Ветер пустыни следов не оставляет. Сметает все, что попадается на пути под чистую, чтобы ты никогда не нашел дорогу назад.
Джеймс подскочил от дикого вопля. Его лицо, подушка, матрас – все было липким от холодного пота. Ночные кошмары мучили его уже второй месяц. Дрожащими руками он потянулся к стакану на старой тумбочки у койки. Пытался отпить, но зубы стучали об алюминиевый край. Тут до него начало доходить: кричал не он. Как в подтверждение его слов с верхних этажей снова донеслось пронзительное: «ААААААААААААААААААААААА..монстр,мамочка,мамочка, там монстр АААААААААААААААА». Джеймс схватил табельное и побежал наверх. В узких коридорах начал загораться желтоватый свет, сонные люди то и дело появлялись в дверных проемах, были слышны недовольные скрипы кроватных пружин, где-то щелкнуло оружие. Сверху донеслись новые визги, кто-то бормотал: тихо,успокойся, тш… Выскочив на верхний пролет Джеймс замер в ужасе.
На цементном полу сидел пес.
Присев на корточки, Джеймс и Марк гладили пса, чесали за ухом, никак не могли поверить. Трогали мягкую, хоть и завалявшуюся грязную шерстку, водили пальцами по клыкам – острые, заглядывали в пасть. Вокруг столпились люди, теснились все ближе и ближе, каждый хотел дотронуться, прикоснуться к чуду. Кто-то тер глаза – вдруг снится? Вдруг опять видения? Тут и там слышался шепот: «Мам, что это? Это монстр?», - «Нет, это собака. Я сама их видела только на картинках». –«Собака?». И слово застыло в спертом коридоре – собака, собака, так вот что это такое. Живая. Быть не может. Спустя столько лет. И за этим простым словом зависло множество вопросов, но все боялись спросить, предположить. А вдруг ОН услышит? А что ОН подумает?
Пес, обалдевший от такого внимания, лег на спину и выставил живот.
-Вы слышали, что произошло? Вы понимаете, как это событие повлияет теперь на нашу общественность? Кто вообще это допустил? – Его шея вздулась, лицо покраснело от гнева. Сицилия спряталась за диван. Она знала, что если у отца лицо такого же цвета, как его кресло, то не стоит попадаться ему на глаза.
-Если любая псина может проскочить в общественность, то как я могу говорить о Власти Империи? Мои люди не смогут чувствовать себя защищенными! А если они начнут думать, откуда она взялась, и чем она дышала в пустыне, если они начнут подозревать – я же не могу вырезать пол Империи. Кто дежурил в эту ночь? – Он уже не просто кричал, Он брызгал слюной в лицо ошеломленного Дворового. Сицилия на миг подумала, что будет с ней и с Империей, если у отца сейчас лопнет башка – так сильно надулись на ней венки. А потом эта мысль сменилась другой. Собака….Собака. Это что-то такое знакомое. Она пыталась вспомнить что это за штука, учителя наверняка показывали ей ее на картинках. Может эта та зеленая, плоская и длинная с кучей зубов? Нет, та называлась как-то по-другому, вроде крокадзил.
-С-с-снежный в-вроде дежурил в этом квадрате. – бледный Дворовой старался не упасть в обморок изо всех сил, такого ужаса он давно не испытывал.
-Сюда его, - сквозь зубы процедил Император.
Джеймс отвел пса в свою комнату, пока его окончательно не залапали любопытствующие. Было слышно, как за дверью шелестят люди, толкаются, пытаются заглянуть в скважину и щели. Сегодня точно уже никто не уснет. У кого были припрятаны картинки или книги - побежали искать в них про ту самую собаку, выискивать , что она такое, как она работает, как могла сюда прийти, а главное : как она дышит и дышит ли она вообще?
Джеймс и сам поверить не мог. У него было около 10 минут, чтобы рассмотреть животное. Его дед рассказывал о таких, показывал фильм на старом планшете, пока тот не разрядился окончательно. Говорил, таких раньше было много, у многих жили прямо в комнатах. Говорил, собаки могли помогать и охранять даже, охотиться. А еще они были разного цвета, размера. Говорил, что с людьми жили не только собаки. Джеймс думал, что выдумка это конечно, никого не бывает кроме людей.
А теперь вот она, сидит перед ним, огромная, черная, ремень на шее. И что-то наподобие рта есть у нее, и глаза, и нос, и уши, и вот руки лохматые и ноги. Джеймс пытался вспомнить, что умеет собака, что ей говорить, пытался вспомнить, понимает ли она вообще что-то? А шерсть у нее такая мягкая, приятная, жирная. Собака вдруг лизнула его в щеку. Джеймс оторопел и..улыбнулся. И так ему захотелось оставить это себе, какая –то она была теплая, пушистая что-ли, и вспомнил он, что мама в детстве его обнимала и он чувствовал такое же, щемящее что-то, странное. От мамы у него остался только крестик на цепочке. «От собаки пусть тоже что-то останется», - подумал он и снял с нее ремень. На внутренней стороне было написано: «Военная каста J».
Сицилия притаилась и слушала, что будет дальше. Снежного она знала и любила, он часто рассказывал ей сказки разные, про волшебную воду, которая могла лежать в земле пустыни и не растворятся, и было этой воды так много, что в ней можно было плавать как в ванне, и даже по ней какие-то корабли ходили. Кто такие «корабли» и как они могли ходить по воде (ведь по воде никто не может ходить) Сицилия так и не поняла. Но очень любила все эти сказки, которые дедушка Снежный рассказывал ей по секрету. Секрет Сицилия никому не говорила, потому что знала, что Отец может разозлиться и отрезать за это дедушке Снежному руку, как было с Дворовым.
Император подошел к столу, налил себе в стакан немного розовой жидкости, залпом выпил, поморщился. Сицилия выползла из –за дивана, подбежала к Отцу, обняла его за колено. Император взял малышку на руки, ласково потрепал темные волосы, проверил хойер. Затем направился к шкафу, набрал цветокомбинацию, открыл сейф, достал оттуда новую блестящую капсулу розового цвета. Сицилия раскрыла рот от удивления:
-Папа, это что?
-Это твой новый хойер. Сейчас мы тебе заменим капсулу..
-Но у меня еще полный. Почему этот другого цвета?
-Увидишь, малышка….увидишь – жестко усмехнулся отец.
Лязгнул затвор. Марк зашел в комнату вместе с еще одним конвоиром. Джеймс успел сунуть под грязный матрас ошейник. Зачем он это сделал, он не знал, но ему вдруг стало стыдно, что он что-то скрывает от Империи. Он – лучший солдат, первый в строю – прячет у себя какую-то ненужную мелочевку, вещь, которая ему, Джеймсу, совершенно не нужна. Наверное лицо Джеймса выдало его, потому что Марк задержал на нем долгий испытующий взгляд. Джеймс сел на кровать и постарался сделать самое нормально лицо. Конвоир таращился на собаку. «Ну ,чего встал» - окликнул его Марк. Конвоир надел на собаку намордник, прикрепил что-то наподобие поводка, Марк еще раз глянул на Джеймса, потом молча развернулся и ушел. Джеймс выдохнул.
Сицилию рвало. Она сидела, бледная, в папином красном кресле и ее рвало прямо на белые колготки. Отец в этот момент, брызгая слюной, с налитыми кровью глазами орал на Снежного. Снежный стоял на коленях и безучастно смотрел в пол. Молчал. Седина отражала свет от лампы, мерцала розовым, а может это в глазах Сицилии все мерцало и плыло. Вот она видит как отец вырывает из рук Снежного хойеры, как из вен торчат обрывки каких-то трубок, как кровь смешивается с ярко зеленой кислородной жидкостью, как Снежный ползет, хрипя и свистя, к двери. Сицилия что-то кричит, но ее крик застревает в ватном воздухе, и звучит в ее ушах эхом, а Отец поворачивается к ней и смеется, аплодирует ей, а она пытается слезть с кресла, но в нем скользко от слез и рвоты, и внутри нее растет новое чувство – злоба и ненависть. И она ненавидит, ненавидит всех, Отца, который убил Снежного, Дворового, который механической рукой тащил еще теплый труп за ногу в сторону коридора, Снежного, который не уследил на посту за какой-то штукой и вот , теперь лежит лицом в пол, а вены нагревались от новой жидкости, и было очень-очень больно маленьким ручкам, и розовые круги плясали на стенах.
Сицилия свалилась на пол.