ksenobianinSanta

Троша бросили за городом. Завели в чащу, привязали к дереву метровой бечевкой и ушли, не оглядываясь...

Он и не понял сначала ничего, испугаться толком не успел. Думал, игра такая. Мало ли? Гавкнул пару раз в пустоту шелестящего кронами леса, вильнул хвостом лениво и приготовился ждать. Преданно. Так, как умеют только собаки.

Да только не вернулись они. Ни вечером, ни утром следующим. Ни спустя неделю, когда от Троша одна тень осталась.

Он по первости рвался, конечно. Скулил, чувствуя, как жесткая веревка в шею до крови впивается. Кору вот дубовую грызть пробовал, траву опять же… Пить еще очень хотелось. Но он терпел. Как не терпеть, раз хозяин велел, разве ж можно самому хозяину противиться?

А когда совсем невтерпеж стало, когда о частокол ребер выпирающих порезаться можно было… Осознал наконец. Даже завыть хотел, да только язык совсем высох, к небу прилип. И захочешь – пасть не откроешь. Да и сил не осталось. Ни на что. Дыхание, и то с трудом давалось, а значит…

Конец? Одинокий, бесславный… Мучительный. И лишь одна мысль в начинающемся путаться сознании - За что? Разве можно так? Предать? Бросить. Оставить медленно умирать…? Ведь он умирает…
Вот уже совсем потерял счет времени. Вчера, сегодня, завтра... Не все ли равно, если каждый день похож на предыдущий. И впившаяся в шею веревка, оставившая под собой некрасивые, и кажется успевшие загноиться рубцы больше не жалит. Не чувствуется.

А вот сточенные об жесткую кору зубы по-прежнему мучительно ноют. Как ноют ободранные в кровь лапы, вспахавшие неровный полутораметровый круг вокруг старого дуба, к которому он привязан.

Этот земляной, когда-то пестривший травой пятачок стал его личным адом. Не сойти, не вырваться. Не дотянутся лапой за очерченные, выцарапанные края. Клетка. Наполненная пением птиц клетка.

Совсем скоро все закончится. Он знал. Чувствовал. И с какой-то обреченной решимостью прикрыл слезившиеся глаза. Впал в беспамятство, из последних сил вильнув кончиком хвоста, и...

- Давай, мой хороший, давай! Просыпайся! Дышишь же, вижу, дышишь! А остальное все ерунда! Ты дыши главное, дыши, хороший! Андрюш! Андрюша, вот так держи, вот... Давай, давай… Еще! Еще немножко! Ну же!

Трош содрогнулся. На пересохший язык упали первые капли влаги. Побежали тонкой прохладной струйкой по гортани, камнепадом рухнули в пустой желудок, заставив его еще раз болезненно дернуться.

- Умница! Какой же ты умница! Еще немножко! Вот так! - новый глоток воды, и Трош с трудом заставляет себя разлепить веки.

Двое. Людей, что стоят подле него на коленях, двое. Парень и девушка. Девушка малыша ждет. Округлившийся живот так и тянет и без того натянутые на кофте пуговки. Молодые, суетливые, совсем как…

Нет. Трош не хочет вспоминать. Ни глупого страха, в глазах молодой хозяйки беременной поселившегося. Ни опасливого взгляда хозяина и шепота в темноте: “А вдруг укусит?”…

Боли и так хватает. И он просто слушает. Слушает ласковые уговаривающие голоса, держится за них, как за спасительную соломинку.

Наверно, жизнь все же зачем-то нужна. Иначе почему он за нее так цепляется...

*****
-Тор! Ко мне, мальчик! - Настя, его новая хозяйка, призывно машет рукой.

И он со всех лап мчится к ней с другого конца светлого парка, не забывая прихватить обмусоленную, почти перекушенную пополам палку. У ее ног на зеленой, пахнущей летом и цветущими неподалеку липами траве, копошится маленькая Сонечка.

-Толь! - радостно щебечет она, обвивая мощную шею возвышающегося над ней пса пухлыми детскими ручками.

И, звонко рассмеявшись, дарит ему очередной слюнявый, наполненный вкусом ванильного мороженого поцелуй в и без того мокрый нос. Он, конечно, терпит.

Хотя, зачем врать самому себе - ему нравится! Безумно, до щенячьего визга, нравится. Нравится его новая семья: суетливая, эмоциональная, но добрая и искренняя Настя и строгий, похожий на скалу, но всегда справедливый, Андрей.

Тор помнит, как он вынес его на руках из леса. Как аккуратно укладывал на заднее сиденье машины, примостив его бедовую голову на колени севшей туда жены…

Нравится годовалая, совсем недавно научившаяся ходить, держась за его смоляной бок, непоседа Сонечка.

Нравится дом, в котором у него есть своя, пахнущая им и постоянно засыпающей рядом Соней, лежанка.

Нравится жизнь. Его новая, начавшаяся после лесного кошмара жизнь, о которой он и не смел мечтать, когда Андрей и бывшая тогда еще беременной Настя чудом нашли его в лесу, остановившись передохнуть на обочине загородной дороги.

- Сонь, Тор у нас собака, а не пони, - смеется подошедший Андрей, наблюдая, как пыхтящая дочь почти забралась на улегшегося у ног Насти пса.

И, переглянувшись со смеющимися глазами жены, подхватывает повизгивающую дочку-юлу, чтоб уже через минуту всей семьей, включая подпрыгивающего рядом «Толя», направиться к выходу из парка.

И не успевает ничего понять, когда собака срывается с места и буквально за считанные секунды пересекает оставшееся до выхода из парка пространство. А там…

На краю проезжей части - ребенок. Девочка. Сонина ровесница. Розовый бантик, мягкий рюкзачок-слоник, блестящие сандалики и… нарастающий визг тормозящей легковушки!

Истошный крик зазевавшейся матери... Бегущий, вытянувший руки, понимающий, что не успевает, отец... Застывшие прохожие... И темная, почти черная, тень оказавшейся рядом за секунду до катастрофы собаки.

За шкирку. Рывком. Выдернул. Успел! И люди плачут. Прижимают к себе ребенка, ощупывают. Слова льются, как капли дождя из прохудившегося неба… Много... Бестолковые...

И осознание. Глухое, болезненное:

-Трош! - вскрикнули почти одновременно, поднимая взгляды от напуганной, плачущей, но живой и невредимой дочери, - Троша…

А он не оборачивается. Стоит, уткнувшись покатым лбом в ноги подбежавшего Андрея. Дрожит. Чувствует, как подоспевшие следом Настасья и Сонечка рядом с боков обнимают… и дышит. Живой. Любимый. Их. Тор.

А на других, тех, что застыли в нескольких метрах, не смотрит, хоть и не забывал никогда. Зачем? Он теперь Андрею с Настей да малышке Сонечке, его в мокрый нос целующей, предан. До кончика хвоста виляющего предан!

Ненужный в той, другой, семье оказавшийся. Неугодный. Преданный.

Автор - ОЛЬГА СУСЛИНА. Источник.

«Почтовый ящик №8». Городок без адреса и названия. В 1947 году среди багряных отрогов Кюнгей Ала-Тоо нашли залежи урановой руды — одно из первых месторождений, пригодных для советской ядерной программы.

Добыча остановлена, спецкомбинат лежит в руинах, нет даже страны, спешно готовящей ответ "американским атомным бомбам", а информации о поселке Каджи-Сай в открытых источниках как не было, так и нет. Даже в пресловутой Википедии о нём написана всего пара строчек и конечно же, нет ни слова о урановом месторождении и секретном предприятии...

Ландшафты вокруг бывшего закрытого посёлка — неземные. Ультрамарин небесного свода подпирает синева Иссык-Куля и красноватые, словно склоны марса, горы. В иных случаях, место стало бы магнитом для туристов, вот только радиоактивное прошлое, всё ещё "отравляет" будущее.

Урановую руду здесь добывали до середины 60-х годов и хотя содержание металла было крайне низким, построенный в Каджи-Сае комбинат успел оставить наследство, в виде хвостохранилища радиоактивных отходов.

На фотографии ниже вы можете видеть огороженную территорию — это и есть злополучное постиндустриальное наследство посёлка.

Далее, развалины ГОК-а и экспериментального электротехнического завода. О продукции последнего, до сих пор ничего неизвестно кроме того, что он работал на оборонную промышленность СССР и выпускал штучную и мелкосерийную опытную продукцию.

После того, как добыча урана прекратилась, посёлок переориентировали на добычу бурого угля. Разведочные штольни, что натыкались на фонящие пласты угля консервировались, но и "чистых" залежей хватало, чтобы покрыть 2/3 потребности угля в регионе. К сожалению, мне так и не удалось найти вход в крупнейшую шахту "Центральная", хотя местные жители рассказывали о том, что спустится туда всё ещё возможно...

Пик развития города пришелся на 70-е годы прошлого века. Тогда, здесь жило больше 7 тысяч человек. Сейчас, население посёлка вдвое меньше.

С закрытием угольных шахт, единственным крупным работодателем остался вышеупомянутый завод, но с распадом СССР закрылся и он.

Теперь, промышленный кластер посёлка представлен только руинами и небольшим щебеночным заводом. Постапокалиптическое зрелище.

Сам городок состоит из массивного частного сектора и квартала многоквартирных, многоэтажных жилых домов.

И хотя в Каджи-Сае много заброшенных домов и муниципальных строений, здесь всё ещё функционирует средняя школа им. А.С. Пушкина, музыкальная школа, библиотека, больница, аптеки, почта, спортивный зал «Эдельвейс», мечеть, дом молитвы, магазины, кафе и и несколько гостевых домов. Жители посёлка наотрез отказываются считать его умирающим, хотя и отмечают, что сейчас он переживает не лучшие времена.

Толчком к развитию города мог бы стать туризм, но южный берег озера Иссык-Куль и так сильно отстаёт по инфраструктуре от северного... Да и радиоактивное прошлое посёлка, по прежнему отпугивает туристов и крупных инвесторов.

Хотя радиационный фон в посёлке и окрестностях нормальный, никто не хочет рисковать тем более, что на побережье полно других местечек, без уранового анамнеза.

На этом, наш репортаж закончен.

Источник.

Сила муравьёв в их числе и организации. Достаточно крупный муравейник может пережить даже нападение медведя. Тысячи рабочих оперативно залатают повреждения, а команды фуражиров будут снабжать гнездо пищей, несмотря ни на что. Но что получится, если лишить муравьёв их главной силы? Лишить и численности, и хорошей организации. Выйдут муравьи-пожарные.

Не препятствуйте движению пожарных, а то покусают!

Муравьи-пожарные — это 20 видов азиатских муравьишек, которые живут в тропических лесах. Внешне они мало отличаются от других работяг, только выглядят они крупнее и коренастее. Насекомыши вырастают до 18 мм в длину, а мощное тело спрятано под усиленным экзоскелетом, который обеспечивает им повышенную выживаемость в схватках.

Кажется, эта гусеница никогда не станет бабочкой...

Наступательное вооружение у них тоже отличное. Каждый боец снаряжён мощными треугольными жвалами. Ими муравьишка с легкостью кромсает мелких насекомых. А в брюшке спрятана установка по производству пены. Именно из-за нее насекомых и назвали пожарными.

Ликвидирую возгорание!

На первый взгляд она выглядит не очень эффективно. Но у оружия очень узкая специализация. Выброшенная пена залепляет глаза крупных противников и препятствует бегству мелких. Против возгораний она, правда, полностью бесполезна. Звание огнеборцев им дали зря.

Прыгает в бассейн на пенной вечеринке!

Используя липкую белую субстанцию (гусары, молчать!), муравьи с лёгкостью охотятся на насекомых. Они легко бы расселились по планете, но всё испортила организация. Муравейник пожарных насчитывает от 10 до 170 насекомых. По меркам других общественных насекомых это микроскопически мало!

Всё население муравейника на одном фото!

Причина такого положения — особое социальное устройство. У большинства муравьишек в гнезде есть лишь одна способная к размножению каста — матки. Их число не превышает пары сотен особей даже в многомиллионных мегаполисах. Многие виды и вовсе обходятся одной маткой на гнездо. А все остальные муравьи занимаются уходом за королевами и детишками. Система проста и понятна.

И очень эффективна. Этот муравейник обнаружили в Алтайском крае, и его населяет не меньше 5 миллионов муравьёв.

А вот у муравьёв-пожарных рабочие самки сохраняют способность к размножению и называются гамэргатами. Эти дамы не думают об общем благе, а заботятся только о своём потомстве. В итоге муравейник превращается в кучу борющихся за влияние группировок. А часть его членов не приносят никакой пользы, только борются друг с другом за право наплодить как можно больше детишек. Никакой коллективной работы или совместной добычи пищи. Каждый думает прежде всего о себе. Лишь общий дом они защищают единым фронтом.

Так, девочки, воюем все в одну сторону!

Но у такого образа жизни есть и достоинства. Муравейники пожарных живы, пока жива хотя бы одна половозрелая самка. И если ей удастся восстановить предельную численность, то все лишние муравьишки будут разбредаться по окрестностям и основывать десятки новых гнёзд.

Мои детки, никому не отдам! Источник.

Кистепёрые рыбы — это те самые рыбы, что когда-то выползли на сушу. А мы теперь из-за них мучаемся. Но пока одни осваивали землю, другие прочно закрепляли своё положение в воде. Гинерия — кистеперая рыба-монстр, которая обедала акулами.

Собираешься в 7 утра на работу. Смотришь в зеркало. И не понимаешь: кто ты?..

Её косточки датируются девонским периодом — 382-358 млн лет назад. Останки обнаружили в деревне Хайнер (США). Рыбина внушала уважение одним своим видом. Габариты — от 2 до 4 метров, вес — до полутонны. Тело украшала крупная чешуя-кольчуга, голову защищали броневые костные пластины. Гигантская пасть усеяна частоколом из клыков размером до 5 сантиметров. Такая селёдка человека заглотит — не заметит.

Ааа, он меня преследует, этот голый мужчина, ааа!

Вот гинерия и глотала всех подряд. Например, пресноводных акул — такие тогда водились. Или земноводных, которые только-только осваивали сушу. Вы же помните про те самые мощные плавники? Расшагивать на них по поверхности с таким весом — миссия невыполнима. Но выскочить на сушу, чтобы сцапать загулявшую амфибию, такие конечности вполне сгодятся.

Если бы для акул снимали фильм «Челюсти», то гинерия сыграла бы роль главного злодея!

Единственная угроза для взрослой гинерии была гинерия побольше. Рыбы безраздельно царствовали в пресноводных водоёмах. Лишь одна опасность могла стать для гиганта смертельной — засуха. Но и с ней рыба худо-бедно справлялась — гинерия была способна перемещаться от водоёма к водоёму по мелководью, за что она вновь должна благодарить свои прокаченные «лапки».

В этих 12 секундах видео больше драмы, чем в сериале на 100 серий!

В открытые воды гиганты, несмотря на солидные размеры, не лезли. Как говорится, в океане всегда найдётся рыбка побольше. Верно это и в случае с гинерией. Повелителем тогдашних морей был дунклеостей — бронированный титан с челюстями-секаторами. Зачем лезть на рожон?

Товарищи, будьте аккуратны, за буйки не заплывайте!

В конце девонского периода гинерии вымирают. Но на эволюционной арене появляются её родственники: они были в два раза больше и почти в четыре раза тяжелее! Но это уже совсем другая история. Источник.

Тяжело быть крохой в нашем суровом мире — ты зачастую незаметен, а окружающие склонны не воспринимать тебя всерьёз. Кому, как не тапиру кабомани об этом знать? Впервые учёные столкнулись с ним в 1914 году. В тот раз ему не повезло: из бедолаги сделали чучело, приписали его к равнинным тапирам и отправили в музей естественной истории. И то ли так распорядилась карма, то ли сама Природа обиделась на такую злостную несправедливость, но ещё сотню лет учёным никак не удавалось найти ни одной новой особи этого вида.

Злые вы, уйду я от вас...

Лишь в 2013 году бразильским зоологам наконец улыбнулась удача — они заново нашли кабомани и наконец-то определили его в новый вид! Тапир оказался большим любителем попозировать для фотоловушек, на чём его, собственно, и поймали.

Та самая фотография из 2013 года.

Однако в мировом научном сообществе мнения разделились. До сих пор нет четкого ответа на вопрос: «Является ли тапир кабомани отдельным видом?». Загвоздкой для учёных стало то, что он делит одну территорию с другим видом — равнинным тапиром. Однако кабомани значительно уступает ему в размерах — это самый маленький вид тапира. Его максимальный вес — каких-то 100 килограмм. Почему «каких-то»? Потому что равнинные тапиры весят почти втрое больше — до 270 кило.

А ещё это один из самых тёмных тапиров: его шерсть либо черная, либо темно-коричневая. Лишь у самок есть небольшие белые пятна на груди.

Чтобы определить вид как вид, важно найти не только внешнее различие, но и внутреннее. Речь не о душевной организации, а о вполне конкретной анатомии. Один из ключевых показателей — строение черепа. У многих пресмыкающихся и млекопитающих на черепе имеется так называемый сагиттальный гребень. Выглядит он, собственно, как гладкий небольшой гребешок, который проходит прямо по центру котелка.

Тапир кабомани такой редкий, что есть всего 3 типа его изображения: с фотоловушек, из зоопарков и иллюстрации.

К этому гребню крепятся мощные височные мышцы, благодаря которым животное пережёвывает грубую пищу. У тапира кабомани этот самый сагиттальный гребень гораздо меньше, чем у всех остальных видов тапиров. А ещё в его черепе отсутствует носовая перегородка. Что сказать, классификация в научном мире — тонкая штука. Сразу же учесть все нюансы бывает попросту нереально.

Справа — череп тапира кабомани. Слева — череп равнинного тапира. Найдите 2 отличия.

Основная проблема заключается в том, что пока вид не выделен как отдельный, нельзя определить и его охранный статус. То есть нельзя понять насколько сильно зверю грозит вымирание и стоит ли уже сейчас бороться за его спасение. Для тапиров эта проблема особенно актуальна: все известные науке виды, кроме кабомани, официально находятся на грани вымирания и занесены в Красную книгу.

*режим ночной дожор активирован*

А тапир кабомани знать не знает обо всех этих сложностях и совершенно спокойно живёт свою тапирью жизнь. Какую именно — учёным достоверно неизвестно, так как зверь тщательно скрывает свои секреты за тенью густых джунглей. Более менее изучен лишь рацион тапира на основе анализа его... каках. Выяснили, что кабомани предпочитают листья и семена пальм семейств Атталея и Астрокариум. Ещё можно предположить, что как и другие тапиры, наш друг ведёт ночной образ жизни. Вот и всё. А нечего было отмахиваться от тапира тогда, в 1914! Сейчас бы мы уже знали об этом животном намного больше! Источник.