РОДНИКИ
Глава 1. Рваное Болото. Ручей и родники.
Грозы. Родительский дом. Огород.
Печка. Голод и холод.
Деревня Рваное Болото располагается по берегам ручья. Ручей бежит по торфяным, болотистым и сенокосным лугам. На болоте, под полутораметровой толщей чернозёма, залежи торфа, его добывают жители деревни, оставляя выработанные канавы, которые быстро зарастают густым кустарником. Копка торфа уничтожает сенокосную часть широкого луга, где люди косили сено, пока это было возможно.
Деревня образовалась во времена Столыпинской земельной реформы в начале двадцатого века. Крестьяне, жили в тесноте больших сёл и деревень, где с крыльца одного дома можно было переступить на крыльцо соседнего. Им стали выделялись земельные участки на незаселённой земле, которая называлась в народе Рваное Болото. Постепенно стали возникать хутора, которые со временем образовали деревню. Переселенцы из большого села Становое, первые образовали Становской хутор. Другие Хуторки постепенно формировали выходцы из соседних деревень и назывались Петрушковы, Прудовые, Полетаевы, Комарёвы и другие. Их названия соответствовали названиям окрестных сёл и деревень, из которых переселялись семьи или по фамилии или имени того, кто был первопоселенцем.
Ручей и родники. С запада на восток протекал ручей, по берегам которого из земли бьют родники, пополняя ручей свежей водой, некоторые из рулников стали колодцами для поселенцев. После Великой отечественной войны, деревня была переименована, получила название Родники. Однако большинство жителей продолжали называть деревню по-старому. Весной, в паводок, ручей переполнялся вешней водой, превращался в настоящую полноводную реку. Затоплялись луга и канавы, сносились самодельные мостики-переходы через ручей. В течение весенних месяцев, невозможно было пройти ни на почту, которая находилась в четырёх километрах в другой деревне, ни на железнодорожную станцию, прерывалась связь со своими ближними соседями. В паводки, для школьников начинались каникулы. Люди были отрезаны от внешнего мира.
В летнее время, случались сильные грозовые ливни. На небесах разворачивалась настоящая битва грозных сил природы. Огромные грозовые тучи, как громадные танки, бороздили небо. На бугры, косогоры и овраги изливались ливневые потоки воды, образовывая овраги.
Наша хата, в землю, крыша была покрыта толстым слоем соломы, вымоченной в глине, соломенная крыша покрылась зелёным мхом. К хате примыкал двор для скота. Сад с яблонями, вишнями и грушами, и раскидистые ракиты и высокие тополя окружали огород и хату.
Хата была уже довольно старой, но тёплой и уютной. В хате имелась большая, теплая и добрая печка.
Коптюшка. Мать рассказывала новости по нашей деревне или из соседних деревень. Зажигали керосиновую лампу. Лампа была без стеклянного пузыря, он быстро разбивался, а купить его не могли, в деревне магазина не было. Лампа превращалась в коптюшку. При ней мы читали книги и газеты, ученики, делали домашние задания. Бабушка Домна пряла свою пряжу, а мать вязала чулки и носки, дедушка сидел у своего окошка, отец поздно приходил из колхозной конторы, писал отчёты, «подбивал» итоги работы. А мы, ребятишки, набегавшись за день за гусями и утками, быстро засыпали.
Печка была уютной и тёплой, зимними вечерами все собирались на печке, кому не хватало места, устраивались рядом на лежанке. В печке готовили в больших чугунах супы и борщи, пекли караваи хлеба, лепёшки и блины, парили сахарную свеклу. Свекла, после долгой пропарки становилась черной, вернее тёмно-коричневой, мягкой и сладкой, заменяла нам сладости.
Еды хватало до весны, всё что вырастили на своём огороде и что получили на трудодни, всё съедали и даже при большой экономии, все припасы заканчивались и наступал голод. Когда снег сходил с огорода, ранней весной, собирали картошку, которая оставалась в земле, под зиму. Земля прогревалась под весенним солнышком, на просохших грядках появлялись мокрые точки. Копнёшь лопатой в этом месте, а там картошка. Картошки набирали немного, ведро или меньше, её не оставляли в земле нарочно. Картошку тёрли, добавляли в этот фарш немного муки или отрубей и пекли лепёшки. Ели разные съедобные растения, лошадиный щавель, лебеду, дикий лук, выпаривали крапиву в горячей воде, находили на болоте съедобные луковицы и всё это применялось в пищу.
Распутье дорог, танцы. Наша хата была в центре деревни. Перед хатой, почти у порога нашей хаты, проходила главная дорога деревни. От неё шла, развилка дороги, вдоль нашего огорода, вниз, переезд через деревянный мост и налево по косогору тянулась к Петрушковому хутору, шесть хат, дворы для скота, погреба, огороды, сады. В деревне было два-три гармониста. Рядом с дорогой, около хаты, была вытоптанная просторная площадка с земляным полом, и куча брёвен. Вечерами сюда приходил гармонист, музыка разливалась по деревне привлекала парней и девушек, молодёжь и подростков. Гармонист играл «барыню» или «вальс», девушки танцевали, пели частушки, одетые по праздничному и каждая из них показывала парням что она самая хорошая и завлекательная. Парни тоже не отставали от девушек, а подростки, сидели, как птички на жёрдочках и наслаждались концертом.
Кулаки. Правый, солнечный берег ручья, ещё до коллективизации был населён усадьбами зажиточных крестьян, которых называли кулаками. Их усадьбы были окружены обширными полями, на которых колыхались зреющие колосья ржи, пшеницы, овса, ячменя и медоносной гречихи. Возле каждого дома расцветали яблоневые сады. Добротные хозяйственные постройки. Вместо обычных для этих мест хат, они строили добротные и просторные дома с верандами и хозяйственными строениями.
В отличие от простых крестьян, имевших небольшие наделы земли, они выкупали и владели значительно большими участками, в их хозяйствах были лошади, несколько коров, стада овец и множество птиц, гусей и кур.
Во время коллективизации, зажиточные крестьяне были объявлены кулаками. Усадьбы их, со всем добротным хозяйством, инвентарём, лошадьми и коровами, переводились на колхозную ферму, а сами хозяева были сосланы в неведомые края. Это называлось – раскулачивание. На местах, где жили кулаки, остались заросшие бурьяном ямы от погребов и бывших печей. На этих местах никто не селился.
Два колхоза и леса. Деревня растянулась на семь километров, с тремя ответвления, в ней уместилось два колхоза, один колхоз назвали «Большевик», другой «Хлебороб». На обширных колхозных полях, колосилась пшеница, рожь и другие злаки. Вокруг полей много дубовых лесов и перелесков. В двух километрах от деревни, через Большак, растёт большой лес, с названием «Роща». Есть ещё перелески Казюлящий и Переездный. Люди свободно ходили в лес, собирали грибы, землянику и клюкву, орех фундук, черёмуха, рябина, яблоки-дички, лесные груши. В этих лесах крестьяне выписывали себе дубовые брёвна на свои постройки.
Колхозники трудились от восхода до заката, за один день труда в журнал бригадир записывал один «трудодень». Колхозники выживали тем, что выращивали на своих придомовых участках картофель и овощи и выхаживали на своем подворье живность: гусей, уток, кур. Разрешалось иметь одну корову и телёнка и овец. Лошади были только колхозные, некоторым, давали возможность пользоваться лошадью для посева картошки, привезти домой торф или сено. Большинство обходилось своей собственной тягловой силой. Спать крестьянам приходилось летом три-четыре часа ночью, а если удастся, ещё один час, в середине дня, после обеда, прямо в поле, все работали героически. «Единоличников», не пожелавших записываться в колхозники, было всего, три или четыре двора в нашем колхозе «Большевик». Огороды единоличников, были урезаны. Осенью, после уборки урожая, колхозники получали свою долю натуральными, зерном и овощами, приходившуюся на количество трудодней.