Семиклассница Галя захотела улучшить свой английский язык и найти себе новую подругу в Англии или США. Мама помогла Гале создать профиль на сайте языкового обмена, и уже скоро Галя познакомилась со своей сверстницей, которую звали Джейн.
– А правда, что у вас по улицам ходят медведи? – спросила Джейн. – Конечно, нет! А где ты учишься? – Я в школе, а ты? – А я в гимназии. – Где?! – Джейн явно была озадачена. – В гимназии...– повторила свой ответ Галя. – В гимназии не учатся, туда на тренировки ходят – написала Джейн...
Почему девочки не поняли друг друга? Галя совершила ошибку, которая очень распространена среди изучающих английский язык: она использовала слово «gymnasium», будучи убеждённой, что это означает «гимназия». Однако по-английски «джимназиум», или просто «джим» («gym») – это вовсе не престижная школа, а спортивный зал!
Дело в том, что и русское слово «гимназия», и английское «gymnasium» происходят от греческого слова «гимнасион» («γυμνάσιον»). Древнегреческий гимнасий был не просто школой или спортзалом, а своего рода «образовательно-спортивно-медицинским центром», в котором и дети, и взрослые часто проводили целый день с утра и до вечера.
Гимнасион в Олимпии, на родине Олимпиады. Правда, сейчас от него мало что осталось...
В гимнасиях были предусмотрены многочисленные помещения или просторные открытые террасы для занятий чтением и математикой, письмом и музыкой; важной частью образования в гимнасиях считались беседы с учителем на разные темы, декламация стихов, а также дискуссии (споры) между учениками.
...а выглядел он примерно так!
Другой частью гимнасия были бани, комнаты для массажа и обширные площадки для занятий бегом, борьбой и другими видами спорта. Занимались дети совсем без одежды, отсюда и название «гимнасий» – по-гречески «гимнос»(«γυμνός») означает «голый», а «гимнастика» («γυμναστική») – «занятия голышом».
"Гимнос" означает "голый"
Не стоит смеяться над глупыми невоспитанными греками – современной спортивной одежды, обтягивающей и лёгкой, тогда ещё не изобрели, а попробуйте пробежать стометровку, заняться борьбой или посоревноваться по прыжкам в высоту, завернувшись в простыню (на манер древнегреческих плащей и хитонов). Вряд ли у вас что-то выйдет!
Кстати, учителей в тогдашних гимнасиях ни в коем случае не называли «педагогами»! По-гречески «педагогос» («παιδαγωγός») означает «ведущий ребёнка», педагогами называли специальных рабов, которые сопровождали мальчиков в гимнасий и обратно, носили и стерегли их вещи, докладывали родителям об успехах (и неуспехах) юных учеников; в общем, древнегреческий «педагог» – это что-то среднее между охранником и нянькой.
"Педагог". Древнегреческая статуэтка
Главными в гимнасиях были гимнасиархи. Это была важная государственная должность. Гимнасиархи были судьями на всех состязаниях.
Педотрибы и гимнасты подбирали соответствующие возрасту упражнения и следили за тем, чтобы дети соблюдали правила – сейчас таких работников назвали бы «детскими тренерами». Наконец, алепиты делали ученикам массаж, натирали их тела маслом и посыпали песком, а также лечили неизбежные травмы – ушибы, вывихи и так далее.
В древних Афинах самыми знаменитыми были три общественных гимнасия – Киносарг, основанный философом Антисфеном, Академия, основанная Платоном, и Ликей (Лицей), основанный Аристотелем – как видите, именно в честь этих древних школ называются все-все современные академии и лицеи!
Подчеркнём: в этих гимнасиях не просто учились, их именно посещали, иногда на протяжении всей жизни – скажем, сам Аристотель посещал Академию Платона более 20 лет, а когда поссорился со своим учителем (из-за разных научных взглядов), основал свой собственный гимнасий в роще, посвящённой богу Аполлону в образе волка (Аполлону Ликейскому) – Ликей.
Как ни странно, в истории есть ответ на этот вопрос, причём подтверждённый.
Предыстория событий
Филиппинские острова лежат на перекрёстке морских путей. Климат там ровный, тропический, земля плодородная – неудивительно, что за острова всё время кто-нибудь с кем-нибудь воевал. Китайские пираты осаждали портовые города, японцы бились в джунглях с арабами из Брунея. Европейцы с энтузиазмом включились в эти баталии. Сначала португальцы, потом испанцы задались целью закрепиться на архипелаге.
В 1570-м году испанец Мигель Лопес де Легаспи с отрядом в четыреста конкистадоров штурмовал столицу местного султаната город Манилу. После недолгого сопротивления сутанское войско бежало. Испанцы обосновались в городе и принялись его укреплять. Слухи о новых хозяевах Манилы дошли до китайских пиратов и до японских князей островов Рюкю. Новый противник показался им очень опасным, настолько, что (небывалый случай!) они согласились действовать сообща.
Штурм Манилы
В жаркий день конца осени, 30 ноября 1574 года, объединённое войско китайских пиратов и японских воинов общей численностью более 5000 человек на 62 вооружённых джонках подвергло обстрелу береговые дома и склады. Высаженные с джонок десанты подожгли поля и пригороды. В густом дыму нападающие двинулись на приступ укреплений Манилы. В первых рядах шли двести японских самураев. Обращённая к суше стена крепости была низкой, орудий на ней было мало. Стена была взята с налёта, бой закипел внутри крепости.
Конкистадоры и самураи
В тот день на узких улочках цитадели с обеих сторон действовали не зелёные новобранцы, а закалённые в битвах воины. Совсем незадолго до этого в Японии закончился почти столетний период феодальных войн, когда все воевали со всеми, по горам шастали разбойники, а рыбаки, выходя в море, ритуально прощались с жизнью. За эти годы выросли и возмужали самураи, никогда не расстававшиеся с оружием, беспощадные к себе и к другим, презирающие смерть. Многие самураи, чей род был уничтожен, становились изгоями, ронинами. Они могли добывать себе на жизнь только мечом. Скорее всего, именно они и составили передовой отряд захватчиков Манилы.
Самураи
Каждый самурай имел холодное оружие: меч (катану или более длинный но-дачи), алебарду (нагинату) или длинное копьё (яри). У многих было и огнестрельное оружие, аркебузы, которыми торговали в Японии португальцы. Китайские свидетели упоминают о ружейной перестрелке с судов и уже позднее – на улицах города. Впрочем, те, кто не обзавёлся аркебузой, мало чем уступали в смертоносности: стрела из самурайского лука в городской тесноте разит точнее и, главное, чаще.
Предводительствовал объединённым войском знаменитый китайский пират Лин Фенг, гроза Южно-Китайского моря, разоритель Гуандуна и Шанхая. Впрочем, сам он на берег не сошёл и не вёл воинов на штурм. Он остался на флагмане эскадры и руководил обстрелом крепости с моря.
Китайский пират
В осаждённой крепости сидели триста испанских конкистадоров и триста ополченцев из филиппинских христиан под командованием Хуана де Салседо. Почти все триста испанцев до высадки в Маниле прошли с боями Центральную и Южную Америку, а кое-кто застал ещё и Реконкисту (отвоевание Испании у мавров). Китайских свидетелей штурма удивили седые бороды защитников: многим испанцам было за шестьдесят, но у каждого их этих стариков были за плечами десятилетия боевого опыта. Их командиру было всего двадцать пять, из которых десять лет он провёл в сражениях и в других армиях мог бы считаться ветераном.
Конкистадоры
Испанский солдат тех времён был облачён в кирасу и шлем (защиту для рук и ног в жарком климате обычно не надевали). Основным оружием была аркебуза, а в рукопашном бою использовался длинный меч или пара «меч – кинжал». Многие ветераны де Салседо не доверяли тяжёлым и капризным аркебузам, предпочитая в бою пику или тяжёлую алебарду на длинном древке.
Кто кого?
Как мы видим, в цитадели Манилы встретились не случайные люди, а ветераны, воспитанные и обученные по обычаям своего времени. Они могли быть плохи в дисциплине, как пираты, отвлёкшиеся на грабёж дома наместника. Они могли быть никудышными строителями, как испанцы гарнизона, не сумевшие достроить стену. Но в бою обе стороны были твёрдыми и намеревались стоять до конца.
Атакующий отряд пиратов и японцев ворвался в крепость. Из-за дыма горящих строений корабли не могли прицеливаться, и Лин Фенг прекратил обстрел. Он ожидал стягов победы на стенах крепости. Ожидание затягивалось, он выслал подкрепление, но вестей о взятии цитадели всё не было. Уже вечером на корабли стали возвращаться остатки атакующего войска, усталые, израненные. Среди них не было ни одного самурая: японский отряд не отступил и был уничтожен. Испанцы в уличных боях потеряли троих, но почти все были ранены.
Сражение это с первого взгляда не оставило особого следа. Пусть не вышло у Лин Фенга с базой в Маниле, но он перебрался на соседний остров. Пусть испанцы остояли Манилу, но городу предстояло еще много штурмов. Но оно упало гирькой на весы истории.
Через 60 лет после событий правящий клан Токугава закрыл Японию для иностранцев, посчитав их «слишком опасными» для стабильности империи.
Филиппины остались под испанским владычеством, и оставались до XX века. Вот и мы теперь знаем, кто сильнее, конкистадоры или самураи.
Первые комиксы про Супермена появились в 1938 году. Что заставило художников обрядить его в трусы поверх колготок? Почему могучий супергерой одевается, как неразумный детсадовец?
Дело тут вот в чём. Давным-давно для жонглёров, акробатов, гимнастов, силачей, борцов – придумали специальную одежду, связанную из тонкой шерсти. Именно связанную, а не сшитую – такой костюм эластичнее и у него нет швов, натирающих кожу.
По-французски «вязание» – «трикотаж» («tricotage»). Костюм циркового артиста стали называть словом «трико».
Дешёвое трико делалось с обрезными штанинами (как наше термобельё), а дорогое – с полностью вывязанными ступнями (как колготки). На трико часто нашивались многочисленные блёстки – причём не только для красоты! Блёстки отлично маскировали капли пота, проступавшего на теле артиста во время выступления.
Однако у старинного трико была проблема. Упругость шерстяной нити со временем становится всё меньше и меньше. Трико приходится чем-то подтягивать, иначе оно довольно быстро начинает провисать некрасивыми складками и пузырями. Вот тогда-то придумали надевать поверх трико короткие шорты.
Они фиксировали, «подтягивали» шерстяное трико, чтобы оно не провисало. Посмотрите на одежду девочки-гимнастки на картине «Девочка на шаре» Пабло Пикассо или на иллюстрации к рассказу А. Куприна «Белый Пудель»!
Так что костюм Супермена – вовсе не «детсадовский», он борцовский и гимнастический – спортивный!
Постепенно эта мода стала исчезать: в 60-е годы XX века были изобретены синтетические волокна: эластан, лакйра, спандекс и так далее. Даже небольшая добавка эластана к шерсти позволяет вязать долговечный и удобный трикотаж, не теряющий форму и плотно облегающий тело. Спортсменам надевать «шорты поверх колготок» стало незачем. А супергероев переодеть забыли!
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
В сказке Оскара Уайлда «Счастливый Принц» описан принц, который всю свою жизнь провёл в развлечениях и роскоши: «Я жил во дворце беззаботности, куда запрещён вход скорби. Днём я забавлялся в саду с друзьями, а вечером танцевал в большом зале».
Примерно так же – в скуке и роскоши – проводил свои дни до встречи с нищим двойником Томом Кенти принц Эдуард из книги Марка Твена «Принц и нищий».
Иллюстрации к "Счастливому принцу" и "Принцу и нищему"
Многие действительно думают, что средневековые принцы и вправду жили исключительно в своё удовольствие, ни о чём не печалясь и проводя день за днём в играх и забавах – никаких тебе учителей, никакой школы, никаких уроков... Однако это глубочайшее заблуждение.
Принц – это будущий король, а идеальный король того времени – это мудрый стратег, смелый воин, прекрасно владеющий оружием, искусный дипломат, галантный кавалер, ценитель искусства, финансист, знаток законов, обычаев и права. Из ниоткуда всем этим знаниям и навыкам не возникнуть, и жизнь принца была прежде всего школой, в которой на игры и развлечения времени оставалось совсем немного.
Принц Уэльский Эдуард в два года. В руке погремушка в виде скипетра, – воспитание короля началось!
Благодаря английским хроникам нам довольно хорошо известна система подготовки Эдуарда VI, принца Уэльского и впоследствии (с девяти лет) короля Англии. Многие считают, что именно его Оскар Уайльд имел в виду под «счастливым принцем» в своей сказке. И его же подразумевал Марк Твен в «Принце и нищем».
Принц Эдуард в семилетнем возрасте
Так вот, заниматься с мальчиком (настоящим, не сказочным) начали в возрасте 6 лет – помимо чтения и письма, принц должен был изучать арифметику, геометрию, философию, географию, историю, военное дело (фортификацию, стратегию и тактику), финансы, риторику, музыку, танцы, богословие, а также иностранные языки – итальянский, испанский, французский, латынь и греческий. Добавьте сюда военные упражнения – фехтование, стрельбу из лука и верховую езду. Ежедневные занятия иногда продолжались по 10-12 часов без перерывов!
До наших дней дошёл дневник Эдуарда – кстати говоря, написанный прекрасным почерком.
Страница дневника девятилетнего короля
К 12 годам Эдуард отлично стрелял из лука, бегло говорил на нескольких языках, помимо родного английского, собрал огромную коллекцию глобусов и карт, хорошо играл на лютне и клавесине, придумал несколько блестящих финансовых схем, даже написал серьёзный объемный богословский трактат – и это, заметьте, помимо официальных церемоний, приёмов и других дел по управлению государством!
Король Эдуард VI в возрасте девяти лет
Современники отмечали настоящую страсть мальчика к учёбе – причём не по причине каких-то наград или наказаний, а единственно от осознания того, что «король должен быть лучшим дворянином в своём королевстве».
Однако Эдуард VI, «мальчик-король», процарствовал недолго, и умер от туберкулёза в возрасте 15 лет…
А теперь, пожалуйста, посмотрите это домашнее видео со страшноватой (оранжевый и чёрный – цвета опасности) обложкой. Ег сделала мама нашей юной читательницы. Предупреждены, значит, вооружены!
Девятое мая, вечер. Праздник закончился. Через вентиляционную отдушину слышу, как где-то в соседней квартире мужчина громко cебе в удовольствие поёт «День Победы». Совсем рядом. Испытал острое желание ему подпеть. Вообразил, как здорово это будет. Особенно, если и другие соседи подключатся. Всем подъездом…
Уверен, многие в этот вечер испытывали похожее чувство. Зря я засмущался и не попробовал. В этот вечер у нас бы обязательно получилось.
А начинался день со звонка в дверь. На пороге две благообразные городские старушки с елейными лицами.
— Здравствуйте! Как вы думаете, сегодня праздник радости или праздник печали?
С утра они ещё на что-то надеялись. Думали — начнём как обычно нудить, нудить и занудим всё на свете. Даже термин к празднику такой появился — «рассуждизм». Это когда всякие «аналитики» «предлагают задуматься». «Let's talk about it», — как говорят у тех, кто составлял им методички. Например, «давайте задумаемся над ценой победы». Или вот как те две старушки:
— Как вы думаете, сегодня праздник радости или праздник печали?
Я замешкался и чуть было уже не ответил, что радости — поддавшись искушению «рассуждизма». Но моя жена соображает не в пример быстрее меня.
— Мы православные, — отрезала она и закрыла дверь.
Тьфу ты, и точно, это ж сектанты. Ишь, как они нашли друг друга — любители «поговорить о Библии» и любители поговорить о том, нужен ли нам Парад, а может, лучше эти денежки раздать ветеранам.
Я, кстати, у ветерана спросил. У последней в нашем роду, кто войну видел, — у прабабушки наших детей. Хотела бы она, чтобы государство выдало ей вместо парада пятьсот тысяч рублей и сделало ремонт в доме?
Она махнула рукой:
— Не такое терпели… Мне, наоборот, пусть бы лучше они (правнук и правнучка) помнили, как мы воевали. Как же без Парада… Дед Тима бы как радовался…
Дед Тима (Тихон Никитич), командир «Тридцатьчетвёрки», девятого мая 1945 года ещё воевал – в Праге
Я знаю: они (правнук и правнучка) будут помнить. Как помню я. Тут ведь что получилось. Раньше, в советские ещё годы, наше поколение находилось за спинами ветеранов. Они были живы, и помнить было их делом, а мы спокойно зевали в пионерском строю, дожидаясь окончания «мероприятия». Слова «никто не забыт, ничто не забыто» ничем не выделялись для нас в ряду других правильных, официальных слов, на которые было так щедро наше советское детство.
Увидеть сегодня, как эти слова оживают, – понять, что они про нас, сродни потрясению. А просто ветераны ушли, и пришла наша очередь. Только и всего.
Нет, не Бессмертный Полк шагал 9 мая по нашим улицам. Не дивизия. Не корпус. 12 миллионов – нет такого войскового соединения. Это шагала нация. Это шёл бессмертный русский народ.
Никуда ничего не делось. Не кануло в торгово-развлекательных центрах, не растворилось на курсах «американского английского». Мы есть. Вчера мы это увидели. И пусть молодые «несерьёзно» повязывают ленточки на модные рюкзачки. Пусть, как на карнавал, разрисовывают машины. Живы люди — жива и радость. Праздник — жив.
Учёные придумали много моделирующих компьютерных систем для поиска оптимальных решений сложных задач – скажем, «найти наилучшую форму плотины на реке при наименьших затратах строительного материала», или «найти наилучшую конструкцию многоэтажного дома при минимальных затратах на отопление».
В числе прочих учёные предложили компьютеру и задачу на поиск «оптимальной формы одежды». Проделав необходимые расчёты, компьютер выдал результат: она должна иметь форму колокола, расширяющегося книзу – только не цельного, а с длинным разрезом, причём один край разреза должен перекрывать другой.
В чём физический смысл предложенного компьютером решения? Когда человек находится в покое, «колокол» наглухо закрывает всё тело с ног до головы и не пропускает холод внутрь. Человеку тепло. Но вот человек встал и пошёл, занялся какой-то физической работой – длинный разрез даёт «колоколу» распахнуться, за счёт чего и обеспечивается нормальная вентиляция для отвода лишнего тепла.
Увидев компьютерное решение, учёные только развели руками – так это же плащ! Самый обыкновенный античный и средневековый плащ!
Многие тысячи лет подобный плащ был для людей «тёплой одеждой номер один». Дошедший до нас потомок длинного средневекового плаща – шотландский килт.
Шотландия – страна горная, с холодным и влажным климатом, причём погода может меняться по 5–6 раз на день. Только что было очень жарко, и вдруг через какие-то 10 минут температура падает почти до нуля градусов... Именно для такой постоянно меняющейся погоды в Шотландии изобрели так называемый «большой килт», или «фейли бёг» (feileadh beag).
Многие называют килт «юбкой», это неправильно. По сути, это был всё тот же самый «колокол с разрезом»: прямоугольный длинный большой плащ из толстой шерстяной ткани, обёрнутый вокруг тела и перепоясанный ремнём. (Кстати, шотландское слово «килт» и переводится как «заворачиваться, обёртывать».)
В XVII веке в Шотландии появился «малый килт», или «фейли мор» (felileadh mor). Большой килт был действительно большого размера (размер взрослого килта – приблизительно 6х3 метра, представляете?), поэтому был не всегда удобен в качестве повседневной одежды. В итоге придумали «отрезать» от него верхнюю часть и получили малый килт – от пояса до колен. Однако он точно так же оборачивается вокруг тела (практически как мы оборачиваем вокруг себя полотенце после ванной) и застёгивается сбоку. На ремне впереди килта вешается спорран – сумочка, которая используется вместо карманов.
А как же брюки? Что ж, брюки – очень хороший вид одежды, однако есть у них и недостаток: они прекрасно справляются со сбережением тепла в холодное время, но вот с «теплосбросом» в жаркую погоду у брюк очень серьёзные проблемы. Говоря проще, в них жарко. Недаром спортсмены летом предпочитают длинным брюкам трусы или шорты.
В следующий раз расскажем, почему американские супергерои носят трусы поверх колготок.
Подписчица нашей страницы "ВКонтакте" спрашивает, стоит ли ей рискнуть выписать детям "Лучик". Ответы опытных мам:
Здравствуйте, уважаемые любители животных и великой русской литературы! Представьте: шёл сегодня носом в телефон мимо памятника Гоголю, что в скверике перед музеем Гоголя на Гоголевском бульваре, и попался мне на глаза вот такой забавный пост:
Хорошо формулирует Розя Скрипник! А с Гоголем – там вот какая вышла история...
Обычно у людей так: мы сами представляем себя "хардкорной версией" – то есть чем-то мужественным или романтичным, а окружающие видят нас несуразными "пуссикэтами". С Гоголем же вышла путаница: пока он был хардкорной полтавской версией Эдгара Аллана Дэвидовича (вспомним "Страшную месть" или "Портрет"), все умилялись – "ну до чего же милый", а когда он стал "пуссикэтом" (наивным, простодушным, но очень благонамеренным), те же самые все принялись орать: "А-а-а, аццкий сотона!.."
Можно, я расскажу эту историю? Вот, кстати, картина Репина (буквально), на которой Гоголь больше похож на свою хардкорную фотографию, чем на портрет из учебника литературы...
И.Е. Репин. "Самосожжение Гоголя"
Начнём с того, что в детстве Гоголь был чувствительным и сентиментальным мальчиком. У него был младший брат-погодок Иван, с которым они очень дружили. Примерно девяти лет отроду Иван умер от болезни, и Никоша (как называли будущего писателя в семье) очень тяжело переживал эту смерть. Одним из первых его литературных произведений была детская поэма «Две рыбки», в которой он аллегорично изобразил их с братом судьбы. Это важно.
Существует теория, что в первом более или менее законченном произведении писателя в закодированном виде таится всё его будущее творчество – как яблоня в яблочном зёрнышке. Не выбрасывайте первые литературные опыты ваших детей!..
Так вот, "яблочным зёрнышком" Гоголя были плаксивые (в хорошем смысле слова) "Две рыбки". И, если вам покажется (или кто-то скажет), что в "Старосветских помещиках" он бичует этих нелепых, но милых стариков беспощадным сарказмом, вспомните об этом, пожалуйста.
В учении отрок Гоголь не усердствовал. Его главным школьным увлечением был театр. Вот описание его участия в одном из ученических спектаклей:
Является дряхлый старик в простом кожухе, в бараньей шапке и смазанных сапогах. Опираясь на палку, он едва передвигается, кряхтит, хихикает, кашляет. И, наконец, закашлял таким удушливым сиплым старческим кашлем, с неожиданным прибавлением, что вся публика грохнулась иразразилась неудержимым смехом. А старик преспокойно поднялся соскамейки и поплёлся со сцены, уморивши всех сосмеху.
«Неожиданное прибавление», если кто не понял, – это звук, исторгаемый теми устами, что не говорят по-фламандски. И далее:
Бежит за ширмы инспектор Белоусов: – „ Как же это ты, Гоголь? Что же это ты сделал? “ – „ А как же вы думаете сыграть натурально роль 80-летнего старика? Ведь у него, бедняги, все пружины расслабли, и винты уже не действуют, как следует“.
Гоголь в гримёрке перед гимназическим спектаклем
В другой раз Гоголь играл роль скряги. К этой роли он готовился больше месяца: часами просиживал перед зеркалом и пригибал нос к подбородку, пока наконец не достиг желаемого.
В гоголевской страсти к актёрству была какая-то чрезмерность, какое-то подчас бесовство: «Бывало, то кричит козлом, ходя у себя по комнате, то поёт петухом среди ночи, то хрюкает свиньёй, забравшись куда-нибудь в тёмный угол», – вспоминали товарищи Гоголя по гимназии. – «У него был громадный сценический талант и все данные для игры на сцене: мимика, гримировка, переменный голос и полнейшее перерождение в роли, которые он играл. Думается, что Гоголь затмил бы и знаменитых комиков-артистов, если бы вступил на сцену».
Ан дудки. По приезду в Санкт-Петербург юный Гоголь пытается выдержать актёрское испытание (среди экзаменаторов сам Каратыгин), но терпит крах – во время чтения запинается, мямлит и даже не является потом узнать результаты.
Сам он вспоминать об этом не любил (ну понятно – травма), зато рассказывал, что будто бы, едва приехав в Санкт-Петербург, отправился на квартиру Пушкина. Перед дверью его охватывает такое волнение, что он вынужден сбежать вниз и долго приводить в порядок сердце и дыхание в кофейне… Снова идёт на штурм. Дверь открывает слуга.
– А что, Александр Сергеевич дома ли?
– Почивают-с.
– Всю ночь работали?
– Как же, работали-с! В картишки играли-с…
Вероятнее всего, Николай Васильевич этот эпизод выдумал. Как и знаменитый «эпизод с кошкой», известный со слов Александры Осиповны Смирновой-Россет. История звучит так:
Было мне лет пять. Я сидел один в Васильевке. Отец и мать ушли. Оставалась со мною одна старуха няня, да и она куда-то отлучилась. Спускались сумерки. Я прижался к уголку дивана и среди полной тишины прислушивался к стуку длинного маятника старинных стенных часов. В ушах шумело, что-то надвигалось, что-то уходило куда-то. Верите ли, – мне тогда уже казалось, что стук маятника был стуком времени, уходящего в вечность. Вдруг слабое мяуканье кошки нарушило тяготивший меня покой. Я никогда не забуду, как она шла, потягиваясь, а мягкие лапы слабо постукивали о половицы когтями, и зелёные глаза искрились недобрым светом. Мне стало жутко…
Дальше – вызывающий смесь ужаса и отвращения рассказ о том, как Никоша топит кошку в пруду (она вырывается, он пихает её в воду палкой), а потом сам же горько оплакивает.
Наверняка между первой и второй частями рассказа Гоголь хитро посверкивал глазами в сторону слушателей – готовы ли? Ибо не может не очарованный и не загипнотизированный человек поверить в техническую возможность утопления кошки пятилетним ребёнком. (Вы когда-нибудь кошку купали? Палкой он её в пруд запихивал…)
Эта ещё ничего, спокойная, раз хозяева без перчаток
Для читателей, чьи любовь к животным и отзывчивое на чужую боль сердце затмевают внимательность, повторим: никакой кошки Гоголь в детстве, разумеется, не топил. Но сам этот выдуманный им рассказ лишний раз напоминает о толике бесовства в его прирождённом актёрстве. Рассказы, подобные этому, из разряда известных гоголевских недобрых розыгрышей (однажды, подговорив товарищей, он убедил однокашника, человека болезненно мнительного, что у того «бычачьи глаза»).
Но продолжим рассказ. Итак, Гоголь – молодой провинциал, приехавший покорять столицу. Энергичный, дерзкий, по-хорошему нахальный, малообразованный (из всей европейской литературы читал и признавал одного Вальтера Скотта). Как вы думаете, с кого Гоголь потом писал своего Хлестакова?
Да с себя, разумеется!
Похож? На Хлестакова? Это Гоголь, ему тут 25 лет. Причёска его называется "тупей". Помните рассказ Лескова "Тупейный художник" – про несчастного парикмахера? Он раньше то ли в школьной программе, то ли в "списке рекомендованного чтения" был. Тупеями (от французского tоuреt, «пучок волос») называли особый начёс над лбом. Так что у Тихонова тут тоже тупей:
Кстати, почему у Хлестакова всё получается – всех ввести в заблуждение, всех очаровать, обмануть? Только ли потому, что у страха глаза велики? А может, ещё и потому, что Хлестаков был не лишён актёрского обаяния?
Сам он о себе говорит: «У меня лёгкость необыкновенная в мыслях». Но ведь «лёгкость в мыслях» – это не только каламбур, напоминающий о легкомыслии. Гениальность художника тоже обусловлена «лёгкостью в мыслях». Когда слово или решение приходит легко, само собой, «будто кто-то твоей рукой водит». Врущий Хлестаков испытывает настоящее вдохновение...
ХЛЕСТАКОВ. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… все это я написал.
АННА АНДРЕЕВНА. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
ХЛЕСТАКОВ. Да, это мое сочинение.
МАРЬЯ АНТОНОВНА. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
АННА АНДРЕЕВНА. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
ХЛЕСТАКОВ. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.
АННА АНДРЕЕВНА. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Забегая вперёд (и памятуя о «Двух рыбках») обратим внимание, что образ Хлестакова не исчерпывается комизмом. Хлестаков – это человек, который, в отличие от Гоголя, так и не покорил столицу. И вот теперь возвращается – навсегда. Впереди слякотный просёлок, унылая поместная и уездная жизнь, папенька-самодур, которого Хлестаков боится. Его вдохновенная болтовня – это прощальный бенефис, погребальный гимн несбывшимся мечтам. Кто знает, что там плескалось на дне души? Может, хотел служить, хотел писать (тогда все этого хотели) и написать что-то и впрямь не хуже «Женитьбы Фигаро»… Да вот ничего не вышло.
Как у самого Гоголя – с театральным поприщем.
Вообще, «Ревизор» – это целый букет несбывшихся надежд. Рухнули надежды Марьи Антоновны на выгодное замужество, рухнули надежды Петра Иваныча Бобчинского, что о нём скажут государю – живёт, дескать, такой на свете. Нет, не скажут, никто о нём не узнает. Ему суждено сгинуть бесследно. Как и большинству из нас. Неслучайно в большинстве постановок «Ревизора» реплику: «Чему смеётесь? Над собою смеётесь!» Городничий кричит в зал. То есть – зрителям. И мы ухахатываемся...
Мог бы и Николай Васильевич несолоно хлебавши вернуться в свою Васильевку. Актёрский экзамен он провалил, со службой тоже не складывалось. Пристроят его к месту, а он несколько дней походит и пропадёт. Три дня его нет, потом является. Ему говорят: «Николай Васильевич, голубчик, нельзя так»! А он сразу – раз, и тянет из кармана прошение об отставке. Заранее написал.
Литературная стезя тоже начиналась не гладко. Гоголь являлся на поклон к Булгарину, главному редактору журнала «Северная пчела», и преподносил тому хвалебную оду, в которой сравнивал Булгарина с Вальтером Скоттом.
Сохранилось письмо Гоголя к матери, в котором он обращается к ней с неожиданной просьбой: «Если будете иметь случай, собирайте все попадающиеся вам древние монеты и редкости, какие отыщутся в наших местах, стародавние, старопечатные книги, другие какие-нибудь вещи, антики». Откуда такое увлечение стариной? Очень просто: собирателем древностей был Павел Петрович Свиньин, издатель «Отечественных записок», в которых и была напечатана повесть Гоголя «Бисаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала»… Это уже не хлестаковские, а прямо-таки молчалинские манеры!
Ах да, Молчалин – это у Грибоедова. Ну тогда вот вам Гоголь – Башмачкин.
Некоторое время Гоголь читал курс истории в университете, где, по отзывам, «стал посмешищем для студентов» («лицо подвязано платком от зубной боли»), однако «лекции имели на всех, а в особенности на молодых его слушателей, какое-то воодушевляющее к добру и к нравственной чистоте влияние».
Говорят, однажды Гоголь обрил голову, чтобы лучше росли волосы, и носил парик, под который, чтобы тот не сползал, подкладывал вату. Вата под париком сбивалась и самым прискорбным образом выглядывала наружу. Сразу вспоминается:
…И всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор. Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремешка, – что вызывает всегда лукавую усмешку на лице его.
Это – Гоголь, великая повесть «Шинель». Акакий Акакиевич Башмачкин.
Слева Ролан Быков, справа Александр Карпов, но как похожи!
А вот Гоголь о себе: «Никто из читателей моих не знал того, что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мною» («Выбранные места из переписки с друзьями»).
А вот что касается воодушевления к добру и нравственной чистоте (помните, «лекции имели на всех (...) какое-то воодушевляющее к добру и к нравственной чистоте влияние»?)
Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: „Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?“ И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: „Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? “ — и в этих проникающих словах звенели другие слова: „Я брат твой“. И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…
Это – снова Башмачкин.
Один из нехудших Башмачкиных нашей сцены – Марина Неёлова
Позже мы ещё вспомним об этой пророческой строчке: «Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей»...
А пока Гоголь весьма общителен; его «Вечера на хуторе» прогремели и принесли ему славу, к которой молодой автор отнёсся на удивление трезво: «Вы спрашиваете об „ Вечерах“ Диканьских. Чёрт с ними ! ( … ) Да обрекутся они неизвестности, покамест что-нибудь увесистое, великое, художническое неизыдет из меня!»
И вот тут Плетнёв наконец знакомит его с Пушкиным и случается так, что именно Александр Сергеевич подсказывает Гоголю идею того самого «увесистого, великого, художнического».
Но Гоголь чувствует, что работа над «Мёртвыми душами» предстоит огромная, долгая (а кормиться-то надо!), и вот этот простодушный наглец просит Пушкина подсказать ему ещё один сюжет – для лёгкой комедии: «Я, кроме моего скверного жалования университетского — 600 рублей , никаких не имею теперь мест. Сделайте же милость, дайте сюжет».
И Пушкин делится с ним замыслом, над которым собирался было поработать сам, записав для памяти: «Криспин (Свиньин) приезжает в губернию на ярмонку, его принимают за… Губернатор честный дурак, губернаторша с ним проказит. Криспин сватается за дочь…».
Неизвестно, написал бы Пушкин эту вещь или нет, но, надо сказать, он уступает Гоголю своего Криспина-Свиньина не без сожаления, сказав домашним – в шутку, но с оттенком досады: «С этим малороссом надо быть осторожнее: он обирает меня так, что и кричать нельзя»...
Наверное, все устали уже, давайте перерыв сделаем? Потому как впереди главная часть – как топили самого Гоголя. Почему он такой хардкорный на фотографии – и на этом посмертном памятнике...
...мимо которого я два часа назад на почту ходил – и как раз на обратном пути увидал в телефоне забавный пост Рози Скрипник. И прямо руки зачесались рассказать вам эту историю. Надо было отчёт за апрель составить, а я время на переписывание этого рассказа потратил, товарищи.
Вы хоть напишите – продолжение-то нужно вообще? Или «достал уже окаянный Лучик»? Кстати, от рекламы «Лучика» ничто никого не освобождает!
Патологическая скромность не позволяет мне подчеркнуть красным «детям выписала». Надеюсь на вашу внимательность.
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
Больше 400 лет назад, в 1584 году, в Англии была издана книга романтических стихов и песен «A Handful of Pleasant Delights », то есть «Горсть приятных наслаждений». Это был типичный для того времени сборник модных сонетов, романсов и стихотворений о любви. Настоящим «хитом» сборника стала песня «Greensleeues», или «Зелёные рукава».
Согласно красивой легенде, эта песня была сочинена лично королём Англии Генрихом VIII около 1530 года для Анны Болейн, придворной красавицы, в которую король влюбился до безумия. Ради того, чтобы жениться на леди Анне, король развёлся с королевой Екатериной, объявил незаконной родную дочь Марию, рассорился с римским папой, начал войну и даже умудрился сменить в королевстве религию...
Генрих VIII и Анна Болейн на охоте
Впрочем, это отдельная история, нас интересует исключительно песня «Зелёные рукава», написанная сходившим с ума от любви королём.
Наверняка вы не раз и не два слышали эту простую, но трогательную и глубокую старинную мелодию. Её часто используют в разных исторических фильмах и спектаклях для того, чтобы создать атмосферу позднего средневековья, английского ренессанса. Послушайте, и вы наверняка вспомните эту мелодию:
Эта мелодия была невероятно популярной. Даже в пьесах Шекспира она упоминается несколько раз – например, в пьесе «Виндзорские проказницы» толстый глупый рыцарь сэр Джон Фальстаф запальчиво восклицает:
"– Да пускай с неба вместо дождя сыплется картошка! Пусть гром грянет песню «Зелёные рукава»! Пусть хлещет град из леденцов и метёт сахарная метель!"
В книге «Горсть приятных наслаждений» в песне «Зелёные рукава» «всего» 18 куплетов. Пускай это вас не удивляет – в те времена ещё не придумали такого понятия, как «эфирный формат» с обязательным урезанием песни в 3 куплета и 3 припева с временем звучания не более трёх с половиной минут. Тогда песни (особенно для любимых) могли петь ужасно подолгу. Однако 18 куплетов – это только начало, верхушка айсберга. По оценкам разных исследователей, для песни «Зелёные рукава» было впоследствии сочинено... от полутора до двух тысяч куплетов!
Однако давайте же теперь всё-таки откроем ту самую книгу, изданную в 1584 году, и почитаем, как же страстно, чисто и бескорыстно король был влюблён в прекрасную леди Анну...
Сборник "Горсть приятных наслаждений", 1584 год
Первый куплет, само собой, вступительный: "
Увы, любовь моя, ты причинила мне боль, Отвергнув меня бесцеремонно, Ибо я любил тебя столь долго, Наслаждаясь, когда ты была рядом".
В принципе, ничего такого. Человек любит, его отвергают – кому такое легко перенести? Но читаем дальше...
Всегда готов был услужить, Чтобы исполнить любую твою прихоть. Я оплатил все твои расходы, и повседневные, и земельные, Чтобы завоевать доброе отношение и любовь".
Обратите внимание на «земельные расходы».
Купил тебе я головной убор из трёх перьев, С тончайшей и модной вышивкой. Я предоставил тебе и жильё, и богатый стол, Что весьма опустошило мой кошелёк".
Кхм... Ничего не напоминает? «Кольца и браслеты, шляпки и жакеты – разве я тебе не покупал»...
Согласитесь, вряд ли это похоже на современное представление о настоящей любви? Читаем дальше:
Купил тебе я три лучших нижних юбки Из самой тончайшей ткани, какая только может быть. Купил я ожерелье из драгоценных камней, И всё это я потратил на тебя!
В следующем куплете изнывающий от любви автор поёт про «платье из прекраснейшего белого шёлка с золотой вышивкой», потом про «пояс с шитьём из красного золота, весь обсыпанный жемчугами», потом про «лучшего коня из моих конюшен, чтобы ты ездила, куда хотела», и в конце концов риторически восклицает (а может, даже слезу пустил?):
И кто оплачивал все эти удовольствия, Которыми ты пользовалась и которые тебе так нравились? Именно я – которому ты отказала И презренно отвергла предложенную любовь...
История Анны Болейн оказалась в итоге крайне печальной и трагичной – сперва она всё-таки уступила королю и тайно обвенчалась с ним, а в 1533 году официально стала королевой Англии. Казалось бы – вершина, предел мечтаний, «весь мир у твоих ног»! Но всего лишь через три года(1536) король Генрих леди Анну разлюбил, обвинил в колдовстве и государственной измене, приказал судить и казнить.
И уже одаривал шелковыми юбками, расшитыми золотом платьями, бриллиантовыми украшениями, поместьями, породистыми жеребцами и драгоценными головными уборами другую женщину, которую звали Джейн Сеймур...
"Концепция изменилась": Генрих VIII, Джейн Сеймур и их сын, будущий король Эдуард VI, ставший героем книги Марка Твена "Принц и нищий". (О нём мы скоро расскажем тоже)
Правда, мы не знаем – пел ли он для неё песню «Зелёные рукава» или всё-таки уже нет? Как считаете? Гм... И, эх... невозможно же удержаться!