markshkoda

Мы в ответе за тех, кого приручили

— Что у нас сегодня?

— Испанские персики. Почти семьсот кило.

В любой другой день такая новость заставила бы нас вопить от радости. Теперь за один день можно сорвать нехилый куш. Но не сейчас, когда под жарким севастопольским солнцем Лёша переминается с ноги на ногу, дёргает плечами и озирается, сверкая звёздами на погонах.

— Тебе про синяки под глазами, наверное, уже сказали?

— Да. Это у меня вроде как мучительные приступы бессонницы.

Налитые соком, спелые и немного мохнатые фрукты выглядят слишком празднично. Даже неуместно. Трясущимися руками мой давний друг Алексей Лисин пытается донести ящик до грузовика, но почти сразу отказывается от этой затеи и садится на бордюр.

— Правильно, лучше береги силы.

— Скоро вторые сутки пойдут, как я “сухой”. Вот-вот начнётся кошмар. У тебя ничего не осталось?

— Ты же в курсе, что Миколу прикрыли. Ваши же ребята.

— Миша, что нам делать теперь? Так ты на нулях?

— Есть одна “дорожка” на вечер и всё.

— Чёрт!

— Когда буду на рынке, поговорю с Рамилем. Пускай закинет удочку своим.

— Татары впарят нам “крокодил” или дадут мало и грязного.

— Других вариантов у меня нет.

— Знаю. Так ты до сих пор только нюхаешь? Вены бережёшь?

— Да. Так мне кажется, что я ещё не сорвался до конца. Да и дочь ни о чём не догадывается. Это важно.

Последний ящик с трудом влезает в старенький грузовичок. В салоне душно, руль из кожзама липнет к рукам, солнечные очки на носу воняют пластиком. Лёша елозит на пассажирском сиденье и изо всех сил старается не задрожать. На выезде со склада капитан полиции кивает сторожу и шуршит бумагами перед его носом. С другой стороны ворот поджидают нищие.

— Надо отдать им немного. Пара ящиков погоды не испортит.

— Только не здесь. Представь: со склада, откуда “санкционку” отвозят для уничтожения на полигон, вылезает загруженная тачка с конфискатом и начинает бесплатную раздачу еды.

— За это не волнуйся. Дальше я справлюсь, а тебе лучше придумать отпуск за свой счёт или уйти на больничный, если мы ничего не достанем.

Лёша хлопает дверью и слабой, но пока ещё твёрдой походкой двигается к своей рабочей машине с синими номерами. Я открываю окно. В нескольких метрах голодные попрошайки загораются надеждой.

— Пройдите вон туда, в сторону остановки. Метров сто, видите, где два кривых столба торчат?

В зеркалах заднего вида, спотыкаясь и шаркая разорванными сланцами, по асфальту медленно тянется компания бездомных. Удивительное дело, в России несколько миллионов человек рискуют умереть с голода, но тонны продуктов из Евросоюза всё равно отправляют на утилизацию. Нам, а точнее Лёше и парням с его отдела, удаётся перехватить лишь малую часть.

Изголодавшиеся бедняги в лохмотьях похожи на потерявшуюся стаю чёрных лесных птиц. Поставив за асфальт два ящика, я быстро закрываю машину, пока нищие не приблизились. На всякий случай.

— Хороший вы человек! Храни вас Бог!

— Вы меня плохо знаете.

— Это ничего, я добрых всегда определяю. — Вполне себе бодренький дядька улыбается, из уголков рта по подбородку и чёрно-серой небритой шее течёт сладкий персиковый сок, оранжевые струйки рвутся вниз и впитываются в одежду, превращаясь в новые пятна. — Вы такой не один. Когда все эти санкции только начинались, магазины открывали “полки добра” для таких, как мы. Но потом Роспотребнадзор запретил.

— Хорошего вам дня.

Роспотребнадзор. Наверное, стоит сказать им спасибо. Или не им? В общем, тем, кто тщательно следит за соблюдением норм и законов. Что бы мы делали без этих замечательных надзорных органов? Бесплатно раздавать еду нельзя, это противоречит техническому регламенту Таможенного союза и федеральному закону «О качестве и безопасности пищевых продуктов». Такие дела. Что чиновнику от того, что очередной бомж помрёт с голоду? А вот если пенсионер отравится польской колбасой, появляется куча вопросов: где её выдали, на каком основании, были ли уплачены налоги?

Правда, часть "санкционки", которую изымают на рынках Севастополя, буквально на следующий день возвращается на соседние прилавки как ни в чём не бывало. Только теперь по документам это урожай местных фермеров. Настоящая российская продукция! После того, как арестованные фрукты, овощи, мясо, рыба или “молочка” попадают на склад изъятых товаров, в дело включается Лёша и его правоохранительные коллеги. В результате определённых танцев с бубнами цифры в отчетах меняются, а некоторые протоколы и вовсе таинственным образом исчезают. Тогда еда оказывается у меня в машине и отправляется по разным точкам города. Там ждут проверенные торговцы, которые не задают лишних вопросов и имеют необходимые сертификаты. Они получают товар по цене ниже рыночной, мы с Лёшей — свою прибыль за посредничество. Все довольны!

Такой вот нехитрый бизнес. Лёша упирался до последнего, но я умею надавить на него и слишком профессионально занимаюсь коррупцией. Так что он сломался и согласился работать сообща.

************

Нет никаких сомнений: нам повезло дожить до сорока лет только благодаря метадоновой заместительной терапии. Она была в ходу с 2004 по 2014 год, пока Крым не вошёл в состав России. Мы абсолютно искренне передали себя в руки врачей, под присмотром которых стали принимать медицинский метадон. Это синтетический опиат, относительно безобидный — удовольствия не даёт, но предотвращает ломки, да и в организме держится почти сутки. Приходишь в поликлинику, выпиваешь сироп и идёшь дальше по своим делам. Долгое время мы ощущали себя кем-то вроде диабетиков на инсулине. Одному Богу известно, как Лёше удалось при всём при этом скрывать на работе свой недуг (все участники терапии, естественно, состояли на наркологическом учёте). Впрочем, чему удивляться в стране, где в полях сжигают свинину, а кокаин перевозят правительственными самолётами прямиком из посольства в Аргентине?

Свининой пахнет на городском рынке, который давит на входящих гулом сотен голосов. Он похож на улей, где вместо пчёл — люди, а вместо мёда — грязь вперемешку с молоком, кровью или соком. Рамиль как всегда хмурый и немногословный, он трёт свои перепачканные руки, чешется, смотрит то на весы, то куда-то вдаль, и после раздумий соглашается взять четыреста кило. Прямо посреди цветных рыночных рядов он отмеряет и суёт мне “котлету” из купюр с изображениями Ярославля и Хабаровска, и я тоже совершенно не стесняюсь и пересчитываю деньги, пока мимо снуют голуби, привлеченные запахом еды и отходов. Мы продаём конфискат за полцены, но сумма всё равно получается приличная. Действительно, мы уже сорвали куш, а ведь в машине остаётся почти половина персиков, которые тоже разойдутся как горячие пирожки.

— Всё верно. Рамиль, сегодня у меня ещё кое-что. Помнишь, ты как-то раз помогал нам?

Из-под смуглого лба внимательный взгляд ощупывает мои руки в поисках следов. Рамиль помнит. В его голове ещё не стёрлись картинки того, как Лёша в подъезде корчится и мужественно борется с фантомной, но такой реальной болью, клокочет зубами и обливается горячим потом холодной февральской ночью. Тогда мы глотали таблетки обезболивающих и обсуждали плюсы и минусы референдума на лестничной клетке, чтобы хоть как-то отвлечься. Торговец ворчит, он не в восторге от перспективы снова лезть в наше болото. Но отношения с такими ценными “партнёрами”, как мы, ему слишком выгодны, чтобы отказать в просьбе.

Рамиль достаёт телефон и некоторое время ходит вокруг прилавка, отгоняет мух, и негромко шелестит на татарском. Потом непонятно откуда достаёт ручку и маленький листик, царапает бумагу и протягивает клочок в мою сторону.

— Приходите по этому адресу в восемь вечера.

Адрес новый. Ну, по рукам. Гудящий улей остаётся за спиной, ещё до обеда оставшиеся персики разлетаются по мелким розничным “точкам”.

************

Дома я высыпаю из пакетика оставшиеся крохи на дисплей телефона и в ванной добиваю финальную “дорожку”. Становится немного легче. Жена, моя дорогая Лена, в аккуратном фартуке и с "хвостиком" на голове, подаёт вкусный ужин. Мы едим запечённую рыбу с овощами, болтаем с набитым ртом и смеёмся, она как обычно гладит меня ногой под столом, в форточку ныряет мягкий бриз со стороны моря. Где-то в груди и кончиках пальцев щекочет ясное желание жить дальше. Желание быть здоровым и счастливым, посвящать время семье, не чувствовать себя застрявшим где-то между церковью и барыгой, не видеть чужие истерзанные руки и синяки под глазами и прикидывать, когда у меня появятся такие же.

В комнате у кровати стоит ведро, которое, к счастью, в последние дни почти не использовалось. Дочь теперь не боится есть, хоть пока и редко выходит к ужину. Болезнь отступает, на щеках проявляется скромный румянец. Мы вместе с ней ходим на встречу больных булимией по средам. Там, в мансардном помещении одного волонтёрского центра, можно говорить о своих проблемах, не боясь, что тебя станут осуждать и сделают изгоем.

— Я решила, что пойду на баскетбол, когда врач разрешит получать нагрузки. Волейбол мне тоже нравится, но там надо бить руками по твёрдому мячу и падать на деревянный паркет, чтобы в прыжке доставать подачи и удары.

— А ещё на баскетбол ходит Максим, — Лена хитро заглядывает в комнату и подмигивает. — Такой высокий и модный, он старше на пару лет, понимаешь?

Катя, уже почти не тощая, отводит в сторону большие зелёные глаза и немного краснеет. У неё всё будет хорошо. С недугом бороться легче, когда ты не одинок. Когда на твоей стороне семья, медицина и общество. Даже страна не бросает своих больных. Здорово, правда? Психотерапевт советовал нам найти занятие, и мы взяли к себе в квартиру бездомного котёнка. Его вместе с другими усатыми друзьями почти загрызли дворовые псы, но какие-то неравнодушные люди пришли на помощь.

И вот теперь Катя почему-то назвала питомца Ёжиком, поит его молоком и два раза в неделю носит к ветеринару, который каждый раз констатирует, что раны заживают нормально. Котёнок почти полностью поправился и зарос шерстью, он мяукает и как будто что-то отвечает, когда дочь сажает его на подоконник перед окном, показывает двор и нашептывает на треугольные ушки какую-нибудь историю из подростковой жизни. Совет доктора оказался абсолютно точным: вместе с питомцем ребёнок выздоравливает быстрее и чувствует ответственность.

На часах почти семь, так что мне пора ехать за Лёшей. Он водит языком по сухим губам, щёлкает радио и выглядит почти как обычный человек с простудой. На месте нас встречает Рамиль, мы меняем деньги на товар. Удивительно, что в этот раз всё происходит так просто и быстро: не надо ждать, пока на верхнем этаже кто-то наконец даст “добро”, прислушиваться и надеяться, тереться спиной о стену подъезда и прятать лица от людей.

Лёша порывается вмазаться прямо в машине, но я его останавливаю и везу до дома.

Разворачиваем на кухне. По простыне расползается гробовая тишина: порошка не просто мало, а страшно мало. Максимум каждому на один раз. В такой ситуации транжирить ценный товар и пускать по ноздре — совершенно непозволительная роскошь. Так что я молча обуваюсь и выхожу из квартиры, бросив товарищу, что скоро вернусь.

Уже через 10 минут я снова стою на пороге с чувством блудного сына. Мой полицейский товарищ выглядят равнодушно. Даже когда замечает шприц у меня в руках. Это был лишь вопрос времени, обыкновенное течение жизни, и вдруг всё пришло к тому, к чему и должно было прийти. Руки ещё трясутся, но сам капитан внезапно становится спокойным и уверенным:

— Это ты в аптеку сейчас ходил? Сказал бы, что ли. Не девяностые на дворе, у меня их целая пачка.

Хороший вопрос. Я слепо уверен, что должен был купить свой. Должен был остаться наедине с собой хотя бы на несколько мгновений. Как подросток, которому на глазах у сверстников нужно решиться прыгнуть в реку с моста. Коричневый раствор уже готов.

Терпеливо жду, пока мой друг по несчастью (или счастью?) доделает свои дела и передаст жгут. Лёша то и дело вздыхает, но упорно пытается попасть в спрятавшиеся вены. Не ругаясь и не причитая, царапает кожу и просто тычет тут и там тонкой иглой в полусогнутую руку, чтобы найти подходящее место для инъекции. По телевизору идут новости про Сирию и Донбасс, во дворе завывает сигнализация, из-за штор в комнату заглядывают оранжевые лучики последних летних деньков. Ничто из этого нас не интересует. Мы, как выброшенные на холод щенки, опять барахтаемся в мире аптек и домофонов.

Впрочем, ничего нового. Я иду на кухню за стаканом холодной воды, чтобы в нужный момент было, чем сбить тошноту.

Говорят, мышечная память человека имеет удивительную силу. Спортсменка после родов и декрета быстро восстанавливает атрофированные мышцы, набирает форму и возвращается на дистанцию, пианист даже после длительного перерыва сыграет вам увертюру Шуберта в итальянском стиле. Вот и я, спустя почти пятнадцать лет без всяких проблем управляюсь с иглой, словно Паганини со скрипкой. Почти забытый привкус горького счастья, мягкий, долгожданный и даже немного приятный укол — лодка отправляется в путешествие по руслу красной реки.

Сколько прошло времени? Веки немного приобняли глазные яблоки, я делаю глоток ледяной жидкости. Наконец можно утонуть в диване. Рука лежит на тёплой ткани и держит зажженную сигарету. Cегодня можно всё. Дым поднимается к потолку, и я лечу вместе с ним. Надо поставить будильник на телефоне, пока не забыл. Завтра снова рано вставать и развозить по точкам испанские персики. Или турецкие помидоры. Сейчас это не так важно.

— Тишка! А ну, отцепись от меня!

Как только шёлкнул замок переносной кошачьей клетки, серый пятнистый кот крепко впился в ногу Дмитрия Белова и истошно завопил.

— Это что такое? Ты же всегда нелюдимый был и в руки не давался! Всю жизнь нас избегал, только и сидел за диваном да на верхней полке, а теперь вон чего придумал! Боишься без еды остаться, гадёныш? Ну не можем мы тебя больше дома держать, не можем, самим туго! Ах ты паразит. Посмотрим, что ты скажешь теперь.

Дмитрий вылез из машины, тяжело выдохнул облако пара и медленно зашагал к приюту для животных, медленно разгребая ногами снежные сугробы. Тишка решил сменить тактику и теперь жалобно мяукал. Приклеенный к штанам кот полностью покрылся холодным белом одеялом, но ничуть не смутился — ловко перебрался чуть выше колена и отряхнулся.

На входе ждал старик в затертой военной форме.

— Что значит “закрыты”? А вы здесь для чего? Я вам кота бездомного притащил.

— Я просто охранник и ничего не решаю. Волонтёры и ветеринар будут минут через 40. И вообще, где вы такого взяли, что отлепить от себя не можете?

— Не знаю, сумасшедший какой-то зверь! Поможете оторвать? Я не могу ждать так долго.

— Ага, сейчас! Нашли дурака, не хватало мне бешенством заразиться или ещё не пойми чем.

Сторож развернулся и исчез за дверью.

— С ума сойти — подумал про себя недовольный хозяин — расскажу, да никто не поверит. Хотя секундочку!

Мужчина снял перчатку, достал телефон и сделал “селфи” с висящим на штанине Тишкой.

— Ладно — Дмитрий зашагал обратно к машине и смотрел на хвостатого спутника уже почти ласково. — Хрен с тобой. Всё-таки мы в ответе за тех, кого приручили. Хотя я всё равно не знаю, что ты будешь есть. Не передумал?

Тишка спокойно смотрел куда-то вглубь панельных домов и дёргал усами. Дмитрий Белов залез в салон машины, питомец наконец отделился от ноги, послушно залез в клетку и улёгся внутри с видом победителя.

— Ну ты и лицемер мохнатый. Это же надо было завести самого шизанутого кота на свете!

Девочка, ты не запомнишь момент,

Тот, когда вместе ныряли в грязь.

Деньги — единственный аргумент,

Признайся!

Честно и не боясь.

Ты не запомнишь нас?

Сука, не ври.

Снова работаешь после заката.

Просто, в отличие от других,

Я могу сделать тебя богатой.

Ты меня травишь, но снова стою на пороге.

Прыгай в машину,

Не бойся — было и было.

Вниз,

По одной одинокой дороге

Едем в отели,

Чтобы ты ничего не забыла.

— Поехали.

— Да не поеду я никуда, что тебе непонятно!

— Поедешь.

— Не поеду!

— Хочешь, чтобы я тебя связал и в багажник кинул?

— Ты нормальный вообще? Чего ты хочешь? Оставь меня в покое!

— Юрий Михайлович нас уже ждёт. Я сказал, что мы будем после обеда.

— Да мне фиолетово! Скажи своему Юрий Михайлович, чтобы лечил психов в психушке, я здесь при чем?!

— Ты неделю с кровати кроме как в туалет никуда не встаёшь, не заметила? Только лежишь и смотришь в потолок. Сама говорила, что будет завтра — не интересно. По телефону врач сказал, что похоже депрессивное расстройство.

— Просто мне грустно, у меня этап сложный, я работу ищу, ты ничего не понимаешь сам? Ты никогда ко мне внимательно не относился, тебе плевать!

— Так, иди сюда.

— Убери руки! НЕ ПОДХОДИ!

Девушка вскочила и отползла на край кровати. Для полной картины осталось только зашипеть и выпустить когти.

— Будешь бегать от меня? Не трать последние силы.

— Если не отвалишь, буду!

Парень дёрнулся к краю кровати, но всё оказалось не так просто. Тоненькое запястье выскользнуло из ладони.

Щёлкнула дверь туалета.

— Теперь будешь там сидеть?

Тишина.

— Открывай! — кулаки застучали по дереву. — А то я выломаю дверь!

— Открой, ну же.

— Выходи, время идёт, нас правда ждут!

— Не молчи, скажи что-нибудь.

— Мне надо в туалет, открывай!

— Ну правда, дорогая, хватит. Скажи хоть что-то.

Из туалета раздался глухой и сдавленный голос.

— Ты повезешь меня насильно?

— Просто дай в туалет сходить, а потом сиди сколько хочешь, могу тебе подушку принести, будешь на унитазе спать.

Замок открылся.

— Не говори так.

Действовать надо было быстро и резко. Сильные мужские руки подхватили девушку и потащили на кухню. Та отчаянно дергалась и отбивалась, пытаясь вывернуться и убежать снова. Удивительно, откуда внутри измученного тела оставалось столько энергии.

— ВЫПУСТИ! Ты не имеешь права. Это похищение, принуждение! Это преступление, ты не можешь!

— Замолчи.

Постепенно, проталкиваясь сквозь коридор, удалось добраться до кухни. А точнее до угла, где стояли весы. Маленькие женские ступни коснулись холодного пластика, но сразу соскочили обратно на пол.

Брюнетка с растрепанными волосами посмотрела на своего визави с вызовом, упрямо скрестив руки на груди.

— Хочешь сказать, что я для тебя теперь слишком костлявая?

— Что ты несёшь? Сама не видишь? У тебя и физическое, и психологическое состояние в состоянии катастрофы. Тебя спасать надо! И тело, и голову!.

— Костлявая и тупая! Тупая и психованная стерва, я всё поняла! Я тебя поняла!

Глубокий выдох.

— Вставай на весы.

— Не буду.

— Вставай.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ!

— Ладно, давай так. Ты взвешиваешься, и я от тебя отстану.

— Обещаешь?

— Да.

Весы выдали цифру 44.

— Доволен?

— Нет, не доволен. Ты обычно сколько весишь?

— Пятьдесят.

— За неделю шесть килограмм.

— И что? Анорексички ещё меньше весят, и ничего!

— И то! При росте 170 сантиметров это ненормальный вес. И не надо переводить тему.

— Со своим весом разберусь без тебя!

С высоко поднятой головой прошагала обратно в комнату.

— Пойми же, у тебя психическое расстройство. Если бы я иногда не заставлял тебя попить йогурта или съесть банан, ты бы уже наверное умерла от истощения, понимаешь? У тебя инстинкт сохранения отключился, хандришь до безумия. Ты нуждаешься в медицинской помощи, в этом нет ничего предосудительного или стыдного. Поехали в клинику.

— Ты обещал, что отстанешь!

— Пришлось соврать, чтобы ты взвесилась.

— Урод, так и знала!

— Одевайся, прошу тебя.

— Я не поеду! И вообще, мне просто надо отдохнуть. Ну, и аппетита нет. Вообще-то у людей такое бывает.

— Если так пойдет и дальше, придётся везти тебя уже сразу в морг.

— Так и радуйся! Отдохнёшь от психованной!

— Собирайся, не доводи до греха. Я не хочу звонить твоим родителям, если они увидят тебя в таком виде, их тоже придётся везти к врачу.

— Не смей им говорить, у отца сердце слабое!

— Я и не хочу. Солнышко, пожалуйста, поехали в клинику. Юрий Михайлович нас сразу примет, в очереди сидеть не придётся. Посмотрит тебя, поспрашивает. Ну же, решайся.

Большие женские глаза, красивые, но замученные, уставились в стену.

— Что за Юрий Михайлович?

— Друг отца, вот такой дядька — молодой человек показал палец вверх, — лучший психиатр в городе, между прочим. А ты нос воротишь.

— Это надолго?

— Не знаю, но вряд ли. Поговорит с тобой, может что-то пропишет.

— А если окажется, что у меня всё плохо, меня положат в психушку? Я так боюсь!

— Не положат. Я всё время буду рядом с тобой, никто не заберёт. Да и говорю же, это друг отца, плохо он он сделает.

— Ну…. ладно, хорошо. Только мне нужно время, чтобы собраться.

Сначала загудел душ, потом фен. Через полчаса нежные руки начали путешествие по полкам с одеждой.

— Как лучше одеваться в таких… ситуациях?

— Так, чтобы ты чувствовала себя комфортно.

Ещё через полчаса оба сидели в машине. Одно нажатие кнопки — и система заблокировала двери.

— Боишься, что я выпрыгну?

************

Вскоре машина затормозила у клиники. Парковку окружал высокий кованый забор.

— Алло, Юрий Михайлович, это Кирилл Каменев. Мы приехали.

В трубке прогудел короткий ответ.

— Сказал, что встретит нас в приёмной.

— Кирилл, мне страшно. Ты же пойдешь вместе со мной к нему в кабинет? Будешь слушать, о чем мы говорим?

— Конечно, — молодой человек улыбнулся и кивнул в сторону клиники. — Пойдем.

Улица встретила тишиной. Только в кустах негромко пели весенние птицы. Девушка дрожащей рукой ухватилась за своего спутника, вместе они зашагали ко входу.

Юрий Михайлович уже стоял у стойки приёмной, перекладывая какие-то бумаги из одной папки в другую.

— Вы, должно быть, Кирилл! — врач энергично прошагал вперёд, мужчины пожали руки. — А это, я так понимаю, та самая очаровательная особа, о которой вы рассказывали! Меня зовут Юрий Михайлович Озеров, можно просто Юрий.

Психиатр внимательно посмотрел на Алину поверх очков. Проницательный взгляд врача нацелился прямо на зелёные зрачки, не требуя, но ожидая ответа.

— Меня… меня зовут Алина Цветаева.

— Алина! Прямо как мою жену, надо же! Значит, имя ваше я не спутаю, а ведь у меня вечно с этим проблемы. А некоторые люди бывают ой какие обидчивые, как будто они английские герцоги из сериалов, не замечали? Подождёт такой несколько секунд, медленно посмотрит, глазами таинственно похлопает, вздохнёт и заявляет: “Я вообще-то не Георгий, а Григорий”. Понимаете?! Не Георгий, а Григорий! Что мне, наклейки им на лоб клеить или что? А вы чего застыли, я не пойму?

Юрий Михайлович каким-то образом уже начал ускользать из приёмной и оказался на нижней ступеньке широкой каменной лестницы.

— Живее, живее. Я вообще-то недавно поел, мне сложно ходить и тем более стоять. Эта тётенька из столовой наложила мне столько плова, что я чуть не лопнул.

Озеров сделал страдальческое лицо. Алина, не отпуская руки Кирилла, неуверенно пошла вперёд. Все трое стали подниматься на второй этаж. Примерно на середине лестницы врач повернулся к своей новой пациентке и спросил:

— Далеко живёте-то?

Та, робко поглядывая то под ноги, то куда-то вперёд, но уже без страха и дрожи, тихонько ответила:

— На Проспекте Победы. В конце, где мост.

— А! Ну знаю. Мы в юности с товарищем снимали квартиру на Брусничной. Там летом ещё иногда валит какой-то пар с бывшего целлюлозного завода, а вообще хорошее место. Долго ехали, пробки есть? Там же Орудийную перекрыли…

За всеми этими расспросами Алина и Кирилл не успели опомниться, как оказались возле белой пластиковой двери. Психиатр одной рукой открыл замок, а другой сделал пригласительный жест и торжественно произнёс:

— Проходите, в мой кабинет! Чай, кофе будете?

Гости согласились на черный чай. Пока Юрий Михайлович в углу кабинета доставал кружки и шуршал рафинадом, они разглядывал причудливые картины на стенах.

— Это всё Сальвадор Дали. Занятные, правда? “В поисках четвертого измерения”, “Тайная вечеря”, “Ловля тунца”. А вот моя любимая — “Лебеди и слоны”, вроде как-то так. Я не то чтобы большой фанат живописи, просто надо было чем-то украшать комнату, когда я переезжал с четвёртого этажа. Тем более, иногда интересно поинтересоваться у пациентов, что они там видят.

Через пару минут врач предоставил перед поднос с двумя кружками горячего чая, от которых шёл густой пар. Рядом — блюдце с вафлями и печеньем.

— Ну что, — Озеров уселся в своё кожаное кресло по ту сторону длинного стола. — Я вас чаем напоил, всё про себя рассказал. Теперь ваша очередь.

Прежде чём Алина успела что-либо ответить, заскрипела дверь в кабинет и из коридора выглянула медсестра.

— Юрий Михалыч, срочно подойдите в девятую палату!

Озеров с готовностью встал из-за стола и, надевая на ходу белый халат, произнёс:

— Вы меня извините, придётся немного подождать. Если что, подлевайте кипятка.

Кирилл с Алиной остались наедине с картинами Дали и переключились на чай. В дальней части комнаты за большим окном открывался вид на грандиозную стройку. За территорией больницы рабочие принимались за окружную дорогу, о которой говорил весь город. Кто-то руководил выгрузкой песка, кто-то переодевается возле вагончика в грязный комбинезон. Кто-то курил, представляя, как через три года по огромной автостраде полетят тысячи машин, а сотни жёлтых фар разрежут воздух над гладким асфальтом новой федеральной трассы.

А пока строители просто стоят у истоков большого пути.

— Как тебе Юрий Михалыч?

— Вроде хороший. Во всяком случае, первое впечатление приятное.

— Я же говорил, что он классный дядька. Они с отцом ещё с армии дружат. Как вернётся, ты ему всё рассказывай подробно. Не бойся, не стесняйся, ничего не утаивай. Про садик и всё прочее.

— Да знаю, знаю.

Чай остывал как-то совсем медленно. Приходилось дуть на поверхность и пускать круги, чтобы поскорее его остудить и не обжечь язык. Кирилл съел одно печенье, Алина к сладостям не притронулась.

Через несколько минут застучали уверенные шаги доктора.

— Простите ещё раз! У нас в девятой палате шизофреники, случается всякое. Ну что, рассказывайте.

Озеров снова сидел на своём месте, сложив руки.

— Первый раз мне стало плохо на работе. — Алина начала очень бойко, видимо чай с сахаром подействовал положительно. — В смысле, на прошлой работе — я была воспитателем в детском саду. Одному мальчику из нашей группы — Мише Дёмину, делали сложную операцию на сердце, так что мы все очень переживали. Слава Богу, всё прошло хорошо, но вернулся Миша такой бледный и худой, а я всё смотрела у него и почему-то представляла, как он лежал там, на операционном столе, как его резали. В общем… — девушка тяжело вздохнула и продолжала уже не так быстро, — у меня резко закружилась голова, громко стучало сердце, тошнило… — Алина замолчала.

— Паническая атака, продолжайте, продолжайте.

— На следующий день мне уже стало страшно за всех детей. Как сложится их жизнь, сколько из них доживут до того момента, когда сами станут родителями. Это всё случилось неосознанно, мысли сами полезли в голову. А потом ещё Кирилл улетел в командировку, и я боялась — а вдруг самолёт разобьётся? Мне стало боязно выходить из дома, смотреть на людей. Я сказала, что заболела, а потом уволилась.

И теперь мне или страшно или, наоборот, безразлично — я всё время лежу в кровати, не вставая. Мне всё равно, что будет завтра, и вообще — проснусь я или нет. Работу не ищу, хоть и надо. Иногда срываюсь на Кирилла, думаю, как усложняю ему жизнь, и от этого мне ещё хуже.

— Ещё она похудела на шесть килограммов за неделю.

Юрий Михайлович слушал очень внимательно, но потом начал что-то писать.

— Так, диагностирую: клиническая депрессия плюс паническое расстройство, — врач посмотрел на Алину поверх очков. — Ваша депрессия имеет двойную природу: физиологическую и психологическую. Я, как психиатр, могу помочь только с первой. Вот здесь, — Озеров показал квадратный кусочек бумаги с каракулями, — я оставляю вам рецепт на антидепрессанты. Если от них вы почувствуете себя плохо, тогда подберём другие. Таблетки помогут восстановить баланс серотонина и других гормонов.

Только корень проблем препаратами не вылечить. Вам нужно разобраться с вашими внутренними переживаниями, найти главную причину и бороться с ней. Попробуйте записаться к психологу, но он только поможет вам выговориться, ответы придётся искать самой. Некоторым требуются годы, чтобы докопаться до сути, кто-то живёт с этим всю жизнь. Депрессия — диагноз довольно распространённый, некоторые даже не считают её за болезнь, но в плане лечения это один из самых неизученных человеческих недугов. Так что будьте готовы ко всему.

Ещё пара очевидных советов: концентрируйтесь на хорошем, наращивайте активность. Если вам тяжело от людей, ищите работу за компьютером, где ни с кем общаться не надо. Уделяйте внимание хобби и творчеству. Обязательно выходите гулять, хотя бы иногда. Сидеть без дела в четырех стенах, особенно в одиночестве, для вас опасно. Когда будете…

— Юрий Михалыч, Юрий Михалыч!

Уже другая медсестра пулей залетела внутрь, встала посреди кабинете и начала тараторить:

— Ломакина и Резцова, новенькая! Забаррикадировались у себя и грозятся, что будут… — только через несколько секунд она заметила Кирилла и Алину. — Грозятся, что… пойдёмте! Аминазин и прочее мы уже приготовили.

Психиатр протянул Алине листочек с рецептом:

— Снизу я написал номер. Вы можете звонить мне в любое время.

И исчез в коридоре.

************

На этот раз Кирилл не стал блокировать двери и сразу поехал мимо той самой стройки, которую они видели из кабинета. Пришлось сделать небольшой крюк до проверенной аптеки. Алина вжалась в кресло и крепко держалась за ремень безопасности.

— Посидишь одна? Я быстро схожу. Алина, ты слышишь?

— Да, да, посижу. Спасибо, что отвёз меня к врачу, хоть я и сопротивлялась. Можешь ещё купить мне гематогенку?

— Могу, — Кирилл протянул руку и ласково пригладил длинные непослушные волосы, торчавшие из-под модной женской кепки. — Теперь дело должно сдвинуться с мёртвой точки. Ты же умница. Будем делать всё, как сказал Озеров, и ты обязательно поправишься. Надо только набраться терпения. Скоро вернусь.

Через лобовое стекло в салон пробились неуверенные лучи первого мартовского солнца.

Живоглядовы в полном составе приехали на дачу. Не было только жены Сергея — она осталась дома из-за болезни.

— Так, мы с Машей берём лопаты и идём на огород. Сергей с Алёшей в гараже, Ира на кухне.

Переодевшись в дачную одежду и вооружившись лопатами, отец с дочерью отправились копать.

— Ты чего бледная? Нормально себя чувствуешь? На тебе лица нет!

— Наверное, не выспалась.

— Если устанешь, не стесняйся, говори. Мучать тебя не будем, отдохнешь.

Ночью прошёл дождь, так что работа давалась нелегко. Ботинки вязли в мокрой земле, лопата не слушалась, перчатки пропитались грязью. Приходилось делать перерывы на несколько минут, чтобы перевести дыхание.

— Пап, а ты уже не переживаешь из-за рябины? Что она не настоящая оказалась?

— Как не настоящая? Настоящая, просто не особенная. Вначале было какое-то разочарование, но в целом — да какая разница? Главное, что глаз радуется, я её в цвете вижу, вот и всё. Фотки отличные получились, сюжет по телевизору мне тоже понравился.

Маша посмотрела на рябину. В голове замелькали кадры из вчерашнего кошмара. Девушка бегом рванула к деревьям и начала с остервенением рвать ягоды. Фиолетовый сок брызнул одежду и лицо.

Возможны головные боли, рвота, обильные кровотечения.

— Они не настоящие! Подделка! Неправда! Это всё — обман! УБЕРИ ИХ, СОЖГИ ИХ! ПАПА СОЖГИ ИХ, ПРОШУ!

На крик сбежались все присутствующие. Кое-как девушку удалось оттащить. Родственники переглянулись.

— Машенька, у тебя истерика, выпей воды. Что случилось? Не закрывайся, расскажи нам. Я сразу понял, что ты из-за чего-то переживаешь. Доченька, дорогая, что с тобой?

— Просто сожгите их.

Через десять минут в саду горел костёр. О сиреневой рябине напоминали разве что разбросанные щепки и большой металлический топор.

— Всё, не переживай. Видишь, сожгли. Солнышко, да мне ради тебя не жалко никаких деревьев. Ты же знаешь, главное — семья, родные, дети. Дети — цветы жизни, а ты ведь кровинушка моя.

Сергей кидал в огонь последние ветки.

— Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в костёр. Не помню, кто сказал.

Михаил Живоглядов сидел на скамейке и крепко обнимал плачущую дочь. Вдалеке с котятами игрался маленький Алёша. Из дома запахло жареной картошкой с укропом.

Девушка смотрела на своё отражение в больничном зеркале. За последние несколько суток она постарела на несколько лет.

— Заходите!

Пациентка медленно закрыла за собой пластиковую дверь кабинета.

— Садитесь, что у вас?

— Я к вам позавчера приходила по поводу медикаментозного аборта. Вы отправили меня на обследование.

Врач равнодушна взглянула на девушку.

— Ах, да. Результаты с собой?

— Да.

— Давайте сюда.

Гинеколог подняла над собой снимок УЗИ.

— Так, здесь всё в порядке. Внематочная беременность исключена, патологий нет. Срок пятая неделя. Анализы тоже в норме. Хорошо. Противопоказаний к прерыванию беременности нет. Надо, чтобы ты кое-что подписала.

Женщина протянула Маше лист бумаги и гелевую ручку.

— Прочитай и подпиши.

“Я, Живоглядова Мария Михайловна, подтверждаю, что приняла решение о прерывании беременности медикаментозным способом. Я предупреждена, что не должна прибегать к подобному методу, если не уверена, что хочу прервать… ”

От нервов над левым виском застучала вена. Буквы на бумаге расплывались, мысли путались.

Так, подтверждаю, согласна, — девушка бегло просматривали однотипные фразы, — принимать в присутствии врача, не даёт 100-процентной гарантии…

— То есть таблетки могут и не помочь?

— Вероятность 95 процентов. Смотри, я даю тебе таблетки “мифепристона”, — врач протянула две штучки, Мария с опаской взяла их в руку. — Препарат блокирует действие полового гормона и вызывает отторжение плода от матки. В том случае, если аборт получается неполным, плод извлекают вакуумным отсосом или выскабливанием. У тебя вода есть с собой? Таблетки запить.

Стало страшно. Трясущиеся руки достали из сумочки бутылку с водой.

— Процедура проходит под присмотром медиков. Два часа ты должна быть под наблюдением. Выпиваешь при мне таблетки, идешь на второй этаж. Так у нас стоят удобные кушетки. Ложишься и спокойно лежишь два часа, потом я подойду. Возможны побочные эффекты — головная боль, рвота, обильные кровотечения. Если что, не пугайся. Согласие-то подписала?

Маша оставила внизу документа свои инициалы.

— Ну, вперёд.

Девушка положила таблетки в рот и закинула голову. На прозрачной бутылке отразился безжизненный свет бледной лампы.

— Теперь иди и лежи.

Шаги гулким эхом отдавали по пустым больничным коридорам. На втором этаже тоже никого не было, а кушетка и впрямь оказалась очень удобной. Внезапно Маша ощутила, что чудовищно устала, и закрыла глаза.

************

Мария шла по дачному участку, но как будто очутилась в райском саду. Кругом ласково шумели ручьи. Вдруг из кустов появилась маленькая змея. В другой раз девушка бы в ужасе закричала и бросилась бежать, но этот маленький змей был ей как друг. Он тихо пополз вдоль сада, и Маша пошла за ним. Кругом валялись надкусанные яблоки.

Вдалеке она увидела деревья, только росли на них не рябиновые ягоды, а фиолетовые таблетки “мифепристона”. Резко захотелось есть, и Мария принялась с жадностью срывать таблетки с гроздьев. Папе это не понравится, — на секунду подумала девушка, но остановиться уже не могла. Снова и снова она набивала рот смертоносными лекарствами и глотала.

— Ау! Проснись! Ты чего трясешься вся?

— Приснился кошмар.

— Ну, в твоей ситуации это неудивительно. Не рвало, голова не болела?

— Нет, нет. Всё нормально, спасибо.

— Тогда можешь идти домой. Послезавтра приходи на повторное УЗИ, направление я тебе отдала.

— Во сколько журналисты приедут?

— Обещали в два.

— А они долго снимать будут?

— Я знаю, что ли? Я на телевизоре на работал. Приедут — увидим. Главное, чтобы было красиво.

Михаил Живоглядов уже начал жалеть, что затеял всё это дело. Оставаться на месте было неуютно.

— Пойду пройдусь в сад.

Для человека шанс “получить” ахроматопсию — один на несколько миллионов. Михаила цветовая слепота преследует с детства, и все предметы в мире для него глубоко застряли между чёрным и белым. Пока не объявилась эта рябина. Яркая, настоящая. “Зрячие” подтвердили, что в этом году ягоды другие — не красные, а сиреневые. Кто-то говорил "фиолетовые". Впрочем, названия цветов — синий или зелёный, жёлтый или красный? — ему все равно ни о чем не говорили.

Михаил дотронулся до сиреневых пятен. Как же мне повезло, — думал отец семейства, — наверное, это всё так же уникально, как и моя болезнь. Невероятное совпадение, один на несколько миллиардов! Жаль только, что они скоро засохнут. Интересно, что будет на следующий год? Неужели в сером свете серого солнца снова загорятся эти волшебные деревья?

По такому поводу Михаил Живоглядов даже пригласил на дачу местный телеканал. Пускай все увидят его маленькое чудо!

— Миша! Там машина сигналит у ворот, открывай! Пульт управления у тебя?

************

— Нет, ну ты только представь: массовая авария, маршрутка разворочена в хлам. На дороге валяется куча людей, асфальт заливает кровь, половина умирает, а таксист ломит тройной тариф, чтобы довезти до больницы! Каким же уродом надо быть! Это мне ребята рассказывали, которые ночью ездили на аварию под Залесском.

— Да уж, когда представляю таких людей, думаю так: лучше бы Ева тогда сделала аборт.

Журналисты стояли на месте уже несколько минут.

— Чего они так долго открывают?

— Саш, только давай недолго. Снимаем рябину с разных ракурсов, хозяина с рябиной, записываем комментарий о том, как он счастлив, и всё. Если позовут на чай — отказываемся, у нас через полтора часа уже другая съёмка. Они, кстати, ещё попросят тебя пофоткать их всей семьёй на фоне деревьев.

— Да без проблем. Смотри, открывается!

Ворота начали медленно отъезжать в сторону — видимо, они управлялись дистанционно. Машина телеканала заехала на просторный придомовой участок.

— Добрый день! Вы Михаил? Меня зовут Леонид. Я корреспондент, мы с вами разговаривали по телефону. Это Александр, оператор, он будет снимать. Дядя Женя — наш водитель.

— Добро пожаловать!

Мужчины пожали руки и отправились вглубь территории, наслаждаясь природой и свежим воздухом.

— Хорошо тут у вас! И место удачное, и зелени кругом вон сколько.

— Спасибо. На это ушло почти десять лет, работали всем семейством. Сейчас я вас с ними познакомлю. Чай, кофе будете? Жена специально открыла баночку свежего мёда.

— Нет, спасибо. Мы бы лучше сразу начали снимать. Рябина на огороде?

— Почти. Сбоку там, покажу.

— А я буду чай с мёдом, — Дядя Женя вдыхал ароматы цветов и с жадностью смотрел на накрытый стол. — Мне-то что. Я вас до точки довёз, могу отдыхать.

Живоглядовы ждали гостей в беседке.

— Моя жена Ирина, мой старший сын Сергей с супругой и их сын Лёшенька, получается мой внук, — с приездом журналистов хозяин дачи приободрился и улыбался не переставая. — Лёша в этом году, кстати, пошёл в школу. С краю стола сидит моя дочь Маша с Романом — своим молодым человеком.

— Здравствуйте, приятно познакомиться. Давайте мы сначала с Михаилом сходим до рябины, поснимаем. Он нам всё расскажет-покажет, а потом уже пофотографируемся.

— Хорошо. Мы тут у знакомого взяли фотоаппарат хороший, зеркальный. Называется “Кэнон”. Подойдёт такой?

— Разберёмся.

Тропинка до рябины шла мимо теплицы с помидорами, картофельных грядок и сарая с вилами и лопатами. На краю участка гордо возвышалось несколько рябин с фиолетовыми гроздьями.

— Какая красота! Давайте я сначала крупные планы поснимаю. Лёнь, подержи штатив.

Александр, с камерой в руках, уверенно прошагал до деревьев и начал снимать. Через минуту он задумчиво застыл над ягодами.

— Всё хорошо?

— Знаете, я вообще по образованию не оператор, а арборист — человек, который ухаживает за деревьями. Так вот, я знаю, что у вас с рябиной — это антоцианы, такие природные красители. Вырабатываются при каких-то определённых условиях, я уже не помню. И влияют на оттенок плода, что-то вроде побочного эффекта. У нас в регионе я такого ещё не видел, а вообще в России это иногда встречается. Ну не только в России, конечно. Вы же видели фиолетовый виноград? Так это примерно из той же серии. Интересный у вас, конечно, случай, вон какой цвет насыщенный получился.

Михаил побледнел.

— Эээ... да? Ну… ясно. Спасибо, что сказали, пролили свет на ситуацию, так сказать. Вы знаете, я сам дальтоник в самой редкой разновидности — всю жизнь не различаю цветов. А вот именно эти ягоды различаю. Нафантазировал себе про Божий знак и всё такое…

— Ого, так это же отличная тема для нашего сюжета! Дачник с редчайшим заболеванием вырастил рябину редчайшей окраски!

************

— Папа молодец, держался достойно, улыбался. Хоть и видно было, что очень расстроился. Фотки очень хорошие получились. Вот мы с тобой какие тут клёвые, смотри! — Маша развернула телефон и протянула экраном в сторону Ромы.

— Я за рулём, потом покажешь.

На даче Маша сделала тест на беременность и теперь дрожала от волнения. Результат был положительный.

— Знаешь, Ром, здорово, что ты хорошо общаешься с моими родными. И что ты скоро переедешь жить в свою квартиру.

— Как это связано?

— Ты же знаешь, я иногда на всякий случай делаю тест. В этот раз две полоски.

Ровный шум дороги разрезал резкий скрип тормозов.

— ЧТО??? — Парень вырвал тест у Маши из рук. — Какого чёрта? Ты же пьёшь противозачаточные! Оральные контрацептивы или как их там!

— Да, но всегда есть шанс забеременеть! В смысле, риск забеременеть! Все это знают.

— Мне всё равно, значит, ты что-то делала не так! Маша, это ужасно, о ребёнке не может быть и речи. Избавься от беременности, срочно! Даже не думай рожать. Какой у тебя срок? Ранняя стадия, это должно быть просто. Обалдеть, вот это новости под выходные.

Маша изо всех сил старалась не зареветь при Роме. В окне мелькали столбы и линии электропередач. Никогда ещё дорога до дома не была такой долгой.