Третье око Часть 2 глава 25 ( последняя )
Дядя Ива
Кирпа бежал. Бежал как можно быстрее. Потому что знал, что вездесущий телепат не соврал. Ведь он никому не говорил про дядю Иву – так мог называть его лишь Митя, которого он действительно скрывал ото всех.
Митя. Последний островок нетронутой души. Последнее, что он мог уберечь в этой чертовой чехарде смертей. Хотя нет, есть еще Ася. Есть Федор. Но надо ли говорить себе, что они важнее? Надо ли? Нет. Несомненно, Митя играет куда большую роль, оставаясь последним спасением. Последним, за что цепляется его душа. Нина, Ксения – все, что он так долго выторговывал у судьбы, – все было потеряно в один день.
Дом. Маленький уютный семейный дом, где снова царствует ее величество кровь. Где снова лежат два трупа родителей, пусть даже и приемных. Анатолий, Виктория – их тела можно было видеть, не заходя в дом. Кирпа отпрянул от стекла. Неужели опоздал? Неужели все кончено? Боже, нет… Но тут он почувствовал Митю.
Живой. Живой, черт возьми! Кирпа едва не выбил двери, ворвавшись в дом. Вот оно – последнее пристанище его покоя. Вот оно. Он буквально взлетел по лестнице в детскую. Плач. Рядом. Совсем близко. Кирпа открыл двери. Жив, живой. По лицу Кирпы потекли слезы. Успел. Он развернул ребенка и впервые за долгие годы отшатнулся. Глаза были закрыты.
– Да, дядя Ива, – улыбнулся Митя. – Что такое, ты не рад?
Кирпа растерянно посмотрел по сторонам: он уже ничего не понимал. Ведь он чувствовал его, чувствовал сознание Мити. Такое невозможно перепутать, он чувствовал его. Только если… Кирпа повернулся к ребенку. Только если…
– Браво. А я уж думал, ты никогда не догадаешься. Сложно подумать на детей, верно?
– Второе сознание, – Кирпа устало опустился на стул и прислонился к стенке. – Но как?
– Дядя Ива. Не грусти, – Митя подошел к нему и положил свою руку ему на плечо: —Это ведь век телепатов. Сложно предугадать такое. Тем более, когда речь идет о таком, как я.
– Но почему я тебя не почувствовал?
– А как почувствуешь? Я ведь оживал лишь когда он спал. Он и сейчас спит. Мирно покоится в царстве грез. Хороший мальчик. Хорошее здоровое тело. Как видишь, я нисколько не уродую его.
– Разве? Ты уродуешь его одним своим существованием.
– Да неужели? И чем же я так страшен?
– Ты убиваешь, ты выдавливаешь глаза людям.
– Дядя Ива, куда же вы спешите со своими осуждениями. Глаза – это инструмент, не более. Они не приносили мне удовольствия. А смерти – это просто плата. Ведь ты убил моего отца. Ты заставил ребенка спрятать всю свою злость в маленьком участке памяти, который и взбунтовался против воли хозяина. Именно ты породил меня. Заставив мощного телепата изувечить свой разум. Кто знает, каким бы вырос Митя, не убив ты его отца.
– Он был убийцей.
– Он был моим отцом. Ты же мог его посадить. Засадить на несколько лет в тюрьму. Но увы. Вместо этого ты сам решил нести свой суд. Сам вынес и исполнил вердикт. Так в чем же я хуже тебя? Разве я не имею право на месть?
– Ты убил ни в чем не повинных людей.
– Разве? Разве они не помогали тебе в твоих убийствах? Твои пособники, к которым ты так привык. Разве они не исполняли слепо твою волю? Как та безумная девка, которую так лихо расстреляли в особняке.
Кирпа поднял голову.
– Ах, ты не знал? Что ж, прости. Мне жаль. Но этой твари так и надо. И между нами, тот доходяга, который ушел в кому. Он был неплохим парнем. Выдержал крайне сильные кошмары. Как думаешь, почему я смог взять его под контроль?
– Почему?
– Да потому, что он сошел с ума. За все время комы я буквально растопил его разум, насылая лютейшие кошмары. Поделиться, какие именно?
– Что с Асей. Она жива?
– Девочка. Ну как. Не знаю. От таких ранений не выживают. Дело в том, что я спешил и после того, как вогнал при помощи вашей горничной нож ей в брюхо, все бросил. Слишком уж резво ты бороздил город.
– Я любил тебя.
– Меня? Или ее? Или их. Не много ли любимых, дядя Ива? А может, ты все еще любишь своего ребенка. И жену? Скажи, ты помнишь их? Я, к сожалению, так и не успел привести их в твои сны. Но кто знает, может, они все еще там, – Митя постучал по голове, – сидят, где-то глубоко.
– Что ты хочешь?
– Не знаю. Правда. Я ведь, как и ты. Оторванный от дерева листок. Этот мир он больше не принадлежит нам. Хоть мы и знаем его правила.
Митя засмеялся, но Кирпа не заметил улыбки. Он даже не видел, как двигались его губы, а значит, они общались телепатически.
– Скажи, ну не круто ли я все придумал? Я поссорил тебя с правительством, я забрал твоих помощников, я вырвал твое чертово сердце. Все, что тебе остается – это заплакать. Я даже забрал твое самое ценное. Твоего несчастного Митю, которым ты так дорожишь. Твой последний кусок доброты, которым ты так старательно замазываешь прошлые грехи.
– Нет. Ты просто отомстил и убил людей.
– Можно и так сказать. Это не играет роли. Все равно все вышло круто. И знаешь, знаешь, что самое главное? Мне это чертовски понравилось: вот так брать и играть их судьбами, убирать их из никчемной жизни.
Кирпа отстраненно посмотрел на маленького человечка. Теперь он был совсем другим. Уверенным, сильным. Наверное, именно таким, каким он и мечтал его увидеть в будущем. Но только без этих кровавых планов, без садизма, и без тех потерь, что ему пришлось пережить. Кирпа медленно поднялся.
Митя обернулся. Глаза его были закрыты. Но Кирпе не нужен был взгляд. Он понимал, кто перед ним. Он сделал шаг вперед.
– Тише, тише здоровяк, ты же не собираешься убить ребенка? А, дядя Ива? Ведь я мог запросто вызвать сюда гостей, но вместо этого мы встретились одни. Ты и я. Два сильнейших телепата. Ты понимаешь, к чему я клоню.
– Понимаю.
– Мы оба вершим суд. Мы оба убиваем, кого хотим. Мы оба заслужили на это право. Только я это понял не сразу. Для этого мне пришлось сперва зачистить всю твою шайку. Но потом я вдруг понял, как я одинок. Ведь, в конечном счете, играться одному – это грустно. А с тобой это может пройти куда интереснее.
Кирпа кивнул. Но шаг не сбавил. Продолжая сближение. Митя начал пятится. Выглядело это забавно. Маленькие ножки явно не подходили для побега. А еще они не подходили для того размашистого марша, которым он ходил по комнате. Они не подходили ни для чего, что мог выдумать этот извращенный мозг.
– Не, не надо. Это шаг назад. Разве ты не понимаешь, Дядя Ива? Разве ты не понимаешь, что это шаг назад?
– Понимаю. Иди ко мне. Иди ко мне мой мальчик, – Кирпа улыбнулся и протянул руки. – Ты все еще спишь, иди я покачаю тебя.
– Э, нет. Ты, видимо, не понял, какого это – убивать по-настоящему. Ну так дай я тебе покажу! – закричал Митя. – Давай, покажи, на что способен!
Он закричал и неожиданно открыл глаза. Испуганные. Маленькие. Невинные. Они оглядели комнату, затем остановились на нем.
– Дядя Ива, дядя Ива, – закричал Митя, протягивая ручки.
– Да, маленький, – вытер лицо Иван, – иди сюда.
– Дядя Ива, ты плачешь? – тихо спросил он, хмурясь, но приближаясь.
– Нет, я не плачу. Все хорошо, Мить. Все хорошо.
Кирпа встал на колени и вытянул руки: – Иди ко мне, малыш.
Митя подошел и обхватил его. Кирпа прижал ребенка. Маленький. Нежный. Теплый. Митя сначала немного испуганно, затем уже уверенней, обнял его. Кирпа начал качаться. Слезы – они предательски лились, постоянно пугая малыша, но он крепко держал его голову, делая так, чтобы тот ничего не видел.
– Блядь, – тихо выругался он. – За что? За что? За что?
А потом одним резким движением свернул его маленькую головку.
Эпилог
Смерть. Говорят, перед нею летят картинки прошлой жизни. Летят, словно видеофильм, показывая нам, все то, что мы пропустили. Только вот он был еще жив, когда, сев на скамейку перед домом, стал медленно просматривать каждый элемент прошлой жизни. Вот он с женой, играет в парке. Вот он обхватывает своего маленького сына, который, передразнивая, кричит ему «дядя Ива». Вот он ищет убийцу, преисполненный важности за то, что идет против самых отъявленных головорезов.
На мгновение ночь превращается в день и бесчисленное количество фонарей светит ему в лицо. Так странно. Нечто похожее ведь было, когда он дошел до своего дома. Когда точно так же сел на лавке у своего дома не в силах подняться наверх, чтобы узнать, что там никого нет.
Только в тот раз рядом с ним стояла капельница, и он был в кровавой, больничной рубахе. А теперь он единственный в мире телепат, против которого, наверное, все, кто может хоть как-то воевать в этой стране.
Послышались шаги, и среди света обозначилась знакомая фигура – Ринат. Как и в тот раз, именно он появляется из ниоткуда, для того, чтобы сказать свое веское слово.
Кирпа прикрыл глаза и посмотрел на него. Ринат был все в том же щегольском виде, используя в этот раз изящный белый костюм-тройку, идущий в жесткий противовес с летней жарой. Кирпа опустил голову. У него почти не осталось сил.
Ринат присел рядом. Вытащил привычный леденец. Вечно невозмутимый – теперь он разве что был несколько мрачней обычного, но не более того.
– Как я понял, ты его убил?
Кирпа не ответил. Вокруг было не меньше сотни бойцов, не считая снайперов и агентов в штатском. В радиусе мили, вокруг дома не было ни одного гражданского лица. А значит, им что-то нужно.
– Забавно, но ты еще в цене. Даже несмотря на некоторые секреты, которые ты так лихо обнаружил. Но, исходя из всего, президент решил, что так даже лучше. Мы обыграем это, и вновь выставим тебя в лучшем свете. А ты, в свою очередь, продолжишь набирать бойцов. И более того, он лично заинтересовался в вашей встрече.
– Кто? Президент?
– Да я сам не до конца понимаю, как так вышло, – Ринат пожал плечами. – Ирония, но там, наверху, решили, что ты полезней живой. Все эти детские бордели. Он ведь всегда был поборником здоровой морали. Просто не все доходило. Единственно их несколько беспокоит, твоя несдержанность. Точнее, неконтролируемость. Так ведь нельзя: мочить направо и налево.
Кирпа повернул голову и посмотрел на Рината. Он даже не улыбался. Просто смотрел, продолжая есть свой чертов леденец.
– Знаешь, – тихо начал Кирпа, – сидя здесь, я думаю, что весь этот мир – он может быть абсолютно не тем, чем нам кажется. Все может быть абсолютно иначе. Более того, важно не то что происходит, а как ты к этому относишься. Вот, например, ты. После всех этих убийств ты сидишь и жрешь свой леденец, а я сижу и думаю лишь об одном.
– О чем же?
– А что если телепат все еще жив? Что если Митя им не был? Что если он был очередным этапом в его извращенной игре, где вполне возможно не было не только мести, но и вообще смысла. Лишь одно желание насладиться чужой болью.
– Мрачная мысль. И что, что ты думаешь тогда делать?
Кирпа вздохнул. Свет был таким ярким, что даже несмотря на всю его усталость вырубиться не получалось.
– Хорошо. Я тебя понял, – Ринат поднялся. – Единственное хочу сказать, что существовать вне системы ты не сможешь. Это попросту невозможно. Что касается личного, то ведь ее пистолет все еще у тебя. Уверен, ты знаешь, как правильней поступить.
Он облизнул леденец и выкинул его в корзину, отправившись навстречу яркому, ослепительному свету.