Тигренок на подсолнухе (1981)
Таежная сказка про тигренка, который согрел зерно подсолнуха.
Таежная сказка про тигренка, который согрел зерно подсолнуха.
Полнометражный мультипликационный фильм «Дикие лебеди», снятый по мотивам известной сказки Г. Х.Андерсена.
Жил столяр Лука Александрович с сыном Федюшкой и была у них собака по кличке Каштанка. Однажды, когда столяр шёл к заказчикам и по дороге заходил в каждую таверну, собака потерялась. И пришла Каштанка к другому дому, где жил клоун из цирка, который и взял её к себе. Стала она артисткой, выступала в цирке.
Как маленький Ослик помог грузовичку Фыр-Фыру.
Как ребята спасли и вырастили сироту-лосенка.
Автопром не самая выдающаяся отрасль советской экономики, особенно в области спорткаров. Хотя и здесь имели место шедевры и замечательные образчики инженерно-конструкторской мысли, о которых позабыло современное поколение. Давайте вспоминать вместе.
Индустриализация начала 1930-х в первую очередь была направлена на военную промышленность, но изобретательные русские инженеры не всю творческую энергию тратили на пушки и танки. Послужив государству и его милитаристскому вектору развития, последователи Кулибина находили время и вдохновение на создание могучего, прекрасного экспериментального спортивного автомобильного потока. Свой важный и заметный вклад в развитие новаторской индустрии также сделали энтузиасты-любители, которые сотрудничали со спортивными клубами и пытались собрать собственные аналоги западных спорткаров. Итак, подборка ТОП 16 гоночных спорт-каров Советского Союза.
Один из первых гоночных авто СССР был создан в 1934-м конструктором Алексеем Никитиным в качестве прикладного примера его теоретической работы “Исследование обтекаемости автомобиля”. Голубого цвета Газ-А-Аэро существовал в единственном экземпляре, оснащался 4-цилиндровым двигателем в 48 лошадиных сил и разгонялся до 106 км/ч.
Самый быстрый довоенный советский спортивный автомобиль был построен на Горьковском автозаводе в 1938-м. Для создания спорткара конструкторы взяли стандартную модель ГАЗ-М-1, установили на неё 2-местный обтекаемый кузов (серьезно снизив массу) и форсировали двигатель (увеличив мощность до 65л.с.). На дебютном заезде в Киеве ГАЗ ГЛ-1 (Гоночная Липгарта – по имени конструктора Андрея Липгарта) показал результат 143 км/ч. Спустя пару месяцев в Москве машина разогналась до 147км/ч. Работа продолжилась и к 1940-му горьковские инженеры подготовили вторую модификацию, оснащенную двигателем в 100л.с. : 22 сентября 1940-го ГЛ-1 установил новый рекорд скорости СССР – 161км/ч. Война помешала дальнейшим модификациям и уничтожила уже собранные модели.
Конструкторы ГЛ к работе над гоночными тачками не вернулись (Николаев сосредоточился на авиации, Агитов умер во время войны), но Горьковский завод продолжил процесс создания концепт-каров под руководством Алексея Смолина, взяв за основу “газовский” кузов М20. На нем снизили крышу, оснастили обтекателями из дюраля, а двигатель охлаждали отверстиями-ноздрями на капоте. Длина кузова 565 см, ширина -169,5см, высота – 148см, масса – 1200 кг, мощность мотора – 75л.с. при 4100 оборотах в минуту. Максимальная зафиксированная скорость – 190км/ч.
Вторым ключевым спорткар-проектом Смолина был ГАЗ Торпедо, для которого был создан новейший кузов из чистого листа алюминия + дюраль длиной 630см, шириной 207см, высотой 120см и массой 110 кг. Мотор был раскачан до 2487 кубических сантиметров и разгонял машину до 191км/ч. Своего «газовского» собрата Торпеда не превосходила, зато в отличие от остальных концепт-каров 1950-х «Газ-Торпедо» сохранился до наших дней и находится в музее.
Успехи «горьковцев» в деле гоночного автомобилестроения заставили их главных конкурентов Завод имени Сталина вмешаться в соцсоревнование. Так появился ЗИС 112, вдохновленный американским GM LeSabre и за свой внешний вид прозванный “циклоп”. Кроме единственной фары на радиаторе “сталинский” спорткар отличался следующими характеристиками : две с половиной тонны веса, шесть метров длины, 180л.с. под капотом и максимальная скорость 200км/ч. Всего было выпущено пять экземпляров, ни одного не сохранилось.
В 1954-м гениальный Смолин опередил западных коллег и сконструировал болид, оснащенный реактивным авиационным двигателем - «Стрела» потенциально могла бы разогнаться до 500км/ч, однако взлетно-посадочной полосы аэродрома не хватило и стартовый заезд закончился аварией. Гонщик Метелев сравнительно легко отделался, сломав палец на ноге, а вот болид пострадал очень серьезно, хотя успел показать скорость выше 300км/ч.
Научный автомоторный институт кроме теории занимался практикой и производил широкий спектр автомобилей. В 1955-м НАМИ представил публике концепт «Звезда 5» : 3250мм в длину, 1250мм в ширину, 820мм в высоту, 360 кг и скорость до 200км/ч.
Вторым заметным произведением НАМИ была “белка на колесах” ученого, журналиста и автоконструктора Юрия Долматовского, который пытался сделать свой проект всенародным автомобилем, но не нашел понимания у собственного руководства. Однако разработки Долматовского печатали в зарубежных журналах, откуда идеи советского ученого позаимствовали специалисты из Chevrolet и использовали для производства Corvair Greenbrier. Пророк и его отечество...
Москвич-Г2 Гладилина и Окунева был построен в единственном экземпляре в 1956-м и конструкцией почти полностью совпадал с произведенным на год раньше Г1. Изменился лишь форсированный двигатель (75 л.с.) и появился более обтекаемый алюминиевый кузов с закрытыми колесами. Аэродинамическая конструкция позволяла модели Г2 показать рекордные 223км/ч.
Очередная “звездная” модель НАМИ вышла с конвейера в 1957-м достигала четырех с половиной метров длины, 420 килограммов массы и скорости 200 км/ч.
В первой украинской столице бросили вызов московским концепт-карам и с начала 1950-х под руководством инженера Никитина занимались производством гоночных автомобилей. В 1960-м харьковчане собрали самый известный и успешный болид ХАДИ-5 : независимая подвеска на все четыре колеса, четыре цилиндра, двигатель 3000 кубических см и мощностью 126л.с., длина – 4.25м, масса – 550кг, скорость – 290км/ч.
В 1975-м Эрнст Фурманн, председатель совета директоров Порше, договорился с Виктором Поляковым, министром советского автопрома, о трехлетнем сотрудничестве между Porsche и ВАЗом, в результате чего появился автомобиль ВАЗ-Porsche 2103. В первую очередь немцы занимались дизайном салона и кузова, заменив металл на пластик согласно последним европейским тенденциям и требованиям безопасности. Ещё немецкие дизайнеры снизили уровень внешнего и внутреннего шума, а также улучшили антикоррозионную защиту. Модель двигалась и выглядела прекрасно, однако у «вазовцев» уже был готов проект 2106, который выиграл заочный спор у совместной немецко-русской машины ввиду значительно меньшей стоимости производства.
Уникальный проект авто-энтузиаста Юрия Алгебраистова, который собрал Юну в собственном гараже. Начав работу над концептом в 1969-м, обладатель математической фамилии и гениальных мозгов закончил авто в 1977-м, завоевав вместе с “Юной” множество международных наград и уважение всего авто-сообщества. Однако признания специалистов оказалось недостаточно для запуска в массовое производство и было собрано только две Юна-модели, одна и сегодня жива-здорова и наездила полмиллиона километров русских дорог.
Ещё один блестящий представитель советского “самавтопрома” под авторством инженера-электрика Александра Кулагина, который у себя дома сумел приготовить достойный ответ западным суперкарам DeLorean Lamborghini Countach. В своей родной Ухте Кулыгин в свободное время занимался с талантливыми пионерами в техническом кружке Дворца молодежи. С помощью своих юных коллег электрик сумел собрать автомобиль мечты – Панголину, которая сначала потрясла провинцию, а потом добралась до столицы и там также навела шороху. На финальной стадии работ автор уничтожил матрицы и его спорткар остался единственным образцом.
В 1982-м на окраине Ленинграда двое молодых людей, Дмитрий Парфенов и Геннадий Хаинов, закончили сборку собственной модели спортивного авто, которое талантливые любители окрестили «Лаурой»: ручная сборка, переднеприводная компоновка, кузов из стеклоткани и пенополистирола, пять мест, двигать от пятой Лады, коробка передач ЗАЗ-968, масса 1000кг, максимальная скорость 160км/ч, расход топлива – 6 литров на сто километров.
Один из последних спортивных советских автомобилей, произведенный в перестроечной и почти распавшейся стране – НАМИ Охта Ленинградской лаборатории. Советский минивэн был построен на базе ВАЗ-21083 и расширен до семи мест с водительским креслом, разворачивающимся на 180 градусов, и последним сидением, превращающимся в столик. Охта славно покаталась по отечественным и зарубежным выставкам, произведя настоящий фурор на Женевском автосалоне. Правда, после Женевы таможенники не захотели без пошлины пропускать суперкар домой. В итоге концепт-минивэн НАМИ Охта простоял несколько лет на складе и был возвращен изобретателям в ужасающем состоянии.
Так закончил свой путь спорт-минивэн и подошла к финалу история спортивных гоночных авто СССР. Началась новая эпоха, чьи автомобильных героев мы представим в следующий раз.
Первое свидание с Виктором Коноваленко произошло у меня в начале 60-х годов, за сутки до товарищеского матча с канадцами. Готовились мы к нему на базе «Усово» по Старокалужскому шоссе. Туда-то и прибыл новый вратарь сборной после долгого перелета из Новосибирска, где он выступал за родное горьковское «Торпедо».
После Николая Пучкова (а также вместе с ним) на это амплуа пробовались несколько вратарей. Но тренеры сборной понимали: нам нужен не просто хороший вратарь. Нужен человек с такими достоинствами, как честность, скромность, высокая сознательность и дисциплина, абсолютная преданность хоккею. Уже одно это перечисление говорит о сложности задачи. А это ведь лишь часть необходимого.
О Коноваленко я знал: скромен, с товарищами прост, любит тренироваться, в игре бесстрашен. Знал и слабости – чересчур компанейский порой бывает. Но для меня личные впечатления зачастую важнее любых рассказов о человеке.
Когда встретились, спрашиваю:
– Как самочувствие?
– Нормально.
– А если завтра доверим играть с канадцами?
– Нормально.
На том и закончился наш первый разговор.
Дав указание разместить Виктора и накормить, я стал проверять себя. Уверенность новичка в общем-то удивила. Без всяких раздумий, без смущения он согласился играть против канадцев, от одного упоминания о коих у некоторых наших спортсменов пропадал аппетит и сон. Подумал: а не артист ли наш новый вратарь? И решил проверить.
Спрашиваю врача: «Как новичок?» «Поужинал, – отвечает, – с аппетитом. От добавки не отказался. Ни на что не жалуется. Сразу пошел спать».
Верно ли, усомнился я, «сразу»? Подошел к двери комнаты, где разместили Коноваленко, собрался обстоятельно побеседовать о важности матча, об ответственности вратарской роли, но… Из-за двери слышалось мощное похрапывание – сами по себе отпали все вопросы. Да, добротная, крепчайшая нервная система была у Виктора – и тот матч-дебют с канадцами он провел уверенно, и еще восемь сезонов (Коноваленко пропустил лишь чемпионат мира 1969 года) Виктор обеспечивал нашей сборной запас прочности.
Коноваленко Виктор Сергеевич. Родился 11 марта 1938 г. Заслуженный мастер спорта. С 1956 по 1972 г. выступал за горьковское «Торпедо». Второй призер первенства СССР 1961 г. В 1970 г. признан лучшим хоккеистом страны.
Чемпион мира 1963–1968, 1970–1971 гг. Чемпион Европы 1963–1968, 1970 гг. Олимпийский чемпион 1964 и 1968 гг.
Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Игра Коноваленко внешне была проста. Настолько проста, что ЛИХГ не удосужился ни разу назвать Виктора лучшим вратарем чемпионата мира. Только в 1970 г. журналистский референдум в Стокгольме присудил Коноваленко пальму первенства. Деятели же из исполкома ЛИХГ не могли понять, что за внешней простотой приемов этого вратаря, за четкостью навыков скрывается столько терпения и упорства, сколько не проявлял никто из признанных «лучшими».
Дадим слово Дмитрию Богинову, тренеру, у которого было немало задумок, воплотившихся в создании в начале 60-х годов в Горьком интересной команды «Торпедо». Виктор Коноваленко с первого и до последнего дня своей жизни в большом хоккее был вратарем этой команды.
– Я, – говорит Богинов, – себе роль первого тренера Виктора не отвожу. Он еще до меня играл в юношеской торпедовской команде, и для того чтобы не обратить на Коноваленко внимания, нужно было быть просто слепым.
Сначала Виктор просто прибегал с автозавода, с работы, на тренировки мастеров – посмотреть, помочь ребятам привести в порядок клюшки, коньки. Потом и сам начал тренироваться с нами.
Учить Коноваленко кататься на коньках не было нужды – в нем это, видимо, от природы было заложено. Забегая вперед, скажу, что Виктор и в нападении себя пробовал, и на одной из зимних спартакиад забил в игре предварительных соревнований шесть или семь голов. Что же касается отработки вратарских приемов…
На сборы мы обычно приезжали в Москву. Время на стареньком катке «Сокольники» было строго лимитировано, и не раз бывало, что Виктор ночью стучался ко мне: «Дмитрий Николаевич, знаете, лед сейчас дают!» И мы, поймав такси, отправлялись в Сокольники. Возвращались же утром – так Коноваленко подвергал себя максимальному испытанию на прочность. И эту его настойчивость, стремление всегда доводить дело до конца команда очень ценила.
Слова «часовым ты поставлен у ворот» Коноваленко не воспринимал просто, как строку из песни. В 1970 году ь Стокгольме в столкновении с шведским нападающим Виктор получил очень серьезную травму. На льду появились носилки, но Коноваленко от санитаров убежал. И в следующем матче – с финнами – он вышел на лед, хотя рана могла открыться. Она, рана, и открылась, но Виктор, хотя вопрос о победе нашей команды был решен к середине игры, охранял, как и полагается часовому, свой пост до конца…
Я помню случай, о котором рассказывал Дмитрий Богинов. Но Богинов не знал, что уже на следующий день после матча со шведами мы с врачом команды еле удержали Коноваленко, рвавшегося тренироваться.
Порой Виктор мне, но уже как тренеру ЦСКА, и неприятности доставлял. Так, однажды в Горьком армейцы так и не смогли одолеть «Торпедо». Причина – непробиваемость Коноваленко. За несколько лет тренировок в сборной с выдающимися армейскими игроками Виктор хорошо изучил их повадки, особенности. И в тот вечер он играл против ЦСКА боевито и весело.
– Витюха, – шутили армейцы после встречи, – помочь нам не мог, что ли?
– Обязан свой родной клуб прославлять и для него трудиться, – совершенно серьезно ответил вратарь «Торпедо». – И не хочу быть хуже вас…
Какая ясность в видении высокой цели, какое благородство в этих его словах!
За годы служения сборной дублерами у Коноваленко были и Виктор Зингер (в 1969 году Зингер, кстати, отлично провел чемпионат мира, будучи первым вратарем) и Виктор Пучков. Однако, хотя Коноваленко был выше их классом, он никогда этого не показывал. Когда же мы привели к Виктору молодого Владика Третьяка, в поведении Коноваленко явственно стали звучать отцовские нотки. Поучениями он не занимался – приободрял («Все здорово, Владик!»), советовал, просил нас, тренеров, почаще доверять молодому. Даже свою рубашку с 20-м номером подарил Владиславу.
Да, Коноваленко верно служил хоккею. Его запас прочности – в мастерстве, в волевом усердии, а главное, в вере в успех – помог сборной преодолеть канадский барьер. Продолжает Виктор Сергеевич служение хоккею и сейчас – учит тренироваться и жить ребятишек в горьковской детской хоккейной школе.
«Настоящие мужчины хоккея», Анатолий Владимирович Тарасов, 1987г.
Он поздно пришел в хоккей – ему уже шел двадцатый год. Причем пришел на такое сложное, центральное, я бы сказал, амплуа вратаря.
Пучков Николай Георгиевич. Родился 30 января 1930 г. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР. В 1949–1953 гг. играл за ВВС, в 1953–1962 гг. – за ЦСКА, в 1963 г. – за СКА (Ленинград). Чемпион СССР 1951–1953, 1955, 1956, 1958–1961 гг.
Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Чемпион Европы 1954–1956, 1958–1960 гг.
В 1959 г. признан лучшим вратарем чемпионата мира.
В 1963–1973, 1974–1977 гг. – старший тренер ленинградского СКА, бронзового призера чемпионата СССР 1971 г. В сезоне 1971/1972 г. – тренер сборной СССР.
Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Навыков, естественно, у Николая не было. Было только огромное желание. И запас прочности в двух важнейших, с моей точки зрения, спортивных качествах: он был разносторонним атлетом и обладал удивительным упорством. Мог бы преуспеть в футболе, в других видах спорта. Но Николай знал, что хоккей в то время нуждался в надежных вратарях. И он решил им стать.
Впрочем, разговор о Николае Пучкове я должен начать с другого человека, с Григория Мкртычана. У Григория была нелегкая роль: мы, тренеры и игроки, экспериментировали на нем, пока не определились, каким же быть настоящему вратарю. И сегодня мне хочется поблагодарить этого доброго, улыбчивого человека, который, оставив лед, не один год руководил нашим видом спорта в России, а сейчас работает в Управлении хоккея Госкомспорта СССР. Хочется поблагодарить за любовь к хоккею, за преданность ему.
На тренировках мы с Григорием все время что-то пробовали, от чего-то отказывались, в чем-то утверждались. А он, подопытный вратарь, как бы успокаивая меня, тренера, говорил: «Раз надо для хоккея – экспериментируйте. Другим, кто придет на смену, будет легче».
Одним из этих «других» и стал Николай Пучков. Он, по сути дела, учился у Мкртычана, но мог уже не повторять его ошибок. Высокая атлетическая готовность – основа всего. Пучков отрабатывал технические навыки долгими часами по нескольку раз в день. Зато какой впечатляющей, артистичной была игра Николая. Он был далек от рисовки, но природная высокая пластичность даже в выполнении сложнейших приемов заставляла зрителя восхищаться. Пучков как-то залихватски в «шпагате» отбивал скользящие шайбы, ловил их в полете рукой. Именно в полете – иной раз он, казалось, парил надо льдом. А бесстрашие и самообладание Николая в «ближнем бою» вызывали восторг на трибунах.
Да, красиво, вдохновенно играл этот вратарь. Так же азартно и умело он и тренировался.
Экипировка вратаря тогда была не той, что теперь. Защитную амуницию в те первые годы каждый комбинировал как мог – «на основе» телогрейки, другого не было. Мне приходилось видеть иных нынешних вратарей, которые капризничали и, щадя себя, старались на тренировке парировать шайбы, пущенные с близкого расстояния. Хотя на них не телогрейка надета, а современная защитная амуниция. Вот бы им у Пучкова поучиться – ведь Николай сам дразнил ребят, требуя от них бросков в упор. А ему не могло быть не больно.
Однажды удар шайбы в лоб – а тогда без масок играли – свалил Николая. Придя в себя, он сказал мне и врачу команды: «Со льда не уйду – еще не все сделано».
Тренировался он ненасытно. Ему было мало командных занятий – Николай требовал дополнительных. И работал он всегда с настроением. Кроме одного случая.
Обычно я готовил два конспекта занятий – для команды и отдельно – для Пучкова. Но как-то второго конспекта у меня с собой не оказалось. И я предложил Николаю повторить упражнения из предыдущей тренировки. В ответ Пучков устроил молчаливую обструкцию – все делал нехотя, небрежно, показывая, что ему ни такой тренер, ни такая тренировка не нужны. Мне этот случай послужил уроком на всю долгую тренерскую жизнь.
Фанатическая преданность хоккею, честолюбие, желание быть первым не имели у Николая предела. Как-то, играя в мороз под сорок – естественно, на открытой площадке – в Новосибирске, он пропустил несколько несложных шайб, а одну, как сейчас помню, после броска с центра поля – по льду. Разбирая матч, я сказал о слабой закаленности нашего вратаря, о том, что не приучил он себя играть в мороз.
Пару недель спустя в Москве на Ленинских горах, где мы, армейцы, жили на сборах, на вечерней прогулке я встретил закутанного (мороз был около 20 градусов) Николая. Постояли, поговорили – а он собеседник был интересный: спорщик. И тут я случайно опустил глаза – смотрю: он босой стоит на снегу.
– Ты что, обалдел, – не до того, чтобы подбирать слова, было. А он в ответ спокойно и убежденно:
– Закаливаю себя…
Таким упорным, со своим собственным мнением почти по любому вопросу он был во всем. К сожалению, гибкости ему не хватало. Николай редко считался с мнениями других.
Пучков очень быстро и самостоятельно хорошо изучил английский язык, для того чтобы больше знать о канадском хоккее. Дело, что и говорить, нужное. Да и мы были рады, что в команде появился собственный переводчик. Но…
Некритически изучая опыт других, легко попасть в плен к чужим идеям. Сначала вроде бы отдаешь дань уважения, а потом порой это чужое затмевает тобой же добытое. И жизнь такого человека становится, убежден, неинтересной. Нечто подобное случилось с Николаем – начитавшись канадской хоккейной литературы, он стал смотреть на родоначальников хоккея снизу вверх, внутренне не верил, что мы сильнее их. Хотя на чемпионате мира 1954 г. и на Белой олимпиаде 1956 г. наш хоккей показал и высокое мастерство, и настоящий героизм. Причем если в Стокгольме здорово проявили себя полевые игроки (сборная СССР выиграла у канадской команды 7:2), то в Кортина д'Ампеццо победой над канадцами (счет был 2:0) сборная СССР обязана двум людям – Аркадию Чернышеву, выбравшему верную тактическую идею, и Николаю Пучкову, показавшему, на что способен вратарь высокого класса. Увлечение канадскими идеями пришло к Николаю позже.
Закончив играть, Николай Пучков с хоккеем не расстался. Он работал и с молодыми хоккеистами, и с ленинградским клубом, и одно время со сборной. Николай настолько предан хоккею, что сейчас, будучи уже в возрасте, не совсем здоровым, он тем не менее принял команду первой лиги «Ижорец». Пучков старается доказать, что его методами можно готовить из «полуфабрикатов» (да извинит меня читатель за этот жаргонный термин) настоящих мастеров. И как здорово, что он продолжает служить хоккею!
«Настоящие мужчины хоккея», Анатолий Владимирович Тарасов, 1987г.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509