Ответ на пост «Бабyшка пoстoянно pyгала, чтобы не садились!»
Дедушка тоже постоянно ругал, чтобы не садились!
Дедушка тоже постоянно ругал, чтобы не садились!
В Челябинской области солдат-срочник, являющийся сержантом разведроты, нанёс тяжкие телесные повреждения военнослужащему службы по контракту.
Сержант Михаил Руденок нёс службу в суточном наряде дежурным по роте, в то время как потерпевший был дневальным. Причиной избиения стало невыполнение контрактником своих функциональных обязанностей в суточном наряде, порядок в казарменных помещениях был не наведён. В итоге рядовой контрактник получил серию сильных ударов в грудь и рёбра, несколько ударов ногой (обутым рифлёным берцем) по голове, что стало причиной возникновения ссадин ни лбу.
В Магнитогорском гарнизонном суде в отношении Михаила Руденка возбудили уголовное дело по п. «а» ч.3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий) и наложили штраф в 25 тысяч рублей. После того как сержант выплатил кругленькую сумму контрактнику, снятые побои, были классифицированы как те, что не причинили вреда здоровью – говорят сослуживцы потерпевшего. Но выплаченная сумма «отступных» не сравнится с данью, которую ежемесячно из денежного довольствия выделяют хиленькие контрактники на нужды бравых срочников-разведчиков под угрозой физического насилия. По словам братьев по оружию потерпевшего, крайний транш обнаглевшему сержанту был как раз накануне инцидента - Руденок заявил, что «такса» возрастает и теперь с каждого не 3000 рублей, а 5000.
Потерпевший в знак протеста и отказался производить уборку.
Дедовщина - неотъемлемая часть российской армии с незапамятных времен. И, по моему субъективному мнению, она нужна солдатам! Зачем?
Потому что многое! солдат понимает либо через грубую силу, либо под угрозой её использования. Но это точно не тот случай. Основная причиной стали рыночные отношения, вернее кастовое неравенство на основании денежного довольствия. И так совпало, что несоответствие было не только в получаемой зарплате, но и в физических характеристиках участников конфликта.
Напоминает 90-е годы. Однако, это единичный случай. В большинстве своём, дедовщина проявляется с точностью наоборот - «деды», старослужащие, которые могут быть и из числа контрактников, избивают срочников и имеют с них почти что пассивный доход, хоть в новостях журналисты и указывают совсем другие причины.
Шёл шестой месяц моей исключительно незабываемой службы. Весна захватила все улочки и парки готовясь передать свои завоевания летнему командованию. Тем временем в нашей части по-тихонечку начали уходить первые полуторогодки на дембель. Мой дед с-т Ефимов тоже ждал своего дня, но уже пребывая в командировке, куда его отправили для спасения рядовых и других сержантов в условиях непрерывной дрочки к параду по случаю празднования Дня Победы. Пребывал он там уже около двух месяцев, что не мешало ему по выходным приезжать в родные казематы и рассказывать нам весёлые истории извлекаемые из своей умной головы. Вообще с-та Ефимова многие в части побаивались, но в тоже самое время любой из срочников знал, что при необходимости дядька (так мы его тоже называли) выручит.
Стараниями дядьки и усилиями ещё одного дедушки с позывным Михалыч нам удалось оборудовать в нашем медицинском кабинете телевизор с DVD и... (барабанная дробь) компьютер. Этот компьютер Михалыч собрал сам из тех частей, которые дядька привёз из своей командировки. Поэтому по выходным и при отсутствии посторонних наш кабинет превращался в кинотеатр с возможностью залипания на разных сайтах. Ну не сказка ли?
В скором времени сказка чуть правда не закончилась. А дело было в следующем. Если кто помнит, то командовала нашей частью одна контра по фамилии Муднов. И любил этот Муднов деньги так, что ни в сказке не сказать ни пером ни описать. И вот в связи с иссяканием трудовых резервов во владении Муднова, по причине ДМБ, решил он переложить эту повинность на подрастающее поколение, в том числе на меня и моего калмыкского дружбана. И отправились мы с другими холопами вскоре на рабочку к администрации района, где нам нарезали задачу и благословив отпустили гнуть спину. И вот вроде бы всё в этом плане Муднова и завхоза районной администрации было идеально и гладенько, но вот только не учли они одного. Нет даже двух: моего кореша и меня; почти как два в одном. Ну не любим мы бесплатно работать. Ни тогда, ни сейчас. Договорившись на одном берегу - на противоположном мы сломали две лопаты и столько же метёлок, затем устроили на глазах завхоза борцовскую схватку друг с другом, и под конец чуть не порвали искуственный газон, который нам поручил постелить всё тот же хозяйственник. После этого ни меня ни моего братишку и близко к рабочке за территорией части не подпускали, несмотря на желание Муднова устроить нам весёлую жизнь. Спасло нас наверное то, что через несколько дней к нам прибыло молодое пополнение которому необходимы были наставники, то есть те кто сможет провести КМБ. Как ни странно, выбор пал именно на нас, чему я нисколько не противился, хотя и осозновал ту ответственность, которая легла на наши плечи, ибо бить молодёжь нам запретили все - от нач. штаба до зам. полита - под угрозой отправки на дизель. В тоже самое время с меня не сняли обязанностей фельдшерить, а с кореша - каптёрить, что снизило свободное время практически до нуля. По этой причине мы разделили обязанности так, что я рулил днём и вечером, а друган мой ночью. По утрам же и до обеда мы вместе проводили занятия и требуемые от нас начальством мероприятия, будь-то посещение госпиталя с новобранцами или бег в автопарк с препятствиями.
Конечно же самое интересное в Армии случается ночью. Это и внезапный подъём и одевание на время, и физические упражнения для укрепления мышечного корсета с помощью сушки крокодила и т. д. Но главное правило которое мы договорились с корешем не нарушать гласило - не унижать человеческое достоинство! Дрочить физухой пожалуйста! Если нужно, то и леща отвешать, но без подлости. И надо признаться нам это удалось сделать. Особенно помогло в этом деле следующее. По прибытии молодых, среди них сразу же выделялось парочка борзых ребят, которым и был предложен спарринг на перчатках. Оба выразили согласие и очень аккуратно опизд... лились, один от меня, другой от дружбана, после чего дисциплина среди них установилась железная.
Мне очень бы не хотелось выглядеть в глазах читателя этаким мушкетёром без страха и упрёка, но признаюсь честно, что ночью поднимал я молодых раза 2 или 3 от силы. А причиной этому была моя бешенная усталость от огромного количества работы: начиная с подъёма в 5:50 и заканчивая моим отбоем ближе к полуночи, когда я заканчивал фельдшерские процедуры. Кореш мой тоже ночью особо не лютовал, но пару раз в неделю после отбоя проводил спортивно-массовые мероприятия. Вообщем КМБ проходило по плану... пока одной ночью я не проснулся от стона и визга одного из новобранцев. Открыв заспанные глаза я увидел как в конце располаги стоят закрывая лицо руками 5-6 духов, а рядом с ними дембель тупо наносящий удары кулаками в их прикрытую голову. Охренев от такого расклада я подорвался с кровати и отшвырнул одембелевшее тело на спинку кровати добавив удар мае-гери в живот, от чего тело согнулось и завопило, что это не по понятиям и вообще это мой дружбан и напарник Вовчик(изменено) разрешил провести ему воспитательную беседу с духами. Охренев от этих слов ещё больше я направился к кровати Вована, но его там не оказалось. Сообразив, что он наверняка в каптёрке я в бешенстве рванул туда, благо она была рядом, и выпалил про этот беспредел, который пахнет дизелем(дисбат). Вовчик офигел не меньше моёго и опережая меня побежал в располагу, где без лишних слов отхреначил дембеля как последнего положенца вышвырнув его в конце пинками из помещения. Оказалось, что этот негодяй попросил у Вовчика переговорить с одним из духов, который толкнул его на лестничном проходе, а дружбан не подумав о возможных последствиях этого разговора дал добро. Ну а дальше вы знаете... Ах, да ещё один маленький штрих. Тем дембелем был тот самый подонок, который придушил меня верёвкой на духанке напав исподтишка, и поэтому Вовчику я никоим образом не мешал проводить экзекуцию - чисто из личной неприязни к данному персонажу.
Вскоре после описанных событий у молодых солдат прошла присяга вроде бы даже приуроченная к Дню Победы, хотя может я и путаюсь в цепочке тех событий за давностью лет. Но вот, что я хорошо помню, так это то, что Вовчику присвоили звание мл. сержанта, мне - сержанта, а моему деду - ст. сержанта! Вообщем жизнь не переставала удивлять, а я и радовался не зная тогда ещё с чем это связано...
- Сержант Пронин(я), вас к старшине роты, - радостно сообщил мне дневальный.
- А на хрена, не знаешь?
- Знаю! Для подписания контракта!
- Что!? Ты чё с дубу рухнул!? Какой на хрен контракт?
- Так старшина сказал, - уже растеряно произнёс дневальный. - Он от командира только что вышел. Это его решение(командира) как я поня...
- Ну и сук@ же этот Муднов, - прервал я размышления дневального и сорвался к старшине...
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Шёл шестой месяц моей исключительно незабываемой службы. Весна захватила все улочки и парки готовясь передать свои завоевания летнему командованию. Тем временем из нашей части по-тихонечку начали уходить первые полуторогодки на дембель. Мой дед с-т Ефимов тоже ждал своего дня, но уже пребывая в командировке, куда его отправили для спасения рядовых и других сержантов в условиях непрерывной дрочки к параду по случаю празднования Дня Победы. Пребывал он там уже около двух месяцев, что не мешало ему по выходным приезжать в родные казематы и рассказывать нам весёлые истории извлекаемые из своей умной головы. Вообще с-та Ефимова многие в части побаивались, но в тоже самое время любой из срочников знал, что при необходимости дядька (так мы его тоже называли) выручит.
Стараниями дядьки и усилиями ещё одного дедушки с позывным Михалыч нам удалось оборудовать в нашем медицинском кабинете телевизор с DVD и... (барабанная дробь) компьютер. Этот компьютер Михалыч собрал сам из тех частей, которые дядька привёз из своей командировки. Поэтому по выходным и при отсутствии посторонних наш кабинет превращался в кинотеатр с возможностью залипания на разных сайтах. Ну не сказка ли?
В скором времени сказка чуть правда не закончилась. А дело было в следующем. Если кто помнит, то командовала нашей частью одна контра по фамилии Муднов. И любил этот Муднов деньги так, что ни в сказке не сказать ни пером ни описать. И вот в связи с иссяканием трудовых резервов во владении Муднова, по причине ДМБ, решил он переложить эту повинность на подрастающее поколение, в том числе на меня и моего калмыкского дружбана. И отправились мы с другими холопами вскоре на рабочку к администрации района, где нам нарезали задачу и благословив отпустили гнуть спину. И вот вроде бы всё в этом плане Муднова и завхоза районной администрации было идеально и гладенько, но вот только не учли они одного. Нет даже двух: моего кореша и меня; почти как два в одном. Ну не любим мы бесплатно работать. Ни тогда, ни сейчас. Договорившись на одном берегу - на противоположном мы сломали две лопаты и столько же метёлок, затем устроили на глазах завхоза борцовскую схватку друг с другом, и под конец чуть не порвали искуственный газон, который нам поручил постелить всё тот же хозяйственник. После этого ни меня ни моего братишку и близко к рабочке за территорией части не подпускали, несмотря на желание Муднова устроить нам весёлую жизнь. Спасло нас наверное то, что через несколько дней к нам прибыло молодое пополнение которому необходимы были наставники, то есть те кто сможет провести КМБ. Как ни странно, выбор пал именно на нас, чему я нисколько не противился, хотя и осозновал ту ответственность, которая легла на наши плечи, ибо бить молодёжь нам запретили все - от нач. штаба до зам. полита - под угрозой отправки на дизель. В тоже самое время с меня не сняли обязанностей фельдшерить, а с кореша - каптёрить, что снизило свободное время практически до нуля. По этой причине мы разделили обязанности так, что я рулил днём и вечером, а друган мой ночью. По утрам же и до обеда мы вместе проводили занятия и требуемые от нас начальством мероприятия, будь-то посещение госпиталя с новобранцами или бег в автопарк с препятствиями.
Конечно же самое интересное в Армии случается ночью. Это и внезапный подъём и одевание на время, и физические упражнения для укрепления мышечного корсета с помощью сушки крокодила и т. д. Но главное правило которое мы договорились с корешем не нарушать гласило - не унижать человеческое достоинство! Дрочить физухой пожалуйста! Если нужно, то и леща отвешать, но без подлости. И надо признаться нам это удалось сделать. Особенно помогло в этом деле следующее. По прибытии молодых, среди них сразу же выделялось парочка борзых ребят, которым и был предложен спарринг на перчатках. Оба выразили согласие и очень аккуратно опизд... лились, один от меня, другой от дружбана, после чего дисциплина среди них установилась железная.
Мне очень бы не хотелось выглядеть в глазах читателя этаким мушкетёром без страха и упрёка, но признаюсь честно, что ночью поднимал я молодых раза 2 или 3 от силы. А причиной этому была моя бешенная усталость от огромного количества работы: начиная с подъёма в 5:50 и заканчивая моим отбоем ближе к полуночи, когда я заканчивал фельдшерские процедуры. Кореш мой тоже ночью особо не лютовал, но пару раз в неделю после отбоя проводил спортивно-массовые мероприятия. Вообщем КМБ проходило по плану... пока одной ночью я не проснулся от стона и визга одного из новобранцев. Открыв заспанные глаза я увидел как в конце располаги стоят закрывая лицо руками 5-6 духов, а рядом с ними дембель тупо наносящий удары кулаками в их прикрытую голову. Охренев от такого расклада я подорвался с кровати и отшвырнул одембелевшее тело на спинку кровати добавив удар мае-гери в живот, от чего тело согнулось и завопило, что это не по понятиям и вообще это мой дружбан и напарник Вовчик(изменено) разрешил провести ему воспитательную беседу с духами. Охренев от этих слов ещё больше я направился к кровати Вована, но его там не оказалось. Сообразив, что он наверняка в каптёрке я в бешенстве рванул туда, благо она была рядом, и выпалил про этот беспредел, который пахнет дизелем(дисбат). Вовчик офигел не меньше моёго и опережая меня побежал в располагу, где без лишних слов отхреначил дембеля как последнего положенца вышвырнув его в конце пинками из помещения. Оказалось, что этот негодяй попросил у Вовчика переговорить с одним из духов, который толкнул его на лестничном проходе, а дружбан не подумав о возможных последствиях этого разговора дал добро. Ну а дальше вы знаете... Ах, да ещё один маленький штрих. Тем дембелем был тот самый подонок, который придушил меня верёвкой на духанке напав исподтишка, и поэтому Вовчику я никоим образом не мешал проводить экзекуцию - чисто из личной неприязни к данному персонажу.
Вскоре после описанных событий у молодых солдат прошла присяга вроде бы даже приуроченная к Дню Победы, хотя может я и путаюсь в цепочке тех событий за давностью лет. Но вот, что я хорошо помню, так это то, что Вовчику присвоили звание мл. сержанта, мне - сержанта, а моему деду - ст. сержанта! Вообщем жизнь не переставала удивлять, а я и радовался не зная тогда ещё с чем это связано...
- Сержант Пронин(я), вас к старшине роты, - радостно сообщил мне дневальный.
- А на хрена, не знаешь?
- Знаю! Для подписания контракта!
- Что!? Ты чё с дубу рухнул!? Какой на хрен контракт?
- Так старшина сказал, - уже растеряно произнёс дневальный. - Он от командира только что вышел. Это его решение(командира) как я поня...
- Ну и сук@ же этот Муднов, - прервал я размышления дневального и сорвался к старшине...
13. Золотая молодежь
- Кто в теремочке живет? Кто в невысоком живет?
Я проснулся оттого, что Рыжий раскачивал мою кровать. Было уже утро. Его довольное конопатое лицо сияло на уровне моего второго яруса.
- Вставай, дембель проспишь.
- А сколько время?
- Семь.
Семь. Действительно: пора просыпаться. По распорядку дня подъем - в шесть, но полк на операции и на распорядок 'забили болт'. Один час я проспал сверх положенного по уставу. Но просыпаться не хотелось. Во сне я был на 'гражданке' и Рыжий со своими трясками и 'теремочками' безжалостно вернул меня от сладких грез в суровую армейскую реальность.
- Ты завтракать думаешь сегодня или отдашь врагу? - не отставал Рыжий.
- Блин! Нет от тебя ни житья, ни спасения, - проворчал я поднимаясь, - Я такой сон видел! Я такую бабу пёр, а ты - 'теремочек'!
Но деваться было некуда. Я уже оторвал голову от подушки, следовательно, день начался. Натянув галифе и сапоги и захватив полотенце я побрел сквозь ряды палаток в умывальник снимать с себя последние воспоминания о той бабе, которую я во сне пер - недопер. Так и пошел - с голым торсом, чтобы меня немного ветерком обдуло и хоть чуть-чуть выдуло мою не нашедшую выхода похоть. Напрасно, все-таки, в армии нет женщин для снятия сексуального напряжения у исстрадавшихся солдат. Не продумал этот вопрос министр обороны. Если бы были предусмотрены в войсках такие специально обученные и хорошо подготовленные женщины, то настроение сегодняшним утром у меня не было бы таким паршивым. Нет ничего хуже резкого контраста между мечтой и явью: несколько минут назад я, пусть во сне, но лежал в жаркой постели с нежной девушкой, ласкал ее упругое тело, наши дыхания сливались, ее сладострастный стон восхищал и подстегивал меня и тут - бац! - 'вторя смена'! Бреду в умывальник, где ледяная вода отвратительно воняет хлоркой и мой голый торс, далекий от совершенства античных героев, отнюдь не ласкает ноябрьский ветер. Хорошо еще, что в Афгане в ноябре трудно замерзнуть.
Если не лезть в горы, конечно.
Но закаливание под холодным душем, а главным образом - вкусный завтрак с маслом, сгущенкой и кофе, выправили мое настроение и из столовой я вышел уже другим человеком, нежели проснулся. Скоро будет ежедневный развод, который, нет сомнений, пройдет быстро, и до половины шестого я свободен. Вот только в караул мне хотелось не очень. Чего хорошего: два духа и три десятка дембелей? Какому духу это в праздник?
После развода Рыжий предложил:
- Пойдем в магазин?
- Зачем? Все равно денег нет. Чего там делать без денег?
- Ну, так посмотрим. Поглядим: чем торгуют.
- Пошли, - согласился я, - до вечера все равно делать нечего.
Торговый павильон, гордо называвшийся магазином, стоял на дорожке ровно посередине между офицерской и солдатской столовой, демонстрируя армейский демократизм и равенство положения командного состава и военнослужащих срочной службы. Размеров он был совсем не гигантских - пять на четыре метра, так что, когда внутрь заходили пятеро, то внутри становилось тесно. К двери вели три бетонных ступеньки. Прилавок в форме буквы 'Г' огораживал пятачок возле двери: прямо - промтовары, направо - продовольственные. И продавщица. Молодая, некрасивая, толстая, ленивая, с поглупевшим от постоянных ночных оргий лицом.
Женщина!
Пусть и не наша. Не солдатская добыча.
Но - женщина. Живая и теплая.
Магазин 'прибил' и меня и Рыжего: никогда в Союзе мы не видели такого изобилия. Если не считать тушенки и сгущенки, которые никто никогда не покупал ввиду того, что они имелись в сухпайках и сигарет 'Ява' и 'Ростов', все остальное было исключительно импортное.
Уже несколько лет вся страна твердо сидела на талонах. Государство скрупулезно рассчитало: кому и чего сколько положено и раз в месяц управдом разносил по квартирам 'под роспись' талоны на товары народного потребления. Только на талоны торговали государственные магазины. Негосударственных попросту не было. Одних денег для покупки было недостаточно, необходимо было приложить талон на тот или иной вид товара, который покупаешь. Два сорта колбасы - копченая и вареная. На один талон выбирай любой сорт. Два сорта сыра - колбасный и нормальный. Два сорта мяса - свинина и говядина. И повезет еще, если на твой талон румяная продавщица не накидает костей. Зато все - по низким ценам. А если ты хочешь прикупить что-нибудь сверх отмерянного тебе государством - милости просим на рынок. У частников все есть: свежайшее масло, парная телятина, немятая зелень. Все есть у частника.
Втридорога.
Воспитанные в советском аскетизме, мы и не предполагали, что бывают такие магазины, в которых есть все. И не просто 'есть все', а это самое 'все' еще и стоит смешных денег. Прямо перед входом висело несколько 'адидасовских' спортивных костюмов с ценниками: '93 руб.'. Я чуть не свалился: в Союзе в магазинах адидасовских костюмов никто никогда отродясь не видел, а с рук они стоили 300! А тут, спокойно себе висят, покачиваются. И нет никакой очереди и жуткой давки. Висят себе - и хрен с ними висят. Правее от костюмов висели джинсы 'Монтана' - предельная и несбыточная мечта любого подростка. В славные и далекие восьмидесятые годы немыслимо было появиться на дискотеке без джинсов. Джинсы выдавали в тебе принадлежность к тем кто смог достать и отделяли тебя от 'крестов' и от тех, кто достать не смог. Смешно было смотреть на того, кто вздумал бы придти на дискотеку в брюках. Девушки, фыркая, отвергали его приглашения на танец и в редком кругу находилось для него место.
Могли и побить.
На дискотеках восьмидесятых на каждой заднице, обтянутой джинсовой тканью, непременно должен быть проставлен лейбл: Wrangler', 'Rifle', на худой конец 'Avis' - дешевая подделка из Индии, а иначе тебе на этой дискотеке и делать нечего. Но, что бы сразу - 'Montana', да еще и с клепками и замочками на карманах - таких счастливцев были единицы по городу. Во-первых - жуткий дефицит, а во-вторых - очень дорого: двести пятьдесят рублей. Матушка моя получала на заводе сто шестьдесят целковых, на эти деньги тянула меня, и об этих джинсах я даже мечтать не смел. И - вот они: висят. И ценник на них: '72 руб.'. Это напоминало полнейший коммунизм, ставший явью в одном отдельно взятом горно-стрелковом полку.
Под несбывшейся джинсовой мечтой моего детства стояли кроссовки 'Адидас'. Синие. Замшевые. Невероятно модные. По цене тридцать три рубля, хотя в Союзе их и за 'стольник' было не найти. Рядом с 'Адидасом' стояли японские магнитофоны - тоже по божеской цене. Нечего было и думать искать их в советских магазинах! Не было их там отродясь! Если повезет, может, увидишь в комиссионке. Но с ярлыком 'продано'. Они уже в продажу поступали с этим ярлыком.
На прилавках полкового магазина справа по полкам был разложен гастрономический разврат: китайская тушенка шести сортов, греческие соки, венгерские маринованные корнишоны, болгарские салаты, югославские консервы, французское шоколадное печенье в соблазнительной прозрачной упаковке.
Мы с Рыжим смотрели на эти товары и чувствовали себя как в музее - необыкновенном и невиданном советскими людьми музее изобилия. Купить мы ничего не могли, так как наши советские рубли и трешки были тут не в ходу, и мы просто пялились на недоступный нам дефицит как дикари на бусы.
Нет, если постараться, то и в Союзе можно было что-либо достать: под Новый год и большие праздники на прилавки выбрасывали нечто посимпатичнее 'Большевички' и 'Скорохода'. Но достать можно было что-то одно: либо болгарское, либо венгерское. Реже - чешское или югославское. Если повезет, то можно было приобрести даже целую пару дефицитных вещей или продуктов. Потолкавшись по магазинам, потеряв в многометровых давках змеевидных очередей пуговицы от одежды, можно было схватить что-то импортное и качественное. Но чтобы вот так: спокойно придти и спокойно разглядывать, выбирая, все это добро, собранное и лежащее в одном месте - такого на нашей Родине не было! Наша Родина звала на подвиг, но не торопилась одеть и накормить своих граждан. Страна жила как в единой казарме - сурово и аскетично, и даже самое мирное на земле занятие - уборка хлеба - называлась в ней 'битвой за урожай'.
Пусть мне было только восемнадцать лет, но еще до армии я смутно понял, что в нашей стране люди делятся не только на взрослых и детей, на мужчин и женщин, на военных и штатских, на коммунистов и беспартийных. Это были второстепенные признаки, почти не влияющие на уровень личного благополучия. Главным признаком, по которому делились все советские люди был: 'может достать дефицит' или 'не может достать'. Люди из первой категории считались полезными, а знакомства с ними именовались 'полезными связями'. Люди из первой категории делились еще на то, что именно они могут достать: покрышки для 'Жигулей', красную икру, билеты на поезд до Москвы, итальянские сапоги, французскую косметику. И в зависимости от того, что они могли достать, они подразделялись на более полезных и просто полезных.
Люди из второй категории никак не подразделялись и им не оставалось ничего другого, как только строить коммунизм.
На заводах, фермах и в библиотеках.
Неравенство в положении отразилась и в устном народном творчестве. По Союзу гуляла байка о том, что все граждане СССР делятся на 'черных' и 'красных'. 'Черные люди' ездят на черных 'Волгах', едят черную икру и отдыхают на Черном море. А 'Красные' - ходят по Красной площади с красными флагами и с красными носами.
Мы с Рыжим были красные. Даже сержантские лычки на наших тряпичных погонах были одного цвета с нами и выдавали в нас красных с головой.
Весь наш геройский горно-стрелковый полк был красный и имел красное знамя.
И вообще - на этом берегу речки Амударьи, по эту сторону советско-афганской границы собрались одни красные. Ни одного сына маршала или внука члена политбюро тут не было.
Мы потолкались на пятачке у двух прилавков с импортным изобилием минут двадцать, подивились дефициту в свободной продаже и вышли обратно на улицу. Нас буквально раздувало от гордости за самих себя: в Союзе наши родители не имели возможности купить даже десятой части того, что мы только что увидели в магазине. Плевать, что у нас не было чеков - чеки мы еще получим в свое время, зато нам всего по восемнадцать лет, а мы уже допущены к 'кормушке'. Кто еще из граждан Союза ССР мог делать покупки в валютных магазинах на иностранную валюту или чеки Внешпосылторга? Ну, совпартноменклатура, да и то не каждый день. Валютные спекулянты - само собой, но - озираясь и оглядываясь, в опаске как бы товарищи в штатском не взяли за шиворот и не спросили: 'а откуда, гражданин, у вас валюта, собственно?'. Выдающиеся ученые и прима-балерины Большого театра.
Кто еще?
Еще работники посольств и торговых представительств за границей. Вот, пожалуй и все. Гордости и радости нашей не было предела оттого, что нас, сопливых, поставили в один ряд с партийным руководством, выдающимися учеными и дипломатами и мы тоже можем - ну, так, в принципе - законно владеть валютой и тратить ее по своему усмотрению.
Вернувшись в палатку связи и улегшись на второй ярус, мы повели философскую беседу о редкой удаче, выпавшей на нашу долю. Валяясь поверх одеяла, свесив сапоги в проход, чтоб не запачкать постель, мы сделали открытие, поднявшее нас в собственных глазах.
Все, кто имеет валюту, чем-то обязан государству.
Партийные секретари обязаны важно надувать щеки на скучных собраниях. Ученые обязаны что-то там изобретать. Балерины обязаны вызывать восхищение своей игрой на сцене и ездить на гастроли 'за бугор'. Дипломаты обязаны пить коктейли на посольских приемах и носить неудобные смокинги и фраки.
Только мы с Рыжим не обязаны ничем и никому. Нам будут платить чеками уже за одно только то, что мы просто оказались по нужную сторону границы. И домой на дембель мы притащим столько шмоток, сколько унесем. И не надо ни папы - директора завода, ни мамы - заведующей базой. Мы сами по себе - золотая молодежь на полном импортном обеспечении. Сами все достанем и все приобретем.
Подумать о том, что за инвалютные рубли мы обязаны два года подставляться под пули и шагать по минам, у нас не хватило ума.
Наши философические излияния и взаимный восторг прервал Барабаш. После обеда он заглянул в палатку связи и бросил нам на второй ярус две фиолетовых книжечки в твердой обложке - УГиКС.
- Учите обязанности разводящего. Сегодня вечером оба заступите в караул разводящими. Ты, - он показал на Рыжего - первым разводящим, а ты - палец дедушки Барабаша переместился на меня, - вторым. Вопросы?
Я раскрыл Устав: интересно же, что там пишут про разводящих?
- А ты, - Барабаш не спешил уйти из нашей палатки и теперь обращался к Золотому, - учи обязанности дневального.
- Сань, - жалобно хлюпнул Золотой, - память у меня плохая. Сколько раз учил - ничего не запоминается.
Барабаш, похоже, не обрадовался тому, что у Золотого такая худая память. Он снова повернулся к нам:
- Товарищи младшие сержанты! Хрена ли вы тут бока отлёживаете, когда у вас солдат устав не знает? Будете учить вместе с ним до полного посинения. Перед разводом приду - проверю у всех троих. И не дай Бог!..
Куда уж яснее. Ну, за себя и за Рыжего я был спокоен: у нас за плечами была учебка в которой умели будить память даже в том, в ком она уснула, казалось, на веки. Сложнее было с Золотым. Парень сам признался, что находится в полном беспамятстве.
Будем лечить.
- Спорим, - предложил я Рыжему про Золотого, - что через двадцать минут будет знать обязанности дремального как свои пять пальцев.
- Нет, - Рыжий сделал свою ставку, - через пятнадцать минут он у меня все выучит.
Золотой переводил затравленный взгляд то на меня, то на Рыжего. Физически мы были сильнее и выносливее его. С любым из нас один на один он не выстоял бы и минуты и теперь с тревогой ожидал решения своей участи. Ничего хорошего ему не светило.
- Десять минут - и он выучит наизусть. Без запинки. Бьем?
Рыжий протянул руку для пари:
- Бьем. Десять минут. Время пошло. Банкуй.
Я подошел вплотную к Золотому и стал 'строить' его:
- Товарищ солдат, СМИРНО!
Золотой сделал вид, что не понял приказа, и что сам приказ относится не к нему, а кому-то другому и даже сделал попытку отвернуться от меня.
Ребенок! Глупый и неразумный. Он не догадывался, что у меня в запасе есть методы и против Кости Сапрыкина и с любым дебилоидом я спокойно найду общий язык.
С двух ударов.
Хватанув в учебке бессмысленных изуверств через край, я был готов с превеликой охотой делиться полученным жизненным опытом с любым, особенно, если он младше по званию и слабее по морально-волевым качествам. Вчера мы с Рыжим вдвоем 'построили' шесть старослужащих, пусть чмыроватых, но их было больше нас втрое и они были старожилами полка. А у одинокого Золотого не было никаких шансов устоять перед нами. Стены палатки деликатно скрывали от постороннего глаза те методы, которые я собирался применить к Золотому, чтобы надежно заштопать суровой ниткой его дырявую память.
В учебке нам читали краткий курс военной педагогики, из которого я вынес следующий постулат: существуют только три способа воздействия на подчиненных - убеждение, принуждение и личный пример. Первый и последний способы сейчас не годились и я решил прибегнуть ко второму, как самому доступному и безотказному. Ухватив Золотого за плечи я развернул его к себе лицом и не сильно, но чувствительно, двинул ему носком сапога по голени.
Есть такая косточка в организме - от подъема стопы до коленки. Не защищена она никакими мышцами, но имеет массу нервных окончаний, и даже самый слабый удар по ней отзывается в ноге острой болью. Сколько таких несильных ударов, от которых отнимается нога и выступают слезы, получил я в учебке? Сто? Двести? Триста? Кто их считал? Кто из курсантов до получения вожделенных сержантских лычек смог избежать этих ударов? Покажите мне такого!
Массу удобств и преимуществ имеет совсем несильный удар носком сапога по берцовой кости. Во-первых, больно. Во-вторых наглядно и доходчиво. В-третьих, никаких синяков на лице и туловище, а значит, никакой трибунал тебе не грозит.
Золотой взвыл от резкой боли и стал приплясывать на одной ноге, держась обеими руками за больное место. За потерю бдительности он моментально тут же и поплатился: одновременный удар двумя ладонями по ушам мгновенно избавили его от тягот и лишений воинской службы. 'Словив мутного', а проще - попав в состояние легкого нокдауна, Золотой забыл о боле в ноге и стал беспорядочно перебирать перед собой руками в поисках точки опоры. Мне вовсе не хотелось, чтобы он упал и - не дай Бог - расквасил себе нос, поэтому, я дернул его за рукав и двумя пощечинами привел в чувство:
- А ну, СМИРНО, товарищ солдат!
Услыхав знакомую команду, Золотой выплыл из беспамятства и, хоть и мутными глазами, но вполне осмысленно посмотрел на меня. В его глазах сейчас читалась полная покорность и готовность с христианским смирением стерпеть дальнейшие муки.
Ну, и кто я, если не великий педагог? Рыжий даже вякнуть не успел в мою поддержку. Вся процедура заняла секунд, может, пятнадцать, а солдат уже готов к работе. К моей дальнейшей работе над его воспитанием. Сейчас мы с ним в два счета выучим обязанности дневального. И не только дневального, если успеем. Смешное дело: солдат устава не знает. Как же можно служить, не зная своих обязанностей? Это же курам на смех, а не солдат.
Вообще, в учебку связи набирали рекрутов 'с икрой в глазах', смотрели даже на аттестат, чтобы был без троек. Но где набрать двести одинаково умных курсантов? Случались и среди нашего брата во хмелю зачатые 'причуды генетики' с ослабленной памятью, которым никак не лезла в тупые головы уставная казуистика. Тогда наши затейники-сержанты прибегали к испытанному методу прочного и быстрого усвоения знаний, который я намеревался сейчас проверить на Золотом.
- Товарищ солдат, СМИРНО! - гаркнул я на Золотого, - товарищ солдат, вы слышите меня?
Золотой посмотрел на меня мутным взглядом:
- Слышу.
- Не понял! Товарищ солдат, как надо отвечать старшему по званию?
- Так точно.
-... товарищ сержант, - подсказал я ему.
- Товарищ сержант, - согласился Золотой.
- Младший сержант, - уточнил я.
- Так точно, товарищ младший сержант, - послушно повторил испытуемый.
Все. Клиент созрел. Теперь главное - не упустить то время, пока он 'тепленький'. Очухается, придет в себя - можно его часами колотить - толку не будет.
- Товарищ солдат, упор лежа - принять!
- Чего? - не поверил своему счастью Золотой.
- Рот закрой, уродец! Упор лежа - принять!
Для убедительности я снял ремень и намотал один конец на руку, выписывая в воздухе 'восьмерки' латунной бляхой. Мой вид убедил Золотого в полной бесполезности дальнейших пререканий и он, опустившись на колени, уперся ладонями в бетонный пол палатки.
- Колени! - я не сильно двинул носком сапога по коленям Золотого и он послушно распрямил ноги. Теперь он имел целых четыре точки опоры, вместо привычных двух. Осмотрев положение, которое занял Золотой и найдя его почти правильным с точки зрения общевойсковой физической подготовки, я положил на пол перед самым носом Золотого Устав Внутренней службы, заботливо раскрытый на странице, где излагались обязанности дневального.
- Сроку вам, товарищ солдат, на изучение ваших обязанностей - пять минут. Время пошло. Через пять минут докладываете мне обязанности дневального.
Вероятно, мой педагогический опыт оказался недостаточно глубоким и у Золотого посмела зародиться мыслишка, будто я с ним шутки шучу. Через пять минут, когда я поднял его из положения 'упор лежа' в положение 'смирно' он так и не мог мне внятно доложить об обязанностях дневального с той ясностью и простотой, которую несли в себе литые, чугунные буквы Устава. Хвастаться перед Барабашем нам было нечем.
- Вы огорчили меня, товарищ солдат, - вздохнул я, - ваше нерадение приводят меня в отчаяние. Придется прибегнуть к радикальным мерам. Будем изучать Устав по ускоренной программе.
Золотой затравленно посмотрел на меня, не ожидая ничего хорошего для себя от 'ускоренной программы'.
Он был прав! Ничего хорошего его и не ожидало.
- Упор лежа - принять! - скомандовал я ему.
- Ну, хватит уже, - попробовал, было, вяло сопротивляться Золотой, но хлесткий удар ладошкой по соплям, апробированный вчера на чмошниках-дедах, лишил его последних остатков воли к сопротивлению. Он снова уперся ладонями в бетонный пол, выгнувшись дугой. Я присел на корточки рядом с ним.
- А теперь, товарищ солдат, - я придвинул Устав снова под нос Золотому, будем учить с вами по разделениям. На счет 'раз' - сгибаем руки в локтевом суставе, на счет 'два' выпрямляем руки. Вопросы?
- Никак нет, - прокряхтел Золотой сдавленным голосом.
- А чтобы вы не вздумали трепыхаться и ворочаться, для чистоты исполнения упражнения мы с вами используем вот это, - я сдернул фляжку с ремня и положил ее Золотому между лопаток, - не дай Бог она упадет!
Я встал и придирчиво осмотрел Золотого. Все в нем мне нравилось: и поза, и Устав на полу прямо перед его носом, и фляжка, наполовину наполненная чаем у него на спине.
- Раз! - скомандовал я.
Золотой упал брюхом на пол. Слабоват по части физической подготовки. Не оканчивал нашей учебки. Не спортсмен.
- Два!
Золотой кое-как оторвал брюхо от пола и вернулся в исходную позицию.
- Раз!
Золотой снова рухнул на пол.
- Два!
Минуты через две Золотой поднял на меня перепачканное потом и пылью лицо:
- Разрешите доложить?
- Чего ты мне хочешь доложить? - не понял я его.
- Обязанности дневального.
- Докладывайте, товарищ солдат, - разрешил я и перехватил у него Устав.
Золотой выпрямился и на одном дыхании выпалил:
- Дневальный по роте назначается из солдат и подчиняется дежурному по роте и старшине роты...
И так всю страницу. Слово в слово. За каких-то две минуты я от него добился того, чего тщетно пытались добиться целых полгода. Рыжий, сидевший на табуретке тут же в проходе восхищенно посмотрел на меня:
- Ну, ты и Макаренко!
- А вы что? В учебке Устав разве не так учили? - спросил я его.
- Нет, - Рыжий повертел головой, - у нас в разведке все проще: не выучил - получай бляхой по заднице и учи дальше.
Такая простота - хуже воровства! Разведчиков готовили явно без тех садистских изысков, которые применялись к курсантам-связистам. Что это такое: бляхой по заднице? Свист один. Просвистит ремень в руках сержанта, сверкнет в воздухе латунная бляха, отпечатает звезду на филейном месте и все. Через пять минут все забыто и не болит ничего. Даже обиды на сержанта не останется. А вот когда отожмешься от пола 'под счет', да еще с фляжечкой между лопаток, вот тогда только по-настоящему начинаешь понимать, что тяготы и лишения воинской службы могут оказаться для тебя непреодолимыми. Мозги становятся сразу ясными-ясными, и ты приходишь в то состояние наивысшего вдохновения и подъема сил, когда способен за полчаса наизусть выучить 'Войну и мир'.
Все четыре тома.
Андрей Семёнов
Под солнцем южным...
12.2. Ударный стахановский труд
Мы переглянулись с Рыжим и поняли, что работать сегодня не будем. Не наш день. Я посмотрел на шестерых солдат, курящих возле лопат, но не берущих их в руки. Вероятно, они надеялись, что мы с Рыжим, как младший призыв, первыми покажем пример в ударном труде. Среди них были уже знакомые мне по отсидке на губе Жиляев и Манаенков.
Дети!
Наивные, глупые, неразумные дети. Они не знали: какую закалку дает учебка! Они не прошли нашей школы. Пусть они были старше по призыву и их было шестеро, а нас только двое. В данной ситуации это роли не играло. Мы были сержанты, хоть и младшие, а они были рядовые, хоть и старше нас по призыву. И в войска попали миновав ад учебного подразделения.
- Значит так, бойцы, - по-хозяйски подбоченясь начал я, уверенный, что Рыжий меня поддержит, - похватали лопаты, и чтоб через два часа траншея была вырыта. Вопросы?
Какой-то здоровый парень хмуро спросил меня:
- А ты не охудел, душара, дедов припахивать?
Впрочем, спросил он это не совсем уверенно. К нему тут же подскочил Рыжий со сжатыми, готовыми полететь в морду кулаками. Кулаки у него были в конопушках, но хорошо 'набитые'.
- Вопросы, урод?! Слушай, что тебе целый младший сержант говорит! Схватил лопату и начал шуршать! Вопросы, я тебя, урод, спрашиваю?!
Вид у Рыжего был такой грозный, что я и сам перепугался. Не было никакого сомнения, что крепкие кулаки обрушатся на голову строптивого деда, если он замешкается с лопатой. Тот согласно вздохнул, отбросил окурок и нагнулся за лопатой.
- Вы, двое, - я повернулся к Манаенкову и Жиляеву, - зацепили ломы и начали долбить грунт!
Жиляев и Манаенков, уже не сомневаясь, послушно взяли ломы и изобразили ленивое потюкивание по земле, причем ни Жиляев, ни Манаенков даже не посмели вспомнить, что и они тоже - младшие сержанты. Оставались трое, но дело было сделано: моральная победа была на нашей стороне.
- Кто что не понял? - повернулся к ним Рыжий, - У кого какие вопросы?
И эти трое разобрали инструменты.
- Значит так, уроды, - стал вдохновлять Рыжий, - чтоб через час я в этом месте наблюдал траншею. Приду, проверю, убью. Вопросы?
Вопросов ни у кого больше не было. Была предельная ясность в понимании текущего момента.
- Пойдем, по полку, что ли пошляемся? - спросил меня Рыжий, - посмотрим: что за полк?
Воодушевленный первой одержанной победой, я предложил сначала пойти к нам в палатку попить чай. Дневальному Золотому строгим голосом без улыбки была дана команда соорудить для товарищей младших сержантов пару кружек чая. Золотой, было, подивился такой моей наглости, но возразить не посмел и через пять минут кипятильником сделал нам две кружки кипятка, в котором мы растворили пакетики чая.
- А чего это ты на них буром попер? - спросил меня Рыжий за чаем, покачивая носком сапога.
- А ты что? В учебке не наработался? - ответил я вопросом на вопрос, - Я лично - на всю оставшуюся жизнь. У меня уже при слове 'лопата' на ладонях мозоли выступают.
- Так-то оно так, - задумчиво протянул Рыжий, - только вечером мы с тобой огребем по полной.
- От кого это? - я чуть чаем не поперхнулся.
Вот уж не чаял ни от кого 'огребать'.
- От дедов.
- Это за какие такие заслуги мы от них огребем?
- Как за какие? За боевые! За то, что старший призыв припахали.
-А-а, - протянул я и махнул рукой, - только-то? Не думай об этом.
- Как же не думать? Всю грудь отшибут и по голове достанется!
- Володь, - мне хотелось его успокоить, - ты в своей жизни когда-нибудь по морде получал?
- Да сколько угодно.
- Тогда чего бояться? Разом больше, разом меньше. Наше с тобой дело - духовское. По морде получать нам с тобой по сроку службы положено.
- Это верно, - согласился Рыжий.
- Только, Вован, никто нас с тобой сегодня и пальцем не тронет, а может и похвалят за проявленную смекалку.
- С чего это ты такой уверенный? - Рыжий посмотрел на меня с недоверием и надеждой.
- Логика, - пояснил я, - головой надо думать!
- И чего ты надумал?
- Того.
Я полез за сигаретой, не торопясь прикурил ее, затягивая время, чтобы Рыжий немного поёрзал.
- Да не тяни ты! - не выдержал он.
- Ну так вот, - я тонкой струйкой выпустил дым и прищурившись смотрел как он растворяется в воздухе синими клубами.
- 'Того! Ну! Вот! Значит! Потому, что!' - Рыжий не выдерживал моей манеры говорить медленно. Так говорят у нас в Мордовии: растяжно 'выпевая' все гласные. Непривычный человек всякое терпение потеряет, пока дослушает конец предложения, - да не тяни ты, Мордвин, говори толком.
- Да успокойся ты. Ты сам посуди: кого взяли копать траншею?
- Кого? Нас, - догадался Рыжий.
- 'Нас - ватерпас!', - передразнил я его, - нас с тобой взяли потому, что мы - духи. Нам положено пахать и сеять. А остальных за что?
- Как за что? Зампотыл приказал,- уверенно объяснил Вован.
- А почему он дембелям не приказал? Их человек сорок стояло на плацу и они ржали как кони, когда Марчук людей для этой траншеи выбирал.
- Почему? - Рыжий посмотрел на меня, ожидая дальнейших объяснений.
- Потому, что дембеля послали бы его по азимуту. Вот почему!
Я затянулся сигаретой, переводя дух. Одно дело - думать, и совсем другое - объяснять ход своих мыслей.
- Где сейчас весь полк? - спросил я у Рыжего.
- Как где? На операции.
- А где все достойные пацаны?
- С полком, - начал догадываться Рыжий.
- С полком, - согласился я, - тогда кто остался в полку?
- Те, кого не взяли на операцию.
- Молодец! - похвалил я его, - не зря лычки носишь. А кого не берут на операцию?
- Чмырей? - Рыжий аж засмеялся от такого простого объяснения.
- Чмырей, - подтвердил я, - кроме того, пока вы в карантине тащились, дядя Андрюша, - я погладил себя по голове, - на губе парился.
- И что?
- А то! Жиляева и Манаенкова я на губе видел. Сидел с ними в одной камере. Один вентилятором работал, второй в свой сапог ссал. Чмыри - они и есть чмыри.
Я устал объяснять. Кроме того, воспоминание о том как Манаенков превратил свой сапог в сортир, вызвало у меня отвращение. Я сплюнул на пол.
- А-а, - просветлел Рыжий, - голова! Мордвин, мордвин - а соображаешь.
- Да уж, не дурее хохлов буду, - согласился я с ним, - допивай и пойдем наших орлов проверим. Только ты уж с ними построже.
- Правильно. Нечего их распускать, - поддакнул Рыжий.
Когда мы подошли к умывальнику, то двое из шестерых вяло ковыряли в земле ломами, а четверо курили и задумчиво рассматривали, как ломы скребут по гравию. От умывальника в указанном направлении шла не траншея, а неглубокая канава. Даже не канава, а бороздка. Было понятно, что пока сержанты гоняли чаи, парни работали в полноги.
Рыжий оценил ситуацию и сокрушенно покачал головой:
- Да, уроды, - печально вздохнул он, - по-хорошему вы не понимаете. За полтора года в армии так и не научились работать без палки.
Я осмотрелся вокруг себя: в пределах прямой видимости шакалов видно не было. Дорога к расправе - короткой, но чувствительной и справедливой - была открыта. Две недели назад я уже ударил человека по лицу. И даже немного повредил это лицо. А человек-то был приличный. Наглого и дерзкого Амальчиева с этими млекопитающими не сравнить. А я его по 'таблу'. Внутреннее табу на неприкосновенность человеческой личности было раз и навсегда во мне сломано Северным Кавказом в укромном закутке парка. Больше меня никакие моральные запреты не сдерживали. Слов худых не говоря я наотмашь залепил затрещину ближайшему ко мне 'деду'. Рыжий поддержал и саданул второго.
Били больно, но аккуратно. Двое - шестерых. Те воспринимали аутодафе как вполне законное, заслуженное, а главное - привычное возмездие за лень и нерадивость. Через пять минут мозги были вправлены на место, ломы и лопаты разобраны и под нашим присмотром шестеро старослужащих чмырей дружно взялись за работу. Чтобы не причинить увечий и не угодить за это под трибунал, мы 'воспитывали' их ладошками. Это никак не повлияло на степень доходчивости наших объяснений и побудительный позыв возымел чудодейственный результат: траншея углублялась буквально на глазах. Вот только ладони болели. Да и то: пока до людей доведешь свою точку зрения - все руки об них отобьешь!
Через час траншея была выкопана.
Но одно дело - сделать, другое - красиво доложить. Когда перед ужином маленький прапорщик пришел принимать результаты нашего ударного труда, мы с Рыжим браво доложили, что приказание выполнено, извольте принимать работу. Перед этим мы предусмотрительно разогнали чмырей по палаткам, чтоб их духу не было возле траншеи. По всему было видно, что трудовой подвиг был совершен непосредственно младшими сержантами Семиным и Грицаем - и только ими. На армейском языке это называется 'прогнуться'.
Да, мы прогнулись. Да, некрасиво так поступать. Но, поймите, люди: должны же мы были 'очки зарабатывать'?! Иначе, так и уволились бы в запас - младшими сержантами. А это обидно.
Но за все в жизни приходится платить.
Маленький прапорщик похвалил нас за трудолюбие и, кажется, решил для себя, что трудолюбивее духов, чем мы с Рыжим, во всем полку не сыскать. С этого вечера мы приобрели благосклонность старшего прапорщика Мусина.
Не смотря на скромное воинское звание, это был замечательный и весьма влиятельный в полку человек! Начать, хотя бы, с того, что в армии Мусин служил уже около тридцати лет. Любил армию и знал все ее писаные и неписаные законы досконально и глубоко. Он получше любого дембеля мог рассказать что и кому в армии 'положено' и кому 'не положено' по сроку службы и личным заслугам и объяснить почему. Его срок службы был в два-три раза длиннее, чем у любого майора в полку, поэтому, Мусин пользовался заслуженным уважением и большой свободой. Одно время он служил даже при штабе Баграмяна и в часы досуга, по многочисленным просьбам, охотно рассказывал о скромности и обходительности легендарного Маршала Советского Союза, с которым, по его словам, здоровался за руку.
Это про старшего прапорщика Мусина ходил анекдот:
'В полку служит древний прапорщик, лет за семьдесят. И его всё никак не могут выгнать в отставку. Вызывает его командир полка и говорит:
- Старый, ты сколько еще служить-то думаешь? Пора давать дорогу молодым.
- Пока РУКИ носят, товарищ полковник, буду служить'.
Таскал Мусин. Был на нем такой грех. Но таскал не безоглядно, как таскали его молодые коллеги из доблестного корпуса прапорщиков, а с умом и знанием дела. Он никогда не воровал того, что было вверено ему по службе или было выдано для распределения среди солдат. Все, что выдавалось на солдат, солдатам же и отдавалось. Но почти всегда находились способы подвести под списание неиспользованные, но долго лежавшие на складе вещи.
Полк не обеднеет.
Взамен списанных пришлют новые. И полку выгодно и прапорщик при барыше. Вдобавок, Мусин жил сам и давал жить другим. Если, к примеру, подходил к нему солдат и говорил, что его знакомый афганец просит то-то и то-то и предлагает хорошую цену, то Мусин немедленно извлекал искомое и, оговорив свою 'долю малую', вручал просителю. Солдаты Мусина боготворили. И не только за понятливость. Мусин никогда, повторяю - никогда и ни на кого не жаловался шакалам, не выносил сор из избы, а всегда разбирался сам.
И должность занимал подходящую: командир второго ВХО - взвода хозяйственного обеспечения, чья палатка была аккурат за палаткой второго взвода связи. Соседи наши. Если Марчук был зампотылом полка, то Мусин был зампотылом второго батальона. Отец родной для четырех сотен солдат и офицеров.
Заслужить благосклонность такого человека - не последнее дело в начале службы. Теперь мы могли обращаться к прапорщику 'с вопросами'. Только их нужно было поумнее сформулировать.
Но расплата за 'прогиб' перед старшим прапорщиком наступила скоро и неотвратимо, как смерть.
И в этот же вечер.
Вот природа! На ужин шли днем, а с ужина вышли уже ночью. Сколько мы были на ужине? Минут, может, пятнадцать. И уже успело стемнеть. Я уселся под масксетью в курилке связи. Делать мне было нечего. Телевизоров в батальоне не было. Читать не хотелось, да и лампочка в палатке тускловата. Девать себя было некуда: до отбоя еще больше двух часов, а занять себя нечем. Тоска.
Не долго она продолжалась эта моя тоска. К курилке подвалил какой-то военный в звании рядового в зачуханой хэбэшке и, откинув масксеть, спросил:
- Ты, что ли, Семин?
- Ну, я. Чего хотел?
- Тебя дембеля в каптерку шестой роты зовут.
Ну, вот. Другое дело. Земляки уволились, но их однопризывники помнят Андрюшу Семина. Сейчас курнем чарса, рубанем пловчика, догонимся бражкой, лабанем на гитаре и вечер проведем нормально и весело. Уже какой-то смысл появляется. А то в Союзе нас пугали дедовщиной! А тут: приглашают, наливают, угощают. Те, кто пугал нас страшилками про дедовщину - придурки, ей Богу. Афгана не нюхали, вот и мелют, чего не попадя.
Я зашел в каптерку радостный в предвкушении праздника. Мне хотелось похвастаться перед дембелями, как я ловко сегодня припахал старший призыв, какой я умный, ловкий и вообще - герой. Я готов был приукрасить свой рассказ сотней небылиц и ярких подробностей, но войдя в полумрак каптерки я как-то не уловил праздничного настроения.
За столом сидел хмурый Мирон и ножом ковырял столешницу. На топчане, закинув руки за голову лежал Барабаш и с нехорошим интересом смотрел на меня. Тут же крутились беззубый Жиляев и тихий Манаенков. Один подметал пол, второй возился с кипятком, заваривая чай. Рядом с дверью стол Рыжий, но не в позе дорогого гостя. Скрестив за спиной руки он разглядывал пол, как не выучивший урок школьник у доски. Что-то подсказало мне, что пловом сегодня меня угощать не будут.
- Ну, раз ты молчишь, - Мирон поднял взгляд на Рыжего, - давай, у другана твоего спросим.
Я - мальчик понятливый. До меня сразу дошло, что 'друган' - это я и что вопрос будет непростой. Настроение почему-то упало и рассказывать про свое удальство как-то расхотелось.
- Ну, Мордвин, - это Мирон спрашивал уже с меня, - объясни нам: кем вы себя почувствовали?
Если честно, то я не понял вопроса.
Кем я себя почувствовал? Человеком. Солдатом. Сержантом. А еще - духом. И кем еще я должен был себя почувствовать, чтобы угадать и почувствовать правильно?
- Повторяю, - голос Мирона стал еще угрюмее, - кем вы себя почувствовали и кого из себя возомнили сегодня после обеда?
Теперь понятно. Этот вопрос поставил Рыжего в тупик, поэтому он и таращится в пол. Меня, признаться - тоже вопрос несколько озадачил.
- Кто дал вам, обуревшие духи, право припахивать старший призыв? - Мирон продолжал играть ножом.
'Зарежет. Как пить дать - зарежет. Вон он, как в Малька сапогом бросался. В офицера - сапогом, а меня - ножом зарежет', - подумал я.
Мне очень хотелось уйти сейчас из каптерки как можно дальше от Мирона с его ножом, но уйти было некуда. Земляки уволились, заступиться за меня было некому. У меня даже своих дедов не было. Решительно некому было сказать за меня слово, кроме меня самого.
- Они - чмыри, - выдавил я из себя.
- Что? - переспросил Мирон.
- Они - чмошники, - повторил я смелее.
Мирон отложил нож и потянулся за саперной лопаткой.
'Ну, всё - звиздец', - мелькнуло у меня в голове, - 'ножа ему мало, решил меня лопаткой уделать, чтоб наверняка'.
- Они чмыри. Ага. Понятно, - Мирон, очевидно, понял мою мысль, но посмотрел на меня так нехорошо, что мне и без саперной лопатки в его руках стало жутко, - Они чмыри, а ты, значит, много в своей жизни повидал. Так?
Это было не так. В своей жизни я повидал до обидного мало и вряд ли уже увижу больше.
- Сколько служишь, сынок?
- Только с КАМАЗа, - заученно выдал я.
- А ты знаешь, сколько он служит? - Мирон поманил Жиляева, протянул ему лопатку, - на нее мусор заметай, да смотри, чище мети.
Он снова обратился ко мне, показывая на Жиляева:
- Я тебя спрашиваю: ты знаешь, сколько служит этот человек?
Я посмотрел на толстого и неуклюжего Жиляева и не нашел в нем никаких перемен: вся та же угодливость в повадках, все та же неуверенность в движениях и даже выбитые зубы не выросли снова. Хрена ли мне его разглядывать? Я перевел взгляд на Барабаша. Мне показалось или на самом деле - он, вроде как, улыбнулся? Может и показалось, но я почувствовал себя увереннее, сами собой распрямились плечи.
- Ну, полтора, и что? - бросил я Мирону едва ли не дерзко.
- О! - Мирон поднял палец вверх и снова взялся за нож, - Полтора! Человек служит полтора года, а вы, два оборзевших в корягу духа, припахиваете его. По какому праву?
- Он дух со стажем! - вспомнил я выражение, услышанное в камере на губе.
- Ладно, - подвел итог Мирон, - я не замполит с вами душеспасительные беседы вести. Короче, вот вам десять минут. Если через десять минут вы не придумаете 'отмазки' - по какому праву вы припахали, пусть чмырей, но старший призыв - то...
Мирон развел руками, показывая, что кара будет настолько страшна, что у него нет слов выразить, в чем она будет заключаться. Но то, что нам с Рыжим будет плохо, я не засомневался ни на грамм.
Я посмотрел на Рыжего. Не решаясь смотреть на нож, который вертел в руках Мирон, он по-прежнему смотрел в пол. Мне стало смешно. Смешинка не удержалась в зубах и вылетела в каптерку глуповато-счастливым смешком. Рыжий отвлекся от разглядывания пола и посмотрел на меня как на полного идиота: нас сейчас будут резать как поросят, а меня 'на хи-хи пробило'. А мне и в самом деле стало смешно: чего угодно ожидал я, любой каверзы, но то, что вопрос будет такой простой - найти 'отмазку' - меня рассмешило. А, может, это просто нервное.
Я знал ответ.
В памяти всплыли выпускные экзамены в учебке. Полковник из Москвы принимает у меня экзамен по Уставам Советской Армии. Обязанности солдата, обязанности командира отделения, обязанности дневального, обязанности дежурного по роте и даже обязанности уборщика были ему мной доложены. Но у него задача - 'утопить' меня. А меня - тоже не дураки натаскивали. Знал я эти уставы, знал.
- А скажите, товарищ курсант, - мягко начинает он атаку, - в каких случая команда 'Смирно!' не подается, когда старший начальник входит в расположении роты.
- Во время приема пищи и после команды 'Отбой'. Будь он хоть министр обороны, - добавил я уже от себя.
- Верно, а на какой высоте должен висеть градусник в казарме?
- На высоте сто пятьдесят сантиметров.
- А сколько в расположении роты должно быть писсуаров? - ядовито улыбается полковник.
- Туалетная комната роты должна быть оборудована писсуарами и унитазами из расчета один писсуар на шесть человек и один унитаз на двенадцать человек.
- Откуда вы это знаете, товарищ курсант? - полковник явно недоволен.
- Из Устава Внутренней Службы, товарищ полковник, - рапортую я, - разрешите доложить Корабельный Устав?
- Нет, ни к чему. Пять.
И после такого экзамена не знать отмазки?! Да вы шутите!
- Есть под рукой Дисциплинарный Устав? - спросил я Мирона.
- Найдем. Говори.
Я набрал полную грудь воздуха и начал объяснение. Барабашу, видно стало интересно, как я стану выпутываться и он приподнялся с топчана.
- Родина дала мне высокое звание младшего сержанта, - начал я, - тем самым определив меня в младший начальствующий состав. Сегодня на разводе я и младший сержант Грицай получили приказ выкопать траншею от умывальника. Для выполнения задачи нам была придана сборная команда из шести человек. В Дисциплинарном Уставе Советской Армии сказано, что командир обязан добиваться выполнения приказа любыми способами, вплоть, до применения оружия.
Барабаш уже откровенно улыбался, глядя на меня.
- Уточняю, - продолжал я вещать как на занятиях в учебке, - что командир, не 'может', не 'должен', а обязан добиваться исполнения своих приказов, причем Устав не ограничивает его в выборе оружия необходимого для воздействия на подчиненного: от штык-ножа до танка. Устав, так же, не определяет, чтобы это оружие было непременно табельным, вследствие чего становится допустимым применение розог, ремней, кистеней и самострелов Командир, добивающийся выполнения приказа...
- Хватит! Хватит! - Мирон с Барабашем ржали в голос, махая на меня руками, - заткнись, пожалуйста.
Я понял, что мы с Рыжим не только прощены, но и набрали еще немного очков.
- Поняли, уроды? - крикнул Мирон Жиляеву и Манаенкову, тыча в меня пальцем, - вот как надо отмазываться! А вы так до дембеля и будете - полы мести и тарелки 'шоркать'.
Все еще смеясь, Барабаш поднялся с топчана и подошел к нам с Рыжим:
- Вот что, парни... Нечего вам по полку шариться. Завтра заступите с нами в караул. У нас некомплект. Раз оба сержанты - пойдете разводящими. Вопросы? Нет? Тогда гуляйте. Завтра полшестого придете ко мне получать оружие.
Мы вышли из каптерки на улицу едва ли не счастливые, от того что кара небесная на сей раз миновала нас и дембельская десница обрушилась сегодня не на наши буйны головы. Как мало нужно духам для счастья: пожрать, поспать, 'откосить' от работы и чтоб по морде получил не ты.
- Ну, что? Перекурим это дело? - спросил я Рыжего.
- Давай, - согласился он без особого, впрочем энтузиазма.
Наверное, он еще переживал наш допрос в каптерке и вспоминал нож в руке у Мирона. Мы зашли в курилку за нашей палаткой, достали сигареты, чиркнули спичками.
- А ловко ты... - начал Рыжий.
- Что - ловко?
- Ну, ловко ты отмазку сочинил. Где наблатыкался?
Чудак человек, право слово! Разведчиков что? На хозработы ни разу не гоняли в неурочное время?
- А вы в учебке чем занимались? - спросил я его.
- Как - чем? - удивился он, - боевой подготовкой занимались, конечно.
- И вас шакалы не гоняли на свои дачи? Или ремонт в квартире сделать?
- Ну, бывало, - вспомнил Рыжий.
- И вы каждый раз безропотно шли и копали?
- А куда бы мы делись?
- Пусть работает железная пила! - подвел я итог, - она железная. Пусть работает железная пила - не для работы меня мама родила.
- Ты и в самом деле читал Дисциплинарный Устав?
- Что значит: 'читал'? - не понял я как это Устав можно просто 'читать'? - заучивал наизусть.
- Что? Весь устав? От корки до корки? - не поверил Рыжий.
- Устав! - хмыкнул я, - Четыре! Дисциплинарный, Строевой, Гарнизонной и караульной службы и Внутренний.
- Ну вы, связисты, и даете! - Рыжий то ли восхитился, то ли пожалел меня.
- А связь вообще выше всех родов войск, - заметил я.
- И выше разведки?
- Конечно.
- Обоснуй! - потребовал Рыжий. Ему стало обидно за разведку.
- Пожалуйста. Легко. У вас в Первом городке в учебном корпусе на каком этаже классы были?
- На первом.
- А у нас - на пятом. Вот видишь, связь в пять раз выше разведки.
Довод показался убедительным, поэтому Рыжий расстроился еще больше.
- Ты, я вижу, большой мастак отмазки выдумывать.
- Ну так! - хвастливо вставил я.
- Скучно мне с тобой. Пошел я спать.
Я не стал его удерживать, хоть мне и показалось обидным, что он уходит на полбеседе. Я его десять минут назад от Мирона 'отмазал', от смерти, можно сказать, спас, а он уходит! О том, что я, принизив разведку, задел его самолюбие, я как-то даже не задумался. День был насыщенный, а волнение, перенесенное в каптерке, сильным. Мне тоже захотелось спать.
- Пока, - бросил я Рыжему, - заходи, если что.
Андрей Семёнов
Под солнцем южным...
Глава 1 - Безделие - https://pikabu.ru/story/glava_1_quotbezdeliequot_iz_knigi_qu...
Глава 2 - Проводы - https://pikabu.ru/story/glava_quotprovodyiquot_kniga_quotodn...
Глава 3 - Центральный военкомат - https://pikabu.ru/story/glava_3_quottsentralnyiy_voenkomatqu...
Глава 4 - Областной военкомат - https://pikabu.ru/story/glava_iz_knigi_quotodnazhdyi_v_totsk...
Глава 5 - Поезд - https://pikabu.ru/story/glava_5_quotpoezdquot_iz_knigi_quoto...
Глава 6 - Самара - https://pikabu.ru/story/glava_6_quotsamaraquot_iz_knigi_quot...
Глава 7 - Тоцкое - https://pikabu.ru/story/glava_7_quottotskoequot_iz_knigi_quo...
Глава 8 - Вторая учебная рота (часть1) - https://pikabu.ru/story/glava_8_quotvtoraya_uchebnaya_rotaqu...
Глава 8 - Вторая учебная рота (часть2) - https://pikabu.ru/story/glava_8_quotvtoraya_uchebnaya_rotaqu...
Глава 9 - Будни КМБ - https://pikabu.ru/story/glava_9_quotbudni_kmbquot_iz_knigi_q...
Глава 10 - У медроты - https://pikabu.ru/story/glava_10_quotu_medrotyiquot_iz_knigi...
Глава 11 - После ужина - https://pikabu.ru/story/glava_11_quotposle_uzhinaquot_iz_kni...
Глава 12 - Бородачи - https://pikabu.ru/story/glava_12_quotborodachiquot_iz_knigi_...
Глава 13 - Не брат ты мне - https://pikabu.ru/story/glava_13_quotne_brat_tyi_mnequot_iz_...
Глава 14 - Идея революции - https://pikabu.ru/story/glava_14_quotideya_revolyutsiiquot_i...
Глава 15 - Алик
Глава 15 АЛИК
Настал понедельник – банный день.
Весь полк строился на плацу. После утреннего развода мы должны сразу с плаца пойти в баню на помывку.
Так как я был один из самых высоких парней в нашей учебной роте, то мне приходилось стоять в строю в первых рядах, так как строились мы по рапиру (по росту). Я стоял во втором взводе, а справа от меня находился первый.
Пока шло построение, два дагестанца Мага толстый и Алик, насмотревшись в воскресенье фильмов с Джеки Чаном, решили отработать приемы на парнях с первого взвода.
Мага – здоровый, упитанный дагестанец, с небогатым интеллектом. Алик был со мной одного роста, физически чуть больше развит, чем я. По национальности Алик был лезгин.
В общем, Мага с Аликом дурачились прямо перед первым взводом. То они друг друга били в шутку, то били тех ребят, кто стоял в передней линейке первого взвода, но уже не в шутку.
Я стоял всего лишь в метре от них и все видел. Когда ребята принимали удары от дагестанцев – они улыбались, словно им это нравилось. Это меня безумно злило. Нельзя так, ребята, ой как нельзя! Что ж вы молчите-то?! Все молчали. Все чего-то ждали, хотя прямо на наших глазах дагестанцы издевались над нашими же товарищами!
Я помнил вчерашний разговор с ребятами, где они говорили, что главное затеять драку. По лицам первого взвода я сразу понял, что никакой драки не будет. Я понял, что мне самому придется начать потасовку.
И случай подвернулся.
Мага, играючи, толкнул Алика, и тот, попятившись назад, случайно задел меня своей спиной.
- Аккуратней будь! – ровным, спокойным голосом, сказал я Алику.
- Что? Это ты мне? – Алик явно не ожидал, что ему кто-то возразит. Что вы, он же дагестанец, а они все неприкосновенны, как учили их старшие товарищи – так думал Алик.
- Тебе, тебе. – Подтвердил я сомнения Алика.
- Э, ты чо, ебанулся, что ли? – Алик подошел ко мне вплотную. – Ты чо, душара?!
«Душара»…нет, ну это ж надо было так сказать. Сам он по сроку службы еще и месяца не прослужил, а вел себя, словно на дембель собрался! Это меня еще больше подстегнуло.
- Ты сам-то кто?! – начал я повышать голос.
Алик взялся рукой за мой ремень и дернул его вверх со словами:
- Ремешок, блядь, подтяни!
Это уже был перебор. Заигрался парень. Так быстро вжиться в роль дембеля не смог бы даже профессиональный актер. Да как убедительно! Браво, Алик! Снимаю шляпу! Но только я знал, что без своих товарищей, он бы не был таким крутым, и это придавало мне уверенности. А вот его руки на моем ремне…
- Руки убери! – рявкнул я на Алика и ударил его по рукам.
- Ах ты, сука! – Алик явно был недоволен моим жестом. В ответ он от всей души замахнулся и ударил меня кулаком в грудь.
Вот оно. То самое, о чем мы и говорили. Строил планы на других, а в итоге взял на себя главную роль. Черт. Попал я. Вы можете мне не поверить, но когда меня ударил Алик, я начал молниеносно соображать. Всего пару секунд, за которые в голове моей столько мыслей пролетело! Мне было страшно. Да, я это не скрываю – я боялся. И я понимал, чем дольше буду размышлять, тем больше сомнений и страха влезут ко мне в голову.
Я повернул голову назад и взглянул в глаза своих сослуживцев.
Ну, же, парни! Вот оно! Это тот самый момент!..
Я ни встретил, ни одного взгляда. Ни одного!
Эх, ребята, ребята…
Все, словно сговорившись, опустили свои головы и смотрели вниз. Это был мой второй взвод.
Я понял, что поддержки от моего взвода не будет. Возможно, и вся рота не решиться вступиться за меня. Я все это понял всего за пару секунд. Это было так быстро и, в то же время, очень медленно.
А что я? Что делать дальше? Все очень просто – я включил принцип обезьяны – сначала делай, а потом думай. Я знал, что если не ударю Алика в ответ, то всю службу свою буду об этом жалеть. Возможно, это придаст уверенности и моим сослуживцам. Как бы я хотел в это верить. Долго раздумывать нельзя – нужно действовать.
Пара секунд истекли.
Я ухватил Алика левой рукой за воротник и потянул его на себя. Кулак правой руки стремительно пошел на встречу с носом Алика. Щелк! Прямо в нос! Алик растерялся. Из носа его пошла кровь. Схватив обеими руками Алика за плечи, я снова подтолкнул его на себя и ударил коленом в живот. Обидчик согнулся. Потом я его развернул на 180 градусов и проникающим ударом ноги в копчик толкнул Алика прямиком на Магу. Алик невольно пробежал пару метров и уперся в пузо Маги.
Я сам себе тогда не верил.
Снова обернулся и посмотрел на своих сослуживцев. Теперь же все стояли с выпученными глазами и открытыми ртами. Взгляд их менялся – то на меня, то на Алика с Магой.
Все, теперь уже точно дороги назад не было. Что сделано, то сделано.
Около пяти секунд понадобилось толстому Маге, чтобы выйти из ступора – он сам не верил, что сейчас увидел. Прямо перед ним, в полусогнутой позе, стоял Алик, державшись за свой кровоточащий нос. И Алик и Мага смотрели на меня так, будто я фокус какой показал. Они был искренне удивлены. И, если Алик уже не стал искушать свою судьбу и свой любимый нос, то Мага решил заступиться за своего товарища:
- Э, ты чо, охуел что ли?! – возмутился Мага, вытаращив на меня глаза, словно гипнотизируя. – Тебе пиздец, блядь! Понял!?
При этом сам Мага ко мне не подходил, а стоял вместе с Аликом на расстоянии. Это меня успокаивало, так как с Магой бы я точно не справился. И, раз уж пошло такое дело, и пока адреналин из крови весь не вышел, я не стал молчать в ответ на угрозы Маги.
- Ни хуя я не понял! – сорвался я в крик, да так, что все соседние подразделения слышали. – Какого хуя вы беспределом занимаетесь?! Кто ты вообще такой?! Кто тебе право дал над парнями издеваться, блядь!? Этот, блядь, - я указал рукой на Алика,- душарой меня называет, а сам-то ты кто?!
Алик прекрасно понял, о чем я ему говорил, но признавать это явно не хотел.
- Тебе пиздец! – все, что смог сказать Алик в ответ на мой к нему вопрос.
- Других слов не знаешь, что ли?! Вы за свои проступки отвечайте, а не твердите, как быки – «тебе пиздец!». Быков на родео режут. С вас бы уже давно спросили на гражданке за ваш беспредел!
- Возможно. Но мы не на гражданке, парень. - эти слова я услышал не от Алика с Магой, а от кого-то, стоящего справа от меня.
Я повернулся и увидел незнакомого мне дагестанца. Явно старослужащий. Он грозно смотрел на меня, но говорил спокойно. Я его раньше не видел. По всей видимости, этот дагестанец услышал, когда я кричал на Магу с Аликом и зашел сзади строя. Он стоял в двадцати сантиметрах от меня. Признаться, я этого не ожидал.
- Ты не кричи, дружище, а то шакалы услышат. – все также спокойно говорил со мной тот дагестанец. – После развода поговорим.
Дагестанец пристально посмотрел мне в глаза, ожидая ответа. Я лишь молча кивнул головой в знак согласия. Тогда он повернулся к Маге с Аликом и сказал:
- Хули вы там встали? Пойдем, поговорить надо.
Алик с Магой молча пошли за своим старшим товарищем. Проходя мимо меня Мага не упустил шанс сказать, уже заезженную фразу - «Тебе пиздец!»
«Без тебя знаю, что мне пиздец.» - с иронией подумал я тогда. И действительно – мои товарищи меня подвели. Я мог и не провоцировать Алика. Ну, задел он меня случайно, ну и что с того? С кем не бывает? Сколько раз вас случайно задевали в автобусе, или же, спотыкаясь, облокачивались на вас? Нужно было промолчать – сейчас бы так не нервничал в ожидании обещанного разговора со старослужащим дагестанцем. Черт. Ненавижу ждать. Я еще и месяца не прослужил, а уже ввязал себя в авантюру, которую сам же и создал! Браво, Мишаня! Ничего не скажешь… А с другой стороны, я на начальном этапе дал понять, что просто так не сдамся. Конечно, ко мне не подходили напрямую и не заставляли подшивать китель, или же стирать их вещи и заправлять им кровать, но все это я считал обыкновенным везением, которое должно был, рано или поздно, закончиться.
И вот, теперь все, что я мог – это ждать. Ждать, когда закончиться построение, и мы пойдем в баню. А там меня уже будут ждать дагестанцы, чтобы провести со мной профилактическую беседу.
Развод закончился, и наша рота выдвинулась в сторону бани.
Прямо у бани уже стояли подразделения, ожидавшие своей очереди на помывку. Мы шли после них. Сержанты дали команду «Вольно!» и мы всей ротой разбрелись по лужайке около бани.
Первым ко мне подошел Рашид и Женька Пронин.
- Ты как, братан? – интересовался у меня Евгений.
- Нормально. – коротко ответил я.
- Что дальше? – спросил Рашид.
- Ждать. Скоро они объявятся. – последние слова, что я произнес, меня ничуть не радовали.
И действительно, около подразделения, которое ждало своей очереди в баню, собиралась кучка дагестанцев. Среди них были и старослужащие, и наши дагестанцы.
«Ну, вот, началось.» - подумал я тогда про себя.
Из собравшейся компании дагестанцев вышел Гаджимурад и направился в мою сторону.
Я жадно затянулся сигаретой и приготовился к тому, что, возможно, придется биться с Гаджимурадом. Я бы не выстоял – это очевидно. Наши комплекции явно не совпадали, но я заварил эту кашу, и назад сдавать уже нельзя.
Гаджимурад шел уверенно, смотря именно на меня. Взгляд из-под бровей ничего хорошего не предвещал. Однако, когда он почти сблизился со мной, то, вдруг, остановился. Недовольный взгляд Гаджимурада был направлен куда-то за мою спину. Я обернулся. Вся наша рота стояла за моей спиной. Парни не просто стояли, они четко давали понять, что не дадут Гаджимураду меня обидеть.
Надо ли вам объяснять, какое облегчение я тогда испытал от того, что ребята меня не подвели на этот раз. Все, как один, готовы были заступиться за меня. Я осмелел.
- И чо вы тут встали, блядь!? – Гаджимурад адресовал вопрос всем парням, кто стоял за моей спиной, при этом ближе подходить не стал. – Вам один хуй всем пицздец!
- Вы эту фразу в учебнике заучили что ли? – парировал я на угрозу Гаджимурада.
- А ты вообще все два года не будешь с параши слазить – это я тебе гарантирую! – Слова дагестанца были настолько убедительны, что я невольно ощущал легкий мандраж, который, возможно, был заметен со стороны.
Как тут не бояться, когда ты один, а против тебя целое отделение дагестанцев?! Конечно, парни, что стояли за моей спиной молодцы. Но пока они только стояли, и ничего большего. Будут ли они биться, когда другого пути не будет? Я надеялся, что будут.
- Чо тебе надо, а? Ты за своего друга так переживаешь? Он получил за свой проступок. И если кто-то и должен сейчас со мной выяснять отношения, так это Алик. Я вообще не понимаю, чего ты сюда пришел. – я старался говорить уверенно, чтобы не показывать свой страх.
- Ты тронул нашего брата! И за это тебе пиздец! Понял, блядь!? – Гаджимурад сделала шаг в мою сторону, и замахнулся для удара. Я отскочил.
- Хули ты прыгаешь, как проститутка?! – усмехался дагестанец.
Пацаны за моей спиной подошли ближе и сжали кулаки.
Я молчал. Не хотел испытывать свою судьбу, которая, до сих пор, была ко мне благосклонна. Да, мне было страшно. Глупо это скрывать, если это было правдой. Но я старался маскировать свой страх, чтобы продержаться еще чуть-чуть, хотя бы до того момента, пока я просто не выдержу этого натиска.
Гаджимурад плюнул мне под ноги и ушел к своим товарищам.
Через пару минут из толпы, где стояли дагестанцы вышел еще один наш сослуживец – кавказец по имени Заур. Он махнул мне рукой предлагая подойти к ним.
- Не ходи, Хохол. – видев, как меня зовет Заур, предостерегал Женька Пронин.
- Мы с тобой, если что! – утешали парни с моей роты.
- Я должен пойти. Но я пойду один. Нечего нам всей толпой там делать. Если же они гурьбой будут бить человека, который пришел один к ним на разговор, то это уже беспредел с их стороны. Вот тогда и налетайте, а пока…
Я не договорил и двинулся прямиком в лапы к врагу. Я старался не думать о последствиях, я просто знал, что так надо. Только так и никак иначе. Нельзя было идти всей ротой – это бы показало наш страх. А я был больше чем уверен, что не я один тогда боялся – все были на пределе. Это было видно по лицам парней. Это было видно по моему лицу.
Я сделал глубокий вдох, отбросил все страшные мысли в сторону и вошел в самый центр круга дагестанцев.
Сердце бешено колотилось. Меня окружали человек пятнадцать. Я мельком заглянул каждому из них в глаза и ничего хорошего в них не увидел. Странно, но они молчали и ничего не говорили. Видимо ждали кого-то. И этот кто-то оказался Зарубек.
В круг зашел Зарубек и внимательно посмотрел на меня.
- Этот, что ли Алика ебнул?! – с ухмылкой спросил Зарубек, явно не веря, что такой хлюпик, как я, мог такое сделать. – Это ты чтоль?! – уже напрямую обратился он ко мне.
- Да, я. – спокойно ответил я.
- За что ты ударил Алика? – внимательно смотря на меня, спросил Зарубек.
- Он меня задел. Я попросил его быть аккуратней. Ему это не понравилось. Он схватил меня за ремень, после этого я его ударил. – как можно короче объяснил я.
Зарубек подошел ко мне вплотную и схватил за ремень, как это сделал Алик. Такая громадина, словно скала, стоял Зарубек надомной, показывая все свое величие. Какой же он здоровый – мне в жизнь его не свалить!
- Ну, вот я тебя за ремень схватил, и чо?! Тоже меня ударишь? – изучающие смотрел он на меня ожидая моей реакции.
Ударишь тебя, как же…Не хотелось бы домой инвалидом ехать, тем более, что я только приехал. Уже вижу табличку над могилой – «пал смертью храбрых»…
- Ты прекрасно понимаешь, Зарубек, что причина вовсе не в ремне. – я смотрел прямо в глаза Зарубеку и говорил ему от всей души искренне. Говорил без дрожи в голосе. Без капли сомнения, так как в словах моих была только правда. – От того, что ты меня сейчас провоцируешь, дергая за ремень – ничего не изменится. Я ударил Алика заслужено. Извиняться за это не буду.
Я смотрел прямо на Зарубека, и отчетливо увидел в его глазах, что он прекрасно понимал, о чем я говорю.
Зарубек отпустил мой ремень.
- Потом договорим. – сказал Зарубек, развернулся и ушел.
Я все стоял в центре компании дагестанцев и не знал, что мне делать дальше. Почему он меня не ударил? Что означает его фраза «потом договорим»? После этого разговора все стало еще запутанней – я не понимал чего мне ждать от дагестанцев!
Из толпы вышел Заур, тот, что меня подзывал, и, положив руку мне на плечо, сказал:
- Давай-ка отойдем в сторонку, Хохол.
Теперь он знал, как меня дразнят пацаны, но откуда? Выйдя из круга дагестанцев, Заур отвел меня в сторону, где стоял Женька Пронин.
Мы стояли втроем – я, Пронин и Заур.
- Парни, я вижу, что между нами нарастает конфликт. – начал свою речь Заур. – Давайте забудем о сегодняшнем инциденте и продолжим нормально общение.
- Нам большего и не нужно. – подхватил слова Заура Женька Пронин.
- С чего это вы так решили? – недоверчиво спросил я у Заура.
- Это лично мое мнение. Если я с вами сейчас договорюсь, то постараюсь уговорить остальных, не раздувать конфликт с Аликом.
Я безумно сильно хотел верить в слова Заура.
Заур был невысокого роста. Он отличался от своих товарищей. Он был старше остальных дагестанцев лет на пять. Видимо поздно призвался. Лицо его было все покрыто веснушками, что даже удивительно, так как не часто встретишь дагестанца в веснушках. Нос с острой горбинкой, словно у француза. Среди своих товарищей успел заработать кличку Сексопотолог. За какие заслуги Заура так прозвали – осталась тайной.
По Зауру можно было понять, что он точно не хочет, чтобы мы ссорились. Возможно, когда парни встали за моей спиной, показывая единство, Заур понял, что девяносто человек – это не слабая сила, которая могла бы их одолеть. Зачем спорить с такой силой, когда можно с ней дружить?
- Мы согласны. – единогласно ответили мы Зауру с Женькой Прониным.
- Отлично! – улыбнулся нам Заур. – Поговорю со своими пацанами.
Мы пожали руки и разошлись.
- Как думаешь, наебывает? – спросил я у Пронина провожая глазами Заура.
- Думаю, нет. По ходу наша взяла. – радовался нашей победе Пронин.
Неужели это все? А как же слова Зарубека, что разговор наш не закончен? Что-то меня это сильно настораживало. Тревога все никак не уходила. С чего бы Зауру подходить к нам с Прониным? Он мог сначала поговорить со своими товарищами, а потом уже идти к нам. Что-то тут не то. Я ему не верил, хотя очень хотелось. И как он уговорит Гаджимурада, который просто кипятком писает, чтобы мне насолить.
Подошла наша очередь мыться в бане.
Я продолжал оглядываться по сторонам, ожидая каких-либо подстав со стороны дагестанцев. В раздевалке я сломал ограничитель на одноразовой бритве, который служил безопасным барьером, чтобы не пораниться. Станок с оголенным лезвием я взял с собой в душ. Нужно быть готовым ко всему.
Зайдя в помывочную, я выбрал душевую кабинку, которая находилась ближе к выходу – возможно, здесь дагестанцы не решаться на меня нападать, так как рядом с выходом дежурил офицер с фельдшером.
Бритву с оголенным лезвием я положил прямо перед собой на полочку для мыла. Спиной к выходу я не поворачивался, чтобы видеть, кто проходит мимо меня и не получить удар со спины.
Сама по себе бритва была не так уж и опасна, так как глубина лезвия не позволила бы нанести глубокую рану. Но вот рассечь кожу - это в два счета! Когда человек голый, порезать его не составляет труда, так как не мешает одежда.
В голову лезли самые страшные мысли. Мысли об изнасиловании меня пугали больше всего, и именно поэтому я готов был пустить лезвие в ход, так как такого позора я бы не пережил. Также не простил бы и того, если бы на меня помочились – это клеймо на всю жизнь. Я знал, что это уж совсем крайние меры, на которые могли бы пойти дагестанцы, чтобы унизить меня в глазах других, но я предпочел быть к ним готовым.
В своей душевой кабинке я нашел остатки шампуня (кто-то до нас помылся, и решил не забирать с собой, практически пустую бутылку). На случай, если бы меня решили схватить и держать, я обильно намылил себя шампунем и не спешил его смывать. В таком случае я бы выскальзывал из рук нападавших, словно мокрое мыло, и у меня было больше шансов для маневра.
Те пять минут, что я провел в душе, казались мне вечностью. Невероятно долго тянется время, когда ты следишь за каждым движением, за каждым подозрительным шорохом, ожидая удара со стороны в любую секунду.
Когда основная часть дагестанцев помылась, я смыл с себя шампунь и поспешил в раздевалку.
В общем, до самого обеда все проходило как обычно, по распорядку дня. Ничего необычного со стороны дагестанцев не предпринималось. На обеде тоже проблем не было, и ко мне никто не подходил. Даже странно как-то. Я уж было поверил в слова Заура, и решил, что проблема с дагестанцами осталась где-то позади. Но я ошибался.
После обеда нас рассадили на табуретках. Мы писали письма домой своим любимым и родным людям. Мне было что написать. Увлекшись написанием письма, я и не заметил, как ко мне подошел Алик.
- Пойдем, поговорим, Хохол. – положив руку мне на плечо сказал Алик.
Я молча встал со стула и пошел за Аликом в туалет.
Неужели там меня ожидают остальные дагестанцы? Может остаться на пролетке и поговорить среди своих парней? Если я зайду в туалет, за мной закроются двери, и я буду недосягаем для глаз своих сослуживцев. Все это попахивало неприкрытой трусостью. Я взял себя в руки, переступил порог умывальника и закрыл за собой двери.
На мое удивление, в умывальнике никого, кроме меня и Алика не было. В туалетной комнате тоже никого не слышно.
- Зачем звал? – спросил я у Алика.
- Ты не прав! – заявил мне Алик.
- В чем же? – не понял я его.
- В том, что меня ударил.
- А то ты не понимаешь, за что я тебя ударил? – разговор Алика мне даже начал нравиться, так как агрессии в его голосе не было, как тогда на плацу.
- Нахуя ты меня ударил? – продолжал настаивать на своем Алик.
- Я не пойму, чего ты от меня хочешь-то? Ты сам нарвался. Вы все, кто унижает русских пацанов. Кто вам право такое дал? – я начал повышать голос. – Ты со мной одного призыва, даже на неделю позже призвался, а уже за ремень меня хватаешь и душарой называешь. Это, по-твоему, не повод тебя ударить? Парней как грушу избивали на пару с Магой, тоже не повод? Ты, ведь, прекрасно знаешь, о чем я тебе говорю, но один хуй упрямишься!
Мои слова были более чем убедительны для Алика, но признавать, что он не прав, из принципа не стал.
- Все равно ты не прав. – все что смог мне ответить Алик.
Я понял, что сейчас Алик ищет хоть какое-то примирение со мной, но при этом он не хочет признавать себя не правым. Ситуация только усложнилась. В разговоре Алик явно не блистал эрудицией, да и вообще разговор с ним не клеился с самого начала. Было видно, что в ораторстве Алик не силен.
- Ты меня ударил, а значить ты не прав! – словно заезженная пластинка повторялся Алик.
- Но ты же меня первым ударил. – пытался я хоть как-то донести до Алика его неправоту.
- Значить мы оба не правы. – услышать такого от Алика я точно не ожидал.
Выходит, мы с Аликом оба не правы, с его слов. Значить себя одного неправым он признавать не хочет, а нас обоих – пожалуйста. Мне этот нелепый разговор уже становился в тягость. Словно в теннис играешь, не с мячиком, а со словами, где, чтобы ты не сказал, все отскакивает обратно. Наверное, в ту минуту, я бы мог закончить наши с Аликом разногласия, если бы признал, что мы оба не правы. Но, ведь, это был полный бред! И я снова решил проявить свою инициативу решения проблемы:
- Короче, если, с твоих слов, мы оба не правы, то давай решим проблему банально – выйдем за казарму «один на один». В ваших краях часто решают так проблемы.
Алику мое предложение явно не понравилось. По нему было видно, что больше разговаривать со мной он не желает, но и за казарму прогуляться не хочет.
- Короче, раз ты не признаешь себя неправым, то жди, сегодня после отбоя тебя поднимут.
С этими словами, Алик вышел из умывальника, оставив меня наедине со своими мыслями.
Что ж, выходит, примирение с дагестанцами это всего лишь утопия. А ведь мог и согласиться с Аликом, и проблема бы исчезла сама собой. Но тогда я бы признал себя неправым не только перед дагестанцами и своими парнями, но и перед самим собой. И, раз уж, я ввязался в это дело, то нужно было довести его до конца.
После ужина я прошелся по всем кубрикам и переговорил с парнями, чтобы все были начеку.
- После отбоя меня разбудят, тогда-то и нужно нападать. – говорил я своим сослуживцам.- Они видели сегодня, что мы можем сплотиться, нужно завершить начатое. Если не за меня, то за себя деритесь, нам ведь еще целых два года здесь жить – нужно себя показать. Этот исход, парни, может определить нашу дальнейшую службу!
Все, как один, сказали, что непременно поднимутся, когда меня придут будить дагестанцы. И я им верил. Видели бы вы, как парни ложились спать, наматывая свои ремни с бляхами на руки, чтобы в нужный момент ими бить. Кто-то черенок со швабры скрутил и положил под матрац. Кто-то даже душку с кровати умудрился незаметно скрутить. Были даже те, кто деревянные плашки для отбивки кантиков с собой под одеяло утащили. В общем, все готовились к сегодняшней ночи. Готовился и я.
- Рота, отбой! – словно приговор, прокричал дневальный.
Глава 1 - Безделие - https://pikabu.ru/story/glava_1_quotbezdeliequot_iz_knigi_qu...
Глава 2 - Проводы - https://pikabu.ru/story/glava_quotprovodyiquot_kniga_quotodn...
Глава 3 - Центральный военкомат - https://pikabu.ru/story/glava_3_quottsentralnyiy_voenkomatqu...
Глава 4 - Областной военкомат - https://pikabu.ru/story/glava_iz_knigi_quotodnazhdyi_v_totsk...
Глава 5 - Поезд - https://pikabu.ru/story/glava_5_quotpoezdquot_iz_knigi_quoto...
Глава 6 - Самара - https://pikabu.ru/story/glava_6_quotsamaraquot_iz_knigi_quot...
Глава 7 - Тоцкое - https://pikabu.ru/story/glava_7_quottotskoequot_iz_knigi_quo...
Глава 8 - Вторая учебная рота (часть1) - https://pikabu.ru/story/glava_8_quotvtoraya_uchebnaya_rotaqu...
Глава 8 - Вторая учебная рота (часть2) - https://pikabu.ru/story/glava_8_quotvtoraya_uchebnaya_rotaqu...
Глава 9 - Будни КМБ - https://pikabu.ru/story/glava_9_quotbudni_kmbquot_iz_knigi_q...
Глава 10 - У медроты - https://pikabu.ru/story/glava_10_quotu_medrotyiquot_iz_knigi...
Глава 11 - После ужина - https://pikabu.ru/story/glava_11_quotposle_uzhinaquot_iz_kni...
Глава 12 - Бородачи
Глава 12 БОРОДАЧИ
Где-то на десятый день нашей службы к нам в роту прибыло пополнение из десяти человек. Это было нормальным явлением – чуть ли не каждый день в роту приезжали новые новобранцы, которых собирали со всех уголков страны. Но когда привезли именно тех ребят, я сразу не поверил, что они из молодого пополнения.
В казарму, вслед за офицером, вошли десять «бородачей». Дюжина парней, и все до одного бородатые. Большая часть из них были довольно крупного телосложения, и по возрасту походили на тридцатилетних. Единственное, что могло их выдавать за вновь прибывших, так это их новенькое обмундирование, которое было у всех нас.
Бородачей выстроили вдоль стенки напротив ленинской комнаты. Мы же сидели всей ротой на стульчиках, и глазели на новых соседей. Помню, как мне в голову пришла первая мысль, как только я их увидел: «контрактники, что ли?». Но все было куда проще. Это были дагестанцы.
Словно с другой планеты, те ребята не были похожи на нас ни чем, кроме новенькой формы. Они даже вели себя уверенней. Взгляд у каждого из них был пристальным, тяжелым, изучающим. Даже по команде «Смирно» - они не стремились вытянуться по струнке, как это делал каждый из нас, они просто вальяжно чуть поднимали подбородок и небрежно складывали руки по швам. Из-за огромной щетины на лице, которая была у всех поголовно, они выглядели намного старше нас. Лишь пара человек из тех дагестанцев выглядели не такими крепкими, как остальные, но и не такими хлюпиками, какими были, практически, все мы.
Лейтенант объяснял бородачам, все то же самое, что он рассказывал нам в первый день прибытия. Мы все без исключения пристально разглядывали наших новых сослуживцев.
После короткой лекции лейтенанта, бородачей завели в каптерку, где взяли их бушлаты и выдали постельное белье. Как оказалось позже, у дагестанцев каптерщик личные вещи не забирал, как это сделали с нами, так как боялись последствий. Каких именно последствий, вы, потом, поймете.
Потом сержант повел бородачей показывать их спальные места. Все это время мы сидели на табуретках и пристально следили за бородачами, словно загипнотизированные.
Из десятки дагестанцев особенно выделялся один. Он был крупнее и выше своих товарищей. Волос его был светло-русым, тогда как у остальных дагестанцев был черный как смоль. Глаза серо-голубые, что тоже не часто встретишь среди дагестанцев. Кожа светлая – вообще он больше походил на русского, но что-то в нем выдавало принадлежность к кавказцу – наверное, грубоватые черты лица и уверенный, наглый взгляд. Я точно не знаю, что тогда разглядел в том здоровенном дагестанце, но одно я знал наверняка – он не похож на своих сверстников ни внешностью, ни даже поведением. В нем была одна особенность, которая не могла не бросаться в глаза – он явный лидер! И, если с этим парнем не подружиться, то стоит его бояться. Звали этого парня Зарубек.
Сержанты дали нам команду «разойтись» и мы, подорвавшись с надоедливых табуретов, пошли знакомиться с новыми соседями-сослуживцами.
Бородачи изначально вели себя очень приветливо. Охотно с нами знакомились. С собой они привезли печеньки, конфеты и разные вкусности, которыми с удовольствием нас угощали. Мы же, словно год не жравшие, уплетали моментально все, чем нас только угощали. Помню, я тогда подумал: почему же у нас все отбирали, а у них нет? Это все я пойму немного позже, а пока я засовывал шоколадные конфеты за обе щеки, которыми меня угостил Зарубек.
- Я, кстати, Миша Хохол. – пережевывая конфеты протянул я Зарубеку руку для знакомства.
- Зарубек. – спокойно ответил здоровяк, и пожал своей огромной ладонью мою руку.
- А вы откуда, парни? – не унимался я со своим любопытством, не забывая при этом вытаскивать из пакета шоколадные конфетки, которыми Зарубек нас угостил, и конвейером класть их в рот.
- С Дагестана. – все с таким же спокойствием ответил Зарубек посматривая на меня с некоторым удивлением, когда видел как я не могу оторваться от конфет.
- Ты голодный, что ли, Хохол? – не выдержал Зарубек.
- Ага. Есть маленько. Ну, ты это, не против, если я конфеты доем? – я улыбался во весь рот набитый шоколадом.
- Ешь на здоровье. У меня зефир еще остался. Будешь?
- Спрашиваешь! Конечно!
Ох, радости моей не было тогда предела. Да я тогда за конфеты с зефиром готов был год жизни отдать! Невероятно, что происходит с человеком, когда он попадает в абсолютно другую обстановку, где есть режим, и нет сладостей – желание съесть что-то вкусное, просто одолевает тебя. Наверное, то же самое испытывают беременные женщины, когда им очень хочется съесть что-то конкретное. Как бы то ни было, но сладостей я наелся в тот день в полное пузо.
Знакомство с дагестанцами прошло вполне успешно. Помня про того бедолагу с нашего поезда, который все твердил про дагестанцев, я, честно говоря, не понимал, что в них такого страшного. Нормальные ребята. В меру общительные. Не жадные. Только не по годам бородатые, ну так это не преступление…Так я думал тогда и был наивен в своих убеждениях. Приветливость бородачей длилась недолго.
На обед мы пошли, как обычно, строем, с песней. Наши бородачи уже успели побриться и стали выглядеть немного моложе. Они шли вместе с нами, не попадая в ногу и не подпевая, так как просто не знали слов песни.
Все было как обычно – построение перед столовой, потом по одному забегали и рассаживались за свои столы. Ждали команды сержанта «Раздатчик пищи встать!», после чего вставали двое солдат с разных краев стола и накладывали всем в тарелки пищу. После команды «К приему пищи приступить!» мы ухватились за ложки, и начали уничтожать все, что нам сегодня удосужились поставить на стол.
Мы по привычке гремели ложками, словно одержимые, стараясь как можно быстрей набить свои животы. И только дагестанцы ковырялись в своих тарелках и не спешили кушать то, что было в сегодняшнем меню (видимо еще не отвыкли от домашней кухни).
Зарубек сидел с края стола. Он лишь намазал масло на хлеб и пил чай. К тарелке с едой не прикоснулся.
- Зарубэк! Братан, ты ли это?! – послышался мощный бас со стороны входа в столовую.
Все оглянулись и увидели здоровенного дагестанца направляющегося к нашему столу. Крупный, с широкими плечами, грудь того гляди порвет китель. По комплекции он был схож с Зарубеком – высокий, телосложение как у гиревика. Круглое лицо, нос с ярко выраженной горбинкой, карие глаза и густые, черные брови. На нем была абсолютно новая форма, хотя на молодой призыв он явно не тянул. Сапоги блестели так же ослепительно, как и его золотая бляха на кожаном светло-коричневом ремне. Верхние пуговицы кителя расстегнуты, обнажая теплый свитер с горлом, что не свойственно одежде по уставу. Подшива на воротнике была такой широкой и крупной, что если ее распустить, то можно было подшить всю нашу роту! Голубая, четко выглаженная по своей форме солдатская шапка с золотой кокардой натянута на брови. Взгляд из-под шапки был тяжелый, грозный. Походка была вальяжной, словно летом в шортах по Бродвею. В общем, перед нами был типичный «перец» - как принято было говорить в армии про крутых парней.
- Батыр! – встав со своего места, выкрикнул Зарубек.
Два здоровяка крепко обнялись.
- Ле, ты как здэсь оказался, братан? – с явным удивлением спросил Батыр.
- Да так же как и ты. – с улыбкой ответил Зарубек.
- Вот нихуя сэбэ! Вот так встрэча! – Батыр явно не ожидал увидеть сегодня в столовой своего земляка.
- Да, базара нет. – согласился с Батыром Зарубек.
Все это время, когда два здоровенных дагестанца стояли около стола и громко беседовали, сержант Казах, что нас привел на обед, стоял в сторонке и, почему-то улыбался, будто это он знакомого встретил.
- А чо, кто есть еще из наших? – поинтересовался Батыр у Зарубека и направил свой взгляд на наш стол, где сидели остальные дагестанцы.
- Конечно, братан! – Зарубек кивнул в сторону своих соплеменников-сослуживцев, и те встали из-за стола и направились к здоровякам.
- Асалам валейкум! – поприветствовал Батыр каждого из дагестанцев новобранцев.
- Валейкум ассалам! – приветствовали они его в ответ, здороваясь и обнимаясь.
Познакомившись со всеми молодыми дагестанцами, Батыр спросил у Зарубека:
- Ле, братан, а чо у вас масла нэт на столе?
- Сколько дали. А чо? – удивился вопросу Зарубек.
- Я смотрю ты только хлэб с маслом кущаешь! – улыбнулся Батыр и похлопал Зарубека по плечу. – Может еще хотыте?
- Кончилось масло. – сказал с досадой один из дагестанцев.
- Ле, хуило, иди, да, сюда! – приказным тоном подозвал Батыр нашего сержанта Казаха.
Казах робко подошел к Батыру и тут же получил от него увесистую пощечину. Шлепок был такой громкий, что я думал, у Казаха голова повернется на 360 градусов от такого удара.
- За что, Батыр? – заверещал обиженным голосом сержант.
- Почему у моих друзэй на столе нэт масла?! – грозным голосом, нахмурив брови, спросил Батыр.
- Больше не дают. Это норма Батыр. – оправдывался Казах.
И снова удар. По той же щеке.
Я был в шоке. Все разом перестали греметь ложками, наблюдая, как наш сержант плачет. Да, да, именно плачет! Как маленький ребенок, стоял и хныкал, словно провинился и папа надавал ему по жопе. И пишу я это вовсе не в укор сержанту, хотя, если с нами он вел себя словно «перец», мог бы и тут свою крутость показать, но противостоять такому громадному, грозному противнику очень тяжело. Казах решил не испытывать судьбу. Это был второй раз, как я видел унижение наших сержантов кавказцами.
- Иды к хлэборезу, и скажи, щто тебя Батыр послал за маслом. И хлэба возьми. Бэгом давай!
Стоило только Батыру повысить голос на Казаха, как тот пулей метнулся в сторону раздачи хлеба.
Пока наш сержант бегал за маслом с хлебом, мы, словно притихшие мыши, внимательно следили за Батыром и тихонько так, пережевывали свою пищу, чтобы не издать лишнего звука.
- Нихуя ты крут, Батыр! – улыбнулся Зарубек.
- Ле, братан, вы все тут так жить будэте. – уверил Батыр Зарубека. – Вы в какой роте?
- Во второй. – ответил Зарубек.
- Мнэ идты нада – у нас смотр будэт. Вечером я с пацанами к вам заскачу.
Батыр попрощался с товарищами и так же, вальяжной походкой, посматривая по сторонам, словно оглядывая свои владения, вышел из столовой.
Дагестанцы расселись обратно за стол. Через минуту прибежал Казах с свежей булкой хлеба и полной тарелкой масла.
- Угощайтесь, пацаны. Здесь на всех хватит. – сказал Зарубек и подвинул тарелку с маслом на середину стола.
Ближе к отбою в наше расположение зашли четверо дагестанцев. Среди них был Батыр. Остальные трое были тоже крепкими ребятами. Двое такие же рослые, но менее физически развиты, нежели Батыр, а третий невысокого роста, коренастый с невероятно накаченной шеей (как выяснилось позже, его так и называли - Тимур Шея).
Все четверо, словно хозяева казармы, прошлись по коридору, и направились к кровати, где сидел Зарубек.
- Асалам Алейкум! – поприветствовали все четверо Зарубека и принялись обниматься.
- Валейкум Салам! – улыбнулся им Зарубек, радушно, улыбаясь.
Через пару минут к гостям подтянулись и остальные дагестанцы с нашего призыва.
Около часа дагестанцы общались сидя на кроватях в узком пролете. Те, из русских парней, кто находился рядом с их кроватями, слышали суть разговора. В основном говорили старослужащие дагестанцы. Новобранцы с Дагестана внимательно слушали своих соплеменников. Именно тот разговор, в дальнейшем, повлияет на наши отношения с нашими дагестанцами сослуживцами. Такой разговор вели с каждым новым призывом из Дагестана старослужащие дагестанцы. Этот разговор переворачивал все понятия об армии, которые вбивались в голову парням перед тем как ехать сюда. Этот разговор как наставления, как свод каких-то правил, где обговаривалось, что можно делать, а что нельзя. Я видел через пролеты, как внимали молодые дагестанцы словам своих старших товарищей. Иногда они широко улыбались и покачивали головой, мол – не может быть! Часто громко смеялись, услышав что-то очень забавное.
Разговор тот был, примерно таким:
- Корочэ, все у вас будэт охуенно! – с бодрых нот начал повествовать Батыр. – Здэсь всэм заправляем мы. Нэ вздумайте полы мыть или ходыть днэвальными – это дэлают слоны. Если щто-то хотыте, то крикныте днэвального – он прибежит.
- А как кричать то? – не без интереса спросил один из молодых дагестанцев.
- Очень просто. – и Батыр громким басом крикнул – Днэвальный!
Буквально через десять секунд в кубрик к дагестанцам прибежал дневальный с выпученными глазами.
- Вот видищь, Мага, - обратился Батыр к дагестанцу, который интересовался как вызвать дневального. – только крикни и это чмо появиться. Да, чмо?! – впился пристальным взглядом в дневального.
- Да. - опустив голову, сказал, еле слышно, дневальный.
- Нэ слыщу! – повысил голос Батыр.
- Да. – отчетливей сказал бедный парень, готовый раствориться в воздухе, чтобы скрыть свое унижение.
- Вот так. А тэперь, сбэгай, чайку нам принэси! – Батыр явно старался показать свое превосходство над русскими солдатами, бахвалясь перед молодыми дагестанцами, и надо признать, что у него это получалось.
Дневальный, спотыкаясь, убежал делать чай.
- Прям официант. – усмехались молодые дагестанцы. – И мы так можем? А как же срок службы? Ну, там, духи, слоны, деды – мы многое об этом слышали на гражданке.
- Ле, какие слоны?! Забудьте, да, это слово! Вы уже дэдущки! Вас тут никто нэ тронет! Даже на нэкоторых офицеров можете хуй ложить! Вот это – Батыр обвел всех молодых русских пальцем – это слоны ебаные. Их тоже можете хуярить, пусть чай вам дэлают, подшивают, стирают, кровати заправляют. Корочэ, нехуй с ними дружить – здэсь мы всэм рулим.
- Просто держитесь друг друга – мы в этом сильны. – вмешался в разговор Тимур Шея. – Среди русских тоже есть нормальные пацаны, но мало. Сейчас вам главное обжиться, присмотреться – чо тут и как. Будут вопросы, всегда поможем. Главное не суетитесь.
- Ле, хули «нэ суетитэсь»! – возразил Тимуру Батыр. – Вообще все похуй! Нормально дэлайте – нормально будэт! Если ващи сэржанты будут выебываться, дайте им пару лэщей!
- У вас меньше чем через месяц присяга будет. Потом раскидают по подразделениям. Кого-то могут и к нам закинуть. Дальше проще будет. – Тимур говорил медленно, спокойно, не так эмоционально как Батыр.
- А если мне подшивать откажутся? – спросил молодой, толстый дагестанец по имени Мага.
- Ебни ему по голове! – со всей серьезностью ответил Батыр.
Потом старослужащие дагестанцы расспрашивали про дом, и молодые им с удовольствием рассказывали. Когда дневальный принес им чай, Батыр ему дал увесистую пощечину за то, что тот долго возился.
После того, как старослужащие ушли, молодые дагестанцы в полголоса продолжали что-то обсуждать, иногда кидая косой взгляд в сторону русских парней.
На следующий день приветливые бородачи вели себя совершенно иначе.