garik23

Когда шотландские родители хотят приструнить шотландских детей, они призывают на помощь не ремень и не «дядю милиционера». Они говорят: «Вот придут Бёрк и Хэйр и заберут тебя с собой».

Но сначала небольшой экскурс во времена, о которых пойдет речь (благо в редакции завалялся учебник истории). В начале XIX века начался массовый исход ирландцев с их родных земель. До Великого голода, который скосит четверть населения страны, еще оставалось два десятка лет, но экспансия англичан уже в полной мере отразилась на жизни простых ирландцев.

Непомерные налоги и уменьшение земельных наделов усложнили и без того несладкое существование людей, зависевших от прихотей природы. Поэтому наиболее предприимчивые ирландцы, вместо того чтобы молиться в церкви об урожае, дали деру.

Самые отважные набивались в корабли (позднее были прозваны «плавучими гробами»), державшие курс на недавно изобретенные американские берега. Более осмотрительные и ленивые предпочитали Шотландию, которая хоть и являлась частью Королевства Великобритании, но ухитрялась сохранять независимость от английского ига.

Уильям Бёрк

— Эй, посторонись, чего рот разинул? — прикрикнул мясник, толкавший тачку со свиными головами, на зазевавшегося молодого человека. От грубого окрика тот вздрогнул, но, чуть подвинувшись, вновь принялся восхищенно озираться по сторонам. «Вот это город!» — думал Уильям Бёрк, оглядывая толстые стены Эдинбургского замка, у подножия которого шла оживленная торговля.

За двадцать пять лет жизни Бёрк ни разу не уезжал дальше соседней деревни в родной Ирландии. Но в последнее время жить им с женой да еще с двумя ребятишками на те гроши, что приносил урожай, стало совсем невмоготу. Вот жена и велела ему поехать на заработки. Мол, в Шотландии любят крепких и трудолюбивых ирландцев, для них всегда работа найдется. Тем более сейчас, когда по всей стране роют широкие и глубокие каналы.

— Посторонись, ирландский голодранец! — На этот раз Уильяма подвинул зеленщик с двумя корзинами в руках.

Бёрк пропустил зеленщика, но с удовольствием плюнул ему вслед. И как все сразу понимают, что он ирландец? Сдвинув брови, Бёрк пошагал в ту сторону, где, согласно его ирландской интуиции, должен был быть какой-нибудь трактир. «Промочу горло, а заодно узнаю про работу», — решил Уильям, шаркая ногами по мостовым Эдинбурга.

«И ничего нет хорошего в этой Шотландии. Вот только деньжат заработаю и обратно к жене вернусь», — рассуждал Бёрк, подходя к пабу «Последняя капля». Заказав пирог с мясом и пинту пива, Уильям уселся за стол и стал наблюдать за посетителями. Вскоре за соседним столиком расположились двое бедно одетых мужчин, по виду ровесников Уильяма. Стоило посетителям заговорить, как Бёрк с радостью признал в них ирландцев и уже через час пил с новыми знакомыми за лучшую жизнь в Шотландии. А еще через три часа почтовая карета везла троих собутыльников вглубь страны — оказалось, новые знакомые Бёрка знают место, где нанимают на рытье каналов. Совсем скоро они станут богачами!

Уильям Хэйр

— Маргарет, твой ирландский дружок пришел! Не иначе как соскучился.

В последние месяцы у владельца меблированных комнат и небольшого паба Лога Лейрда появилась привычка подшучивать над супругой, когда к нему в заведение наведывался постоянный клиент — щеголеватый ирландец Уильям Хэйр. Лог видел, что Маргарет приглянулась Хэйру, и это его порядком веселило. Поначалу Маргарет не прочь была посмеяться вместе с мужем, но недавно, к собственному смущению, стала замечать, что ждет приходов мистера Хэйра и, если он не появляется больше двух дней, начинает грубить супругу и подругам. Вот и теперь, услышав слова мужа, кричавшего с лестницы, Маргарет, начавшая было расстегивать платье перед сном, поспешно привела себя в порядок и даже смочила виски одеколоном.

— Мистер Хэйр, чем обязаны такой чести? Не иначе соскучились! — повторила слова мужа Маргарет и тут же смутилась, будто сказала что-то неприличное. Она хотела было поставить кружку с пивом перед Хэйром и отойти к стойке, но ирландец ее остановил.
— Посидите со мной, Маргарет. Я вам расскажу какую-нибудь историю.

Польщенная Маргарет проворно опустилась на скамью рядом с Хэйром.
— Да вы только и знаете рассказывать, какие ирландцы простаки, — кокетливо пожурила Маргарет Хэйра.
— Но это правда. Они снуют по Шотландии в поисках заработка и уверены, что можно нажить состояние, копая каналы или занимаясь другой грязной работой. Конечно, я не хочу их осуждать, сам таким был, но все же…

Маргарет внимательно слушала высокомерные рассуждения Хэйра и думала, что он куда интереснее ее мужа. Ирландец высокий, у него острые черты лица, интересная прическа, а галстук и брюки такие богатые, будто он… поэт! Маргарет была неравнодушна к творчеству Вордсворта и нередко заглядывалась на его изображение, напечатанное в сборнике стихов.

В тот вечер Уильям Хэйр покинул паб довольным. Эта Маргарет действительно недурна, и, что еще важнее, ее муж, похоже, не отличается крепким здоровьем. Насвистывая веселый мотивчик и постукивая изрядно потрепанной тростью по тротуару, Хэйр пошел по своим делам.

Знакомство

Последний раз Бёрк был в Эдинбурге почти десять лет назад, когда приехал из Ирландии, в 1817 году, и ему противно было вспоминать, каким он был наивным. «Заработаю кучу денег, рытье каналов меня обогатит! Ага, как же!» — думал Уильям, тяжело шагая и спотыкаясь под грузом сумок, которыми его обвесила Хелен. Любовница между тем широким легким шагом шла в десяти метрах впереди Бёрка, время от времени оборачиваясь и поторапливая его. Наконец она остановилась перед невзрачной дверью, на которой висела дощечка с надписью «Комнаты под сдачу, чистые, недорого».

— Это то, что нужно! — уверенно воскликнула Хелен и изящным движением толкнула дверь. Изящности ей было не занимать, именно этим она и привлекла к себе Бёрка еще во время его работы землеройкой. Они вместе уже почти восемь лет, и какие только профессии не перепробовал Уильям за это время! И хоть бы что принесло ему денег… Сначала все ушло на новую одежду, а потом появилась красотка Хелен, которую тоже нужно было содержать (о семье эти десять лет Бёрк старался не вспоминать). Теперь вот Хелен потребовала переезда в Эдинбург. Говорит, что только здесь настоящая жизнь и настоящие деньги.

Высокий мужчина с причудливо завязанным, но выцветшим галстуком высокомерно оглядел вошедших.
— Чего угодно? — нелюбезно поинтересовался он. — Я Уильям Хэйр, владелец заведения. Предупреждаю сразу: еды сегодня вечером не предвидится. Маргарет, моя жена, заболела. Так что милости просим.
— А мы и не голодные. — Хелен с интересом разглядывала обстановку. — Хотели снять комнату. Подешевле. Кстати, моего мужа тоже зовут Уильям. И он тоже ирландец.

Бёрк, заметив, как вытянулось лицо владельца заведения, про себя посмеялся: будешь знать, как нос от земляков воротить. Хелен поднялась на второй этаж по скрипучей узкой лестнице, а Бёрк занял место за стойкой и попросил пива. Помолчав, он протянул:
— Да… Помню, когда впервые сюда приехал, все глазел на замок на горе и думал, как деньжат подзаработаю. Как ребенок малый был.

Хэйр с интересом посмотрел на Бёрка. Помедлив немного, он не выдержал и, приосанившись, начал вещать:
— Эти восторженные сосунки, снующие туда-сюда по улицам Эдинбурга…

Когда Хелен спустилась вниз, чтобы позвать Бёрка, она застала двух мужчин за оживленной беседой. Так познакомились самые известные в Шотландии убийцы.

Сделка с хирургом

— Как это нет тела?! Вскрытие завтра утром, а тела нет?! И что прикажешь вскрывать?!

Доктор Роберт Нокс волчком носился по столовой собственного дома: лысина блестела от проступившего пота, редкие волосы по бокам головы растрепались, на высоком лбу пульсировала вена, а густые черные брови превратились в одну длинную бровь, походившую на гусеницу. В данный момент лучший хирург Великобритании выглядел устрашающе и комично одновременно.

Но несчастному студенту, принесшему преподавателю плохую весть и жавшемуся в углу столовой, было не до смеха. Он прекрасно понимал чувства хирурга, для которого свежий труп был прекрасным учебным пособием и приближал к разгадке великой тайны устройства человеческого тела. Поэтому нет ничего удивительного в реакции Нокса: он так надеялся получить тело казненной утром женщины и только что узнал, что оно досталось его главному конкуренту, профессору Александру Монро.

Чаще всего «учебный материал» доставляли в анатомический театр прямо с виселицы. К величайшему сожалению преподавателей анатомии, смертные приговоры приводились в жизнь не так часто, как им хотелось бы. Прежде Нокса выручали «охотники за телами», пробиравшиеся на кладбища под покровом ночи и вскрывавшие свежие могилы. В отличие от принципиального профессора Монро, доктор Роберт Нокс не брезговал незаконно приобретенным материалом. Он был одержим своей работой и готов был пойти на все, чтобы его лекции были самыми зрелищными и познавательными в Эдинбурге.

Однако последние пару лет правительство затеяло серьезную борьбу с «охотниками», и теперь регулярно проводившиеся вооруженные ночные рейды по кладбищам перекрыли Ноксу последний канал добычи тел для вскрытия.

— Доктор, к вам пришли двое. Говорят, это срочно. — Материализовавшийся на пороге столовой дворецкий спас студента от очередной порции проклятий, которые хотело обрушить на его голову разгневанное светило хирургии.
— Ну что еще?! Не видите, я занят! Ладно, спускаюсь. Если это торговцы чудодейственным зельем, я им мозги вышибу!

Рядом с дверью стояли двое. Один — среднего роста и крепкого телосложения сутулый мужчина с выпиравшими надбровными дугами. Второй — бледный, высокий, сухощавый господин, белки глаз с желтоватым оттенком. Возможно, у него проблемы с печенью. Бросив на незваных гостей беглый взгляд, Нокс буркнул:
— Что нужно? У меня мало времени!

От такого приема коренастый заметно занервничал, а высокий, опершись на трость, уверенно заговорил:
— Мы думаем, что у нас есть то, что вам нужно, доктор Нокс.

Врач мгновенно потерял интерес.
— А, все-таки зелье. Валите-ка отсюда подобру-поздорову, ирландцы!

Высокий тип поморщился, будто проглотил пилюлю, но продолжил говорить:
— Меня зовут Уильям Хэйр, а это мой друг Уильям Бёрк. Я содержу небольшой пансион на улице Уэст-Порт, и сегодня… — внезапно Хэйр понизил голос, — у меня умер постоялец. Тихо умер, незаметно. Старик, еще с Наполеоном воевал. Родственников у него нет, один-одинешенек, хоронить некому. Я и подумал: может, вы… возьмете?

Хэйр еще не договорил, а глаза у Нокса уже зажглись. Удивительная удача! Тем вечером доктор засыпал с умиротворенной улыбкой, ведь в его лаборатории лежал отменный «материал». А Бёрк с Хэйром стали богаче на семь фунтов, на которые могли жить припеваючи месяца три.

Сделка с дьяволом

Три месяца пролетели незаметно, а поблизости, как назло, никто не умирал. Особенно Бёрк с Хэйром ждали кончины старика Джозефа, снимавшего комнату у Хэйра. Старик, кажется, болел всеми известными человечеству болезнями, но при этом упорно не желал отдать концы. Как-то вечером за очередной кружкой пива Хэйр поделился с Бёрком своим давно созревшим планом относительно дальнейшей судьбы жильца.
— Ты что, ополоумел?! — закричал было Бёрк, но, увидев, что несколько посетителей в другом углу зала удивленно уставились на него, перешел на шепот: — Хочешь поболтать ногами в воздухе? Я еще не готов к встрече с виселицей!

Бёрк перевел дух, сделал большой глоток пива, а Хэйр тем временем продолжал обрабатывать друга:
— Ты только подумай, сколько денег нам отвалит доктор! Хватит и вам с Хелен, и нам с Маргарет. Или тебе охота снова копать каналы? А что до старика Джеймса, так он мучиться не будет, гарантирую. Напоим его виски до беспамятства — он и пикнуть не успеет! Гуманизм!

Уильям с сомнением посмотрел на друга. Конечно, рыть каналы не хотелось. А ведь старик Джеймс и правда очень болен. Ну проживет он на неделю меньше положенного, разве ж ему от этого хуже станет? Той же ночью, когда за последним посетителем закрылась дверь, Хэйр и Бёрк прихватили бутылку виски и поднялись в комнату старика Джеймса.

Скандал в анатомическом театре

Доктор Роберт Нокс устало опустился в свое любимое кресло, обивка которого частично протерлась. Голова гудела, ноги налились свинцовой тяжестью. Ну и денек выдался… Утром у него было прекрасное настроение: целая толпа студентов-медиков пришла посмотреть, как он проводит очередное вскрытие. Надо признаться, за последний год Нокс стал популярен как никогда. Неудивительно, ведь у него не переводились трупы для вскрытия, в то время как профессор Монро был вынужден довольствоваться редкими повешенными.

Все шестнадцать трупов, которые Нокс препарировал за последний год, были доставлены ему теми двумя парнями, Бёрком и Хэйром. Доктор никогда не задавал вопросов о происхождении тел, хотя догадаться было нетрудно. В конце концов, он чертовски хороший врач и легко может определить смерть от удушения. Он не хотел брать на себя роль судьи, тем более что без этих трупов невозможно дальнейшее продвижение науки.

И все бы ничего, если бы не сегодняшнее происшествие. Нокс проводил вскрытие юноши, явно имевшего отклонения в развитии. Стоило ему добраться до брюшной полости, как с трибун послышалось восклицание: «Да это же дурачок Джими!» Нокс вскинул голову и увидел, что несколько студентов оживленно переговариваются, а у одного из них в руках бумажка.

Нокс знал, что это за бумажка: сегодня утром он видел ее несколько раз по дороге от дома до анатомического театра. На ней изображен характерный профиль с оттопыренной нижней губой и крупными буквами написано: «Разыскивается Джеймс Уилсон».

Доктор надеялся, что студенты уймутся, однако зачинщик стал передавать бумажку по рядам, повторяя: «Это дурачок Джими! Его мать заявила о пропаже!» Впервые в жизни Роберту Ноксу пришлось прервать вскрытие и распустить разбушевавшихся студентов. Не дожидаясь, пока они заявят в полицию, Нокс отрезал у тела юноши конечности и голову, а затем снял с лица кожу, чтобы даже родная мать не узнала Джими.

Полиция так и не нагрянула. Но теперь это лишь вопрос времени — Нокс знал, что ходит по краю. Доктор сделал большой глоток виски, чтобы как-то успокоить сердцебиение. Нужно затаиться. Двое проходимцев обещали ему еще одно тело через две недели, пусть оно станет последним. Он не собирается ставить под угрозу свою врачебную практику.

Последняя жертва

Схема убийств уже была отработана Бёрком и Хэйром до автоматизма. Они знакомились с потенциальной жертвой чаще всего на улице. Узнав, что их собеседник один-одинешенек в этом жестоком мире, предлагали ему поужинать и переночевать в их уютном доме.

Чаще всего для убийства достаточно было немного придушить жертву: приятели выбирали самых слабых, преимущественно женщин и стариков, с которыми можно было справиться без шума. Хелен и Маргарет знали о «работе» своих мужей и вполне ее одобряли. Впервые за долгое время у них появились настоящие большие деньги!

Постепенно Хэйр с Бёрком расслабились. Их никто не ищет, никто не подозревает. Ну да, по всему Эдинбургу расклеены бумажки с портретами пропавших, а толку-то? Друзья и не заметили, как обнаглели. Они начали убивать тех, кого могли хватиться, а в случае с Джими и вовсе оплошали. Забыли, что у него есть мамаша, которая каждый вечер шныряет по улицам в поисках своего дурачка сына. Но впредь они будут аккуратнее.

Вот, например, сейчас в одной из комнат на втором этаже отдыхает пожилая женщина Марджори Дочерти. Осталось только подождать, когда съедут двое других жильцов — молодая супружеская пара. Ни Бёрку, ни Хэйру не хотелось навлечь на себя подозрения излишне прыткой Энн Грей и ее мужа-здоровяка.

Проводив Греев, Хэйр сделал знак жевавшему пирог Бёрку, и тот, вытерев рот, пошел за другом. Не обнаружив Марджори в ее комнате, дельцы занервничали. Но тут из-за соседней двери послышался голос:
— Мальчики, вы не против, если я посплю в комнате Греев? У них кровать мягче.
Губы Хэйра растянулись в улыбке:
— Ну что вы, миссис Дочерти, все для вас! Может, немного виски перед сном?

Находка

— Пойдем, Энн, дались тебе эти чулки!
— Но это лучшие мои чулки, и я не хочу, чтобы они достались одной из этих двух женщин, неприятных до жути.

Грей только выразительно закатил глаза и последовал за супругой. Стоило тащиться вчера вечером к ее родственникам на другой край Эдинбурга, чтобы сегодня вернуться в пропахшие плесенью меблированные комнаты за какими-то чулками! Энн ловко увертывалась от повозок, которых было предостаточно на утренних улицах Эдинбурга, и Грею ничего не оставалось, как поторопиться, чтобы не потерять жену из виду. Когда они отворили дверь меблированных комнат Хэйра, им показалось, что дом вымер. Энн жестом приказала Уильяму не шуметь: ей не хотелось снова общаться с хозяевами. Лучше уж она тихо проберется в их с мужем бывшую комнату и заглянет под кровать, где наверняка обнаружит чулки. Пока Энн, крадучись, поднималась по лестнице, Грей скучающим взглядом обвел небольшое питейное заведение, в уме прикидывая планы на день.

Его размышления прервал дикий крик жены, раздавшийся со второго этажа.

Следствие

Тем же днем супруги Грей заявили в полицию о своей находке — трупе женщины под кроватью, сообщив также, что в доме они столкнулись с любовницей Бёрка, Хелен, которая предлагала им десять фунтов за молчание. Однако, когда представители закона прибыли в жилище семьи Хэйр, они не обнаружили там ничего подозрительного. Решено было также обыскать дом доктора Нокса. Там, в подсобке, и было найдено тело миссис Дочерти.

Хэйр с женой, Бёрк с любовницей и доктор Нокс были немедленно взяты под арест. Правда, дам и доктора Нокса вскоре освободили за неимением доказательств их вины. К началу судебного процесса в камере остались только Хэйр и Бёрк. Друзья договорились отрицать свою вину до последнего, тем более что, в сущности, улик у следствия почти не было. Однажды вечером тюремный охранник отвел Хэйра в другую камеру, где, брезгливо озираясь по сторонам, его ожидал лорд-адвокат Шотландии.

— Мистер Хэйр, я предлагаю вам сделку, выгодную для вас во всех отношениях. Вы выступите на процессе как свидетель по делу об убийствах, совершенных мистером Уильямом Бёрком, что снимет с вас подозрения и обеспечит свободу. Я понимаю, что прошу вас предать друга, но иного выхода у вас нет. Так что подумайте.

Хэйр думал недолго.

Последствия

Уильям Бёрк был публично повешен по обвинению в 16 убийствах 28 января 1829 года в Эдинбурге.

Затем его тело было доставлено в анатомический театр и вскрыто профессором Монро. Последний прилюдно обмакнул перо в кровь Бёрка и записал в небольшой книжке: «Эти слова писаны кровью Уильяма Бёрка, повешенного в Эдинбурге. Кровь взята из черепа». Сама книжка была обтянута кожей, снятой с Бёрка. И книжка, и скелет Бёрка до сих пор находятся в открытом доступе в Королевском колледже хирургов в Эдинбурге.

Уильяму Хэйру и его жене Маргарет удалось скрыться от разгневанной толпы, настроенной на самосуд. Возможно, супруги переехали в Лондон: в большом городе легко затеряться. Хелен вернулась к родителям и зажила скучной и спокойной сельской жизнью. Доктор Роберт Нокс хоть и не лишился врачебной практики, но потерял уважение коллег и студентов и был вынужден также уехать в Лондон, где писал популярные статьи о медицине под псевдонимом и еще более популярные книги о рыбалке.

А теперь, многоуважаемый читатель, сделаем выводы из этой поучительной истории — зря, что ли, ты ее читал? Вывод первый: не убий. Вывод второй: покупай трупы только у уважаемых поставщиков, имеющих лицензию на розничные продажи. Вывод третий: если в незнакомом городе или темном переулке к тебе привязалась подозрительно дружелюбная компания, интересующаяся, есть ли у тебя родственники, отвечай, что живешь в дружном цыганском таборе, в котором все поголовно увлекаются кровной местью.

https://www.maximonline.ru/longreads/get-smart/_article/mertvoe-zoloto/

Начало -Звезды Платона Ч.1

Звезды Платона Ч.2

Звезды Платона Ч.3

Звезды Платона Ч.4

«Крокодилы» ещё долбили из пушек и пулемётов разбегающихся по «зелёнке» моджахедов, но в ущелье бой уже закончился.

По тропе ходили бойцы, вытаскивали из укрытий живых духов, заставляли их собирать своих раненых и убитых, сносить в одно место. Другие парни собирали брошенное оружие, ловили бродящих, очумевших от грохота ишаков, и снимали с них ящики с боеприпасами.

Как очумелые бегали санитары, бинтуя, перевязывая и ширяя промедол в бёдра орущих раненых.

Всем этим руководил бегающий, в сопровождении двух бойцов, командир роты майор Чижов. Он орал, махал руками, отдавал приказы и придавал ускорение пинками под зад духам, бредущим с поднятыми руками.

По цепи пролетела новость - летят вертушки и уже совсем скоро на месте будет конвой грузовиков в сопровождении брони. Настроение поднималось прямо пропорционально понижению адреналина в крови.

К стоящим в стороне Платону, Бесу и Сандро подошёл ротный, сопровождаемый лейтенантом Очкинази. Лицо Чижова было злым, грязным от пороховых газов и сосредоточенным. Парни поняли, речь пойдёт не о Кобзоне.

Он молча взял из рук Платона СВД, отщёлкнул магазин и начал выбирать из него патроны.

Получилось - семь!

-Из винтовки три раза стрелял? - строго спросил майор.

-Так точно. Сколько видел духов с РПГ, столько и стрелял. Как приказали…, - опустив голову, виновато ответил Платон, не понимая, что от него хотят и в душе самому себе клянясь, что сегодня же сдаст СВД в оружейку.

Неожиданно майор притянул рядового к себе, ободрав небритой чумазой щетиной мальчишескую щёку Платона, и мягко, как младшему братишке сказал:

-Какой же ты молодец, Платоха! Я видел их, всех троих! Три выстрела и все три в лоб! А говоришь - не твоя винтовка. А знаешь скольких ты ребят своих спас? - всё хлопал и хлопал по плечам рядового ротный, выбивая из них серую афганскую пыль.

Подумав, что все прощены и теперь всё можно, Сандро возьми, да и спроси Чижова:

-Товарищ майор, а где вы своим пальцем ковырялись?

Все напряглись и ожидали логично грубого ответа. Но Чижик рассмеялся и рассказал:

-Я, когда маленький был, батя повёл меня в зоопарк. А я шустрым тогда рос. Вот залез в вольер с гигантскими черепахами капустой их покормить. А одна вместе с капустой и палец мой начала жевать… еле отобрали. Столько проблем у меня потом по жизни из-за пальца было. Еле в военное училище взяли!

Через два дня Чижов принимал отчёты, докладные, объяснительные и ходатайства от своих подчинённых за последнюю проведённую операцию.

Майор внимательно слушал взводных, задавал вопросы, приказывал дописать или вообще переписать служебные бумаги. Когда время пришло «отбиваться» Очкинази, ротный жестом остановил его и сказал:

-Сева, хочу поставить тебя в известность. Я подаю ходатайство на награждение твоего рядового Платонова Леонида Анатольевича. Он мной представлен к ордену «Боевого Красного Знамени».

-Ого! Георгич, у нас у офицеров такой награды ещё нет в бригаде, - удивился командир первого взвода.

-У офицеров нет, а у рядового будет, - резко ответил Чижов, - парень достоин, это моё решение!

-Товарищ командир, а у меня на Платонова ещё одно ходатайство лежит. Всё как-то… на медаль «За Отвагу»! - нерешительно вступил в разговор Очкинази.

-Это за какой эпизод? - спросил ротный.

-Когда духи женщинами с детьми прикрывались, - напомнил взводный.

-Какой же ты, Сева… Я ж тебе тогда ясно… Позже поговорим! Подавай, этот эпизод с остальными не пересекается, - заиграл желваками раздражённый ротный.

Через неделю отдельную бригаду ВДВ перевели на доукомплектацию, пополнение и отдых на юг, ближе к Кабулу. Но и там разведроте находилась работа.

Через пять месяцев пришла первая очередь наградных.

А ещё через месяц вторая. Платону торжественно, перед строем разведроты, командир бригады приколол на грудь медаль «За отвагу».

Прошел месяц и уже на общем построении бригады Платону к «афганке» «прикрутили» орден «Красной Звезды»! Почему не «прикололи» орден «Боевого Красного Знамени» никто не объяснял.

Дёрнулся было возмущённый ротный майор Чижов по инстанциям, мол, не к той застёжке представлял.

Но майору объяснили, а вернее сказали, чтобы он шел… служить дальше. Да и какая разница, «прикололи» или «прикрутили»? Главное, - живой!

Александр Архипов.

Начало - Звезды Платона Ч.1

Звезды Платона Ч.2

Звезды Платона Ч.3

Посыльный солдатик, запыхавшийся от быстрого бега, повис на плечах Дягилева.

-Слухай! Ты ж из другого взводу? Дэ ваш литёха? Його комроты шукае! - хрипло выдохнул посыльный, хлюпая носом.

-Слышь! Тебе курить бросать надо! Вон из жопы лёгкие видно! - весело заржал Сандро.

Солдатик, машинально отряхнув сзади штаны, умоляюще посмотрел на Сашку. Видно страшно боялся гнева ротного!

-Друже, де ваш взводный? Ротный мэни голову отломае!

-Отсыпается взводный. Вон та дверь, первая койка справа, за маскировочной сеткой. Но ты его руками не трогай, зашибить может. Лучше кричи! - махнул рукой Сандро, показывая вектор направления движения, поняв, что отдых, по всей видимости, закончился. А говорили два дня…

Ротный сам пребывал в возбуждённом состоянии после совещания у командира бригады. Поэтому, усадив своих взводных на табуретки, начал без вступления.

-Так, мужики! Похоже без нас ну, никак. Только что от первого. Все помним, что пять дней назад наши соседи взяли в кольцо кишлак Анаха силами мотострелкового батальона. Кишлак большой, много мирных, а значит буром не попрёшь. В настоящее время обстановка такая, что не поймёшь, кто у кого в кольце. Подходят всё новые и новые отряды моджахедов. Группы небольшие, но их много. Ожидается крупная драка. Мы и раньше предполагали, что этот кишлак для Ахмад Шаха имеет особое значение, но, что настолько… За развитием событий следит наше и афганское политические руководства. Все ждут от нас результатов. Думаю, задействуют весь ресурс бригады. Наша рота открывает бал!

-Товарищ майор, вы ж говорили…, - начал было Очкинази.

-Сева, от меня уже ничего не зависит. Знаю, что у тебя людей мало. Пополнение будет через месяц. Обещают прислать бойцов из учебок, а не после карантина, как осенью. Вылетаем завтра к вечеру. Утром в штабе будут ставить конкретные задачи.

-Вопрос, товарищ майор, - обратился командир третьего взвода. - Почему выдвигаемся не на броне? Утром выдвинулись, - к вечеру на месте. Опять же броня и огневая поддержка.

-Хороший вопрос, старлей. Не на броне потому, что высаживаться будем на козьих тропах. А задача будет та же, что и у второго взвода в своё время. Блокировать подходы к кишлаку Анаха. Кстати, духи за неделю только в районе кишлака сожгли два БТРа, три БМП и штук пять грузовиков. Сбили и восьмёрку, машина сгорела, но экипаж наши вытащили.

Ещё до прихода взводного, Сандро рассказал о суматохе парням из взвода и те начали на всякий случай собираться. Обложили обогреватели запасными стельками, тёплыми носками и перчатками. Забивая все мыслимые и немыслимые запахи, понесло им… мужицким духом! Конечно, у каждого были и свои тайные загашники, которые сейчас перебирались, типа - пригодится - не пригодится. Начались вопросы:

-А ты берёшь…?

-А зачем столько-то?

-Пацаны, а у кого пару запалов лишние есть?

-Санёк, поточи мои ножи. У меня так никогда не получится! А я тебе шнурки поглажу!

Взводный пришёл, когда его четырнадцать бойцов практически были уже готовы к боевому выходу. Оставалась оружейка, пайки и Яше аптечку пополнить. Очкинази встретился взглядом с Платоном.

-До особого распоряжения, назначаю исполняющим обязанности заместителя командира взвода рядового Платонова, - как-то буднично объявил взводный. Парни переглядывались и утвердительно кивали друг другу. А кого ещё?

Вылетели часа за три до запланированного времени, не дали нужного количества вертушек. Поэтому с первой группой, состоящей из двух взводов, полетел и комроты с замом. Извозчиком было новое звено. Звено Михалыча отправили на доукомплектацию и плановый ремонт.

По новой инструкции, разведчиков десантировали километра за четыре до расчётного места дислокации. Привыкли, что Михалыч со своими летунами, жалея парней с тяжеленными ранцами и ящиками с боекомплектами, высаживал их максимально близко к координатам выполнения задания.

Теперь придётся ножками, ножками…

После посадки решили минут десять посовещаться. Зашли в редкую «зелёнку», выставили дозорных и присели, развернув на плоском валуне, карту.

-Значит так, мужики! У нас два варианта выхода на позиции, как в сказке. Направо пойдёшь, коня потеряешь. Я вот о чём. Можно конечно пойти вот этой тропой, рекомендованной нашими штабистами. Но вот эти выступы видели? А вот это сужение - как вам? Да простит меня начальник штаба, но будь я духом, я бы ждал бы нас именно здесь. И хрен…, извиняюсь, кто бы у меня ушёл из этого ущелья. Тут и 300 спартанцев не нужны! Что предлагаю? А я предлагал это на совещании в штабе… Послали! Но они теоретики, а мы на земле работаем. Предлагаю пойти вот так. Понимаю, высоковато. Снежные пробки? А нет там снега. Михалыч, когда за парнями Очкинази летал, через горы полетел, чтобы быстрее и снега не увидел. Михалычу верите?

-Да чё там мусолить, командир! И Михалычу верим и тебе верим. Через горку, значит через горку. Парни тяжёлую обувь одели, носочки тёплые. До вечера добежим! - откликнулся командир первого разведвзвода Иванов.

Время не тянули, тут же выслали по маршруту перехода две дозорные группы. С первой пошёл замкомвзвода Платон. С ним пошли Сандро и Бес. Оторбай прошёл краткий курс сапёрной подготовки и мог пригодиться в дозоре не только, как переводчик. Бес тут-же срезал на дереве длинный, метра два, гибкий прут и зачистил на нём кору.

-Бес, на рыбалку собрался? - пробовал поиздеваться Сандро.

-Ага! На ужин караси в сметане, - отшутился Бес.

Отойдя метров восемьсот от лагеря, Платон вызвал взводного по портативной рации, как и оговаривали:

-Вол, я Платон! Вышли на тропу, но её почти не видно. Начали подъём, пока всё ровно. Приём.

-Платон, я Вол. Продолжайте движение. На связи.

Конечно идти в дозоре - очень ответственное и опасное задание. Смертельно опасное. Ты не только первый рискуешь подставить свою голову под прицел снайпера или напороться на засаду. Ты отвечаешь за жизни своих боевых товарищей. Правда идти легче. Дозорных старались не нагружать, они и так наматывали километры, как бурундуки в колесе.

Первым шёл Бес со своим прутом на плече. Шёл не быстро. И потому, что поднимались по крутой горке, и потому, что Бес очень внимательно смотрел вперёд и под ноги. Тропа была еле заметной и было видно, что по ней ходят очень редко. А может и не люди вовсе. За Бесом шёл Платон с автоматом на шее и СВД за спиной. Ему говорили, мол ну, если назначил сам себя снайпером, - оставь автомат. На фига ещё четыре с половиной кило нагрузки, да плюс боезапас? Но Платон упорно пёр и то, и другое. Взводу нужен ещё один снайпер, а свой АКС он не бросит. Привык. Сандро шёл замыкающим, вертя головой на все 360 градусов.

У Платона «шумнула» портативная рация. Бойцы присели, поделив сектор обзора на три части.

-Платон, я Чиж, - вызывал дозор ротный.

-Чиж, Платон на связи. Продвигаемся, до перевала метров 700–800, начали попадаться пятна снега.

-Понял тебя. Платон, после перевала тропа делится. Вы уходите выше, второй дозор пойдёт нижней. Как понял, Платон?

-Чиж, задачу понял, мы уходим по верхней тропе.

Неожиданно, сидевший за спиной Платона Сандро вполголоса запел:

-Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил. Выпил…

-Платон, это кто, бл…, у тебя там народным творчеством занимается? Передай этому Кобзону, что я лично в хор самодеятельности его запишу, когда вернёмся! Будет перед начальством фальцетом петь! Потому, что я ему все яйца пообрываю.

Сандро тут же схлопотал подзатыльник от Беса. А кто знал, что микрофон такой чувствительный?

Пошли дальше. После перевала ландшафт изменился и снега была побольше, но продвижению он не мешал. Только Бес немного нервничал. Под снегом могли быть «сюрпризы», а он их не видел. Вот тут пригодился его длинный и гибкий прут. Он взял его за толстое основание, а тонким стал вести перед собой, расчерчивая пятна снега.

И, если тонкий кончик прута упирался, Бес поднимал руку, останавливался и осторожно подходил проверять. Вот она, где собака порылась! Бес сказал, что так ещё грамотные разведчики ходят в сумерках и ночью. Мишин учил.

-Слышь, грамотный! А мы можем как-то побыстрей ластами перебирать? Нам засветло нужно до места засады добраться. Слышал? Чижик яйца всем нам пооткручивает! - весело затараторил Сандро, умудряясь идти спиной вперёд.

-Не нам, а Кобзону! А Кобзон у нас ты! - засмеялся Платон, показывая на три силуэта, шедшие ниже их по склону.

Это был второй дозор. Им было идти легче, снега не было вообще и тропа повнятней. Да и Беса такого не было с этой палкой - ковырялкой. Щёлкнула рация.

-Кобзон, я Чиж! На связь!

А вот это уже было смешно! Платон протянул микрофон Сандро:

-На… тебя ротный вызывает!

И пока Бес с Сандро корчились от смеха, Платон, взяв себя в руки, ответил:

-На связи Платон!

-Платон, слушай сюда. По данным воздушной разведки, к ущелью, которое нам нужно перекрыть, движется большая банда духов. Ваш взвод перекрывает ущелье по южному склону. Вы должны были видеть второй дозор. За ними бежит первый взвод, именно бежит! Им идти дольше. Слышишь меня?

-Слышу, Чиж. Мои действия?

-Скажи, а у тебя случаем мин нет? - загадочным тоном спросил комроты. Он знал, что у разведчиков в ранцах можно было ещё и не только мину найти.

Бес показал Платону один палец.

-Есть. Одна.

Бес еле слышно прошлёпал губами:

-МОН (мина осколочная натяжного действия).

-МОН, - громким эхом повторил Платон.

-Значит так, Платон! Аллюр три креста, рысью, галопом все вниз. Бегом навстречу духам! Красиво ставите свою МОН. Ты понял меня? Красиво! Чтобы ни одна душманская морда не заметила. И быстро назад, мы вас уже встретим. Нужно духов на какое-то время тормознуть, чтобы первая успела занять позиции. Всё понял?

-Понял! - по слогам в такт бега орал Платон и в чувствительный микрофон было слышно, как громко дышит и топает, спускаясь по склону в ущелье, трио имени товарища Кобзона.

Ущельем это место назвать можно было с большой натяжкой. Неширокая горная дорога, которую часто засыпало камнепадами и снежными лавинами с северного и южного склонов, сходящихся двух невысоких горных хребтов. Бес и Сандро спускались в самый низ, на дорогу. А Платон старался бежать по склону, проваливаясь по щиколотки в мелкий щебень недавнего оползня. Передвигаться на левой прямой ноге и правой полусогнутой было трудновато. Падать было категорически нельзя, в руках Лёха нянчил снайперскую винтовку с «драгоценной» оптикой. Платон видел, как остановились Бес с Сашкой и что-то орали друг другу, размахивая перед носом сапёрными лопатками. Видно Бес «победил», потому что Сандро начал разгребать щебень на обочине дороги, а Бес начал разматывать струну для растяжки. Платон прошёл ещё метров сто и, выбрав камень повыше и потеплее, залег. Ну, да! Была ранняя весна, но на южном склоне, в горах солнышко даже грело.

Дорога просматривалась довольно хорошо и, настроив бинокль, «пришельцев» Платон увидел сразу. Шли несколькими небольшими группами. В каждой группе по 3–4 ишака, видно боезапас везут. До первой было километра два с небольшим, а сколько их ещё там, за поворотом, было не известно. Платон повернулся и посмотрел в сторону своих. На дороге стояли и подпрыгивали, размахивая поднятыми вверх автоматами, Сандро и Бес. Успели. Платон осторожно сполз с грелки-валуна и быстрым шагом пошёл назад по осыпающемуся склону к своим. Теперь хотелось укоротить левую ногу!

На скорую руку оборудовали огневые позиции. Залегли, в ожидании подхода своих. Щёлкнула радиостанция, но вызова не было. Щёлкнула ещё раз. Платон машинально повернул голову назад.

-Пиф-паф! Загораем пацаны? - зло спросил, стоящий сзади майор Чижов, кидая в них мелкие камешки.

-Тыщ… майор, а как вы?

-Как… каком кверху, рядовой! Раскорячились тут, как три беременных таракана. Вернее, как два таракана и Кобзон! - ехидно так сказал ротный, почему-то посмотрев на Беса.

Бес от обиды и возмущения так ничего в оправдание и не сказал. И было видно, как трясётся спина у отвернувшегося рядового Сандро. Смеялся, падла!

Неожиданно громкий взрыв мины, умноженный эхом, прервал мирный и интеллигентный разговор. Минуты две ещё эхо носило от склона к склону звук автоматной трескотни, а потом всё стихло. Командир первого взвода доложил, что они добежали и занимают позиции на северном склоне.

-А вот за это мужики, вам отдельное спасибо, - сказал ротный, показывая своим изуродованным указательным пальцем в сторону взрыва, - Кстати, маскироваться нужно на 360, а не только в сторону фронта. А то выходит, что твой нос никто не видит, а вот твою задницу… Воевать сегодня с вами буду! И Чижика прощаю…

Ротного боялись. Ротного уважали. Ротному верили. А те, кто знал его больше, гордились им. Потому что двадцативосьмилетние командиры разведрот редко встречаются. Да и майоры в этом возрасте - редкость.

Чижов подошел почти вплотную к Платону, заглянул ему в глаза и, ткнув своим кривым пальцем в ствол СВД, спросил:

-Ты что? Снайпером заделался?

-Товарищ майор, это Пули винтовка… я обещал ему… А тут по тревоге…

-Короче, снайпер, слушай задачу, - переходя на громкий шёпот, чеканил слова ротный, - Наши позиции в скалах, мать его… Один выстрел по нам из РПГ и всё, хана… посечёт скальными осколками! Твоя задача — духи с гранатомётами. Стреляешь только по этим целям! Головы не давай поднять сукам. И, если хоть один, - и ротный упёр свой загогулистый палец в грудь Платона, - я с тебя… Ну, ты понял!

-Понял!

-И прячься так, чтобы я тебя не увидел, - прямо в ухо прошипел свирепый ротный.

Платон полчаса обкладывался камнями, заваливал себя сухими ветками, просил Дягилева прикрыть его маскировочной сеткой и притрусить колючками. Потом, вдруг, вспомнил, что не сходил в туалет…

Опять его раскрывали, камни отваливали, ветки растаскивали…

Всё это, конечно, не молча! Под мат Беса и хохот Сандро! Вот мороки с этими снайперами - самоучками!

Через час, относительную тишину разорвала длинная пулемётная очередь со стороны духов. Это они увидели движение впереди себя. В оптику Платон видел, как залегли четверо дозорных душманов, как вышли вперёд два расчёта с ручными пулемётами и открыли огонь по северному склону. Второй расчёт он видел очень хорошо, была возможность сделать верный выстрел, но Платону поставлена чёткая задача и раскрывать себя нельзя. Было слышно, как короткими очередями начал работать по целям Араратик, а он забрался выше всех. Значит пытаются обойти.

Боковым зрением Платон уловил движение справа. Мимо его лёжки, низко пригибаясь, пробежал ротный Чижов с двумя бойцами. «К Араратику побежали! На усиление.» - подумал Платон. - «А меня то и не заметили… чуть на спину не наступили». Неожиданно в прицел попала чёрная чалма. Есть движение в сторону вершины.

Духи ползли в сторону Араратика. Платон начал сопровождать их в прицел СВД. Трое. Вот первый наполовину вышел из-за каменного карниза, положил на плечо гранатомёт… Выстрел. Чёрная чалма слетела с бритой головы. Ударили три автоматные очереди, это Чижов увидел, преследовавших их, духов.

Бой то затухал, то вновь обострялся, когда духи пытались обойти позиции разведчиков. Но по южному склону им мешал обрыв и Араратик, усиленный целым майором, а по северному - снег. Черные силуэты легко различались на белом снежном фоне даже вечером, и снайпера «набирали очки», как в тире. По плотности огня со стороны русских, духи понимали, что их немного, но как их пройти, решение пока не нашли. А отступать мешал приказ самого Ахмад Шаха Масуда, а он трусости не прощал. Отряды всё подходили и подходили, увеличивая мощь наступательного кулака. Наконец перебросили и третий разведвзвод, они вовремя усилили оборону и успокоили нервную систему ротного командира. Неожиданно на ущелье упал короткий вечер, плавно перешедший в яркую, звёздную ночь. Включились аккумуляторы в ночных биноклях и прицелах у снайперов. Одиночные выстрелы не давали отвлекаться на красоту небосвода, а далёкое всхлипывание шакала напоминало: «Вы не дома, пацаны!» Вылазок не было, видно духи по настоящему вымотались.

Ранее утро началось с выстрела снайперской винтовки. Стрелял Платон. Он выполнял приказ Чижова, отстреливал желающих пострелять в нашу сторону из РПГ (ручной противотанковый гранатомет). Цель была трудной, но реализованной вовремя. На долю секунды дух опоздал нажать на спусковой механизм. Пуля пришла раньше.

Но перед полным разрушением, мозг успел отдать мышцам чёткую команду, и уже падая в бездну, палец духа нажал… Резкий хлопок, граната вышла из тубуса и, оставляя чёткий инверсионный след, ушла назад и вверх. Сотня красных, не выспавшихся русских и афганских глаз внимательно наблюдали за снарядом, исчезающем в сером утреннем небе.

«Так вот, как у них на Байконуре!» - невольно представил Платон.

А дальше? А дальше работал «воздух»!

Ущелье внезапно заполнилось грохотом и пронзительным свистом турбин. В ущелье просто ворвались «крокодилы». Сначала зашла первая пара МИ -24, обрабатывая НУРСами кишащий духами участок ближе к обрыву южного склона. Через минуту вторая пара «крокодилов» начала пахать ущелье из всего, что у неё было.

Стоял такой грохот от мощных турбин, разрывов реактивных снарядов и снарядов пушек, что все бойцы невольно пригибали головы и открывали рты. Поняв, что спастись от «крокодилов» можно только максимально близко подойдя к русским, духи попёрли вперёд.

Платон видел, как стоя на одном колене, взводный лейтенант Очкинази хладнокровно короткими очередями расстреливал бегущих духов. Как одновременно Бес с Сашкой Дягилевым бросили гранаты и сами упали под камни.

Внезапно внимание привлёк душман, на бегу раздвигающий трубу РПГ - «Муха». «А этот где здесь танки увидел?» - промелькнуло в голове у Платона. Дистанция была идеальной. Платон выждал, когда дух перестал прыгать с камня на камень, остановился и, положив трубу на плечо, откинул прицел… В такой позе, после выстрела Платона, он и упал на спину, продолжая держать в руках «Муху».

(Продолжение следует)

Александр Архипов.

Начало -Звезды Платона Ч.1

Звезды Платона Ч.2

Это был первый и последний день, когда карантинный взвод по территории части ходил шагом. Всё оставшееся время они бегали. Даже во сне. Курить бросили все!

Прошёл месяц. На торжественном построении молодёжь, прошедшая карантин, принимала Присягу. Впервые одели парадку и фотографировались на фоне знамени бригады с боевым оружием.

Всех поздравили за руку высокие начальники, а в столовой рядового состава их вообще ждал сюрприз.

На столах лежали пачки печенья из расчёта: пачка на двоих, большая тарелка яблочного повидла на восемь человек и банка сгущённого молока на четверых.

Фантастика! Спасибо Родина! Мальчишки были счастливы!

Из 22 человек учебного взвода в вожделенную разведроту попали три человека. Собственно, всех их готовили, как будто завтра в разведку идти, но нужные кондиции, по мнению человека их готовящего, набрали только трое. А готовил их профессиональный армейский разведчик прапорщик Владимир Иванович Мишин. Все ребята чётко понимали, что бригаду очень скоро перебросят в Афганистан, обстановка на театре военных действий того требовала.

Вопрос времени. Через день после присяги в казарме карантина оставались только три человека - будущие разведчики.

Это был Лёха Платонов, Саша Дягилев и Нурбадиев Оторбай. Последнего Мишин любил называть «ценный товарищ», потому что по национальности Оторбай Юнусович был таджиком, а значит мог свободно общаться с противником, как переводчик.

Левую щёку Оторбая обезображивал толстый шрам от уха до верхней губы. И видок их добрейший товарищ имел, мягко говоря, устрашающий и бандитский. Мишин над его позывным долго не думал.

Назвать «чёртом» вроде не прилично, поэтому был подобран более интеллигентный вариант. Оторбай стал Бесом. С позывным Дягелева было ещё проще. Сашка обладал орлиным профилем и был жгучим брюнетом, что привело прапорщика к мысли, что тот никакой не Сашка, а Сандро. Все посмеялись, и Саня согласился.

К вечеру за парнями на УАЗе подъехал Мишин. А после того, как все расселись, неожиданно прозвучал вопрос от Беса:

-Товарищ прапорщик, а какой у вас позывной?

Мишин долго не мог найти заднюю передачу, потом выключил двигатель и, глядя в зеркало заднего вида, тихо сказал:

-Мой позывной… Мохер. Комбриг, падла, приклеил. Предупреждаю… только для радиоэфира.

Так громко и искренне пацаны не ржали с самого призыва. Смеялись, заваливаясь друг на друга и нагло тыкая пальцами в густую чёрную растительность, кустами выбивающуюся из-под тельняшки прапорщика Мохера.

А оборзевший Сандро сказал, что завидует и, что зимой небось тепло. Прапор молча сопел и терпел.

Приказ о передислокации бригады пришёл не внезапно, к нему готовились. Готовили технику, личный состав, медицинскую службу и базу материального обеспечения. Всё было упаковано, смазано, закреплено и погружено. Сидели «на чемоданах». А приказа всё нет и нет. Даже кто-то из офицеров от скуки в увольнение запросился. Только расслабились, только пуговку одну расстегнули, только ремень на одну дырочку отпустили… А тут бац! Получите!

Для мобильности передвижения бригаду разделили на две группы. Маршрут был давно известен. По дороге из узбекского Термеза в сторону афганского Кабула постоянно шли наши военные конвои и воинские колонны. В основном доставляли то, что по воздуху доставить было невозможно или дорого. Они шли и шли. Длинные и короткие. А Ахмат Шах Масут (афганский полевой командир) их жёг с завидным постоянством.

На всей протяжённости этой дороги встречались, сброшенные с дороги на обочину, сожжённые заправщики, бортовые «УРАЛы» и «ГАЗоны», БМП и БТРы, были и танки, со сбитыми башнями, вывороченными траками и вывалившимися двигателями. Короче, пейзажи не радовали и оптимизма не добавляли. Разведроте было приказано обеспечить продвижение двух колонн бригады по этой самой дороге до города Пули-Хумри. Поэтому разведчики выдвигались раньше всех. Сегодня.

-Володя, ты точно всё проверил? Оганесяну ПКМ (пулемёт Калашникова модернизированный) поменяли? Проблемы были? А Бес твой прогадился? Так всё-таки дизентерия была? - на ходу, по пути из штаба засыпал вопросами взводный лейтенант Всеволод Очкинази своего зама - прапорщика Мишина В.И.

-Да я ж докладывал… Когда кросс бежали Бес из какого-то копытца воды попил, да вы ж знаете этих таджиков, не уследишь. Вот и пронесло. А пулемёт Араратик ещё второго дня забрал, спит с ним, - хохотнул прапорщик, вспоминая, как Оганесян нянчил свой ПКМ, только, что с ложечки не кормил.

-Мы выдвигаемся первыми. У нас две брони и УАЗ. Я с радистом и двумя бойцами в машине, ты на первой БМП, а кто старшим на БТРе? Мишин, а почему мы своих сержантов не воспитываем?
-Не нужны нам пока сержанты. У нас разведка, а не учебка. Воспитаем Сева, дай срок. А на БТРе Платон старшим поедет. Пусть жопу на броне отобьёт, а то борзый слишком, - озвучил уже давно им принятое решение замкомвзвода.

Командир взвода лейтенант Всеволод Очкинази служил после окончания Рязанского десантного училища уже чуть больше года. В училище проходил подготовку, как разведчик. Отличником не был, но военную специальность изучал добросовестно.

Физически был идеально развит. Самбист. За словом в карман не лез, но, если дело доходило до кулачных разборок, никогда в стороне не был. Происхождения был нежно-интеллигентного.

Папа был дирижёром симфонического оркестра, а мама там же на арфе играла. Ну, а кто ещё человеку даст такую фамилию и имя? Прапорщик Володя Мишин всячески его опекал и учил всему, что сам понимал в современной армейской разведке. И позывной ему «припаял» нейтральный - Вол. Типа от имени.

Но какой-то мерзавец из взвода, думаю всё-таки из соседнего, припаял другой позывной от фамилии. Получилось Очко. Оно и прилипло.

Движение взвод начал сразу после обеда, чтобы к вечеру быть уже в Термезе, там передохнуть и уже в тёмное время суток по замечательному «Мосту Дружбы» пересечь границу с Афганом. По асфальту ехали весело, быстро, даже можно сказать, с ветерком.

На броне было сидеть жестковато, но потом набросали матрасов, одеял и жить солдатским задницам стало веселей. Мимо мелькали хлопковые поля, сады, пастбища с огромными отарами овец. А вдоль дороги зелёными исполинами на одинаковом расстоянии друг от друга росли пирамидальные тополя с ровно выкрашенными белой извёсткой стволами.

В город Термез въехали ближе к вечеру и свернули на окраину, чтобы не громыхать гусеницами по центру. Дорогу конечно показывал Мишин, он один здесь не раз бывал, получая снабжение. Через полчаса свернули в сторону центра и внезапно остановились.

Из БМП вылез с запылённой физиономией механик-водитель с огромным гаечным ключом и полез под машину, а с брони спрыгнул Мохер и пошёл к командирскому УАЗу.

(Продолжение следует)
Александр Архипов.