Женщины на защите Донбасса⁠⁠

Екатерина Каменева

У войны не женское лицо. Но когда на твою землю приходит беда, то нужно немедленно встать на её защиту. И тогда мужество проявляется не только в мужских сердцах, но и в женских.

В ряды армии Новороссии встали девушки, женщины, матери. Несмотря на свою хрупкость, они достойно несут службу, смело сражаясь с теми, кто покушается на их землю, на безопасность родных и близких им людей. И в самые сложные минуты не отступают назад, твердо продолжают стоять на защите, а при необходимости идти в наступление.

Причины, по которым женщины попали в ополчение, у всех разные, но цель одна – защитить свою землю и вернуть мир.

Ольга, позывной «Лиса». В жизни скромная и тихая рыжеволосая женщина с красивыми выразительными глазами. Пройти мимо просто невозможно. Нет, дело не в цвете волос. Дело в её боевом духе, который чувствуется и не может остаться незамеченным. Пообщавшись с ней, я поняла, что она настоящий борец. Ольга в рядах армии ДНР с первых дней. Сильная, решительная, мудрая и волевая женщина. Складывается впечатление, что война не застала её врасплох. С самого начала Ольга понимала, что ей нужно делать, куда идти и как поступать. Даже то, как она попала в ополчение, говорит о её характере.

- Ольга, почему Вы решили пойти в ополчение? Что повлияло на Ваше решение?

Когда я смотрела по телевизору на происходящие в Киеве события, то понимала, что просто так это всё не закончится. Потом начались бои в Славянске, Краматорске, Дружковке. Второго мая в Одессе совершено жестокое убийство людей в Доме профсоюзов, следом 9 мая в Мариуполе обстрел мирных граждан. В душе было чувство, что стороной нас это всё не обойдет. А Донбасс всегда отличался тем, что мы молчим, пока нас не тронут. Для нас главное – работа. Пока она у нас есть, наш покой никто не тревожит, мы спокойны. Произошедшие за столь короткое время трагические события, несправедливость, осознание того, что это всё не обойдёт нас стороной постепенно приводило к мысли, что нужно идти на помощь своему родному Донбассу. И вот 26 мая обстреляли наш аэропорт. Это уже не Славянск, не Мариуполь, а Донецк. В этот момент я решила, что буду помогать своему городу и сидеть дома больше не могу и не хочу, пора действовать. Собрала сумку и ранним утром пошла в ополчение.

- Вас сразу приняли в ополчение?

Нет, меня не сразу приняли. Я пришла в Дом правительства, наша ОГА (областная государственная администрация). Смотрю, все на баррикадах, мальчики стоят с оружием – просто так не зайти. Отошла в сторонку и набираю телефон горячей линии. Дозвонилась. Говорю, что отправляла вам резюме недели две назад, сейчас пришла к вам, можно мне как-то подняться? А мне в ответ, что набор закрыт, все вакансии заняты, людей не нужно. Я в растерянности…. Как не нужно? Становление Республики, всё только начинается. Видимо у них сработал элементарный человеческий фактор – лень спуститься и встретить. Звоню второй раз. Говорят: «Слушайте, мы за Вами спускались, Вас там не было. Второй раз никто не пойдет». А ведь я стояла на месте, никто не спускался. И что я делаю дальше? Включаю всё своё обаяние и прямой наводкой к парням-охранникам. Главное что? Вести себя так, словно ты здесь миллион раз была. Я иду уверенным шагом, уверенно отвечаю на вопросы, говорю, что мне туда-то по делам, сейчас водички вам принесём и тому подобное. Прошла. Второй блокпост, и такая же ситуация. Прошла. Так я и попала в ополчение.

- Чем Вы там занимались?

Как раз был период, когда мы сидели на телефонах горячей линии, нам все отзванивались по Донецку и Донецкой области, говорили о передвижении техники со стороны ВСУ. К примеру, нам звонят и говорят: «Волноваха. Передвижение 20 единиц тяжёлой техники в сторону Донецка». Записала. Через полчаса звонок: «Еленовка. Передвижение 20 единиц тяжёлой техники в сторону Донецка». Становится ясно, что это одна и та же техника, её видел не один человек, а разные люди, и она действительно двигается к нам. Тогда уже мы идём к вышестоящему руководству, докладываем об этом, а они принимают решение о дальнейших действиях. Потом прошла небольшое обучение и начала патрулировать улицы, досматривала машины, занималась вопросами населения, а затем ушла работать в МИД. Буквально прошло чуть больше года, как я решила официально стать военнослужащей ДНР. На данный момент несу службу в танковом подразделении.

- В этом году на биатлоне в ДНР был необычный танковый экипаж, который целиком состоял из девушек: командира танка, механика-водителя, наводчика и одновременно заместителя начальника штаба танкового батальона. Вы были наводчиком. Расскажите, как проходила подготовка к состязаниям и участие в них? Ранее Вам доводилось иметь дело с такой тяжёлой техникой?

Нет, в танках я не ездила, только видела со стороны, когда бывала на передовой. Поэтому для меня всё обучение, которое мы проходили, было новым. Жили мы на полигоне. С утра до вечера возле техники. Обучение проходило в ускоренном режиме. Первый день нам показывали, где какая кнопка, рычаг; второй день нам называли, что нужно включить, а мы должны были нажать нужную кнопку. Наш танк отличался от других на полигоне. Кроме тактических знаков и порядкового номера, обычных для боевой техники, у нас был отличительный знак – эмблема в виде туфельки. Запомнился первый выстрел. Я думала, что во время выстрела нужно вести себя как с винтовкой – убирать голову от прицела. А оказалось наоборот. Отклонила голову и заработала синяк. Но это полбеды. Месяц мы прыгали с танка на танк, тренировались, стреляли, бегали по полигону. На улице плюс сорок, а мы в берцах, штанах, майках, шлемофонах, дизелем пахнем. За два дня до соревнований я неудачно прыгаю с танка и подворачиваю правую ногу. Мне назначили обезболивающие, запретили любые нагрузки, то есть нужно ехать домой. Никуда я, естественно, не поехала. Мне забинтовали ногу, сделали укол, и я продолжала тренироваться. Сойти с дистанции просто не могла. На тренировках бегала, прихрамывая, берегла ногу, где-то подгибала её, на танк с трудом залезала, спрыгивала только на одну ногу. Но когда начался отборочный турнир, то там уже бежала, не замечая боли, запрыгивала в танк, как полагается. Только когда мы вылезли из танка и увидели свои результаты, почувствовала, что сейчас упаду от боли. Столько адреналина было, столько эмоций, что хватило сил всё сделать, как надо.

- Вы прошли отборочный турнир?

Да, прошли. Мы, как и все участники, выполнили по три индивидуальных заезда на три круга. Общая длина дистанции более 16 километров. Преодолели условные минные поля, эскарп, выполнили задание по обнаружению цели и поразили её из главного орудия, зенитного пулемёта и пулемёта Калашникова. Никто не ожидал, что мы покажем такой хороший результат и попадем в десятку.

- Сколько изначально было подразделений?

Изначально было двадцать подразделений, из них отобрали десять, а потом из десяти уже отбирали лучших, тех, кто поедет на совместные соревнования с подразделениями ЛНР, у которых тоже проходил такой же отборочный турнир. Не знаю, в чём причина, но у нас с машинами были перебои. Изначально мы прошли курс танковой подготовки на учебном Т-64, а затем пересели на Т-72. Их тоже меняли раза три. Перегревались сильно. Мы уже с ним и разговаривали, и чистили ему выхлопные, и заливали охлаждающее, и гладили, лишь бы ехал. И вот когда начался отборочный из десятки на Луганск, мы от старта до огневого рубежа проехали с разницей с нашими мальчиками в десять секунд. Эти парни потом победили на биатлоне с ЛНР. А вот после огневого рубежа наша машина начинала греться. И нам приходилось останавливать её, останавливать время. Обидно было, что так получалось.

- В феврале Вы потеряли близкого Вам друга Михаила Толстых (позывной Гиви). Как Вы узнали об этой трагедии?

Мне начали звонить знакомые, которые знают, что я с ним общалась. Сначала им не поверила, думала, что очередная неправда. И только когда мне позвонила его мама, я поняла, что правда. Оставила указания своим бойцам, что и как делать, и уехала к Мише. Времени было около половины одиннадцатого утра. Начала искать приближенных к Мише охранников, мне сказали, что один туда ушел, второй ещё куда-то. Я немного успокоилась, думаю, раз они живы, то всё хорошо. Говорю, а кто же тогда погиб? Подошла к телу, которое было накрыто одеялом, посмотрела и рядом села…. Миша погиб.

- Вы дружили с Михаилом еще до войны или это дружба, приобретенная на войне?

Нет, до войны мы с ним не были знакомы. Познакомились во время войны, и такого друга, как Миша, у меня ещё не было и, наверное, больше не будет.

- Как Вы с ним познакомились?

Это был конец сентября или начало октября 2014 года. Миша как раз вошёл в аэропорт. На тот момент я курировала вопросы по питанию, медикаментам и гуманитарной помощи, которая предоставлялась населению и ополчению. Общалась с молодыми людьми, бабушками, дедушками, старалась им помочь в решении вопросов. И вот однажды приходит ко мне мой знакомый и говорит, что нужно отвезти в аэропорт журналистов. Они знали, что у меня есть машина, неплохой стаж вождения, да и опыт работы под снарядами имеется. В общем, я согласилась. На тот момент Михаил уже был популярен, видеоролики в Ютубе активно распространялись, но я как-то это пропустила и не знала о нем совершенно ничего, даже кто он такой, какие у него заслуги.

Приехали в аэропорт, журналисты пошли по территории, а я осталась ждать их возле машины. Вижу, со стороны аэропорта мчится ко мне машина. Пыль столбом. Думаю: «Кто ж это так летит?». Потом смотрю номер: «Гиви». Подъезжает. Опускается стекло, он мне говорит: «Кто это такой рыженький к нам приехал?». Я внимательно на него посмотрела и отвечаю: «Вообще-то сначала здороваются». Судя по его реакции, такого ответа Миша явно не ожидал. Повисло молчание. «Здравствуй» - сказал он. «Барышня, что не видно» - отвечаю ему. В общем, диалог у нас не пошёл. Миша молча поднял стекло и уехал. Так мы с ним и познакомились. Потом ещё раз случайно встретились, и с того момента на протяжении всей войны наши дороги всё время пересекались. В итоге мы стали очень хорошими друзьями. Он был мне как старший брат, как отец. В любую минуту могла позвонить ему и попросить помощи или спросить совета, а иногда просто поговорить с ним о том, что меня тревожит. Я знала, что меня поймут, помогут и примут. Чувствовала надёжное мужское плечо. Сейчас у меня его отобрали. Сложно…. Такое чувство, что забрали мою опору, мою защиту, и я осталась в этом мире одна со всеми проблемами.

- Михаил Толстых чувствовал, что после смерти Моторолы его жизнь тоже теперь в опасности, причём вне поля боя?

Да, он понимал, что его время приближается, и всегда переживал, чтобы в этот момент никто не пострадал. После последнего ранения на поле боя в конце января 2017 года Миша полностью отказался от охраны. Он догадывался, что покушение может произойти не на поле боя. Ведь там - это бой, а не покушение. А в черте города это уже совсем иное. Все покушения на его жизнь были именно в городе. Мы понимаем, что хотят убрать не просто людей, героев, а убивают именно наши символы этой войны. Так и получилось. Сначала Арсена («Моторолу»), теперь Мишу. Убили в черте города, в его кабинете, где он и жил. Никто не пострадал кроме него, как он этого и хотел.

- Как Вы считаете, война Вас изменила?

Сказать, что стала жёстче, я не могу, близкие совершенно этого не заметили. Война дала мне возможность раскрыть себя в другом виде. Во-первых, я всю жизнь мечтала профессионально водить. За время войны мои навыки вождения усовершенствовались, и в экстремальных ситуациях вожу хорошо. В ступор не впадаю. Во-вторых, пропала брезгливость. Сейчас меня трудно во время еды удивить какими-либо запахами или рассказами об оторванных частях тела. Ещё до войны боялась вида и запаха крови, теперь этот страх пропал. Бояться нужно совсем не этого! Я поняла, что в экстремальных ситуациях могу думать, не поддаваясь эмоциям, и быстро решать, какие действия нужно предпринимать. Не раз было, когда, вывозя раненых, я быстро и оперативно принимала решения, кого и куда вести, какой жгут наложить, какое лекарство дать и тому подобное. Ведь все больницы квалифицируются на разных травмах, и нужно определить, в какую везти именно этого пострадавшего.

Это только судьба одной из сотен и тысяч женщин Донбасса. Они все разные, но в то же время объединены одной судьбой военного Донбасса.

Общаясь с женщинами – ополченками, не перестаю восхищаться их отвагой и силой. Они сохранили свою красоту и женственность в окопах и под пулями врага. И самое главное, что можно отметить после разговора с Ольгой: на войне всегда нужно оставаться человеком, несмотря ни на что. Её война не изменила, она так и осталась чудесным, добрым, активным человеком с замечательным чувством юмора.

Война, развязанная на Донбассе, как и в годы Великой Отечественной, уравняла на поле боя мужчин и женщин, которые с честью сражаются за родную землю. Несмотря на всё, что доводится переживать сильным духом женщинам Новороссии, они остаются женщинами, которые хотят мира, домашнего уюта, заботы и любви.

http://russlovo.today/rubricator/persony/zhenshhiny-na-zashh...