Нейросеть Midjourney изобразила Киану Ривза в роли Данте из Devil May Cry
Нейросеть DALL-E 3
Потанцуем?
Что вы думаете об онлайн-курсах? Поделитесь мнением!
Онлайн-курсов становится все больше, и нам интересно собрать статистику, чтобы лучше понимать запросы читателей Пикабу.
Пожалуйста, поделитесь своим мнением!
Что мы можем узнать об устройстве вселенной из классической поэзии?
Читая Божественную Комедию Данте, я сделал одно очень любопытное открытие, касающееся миропорядка. Для Данте порядок не только отличается красотой, не только представляет собой знак Божественного благодаря своей упорядоченности и гармонии, но и проявляет заботу о человеке: если использовать современный язык, то Вселенная и законы природы созданы таким образом, чтобы этот мир был пригодным для жизни, то есть для нас, чтобы он мог стать домом для человека. В песни десятой «Рая» Данте говорит:
Взгляни, как там отходит круг наклонный,
Где движутся планеты и струят
Свой дар земле на зов ее исконный.
Здесь Данте говорит о наклоне земной оси, вокруг которой Земля вращается по эклиптике. Вы знаете, что наша планета, к счастью, вращается вокруг Солнца, что, обратите внимание, было неизвестно Данте, — объективно говоря, астрономические познания в Средние века были довольно отсталыми. Он был убежден, что Солнце вращается вокруг Земли. Но это совершенно ничего не меняет: решающим моментом здесь является то, что Земля, оборачиваясь вокруг Солнца, вращается и вокруг своей оси, и эта ось расположена под определенным углом по отношению к орбите. Этот угол наклона имеет основополагающее значение, потому что именно он отвечает за смену времен года: времена года соответствуют различному наклону земной оси по отношению к Солнцу. Данте говорит, что этот наклон земной оси к плоскости вращения Земли — Солнца — это «дар земле на зов ее исконный»: порядок, установленный их отношением, является даром Земле, эти явления порождающей.
Когда бы не был этот путь покат,
Погибло бы небесных сил немало
И чуть не все, чем дольный мир богат.
Если бы не этот угол наклона — и это научно доказуемо, — температура на Земле распределялась бы так, что планета была бы непригодной для жизни: на ней были бы либо очень холодные, либо слишком жаркие участки. Как об этом догадался Данте, остаётся загадкой, хотя дело обстоит именно так. И далее:
А если б их стезя положе стала
Иль круче, то премногого опять
Внизу бы и вверху недоставало.
Если бы этот угол, равный примерно 22,5 градуса, не просто не существовал, но был бы большим или меньшим, многого в нашем мироустройстве недоставало бы. Иными словами, этот угол — как раз правильный угол.
Почему враждовали Монтекки и Капулетти? Рассказывает журнал «Лучик»
Монтекки – что такое это значит?
Ведь это не рука, и не нога,
И не лицо твоё, и не любая
Часть тела. О, возьми другое имя!
Вильям Шекспир. «Ромео и Джульетта»
В трагедии Шекспира много говорится о взаимной ненависти семейств Монтекки и Капулетти, но не упоминаются причины этой вражды. Мы воспринимаем это как должное – мало ли, из-за чего могут разругаться соседи! Может, они и сами не помнят причины!
Что ж, может, и так. А может, наоборот: когда эта история сочинялась, причина была всем прекрасно понятна без объяснений. Кстати, а когда возникла эта история?
Не опаздывайте на свидание с девушкой!
Впервые история о несчастных влюблённых, разлучённых по злой воле родителей и в результате трагического недоразумения кончающих собою, упоминается в поэме Овидия «Метаморфозы» (2–8 гг. н. э.) Причём Овидий ссылается на легенду, возникшую якобы ещё в древнем Вавилоне:
«Жили Пирам и Фисба; он всех был юношей краше,
Предпочтена и она всем девам была на Востоке.
Смежны их были дома, где город, согласно преданью,
Семирамида стеной окружила кирпичной когда-то.
Так знакомство меж них и сближенье пошли от соседства.
С годами крепла любовь; и настала б законная свадьба,
Если б не мать и отец...»
Родители Пирама и Фисбы были против их брака, и те вынуждены встречаться тайно.
Однажды они договариваются о свидании у шелковичного дерева за городской стеной. Фисба пришла первой – и увидела возле дерева львицу, терзающую добычу. В страхе девушка убежала, обронив своё покрывало. А когда на свидание явился Пирам, он увидел страшные остатки львиного пиршества и окровавленное покрывало возлюбленной... Уверенный, что Фисба погибла, Пирам закалывает себя мечом. В это время Фисба возвращается к месту условленной встречи и находит умирающего Пирама. Не желая с ним разлучаться, она хватает его меч и, направив себе в сердце, грудью бросается на него.
Рождение шедевра
Античные художники крайне редко изображали Пирама и Фисбу – очевидно, в Античности этот сюжет популярен не был. Однако начиная с XV века он весьма широко распространяется в Европейском искусстве. При этом художники всегда «осовременивали» сюжет, облачая героев в соответствующие эпохе костюмы и помещая их в пейзажи родных мест.
Подобным образом поступали и литераторы. И вот 1524 году историограф и писатель Луиджи да Порто из итальянской Виченцы создаёт по канону сюжета о Пираме и Фисбе повесть под названием «Новонайденная история двух благородных влюблённых». Начинается она так:
«Во времена, когда Бартоломео Делла Скала, государь учтивый и гуманный, по своей воле ослаблял и натягивал бразды правления моей прекрасной родиной, проживали там, как слыхал о том еще мой отец, два благороднейших семейства, кои принадлежали к противным партиям и друг с другом жестоко враждовали, – одно именуемое Cappelletti, а другое – Montecchi».
Изменив время и место действия, да Порто изменил также и имена героев. Их зовут… Ромео и Джульетта.
Так началась предыстория великой шекспировской трагедии. В 1553 выходит поэма Герардо Больдери «Несчастная любовь Джулии и Ромео». В 1554 году этот же сюжет перерабатывает Маттео Банделло и называет свою новеллу «Ромео и Джульетта». В 1559 году новеллу Бандео переводят на французский язык, а в 1567 – на английский.
И вот наконец в 1597 появляется первое печатное издание «Превосходнейшей и печальнейшей трагедии о Ромео и Джульетте» авторства Вильяма Шекспира. (Кстати, это первое издание было пиратским – настолько была популярна уже шедшая к тому времени на подмостках шекспировская пьеса.)
Однако нас интересует другое. Почему же враждовали Монтекки и Капулетти?
За́мок и шапочка
Между прочим, у Шекспира фамилии враждующих семейств звучат иначе: Монтегью и Капулет (Montague, Capulets). Однако мы помним, что первым был Луиджи да Порто. У него – Монтекки и Капелетти. Почему же люди с такими фамилиями могли враждовать?
Ни в одной официальной хронике эти итальянские фамилии не встречаются. Может быть, да Порто их выдумал? Вовсе нет. В «Божественной комедии» Данте Алигьери (1320 год) читаем:
«Приди, беспечный, кинуть только взгляд: Мональди, Филиппески, Капелетти, Монтекки, – те в слезах, а те дрожат! Приди, взгляни на знать свою, на эти насилия, которые мы зрим…»
«Божественная комедия» являет собою развёрнутый политический памфлет. В аллегорической форме в ней упоминаются реальные исторические события, конкретные исторические деятели и современники Данте. И всё же – ни Капелетти, ни Монтекки в Италии не было. Тогда кого Данте имел в виду?
А вот кого... Монтекки и Капелетти – это не фамилии, а названия военно-политических группировок!
На протяжении почти четырёх столетий, с XII по XVI век, Италия была раздираема войной гвельфов и гиббелинов. Гвельфы, название которых произошло от германского рода Вельфов, боролись за превращение Италии в федеративное государство под властью папы. Гибеллины, потомки германского дома Гогенштауфенов, поддерживали императора Священной Римской империи. Война между ними была ожесточённой и весьма кровавой.
Так вот, одна из группировок гибеллинов приняла имя Монтекки, по названию замка Монтеккьо-Маджоре возле Виченцы, в котором состоялся учредительный съезд партии. (Вы помните, что Виченца – родина Луиджи да Порто?) А «капулетто» – это название маленькой шапочки, служившей местным гиббелинам отличительным знаком.
Монтекки и Капулетти – это одно и то же!
Как же тогда случилось, что название и прозвище одной и той же группировки превратились во враждующие семейства?
Разгадка
Ответ на этот вопрос знал только Луиджи да Порто, мы можем лишь предполагать, что подвигло его к такому решению.
Во-первых, Луиджи да Порто (выходец из Виченцы, воевавший на стороне Венеции) был потомком гиббелинов. Во-вторых, он прекрасно знал родную историю (поскольку сам был историографом) и «Комедию» Данте, за которой подаренный ей итальянцами эпитет «божественная» закрепился как часть названия. В-третьих, так же хорошо знали родную историю и литературу читатели да Порто, ведь чтение было занятием преимущественно образованных сословий.
То есть давая своим героям фамилии Монтекки и Капелетти, да Порто подразумевал некоторое «послание», прекрасно понятное большинству его современников. Какое?
У читателей в любом случае не возникло бы сомнений насчёт того, каковы причины вражды двух семейств. Конечно, те самые, по которым вся Италия была расколота на протяжении четырёх столетий, какие же ещё?! Поэтому да Порто не лукавя пишет, что семейства принадлежали к враждующим партиям. Но при этом даёт им «говорящие фамилии» – ну как если бы наш современный автор дал враждующим семействам фамилии «Государевы» и «Патриотовы». Или наоборот: «Либераловы» и «Демократовы». (Извините за «толстую» аналогию.)
Возможно, это была горькая ирония автора: «Смотрите, эти люди похожи друг на друга, как две руки, почему же они так упорно, так фатально враждуют?» Возможно, для Луиджи да Порто было важно вывести конфликт за пределы политического контекста, придать ему, как сказали бы мы сегодня «общечеловеческое значение»...
И ему это удалось. Его история – переделка уходящего в глубь веков сюжета – прогремела на всю Италию, на всю Европу, на весь мир.
С уважением,
журнал «Лучик»
Пастырь
О терпимости к ближнему.
Однажды всё вернётся на круги своя,
Душа живая в сумрачном лесу
Волчицу встретит, рысь и льва,
И вновь Вергилий отвратит беду.
Ступая вслед за Данте, путник
Юдолью скорби вновь пройдёт,
Лимб посетит, где гаснут звуки
И в вечном сумраке тоска живёт.
Увидит в вихре бесконечном
Елену и Париса, как и прежде:
Цена наивности беспечной
И страсти, что питала их надежды.
На том же месте повстречает
Пса Цербера и сонм обжор,
Их грязь густая покрывает,
Их хлещет ледяным дождём.
Скупцы и моты, коим нет числа,
Под плетью Плутоса покорны:
Один копил, другой швырял,
Но оба одинаково никчёмны.
Зловонный Стикс из берегов выходит,
Загадки в этом нет, немудрено,
Гнев ныне цель свою находит
Без драки и тяжёлых кулаков.
Достаточно мне далее сказать,
Что всё по-прежнему в аду:
Могилы Дита заревом горят,
И Флегетон кипит тиранам на беду.
Самоубийцы гарпий проклинают
И Капанея дух не сломлен,
А Злые Щели, полные до края,
Едва вмещают постояльцев новых.
Девятый ров из десяти пересекая,
Увидит путник вереницу мертвецов,
Иной, распоротый от края и до края,
Свершает заживленным круг и вновь
Его на части разрывают без пощады,
И он опять бредёт, не смея подобрать
Ту требуху, что выползла из раны,
И кровь не силится унять.
Иные же, в спокойствии нутро храня,
Лишаются опоры некогда привычной,
Заменит ногу жалкая культя,
Ихор на землю из неё сочится.
Один, не видя, где ступает,
Бредёт вслепую через строй теней,
В руках измученных сжимая,
Вместилище для мыслей и речей.
Безумен взгляд той головы усопшей
И для червей она уютный дом,
Но губы хладные тихонько ропщут,
Как если бы она была живой.
Печально зрелище, не передать словами,
Увечных душ кровавый хоровод,
Ров полон боли, плача и стенаний,
Обитель скорби и её оплот.
И путник спросит, хороня испуг:
"Учитель, отчего терзают так жестоко
Идущих этот бесконечный круг,
Не человека вижу, но куски безликой плоти.
Воистину, должны быть тяжкими без меры
Грехи земные проклятых скитальцев,
Лишь только прирастут увечные члены,
Так снова рассекут хозяина на части".
"Ты верно судишь, воздаяние достойно,
Их промысел противен замыслу Творца,
Росткам любви предпочитая семена раздора,
Себя на муки обрекли, которым нет конца.
Услышав их, однажды разум потеряли
Брат кроткий и достойная супруга,
Отец и сын сердечное доверие попрали,
Врагом стал тот, кто некогда был другом.
Теперь идут, утробу выставляя на виду,
В расплату за отвратные дела,
И стелют позади идущим алую тропу,
А те другим и так до Страшного суда".
И снова путник спросит своего поводыря:
"Ответь, прошу, ещё на мой вопрос,
Я вижу средь теней немногих, чей изъян
Непостижим мне, ведь по швам не разошлось
Ни платье их, ни тело, в целости они,
Когда бы знать, за что их наказали,
И почему одним без ран положено идти,
А прочих без пощады растерзали?"
"Когда б свой взор ты занял целью
Запечатлеть устройство злых щелей,
И, малодушно глаз не отводив, смотрел бы,
За что и как карают здесь людей,
Тогда бы понял, почему одни рассечены,
А некто с виду будто невредим,
Вглядись в них да получше рассмотри,
А после, как закончишь, вновь поговорим".
Так путник будет пристыжён вполне,
Страх поборов, заглянет в ров глубокий,
И в круговерти тьмы и гибельных огней
Его оставлю, здесь прервутся строки.
Не смею словом робким охватить
Всю бездну бесконечных мук,
Здесь мужества не хватит честным быть,
Кому же хватит, пусть лишится языка и рук.
И путник скажет, наконец, лицо оборотив:
"Учитель, я увидел духа, с виду невредим,
Он в чёрной рясе и имеет грозный вид,
Седая борода всклокочена и чёрт идёт за нам.
Неладное с его лицом творится,
Оно багровое и всё горит огнём,
Глаза на выкате и лезут из глазницы,
И каждый мускул болью искажён.
Но странно это, адский гул стоит
От криков, стонов, причитаний и проклятий,
А этот хоть измучен, но молчит,
Как будто бы за стон страшась расплаты".
"Всё так и есть, как ты сказал, —
Вергилий путнику ответит сразу,
"Он слишком многих в жизни уязвлял,
Считая, что священник безнаказан.
Одежды пастыря и сан позорил,
Им позабыты милосердие и доброта,
Однажды встав на путь раздора,
Он не сходил с него и верен был всегда
Словам прямым, что без разбора били,
И правых и виновных с равной силой бичевал,
Без устали он уличал, клеймил, судил их,
А здесь, а аду, немее дохлой рыбы стал.
Щипцами раскаленными ему язык достали,
Ножом отрезали под самый корень,
А после глотку перцем забросали,
Наполнив чрево нестерпимой болью.
К нему, как видишь, чёрт приставлен
И роль его достаточно проста,
Лишь только дух издаст хоть звук случайный,
Его распорет чёрт, от шеи до пупа".
И только был рассказ короткий завершён,
Случилось то, о чём Учитель молвил,
Дух застонал, чёрт выхватил тесак огромный,
И путник, отвернувшись, прочь пошёл.
22.02.2020