеваем обвязки, и гуськом начинаем подъем на верхнюю площадку. Высота метр, второй – полет нормальный. Идем дальше, и вдруг накатывает мерзкое ощущение апатии, полное нежелание двигаться, приходят мысли: – «ну и зачем тебе это надо, стоило тратить столько сил, чтобы исправить зрение, чтобы тебя допустили до прыжков». Подъем продолжается, мысле-ощущения еще более мрачнеют, придавливают к полу. На верхнюю площадку я выхожу с решением, что я откажусь прыгать. Без объяснений себе или кому-либо еще. Откажусь – и все.

Я последняя. Процесс идет: человек подходит к краю, руки сложены особым образом на кольце, команда «Пошел», толчок ногами, и зависание на канатах, по которым происходит съезд на землю. Это имитация прыжка. Человек в триста первый раз повторяет стандартные действия в воздухе после выхода из люка: магический отсчет: «Две тысячи один, две тысячи два, две тысячи три», магическое слово «кольцо», после которого рвет кольцо, магическое слово «купол» - надо посмотреть вверх, это проверка правильности раскрытия основного парашюта, следующее магическое слово – «контровка» - это значит, надо расчековать запасной парашют, иначе на 300 метрах сработает прибор и принудительно откроется запасной парашют. Задумчиво слушаю одну и ту же шарманку: «Две тысячи один, две тысячи два, две тысячи три», «кольцо», «купол», «контровка». Подходит моя очередь, я пробую сказать, что не буду прыгать, звучит команда «Пошел» и я с удивлением осознаю, что вишу на канатах за пределами вышки – вот она волшебная силы «собачки Павлова».

Эти, на мой непросвещенный взгляд, нудные тренировки магических слов и прыжков со стула, порога, фанерного люка, выработали рефлекс на команду «Пошел». Эти магические слова станут путеводной нитью, в полете первого прыжка, когда нарушатся представления о физике данного мира. Ты поймешь, почему тебя учат держать руки на кольце особым образом, да еще пристегивают само кольцо к руке особой резинкой, которая называется соской. Руки заняты, чтобы в случае испуга перед открытым люком, у тебя не было возможности, как у сказочного Жихарки упереться в края этого люка, и чтобы инструктор мог отправить тебя в полет простым толчком в парашют. Соска, чтобы ты не выбросил кольцо, выдернув его из прибора (оно оказывается отдельной от парашюта деталью), даже если ты его отпустишь, оно повиснет у тебя на руке.

После я много раз буду пользоваться этим опытом прыжка с вышки, я узнаю, что так на неосознаваемом уровне во мне проявляется страх – накатывающим бездействием и мыслями по поводу бредовости затеи. Конечно, тот страх основывался на моем реальном опыте, по детским забавам я уже знала, что прыжок с более чем метр высоты очень болезненен для ног, прыжок с 2 метров даже в снег, таит в себе немало неприятностей, можно удариться подбородком о колени, прикусить язык, ударить ноги, сломать руку или ногу. Именно поэтому, как только тело поднялось на высоту более чем 2 метра, начались эти странные «нехочухи».

Но это осознание придет много позже, а сейчас трясясь в машине, которая везла меня к старому потрепанному кукурузнику, с которого совершаются прыжки, я ехала и боялась, что снова будет та мерзкая апатия, что реализация мечты не принесет того счастья, что виделось во сне.

Выгрузка из машины, одели выданные ранее солдатские ботинки (сейчас их называют берцы), танкистские шлемы. Великолепно выглядим, головные уборы одинаковы, обувь одинакова, надели парашюты, стали горбаты с двух сторон. Основной парашют вместе с запаской весит 20 кг. Сейчас этот вес придавливает к земле.

Предполетная проверка готовности, и загрузка а самолет. Высокий люк, маленькая лесенка из трубок, толчок инструктора снизу в парашют, чтобы тебе хватило ускорения, взобраться на первую ступеньку и, ухватившись за борта люка, внести всю конструкцию в самолет. Нас 8 человек по 4 ч каждого борта. Я прыгаю 5-ой.

Самолет разбегается по полосе – это мой первый полет на самолете. В самолете холодно, шумно и очень трясет. Ускорение и, знакомое по детским прыжкам ощущение отрыва от земли, но приземления нет, я лечу! Появляется восторг от ощущения полета, ведь именно за этим ощущением полета были обпрыганы все крыши во дворе, но там это было меньше секунды, а здесь – я лечу. Самолет набирает высоту 1000 метров над землей. Это наша высота, инструктор дает команду первой четверке приготовиться к прыжку и открывает люк.

Именно с моего места видна панорама высоты за люком, начинает подкрадываться страх, а вдруг, он окажется сильнее моей мечты? Вижу, как затормозил у люка первый из четверки, после второй невыполненной команды «Пошел», инструктор своей властью отправил его в полет, вижу, как открылся его стабилизирующий куполок, именно он вытянет из ранца основной парашют. Я вижу, что остальные тоже тормозят перед открытым люком, но команду выполняют.

Всё, первые отпрыгали, закрывается люк, мне становится легче без этой панорамы, но мозг четко осознает, что при следующем открытии люка, я буду прыгать первой. Мне все-таки страшно. Урчит кукурузник, пилот должен развернуть самолет и на обратном полете будем прыгать мы. Ну, кто же знал, что он бывший военный истребитель?!! Он заложил такой вираж, что стартовый завтрак во мне перевернулся и явственно начал проситься наружу. В этот момент страх был полностью подавлен тошнотой, сверкала только одна мысль – «откройте люк, я выйду». Люк для меня открывают, команда «Пошел» и я с радостью вылетаю в бескрайнюю звенящую тишину голубого неба.

Что-то происходит необыкновенное с телом, и видимо, от непревычности, мое сознание меня покидает. Открываю глаза, надо мной мои колени, сомкнутые, как учили, значит, лечу вниз головой. Вспоминается магическая путеводная нить, отсчет, а сколько времени прошло после выхода? Мелькает мысль, надо рвать кольцо, но «собачка Павлова» берет верх, отсчитываю «Две тысячи один, две тысячи два, две тысячи три», дергаю кольцо и понимаю, что усилия не хватило, чтобы вырвать кольцо. Чтобы вырвать кольцо, надо разорвать контровку, чтобы ее разорвать, надо приложить усилие в 17 кг, всплывает информация из теоретического курса. Это приводит в чувство, понимаю, что отсчет был на реактивной скорости и три секунды еще не прошли. Снова считаю: «Две тысячи один, две тысячи два, две тысячи три» уже осмысленно и медленно, Прикладываю большее чем в первый раз усилие и дергаю кольцо, слышу, как срабатывает прибор, значит, прошло всего 3 секунды. (Прибор приводится в действие стабилизирующим куполом и через 3 секунды принудительно открывает основной парашют. Поэтому даже если ты по каким-то причинам кольцо не выдернешь, парашют откроется).

Снова что-то происходит с телом. Потом я пойму, что это упоительное чувство потери собственного веса. В условиях земли его ощутимо долго получить невозможно, а здесь ты получаешь полную свободу – ни на одну клеточку твоего тела ничего не давит, ни земное притяжение, ни собственный вес, ни вес парашюта. Именно это великолепное ощущение вызвало выпадание моего сознания из времени при выходе из самолета, теперь это повторилось, но сознание было при мне. Я понимала, что сейчас стабилизирующий купол, вытягивает полотнище великолепного белого шелка в 54 м2, потом 9 метров строп выходят из газырей ранца – динамический удар, это раскрылся основной купол. По своей команде «купол» смотрю вверх, проверяю правильность его раскрытия. У меня над головой воздушный праздничный шатер с рюшечками. Это 24 стропы парашюта, прикрепленные к краям круга основного парашюта, в небе создали из него белоснежный купол с милыми рюшечками.

«Собачка Павлова», работает в автономном режиме, расчековываю запаску, и явно ощущаю, что накатывает огромное СЧАСТЬЕ величиной с целый мир вокруг меня. Не почему-то и не зачем-то или за что-то – ПРОСТО СЧАСТЬЕ, ты не чувствуешь тело, вернее то, что раньше для тебя было телом и миром вокруг тела, сейчас это ты, и ты и есть это счастье.

Когда мне говорят, что парашютисты психи, гоняющиеся за адреналином, я с грустью смотрю на этого человека, мне не передать человеческими словами это счастье. Уже 26 лет прошло, а это для меня по-прежнему самое счастливое событие в моей жизни.

И с раскрытием парашюта твоё счастье не исчезло. Там есть фокус – с такой высоты ты долго не видишь приближение Земли, кажется, что ты висишь в воздухе, а значит, о чудо, ты можешь летать как птицы, которые проносятся где-то под тобой, принимая тебя за своего – «мы с тобой одной крови: Ты и я», и ты вслед им вторишь: «мы с тобой одной крови: Птицы, Небо, Земля, Воздух, Солнце, я».

А рядом с тобой парят такие же счастливые семь птиц, восторг и счастье которых тоже величиной с этот мир. И это еще одно твое счастье, когда все вокруг тебя также счастливы, как и ты. Просто счастливы, без условий и тяжелых воспоминаний и опыта прошлого, без будущих возможных проблем. Счастливы в полной мере, именно в этот момент, где нет прошлого, нет будущего, есть только этот миг длинною в счастливую жизнь.

Мир бережно и плавно, вопреки знаемым и усвоенном на собственном опыте законам природы, медленно и бережно опускал нас на Землю. Не было привычного удара ногами при приземлении. Тебя кто-то просто очень мягко поставил на Землю.

Да ты снова почувствовал собственный вес, сейчас ты соберешь парашют, и тебе надо будет эти 20 кг нести на себе до стартовой площадки. Но твое счастье несло парашют за тебя, даря попутно изумительную красоту трав лётного поля, прикосновение нагретого воздуха с запахом горячей Земли, трав и цветов. Ты по-прежнему был частью этого мира, имя которому счастье.

На стартовой площадке, тебя поздравляли с первым прыжком, и тоже купались в этом счастье, слушая наши восторженные и иногда мало связанные рассказы. Жизнь шла, мы собирали свои парашюты для следующего прыжка, снова писали: «я собирал данный парашют собственноручно», ехали в машине в казарму: череда регламентированных и строго установленных действий, но это уже не были действия по принуждению, это была жизнь в счастье величиною с мир.

И после отбоя, лежа в кровати, мы не провались в безвременье сна, мы легко оттолкнулись от Земли, взмахнули крыльями и легко воспарили в мир, который безусловно любит нас, мир, который безусловно любим мы. Мир, который есть счастье.