Ahmatova

На Пикабу
поставил 349 плюсов и 153 минуса
отредактировал 0 постов
проголосовал за 0 редактирований
Награды:
лучший авторский текстовый пост недели
65К рейтинг 575 подписчиков 8 подписок 175 постов 19 в горячем

Аттракцион невиданного нищебродства. Неделя третья.

или как прожить на тысячу рублей месяц.
Аттракцион невиданного нищебродства. Неделя третья. или как прожить на тысячу рублей месяц.
Показать полностью 1

Смерть за воскрешение

Ух, и отгребаю я минусов за свои рассказы, но таки всё еще надеюсь услышать нормальную критику, а не тупо минус.

Смерть за воскрешение

Да, да и еще раз да. Он был никчемной сволочью, пьяньчугой, не-мужиком и именно тем, на что потратила лучшие годы жизни его дражайшая супруга. Огромная, дебелая, с опухшими ногами в вязаных носках. «Пила» замолкла на несколько секунд, кряхтя, наклонилась к ржавому водопроводному крану, жадно сделала глоток, дабы промочить утомленную глотку и …

- Тварина, скот, да ты посмотри, как мы живем, да ты посмотри только, говна ты кусок! Где, где зарплата, ублюдок? Где, я спрашиваю?

В воздух взвилось мокрое кухонное полотенце и звонко шлепнуло по лысеющей голове унылого мужичка в тельняшке с короткими рукавами.

Затянув потуже обрывок веревки на спортивных штанах, жертва нападения, молча, впечатала свою пятерню в раскрасневшееся лицо жены. Не дожидаясь повторной атаки, супруг нетвердой походкой вышел из кухни, изо всех сих сил захлопывая за собой застекленную дверь.

Осколки заляпанного жиром стекла весело зазвенели по старому линолеуму, усевая как кухню, так и темный коридор. Голая лампочка, никогда не видевшая люстры, абажура или даже захудалого плафона, давным-давно перегорела.

- Мама? – пискнул в темноте испуганный голос.

Шлепая босыми ногами, пытаясь как можно скорее миновать нетрезвого отца, в кухню влетел мелкий пацан, лет шести от роду.

- Ма-а-а-а-м-а-а-а! – уже истошно заорал отпрыск «тварины» и «скота», запоздало чувствуя, как в голые ноги впились десятки острых осколков.

- Феденька … Да что ж ты наделал, гадина! – рев из кухни достиг небывалых децибелов и был уже адресован отнюдь не малолетнему Феденьке.

«Гадина» спасался бегством. Наскоро обув стоптанные ботинки, он схватил с вешалки такую же засаленную, как и почившее на кухне стекло, олимпийку, и спешно покинул квартиру, устремляясь вниз по лестнице, на первый этаж, где за облупленной трубой мусоропровода было припрятано его сокровище – еще не початая бутылка «Пшеничной».

Косых Николай Николаевич, 32-х лет от роду, жил в этом доме, в этой квартире и с этой женой уже почти десять лет. Этот факт перестал его радовать уже года два-три после женитьбы. Симпатичная Наташка начала превращаться в склочную толстую бабу, которая, кроме денег, требовала еще и детей. Последнее её пожелание было выполнено в начале девяностых. А потом начался ад. Денег требовалось всё больше, больше и больше. Бесконечные болезни жены и сына исчерпали весь семейный бюджет. Семья сидела в долгах, но запросы супруги не уменьшались. Заводские друзья научили своего кореша нехитрому способу снимать стресс, и жизнь полетела под откос.

Водка была теплой, горькой и отдавала странным химическим привкусом. Это было уже привычным послевкусием, означавшее, что старый татарин из 47-й квартиры, подмешивает в свой паленый товар какую-то дрянь.

В голове зашумело, в глазах заплясали черный мушки, и заплеванный пол неожиданно оказался вплотную к лицу. Боли не было, просто черный бездонный провал бесконечно летел навстречу распростертому на бетонном полу скрюченное тело.

- Мужи-и-и-к! Эй! Муж-и-и-ик! Ты живой? – чей-то ботинок несильно поколачивал в районе ребер. Видимо, руками, было брезгливо.

Николай открыл глаза. В подъезде было на удивление светло. Надо же, кто-то поменял лампочку, пока он был в отключке. Ну и дурак этот благодетель, всё равно сегодня же сопрут.

Странный парень в ярко-зеленой куртке продолжал тормошить носком ладных новеньких кроссовок несчастное тело алкоголика.

И не боится ведь в такой красоте ходить, подумалось Николаю, ну снимут же, как пить дать, снимут.

- Да встаю я, встаю. Отстань, пижон.

Парень довольно хмыкнул и молча зашагал к лифту.

Сразу видно, что не местный, лифт-то уже год, как не работает.

Но двери подъемного устройства послушно открылись, и участливый модник уехал на свой этаж. Нет, в эту ночь здесь стали твориться какие-то чудеса! Лампочка, лифт и … стены. Стены были аккуратно выкрашены светло-синей краской, на которой не было ни единого матерного слова. Бычков, плевков и шелухи от семечек под ногами тоже не наблюдалась.

Но подъезд был родной, в этом не было сомнений. Новые почтовые ящики хранили знакомую нумерацию квартир, мелкие щербины в ступенях тоже были хорошо знакомы, а свежая побелка потолка так и не смогла навсегда скрыть выбитых долотом похабных фразочек.

- Сколько же я тут валялся? – шептал под нос Николай, по привычке пешком преодолевая лестничные пролеты.

А вот и знакомая дверь. Ну, хотя бы она нисколько не изменилась. Всё тот же расцарапанный дерматин, на частично выпавших латунных гвоздиках.

- Черт, опять эта ведьма закрылась …

Нашарив в кармане олимпийки ключи, хозяин аккуратно открыл дверь, стараясь не шуметь.

Пахло в квартире по-другому. Вместо кислого запаха постных щей и нестиранного белья, в коридоре витал приторно-сладкий аромат женских духов.

- Какого хрена! Мать, к нам лезут! – в коридоре вспыхнул свет и перед ошарашенным Николаем предстал тот самый парень, который недавно интересовался его жизнеспособностью.

Следом вылетела всклокоченная сонная женщина и дико завизжав, сползла по стене, хватаясь за сердце.

По-звериному ощерившись, парень схватил за грудки несчастного забулдыгу и со всей силы приложил об старый фанерный шкаф. Теперь их лица оказались, чуть ли не вплотную и Николай почувствовал, как хватка нападавшего стала слабеть. Оскал превращался в вытянутую удивленную мину, руки разжались окончательно и с побелевших губ сорвалось:

- Батя?

- Коленька! – истерично взвизгнуло откуда-то с пола тело в цветастом халате.

Наташка. Постаревшая, лет на двадцать, но это была она, его жена, которую он видел всего полчаса назад.

Не сводя глаз с абсолютно седой постаревшей супруги, мужчина опустился на колени и умоляюще заглянул ей в глаза.

- Натка, что происходит?

Его отвели на кухню, дали мягкие тапочки, налили в его любимый стакан душистого чаю и поведали ужасающий рассказ.

На дворе стоял две тысячи пятый год. Почти 19 лет назад, после бытовой ссоры, ушел из дома и не вернулся Косых Николай Николаевич. Милиция не нашла ни тела, ни свидетелей, ни хоть каких-то следов. Но Наташкино горе ,со временем, даже и не думало проходить. Несчастная женщина продолжала любить и ждать своего пропавшего мужа. Когда дело закрыли, обезумевшая от горя Наталья, стала ходить по всевозможным магам, колдуньям и экстрасенсам, неся шарлатанам последние деньги, отказывая себе и сыну даже в необходимых вещах.

- Так ты меня и тогда, и всегда … любила? – эта новость стала для Николая куда более шокирующей, чем провал в памяти на 19 лет.

Женщина всхлипнула и бросилась на шею вновь обретенному супругу.

Федор, а это был именно он, сняв свою вырвиглазную кислотную куртку, грустно сообщил:

- А сегодня я шел матери дурку вызывать. Думал, она вообще, того. Нашла какого-то мага и чародея, который пообещал вернуть тебя. Ну и денег запросил – миллион. Мать хату продала, на днях съезжать будем. А я не успел помешать, она деньги слила уже ему.

- Жалеешь? – прямо спросил отец , освобождаясь от объятий.

- Да! – с вызовом ответил Федор, гордо вскинув голову.

- Я радовался, когда ты свалил, папаша хренов, радовался, понимаешь! Жизни никакой с тобой не было! Скандалы, пьянки, нищета. Не многое я потерял, знаешь ли.

Сын распалялся всё больше и больше.

- Уж не знаю, что за колдун такой был, но я его найду и башню сверну. А вы, голубки, бездомные теперь, выкручивайтесь, как хотите и на мою помощь не рассчитывайте! Я теперь сам хрен знает где жить буду! – размашистой походкой парень вышел из кухни и сильно, по-отцовски, хлопнул дверью. Нового стекла там не было до сих пор.

- Но … но где я был? – рассеяно спросил Николай, глядя вслед уходящему в комнаты сыну.

- Не сказал мне он. – зашептала Наташа, предано взирающая на мужа.

- Не сказал. Говорил, что мне не знать лучше. Кто-то из параллельного мира, мол, с тобой … эээ … работает. А он отнимать будет. И вот, отнял ведь! – женщина снова заключила в объятья своего непутевого любимого.

Наталья не разжимала рук даже во сне, боясь, что вновь обретенное счастье снова может исчезнуть.

Утром Николай проснулся в пустой постели. С кухни доносились божественные запахи и звон посуды.

Устремившись на запах, он шагнул в проходную комнату, где на стареньком диване, прямо в джинсах и кроссовках, лежал Федор, выгнувшись в неестественно-пугающей позе. Глаза сына были открыты. Громко жужжа, на не двигающийся зрачок приземлилась большая жирная муха и деловито стала тереть свои лапки.

- Федя! – бросившись к сыну, отец стал тормошить закоченевшее мертвое тело.

- Долг выплачен! – торжественный голос, заставил затравленно обернуться.

Безумная улыбка застыла на лице жены.

- Долг выплачен! – повторила она.

- Деньги – это был первый взнос, за работу. За твое возвращение он потребовал Федю. Для замены.

- Какой замены, дура? Какой замены? Где скорая? Почему ты стоишь? Он ведь умер, умер, умер! – слезы лились по небритым щекам безутешного мужчины.

- Долг выплачен! - шептала сумасшедшая, даже не глядя на мертвого сына.

Счастье, безумное счастье плескалось в её выцветших глазах.
Показать полностью

Гадалка

Есть у меня знакомая. Гадалка. Ведьма. Ясновидящая.
Ну, так она себя позиционирует каждому встречному, аж с пеной у рта. И самое интересное, свято в это верит. Травит бесконечные истории как выследила/выгнала/вызвала беса/домового/покойного. Бегает по дурам всяким, венец безбрачия снимает, Таро раскидывает, пророчества делает, по фоткам инфу читает.

И как-то раз довелось нам с ней испить пива. Магуйственная песта надралась, как сапожник и вновь начала вещать о своем великом даре, да рассматривать в отражении серванта дух моего покойного деда.

Стебала я её всегда нещадно. Выспрашивала, почему такая одаренная особа сидит в многотысячных долгах в квартире с родителями. Почему муж от нее свалил, оставив с ребенком? Почему в семье скандалы одни? Почему, на крайний случай, она не может себе наколдовать хотя бы хорошую фигуру? Или нового мужика? А мужыг, кстати, это у нее смысел жизни. Мечта! Штоп носил на руках эти сто кило живого веса, обеспечивал и был опупительным родителем для её прицепа.

Внятных ответов, естественно, не было.

Ну, сидим, выпиваем. Она уже там эфир с духом налаживает, на связь с моим дедом собралась выходить.

Погодь, говорю, тут у меня фоточки очень таинственно-мистическе-любопытные, просканируй-ка их, оччччень много любопытного узнаешь, если и вправду ведьма.

Ну и достаю архив свой семейный, там фотки датированы от сотни с лишним лет, до не очень давних, советских. Без альбома, просто в ящике охапкой лежат. Нахожу дедульку своего и ей сую. Вот, мол, был такой маг и чародей, пропал в одночасье. Не скажешь, где он сейчас?

- О, вижу! Вижу! Жив до сих пор, стра-а-а-ашными вещами занимается, ушел от людей, в леса, в Сибирь. Прокляты теперь эти места!

Ржу в открытую.

- Не смей! Ты не даже не представляешь, что это за страшный человек!

Ага, покойный трудяга и любитель поддать. И послать на куй. И если б и вправду шлялся бы он у меня после смерти по хате , то давно бы не выдержал и обложил по матушке эту ведьму одаренную.

Собираюсь, собсна, ей это всё высказать. Но тут она пафосно хватает не столь старую фоту. На ней моя матушка. Молодая еще.

Гадалка сокрушенно качает головой и сосредоточено цыкает.

- Нет уже в живых то её! Страшная судьба была у женщины!

Бля ...

Собираюсь сказать, что страшная судьба начнется непосредственно у ведьмы. И прямо вот сейчас. Но ясновидящая продолжает вещать.

- Ох, и детей не было. Оттого и закончила свою жизнь страшно, самоубийством.

Отвешиваю пророчице пендаля и сообщаю, что за фотки перед ней.

Конфуз всего на пару секунд. А потом: - Ой, ну знаешь, я сегодня не в том состоянии. А я ведь чувствовала, что это кто-то из твоих.

Грожу вторым поджопником. Видимо, магические силы бессильны перед волшебными подсрачниками. Затыкается.

Это я вообще к чему.

Люди, которые ходят по таким вот персонам, какие же вы дебилы ...
Показать полностью

Долго, очень долго искала свою маленькую котейку. Но тут раздалось шуршание под потолком ...

Найди кота, блин ...
Долго, очень долго искала свою маленькую котейку. Но тут раздалось шуршание под потолком ... Найди кота, блин ...

Аттракцион невиданного нищебродства (неделя вторая)

или как прожить на тысячу рублей в месяц
Аттракцион невиданного нищебродства (неделя вторая) или как прожить на тысячу рублей в месяц
Показать полностью 1

Христос воскресе!

Эт снова я и мои недолитературные высеры =) Подписчики, которые ждут "Аттракциона невиданного нищебродства", сорян, еще рано. Остальных призываю безжалостно критиковать.

Христос воскресе!

Эти стены все еще хранили торжественность и трепет последней литургии, которую служили монахи этого полуразрушенного монастыря около сотни лет назад. По высоким сводам старого храма уже давно вился дикий плющ, лобзая зелеными стеблями потрескавшиеся лики мозаичных святых. Металлическая лестница высоких хоров жалобно скрипела под налетающими порывами ветра, которые беспрепятственно проникали в выбитые стрельчатые окна, всё еще хранившие пустые перекрестия оконных рам.

Осторожно шагая по плитам с пробившейся между стыками буйной растительностью, Иван скинул пыльный рюкзак на выщербленные ступени амвона и присел рядом на холодный, несмотря на теплый день, крупный обломок колонны.

Его спутник, внимательно изучив чудом сохранившиеся какое-то библейское изображение на южной стороне храма, обошел трухлявый аналой в центре и взбежал на возвышение, где валялись такие же рассыпавшиеся и подточенные древесными жуками Царские Врата.

- Стой! – предостерег его товарищ.

Резкий окрик усилился акустикой древних сводов, и голос приобрел страшновато-угрожающий оттенок.

- Федь, не ходи туда. – уже тише и мягче попросил Иван своего резвого друга, слегка напуганный мощной метаморфозой своего голоса.

- А че? – рассеяно спросил прыткий исследователь, прислушиваясь к эху.

- А нельзя туда. За иконостас только священники могут заходить.
Федор насмешливо посмотрел на друга.

- Пффф. … Во-первых, иконостаса тут давно нет, растащили, понимаешь. А во-вторых, тут всему сто лет в обед и службы никто не служит, расслабь булки. Ну, а в-третьих, знаешь, где я вертел твоих попов?

Иван молчал, нервно теребя ремни рюкзака.

- А я вот не вертел! – наконец отозвался он, беспомощно наблюдая, как безбожник хозяйничает в главной части храма, деловито поддевая носком пыльных берцев заинтересовавшие его обломки.

- Здесь прадедов моих расстреляли. Прямо во время службы. И весь монастырь выкосили.

- Да знаю-знаю, всю дорогу слушал, как пришли красные, чекисты там или еще кто. И тра-та-та-та …. – Федор выломал из неустойчивой опоры кусок трухлявого дерева и, перехватив на манер автомата, направил его в центр храма, изображая расстрел.

- Тра-та-та-та! – продолжал он дразнить друга.

- Тра-та-та-та-а-а-а-а-а-а-а … - и без того шаткая деревянная опора внезапно обрушилась за спиной хулигана, подняв кучу пыли, щепок и бетонной крошки.

Побледневший Федор выронил из рук свое «оружие» и одним прыжком выскочил из алтаря под дикий, многократно усиленный грохот.

Деревянные столбы, служившие когда-то основой гигантских полок для церковных книг, теперь рушились один за другим, ломая хрупкие остатки поперечных досок, так долго поддерживающих в равновесии эту хрупкую обветшалую конструкцию.

Оголившаяся боковая стена, хранила на себе еще остатки темно-синей краски и неглубокую нишу, которая доселе была скрыта под гнилыми досками.

Забыв о недавно пережитом шоке, Федор захрустел тяжелыми подошвами по остаткам того, что едва не лишило его жизни несколько секунд назад и заглянул в таинственное отверстие.

Даже набожный Иван пренебрег всеми правилами и с любопытством рассматривал достаточно крупный тряпичный сверток, покоящийся в нише алтарной стены.

В четыре руки, товарищи судорожно извлекли тяжелую находку и торопливо размотали плотную ткань, оказавшуюся элементом церковного облачения – фелонью. Под ней скрывалась увесистая, в полметра длинной, в тяжеленном окладе из желтого металла, книга, скрепленная замком-застежкой.

- Золото, Ваня, это же золото! – возбужденно бормотал виновник обрушения.

- Федь, золото не зеленеет … - Иван задумчиво провел пальцами по изумрудным участкам, таящимся в тиснении искусно выполненного распятия.

- Это медь, Федюнь, расслабь булки. – Ваня не без злорадства повторил сленговое словечко, но тоже не стал скрывать своего разочарования.

Подергав неподдающуюся застежку, парни, наконец, положили книгу на пол и задумчиво присели на корточки.

- Это Евангелие, сто пудов. Монахи сныкали, чтобы не это … не осквернили.

Федор, молча, кивал головой, соглашаясь с догадкой друга.

- Ладно, вещь хоть и святая, но денег офигенных стоит, древняя же, не вешай нос, – набожность Ивана испарялась под натиском алчности.

Взбодренный товарищ аккуратно замотал книгу в когда-то белую праздничную фелонь и бережно опустил находку в истощавший от долгой дороги рюкзак.

Вскинув на плечи новую ношу, Федя снисходительно хлопнул по плечу своего спутника.

- Ну ладно, пошли могилы смотреть, зря, что ли ты меня сюда припер.

Монастырский двор одновременно очаровывал и пугал. Закатное весеннее солнце освещало серые стены трапезной, роняя свои последние лучи в черные дыры окон маленьких монашеских келий, подчеркивая их пустоту и заброшенность.

Два друга медленно шли к своей конечно цели – кладбищу монахов, расстрелянных представителями новой краснознаменной власти.

Иван давным-давно упрашивал своего друга и однокурсника съездить автостопом в соседнюю область, чтобы почтить память своих предков, погибших страшной смертью, но не предавшие своих идеалов. Федор морщился, ругался и отмахивался, но в итоге сдался и составил компанию упрямому чудаку.

- Ваня, ну ты ж не особо то и верующий, - даже в дороге бурчал воинствующий атеист.

- Ну, крестили тебя, ну сходил ты в церкву пару раз, это ж не делает из тебя богомола, ты даже водку с собой тащишь на помин, а так-то православным бухать нельзя, даже я это знаю! Так язычники только делали! – напирал Федя.

Но Иван, молча, шел по пустой трассе, в глубине души он понимал правоту друга, но отказываться от намеченной цели упрямо не собирался. Всё, что он знал, это то, что его прапрадед, схоронив жену и отдав всё нажитое в распоряжение сыновей, подался в далекий монастырь, больше не видя смысла в мирской жизни без любимой женщины.

Монастырское кладбище нашлось далеко за стенами монастыря. Его уже почти поглотил наступающий лес. Среди неприметных и просевших могильных холмов, росли уже вполне высокие деревья, на некоторых участках уже властвовала густая чаща, выламывая своими корнями деревянные самодельные кресты, поставленные когда-то набожными местными жителями. До ближайшей деревни было километров 20-25, да и та немногочисленна и частично заброшена, где обитали уж совсем древние и немощные люди, оставшиеся доживать свой век на родной земле.

Разлив водку по походным стаканчиками, друзья, не чокаясь, пили за упокой души, щедро подливая выпивку на могильную землю из самых лучших побуждений, но жестоко нарушая церковные правила.

- Поминаете? – из темноты возникла сгорбленная фигура с крестообразной деревянной палкой в сморщенной руке.

От ужаса водка застряла в горле, прожигая слизистую и вызвав дикий кашель у обоих парней.

Но старик не был похож, ни на привидение, ни на лешего. Сильно хромая, он приблизился отходящим от шока мальчишкам, и приветливо улыбнулся.

- Что, молодежь, тоже на праздник пришли? Похвально, похвально! – дедок казался безмерно счастливым.

- Сумасшедший, поди, из местных. – Вытирая непроизвольные слезы, шепнул Федя.

- Нет-нет, ребятки, вы что, не бойтесь, в уме я! – слух у старика оказался на удивление прекрасным.

- Я каждый год сюда хожу, тоже поминаю, молюсь о братьях своих.

- Братьях? – хором переспросили «ребятки».

- Да-да, братьях … - старик с трудом сел на поваленное бревно и достал из кармана черные монашеские четки.
- Мальцом я совсем был, послушником. А в ту ночь в алтаре прислуживал. Всё видел … Смалодушничал, спрятался в ризнице тогда, дрожал, да плакал. А поминать то не так надо, ребятки, не так. Молиться за усопших надо, а не водку пить. Когда красные пришли, все до единого пьяны были, до единого, ребятки … Удалые такие, смелые. А как протрезвели наутро, так не все, ой не все, дальше жить захотели. Как Иуды Искариоты, Христа погубившие, наложили на себя руки. Кто спился, кто с ума сошел, а главному то ихнему, руки комбайном отрезало в тот же год, когда он пьяный в сене заснул, никто без наказания не остался.

- А уж как вверх дном тут всё перерыли, искали серебро, да золото. Да только не было его тут, расхватали, всё, что блестело. Друг у друга из рук выдирали, били, убивали. Охота началась, все друг против друга. У кого увидят что церковное – пулю в лоб, да себе в карманы медь да латунь рассовывать. – рассказчик горестно вздохнул, перебирая в тишине свои четки.

- Еще хотели тут новый поселок поставить, с зерноскладом, да с клубом, ток не получилось ничего.

- Почему? – снова хором поинтересовались слушатели, из уважения перестав пить.

- Пошлите в монастырь потихоньку, по дороге расскажу, не всю ночь нам тут сидеть то. А ты, Ванятко, погодь, деду то поклонись, раз пришел, вот он, туточки прям. А то они придут, не успею показать. – старик вытянул подрагивающую руку, указывая на пару могил вперед.

Вот теперь парням стало по-настоящему страшно. Ужас подобрался к груди, заморозив сердцебиение. Холодная испарина стекала с висков Ивана. Белыми, непослушными губами он только сумел произнести два невнятных слова:

- Откуда …? Кто?

Старец встал с бревна и торжественно выпрямился во весь рост, крепко сжав в руках свой посох.

- И меня убили, ребятки, да. Только вы не бойтесь, бегите в монастырь, там не тронут они вас, только поклониться не забудь деду то, слышишь.

Распрямляя непослушные ноги, Иван медленно, с трудом согнулся в поясе, не сводя глаз с призрака. Старик задумчиво смотрел вглубь леса.

- Не успеете вы к празднику, идут …

Из леса послышался смех и грубые голоса. Из-за черных стволов, прямо по могилам, бежали люди в кожаных куртках и красными лентами на рукавах.

- Бегите в монастырь! – закричал старик, но сам не сдвинулся с места.
Показать полностью

Православная Инквизиция

Почти забытые и ненужные в 21-м веке факты о том, что Православие - не добрая няшка, а вполне себе друг, товарищ и брат Святой Инквизиции
Православная Инквизиция Почти забытые и ненужные в 21-м веке факты о том, что Православие - не добрая няшка, а вполне себе друг, товарищ и брат Святой Инквизиции
Показать полностью 1

Аттракцион невиданного нищебродства (неделя первая, часть вторая)

или как прожить на тысячу рублей в месяц.
Аттракцион невиданного нищебродства (неделя первая, часть вторая) или как прожить на тысячу рублей в месяц.
Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!