9Smertey

#comment_271607993

Два и один.
Два и на один меньше чем два.
То есть один....
Правый уныло смотрел на игровой стол. Дерево стола давно рассохлось и потрескалось от времени. Тут и там были грязные подтеки от пива, вина, крови, а то и чего похуже, но Правый видел только кости.
Два и ебанный один.
Слева кто-то противно заржал. Должно быть Бобер.
- Что, Правый? Хуевый денёк?
Денёк был действительно хуевый. Бобер не солгал, но Правый все равно мечтал развернуться, всадить кулак ему в лицо и с удовольствием посмотреть, как разлетаются его передние зубы.
Останавливало две вещи: зубов уже не было, потому его и звали Бобром. И, самое главное - Правый был трусом.
- Я вышел.
Правый сгреб последние два медяка, что оставались в его куче и демонстративно отодвинулся от стола.
"Нужно вовремя остановиться. Нужно держать хорошую мину при плохой игре." - всегда говорил его папаша.
Правый убрал медяки в кошель и выдавил улыбку.
"Я следую твоим советам, старый говнюк."
Вряд ли лучший игрок столицы желал, чтобы состояние его сына было на два медяка больше, чем нихуя, а лицо похоже на сморщенную тыкву.
Игроков осталось трое.
- Два золотых.
Счетовод кинул монеты на стол.
- Еще два.
В отличии от Счетовода, Шершавый аккуратно собрал все монеты в столбик и выжидающе уставился на третьего.
Только сейчас Правый понял, что Счетовод и Шершавывй были в сговоре. Возможно, он бы даже начал спор, если бы не был трусом и если бы ему выпало чуть больше чем два и ебанный один.
Третий игрок был Правому не знаком. Долговязый, с сединой в бороде, но мышц так и не наростил. Одежда опрятная, но в пыли. Если бы Правому было до него дело, то он бы решил, что это гонец.
Но мысли правого занимала только одна вещь - стоит ли тратить последние медяки на говенное пойло или попросить займ у Счетовода.
Последняя идея была еще говеннее чем местное пойло.
"БАХ"
Третий кинул на стол свою сумку.
Правый не знал третьего игрока, но знал Шершавого и Счетовода. Судя по всему из-за этой сумки все это и затевалось.
Правый еще не решил - утешит или нет его знание, что он в любом случае проебал бы свой трехмесячный доход....
"Бах"
Не стоит стоять под дверью в таверну. Тем более не стоит этого делать, если она сделана из массива тиссонского дуба. И уж тем более не стоит нести пиво мимо такой двери, когда ее открывает королевский латник пинком закованной в сталь ноги.
Разумеется Глист не донес пиво.
Разумеется, он разлил его на тех, кто сидел рядом с дверью.
И разумеется всем было решительно похер, потому что в дверь ввалилось копье королевских рыцарей.
Папаша не дал ему ни состяния, ни красивой мордашки, ни даже дома, но дал самый важный совет "Если ты хочешь чего-то добиться, то тебе нужно немного удачи. И много ума, чтобы ее не проебать!"
Пока все смотрели на королевское копье, Правый вскочил на стол, схватил сумку и прыгнул в окно.
Треск ясеня, звон стекла, немного осколков. Мощеная улица под башмаками.
Все это Правый видел и слышал.
Но не слышал, как полуторный меч скребет о ребро Шершавого.
Не слышал, как Счетовод обещал рассказать все про Правого. Потом рассказал. А потом придумывал, чтобы было что еще рассказать.
И не слышал, как "наконечник" вышел из таверны и бросил своему копью:
"Найти."
....

Грэм Колышко был пьян.

Пьян и туп. Безусловно, второе очень часто является прямым следствием первого, но к несчастью Грэма, пьян он был гораздо реже.

Широкий топор с потертой рукояткой, небрежно закинутый на плечи, и выдающаяся мускулатура выдавали в нем дровосека. Несколько неровных заплат на выцветшей льняной рубахе и сквозные дыры в подошве сапог - выдавали отсутствие денег, а вонь от давно не мытого тела - отсутствие мыла.

Дыры раздражали. Грэм остановился, чтобы снять сапог и вытряхнуть очередную порцию мусора и камней. Разумеется, вонь раздражала сильнее, но, по большей части окружающих, поэтому Грэм мог с этим мириться. А вот с дырами мириться становилось все сложнее.

Завтра он планировал продать партию высушенной древесины местному плотнику. Это давало возможность справить новую пару сапог. С другой стороны, в этом случае он не увидит ни капли спиртного как минимум месяц. "То еще испытание." - подумал Грэм. У него не было и тени сомнения, что этот факт будет раздражать его гораздо сильнее камней в сапогах.

Заходящее солнце, пробиваясь сквозь кроны, освещало лесную тропинку, невысокую пожелтевшую траву по ее краям и пару кожаных, почти не ношеных, сапог. Колышко улыбался. Тот факт, что к сапогам прилагался хозяин его нисколько не смущал, ибо хозяин был абсолютно, необратимо и, по меньше мере вот уже как несколько часов, мертв.

Хозяин сапог был молод, скорее даже - юн, и красив. Помимо сапогов он был одет в широкие клетчатые брюки и легкую шелковую рубашку лазурного цвета. Приятный образ дополнял арбалетный болт, торчащий из правого подреберья, посиневшие губы и нестерпимая, даже по меркам Грэма, вонь. Судя по всему последнее деяние покойника было не из разряда выдающихся. Хотя кто знает, быть может Грэм и мог бы быть впечатлен...

Колышко поморщился, но спустя мгновение улыбка вернулась на лицо, а взгляд вернулся к сапогам...

- Хей-хо!

Грэм немного подпрыгнул, приземлился на пятки и провернулся по кругу. Сапоги сидели как влитые. Закинув топор на плечи, он уверенно двинулся в сторону дома. Покойник невидящим взглядом таращился ему в спину. Быть может при жизни он мог считать, что любой мертвый заслуживает погребения, но Грэму на это было решительно насрать. Новые сапоги грели ноги, дешевое пойло - желудок, а мысли о предстоящих тратах, уже не включающих в себя покупку новых сапог - сердце.

...

- Хороший выстрел, Ворчун.

Кром Секира пнул носком сапога мертвеца в бок и смачно сплюнул в сторону.

- Говенный. Иначе нам не пришлось бы седьмой час подряд гнаться за этим ушлепком.

Ворчун опустился на корточки и крякнув выдернул болт.

По мнению Крома, Ворчун лукавил. Гонец, хоть и был юн, но сумел каким-то чудом распознать засаду и поднял коня в галоп за несколько секунд до команды Секиры.

Стрелять пришлось с земли и по быстро движущейся цели. К тому же будучи укрытым лапником и жухлой травой. И тем не менее болт вошел точнехонько в печень. Оставалось загадкой почему говнюк не свалился замертво там же, но факт остается фактом: гонцу достался болт, а команде Секиры - столб пыли и дюжина бранных слов. Хреновый размен.

- Ну, что там?

- Пусто.

Это было не совсем правдой. В отличии от Колышка, Ворчуну все же пришлось впечатлиться, но это была далеко не та находка, на которую они все расчитывали. Это явно обеспечит Крому десяток-другой неприятных минут в ближайшее время (чтож, Ворчун на то и Ворчун) и явно не обеспечит десяток-другой полновесных золотых монет, обещанных графом за перехваченное письмо.

Кусты слева от тропинки внезапно раступились, выпуская Топтуна, ведущего под узды вороного коня.

- Конь был неподалеку. Метров тридцать, может сорок. Я проверил сумки - немного еды, пара кинжалов, два серебрянных да горсть медяков. Письма нет.

Топтун выжидающе посмотрел на Крома.

Секира снова сплюнул.

- Сдается мне парни, что-то мы с вами проебали. Наш граф, конечно, та еще задница, но вряд ли он испытывал к бедному пиздюку личную неприязнь. Письмо должно быть. Ищите лучше. Не найдете письмо - ищите хоть какую-нибудь зацепку.

- Две.

- Что?

- Две зацепки.

Ворчун ткнул пальцем в ноги покойника.

- Левая и правая.

Кром только сейчас понял, что покойник был без сапогов. Это действительно было странно.

- Я слышал королевские гонцы часто прячут послания в подошве сапогов.

Топтун был хорош в трех вещах - как бы кого-нибудь найти, как бы чего-нибудь спиздить и как бы чего-нибудь спрятать. В этом вопросе стоило ему довериться.

- Конкуренты?

- Исчезли только сапоги. Конь, припасы и деньги не тронуты. Хотелось бы думать, что кто-то оказался настолько туп и ленив, что не проверил местность, но вам ли не знать, что готовиться нужно к худшему. Меньше разочарований.

Секира опять пнул мертвеца. "Не мог сдохнуть как тебе полагалось?". Еще одно разочарование. Впрочем к чему-то такому Кром и готовился.

- Ворчун - арбалет на готове. Если что: сначала стреляешь, потом думаешь. Двинули.

...

Устинья была зла.

Зла на столько же, насколько был счастлив Грэм. Он завалился домой где-то с час назад, пьяный и с дебильной улыбкой на лице. Разумеется Устинья не поверила ни единому его слову. Скорее всего братец попросту где-то спер эти сапоги и завтра, когда проспится, будет размазывать сопли и слезы по тупому лицу, надеясь, что его не выволокут на городскую площадь и не всыпят плетей.

Она перевела раздраженный взгляд с храпящего брата на его обновку. Сапого были чудные. Новые, блестящие и почти не ношенные. По бокам на каждом сапоге ярко красными нитками были вышиты кони, несущиеся во весь опор. Должно быть это что-то значило. "Во всяком случае, это очень красиво." - решила Устинья.

"Быть может, он действительно их нашел? Пожалуй, нужно выждать некоторое время уж больно приметная вещичка." - но вопреки собственным мыслям Устинья уже заканчивала нятягивать второй сапог.

"Мне идет. Если завтра за ними никто не явится, то придется купить братцу пару новых ботинок. Не эту же красоту ему носить?"

Огонь в очаге почти догорел. "Нужно бы подкинуть дров, иначе ночью совсем околеем." Устинья открыла дверь и вышла во двор.

...

- Блять!

- Хороший выстрел.

Ворчун смотрел на дело своих рук. Арбалетный болт вошел точно в левую глазницу, прошил череп насквозь и прочно застрял в стене дровянного сарая.

Секира хотел было спросить зачем Ворчун это сделал, но в итоге передумал. У каждого действия есть последствия. Если теперь Ворчун хотя бы сутки будет менее ворчлив, то кто такой Секира, чтобы лишать мир этого дара?

Топтун присел на корточки, снял с трупа девушки левый сапог и аккуратно разрезал подошву.

- Кажись оно.

Бережно свернутый лист бумаги с королевской печатью перекочевал в руки Крома.

- Тогда валим.

Секира сунул пергамент за пазуху и улыбнулся. "Кажись одним разочарованием меньше." Он оглянулся через плечо и посмотрел на безжизненное девичье тело.

"Хотя, кому как..."

Срань!
Сраный дождь, сраный ветер и сраная улыбка Два Зуба.
Угрюмый в двадцатый раз за день прислонился к березе чтобы вылить сраное содержимое сраного сапога. Они блуждали в чаще уже два дня и Угрюмый плюнул бы в рожу любому, кто имел бы смелость заявить, что они знают, куда идут.
Дело казалось простым. Рыжая шлюха из портового квартала дала жирную наводку. Она была тупа как тот нож, которым Угрюмый зарезал своего первого, но, к удивлению, умела добывать информацию. Впрочем, у нее были и иные таланты. Бетти... Подумав о талантах, Угрюмый решил, что прозвище Два Зуба ей подошло бы намного больше, чем его нынешнему компаньону. Кто знает какие еще таланты она скрывала? По крайней мере теперь у Угрюмого были деньги, чтобы это проверить. Он натянул сапог на свое законное место и тяжело двинулся дальше...
Чаща внезапно расступилась обнаружив небольшую, идеально ровную поляну. Сраный дождь никуда не изчез, но теперь хотя бы было видно откуда падают сраные капли. Угрюмый мог бы сказал, что это уже что-то, если бы не крест. Тот стоял ровно посередине поляны и притягивал взгляд, как голая монашка притягивала бы взгляд на рыночной площади Эгенбурга в базарный день. Угрюмый не любил кресты. Распятие была любимая казнь бургомистра Эгенбурга и Угрюмый не хотел думать, что когда- нибудь станет украшением его званного вечера. Но думал об этом снова и снова..
- Здесь.
- Что?
Угрюмый повернулся на голос.Два Зуба смотрел ему в глаза и, в кое-то веке, не улыбался. Этот факт обрадовал бы Угрюмого, если бы не сраный дождь и сраный крест.
- Мы поделим добычу здесь.
Это не входило в планы Угрюмого, но за три десятка лет он уже свыкся с мыслью, что почти ничего не идет согласно плану.
- Я думал добраться до Эгенбурга и поделить добычу там. Ну знаешь - теплый трактир, холодный эль, мягкая шлюха и никакого дождя?
- Пожалуй я бы мог на это согласиться, но меня немного нервирует тот факт, что добыча висит на твоем ремне, а не на моем.
Два Зуба широко улыбнулся явив миру причину раздражения Угрюмого и, заодно, своего прозвища.
- Я парень добрый, тебе ли не знать. Но, к своему стыду, еще и немного нервный. А мне нельзя нервничать. Матушка говорила.
- Лучше бы она тебе сиську давала, а не советы. Глядишь - зубов осталось бы больше. Хотя ее можно понять. На сиську всегда была очередь.
- Твоя правда. Но добычу делим здесь. Ты же не против?
Угрюмый был против, но в отличии от улыбки Два Зуба его руки не оставались на месте.Как бы невзначай они опустились к поясу, за который были заткнуты два топора.
"Всего то у него два" - подумал Угрюмый. "Два топора, два глаза, две руки, две ноги, два яйца.... Может стоит убавить?" Мысль была заманчивая, но Угрюмый знал, что смертей было не две. А много, много больше. Вряд ли Два Зуба их считал. Но если он не посчитает и его - это будет слабое утешение.
- Не против.
Золото поделили быстро. Серебра было больше, но с этим тоже не возникло проблем. Остался только Камень.
Идеально огранненый рубин размером с ноготь большого пальца.
- Камень мой!
Сраная улыбка по прежнему была на своем месте. По мнению Угрюмого её место было - в жопе. Но разве кто- нибудь когда-нибудь спрашивал мнения Угрюмого?
- Вряд ли. План придумал я. Дерево, перегородившее дорогу, подпилил я. И шлюху, что дала нам наводку, тоже трахал я. Камень мой.
- Если бы не я, в твоей заднице торчал бы арбалетный болт. А то и повыше.
Это было правдой. Меч Угрюмого завяз в черепе охранника( единственного надевшего шлем) и ему пришлось потерять десяток секунд разбираясь с этим дерьмом. Как назло купец, которого они не считали за бойца, имел арбалет. И, что удивительно, умел им пользоваться. Не то, чтобы Два Зуба переживал за здоровье Угрюмого, но его щит оказался в нужное время в нужном месте. Болт, срекошетив, попал в противника Угрюмого. Забавно, но тут шлем помог.
- Без меня мы бы не выбрались.
Королевский разъезд появился как всегда не вовремя. Все что оставалось - срезать кошель с пояса купца и как зайцы мчаться в лес. Надеясь, что конники не сунутся в чащу.
- Мы и не выбрались. Ты знаешь куда идти так же, как знаешь кто твой папаша.
Крест вдруг наклонился. Или это усталость? Угрюмый моргнул. "Нет. Не показалось."
Улыбка Два Зуба внезапно превратилась в гримасу. Недоверие, боль, удивление, но явно не улыбка. Сложно улыбаться, когда ты видишь собственное сердце и костлявую руку, торчащую из груди. Впрочем, на улыбку Два Зуба Угрюмому было похер. Как было похер и на сраный дождь, сраный ветер и сраную воду в сраных сапогах. К его удивлению, сейчас она ни сколько не мешала ему бежать едва ли не быстрее, чем он бегал в самый свой ясный день.
Лес сомкнулся. Был дождь, ветер, сапоги и не было добычи. И улыбки Два Зуба тоже не было. Хоть что-то хорошее.
Угрюмый прислонился к березе и в двадцать первый раз вылил содержимое сапога. Дождь перестал. Вышло солнце, но в чаще его не было видно. Лишь отдельные лучи прорывались сквозь раскидистые кроны. Но где-то впереди Угрюмый увидел надежду на просвет. Почему-то сейчес надеть сапог вышло гораздо легче. Угрюмый ухмыльнулся и бодро зашагал вперед. Чаща внезапно расступилась обнаружив небольшую, идеально ровную поляну...