Гиперпереход (часть 2 из 2)
– Кто загружал корабль, Рейн? Кто проверял груз? – спросил я, быстро входя в отсек.
Рейн вскочил со своего кресло и удивленно уставился на меня.
– Вы и я, капитан. Копу нам помогал. Что случилось?
Больше не было смысла скрывать. Я рассказал ему все о своем состоянии и снах. О материи и опасности, что угрожает нам и кораблю.
– Там точно была кислота, Рейн? Если нас обманули и в этих бочках универсальная материя – мы даже из Совы выбраться не успеем.
– Абсолютно точно. Я самостоятельно проверил все контейнеры после загрузки.
Я, наконец, выдохнул. Мысль о подмене груза возникла у меня еще когда мы осматривали Копу в грузовом отсеке. Но Рейну можно и нужно доверять, как я делал это всегда – так подсказывал мой разум. При этом я никак не мог припомнить момент загрузки, голова раскалывалась.
– В таком случае давай попытаемся подумать, кто из наших настолько глуп, чтобы попытаться это пронести на корабль.
Рейн почесал высокий лоб и присел обратно в кресло напротив пульта управления. Ему не требовалось напрягаться, как мне, чтобы припомнить детали биографии всех членов экипажа.
Он, наконец, заговорил:
– Копу хитер, но не настолько глуп. Он летает с нами относительно недавно, но я не замечал за ним склонности к авантюрным затеям. Ему проще всего было пронести что-то на борт и установить среди контейнеров с грузом, но Мелоди не обнаружила во время проверки отсека ничего вызывающего интереса.
Я кивнул, соглашаясь. Копу с его маниакальной любовью к порядку не стал бы тащить на корабль эту грязь даже за большое вознаграждение.
– Продолжай, – произнес я, массируя виски.
– Янжинг состоит, то есть состоял, в гильдии навигаторов – Рейн вздохнул и продолжил – для членов этого союза честь мундира – выше всего. Если бы предательство вскрылось – его бы ожидали долгие пытки, а потом мучительная смерть от рук гильдейцев. Он был слишком труслив, чтобы рискнуть так глупо.
Я поежился, вспомнив что «посчастливилось» пережить нашему навигатору перед смертью.
– Выходит, предатель среди живых, – произнес я тихо. Потому что не хотел в это верить.
– Еще я бы исключил близнецов, – продолжил Рейн, – без обид капитан, но я не в восторге от вашего решения взять их в команду. Они исполнительны, но их суммарный интеллект как у одного взрослого человека. Не представляю, как они могли бы пронести сосуд с материей незаметно.
Я тоже не брал в расчет братьев Энкель. Они больше всего напоминали мне детей. Не вязался такой серьезный замысел с их природой. Поэтому снова кивнул.
– А Мелоди… – мой первый помощник замялся и слегка покраснел, – она всегда была у меня на виду. Я ручаюсь за то, что это не она.
От меня не укрылся их роман. Да и не только от меня. Все на корабле, имеющие глаза, не могли этого не заметить: знаки, перегляды, блеск в глазах и взаимный румянец. Даже на совещаниях они появлялись как-то синхронно.
Я никогда не препятствовал их связи, насколько я помнил, потому что это не мешало работе.
– Остаются Жигар, Козар, я и ты, мой друг, – произнес я, иронично улыбаясь.
Рейн не удивился, услышав это. Кивнул.
– Да, если вы не можете ручаться за себя, капитан. А мне вы не обязаны доверять.
Подойдя, я похлопал его по плечу.
– Разберемся, Рейн. Как и всегда было. Как-нибудь выберемся. Давай, наверное, посетим нашего механика в реакторе.
Отправив Рейна вперед, я зашел в комнату наблюдения и поручил одному из братьев просмотреть записи загрузки кислоты на корабль. Хотелось быть уверенным.
Козар сидел, откинувшись на своем стуле перед приборной панелью реактора и дремал. Датчики показывали уровень нагрузки «выше умеренного», но ниже критической зоны.
– Просыпайся, Козар! Если хочешь спать – иди в личный отсек, – громко произнес Рейн, – только сначала поручи Энкелю следить за показателями.
Механик неохотно открыл глаза и уставился на приборную панель.
– Вот еще бы одному из этих идиотов поручить такое важное дело. Тут каждая секунда важна и каждый такт, – сказал он, позевывая, не глядя на нас.
– А ты спишь и все чувствуешь, да? Слышали уже это, но не слишком верится, – произнося это, я оглядывал реактор на наличие хоть каких-нибудь следов.
– Да, так и есть. Верить или нет – ваше дело, капитан. Я и во сне эти такты ощущаю, где-то минут десять назад он чуть ускорился до двухсот, потом снизился до ста пятидесяти. Можете проверить по журналу. Но как я и говорил: мне плевать. Зачем явились?
Вот всегда он таким был. Неуступчивым и ершистым, но уверенным в себе человеком.
– Ты ничего не брал с собой на борт, кроме личных вещей? – спросил я прямо.
– Конечно, брал. Универсальной материи полтора куба. Я ее в кармане пронес.
Козар всё также не смотрел в нашу сторону.
Рейн уже хотел вспыхнуть, но я ее отдернул его, покачав головой. Козар, очевидно, просто издевался.
– Кто тебе рассказал про материю?
– У меня просто глаза есть, да тут немного, – Козар указал на свой висок, – раньше вас всё понял, еще когда жижу нашли, в которую Янжинга поплавило. Не то, чтобы я видел это раньше, просто слышал, что эта чернуха сделать может.
– Продолжай, – произнес я.
– Контрабандисты, что эту штуку возят – отвязные ребята. Каждый третий корабль не возвращается. А если находят его – внутри такая дичь творится. Эта материя меняет всё, к чему прикоснется.
– Как ее перевозят? – подал голос Рейн.
– Исключительно положась на волю случая. Универсального контейнера еще не создали, поэтому хранят ее как попало. И летят максимально быстро с парой матерых навигаторов, чтобы не заплутать…
Видно было, что Козар все больше выходит из себя, рассказывая это. Голос звучал все громче, куда-то пропала всегдашняя ухмылка.
– Это ты откуда знаешь? – прервал я складный рассказ.
– Мне сто восемнадцать лет. Чего я только не знаю, кэп. Конкретно об этом мне один знакомый рассказал.
Я и не подозревал, что он настолько стар. Года не сказались на его мощном телосложении и строгой осанке.
– А знаешь, зачем ее используют, капитан? – спросил механик, наконец посмотрев на меня, не дождавшись ответа, продолжил, – для опустошения планет. Целых планет, капитан…
Я почувствовал, что звуки голоса Козара растягиваются, повисая в воздухе. Он говорил что-то еще, но мне слышались только обрывки слов. Время размазывалось, стены реактора поплыли перед глазами, и я увидел выжженую поверхность какой-то планеты. Вся ее поверхность бурлила черной жижей. Водные просторы боролись с материей, пытаясь ее поглотить, но та бесконечно делясь, съедала все большие куски голубой глади. В толще материи были видны останки живых существ, которые уже не в полной мере жили, но еще не умерли. Они менялись под воздействием субстанции и становились ее частью. Всё, что было нужно черноте – время.
Я вскрикнул, очнувшись.
– Время! Мы должны спешить. Разбираться некогда. Рейн, в рубку, живо!
Только закончив говорить, я понял, что в одиночестве лежу в своем отсеке.
На трясущихся ногах я вышел в коридор. Мимо меня пробежал Рейн, на нем не было лица. Он даже не остановился, увидев меня.
***
Когда я догнал Рейна, он рассказал, что в комнате наблюдения произошла беда, а сам он спешил за Жигаром, который не явился на призыв по громкой связи. Я махнул ему рукой, а сам пошел в сторону, откуда слышались крики.
Энкель стонали от боли. Синхронно, как и всегда, но от этого картина выглядела еще более жуткой. Их тела вросли в стены корабля, место соединения было покрыто черным пузырящимся контуром. Ткани их тел проникали друг в друга, руки повисли безвольными плетьми в то время, как плечи неумолимо тянулись навстречу друг к другу. Кожа едва слышно трещала, мышцы деформировались. Громче их криков было только чавканье универсальной субстанции.
Козар смотрел на это, открыв рот, не в силах оторваться от мерзкого зрелища.
Когда я вошел, Мелоди заплакала и выбежала из комнаты.
Я почувствовал, что меня переполняет ненависть и страх. Заметив, что я тоже в комнате и направляюсь к близнецам, чтобы хоть как-то помочь, Козар одернул меня своей мощной рукой за плечо.
– Мы с Рейном пробовали. Эта штука может прыгать, не приближайтесь к ней. Рейна обожгло, он едва смог скинуть с себя это.
– И что? Прикажешь просто смотреть на это?
– Можете последовать примеру Мелоди и поплакать в своем отсеке.
Я кинулся на механика. Мне очень хотелось, чтобы он умылся кровью и хоть раз проявил сострадание. Но он был сильнее и больше меня. Заблокировав удар в челюсть, он наотмашь махнул рукой в ответ, угодив мне по щеке всей пятерней. Легко и беззлобно, как провинившемуся ребенку. Однако от этой пощечины я тут же пришел в себя: пелена перед глазами, наконец, спала, эмоции схлынули.
– Надеюсь, тебе стало полегче, капитан, – глухо произнес Козар.
– Материя на корабле – это твоих рук дело? – спросил я уже спокойнее.
– Да или нет. Какая теперь разница? – пожал он плечами.
В комнату вбежал Рейн. Он сообщил, что доктора нет в медицинском отсеке, нет в его комнате и вообще нигде нет.
Он попятился назад, когда увидел, что головы близнецов, склоненные друг к другу, начали соединяться. Слышался хруст костей и бесконечное чавканье.
– Емкость, в которую мы собирали материю, пуста? – спросил я, уже зная ответ.
Рейн не ответил. Он упал на колени и согнулся пополам. Его тошнило.
Пока я судорожно соображал, чем можно помочь несчастным, Козар подхватил что-то с пола и направился к Энкелям: Рейн захватил с собой из медицинского отсека лазерный резак и выронил его, я слишком поздно сообразил, что хочет сделать Козар.
Приблизившись к несчастным, он одним движением перерезал их глотки. Стон тут же прекратился, из их шей потекла черная слизь.
– Я просто облегчил их страдания, капитан! – сказал тихо механик, наставляя резак на меня, – мне не хочется этого делать, но я все закончу здесь и сейчас. Страдания излишни.
Его огромная фигура надвигалась на меня, а я безвольно пятился спиной, пока не уперся в стену отсека.
– Прости, кэп. Знай, что не я принес это на корабль… – сказал он и уже хотел нажать на кнопку, когда ему в ноги бросился Рейн. Ему не удалось свалить Козара, но удалось задержать. Воспользовавшись моментом, пока механик пытается ударить коленом моего первого помощника, я подскочил к нему и ударил по руке с резаком. Единственное оружие на корабле оказалось на полу.
В ответ Козар ударил меня кулаком в висок, и сознание снова предательски покинуло меня.
Очнулся я от того, что меня бьет по щекам Мелоди. Я сидел, прислоненный к стене всё еще в комнате наблюдения. Голова гудела, затылок пекло. Дотронувшись до него, я почувствовал, что из него бежит кровь.
– Сидите тихо, капитан. Я помогу вам, как только закончу с нашим механиком, – голос доктора Жигара звучал, как будто издалека. Кое-как повернув голову, мне удалось разглядеть его очертания. Он связывал ноги Козара.
Механик стонал и извивался, пытаясь что-то сказать. В рот ему вставили кляп из какой-то тряпки.
– Я предлагаю оставить его здесь, – произнес доктор, затягивая очередной узел, – пусть встретится со своими страхами лицом к лицу…
Мне удалось помотать головой. Язык был как будто ватный и не слушался.
***
За столом для переговоров сидело четверо: я, два моих помощника и доктор Жигар. Мы с Рейном выглядели неважно после стычки, Мелоди была бледна и подавлена, а вот доктор был бодр и даже весел.
Никто не хотел начинать разговор.
– Рейн, – всё же заговорил я, – куда вы его посадили?
Первый помощник дотронулся до сломанного носа и скорчился.
– В реактор, как вы и сказали. Мы закрепили на его лице передатчик, чтобы он мог подать сигнал, если что-то случится.
– Я бы все же избавился от него, – сказал Жигар, задумчиво – он опасен. Может как-нибудь вывести из строя корабль. Он обезумел от отчаяния.
– Что с курсом? Где мы? – спросил я Рейна, не обращая внимания на слова доктора.
– Кто-то изменил курс, – раздалось после паузы, – во время происшествия с близнецами… мы еще в Сове.
У меня перед глазами заплясали красные круги. Реальность снова поплыла.
– Ну, конечно, это дело рук Козара, – произнес доктор, – часть его зловещего плана по нашему истреблению.
– Строго говоря, – сказал Рейн, вздохнув, – каждый из нас имел возможность войти в рубку и изменить курс…
Белые стены рубки покрылись чем-то черным. Я различил подобие монотонной гудящей музыки, что звучала сквозь звуки возни и стонов подобий человеческих тел. Что-то утробно гудело. Перед моим взглядом возникло множество тощих рук, что тянулись ко мне через пространство. Они хватали меня за шею и плечи, пытаясь утянуть куда-то вниз, к полу, залитому кровью и испражнениями.
– Да очнитесь уже, – закричал доктор, – мои уколы, видимо, уже не помогают.
Его голос помог мне выбраться из морока.
Придя в себя, я тут же спровадил Мелоди проверить реактор, она вышла из рубки.
– Что ты делал во время происшествия, Жигар? – спросил я, сжимая виски. В голове удавалось удерживать только крупицы информации, но я чувствовал, что скоро всё прояснится.
– Хм, дай припомнить, – произнес доктор, глядя куда-то вверх, – я обнаружил, что материя исчезла из емкости, и отправился на ее поиски. Пока Рейн бегал по кораблю, я обыскивал комнаты жилого отсека.
– Вранье, – произнес Рейн, – я обходил жилой отсек, тебя там не было.
– Что же… может мы разминулись, друг мой.
– Черт возьми, вы все мне противны! Вы все лжете, – произнес я тихо, – держу пари, что Козар уже мертв, не так ли доктор?
Жигар поднял удивленно брови, невинно улыбаясь.
– Рейн, резак, – скомандовал я, и мой помощник в мгновенье ока оказался возле доктора.
Перед собранием я передал Рейну подобранный на полу медицинский лазер и сказал быть наготове.
– Режь, – отдал я приказ.
Твердая рука моего первого помощника нарисовала полукруг в воздухе и отделила голову Жигара от его тела, которое тут же безвольно упало на пол.
А вот голова осталась висеть в воздухе. Рот с пухлыми черными губами открылся и из него раздался то ли стон, то ли смех. Карие глаза лопнули, и из глазниц и ноздрей полилось черная материя.
Рейн отскочил в сторону, чтобы не быть задетым этой тварью.
Булькая и переливаясь, жидкость текла на стол переговоров и расползалась по поверхности. Уголки губ растянулись в подобии улыбки и голова прохрипела:
– Он…спал…хороший…человечек…когда мы вошли в него.
Извлекаемые звуки был очень похожи на голос Жигара. Материя пользовалась его голосовыми связками. Она завладела его мозгом еще до прошествия с близнецами, и управляла телом, как марионеткой.
Я заметил это почти сразу, по измененным манерам и речи доктора. Все же я долго его знал, а эта тварь нет. У нее в распоряжении были все воспоминания, но чернота не смогла полностью подстроиться под них.
Рейн был со мной согласен. Поэтому без всяких раздумий воспользовался резаком. Нам нужны были только ответы, чтобы подтвердить нашу догадку.
– Что ты хочешь? – спросил я, придав голосу равнодушия.
– Я…мы…они…хотим, чтобы ты впустил нас, капитан. Ты тоже этого хочешь, не так ли?
Я помотал головой. Меньше всего мне хотелось касаться этой твари после того, как я увидел, что она сделала с моей командой. На меня снова накатила тошнота.
– Твои друзья мертвы, капитан… можешь посмотреть… мы подождем…
Дыхание перехватило. Не чувствую своего тела, я поплелся в сторону реактора. Рейн шел за мной, мне показалось, что уж слишком легкой походкой.
Мелоди мы нашли, немного в коридоре не дойдя до реактора. Части ее тела были отделены друг от друга и уложены ровными стопками. Кисти, плечи, предплечья, ноги по частям, голова и туловище. Следов крови не было. Рейн бесстрастно поднял бледную щиколотку Мелоди, и внимательно осмотрел ее.
– Крови нет. Оригинально, да, кэп? – усмехнулся он.
Вокруг меня всё плыло. Я слышал его голос, сквозь шипение и пищание какого-то датчика.
– Что с Козаром? – спросил я, роняя слюну на униформу.
– Ну, пусть будет так: он сгорел. Как вам? – спросил Рейн, расплываясь в улыбке, – все будет, как вы захотите, капитан.
Мне не удалось устоять на ногах. На секунду представилась эта картина: огромная обугленная фигура механика с влажными потеками универсальной материи.
– Так не пойдет. Вы все хуже переносите наши игры. В прошлый раз нам удалось дойти до реактора. Давайте я вам помогу.
Рейн дотронулся до моей головы и боль тут же прошла. Сознание прояснилось.
Я увидел, что мы стоим посреди огромного черного куба, по стенам которого текла черная слизь.
– Ты это все сделал? – спросил я, окончательно придя в себя.
– Нет, конечно. Я всего лишь часть вас. Все, что тут происходит – ваша вина.
– В емкостях была не кислота, а эта самая материя, да?
– Не устаю вам каждый раз это повторять: да, наш груз – эта черная субстанция. Угадаете, кто погрузил ее на Нон?
– Я?
Рейн кивнул, улыбаясь.
– Кто ты, Рейн? Я не помню этого…
– Давай уже на «ты». Надоело ломать эту комедию. Я – твой разум, идиот. И вот уже в тысячный раз я показываю тебе одно и то же приключение на корабле Нон.
Я потряс головой, все еще ничего не понимая.
– Не моя вина, что тебе «наружному» все хуже и что сквозь мою иллюзию все сильнее просвечивают обрывки реальных воспоминаний.
В абсолютной тишине я слышал пикающий звук и понемногу вспоминал.
– Я умер, Рейн?
– Ах, если бы! Ты как клещ вцепился в ту жизнь, и никак не хочешь ее отпускать.
– Что со мной там, снаружи?
– Ну, скажем так: во время приступа от употребления тобой универсальной материи команда твоих внутренних органов начала погибать: сначала отказало зрение, потом желудок, легкие, печень, спинной мозг и наконец, сердце. Остался только я. Ты овощ, капитан.
Рейн склонил голову. На его глазах блестели слезы, а голос задрожал:
– Каждый из нас вопил, что это произойдет. Но ты предпочел материю, и емкость за емкостью загружал в себя это. Я ненавижу тебя, но служу тебе.
Рейн был прекрасен в своей грусти. Когда-то он мог очень многое, но теперь был ограничен стенами куба.
– Помнишь, как ты в детстве любил фантастику? Помнишь, как мы мечтали, что полетим к далеким звездам, и ты будешь капитаном корабля?
Я кивнул.
– Я поэтому выбрал для тебя такую симуляцию. Специально, чтобы тебе было больнее. Надеялся, что ты отпустишь меня. Но нет: ты упертый кретин, что боится заглянуть за грань и сдохнуть уже, наконец!
Внутри меня было пусто. Его слова никак не откликались во мне.
– Вижу, что ты всё еще не готов, – произнес он разочарованно, – еще раз запускаем гиперпрыжок Нона, капитан?
Я кивнул и спросил:
– А можно на этот раз не так мрачно?
Рейн бросил на меня гневный взгляд и произнёс:
– Ну, разумеется нет, капитан. Мы будем разыгрывать этот спектакль пока ты, наконец, не поймешь.