Командир партизанского отряда вручает медаль "За отвагу" 14-ти летнему Петру Устиновичу Гурко
Псковско-Новгородская партизанская зона, 30 июля 1942 года.
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
Псковско-Новгородская партизанская зона, 30 июля 1942 года.
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
На фото бывший учитель по физкультуре и НВП школы №2 г. Вязники, Дамир Хусаинович Акчурин
Сейчас Дамир Хусаинович является руководителем военно-патриотического клуба "Отвага"
На заднем плане памятные таблички посвященные памяти Андрея Алексеева и Андрея Чеснова, его учеников, погибших в Афганском и Чеченском военных конфликтах.
Алексеев Андрей
Алексеев Андрей Владимирович (27.09.1960-03.08.2001) - награждён орденом мужества, посмертно
Чеснов Андрей Валентинович (18.11.1965-27.11.1984) - награждён орденом "Красной звёзды", посмертно
Маленькая, худенькая, она, прикидываясь нищенкой, бродила среди фашистов, всё подмечая и запоминая, и приносила в отряд ценнейшие сведения. А потом вместе с бойцами-партизанами взрывала фашистский штаб, пускала под откос эшелон с военным снаряжением, минировала объекты. В последующих операциях ей доверили оружие — ходила с пистолетом и гранатой за поясом. В одном из ночных боёв спасла раненого командира разведотделения Ферапонта Слесаренко.
Шла Великая Отечественная война. Приближался праздник 7-го ноября — День Октябрьской революции. На собрании партизанского отряда, обсуждали, кто пойдет в город Витебск и вывесит в честь праздника красные флаги на зданиях, в которых жили фашисты. В Витебске гитлеровцы держали много советских военнопленных, и установили в городе такие законы, при которых каждый день гибли дети, старики, женщины.
— Если мы вывесим красные флаги на праздник, то все увидят, что мы боремся с немецко-фашистскими захватчиками, и эта борьба будет продолжаться до последней капли крови.
-говорил командир партизан Михаил Иванович Дьячков.
Фашисты тщательно охраняли подходы к городу, обыскивали каждого, и даже обнюхивали. Если у подозреваемого шапка пахла дымом или порохом, считали его партизаном и расстреливали на месте. К детям внимания было меньше, поэтому решили поручить это задание Богдановой Наде и Ване Звонцову — проверенным разведчикам, которым было всего по одиннадцать лет.
На рассвете седьмого ноября, партизаны подвезли детей поближе к Витебску. Дали санки в которых были аккуратно уложены метлы, среди них три метлы в основания которых намотаны красные флаги, а сверху- прутья. Легенда была такая: дети идут продавать метлы. В город Надя и Ваня вошли без проблем, на маленьких ребят с саночками, никто из фашистов особого внимания не обращал.
Чтобы снять с себя подозрения глядящих в их сторону немцев, Надя с санками подошла к группе фашистов и предложила им купить метлы. Те стали смеяться и тыкать дулами автоматов в ее сторону, а один из них грозно сказал: Дафай убегайтен отсюда.
Надя чувствовала, что Ваня побаивается, и как могла его подбадривала:
— Ты главное делай, то что я тебе говорю и не думай ни о чем плохом. А если тебе будет страшно, бери меня за руку,- говорила Надя
— Я и не боюсь — отвечал Ваня, а сам раз за разом хватался за руку Нади.
Весь день они ходили по городу и присматривались к зданиям в центре города, куда можно было бы поставить красные флаги. Когда наступил вечер и стало темно, они принялись за работу. За ночь ребята установили флаги на железнодорожный вокзал, ремесленное училище и папиросную фабрику. Когда наступил рассвет, на этих зданиях уже развивались наши флаги. Надя и Ваня были счастливы, они торопились скорее в партизанский отряд, доложить о выполненном задании. Дети уже покинули город, вышли на большую дорогу, но тут их догнали фашистские полицаи ) и закричали:
— Стоять! Кто такие?
— Сироты мы, дяденька- заплакал Ваня, — подайте хлебушка, очень кушать хочется.
— Я вам дам хлебушка! Сволочи, это вы красные флаги вывесили в Витебске? – спросил полицай.
— Нет что вы. Посмотрите на нас откуда у нас могут быть флаги?-ответила Надя.
— Полезайте в сани, мы с вами в городе разберемся,- приказал полицай.
Ребята всю дорогу плакали и терли кулаками глаза. В штабе их допрашивал фашист. Когда ребята рассказали свою легенду, немец стал кричать, что они партизаны, после чего приказал Надю и Ваню расстрелять. Ребята так и не сознались и ни кого не выдали. Их поместили в подвал, где находилось много наших военнопленных. На следующий день всех вывели за город и стали расстреливать. Наши военнопленные кричали фашистам чтобы они Надю и Ваню не трогали и когда ребят поставили возле огромного рва пытались их закрыть своими телами.
Вот Надя с Ваней стоят у рва и в них целятся фашисты. Ребята держатся за руки и плачут. В голове у Нади что-то щелкнуло, в глазах помутилось, она почувствовала, что проваливается в пропасть…….
…Очнулась девочка во рву среди убитых. Оказывается за доли секунды до выстрела фашистов, она потеряла сознание и упала в обморок, это спасло ей жизнь. Надя выбиралась из рва, поднималась и падала, ползла, снова поднималась. Сил не было.
— Ребята она живая- Надя услышала над собой чей-то знакомый голос. Это ее нашел дядя Степан из их партизанского отряда. Он взял ее на руки и положил в сани, Надя снова потеряла сознание……
После этого случае в партизанском отряде ее стали беречь, ни в разведку ни на боевые задания не отправляли. Вспоминая о погибшем Ване, Надя всегда плакала, как только могут плакать одиннадцатилетние девочки. Ей было жаль Ваню, ей часто снилось, как он смеется, как будто они играют в снежки….
Надя крепилась, в отряде она вместе со взрослыми училась стрелять по мишеням, кидать гранаты. Там же в отряде она присягала на верность своему народу и целовала красное знамя.
— Я буду мстить фашистам за Ваню, за погибших товарищей и за всех советских людей, -сказала она командиру партизанского отряда. И она мстила! Взлетали от взрывов немецкие склады, горели дома, где жили фашисты, летели под откос вражеские эшелоны. Это Надя Богданова с товарищами вели свою войну с гитлеровцами.
Фашисты очень боялись партизан, да и на фронте, было не так просто, как задумывали гитлеровцы. Красная Армия давала отпор фрицам на всех фронтах. Поэтому основные села и города немцы старались превратить в крепости. Одна из таких крепостей фашистов была деревня Балбеки. Немцы наставили там огневых точек, заминировали дороги, вкопали в землю танки… Необходимо было провести разведку и установить, где у немцев замаскированы пушки, пулеметы, где стоят часовые, с какой стороны лучше атаковать деревню. Командование решило отправить Надю и начальника разведки партизан Ферапонта Слесаренко. Надя переодевшись в побирушку обойдет деревню, а Слесаренко прикроет ее отход в лесочке неподалеку от деревни. Часовые – фашисты легко пропустили девочку в деревню, мало ли бездомных ходит в мороз по деревням, собирают продукты, чтобы хоть как – то прокормиться. Надя обошла все дворы, насобирала подаяния и запомнила все что нужно. Вечерело, она вернулась в лесок, где к дяде Феропонту, и увидела там весь партизанский отряд. Они ждали от нее сведений. Юная разведчица рассказала все в подробностях и показала с какой стороны лучше атаковать деревню.
Партизанский отряд ударил ночью по фашистам с обоих сторон села: пулеметные очереди рассыпались тут и там, было слышно как орут обезумевшие гитлеровцы – это партизаны мстили фашистам за нашу истерзанную Родину, за погибших советских людей. Фашисты выскакивали из домов в нижнем белье, что-то кричали и пытались удрать по белому снегу подальше от деревни, но их все равно настигали пули партизан.
Надя впервые участвовала в ночном бою, правда Слесаренко не отпускал ее от себя ни на шаг. И вдруг его ранило. Слесаренко упал и на какое – то время потерял сознание, Надя перевязала ему рану, в небо взмыла зеленая ракета – это был сигнал командира для всех партизан отходить в лес. Слесаренко сказал Наде:
— Надя брось меня! Уходи в лес!
— Нет, я вас вытащу — сказала Надя, она поднатужилась и смогла только приподнять Слесаренко, сил девочки не хватало.
— Оставь меня слышишь? Мы так оба погибнем, ты должна идти…. позовешь наших… запомни это место. Я приказываю тебе!-уже грозно сказал начальник разведки. Надя нарвала еловых веток, сделала из них постель для дяди Феропонта, уложила его и пошла.
Надя побежала в партизанский отряд, ночью, в мороз. До отряда было примерно 10 километров ходу, ветер хлестал ей лицо, она проваливалась в сугробах, но шла вперед. Вдруг она увидела небольшой хуторок, домик и свет в окне. Возле дома стояла лошадь с санями. Именно то что нужно,- подумала она. Тихонько подкравшись, к дому, она заглянула в окно и увидела, как за столом ужинают несколько полицейских. Заслышав конский топот, полицаи – предатели выскочили на крыльцо, но Надя была уже далеко и догнать они ее не смогли. Она нашла Слесаренко на том же месте где и оставила его. Они вместе благополучно добрались до партизанского отряда. Так Надя, рискуя своей жизнью, спасла своего боевого товарища.
Надя смогла бы совершить еще много дел для скорейшего освобождения нашей Родины от фашистов, но в феврале 1942 года, она рассталась со своими боевыми товарищами. Ей вместе с подрывниками партизанами был дан приказ уничтожить железнодорожный мост. Когда девочка заминировала его и начала возвращаться в отряд, ее остановили полицаи, Надя стала прикидываться нищенкой, тогда они обыскали ее и нашли в Надином рюкзачке кусок взрывчатки. Когда стали спрашивать ее что это, раздался сильнейший взрыв и мост прямо на глазах у полицаев взлетел на воздух. Полицаи поняли, что это Надя заминировала его. Ее связали, положили в сани и повезли в гестапо. Там ее долго пытали, выжигали на спине звезду, обливали на морозе ледяной водой, бросали на раскаленную печь… Вся в крови, замученная, обессиленная маленькая девочка никого не предала.
Она выдержала все пытки и фашисты решили, что она мертва и выбросили ее на мороз. Надю подобрали жители села, выходили, вылечили. Но воевать ей было уже нельзя, она практически потеряла зрение. По окончании войны Надя несколько лет пролежала в Одесском госпитале, где ей вернули зрение.
Надя пошла работать на завод и никому не рассказывала, о том, как она воевала с фашистами. После войны прошло уже больше 15 лет. Надя и те, с кем она работала, услышали по радио, как начальник разведки 6-го партизанского отряда Ферапонт Слесаренко — её командир — говорил, что никогда не забудут бойцы своих погибших товарищей, и назвал среди них Надю Богданову, которая ему, раненому, спасла жизнь…
Только тогда и объявилась она, только тогда и узнали люди, работавшие с нею вместе, о том, какой удивительной судьбы человек она, Надя Богданова, награждённая орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, медалями
Надежды Александровны нет в живых, она умерла уже в мирное время. Но мы всегда будем помнить, как маленькая одиннадцатилетняя девочка сражалась за Родину.
Ему не было и пятнадцати...
Витя Новицкий был одним из тех мечтавших о подвигах бесстрашных и романтичных ребят, воспитанных на героических рассказах участников Гражданской войны.
В декабре 1941 года Виктор убежал из дома на фронт, под Керчь, где стал не просто сыном полка, но и принимал активное участие в боевых действиях: научился прекрасно стрелять из всех видов советского и трофейного оружия, метать гранаты, рыть окопы, обрабатывать раны, а также получил неоценимый боевой опыт. В блиндажах Виктор не отсиживался.
Уже через полгода в одном из боев бесстрашному пионеру осколком оторвало большой палец на правой ноге, и он был отправлен домой. Впрочем, фронт катился за пионером по пятам. В родном Новороссийске боевой опыт Виктора оказался очень востребован. Семья Новицких жила в старинной башне на Октябрьской площади со стенами полутораметровой толщины, имевшей исключительно важное стратегическое значение для обороны центра города. Башня была превращена в пулеметную точку и склад боеприпасов. Седьмого сентября немцы подошли к этому рубежу обороны, и Виктору довелось принять свой последний бой…
Башню обороняли шесть моряков и двое пехотинцев, и Витя был девятым по счету ее защитником.
Рассыпалась по подворотням цепь гитлеровцев. Двое остались лежать поперёк переулка Декабристов.
- Ага, боитесь? А ну-ка сунься, кому охота!..
Зло огрызнулись миномёты. Витя нагнул голову, бросился к ручному пулемёту и длинной очередью пропорол улицу Рубина.
Рота гитлеровцев откатилась. А мальчишка уже пулей слетел вниз, открыл дверь и с размаху бросил связку гранат. Распахнул ворот солдатской гимнастёрки: пусть гады видят тельняшку – моряки не сдаются! Только бы патроны не кончились… Не знал он, что в эту минуты двое фашистов уже поднимались по ступенькам лестницы. Пробили наскоро замурованное кирпичами окно первого этажа и проникли в башню.Скрипели старые ступеньки под их сапогами.
Но Витя не слышал. Опять он был у пулемёта и стрелял, стрелял… Страшный удар обрушился на голову мальчика. Он повернулся, посмотрел непонимающими глазами и, упав на пол, потерял сознание.
Придя в ярость от того, что такие потери «доблестным» солдатам Вермахта были причинены ребенком, немцы облили Виктора спиртом, подожгли и выбросили из окна верхнего этажа башни.
Два часа не могли пройти враги к центру Новороссийска по улице Рубина. Два часа сдерживал их Витя. Он лежал лицом вниз у самого края траншеи, на чёрной взрытой земле. Только волосы не тронул огонь. Русые, выгоревшие на солнце, смешным ёжиком топорщились они на затылке...
На том месте сейчас стоит аккуратный маленький обелиск: «Юному защитнику Новороссийска, пионеру-герою Вите Новицкому, 1927—1942».
Больше историй в 👉 Эпоха Историка
Автор: Роман Воронов.
Иногда реальные люди становятся прототипами для персонажей художественных произведений. А часто – наоборот, вымышленные герои вдохновляют на совершение подвигов. А бывают такие запутанные истории, где уже и не разобрать, кто и как на кого повлиял. Именно такая история и произошла с простым американским пареньком Оди Мёрфи, которого нередко называют прототипом Стива Роджерса, того, который Капитан Америка. Тут есть момент, что комиксы начали выходить ещё до начала войны, так что, может, это юный Оди успел ими вдохновиться перед походом на фронт, но общего у них действительно хватает. Родился, правда, Мёрфи не в Бруклине, а гораздо южнее, в Техасе. Штат одинокой звезды вообще породил множество выдающихся американских военных. Видимо, после тамошней ужасающе жаркой погоды и пыльных ландшафтов парням уже ничто не страшно. А вот в остальном сходство налицо: Мёрфи происходил из бедной ирландской семьи, рано потерял мать и отличался, мягко говоря, не выдающейся комплекцией — ростом был всего 155 см, да и по весу еле дотягивал до половины центнера. Так что когда он пошёл сразу после нападения на Пёрл-Харбор записываться в морскую пехоту, там ему дали от ворот поворот – мол, хоббитов не берём, да и тебе 16 лет, пацан, какая морская пехота? В ВВС история повторилась. А вот к армейским рекрутерам Мёрфи пришёл уже подготовившись и добавив себе лишний год при помощи сестры. Армейцы от настойчивого добровольца отказываться не стали, тем более, что он был хорошим стрелком, правда, не от хорошей жизни – в юности он охотой обеспечивал семью хоть какой-то едой. Во время подготовки в Форт-Мид он получил знаки марксмана и эксперта штыкового боя, после чего этого лютого перумовского хоббита сочли готовым, чтобы спустить наконец на врага.
Поначалу не повезло итальянцам, потому что капрал Мёрфи высадился на Сицилии в составе 3-й пехотной дивизии. И для начала, будучи в патруле, уничтожил двух итальянских офицеров. А заодно подхватил малярию, которая будет преследовать его всю итальянскую кампанию. После высадки в районе Салерно война превращается для Мёрфи в чехарду боёв и госпиталей. Уничтожил с товарищем пулемёт и пять немцев у Салерно, участвовал в отражении атаки на линии Вольтурно, получил сержанта, слёг с малярией. Вернулся в строй, повоевал у Анцио, стал взводным сержантом, уничтожил лично танк винтовочной гранатой, получил Бронзовую звезду, слёг с малярией. Но это было только началом боевого пути Оди Мёрфи, всерьёз он разошёлся уже во Франции.
15 августа 1944 года взвод Мёрфи вступил в бой с немцами возле коммуны Раматюэль. Разъярённый гибелью лучшего друга, он в одиночку под огнём ворвался в дом, занятый противником, убив 8 немцев и взял в плен ещё 11. За этот бой сержант Мёрфи получил крест «За выдающиеся заслуги» – вторую по старшинству награду в армии США. 2 октября Мёрфи получает Серебрянную звезду – на его пути не повезло оказаться немецкой пулемётной позиции, где четверо немцев были убиты, а трое ранены бравым техасцем. Где одна, там и до второй недалеко: всего спустя три дня наш герой отличается снова: подобравшись с рацией к немецким позициям, он управляет огнём своего взвода, а в это время немцы безуспешно пытаются избавиться от навязчивого корректировщика. Тут, видимо, Мёрфи на руку сыграли его небольшие габариты – он вышел из боя невредимым и тут же был повышен в полевых условиях до второго лейтенанта и командира взвода. А вот уже 26 октября всё прошло не так благополучно, зато очень по-техасски, практически в стиле ковбойской дуэли: немецкий снайпер попал Мёрфи в бедро, а вот сам получил ответную пулю в голову. Вряд ли простая рана надолго уложила бы этого бойца в госпиталь, но начавшаяся гангрена растянула лечение больше, чем на два месяца. Нормальные люди, правда, после такого и по полгода лежат, а Мёрфи уже в середине января 1945 года был на ногах
3-я пехотная дивизия в это время наступала в Вогезах, ликвидируя группировку немцев, попавших в окружение в районе Кольмара. Тут Мёрфи быстренько получил ранения в обе ноги, но на этот раз элементарно сбежал из лазарета, получив минимальную помощь. Было это 24 января. Неугомонного лейтенанта тут же назначили командиром роты и 26 января отправили наступать. Рота В ротой была уже только на бумаге – чуть больше трёх десятков бойцов и единственный офицер. Правда, в качестве усиления выдали САУ М10 и передового наблюдателя, имевшего связь с артиллерией. Неплохо, но вот у немцев оказалось шесть танков и до двух сотен пехоты. Американцы попали под сильный огонь, и Мёрфи приказал отступать и занять оборону в лесу позади, сам же остался впереди с наблюдателем и самоходкой. Немецкие танкисты смогли подбить М10, и она загорелась. Лейтенант приказал отходить её экипажу к остальным американцам в лес, а заодно и наблюдателя с ними отправил, сам же остался корректировать огонь артиллерии. Наступавшие немцы подходили всё ближе, закончились патроны в карабине; тут бы и пришёл конец Мёрфи, но он снова умудрился всех переиграть и сделал то, чего немцы от него никак не ожидали – забрался на вяло горящую «Росомаху» и открыл огонь из установленного на башне крупнокалиберного Браунинга М2. Немецкие танкисты, видимо, были совсем уж из новобранцев, потому что подавить за час боя один пулемёт так и не смогли – американца засыпало осколками, он был опять ранен в бедро, но прямых попаданий не было. Ну, либо судьба такая была у него – кому суждено быть повешенным, тот не утонет. А вот наступавшую пехоту Мёрфи косил успешно – значок марксмана явно получил не просто так. Периодически его отвлекали от этого занятия собственные бойцы, причём по телефону, который лейтенант прихватил с собой. В какой-то момент, видимо, надоели звонками с вопросом, жив ли он, так что Мёрфи сам явился в лес, поднял остатки роты и, хромая, повёл их в атаку, где выбил офигевших от такого поворота немцев с позиций и удерживал их всю ночь. К утру подошло подкрепление, и долгий бой лейтенанта Мёрфи завершился. Всего на поле перед подбитой самоходкой осталось до полусотни убитых и тяжелораненых немцев. За этот бой Оди Мёрфи был награждён Медалью Почёта – высшей военной наградой США. Командование здраво рассудило, что для пропагандистских целей живой кавалер Медали Почёта сильно лучше мёртвого, поэтому Мёрфи перевели на штабную работу, заодно выдав звание старшего лейтенанта. А там и война в Европе вскоре закончилась. К этому моменту Мёрфи уже был награждён всеми возможными медалями США за доблесть, а кроме того, получил и неплохой набор иностранных, включая французский орден Почётного Легиона и бельгийский Военный Крест. Предстояло возвращение к мирной жизни.
Та самая обложка, что привела Мёрфи в Голливуд
To Hell and Back – «В ад и обратно» – такое название носит автобиография Оди Мёрфи, написанная в 1949 году, но на самом деле не было никакого обратно. Вернувшись из одного ада, лейтенант Мёрфи попал в другой. При этом внешне всё казалось благополучным – герой войны внезапно для себя стал голливудским актёром. Обложка журнала Life, которую украшал Мёрфи в парадной форме, в лихо заломленной фуражке и с богатым набором наград на груди, попалась на глаза продюсеру Джеймсу Кэгни. Он и предложил Мёрфи попробовать себя в кино. Не то чтобы его сильно ждали в Голливуде, и начиналось всё с мелких ролей, но упорный характер техасца привёл его и тут к успеху. Были взлёты и падения, но свои четыре десятка ролей в кино Мёрфи сыграл. Причём наиболее выдающейся, несомненно, можно назвать его роль в фильме «В ад и обратно», снятом в 1955 году. В нём актёр Оди Мёрфи играл героя американской армии лейтенанта Оди Мёрфи. Себя самого, в общем. Как гласят слухи – всё время доставал режиссёра фильма тем, что всё не так было, и вообще, его слишком героическим изобразили.
Кадр из фильма "В ад и обратно" 1955 года
Дело происходит днём, что можно объяснить поиском красивого кадра, и Мёрфи стреляет с "Шермана", что несколько странно — найти в 1955 году живую М10 не было проблемой
За этим благополучным фасадом прятались тяжёлые проблемы. Мёрфи страдал от бессонницы, а когда получалось заснуть, то частенько просыпался среди ночи от кошмаров, связанных с войной. При этом под подушкой у него всегда лежал револьвер, с которым он никогда не расставался. Всё это дополнялось регулярными мигренями. На тот момент ещё не было понимания, как бороться с посттравматическим стрессовым расстройством, от которого Мёрфи и страдал. После войны многие ветераны столкнулись с подобными симптомами, но внимания этому уделялось мало – по примеру генерала Паттона многие считали это проявлением слабости, демонстрировать которую мужчине и солдату неуместно. Впервые Мёрфи заговорил об этой проблеме только в 1966 году, когда уже вовсю шла война во Вьетнаме. Он посвятил много усилий тому, чтобы привлечь внимание к проблеме и обеспечить помощь солдатам, вернувшимся с войн последних десятилетий. Его действия сыграли не последнюю роль в принятии Конгрессом закона о помощи ветеранам. Но сам Мёрфи его уже не увидел, это произошло через пять месяцев после его смерти.
28 мая 1971 года самый титулованный американский солдат погиб в авиационной катастрофе. Легкомоторный самолёт Commander 680 разбился в Вирджинии, врезавшись в гору. Майор Национальной гвардии Оди Мёрфи был похоронен на Арлингтонском мемориальном кладбище. По совокупности наград ему полагалась золотая рамка на надгробии, но, согласно завещанию, на его могиле стоит обычное надгробие.
Абсолютно обычная могила на Арлингтонском кладбище, с одной только разницей — о лежащем в ней парне спели Sabaton
Автор: Роман Воронов.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_361542
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Глава 3
- Берись-ка за одну, а я за другую, - сказал молодому конвоиру, его, уже по годам зрелый напарник, цепко взявшись за окровавленное запястье лежащего без сознания зека. – Ты смотри, как изверги перестарались, дыхание то еле-еле теплиться. Держи пацан крепче. Потащили!
Издаваемый при волочении тела специфический шорох, схожий, разве что с трением мешка с комбикормом о грубый с выбоинами старый асфальт, имел своё эхо. И эхо это, просачивалось через зарешёченные окна в бараки, где, смешавшись с человеческим храпом, вылетало обратно в поисках пространства. Открыв массивную металлическую дверь, они занесли бесчувственное, ни на что не реагирующее тело в карцер и, бросив его на пол, вышли, гремя засовами.
Приехавший в колонию подполковник Маслов, стоя в кабинете у электрической плитки доваривал утренний кофейный напиток. «Самое время взбодриться» - рассудил для себя он. Впереди был обычный рутинный день, наполненный ненавистью к своей работе, к заключённым и вообще ко всему. Десятилетняя жизнь в тайге, выдавила из него напрочь радужный романтизм, заменив его на уже бесцветный автоматизм. Некоторые из дружков Маслова, так же руководившие подобными заведениями, к своей радости, приловчились иметь выгоду. Среди их сидельцев много экс-чиновников, что на блатном жаргоне - кабанчиков. Что ни передача - то склад: там и устрицы, там и деликатесы, коньяки, а то и что покруче. А к Маслову кабанчиков не направляют, разве что иногда политических. Или, к примеру, неугодных, как вот этот Богданов.
Отхлёбывая горячий напиток, подполковник услышал странный нарастающий гул. Во дворе колонии заключённые часто распиливали бензопилой привезённые из тайги стволы высохших деревьев, но этот звук не был похож на вой бензопилы. Одновременно с зазвонившим аппаратом внутренней связи в кабинет постучали. Словно ошпаренный, вошёл сотрудник конвойной службы. Маслов взял трубку и в то же время дал знак рукой конвоиру, чтобы тот пока помолчал.
- Да, да, слушаю. Что? Какой ещё вертолёт? Где садится? У ворот? Что за хрень ты несёшь?
Перепуганный конвоир больше молчать не стал и подтвердил, что у ворот приземляется военный вертолёт.
Маслова не на шутку затрясло.
- Быстро огневую группу к воротам! Я иду туда!
У ворот во дворе колонии уже стояло несколько вооружённых автоматами конвоиров. Одни спешно застёгивали наспех накинутые бронежилеты, другие надевали каски. К тому моменту, когда к воротам подбежал подполковник, двигатель вертолёта смолкал, а вскоре и затих совсем. Вышедший со двора колонии Маслов, увидел в пятидесяти метрах от ворот военный вертолёт МИ-24. Он приказал закрыть за собой ворота, а сам направился к вертолёту. Тем временем, из МИ-24 вышел офицер в звании полковника, который также направился к Маслову. Представившись офицером штаба округа, он достал из портфеля какой-то документ, напечатанный на листе, и протянул Маслову. Тот стал внимательно его изучать. Иногда он отвлекался от чтения, смотрел на офицера, делал изумлённое лицо и вновь возвращался к тексту. В конце концов, документ был Масловым прочитан.
- Я понимаю, что это приказ моего руководства, - сказал начальник
колонии, - но он не закреплён решением суда. А без решения суда я не смогу передать вам заключённого.
Офицер штаба округа обернулся к вертолёту, дав кому-то знак рукой. К нему подбежал очевидно связист и передал трубку спутниковой связи. Тот набрал номер и дождавшись абонента, произнёс: «Он требует решение суда». Затем офицер, понятливо кивнув головой, протянул трубку Маслову. В телефонном разговоре последний практически не участвовал, он лишь слушал доносящийся из телефонной трубки голос собеседника. Выражение его лица менялось, дыхание стало учащённым. Наконец побледневший и испуганный начальник колонии смог произнести единственное за весь разговор слово: «Виноват».
Офицер штаба забрал из его трясущейся руки телефонную трубку, вернув аппарат связисту.
- Подполковник, у вас есть пятнадцать минут, чтобы доставить к вертолёту заключённого Богданова с его вещами и личным делом.
Развернувшись, начальник колонии быстрым шагом направился к воротам и войдя во внутренний двор, подозвал к себе своего заместителя и начальника караула.
- Где сейчас Богданов?
- В карцере, товарищ подполковник.
- Оба, бегом ко мне в кабинет. В шкафу возьмёте спирт и весь вольёте ему в глотку. Весь! И не дай Бог, он его не выпьет! Я с вас тогда шкуру спущу!
Измотанный ожиданием Маслов, прохаживаясь вдоль ворот, нервозно озирался, то на стоявшего у вертолёта офицера, то в сторону бараков. В конце концов из-за поворота, что у церкви, сопровождаемые собачьим лаем, появились конвоиры, везущие на санях заключённого. «Неужто прокатило» - облегчённо вздохнув, подумал Маслов.
- Идут, идут, - сказал он громко офицеру штаба, показав ему рукой на приближающихся к воротам подчинённых.
Богданов, с разбитым в кровь лицом, с многочисленными порезами на шее, с полуоткрытыми глазами, лежал на санях, прикрытый на половину старым, вонючим овчинным тулупом. Он не связно что-то бормотал себе под нос и жутко матерился.
- Что с ним? – спросил офицер у начальника колонии.
Маслов сделал сочувствующее лицо.
- Да ерунда. Вчерась, он подрался с сокамерниками, те, конечно, немного ему наваляли. Мы их разумеется за это в карцер, а его, - подполковник кивнул на Богданова, - малость уважили, водочки налили, в санчасть положили, чтобы не раскис совсем. Жалко ведь мужика, всё же афганец, орденоносец.
Взяв документы на заключённого, офицер дал команду солдатам аккуратно занести Богданова в вертолёт. Через минуту МИ-24, подняв огромное снежное облако, скрылся за таёжной сопкой.
Семья летчика, которого во время наблюдательного полета сбили. Пилот отдал приказ экипажу покинуть самолет, а сам ценой собственной жизни, направил самолет за пределы города и предотвратил жертв среди мирного населения.