Позвольте рассказать вам о самой первой детективной истории в западном мире. Ее трудно назвать изощренной, но в ней поражает фигура самого детектива. То был император Тиберий, который лично решил провести расследование одного громкого убийства. Зачем? Потому что может. Справился ли он? Да, и чертовски круто. Настолько, что я представляю на его месте инспектора Коломбо в пурпурной тоге. Представляйте и вы.
Преступление и действующие лица:
На дворе примерно 24 год нашей эры. В семье высокопоставленного патриция по имени Луций Апроний случается беда: из окна выпала его единственная дочь, Апрония. Она разбилась насмерть, и обстоятельства были крайне странными. Мгновенная смерть, ужасные переломы и ссадины. Никаких свидетелей и криков. Новость всколыхнула Рим.
Нужно понимать, что Луций Апроний — огромная шишка в империи. Он сделал успешную военную карьеру, воюя в Германии и Далмации, подавил восстание в Иллирике. За его заслуги император предоставил ему право носить Триумфальные регалии, а это — огромная привилегия. Грубо говоря, по тем временам Луций был военным героем и рок-звездой в одном лице. Все хотели подружиться с ним, каждый мужчина мечтал стать его зятем.
Луций мог выбрать для своей дочери Апрониии любого мужа, но остановился на талантливом юристе по имени Марк Плавций Сильван. Тот не был особо знаменит, но благодаря тестю дослужился до претора, а это ого-го какая должность. И вот в доме претора трагически погибает жена. Сам он ни сном ни духом, уверяет, что это самоубийство, а лично он в ту ночь просто спал.
Луций в бешенстве, он обвиняет зятя в убийстве, но ничего не может доказать. Он жаждет возмездия, он хочет, чтобы весь Рим узнал о злодеянии и покарал убийцу. И тогда он идет к своему старому корешу, императору Тиберию и рассказывает об обстоятельствах дела.
Риторика и колдовство: как работало правосудие в Древнем Риме:
Далее следует немного запутанный момент. У Сильвана (гипотетического убийцы) была бабушка по имени Ургулания. Так совпало, что она же была лучшей подругой матери Тиберия. Запомните бабушку, она еще сыграет свою роль. В общем, император был знаком и с отцом погибшей, и с ее мужем, так что принял безутешного Луция в своей администрации.
Во время обсуждения дела на императора снизошел азарт. Он решил немедленно взяться за расследование лично. Для нас это кажется дикостью: глава страны ползает по полу, собственноручно собирает улики, опрашивает свидетелей, делает дедуктивные выводы. Но для людей той эпохи это вообще было ни с чем не сравнимое безумие.
Дело в том, что в Древнем Риме вообще не было такой вещи, как криминалистика. Не было полиции, не было детективов. Вопросы решались в суде, и такова уж была система, что вещественные доказательства никого не волновали. Если вы считали, что ваш сосед украл у вас козу или убил раба, вы буквально тащили его за руку в суд, заставляли его оправдываться там и, если повезло, выигрывали дело. Улики не имели особой роли, выигрывал дело тот, кто подготовил более убедительную речь. Причем говорилось в ней не о самом преступлении, а о моральном облике оппонента. Короче говоря, это был дисс, только с серьезным выражением лица и патетикой.
Люди статусом пониже вообще возлагали надежды лишь на богов. Сохранилось множество табличек с проклятиями: «О, боги, покарайте такого-то за кражу моих горшков, пусть его загрызут собаки». Вот и все правосудие для простого люда.
Император-детектив
И вдруг сам император Тиберий берет и, фактически, изобретает на глазах у подданных криминалистику. Они поначалу его просто не понимают. В шоке даже сам проситель Луций. Хотя в целом приближенные правителя немного привыкли к его чудачествам. Из «Естественной истории» Плиния Старшего можно сделать вывод, что Тиберий обожал таинственные случаи, загадки природы и окаменелости. Судя по всему, он был первым палеонтологом и даже сделал слепок гигантского зуба акулы мегалодона. Еще он в качестве хобби исследовал загадочных морских тварей, которых выкинуло на берег во время шторма.
А еще про Тиберия говорили, что он был мрачным, дотошным, не верил людям и очень любил прибухнуть. Короче говоря, этот парень был прирожденным детективом для нуара, но судьба приготовила для него роль императора. И вот он уже мчит в своем паланкине в дом, где произошло убийство. Там он делает шокирующие для подданных вещи: осматривает покои, изучает место падения, опрашивает возможных свидетелей и, должно быть, стоит посреди освещенного солнцем двора, приговария: «Пу-пу-пу, мда-а».
О том, насколько неожиданным было расследование, говорит тот факт, что претор (один из важнейших юристов страны!) даже не догадался замести следы преступления. Разумеется, рабы успели прибраться, но сметливому глазу императора удалось обнаружить признаки жестокой, возможно кровавой, борьбы по всей комнате. Порванная занавеска там, свежий скол на краю окна тут, убранные из помещения (очевидно, сломанные) стулья — картина постепенно вырисовывается.
В процессе дознания выясняется еще одна деталь. Тиберий решает обратиться даже к слухам (что там шепчут улицы Рима?). Плебс давно муссирует тему: претор якобы совратил своего несовершеннолетнего сына. И вот уже император просит привести Марка Плавция Сильвана пред его очи. Ему понятны и улики, и мотив убийства: жена укоряла мужа за постыднейшее насилие над их ребенком, во время перепалки он жестоко избил ее и выкинул из окна.
Тиберий не требует казнить убийцу и даже не приказывает арестовать его. Это слишком не по-римски, особенно в среде знати. Марка приглашают в Сенат на судебное заседание как подозреваемого. Однако Сильвану не было суждено дожить до суда. Его собственная бабушка, та самая Ургулания, присылает внуку красноречивый подарок: кинжал. К слову, воспользоваться он им не сумел, хотя воспринял намек правильно: по какой-то причине претор не сумел вонзить его в сердце, и ему пришлось просить раба перерезать запястья.
Так первый в истории детектив закончился разоблачением преступника, и все кончилось очень по-римски: с кровью, постыдными слухами и попыткой сохранить честь знатной семьи. А после смерти Тиберия императором стал Калигула. Вот уж кто точно не был склонен к дедукции, палеонтологии и поискам справедливости.
