Olegkowolf

В детстве, сколько себя помню, мечтал стать машинистом. Так завидовал им, глядя на подъезжающие электрички. Какая хорошая, думал, профессия. Садишься в кабину – и едешь, далеко-далеко, догонять линию горизонта. Мимо проносятся дома и заводы, деревья, поля и озера. А ты сидишь, музыку слушаешь и смотришь по сторонам, не забывая, конечно, рулить.

Потом только узнал, как оно на самом деле. И что рулить не так просто, как кажется на первый взгляд (когда, лет в пять, смотрел на папу, сидящего за рулем нашей “девятки” и с расслабленным видом придерживающего руль двумя пальцами правой руки, удивлялся, зачем вообще этому нужно учиться), и что там куча всяких кнопок и рычажков, и что обслуживает машинист только один небольшой участок, совершая несколько поездок за день. Расстроился сильно, почти до слёз, а мечта осталась.

Решил все же пойти учиться. Но на медосмотре сказали – не твое это, парень, нельзя туда с астмой. Да и зрение, дескать, хромает.

Плюнул. Пошел на экономический, как все. А мечта осталась.

По вечерам часто сидел в заброшенном вагоне какой-то древней электрички, стоящем в запущенном уголке городского парка. Рисовал углем на полу, задумчиво ковырял поролон, клочьями лезущий из разодранных сидений, смотрел в окно на оранжевый фонарь, заливающий уютным теплым светом мой укромный уголок, который почему-то больше никого не интересовал, даже местную мелкоту, обшарившую от пола до потолка все городские заброшки, от недостроенного стадиона до последнего всеми забытого сарая.

В этот день все как-то особенно сильно достало. Заваленный экзамен, ссора с родителями, противная погода – все это сильно выбило из колеи. Пошел отдохнуть в свой вагончик. Уселся, как обычно, на валяющиеся на полу куски сидений, прислонился спиной к проржавевшей насквозь стене и сам не заметил, как заснул.

– В депо, – услышал я сквозь сон скрежещущий металлический голос. Подумал: «приснится же такое», и уснул, укачиваемый мерным стуком колес снящегося (снящегося?) мне поезда.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс за плечо:

– Вставай, Василич, груз привезли, пора, – раздался над ухом хриплый, прокуренный голос.

“Какой нахрен груз,– подумал, – кто это забрался в мое убежище?”

Привстал, протер глаза. Вокруг сновали грузчики с коробками. Грузный краснолицый мужик лет пятидесяти с укоризной смотрел на меня.

Вспоминаю: да, действительно. Пора. Рейс впереди долгий, нужно успеть кофе выпить и в термос залить про запас. А мне тут сны какие-то дурацкие снятся, про ржавый изрисованный вагон. Молодец Михалыч, вовремя растолкал.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю.

Михалыч пинает ногой лежащую рядом коробку.

– Туман, в основном. Ну и пара сотен баллонов закатных облаков.

Вздыхаю, тяжело поднимаюсь с тахты и иду к умывальнику. Закончив водные процедуры, запасаюсь кофе из стоящей в углу кофе-машины и иду в кабину.

Михалыч забирается следом.

– Пять минут до выезда, – сообщает.

Подхожу к штурвалу, кладу ладонь на его лакированную поверхность. Помню, когда обустраивал рабочее место, начальство возмущалось: мол, в кабине машиниста штурвалу не место. А какая разница, каким способом подавать сигналы Туманному Поезду? Он понятливый, сам знает, что, как и куда, только немного послеживать надо, чтобы не свернул с маршрута, увлекшись красивым пейзажем.

– Ну, пора, – говорю.

Михалыч закуривает и ставит в проигрыватель диск “Guns’n’roses”. Нажимаю кнопку закрытия автоматических дверей, опускаю рычаг – и Поезд трогается. Вдыхаю запах утренней росы, проникающей в приоткрытое окно, и наблюдаю, как рельсы и шпалы, бегущие мне навстречу, теряют плотность и четкость очертаний и постепенно становятся все более призрачными. Мимо несутся дома и заводы, деревья, поля и озера. Через пару часов Поезд уже мчится по бесплотной Туманной дороге, ведущей за линию горизонта, куда нужно вовремя доставить мой ценный груз.

Автор: [Анаста Сумеречная]

Сборник: [Городские сказки]

Жиль де Монморанси-Лаваль барон де Рэ граф де Бриен снова женился. В седьмой раз. Его невеста, прекрасная Энн де Ровье, была миловидной девушкой с аппетитными формами, рыжеватыми волосами и яркими зелеными глазами. И Жиль ее страстно любил.

«Да, красивая, - думал жених, стоя перед алтарем и разглядывая избранницу, - да, веселая и не глупая, но, ясное дело, что как все женщины, неверная вертихвостка! Вопрос только в том, как скоро она увлечется кем-нибудь другим». Огненная волна ярости полыхнула внутри, ударила в голову, и перед глазами замельтешили кровавые мушки. Жиль подавил приступ, отвел взгляд от улыбающейся девушки в подвенечном платье и взглянул на священника.

Этот же святой отец справлял погребальную мессу по шестой его жене – Лие.

Жиль видел, как Лия флиртует с конюхом! Да! Она специально наклонялась так, чтобы тот получше мог рассмотреть ее грудь в глубоком вырезе. И она назвала его «Жеребчиком»! Жиль слышал. Жеребчиком! Да еще таким тоном! После этой сцены у барона де Рэ сперло дыхание, помутился рассудок, руки сами по себе сжались в кулаки. И он не помнил, как так вышло, что Лия отлетела на полметра и ударилась головой о камни фонтана.

Жиль вздохнул. Она была красивой… очень… слишком красивой, и такой неверной!

- …В болезни и в здравии, - нудно вещал священник.

Жиль слышал это уже столько раз. А заканчивается все одинаково. Пока смерть не разлучит…

Пятая жена - Кэт, выпала с балкона, когда Жиль застал ее с молодым любовником в постели. Любовник полетел следом.

Четвертая – Лилли, отравилась ядом, который сама же для Жиля и приготовила. В тот раз он вообще ничего не знал, ее план – избавиться от мужа и зажить счастливо со своим «шалунишкой Питтом», открылся позже, когда рыдающий Жиль нашел и прочел ее переписку с неким портным. Лилли была единственной, кто сама о себе «позаботилась».

Третья супруга – Таис, успела повеселиться с полудюжиной дворянчиков, когда ездила на бал к графу де Гиру. Жиля свалила лихорадка, и он остался тогда дома, но нашлись добрые друзья, которые открыли ему всю горькую правду. Тонкая шейка Таис просто хрустнула, а лживые слова оправдания не успели слететь с губ.

Были еще Марта, застигнутая на пылком поцелуе с молодым солдатом, и Жанна – первая жена и первая обманщица…

Жилю многого стоило избежать тюремного заключения. Потому что шесть мертвых жен – это все-таки не одна и не две… Будь он хоть менее богат, или менее знатен, или имей чуть меньше заслуг перед отечеством – гнил бы давно в Бастилии. Но где-то он заплатит отступную разгневанным родственникам, где-то дал взятку полиции, а иной раз за него вступались старые, проверенные в битвах друзья.

Что тут скрывать, Жиль был жутко ревнив, вспыльчив, слишком силен, отчего любое его рукоприкладство заканчивалось фатально, и исключительно неудачлив – ведь он умудрялся брать в жены одних потаскух, которые еще и мерли, что те мухи. Впрочем, Жиль больше и не верил, что на свете существует такая штука, как женская верность. Единственное, о чем он просил судьбу – никогда не узнать об изменах супруги, оставаясь в блаженном неведении, пока смерть… естественная смерть не разлучит их. А не жениться вовсе при таком темпераменте барон де Рэ никак не мог. Он, увлекаясь какой-нибудь женщиной, готов был на любые подвиги и безумства.

Венчание завершилось. Священник торжественно объявил их мужем и женой. Жиль поцеловал невесту, при этом его перекосило, потому что в голову пришла непрошенная мысль: «А кто ее целовал до меня?»

- Что это с вами, дорогой? – поинтересовалась она.

- Да, так… старая рана заболела… - процедил Жиль сквозь зубы.

- Старая рана? – ухмыльнулась Энн, да так коварно, что у Жиля засосало под ложечкой.

«Интересно, она заведет себе любовника в первый год супружества, как Жанна, или уже отдала свое сердце какому-нибудь простолюдину, а за меня вышла только из-за денег и титула, как Лилли?»

- А почему у вас, мой дорогой, - продолжала Энн, - такая синяя борода?

Рука Жиля невольно дернулась к подбородку.

- Она что?.. Посинела?..

Энн кивнула. Жиль поймал перепуганный взгляд дворецкого и убедился, что действительно посинела – и это уже заметно.

Никто (ни ученые, ни священники, ни алхимики) не знал почему. Никто не мог предоставить барону достойных объяснений этого странного явления, но его рыцарская бородка иногда приобретала синий оттенок. И случалось такое, когда Жиль впадал в бешенство от ревности. В эти моменты слуги предпочитали держаться от него подальше, и будь его жены умнее, то, едва заметив синий волосок в бороде супруга, собирали бы вещички и пережидали бурю где-нибудь на другом берегу Ла-Манша.

Месяц спустя.

У Жиля тряслись руки и мутнело в глазах, сердце готово было выскочить из горла, а рубашка вымокла от холодного липкого пота. Он скрипел зубами так, что они готовы были раскрошиться. Он крался за Энн, которая, считая, что он спит, встала с постели, взяла свечу и отправилась куда-то посреди ночи.

«Изменщица! Коварная распутница! - билось у него в мозгу. – Бесстыдница!»

Энн двигалась очень осторожно и постоянно оглядывалась по сторонам. Ему едва удавалось не выдать свое присутствие, что было чрезвычайно трудно в таком состоянии.

«С кем это она встречается? Кто?! Кто он?!»

Энн прошуршала юбкой, взбираясь по лестнице на верхний этаж.

«Кто же там тебя ждет?..»

Коварная женушка остановилась перед его – барона де Рэ, кабинетом. Еще раз осмотрелась вокруг, прикрыв свечу рукой. Затем ловко отперла дверь украденным у Жиля ключом.

«В моем кабинете?!!» - он зажал рот кулаком, чтобы не прорычать это вслух.

- Верх вероломства! Изменщица! – беззвучно шептал он одними губами, и знал, что борода его сейчас посинела от самого кончика до бакенбард.

Энн вошла внутрь, повернула ключ, запираясь.

Жиль остался стоять в коридоре, тяжело дыша, прокручивая в голове сцены измен: вот Энн заходит в комнату и падает в объятия темноволосого молодого краснодеревщика Жана. О, да! Не зря она ему так улыбалась, заказывая шкатулку для украшений.

Или нет… ее там дожидается Эмиль – красавец-фехтовальщик из Италии. Который подарил ей цветы, победив на турнире. И она приняла! Потом свидание назначили…

В его кабинете!

А может там громила Грег – высокий мускулистый блондин?!

Или весельчак Ян?.. Или?..

Страстные поцелуи и бесстыжие объятия… Сладкие приторные слова любви… Мерзкие пальцы других мужчин на белой груди его Энн… ЕГО ЭНН!!! Их вонючие тела над ее телом…

Наконец Жиль очнулся, затряс головой, захрипел, как бык, зарычал, словно раненый медведь и, врезавшись плечом в дверь, вышиб ее, разворотив косяк.

- ГДЕЕЕЕ ОООН!!! – заорал барон, ворвавшись в собственный кабинет.

Энн стояла посреди комнаты, бледная, как смерть.

- Где он?! – повторил разъяренный муж и не сразу разобрал в истеричном ответном крике жены:

- КТО ОНА?!! – баронесса трясла листком бумаги, который держала в руке. – Кому это ты писал?! КОМУ?! Кто эта стерва?!

От неожиданности Жиль замер и тупо заморгал.

- Кому адресованы эти слова: «Прекрасная маргаритка…», «Юная роза…», - язвительным тоном, задыхаясь от гнева, зачитывала Энн, - «думаю о тебе что ночи», «подолгу не могу уснуть…», «ты в моем сердце»… Отвечай! Что это значит?!

- Это старое… - промямлил обескураженный ревнивец.

- Тут дата!!! – взвизгнула она. – Второе мая! Ты тогда уже предложил мне руку и сердце! Ты уже со мной обручился! И значит, пока я дожидалась свадьбы, ты шлялся по распутным бабам?! Писал им миленькие послания!

- Но… А… Кто?.. – расплавленные от ревности мозги Жиля, охлаждались медленно. Он все еще пытался выяснить, где же спрятан воображаемый любовник.

- Кто эта девка?! Кто она? Я выясню! Я вырву ей все волосы! «Глаза, словно фиалки…» Я ей эти фиалки выковыряю! – в левой руке Энн сверкнул перочинный нож. – Я ей кровопускание сделаю! А ты?! Как ты мог?!!

Жиль силился вспомнить, кому и когда писал это письмо. В самом деле, имело место несерьезное увлечение одной белошвейкой. И хотя он в тот момент уже начал ухаживать за Энн де Ровье, подобное послание казалось невинной шуткой… Разве стоит так из-за этого сердиться?

- Ты как Патрик, – орала Энн, – который клялся, что верен только мне, а оказалось, что у него три любовницы! Три! Ты как Дин, что не мог не волочиться за каждой юбкой! Как Люк, Пен, Джонни!..

- Кто все эти мужчины?! – не выдержал Жиль.

- Кто-кто – мои мужья! – раздражительно рявкнула Энн. – Бывшие мужья! Бывшие мертвые мужья!

Ее глаза опасно сверкнули, и она, подняв перочинный ножик, сделала шаг к барону.

- Так ты была замужем? – удивился Жиль. – И ничего мне не сказала? – его лицо снова налилось краской, а синяя борода встопорщилась. – И каждому мужу изменяла по три раза на дню?! И сейчас, конечно, у тебя полно любовников!

- Как ее имя?! Где она сейчас?! Кто она?! – оказалось, что Энн его совсем не слушает. Она требовала ответов низким рычащим голосом. – Кто. Эта. Шлюха?!

- Какая шлюха! Она не… - неожиданно мощный удар в челюсть, оборвал объяснения барона. Кровавые мушки ревнивой ярости в глазах сменились скачущими искрами боли.

Новый удар под дых заставил Жиля скорчиться и упасть на колени, а обрушившаяся на голову ваза окончательно свалила с ног.

Теряя сознание, барон видел склонившеюся над ним Энн с яростными, налитыми кровью глазами, злобно перекошенным ртом и… синими-пресиними волосами… или ему только показалось, что они синие…

Жиль де Монморанси-Лаваль барон де Рэ граф де Бриен очнулся со страшной головной болью на своей кровати. У постели сидела Энн, смирная и тихая. Синяя прядь контрастно выделялась на ее рыжей головке.

- Я тебя почти простила… - тихо вымолвила она. – Но о чем ты только думал, когда пошел за мной?! Я ведь могла тебя убить! Как получилось с шестью моими мужьями… и с девятерыми их любовницами… Я сама не своя в ярости. Не знаю, что на меня находит. Но когда я ревную, то себя совсем не контролирую… Видимо испанская кровь?

- Так ты там… в кабинете… не встречалась с любовником?.. – простонал Жиль.

- Что? – Энн удивленно захлопала ресницами. – С каким любовником?.. Я подозревала тебя в изменах и искала доказательства!

***

Несмотря на ежедневно вспыхивающие скандалы на почве подозрений в изменах друг другу. Несмотря на пугающие прислугу крики: «Я убью тебя, распутница!» и «Кто эта женщина, на которую ты посмотрел?!». Невзирая на тонны разбитой посуды и разгромленной мебели, многочисленные синяки и ссадины, бесконечные упреки и обвинения, и, конечно же, постоянно синеющие голову и бороду. Вопреки всем законам здравого смысла, супруги де Рэ прожили в браке целых пятьдесят лет счастливо и страстно. И умерли в один день… прибив наконец-то друг друга в приступе ревности.

[Владислав Скрипач]

— О’кей, зеркало! Скажи мне кто прекраснее всех на свете? – спрашивала злая королева у гладкой глянцевой поверхности, с которой на нее смотрела тоскливая 3D физиономия.

— Сейчас… — лениво отозвалось зеркало, — Погуглю.

— Быстрее ищи! – прикрикнула королева, и нетерпеливо добавила: — Ну, что там? Что?

— Да ничего, ну вот у королевы Анриет фотка новая в профиле, ничего так…

— Ну-ка, дай взглянуть!

Зеркало выдало изображение Антриет, позирующей на троне в нижнем белье,.

— У нее ноги кривые, — хмыкнула злая королева. – Еще просматривай!

— Да, все то же… То же… ничего… ничего… опять ничего… — вяло бормотало зеркало, листая чужие фотографии, и вдруг запнулось, и тон его голоса резко изменился: — Э-э-э, вот… Простите, королева, но прекрасней всех на свете конечно же юная Белоснежка!

— Что?! – королева побагровела от злости. – Что ты несешь?!

— Успокойтесь, успокойтесь, ваше величество… Я было вынуждено это сказать.

— КАК?! Как она может быть красивее меня?! Чем?! – бесилась королева. – У нее конечности, как спички, фигура, как у мальчишки. А эта прическа – под горшочек!..

— Ну… — неуверенно оправдывалось зеркало, — у нее кожа бела, как снег (о чем можно из имени догадаться), а губы красны, как кровь, а еще… в статусе ясно написано: «Если не скажешь, что я прекраснее всех – хакну и снесу нафиг твою систему, а если не выйдет – просто кирпичом приложу. Зеркало, ты поняло, кому это я».

— Зеркало! Ты что?! Ты ее боишься?! Этой девчонки?

— А кто ее не боится, ваше величество? С таким-то характером…

— Да ты меня должно бояться! Я злая королева! Да я тебя могу прямо сейчас разбить вдребезги!

— Не, ваше величество, вы за меня семь сундуков золота отвалили. Еще бы! 52 дюймовый экран Full HD Multitouch, надцать ядер, магико-комплексный процессор седьмого поколения, система искусственного интеллекта. Лицензированная! А не какая-нибудь пиратская версия, как у лесных ведьм! Вы меня не сможете — вдребезги, рука не поднимется. А вот она – да, она сможет!

Королева сжала кулаки.

— Я ее уничтожу! Я ее в порошок сотру! Я за нее семь сундуков золота не отдавала! Кожа, говоришь, белая? Ничего, скоро она еще больше побелеет – совсем бледная будет! А может даже синяя! Губы говоришь красные? Она у меня вся красная будет – в собственной крови! Вся, кроме лица, лицо – синее!

Королева махнула ладонью перед экраном, блокируя зеркало, и приказала позвать к себе охотника.

Через три дня.

— Ну что? Убил? Сердце принес? – вопрошала злая королева, буравя охотника взглядом.

— Какой «убил»? Какой «принес»? Я ноги ели унес! Это ж Белоснежка!

— Ты тоже ее боишься?! Что она тебе сделала бы? Она же худенькая, щупленькая, семнадцати лет отроду! А ты здоровый, крепкий мужчина!

— Ага, худенькая… Она, как проголодалась, выхватила у меня нож, и в зайца метнула. В бегущего (!), ваше величество! Так это я еще ее отговорил на медведя идти!

— Трус! Ты меня должен бояться, а не какой-то там девчонки! Ты знаешь, что я тебе сейчас сердце вырву!?

— Ой, ваше величество, не пугайте. Во-первых, вы и так уже мозг у меня вырвали своими странными поручениями, и печень я изрядно подсадил на этой вашей работенке, так что одним внутренним органом меньше, одним больше… Во-вторых, если меня не станет, кто к вам в лесные менеджеры теперь пойдет, зная, что там где-то бродит рассерженная Белоснежка? А в-третьих, по новому трудовому законодательству за вырванное у сотрудника сердце, вы будете обязаны такую компенсацию заплатить моим родственникам, что мне самому жалко ваших денег, да еще и штраф международной комиссии по правам второстепенных персонажей.

— Что, юрфилин научил? – хмуро поинтересовалась королева.

— Угу, — кивнул охотник. — Скажите спасибо, ваше величество, что я перед этим всем про Сусанина прочитал, и завел Белоснежку подальше в лес, еще и навигатор дал. Она с этим чудом техники в жизни дорогу назад не найдет. Он ее показывает, что она в столице Тридевятого Царства.

— А по мху на деревьях? – насторожилась королева.

— Да кто ж на мох-то смотрит, когда навигатор есть? Тонкий психологический прием, ваше величество. Наличие навигатора парализует любые проблески топографического сознания.

Через три месяца.

Гномы стояли навытяжку, выстроившись по росту, и терпеливо ожидали.

Белоснежка сидела на большом деревянном кресле, похожем на трон, и через лупу рассматривала, поворачивая на свету, свежедобытый алмаз.

— Сорок карат! Ребята, ну что это!.. – огорченно протянула она. – Я же сказала, чтоб не меньше пятидесяти!

— Но он чистой воды… — пискнул Простак.

— А кто придумал, чтоб мы должны отдавать все добытые камни ей?.. – сердито прошипел Ворчун, наклонившись к уху Профессора.

— Она так сказала, — ответил Профессор, втягивая шею в плечи.

Белоснежка, услышав шепотки, резко обернулась, обожгла гномов яростным взглядом. Затем встала, уперев руки в бока, и нависла над ними.

— Вы недовольны? – спросила она.

— Довольны, довольны… — испугано закивал Весельчак.

— Нет, вы недовольны! Вы хотите жить как прежде! Без меня!

Простак с надеждой поднял глаза.

— Вы не цените все, что я для вас делаю! Разве я не готовлю вам завтраки и тормозки в шахту?

Тихоня вздохнул, думая, что с тех пор, как Белоснежка начала для них готовить, сбросил не меньше десяти килограмм.

— Разве я не убираю ваш домик? – спросила Белоснежка.

Чихун, у которого была аллергия на пыль, чихнул.

— Разве не украшаю все вокруг живыми цветами?

Чихун, у которого была аллергия на цветы, еще раз чихнул.

— Разве я скрашиваю ваш досуг прекрасным пением?

Ворчун дернулся было прочистить ухо, вспоминая о ее пении, но сдержался, чтобы не привлекать ее внимания.

— А когда я пою, ко мне сбегаются все звери и слетаются все птицы.

— Вообще-то они, наоборот, разбегаются… — поправил Профессор и тут же заткнул себе рот кулаком.

Белоснежка злобно зыркнула на него.

— Ну ладно, короче, все это я делаю не так, как надо – сама знаю, — вздохнула Белоснежка. — И нечего тут чихать! – прикрикнула она на Чихуна, у которого была аллергия на самокритику. Соня проснулся. – Но, скажите мне, гномы, кто защищает вас от лесных разбойников?

— Ты… Белоснежка… — пикнул Простак.

— Да, я. Но я могу уйти. Вернуться в свое королевство. Вы ведь и сами справитесь с бандой головорезов, которые всегда отбирали у вас камешки. У тебя, Профессор, уже зажил нос, после их последнего нападения, когда еще не было меня?

Профессор кивнул.

— А ты, Тихоня, уже не заикаешься?

Тихоня покачал головой.

— Конечно, вы можете добывать камешки для разбойников. А я пойду себе потихоньку домой…

— Не уходи! – выкрикнул Простак.

— Нет, не уходи! – вторил ему Весельчак.

Гномы вспомнили о разбойниках и теперь слезно просили:

— Останься, Белоснежка!

— Останься, ну, пожалуйста!

Она подняла руку, гномы умолкли. Белоснежка вернулась в кресло, ей на колени прыгнул большой глухой кот – единственное животное, не убегавшее от ее пения. Белоснежка гладила его и задумчиво, не глядя на гномов, говорила:

— Я понимаю. Вы нашли рай в лесу, вы добывали алмазы и у вас хорошо шел бизнес. А теперь вы приходите ко мне, и просите меня остаться, но вы просите без уважения, вы даже не называете меня самой прекрасной на свете…

Через год

— О’кей, зеркало! Скажи, кто прекрасней всех на свете?

Королева расслабленно сидела в кресле, подпиливая маникюр на ногтях и ожидая привычного ответа. С тех пор, как в лесу Белоснежка оказалась отрезанной от сети, зеркало послушно выдавало: «Ты, злая королева, самая прекрасная». Но в этот раз магический гаджет замешкался.

— Ну что там? – спросила королева.

— Да вот… Простите… Но это…

— Что?

— Белоснежка прекрасней всех!

— КАК?! – королева вскочила и, отбросив в сторону пилочку, подбежала к зеркалу. – Она выбралась из леса?

— Нет. Она все еще там. Но, похоже, Белоснежка заставила Лесоком провести ей интернет.

— Этого еще никому не удавалось? – удивилась королева. – Лесоком никого не боится, даже меня!

— Ну, это ж Белоснежка… — протянуло зеркало. – Тем более что она наладила незаконную торговлю драгоценными камнями, глюкомухоморами и современнейшими луками «Торнадо-1РГ», прижала местных бандитов и организовала собственную мафиозную структуру.

— Что такое «РГ»?

— Робин Гуд — производитель.

— Хорошо, но она ведь не стала красивее. Та же прическа, те же палки рук и ног, та же плоская грудь! Зеркало, ты-то почему ее боишься? Я ведь отвалила еще два сундука с золотом, чтобы поставить тебе самый модный антивирус и фаервол! Лицензионный! А не какой-нибудь там! С защитой от ментального воздействия на твой чертов искусственный интеллект! Она уже не может тебя взломать!

— Понимаете, ваше величество, Белоснежка стала очень богатой. Она выкупила контрольный пакет акций производителей магико-зеркал и их программного обеспечения… а я недавно обновление скачало… Короче, не могу я теперь говорить иначе – встроенная функция.

— Что мне делать? – в отчаянии воскликнула королева. – Как мне вернуть репутацию?! Как избавиться от Белоснежки?!

Она несколько минут нервно ходила из угла в угол, обхватив голову руками, и, наконец, снова обернулась к зеркалу:

— В тебе ведь есть гадательная программа? Включай!

— Карты Таро? Звезды? Оракул? – уточнял гаджет.

— Все сразу! Задавай вопрос: «Что погубит Белоснежку?».

Некоторое время на экране мелькали картинки эзотерического характера, и играла успокаивающая музыка. И вот, снова появилось 3D лицо.

— Все гадания в один голос говорят: «Белоснежку погубит надкушенное яблоко!»

— О! Отравить ее! – зло улыбнулась королева. – Яблоком! Она надкусит его и…

— Вообще-то, это слишком банально. У меня другие ассоциации…

Через три дня.

— Что с ней случилось, как думаешь? – спрашивал Простак у Профессора, заглушая громкие рыдания Весельчака.

Белоснежка неподвижно лежала на полу, прижав к груди небольшой продолговатый предмет и глядя остекленевшими глазами в потолок.

— Ну… Давайте мыслить логически, – ответил умный гном. — В руках у нее айфон последней модели.

— Угу, — кивнул Тихоня.

А Чихун, у которого была аллергия на последние модели айфонов, громко чихнул.

— Его ей незнакомая старушка вчера принесла, представилась суперменеджером по продажам. – ворчливо рассказывал Ворчун. — И сказала, что эти айфоны еще на рынок не выпустили, у нее единственный экземпляр. Долго торговалась с Белоснежкой, а потом та отдала ей все крупные камни из сейфа. Я сразу подумал, что это какая-то неправильная старушка, и она продает неправильные айфоны!

— А я еще спросил, — вспоминал Тихоня, — «Зачем ты отдала все наши алмазы?» А она ответила: «Молчать! К черту алмазы! Главное, что у меня теперь есть последний айфон!»

Весельчак на секунду затих и снова зашелся в плаче.

— И это ведь совсем не похоже на нашу Белоснежку! – заметил Простак. – Все эти селфи, приложения, инстаграм… Она же никогда этим не увлекалась! Прямо колдовство какое-то…

— Это неправильная бабка ее убедила, — ворчал Ворчун. – Я знаю, я слышал, сам чуть не захотел себе новый айфон…

— Значит, это не неправильная бабка, а гуру продаж… — сделал вывод Профессор. – Итак, в руках у нее последняя модель айфона. – Гном наклонился и вытащил из пальцев Белоснежки смартфон. Включил его. И показал всем остальным: – А вот та картинка, которую она видела перед тем, как упасть.

На экране улыбающийся мужчина держал в руке такой же гаджет, только намного больше – он не помещался в его ладонь (а мужчина не был гномом), вверху виднелась надпись «Самый последний айфон!»

Все, в том числе и Весельчак, замолчали.

— То есть… — протянул Тихоня.

— Да, старуха продала Белоснежке не самую последнюю модель! Белоснежка не выдержала такого удара и впала в кому! – подвел итог Профессор.

Весельчак спрятал лицо в руках и громко заревел. Соня проснулся, оглядываясь по сторонам….

Через три месяца.

— Лучше бы я ее отравила! – сокрушалась королева.

— Но почему, ваше величество? – недоумевало зеркало.

— Понимаешь, это такое ужасное злодеяние, что даже моя темная совесть проснулась и мучит меня уже три месяца... Одно дело погубить, уничтожить, сердце там вырвать, в жабу превратить, а это… это так низко. Заставить человека желать самую последнюю модель больше жизни… Привязать к какой-то безделушке из пластика и чуть-чуть из металла… К какой-то бездушной машине!

— А вот сейчас обидно стало… — заметило зеркало.

— Ты – другое дело, — отмахнулась королева. – Заразить погоней за самой последней версией… Довести до безумия.

— Но, ваше величество, это же так коварно! В вашем стиле. И от Белоснежки вы в итоге избавились. Разве важно как?

- Важно! Ничего ты не понимаешь, электронная твоя душа! Ничего я от нее не избавилась, она теперь преследует меня в кошмарах! Мне снится, что я – это она, и я стою в огромной очереди за… — она запнулась, взглянула на зеркало, — последними моделями магико-зеркал…

— Что? Вы бы променяли меня на последнюю модель?..

— Нет, конечно! Я хочу избавиться от этих снов. К тому же после комы Белоснежки стало твориться черти что: разбойники так обнаглели, что повылазили из леса и грабят народ в центре столицы. Робин Гуд от нечего делать забрал все деньги у богатых и отдал бедным, а когда бедные стали богатыми, он ограбил тех бедных и отдал деньги тем богатым, и снова... и снова. В результате у меня в государстве отсутствует прослойка граждан среднего достатка. Глюкомухоморы теперь бесконтрольно продают, где не попадя. Гномьи шахты разорились и нуждаются в госдотациях, иначе у меня не будет ни диадемы с брюлликами, ни колье. Никто никого не боится и не уважает. Народ волнуется и требует вернуть Белоснежку. Только она, мол, может навести порядок.

— Ну ведь может же… — вздохнуло зеркало.

— И как она это делала? – королева потерла лоб. – У меня морщины скоро появятся, переживай из-за этой девчонки, не зависимо от того, жива она или мертва! О’кей, зеркало, посмотри там, если ли метод оживления Белоснежки, который, во-первых, нейтрализовал бы мое прошлое колдовство, отучив от айфонов, во-вторых, сделал бы ее не такой агрессивной (а то зашибет еще меня, когда проснется) и более женственной, а в-третьих, занял бы так ее голову, чтобы она уже не лезла в сеть со своим дистрофичным эталоном красоты.

— Это она от комплексов.

— Не важно. То есть мне нужна та же Белоснежка, только поспокойнее и более управляемая. И еще, последнее, чтобы меня народ за применение этого способа не осуждал.

- Ну вы даете, ваше величество, а вечный двигатель с философским камнем вам не найти?

— Работай, а то сменю на последнюю модель!

— О’кей… — вздохнуло зеркало. – Итак, ей нужен всплеск дофамина, серотонина, адреналина, эндорфинов и окситоцина – все это сделает ее увлеченной, женственной, счастливой, снизит уровень агрессии, уберет комплексы…

— Нормальный языком ты можешь сказать?!

— Мужика ей хорошего надо, ваше величество.

Через год.

— Привет, мачеха! Привет, зеркало! – запыхавшаяся и раскрасневшаяся Белоснежка ворвалась в комнату. Зеркало подумало, что если бы она сейчас заявила о том, что прекрасней всех на свете, ему бы пришлось это признать, без всяких угроз и ухищрений. Все произошедшее оказалось ей на пользу. — Малого понянчите? – Она, не дожидаясь ответа королевы, вручила той агукающего румяного малыша. — А мы с принцем полицейскую реформу завершать! А то развели коррупцию, понимаешь, без моего ведома!

Принц, вошедший вслед за Белоснежкой, с готовностью кивнул, затем нежно обнял ее за талию, и они вышли так же стремительно, как и вошли.

Королева положила малыша в стоявшую тут вот уже третий месяц люльку.

— Вы довольны, ваше величество? – спросило зеркало.

Она пожала плечами.

— Все как я хотела, хотя и не так, как ожидала. Долго будет на принца действовать это твое приворотное?

— Нет, ваше величество, это не приворотное. Я запустило специальную программу, и та нашла ей идеального спутника на всю жизнь. Так, что не волнуйтесь – это навсегда.

— Да? – королева выгнула бровь.

Она подошла к люльке, сделала: «Уси-пуси» малышу, тот улыбнулся в ответ.

— Программа, говоришь? А для меня не запустишь?..

[© Владислав Скрипач]